Считать ли это эпидемией? Да! Можно ли ее остановить? Да! В 1970 году 5 процентов родов в Америке заканчивались хирургической операцией, и с тех пор эта доля увеличивалась со средней скоростью 1 процента в год. В 1990 году она достигла 25–30 процентов — почти миллиону матерей разрезали живот, чтобы извлечь ребенка. Соединенные Штаты являются лидером среди развитых стран по числу кесаревых сечений. С медицинской точки зрения, невозможно оправдать это технологическое «усовершенствование природы». Увеличение числа кесаревых сечений не привело ни к адекватному снижению материнской и детской смертности, ни к улучшению здоровья матери и ребенка. Женщины, предпочитающие хирургическое вмешательство, обычно рожают не в клиниках, обслуживаются частными страховыми компаниями, имеют более высокий уровень образования, замужем, не очень молоды, богаты — то есть вроде бы относятся к наиболее здоровой и подготовленной к родам группе населения. В большинстве европейских стран доля кесаревых сечений составляет 5–10 процентов. Маловероятно, что матка европейской женщины лучше справляется со своей работой, чем матка американки. Может быть, в Европе женщины лучше понимают процесс родов? Вряд ли, поскольку курсы по подготовке к родам являются неотъемлемой частью акушерской помощи в Америке (несмотря на то, что большая часть сообщаемой на них информации поверхностна). Можно назвать лишь один фактор, определяющий высокий процент хирургических родов в Соединенных Штатах. Этосложившаяся практика. К счастью, именно этот фактор женщины в состоянии изменить. Вмешательство в природу — это наиболее распространенное, но в то же время легче всего поддающееся исправлению зло в американской практике родов. В американских больницах применяются внутривенные вливания и фетальные мониторы, которые требуют неподвижности от роженицы, ускоряющие и замедляющие роды медикаментозные препараты и эпидуральная анестезия, избавляющая женщину от боли, но лишающая ее активной роли в родах. В некоторых случаях новейшие достижения акушерской науки могут спасти ребенка, но за это приходится платить высокую цену. Еще один фактор, — заставляющий врачам рекомендовать родителям хирургическую операцию, — это представление о «совершенном ребенке». Несколько десятилетий назад акушерство считалось рискованным занятием. Природа несовершенна, и поэтому врачи и родители мирились с тем фактом, что результат родов может быть далек от идеального. Никто не мог гарантировать «совершенного» ребенка. В настоящее время гарантий тоже нет, но врачи и родители почему-то убеждены, что чем интенсивнее вмешательство, тем лучше для ребенка. Мы проводим тесты, измеряем, вмешиваемся, отслеживаем и пытаемся управлять всеми аспектами беременности и родов; мы вмешиваемся, если роды хоть немного отклоняются от заранее намеченной схемы. Кроме того, количество детей в семье уменьшается, а возраст родителей увеличивается, и поэтому родители не желают рисковать. Кесарево сечение считается безопасной процедурой — так зачем же отказываться от него? Многие врачи и пациенты согласны с таким подходом. Еще один фактор, — вносящий вклад в распространение эпидемии кесаревых сечений, — это страх врачебной ошибки. Проведенное в 1993 году исследование выявило прямую зависимость между числом судебных исков по поводу врачебных ошибок в данном регионе и долей кесаревых сечений. Жюри присяжных скорее оправдает того врача, который «сделал все возможное», в том числе и кесарево сечение, чем того, кто утверждает, что «действовал согласно медицинским показаниям» и не сделал кесарева сечения. Акушеры-гинекологи, у которых мы брали интервью, убеждены, что число кесаревых сечений можно было бы сократить наполовину, если бы над каждым принимающим роды врачом не висела угроза судебного преследования. Страх того, что «единственное кесарево сечение, за которое меня осудят, это то, которое я не сделал», является мощным фактором, воздействующим на разум и тело женщин и поднимающим стоимость медицинского обслуживания. Может ли стремление к увеличению прибыли стать причиной обесценивания вагинальных родов? Тесно соприкасаясь с хирургическими родами на протяжении многих лет, мы пришли к выводу, что в подавляющем большинстве случаев финансовые мотивы никак не участвуют в принятии решения о кесаревом сечении. Однако если принять точку зрения, что «время — деньги», эта мысль может показаться соблазнительной. Рассмотрим два варианта родов. В первом случае женщина, отдавшая предпочтение вагинальным родам, поступает в больницу в 3 часа утра после звонка врачу. Далее следуют осмотр, различные процедуры, телефонные звонки и назначения. На следующий день в 2 часа утра после 24 часов интенсивных родов и врачебной помощи на свет, наконец, появляется ребенок. Той же роженице в 8 часов утра можно было сделать плановое кесарево сечение. При таком развитии событий в 9.00 врач был бы уже свободен; он выспался бы и мог начать прием в своем кабинете. Решение о кесаревом сечении могло быть принято и в процессе родов — возможно, вследствие «приостановки родовой деятельности» — и тогда врачу не пришлось бы проводить столько времени в больнице. Кроме того, при этом врач получает 500, а больница 3000 долларов — и никаких вопросов со стороны страховой компании. Последняя причина растущего числа кесаревых сечений — это «комплекс спасителя». Нормальные, протекающие без осложнений роды могут быть длительными, неприятными, утомительными и, возможно, необыкновенно скучными и не стоящими того, чтобы долгие годы оттачивать мастерство хирурга. А после того, как роды закончились, что врач может поставить себе в заслугу? Всю работу проделала роженица, и слава заслуженно достается ей. Врачу пожимают руку и, возможно, угощают сигарой. Но как только возникает подозрение, что что-то идет не так, врач ощущает себя нужным и сильным. Через несколько минут после того, как прозвучит тревожный сигнал монитора, ребенок извлекается на свет. Еще один младенец спасен! Все знания и навыки оказались востребованными и оправданными. После родов врач принимает благодарности и поздравления, а накачанная лекарствами и бесчувственная мать лежит в послеоперационной палате, лишенная своей главной награды — ребенка.
