Из писем филологов, переводчиков, читателей[382]

От Ю.Г. Оксмана. 21 января 1965 г.

Дорогой Корней Иванович, помнится, я уже не раз признавался вам, что книжечку «Принципы художественного перевода» я прочел сразу же после выхода ее в свет, вероятно, осенью 1919 года. Эти «Принципы» явились для меня подлинным откровением, как в свое время «Символизм» А. Белого, «Три главы из исторической поэтики» А.Н. Веселовского, «Дуэль и смерть Пушкина» П.Е. Щеголева, «Интеллигенция и революция» Блока, статьи Ленина о Толстом. Все это, конечно, очень разное, но с первых же лет своей преподавательской работы я всех участников своих семинаров, а потом и аспирантов в Ленинграде, Одессе, Саратове и Москве заставлял в порядке известного «культминимума» читать и перечитывать именно эти статьи и книги, о которых и сам много говорил на лекциях и в частных беседах.

Дней пять назад я дочитал новое издание Вашей работы. Мне кажется, что Вы сделали совсем новую книгу, еще более значительную, еще более острую. Дело не только в том, что Вы дополнили ее интереснейшими новыми материалами (главы «Маршак», «В защиту Бернса», «Дон Жуан», «Хорошо и плохо» и многое другое), и вовсе не в том, что Вы так неожиданно, тонко и умно перетасовали все старое, входившее в прежнее издание. Самым существенным мне представляется сейчас то, что несколько изменился самый адрес «Высокого искусства». Первые три издания имели в виду, так сказать, «избранную аудиторию» – литераторов и литературоведов, молодых филологов, переводчиков. Новое же – обращено к совсем другой аудитории, той, которой еще не существовало ни в 1919, ни в 1936, ни в 1941 годах, той, которую вырастили Вы уже сами за последнюю четверть века.

Новое издание «Высокого искусства» – это уже не только теоретический труд, не только итоги большого опыта переводческой личной работы и кропотливого изучения опыта предшественников и современников, а одна из самых увлекательных агитационно-пропагандистских книг, которые в мировом литературоведении представлены прежде всего Вашими работами. Пушкин сказал когда-то, что первые тома «Истории Государства Российского» – это не только большое литературное событие, но и «подвиг честного человека». По смелости постановки некоторых вопросов теории и истории перевода, по высоте гражданской аргументации в пользу того, что Вы считаете достижением нашей культуры, и по самому пафосу отрицания всего того, что засоряло и засоряет нашу литературу, «Высокое искусство» является, как и все Ваши книги, именно подвигом одного из самых больших деятелей советской культуры.

Мне, как и другим моим сверстникам и младшим товарищам, никогда не забыть того исключительного мужества, с которым Вы выступили впервые в 1934–1935 гг. против принципов переводов Шекспира, которые насаждались и в литературе, и в театре Анной Радловой – совсем так, как кукуруза в Приполярье после Рождества Хрущева.

Как хорошо сказано у Вас по этому поводу в «Высоком искусстве» на стр. 157–177, когда Вы разбираете «культяпки человеческой речи», которыми пыталась подменять стихи и прозу Шекспира его незадачливая, но в свое время всесильная переводчица! Вы напоминаете своим читателям о московских дискуссиях 1939 г., но ведь первое Ваше выступление против диктатуры А. Радловой относится не то к концу 1934, не то к началу 1935 г. в Пушкинском Доме. Именно этот доклад вызвал тогда специальное дознание, произведенное не то Заковским, не одним из Коганов.

Ваша новая книга дает целую галерею портретов крупнейших советских переводчиков. Портрет А. Радловой очень колоритен, но не менее значительны и своеобразны портреты С.Я. Маршака, М.Л. Лозинского, Татьяны Гнедич, Евг. Ланна, Н. Гребнева, а из старых переводчиков – Ф. Сологуба и А. Колтоновского…

Какой чудесный эпиграф Вы нашли у В. Тредьяковского для второй главы «Высокого искусства» (стр. 17)! По этому случаю мне хочется напомнить Вам замечательную формулировку Пушкина: «Переводчики – почтовые лошади просвещения» (1830 г.). У Вас очень хорошо сказано о том, что переводчики «не только обогащают родную словесность, но и служат великому делу сплочения народов». Афоризм Пушкина подчеркивает великую роль переводчика как распространителя самых передовых демократических идей «просвещения» в самых отсталых странах, еще не дозревших до собственной интеллектуальной культуры, движущей прогресс, как литературный, так и социально-политический. <…>

От В. Шаламова. Москва, 8 января 1965 г.

Многоуважаемый Корней Иванович.

В Вашей отличной книжке «Высокое искусство» на странице 28[383] сообщено:

«Трудно было бы назвать сколько-нибудь выдающийся труд, посвященный Шекспиру, которого не прочитал бы Борис Пастернак, принимаясь за перевод. „Отелло“ и „Гамлет“. Немецкая шекспириана, равно как и французская, не говоря уже об английской и русской, была им изучена досконально».

Все это правильно, но вот какая есть подробность немаловажная. Пастернак об этой работе (действительно им проделанной) говорил так (в начале 1954 г.): «Все это оказалось бесполезным (изучение чужих переводов) и только мешало работе. Приступая к переводу „Фауста“, я не повторил этой ошибки. Перед своей новой работой я не прочел ни одного перевода „Фауста“ –  ни Фета, ни Холодковского… – поступил прямо противоположно тому, как поступал я при работе над Шекспиром». Это замечание Вас должно заинтересовать[384].

От И.И. Тираспольского. 31.8.69

Дорогой Корней Иванович,

Я только что перелистнул последнюю страницу Вашего «Высокого искусства» и задумался над тем, как назвать чувство, владевшее мною все время при чтении этой книги, и решил, что имя ему – восторг! Восторг от Вашего мастерства, сделавшего научный труд таким доступным обычному читателю. Может быть, огромное удовольствие от чтения Вашей книги объясняется еще и тем, что в ней много юмора, что язык ее прост и понятен неспециалисту?! Одним словом, я не берусь анализировать все это, а только позволю себе сказать: огромное Вам спасибо за книгу, осветившую в такой доступной форме очень важную для любителей литературы отрасль художественного творчества!

Я сейчас стал духовно богаче и другими глазами смотрю на переводную литературу. Признаюсь, я всегда ощущал какую-то неудовлетворенность при чтении произведений иностранных авторов. Мне казалось, что даже самых хороший переводчик не может передать весь «аромат» подлинника. И хотя в Вашей книге я нашел подтверждение этих мыслей, я сейчас знаю, что есть очень хорошие переводы, и знаю, кто их авторы. <…>

Тираспольский Исаак Ильич, подполковник запаса, г. Ростов н/д

От М.А. Алексеева. Ленинград. 9/XII.1964

Дорогой Корней Иванович!

Спасибо Вам за «Высокое искусство». Я был восхищенным читателем самой ранней из ее редакций и оставался им в течение последующих десятилетий, когда Вы продолжали ее совершенствовать. В моих глазах эта книга была давно уже классической, в которой, казалось, уже ничего нельзя было менять без повреждений целого. И вдруг Вы посылаете мне ее новую переработку, нужно сказать прямо – удивительную по приближению ее к интересам сегодняшнего дня! «Высокое искусство» не перестало быть творением истинно классическим, но приобрело много новых ценных качеств, и новая редакция книги теперь необходима каждому литератору – так всеобъемлюща ее проблематика, так широка ее «материальная» база – в виде литературных примеров и ссылок на «литературу вопроса»… Я уже не говорю о том, что чтение книги в высшей степени увлекательно, что написана она действительно с «высоким искусством».

Письмо от Д.С. Лихачева не включено в публикацию на сайте.

От Е.Г. Эткинда. 4 декабря 64

Дорогой Корней Иванович!

Огромное Вам спасибо за книжку <…> Интереснейшая вещь: оно («Высокое искусство») росло с естественностью дерева, росло почти полстолетия, – Вы отрезали засохшие ветки, и вырастали новые, и в книге нет нисколько ни искусственности, ни разностильности, ни швов. Зря Вы сами ругали своего взрослого «сына» – ему, глядите, уже сколько лет, – для книги такого возраста достаточно, чтобы выйти на пенсию, – а она по-прежнему работает, – участвует в современной полемике, как совсем молодая. По-моему, надо уже приступать к новому изданию, – пусть «Высокое искусство» растет дальше. Например, надо бы его расширить за счет последнего восьмитомника Шекспира – переводы Линецкой, Корнеева, Донского, Гнедич, Левика существуют, а о них ничего еще не написано. Кому же это сделать, как не Вам?

От М.Ф. Лорие 26/III (1965)

Дорогой Корней Иванович!

Я нашла ту тетрадь, где записывала свои мысли при перечитывании Вашей книги о переводе, никаких откровений (моих) там нет, но вижу, что соображения шли в основном по двум линиям. Во-первых, то, о чем я Вам говорила: Вы пишете: «хороший переводчик все время думает по-русски». Вот это очень важно, и у Вас никак не развито. Тут возникает много всяких мыслей – о том, как необходимо и как порою трудно целиком избавиться от «гипноза подлинника», о том, что переводчик всегда должен одновременно помнить все произведение, которое он переводит, а не только данное его место, том, что, когда переводчик думает на своем родном языке, на который он переводит, в переводе его небрежно будет много отдельных несходств с подлинником, которые, однако же, служат конечной цели – максимальному сходству всего перевода с подлинником в целом. Короче говоря – отсюда идет большой разговор о психологии перевода, о которой у нас почти ничего нет.

От Левона Мкртчяна. 6 декабря 1964г.

Дорогой Корней Иванович!

Очень и очень вам признателен за книгу и за внимание. Книга мне необходима, так как я читаю в университете курс о художественном переводе. Она необходима моим студентам, которые, однако, боятся не достать ее, ибо 15 тысяч для вашей книги – тираж до обидного маленький. Я обрадовался книге еще и потому, что привожу сейчас в божеский вид рукопись небольшой работы в 6 листов «О стихах и переводах».

Давно уже много и убедительно пишут, что о художественном переводе нужна книга писателя, что это – область литературоведения, а не лингвистики. Вы создали такую книгу. Ваше «Высокое искусство» облегчит работу литературоведов, разрабатывающих проблемы перевода, а многих писателей книга привлечет к работе в этой труднейшей области филологии.

От А. Кунина. Январь (1965).

Дорогой Корней Иванович!

С большим удовольствием прочел Вашу книгу «Высокое искусство» (1964 г.) и от души порадовался, что Вы не лингвист. Потому и книга получилась такая нужная и эмоциональная. Лингвист обязательно был бы суховат и схематичен. Исследование частных проблем перевода с лингвистической точки зрения не более, как арифметика художественного перевода, а то, что Вы и Эткинд делаете – это высшая математика.

Примечания:

3

К. Чуковский. Принципы художественного перевода. Пг., 1918. О дальнейшей судьбе этой первой брошюры см. библиографическую справку в конце книги.

38

Там же, с. 126.

382

Публикации и комментарии Бианки Марии Балестро (Милан). Ссылки на страницы «Высокого искусства» даны по настоящему изданию.

383

Страница указана по книге 1964 года. Во всех последующих изданиях «Высокого искусства» фраза, приводимая Шаламовым, отсутствует.

384

Принять во внимание. – Приписано К. Чуковским (Ред.).