До недавнего времени лингвокультурология считалась новым направлением европейского языкознания. Однако она пережила настолько бурный период становления и утверждения присущих только ей категорий и принципов, что уже к началу XXI века превратилась в самостоятельную дисциплину, которая прочно вошла в образовательное пространство второго (магистерского) уровня подготовки специалистов-гуманитариев в университетах России и Европы. С одной стороны, лингвокультурология выработала свой особый предмет, позиционировавшись от страноведения, а с другой – выделилась в отдельную ветвь культурологии, ставшей обязательным предметом среди общеобразовательных дисциплин гуманитарного цикла в системе университетского образования вообще.

Своеобразие лингвокультурологии определяется тем, что новые парадигмы современного языкознания, окончательно укрепив свои позиции в лингвистике XXI века, предполагают не столько взаимодополнение, сколько глубинное, имплицитное взаимодействие лингвистики, психологии и культурологии на уровне общей методологии и частных методик. Справедливость такого суждения подтверждается развитием отечественной лингвистической культурологии последней трети XX – начала XXI веков. Если бы не названия сборников научных трудов, по содержанию включенных статей невозможно (или крайне сложно) отличить работы по лингвокогнитивистике от публикаций лингвокультурологического характера. О чем это говорит?

¦ Во-первых, о том, что процесс становления у лингвокультурологии еще не завершился; о том, что, находясь в рамках единого с лингвокогнитивистикой объекта, лингвокультурология еще не определила параметры своего предмета изучения.

¦ Во-вторых, о необходимости поиска лингвокультурологией собственных задач, предмета, теоретической платформы, методологии и методов исследования, которые бы отличали ее от других когнитивных наук – когнитивной психологии и когнитивной лингвистики.

Исследователи когнитивной психологии рано стали осознавать, что получение новых знаний об устройстве мозга и структуре человеческой психики реально только в результате интеграции креативных возможностей разных наук. Особо тесными оказались взаимосвязи между когнитивной психологией и искусственным интеллектом. «Интеллект как средство переработки информации» – аксиома. Но она не ослабляет полемического накала в вопросе о невидимом зазеркалье: (а) при помощи каких механизмов полученная информация обрабатывается, получает ценностно-смысловую (т. е. лингвокультурологическую) интерпретацию и (б) в какой когнитивной «упаковке» эта информация локализуется в нашем сознании?

«Ответственными» за познавательные и исполнительные процессы определены кратковременная и долговременная память (Т.П. Зинченко, Дж. Сперлинг, Р. Аткинсон). Данное направление в когнитивной психологии обосновывает важное для когнитивной лингвистики положение о том, что в поведении субъекта определяющая роль принадлежит знаниям (У. Найссер, А.А. Залевская). В связи с этим в ряду первоочередных оказались проблема внутренней репрезентации знания и способы отражения мира в сознании человека, получившие название ментальных репрезентаций (Д.Р. Андерсон, У. Найссер, Р.Л. Солсо). В настоящий период развития когнитивной науки эти три процесса одинаково значимы и для когнитивной психологии, и для когнитивной лингвистики – теоретической основы когнитивной лингвокультурологии. Именно ментальные репрезентации знания обусловливают ценностно-познавательное пространство языковой картины мира, которое и составляет основной предмет лингвокультурологии. Это объясняется природой и сущностью культуры, которые обусловливаются особыми взаимоотношениями мышления, сознания и языка, генерирующими культуроносные смыслы. Смыслообразование, как убедительно доказала современная когнитивная психология, – функция сознания в его тесном взаимодействии с подсознательными и над-сознательными уровнями психики.

Конечно же, высшим уровнем психического отражения является сознание, включающее в себя когнитивные и символические процессы, основанные на образцах, выработанных социумом и усваиваемых индивидом в процессе его социализации. Посредством социализации, точнее, культурализации, человек адаптируется к соответствующей культуре, ассимилируя общественно значимые жизненный опыт, обычаи и ценности. Иными словами, сущность социализации и формирования этнокультурного сознания состоит в «присвоении» некой системы этнических констант.

В связи с этим целесообразно опираться на те научные доктрины, согласно которым сознание интегрирует в себе продукты как рационального, так и ценностно-смыслового познания. Поскольку в первом случае объектами познания выступают внешние явления (природа и общество), рациональное познание находится, как правило, за пределами культуры. Рациональная сфера включает в себя представления, рассудок и разум, а также такие «динамические» явления, как произвольное мышление, память, внимание и воля. Поэтому ничего нет удивительного в том, что именно рациональное познание играет господствующую роль как в объективном, так и субъективном смыслообразовании научного дискурса.

Итак, на уровне рационального познания зарождаются единицы смысла, соответствующие рассудочно познаваемым явлениям окружающей нас действительности. На этом этапе происходит осмысление отдельных объектов, формирование смысловых диспозиций и целых смысловых конструктов. Как отмечает Л.С. Выготский, «смыслообразующая деятельность значений приводит к определенному смысловому строению самого сознания», и далее – «сознание в целом имеет смысловое строение» (Выготский, 1982: 165). С одной стороны, сознание способно абстрагироваться от предметного или знакового выражения смысла и становиться носителем «чистых смыслов» и смысловых конструктов, а с другой, оно достаточно легко вписывает объекты реальности в имеющиеся смысловые системы.

Объектом лингвокультурологии, в частности, являются продукты ценностно-смыслового познания, мир субъективных образов, смыслов и ценностей, порождаемых языковыми личностями, точнее, их смысловыми установками. При замыкании смысловых установок на конкретном предмете или явлении этот объект действительности обретает для данного человека смысл, становится мотивом его деятельности. Составной частью ценностно-смыслового пространства человека является ценностно-символическая интуиция, отвечающая за символическое восприятие и понимание фундаментальных эстетических и этических ценностей. Именно благодаря ценностно-символической интуиции чувственно воспринимаемый образ превращается в средство для адекватной и убедительной передачи идеального смысла. Как отмечает А.В. Иванов, духовные ценности выражаются символами культуры (языком, литературными текстами, произведениями искусства, продуктами материальной культуры), подлежащими распредмечиванию живым человеческим сознанием (Иванов, 1994: 110).

В основе ценностно-смыслового пространства языка, как вытекает из сказанного, лежат особые культурологические категории, называемые ценностями. В поле зрения лингвокультурологии чаще всего попадают следующие типы ценностей:

• витальные: жизнь, здоровье, качество жизни, природная среда и др.;

• социальные: социальное положение, статус, трудолюбие, богатство, профессия, семья, терпимость, равенство полов и др.;

• политические: свобода слова, гражданская свобода, законность, гражданский мир и др.;

• моральные: добро, благо, любовь, дружба, долг, честь, порядочность и др.;

• религиозные: Бог, божественный закон, вера, спасение и др.;

• эстетические: красота, идеал, стиль, гармония.

По степени представленности в языке духовные ценности могут быть общечеловеческими, национальными, сословно-классовыми, групповыми, семейными, индивидуально-личностными.

Общечеловеческие ценности характеризуются тем, что признаются наибольшим количеством людей, как во времени, так и в пространстве. К ним относятся важнейшие житейские истины, шедевры мирового искусства, устойчивые нормы нравственности (любовь и уважение к ближнему, честность, милосердие, мудрость, стремление к красоте и др.). Многие нравственные заповеди совпадают в мировых религиях, своеобразно отражаются в основных правах человека.

Национальные ценности занимают важнейшее место в жизни любого народа и отдельно взятой личности. При этом необходимо помнить выраженное Л.Н. Толстым предостережение: «Глупо, когда один человек считает себя лучше других людей; но еще глупее, когда целый народ считает себя лучше других народов» (Толстой Л.Н. Путь жизни. М., 1993. С. 157). В отличие от общечеловеческих, национальные ценности более конкретны и материализованы. Для русского народа они вербализованы такими словами и выражениями, как Кремль, Пушкин, Толстой, первый спутник и т. п.; для украинцев – София, Киево-Печерская лавра, князь Владимир; для белорусов – Ефросиния Полоцкая, Ф. Скорина и др., для французов – Лувр, Версаль, Эйфелева башня и др. Иными словами, к национальным духовным ценностям относится все то, что создает специфику этнокультуры.

Групповые ценности объединяют сравнительно небольшие группы людей как по месту их проживания, так и по возрасту. Они отражают некоторые социально-групповые предпочтения в сфере лингвокультуры и, к сожалению, нередко в сфере антикультуры. Это различные языковые репрезентации идей «братств», сект, каст или объединений типа «рокеров», «панков», «люберов» и др. Сюда относятся также представленные в субъязыках специфические молодежные и возрастные ценности. Ср.: (1) профессионализмы в речи коневодов, где употребляется до 35 названий конской пробежки: нарысь, скупа, хода и т. п.; (2) жаргон программистов, торговцев оргтехникой и пользователей сети Internet: мамка – ?материнская плата?, красная сборка – ?оборудование, произведенное в России?, завис – ?сбой в работе компьютера?; (3) производственная лексика: препод – ?преподаватель?, курсовик – ?курсовая работа?, технарь – ?техникум?. Причем на разных этапах развития языка одни и те же ценности могут иметь разные репрезентации. Ср.: последовательно употреблявшиеся в английском языке разных эпох сленговые слова со значением ?щеголь?: blood (1550–1660 гг.), macarony (1760 г.), buck (1720–1840 гг.), dandy (1820–1870 гг.), swell (1811 г.), toff (1851 г.), spiv (1900 г.), teddy-boy (1950 г.)

Семейные ценности. Семья, по выражению В. Гюго, является «кристаллом» общества, его основой. Это – общество в миниатюре, от физического и нравственного здоровья которого зависит процветание всего человечества. Отсюда огромная роль в становлении культуры передающихся из поколения в поколение семейных ценностей. К ним относятся все положительные фамильные традиции (нравственные, профессиональные, художественные или даже чисто бытовые).

Индивидуально-личностные ценности включают в себя идеи и предметы, особенно близкие отдельно взятому человеку. Они могут быть позаимствованы в окружающей социально-культурной среде или созданы в результате индивидуального творчества.

Подвижность культурных ценностей заключается в том, что они могут переходить с одного уровня на другой, подниматься от индивидуально-личностных до общечеловеческих. Так, произведения великих мыслителей в момент создания были индивидуально-личностными ценностями, но постепенно «поднимались» через локально-групповой, сословно-классовый и национальный уровни до общечеловеческого признания, становясь факторами мировой цивилизации.

Преувеличение, фанатическое отстаивание особой роли какого-либо вида ценностей чревато опасностью превратить ее в идола. Приверженец только общечеловеческих ценностей может превратиться в космополита, или человека без Родины (в русском языковом сознании при этом всплывает поговорка Иван, не помнящий родства); чрезмерных поклонников национальных ценностей – в националиста; классовых – в революционера или террориста; групповых – в маргинала или богемщика и т. д. Отсюда вывод: подлинно культурный человек не должен впадать в крайности.

Ценностное отношение между представлением об объекте действительности и самим объектом находит свое выражение в оценках. Ценности и оценки на уровне сознания отличаются от бессознательного (чаще всего эмоционального) опознания предметов. На уровне сознания объект сличается с идеальными «образцами» истины, добра, красоты, тогда как на бессознательном уровне познания такие образцы скрыты или размыты их архетипической природой. Например, на уровне подсознания оценка художественного произведения, выражающаяся в категориях «нравится / не нравится», сопровождается только его эмоционально-аффективным осмыслением. Иное дело – оценка этого же текста на уровне сознания, когда произведение сопоставляется с системой ценностей индивида и определяется его место в этой системе.

Культурно маркированное смыслообразование (смыслообразование на ценностно-смысловом уровне) опирается на сопоставление познаваемого с этнокультурными универсалиями, сформировавшимися в результате обобщения типичных ситуаций, с которыми сталкивалось данное этноязыковое сообщество, с последующим включением познаваемого предмета или явления в сложившуюся систему этих ценностей.

Однако несмотря на ведущую роль сознательного познания, лингвокультурология не может игнорировать и эмоционально-аффективные «следы» бессознательного. К ним необходимо обращаться уже потому, что они открывают доступ к скрытым смыслам языковых знаков. Среди них:

• эмоциональный компонент, результат неосознанного отношения человека к объекту (это человеческие инстинкты, склонности, страсти, желания, эмоции и чувства, симпатии и антипатии) (ср.: Шаховский, 2008);

• чувственный компонент, отвечающий за эстетические пристрастия и симпатии к внешности, вещам, художественным образам;

• инстинктивно-аффективная интуиция, способствующая инстинктивному постижению и предчувствию событий типа опасности, инстинктивных импульсов человека.

Как несложно догадаться, в сфере бессознательного обнаруживаются лишь зародыши культурных смыслов, так называемые предсмыслы, указывающие на общие чувственные свойства познаваемых предметов, которые, накапливаясь и откладываясь в памяти, создают и закрепляют смысловую установку для последующего развития смыслов подобных объектов. Кроме того, в сфере бессознательного происходит первичное культурное маркирование познаваемых предметов «индикаторами» эмоций и чувств, когда человек оценивает их положительно, отрицательно или нейтрально. Такого рода эмоциональное «маркирование» является основой для оценок и ценностей, формирующихся на уровне сознания. Развитие компонентов бессознательного готовит почву для развития более высоких видов сознания – рациональной и ценностно-смысловой сфер, в которых происходит осознанное порождение и понимание культурно маркированных смыслов.

Нередко выделяют и так называемый надсознательный уровень познания, который включает в себя, прежде всего, механизм творческой интуиции, благодаря которому происходит рекомбинация прежних впечатлений, запечатленной в мозге информации и созидание того, чего еще не было в личном и коллективном опыте (П.В. Симонов, А.В. Иванов). С другой стороны, надсознательное связывают с нравственностью человека (З. Фрейд, К. Роджерс). К нравственной сфере относится широкий комплекс категорий совести, моральных черт и норм поведения, контролирующих действия конкретного человека и предписывающих ему моральные образцы подражания и деятельности. Для лингвокультурологии надсознательное представляет интерес уже потому, что включает в себя способы и средства вербализации нравственных ценностей и речевого (словесного) творчества.

1. По каким параметрам определяется ценностно-смысловое пространство языка?

2. Насколько важна для лингвокультурологии категория ценности? Назовите типы ценностей.

3. Как соотносятся в когнитивной лингвокультурологии «сознательное» и эмоциональные аффекты, сопровождающие познание?