Полжизни – в бегах… Для кого-то это было бы уже не жизнью – сплошные тревоги, волнения: удастся ли скрыться, поймают или нет. А для тех, кому посвящена эта глава, подобный образ жизни стал нормой. Как обычный человек, не задумываясь, каждый день совершает привычные для него поступки, так и они, эти вечные беглецы, как дикие звери, все время начеку: едва почуяв опасность – бегут. Но так же, как и зверю, им нужно обладать хитростью, смелостью, выносливостью и готовностью ежеминутно идти на риск, спасая себя. Порой «зверь» оказывается затравленным – достаточно вспомнить преступника Диллинджера, но и в этой ситуации он не теряет самообладания и достоинства, которое вообще является главной чертой этих людей.

Будь то чересчур самоуверенный авантюрист Тренк, революционер Лопатин или преступники Бюиссон и Диллинджер, всех их объединяет одно – неутолимая жажда свободы. Главное для них – бежать навстречу новому, неизведанному будущему, еще не зная, почувствуешь ты дух свободы или увидишь перед собой очередную железную решетку.

Несмотря на то что каждое новое место заключения являлось еще более жестокой пыткой, Фридрих Тренк не терял надежды и не падал духом, но в конце концов проявил все свое благородство, не воспользовавшись возможностью бежать на свободу и полностью отдавшись на милость короля.

Революционер Лопатин, с легкостью сбегавший откуда угодно, попутно освобождал товарищей, личностей не менее примечательных, чем он сам.

Бюиссон – жестокий убийца, но его становится жаль, когда понимаешь, что этому способствовало несчастное детство в семье, где он был абсолютно не нужен.

А в холодном и расчетливом красавчике и грабителе банков Джоне Диллинджере билось сердце джентльмена и непостижимым образом сочетались жестокость к людям и жалость к животным, отсутствие слабостей и любовь к романтическим фильмам, героем которых, быть может, он представлял себя.

И ни один из них не пожалел о том, что вступил на этот путь, не собираясь с него сворачивать. Будь то путь революционера или преступника, назад им дороги не было. Облавы, от которых не скрыться, сумасшедшие погони и смертельные перестрелки… И тем не менее ни один не роптал на жизнь, умея отдыхать и веселиться, а значит, ценить радости жизни, пока судьба предоставляет такую возможность, не особо заботясь, что его ждет за поворотом – продолжение игры или пуля в лоб. Каждую секунду они рисковали собственной жизнью, играя с судьбой.

Когда-то один мудрый человек сказал: «Каждый день нужно проживать так, как если бы он был последним». Быть может, это про них?

Фридрих Тренк, в будущем прославившийся как авантюрист, родился в Кёнигсберге в 1726 году. В восемнадцать лет он, благодаря своему дворянскому происхождению, уже получил звание королевского адъютанта. Недоброжелатели, недовольные столь быстрым возвышением молодого человека, способствовали его обвинению в измене отечеству, в результате чего он был посажен в крепость. Счастливое стечение обстоятельств помогло Тренку через два года бежать из места своего заключения в Россию, а уже оттуда – в Австрию. В 1754 году он был схвачен, а в 1763 году помилован прусским императором Фридрихом II. Сколько злоключений пришлось испытать вечному беглецу за эти долгие девять лет! Все попытки бежать неизменно заканчивались неудачей, но все эти годы им руководила жажда свободы. Впоследствии в числе его занятий были и торговля, и путешествия, и даже выполнение деликатных поручений австрийского правительства. Также он написал увлекательную автобиографию, несколько стихотворений и повестей. А вот жизнь неисправимого авантюриста закончилась весьма печально. Фридрих Тренк был казнен в Париже во время Великой французской революции.

Будучи смышленым ребенком, Фридрих с детства проявлял склонность к наукам, много читал. В тринадцать лет он знал несколько языков, а в шестнадцать – стал студентом Кёнигсбергского университета, где его неординарные способности были быстро замечены.

Благодаря блестящим результатам в учебе способный студент был вскоре представлен королю, который отнесся к нему весьма благосклонно и предложил юноше поступить на военную службу. Молодому человеку польстило предложение короля, и он согласился, о чем никогда не жалел впоследствии.

Низшие офицерские чины были быстро им пройдены. Все выше взбирался находчивый юноша по служебной лестнице, и вскоре император отметил его как одного из самых деятельных и талантливых офицеров. Затем он попал в окружение короля, став его любимчиком. Тренк находился среди самых известных людей того времени – таких, как Вольтер, Мопертюи, Иордан.

Однажды король поручил ему ответственное задание по введению нового устава прусской кавалерии в Силезии. Как и следовало ожидать, Тренк выполнил это с честью. Доверие императора было оправдано.

В начале 1743 года в честь свадьбы принцессы Ульрики со шведским королем было устроено множество придворных балов. Конечно же, Фридрих Тренк – молодой дворянин, отличавшийся природным обаянием и даром красноречия, – был в числе самых видных кавалеров. Младшая сестра короля, принцесса Амалия, быстро заметила привлекательного и уверенного в себе молодого человека. Их роман стремительно развивался, и, по словам Тренка, он был «счастливейшим во всем Берлине смертным». Влюбленные долгое время успешно скрывали свои отношения от ничего не подозревающего короля, а ведь было достаточно малейшей неосторожности, чтобы раскрылась их тайна.

Впрочем, преступная связь принцессы Амалии и молодого офицера все равно не могла вечно оставаться незамеченной. Однако самоуверенного Тренка это нисколько не тревожило, и он вдохновенно наслаждался жизнью и любовью Амалии за спиной у ее царственного брата. Далеко не каждый решился бы на это.

А в 1744 году началась война с Австрией. Военные действия были в самом разгаре. Тренк проявил себя доблестным бойцом и был одним из лучших боевых офицеров. Его ждало блестящее будущее, если бы не враги, которых он успел нажить великое множество за время своего восхождения по служебной лестнице. Они терпеливо ждали, когда наступит подходящий случай, чтобы отомстить своему обидчику и за это восхождение, и за нанесенные им оскорбления. И такой случай вскоре подвернулся. Неудивительно, что королю стало известно о романе своего любимчика с принцессой. Однако монарх ничем не выдал гнева, затаив злобу и решив отложить наказание своего фаворита до более подходящего времени. Тайна его связи с Амалией была раскрыта, а Тренк ничего не подозревал. Но даже если бы он и узнал о разоблачении, то вряд ли его это очень озаботило бы. Он твердо верил в то, что благосклонное отношение к нему монарха ничем не изменить.

В Австрии в то время существовал особый отряд, солдаты которого назывались пандурами и славились своей жестокостью. На стороне противников Пруссии в то время воевал и двоюродный брат Тренка Франц, свирепый вербовщик и предводитель пандуров. Братья были в хороших отношениях, но служили разным государям.

После внезапного набега пандуров на отряд Тренка, в результате которого были захвачены боевые кони и денщик, король распорядился выделить Фридриху пару лошадей из своей конюшни. Но денщик с лошадьми вскоре появился в прусском лагере в сопровождении австрийского солдата с запиской, адресованной императору. Текст записки гласил: «Тренк-австриец не воюет со своим двоюродным братом, Тренком-пруссаком. Он очень рад, что ему удалось спасти из рук своих гусар двух коней, которых они увели у его брата, и возвращает их ему». В ответ на это король неодобрительно сказал: «Коли вам ваш брат возвратил коней, значит, мои вам не нужны». Узнав о реакции короля, Фридрих посчитал это досадным недоразумением, думая, что ее вызвало его дружеское отношение к неприятелю.

Он и не подозревал, что интриги против него плелись задолго до этого случая. Еще до начала войны Тренк написал письмо брату Францу, послушавшись совета своего начальника, который и подал ему эту идею. Письмо было отправлено, ответ долго не приходил, но в один прекрасный день Тренк все же получил его. Война в то время шла полным ходом – самое неподходящее время переписываться с братом из неприятельской армии, зато удобное, чтобы выдавать военные секреты. А это значило, что можно без особых усилий оговорить Тренка. Именно так все и было сделано: стали утверждать, что Тренк якобы вел постоянную переписку с неприятелем. На деле же оба письма не содержали каких-либо военных тайн. Тем не менее разгневанный король отдал приказ арестовать Тренка. Бедняга был заключен в крепость Глаац рядом с Богемией.

В заключении у Тренка были довольно хорошие условия. Он жил в общей офицерской комнате, ему дозволялось совершать прогулки вокруг крепости. Определенная степень свободы у него все же была. Однако Тренк написал довольно резкое письмо королю, требуя, чтобы его предали военному суду за измену. Время шло, а ответа все не было. Уже закончилась война с австрийцами, на месте Тренка давно был другой человек. Прошло пять месяцев. Казалось бы, надежды на свободу у него уже нет: про него все забыли. Оставалось одно, последнее, на что еще можно было надеяться, а именно побег.

И он решился. Будучи веселым и общительным, Тренк быстро нашел себе друзей и сообщников. Не испытывая нужды в деньгах, он всегда щедро делился ими с собратьями по несчастью, поэтому быстро нашел себе помощников, едва заговорив о побеге. Вместе с ним решили бежать еще двое, однако в четвертом участнике он жестоко обманулся, в результате чего о готовящемся побеге стало известно начальству. Естественно, все задуманное сорвалось. Один из заговорщиков, правда, сумел сбежать, другой оправдал себя с помощью подкупа деньгами Тренка. А сам Тренк подвергся теперь уже более строгому наказанию. Четвертый же участник заговора, предавший их, впоследствии был встречен Тренком в Варшаве и убит на дуэли.

Готовясь к побегу, Фридрих ничего не знал о том, что в за ключении должен был провести не более года. Его мать просила короля о помиловании сына, и тот обещал высполнить ее просьбу по истечении этого времени. Но после попытки за ключенного бежать король и слышать не желал о помиловании. А Тренк, несмотря на сорвавшийся побег, решил во что бы то ни стало добиться своего, то есть вырваться из ненавистной крепости.

С этого времени начинается череда его бесчисленных попыток бежать, одна изощреннее другой, но все безрезультатные, хотя неисправимый искатель свободы и приключений не оставлял мысли о побеге и надеялся на удачу. Это длилось целых одиннадцать лет.

Классический вариант – перепиливание решеток. Это было первой попыткой Тренка обрести свободу. Раздобыв перочинный нож, зазубренный, как пила, он стал перетирать железные прутья решетки. Понемногу прутья поддавались благодаря неустанному труду заключенного. Когда у него сломался нож, он достал подпилок и продолжал свое дело. Работать надо было очень осторожно, чтобы не услышал часовой, но в конце концов эта работа была закончена. Затем он разрезал свою кожаную сумку на длинные полосы и скрепил их между собой, для увеличения длины добавив еще несколько полос из простыни.

Настала ночь побега. Погода как нельзя лучше способствовала этому: шел ливень. Казалось бы, все благоприятствует удачному исходу задуманного. Тренк спустился по веревке и хотел было побежать в направлении города, но провалился в огромную яму, куда стекали городские нечистоты. Сначала беглец пытался выбраться из нее, но все его отчаянные попытки ни к чему не приводили – он проваливался все глубже и глубже и, поняв, что самому ему выбраться все равно не удастся, начал звать на помощь. Его услышали и, конечно же, доложили коменданту тюрьмы.

К несчастью для Тренка, это был некий генерал Фуке, у которого имелись веские причины недолюбливать его семью: когда-то на дуэли его ранил отец Фридриха. Да и брат Франц, командир пандуров, тоже чем-то умудрился досадить генералу. И вот в руки Фуке попал Фридрих, который к тому же пытался бежать из заключения. Как тут было не отыграться на бедном Фридрихе злопамятному генералу?

По его приказу Тренка продержали до полудня в яме с нечистотами, чтобы его позор мог видеть каждый. А потом ему целый день не давали помыться и только к вечеру прислали двух солдат с водой.

Потерпев неудачу и в этот раз, Фридрих все равно не терял надежды сбежать. А скоро ему представился случай еще раз испытать судьбу. За ним тщательно следили, и однажды к нему зашел майор Доо вместе со своим адъютантом. Начав разговаривать с арестантом, Доо стал упрекать его за то, что он постоянно пытается сбежать, вызывая этим еще больший гнев короля и, значит, делая себе только хуже. Это взбесило Тренка, не чувствовавшего за собой никакой вины. Офицер постарался его успокоить, но было уже поздно.

Тренк накинулся на Доо, выхватил шпагу и бросился бежать вниз по лестнице. Часовой пытался преградить ему путь, но Тренка было уже не остановить. Сильным ударом он отбросил часового в сторону, а все те, кто вставал у него на пути, невольно расступались перед ним: с такой яростью и ожесточением он махал шпагой.

Удача окрылила Фридриха и дала надежду на успех. Подбежав к краю крепостной стены, он, не задумываясь, спрыгнул вниз с огромной высоты. Каким-то чудом оставшись целым и невредимым, со шпагой в руках Тренк добежал до следующей стены, перепрыгнул через нее, но там наткнулся на охранника, который тут же кинулся на него с оружием. Храбрый беглец и тут не растерялся. Он ранил часового, удачно избежав удара штыком. Следующим препятствием был двухметровый частокол, окружавший крепость. Когда Тренк перелезал через него, его нога застряла между бревнами. Тщетно старался он вытащить ее. Подоспел часовой и схватил Тренка, следом подбежали солдаты, и, несмотря на отчаянные попытки Тренка отбиться, его сопротивление было сломлено.

И снова тюрьма, снова неволя и самый строжайший надзор, который, впрочем, был излишним, так как вряд ли Тренк смог бы убежать куда-то с вывихнутой ногой. В течение некоторого времени ему требовалось серьезное лечение. Тем не менее в комнате заключенного постоянно находились унтер-офицер и двое солдат, снаружи за его окном неотрывно наблюдал часовой. Болезнь и надзор могли убить всякую надежду на какую-либо возможность побега. Однако Тренк постепенно выздоравливал, и у него появлялись различные идеи, как осуществить свою мечту.

Новый замысел оказался почти идеальным: участники заговора не знали друг друга и, следовательно, не могли выдать Фридриха. Как же он этого добился? С помощью своего красноречия, помогавшего ему и впоследствии, а также с помощью денег, которых еще хватало для нового подкупа. Постепенно разговорив солдат, которые дежурили в его комнате, он уговорил их встать на свою сторону. На кого-то подействовал его талант убеждения, на кого-то – деньги. Так или иначе, но в скором времени Тренк имел целых тридцать союзников. В конце концов было решено действовать одновременно. План состоял в том, чтобы выступить неожиданно, освободить всех заключенных в крепости и затем всем вместе бежать за границу.

Но этот блестяще подготовленный план сорвался из-за австрийского дезертира. Узнав о предстоящем бунте от унтер-офицера Николаи, который был выбран Тренком главой заговорщиков, австриец доложил обо всем коменданту.

Последним был отдан приказ немедленно арестовать Николаи, но тот не растерялся, мгновенно бросившись в казарму с криком: «К оружию, ребята! Нас выдали!» Все было приготовлено заранее: и порох, и оружие. Оставалось только действовать. Сначала мятежникам нужно было освободить Тренка, но они не смогли справиться с железной дверью его каземата. Тут надо отдать честь Тренку, не желавшему, чтобы из-за него остальные мятежники тоже не сумели выбраться на свободу. Он настоял на том, чтобы они оставили его и спасались сами. Те так и сделали. Мятежники благополучно добрались до границы и перешли ее вблизи городка Браунау. А Тренку пришлось опять томиться в неволе и строить новые планы побега.

Придумать новый план и осуществить его Фридриху помог некий Бах, тоже дежуривший в его комнате. Неисправимый задира и дуэлянт, он как-то раз похвастался перед Тренком, что накануне ему в драке удалось ранить поручика Шелля. На что Тренк, будучи и сам превосходным фехтовальщиком, невозмутимо ответил: «Будь я на свободе, вы бы со мной не так легко сладили». Вспыльчивый Бах не мог не принять вызов. За неимением другого оружия они принялись бороться железными полосами, найденными в камере. Когда Тренк с первого выпада хорошенько ударил Баха, самолюбие последнего было задето. Желая проверить, каков же Тренк в борьбе с настоящим оружием, он молча вышел и вернулся с двумя боевыми шашками. «Вот теперь посмотрим-ка, каков ты мастер, хвастунишка!»– произнес Бах.

Из благоразумия Тренк пытался было успокоить офицера, но никакие уговоры не помогли. К тому же Бах атаковал первым. Что еще оставалось делать Фридриху, кроме как защищаться? В конце концов он сильно распорол Баху руку. Противник, покоренный умением Тренка владеть оружием, подошел к своему противнику и сказал: «Ты мой владыка, друг Тренк, ты будешь на воле, я сам это устрою, это так же верно, как то, что мое имя Бах!»

Этот непредсказуемый поединок не только окончился полной победой Тренка, но еще и подарил ему надежду на то, что он наконец-то окажется на свободе. Как и обещал, Бах разработал план побега. Затем привел поручика Шелля, того самого, с которым у него до этого была дуэль. Сам он сбегать не собирался, считая низостью совершать подобный поступок во время исполнения служебного долга.

Фридрих и Шелль сошлись на том, что сначала им нужно достать денег, и Бах взялся эту проблему решить, съездив в соседний городок к родственникам Тренка за достаточной суммой.

Охранять Тренка Шелль должен был 24 декабря. Окончательно обговорив все детали, было решено бежать в следующее дежурство Шелля – 28 декабря. И снова о готовящемся Тренком побеге было рассказано коменданту крепости. Это сделал один из заключенных, содержавшийся в том же коридоре, что и Тренк. Поручика Шелля должны были арестовать – это узнал один из офицеров на обеде у коменданта. Взволнованный Шелль тут же понессся к Тренку с новостью, что бежать надо, не медля ни секунды.

В панике покидая камеру, Тренк даже забыл взять деньги. А их уже поджидали майор с адъютантом. Убегая, Шелль спрыгнул с крепостной стены.

Неудачно приземлившись, он вывихнул ногу. Из благородства он предложил Тренку спасаться и бежать одному, прекрасно понимая, что сам не сможет сделать это из-за поврежденной ноги и будет для Фридриха только обузой. Но Фридрих не бросил его, а продолжил путь, взвалив товарища на плечи.

Впрочем, шансов на спасение и так было немного. Раздавшийся пушечный выстрел известил местное население о бегстве арестантов. После короткого совещания беглецы решили бежать не в Богемию, как предполагалось ранее и куда обычно бежали заключенные, а в Силезию, находившуюся в противоположной стороне.

Однако это решение чуть было не лишило их долгожданной свободы. Через полдня пути они услышали бой крепостных часов и пришли в ужас. Не зная дороги и идя куда глаза глядят, они попросту вернулись на старое место, как это часто и бывает с теми, кто заблудился. Но назад пути не было: беглецы выбились из сил, их обуревали голод и жажда. Впереди находилась какая-то деревушка, к ней они и направились.

Но появляться в таком виде перед местными жителями было опасно, и Шелль с Тренком решили пойти на хитрость. Тренку порезали палец и обмазали его кровью, после чего он стал выглядеть как раненый. Шелль же изображал офицера, так как еще был одет в свою форму. Он связал Фридриха и повел в деревню, издавая крики о помощи. А когда появились два крестьянина, Шелль приказал дать ему телегу с запряженной в нее самой лучшей лошадью. «Потому как, – сказал он,– этот мерзавец убил мою лошадь, и, падая, я вывихнул ногу, но мне удалось справиться с ним, и я его арестовал. Телега мне нужна, чтобы отвезти его в город и повесить, пока он еще не околел». Тренку ничего не стоило изобразить из себя почти умирающего. Для большей достоверности Он громко стонал и валился с ног. Крестьянам стало жалко офицера, они снабдили его хлебом и молоком.

Казалось, хитрость удалась на славу и можно было отправляться в дальнейший путь. Но один из стариков, внимательно присмотревшись к Шеллю, узнал в нем одного из тех беглецов, приметы которых были разосланы по всем окрестным деревням. Воспользовавшись возникшей суматохой, Тренк, стараясь быть незамеченным, отошел к конюшне, чтобы завладеть лошадьми. К счастью для беглецов, добрый старик не выдал их, а рассказал, как добраться до границы с наименьшей опасностью быть пойманными и как миновать все вооруженные пикеты, выставленные на дорогах. И пока Шелль внимательно слушал его объяснения, Тренк выводил из конюшни лошадей. И скоро они уже во весь опор мчались в сторону городка Браунау.

На подступах к границе беглецы столкнулись с поручиком Церботом, который был послан за ними в погоню. Однако тот был одним из приятелей Фридриха и предупредил последнего, где их поджидает опасность: «Скачите налево, справа наши гусары!»

Благополучно миновав последнюю опасность, бывшие за ключенные оказались на свободе, в Богемии. Казалось бы, все завершилось как нельзя лучше для Тренка, но судьба готовила ему еще множество испытаний в будущем.

Из Браунау он написал письмо матери, прекрасно понимая, что на чужбине без гроша в кармане и без друзей ему долго не протянуть. И ждать бы Тренку спокойно ответа, если бы не злопамятный король Фридрих, который не мог не отреагировать на побег дерзкого арестанта. Он выслал своих агентов, которые должны были во что бы то ни стало поймать Тренка и доставить в Пруссию. Возможно даже, что монарх хотел покончить со своим бывшим любимчиком, так как на последнего неоднократно совершались покушения.

После нескольких месяцев скитаний Тренк добрался до польского города Эльбинга, где получил деньги от матери. Затем он отправился в Вену, надеясь обрести спокойную жизнь. Но там его ждала другая опасность. Тот самый Франц, предводитель пандуров, решил избавиться от своего брата Фридриха. Причиной этому были споры, возникшие из-за раздела имущества. Тренку пришлось разбираться с двумя головорезами из шайки брата. И, как всегда в подобных стычках, его спасли талант фехтовальщика и необыкновенная удача.

Вскоре Тренк уехал в Голландию, чтобы поселиться в одной из отдаленных провинций, но, увы, ввиду некоторых обстоятельств сделать это ему не удалось. Далее Тренк отправился в Россию. Поступив на службу в драгунский полк, он с легкостью мог сделать карьеру и здесь, но натура авантюриста взяла свое, в результате чего возникли новые интриги, которые привели к тому, что Тренку пришлось оставить Петербург.

Следующим его пристанищем была Вена, где внезапно умер брат Франц, после смерти которого осталось его немалое состояние. И хотя Тренк вел одновременно чуть ли не 60 судебных тяжб, досталось ему из этого наследства всего 60 тысяч флоринов.

Вслед за этим Тренк получил известие о смерти матери, которая жила в Данциге, исконно прусском городе. Следовательно, появление там грозило Тренку большой опасностью. Однако отнесшись к этому с пренебрежением, он счел своим долгом приехать на похороны матери, где и был схвачен и заключен в Магдебургские казематы.

Крошечная камера – три метра в длину и два в ширину – стала местом его заключения. Единственное окошко было только вверху, и, кроме части крыши, из него ничего не было видно. Между камерой и коридором имелись кованая дверь и тройная решетка. Двухметровой толщины стены и двойной ряд частокола лишали малейшей надежды на побег.

Рацион арестанта состоял из хлеба и воды. К тому же хлеб был почти несъедобным, и Тренк даже не мог съедать его полностью, как бы ни был голоден.

Прошел год, и Фридрих уже не надеялся спастись. В отчаянии бросался он к тюремщикам, но на все свои мольбы о помощи слышал один и тот же ответ: «Таков приказ короля».

Следует заметить, что камера Тренка отпиралась раз в неделю: ее чистили и проводили тщательнейший осмотр. Не видя иного выхода, Тренк решил узнать хотя бы план тюрьмы. Пустив в ход все свое умение располагать к себе людей, он сумел договориться с несколькими часовыми, которые и рассказали ему то, что он хотел. Более того, оказалось, что дверь соседней камеры не заперта, так как в ней никого нет. Следовательно, если удастся попасть в ту камеру, то можно выбраться в коридор, а если повезет, то и на свободу. Отчаявшийся было Фридрих воспрянул духом и начал действовать. Прежде всего нужно было найти орудие для выламывания кирпичей. В качестве такового Тренк решил использовать железные скобы, при помощи которых к полу крепились шкаф для посуды и печка. Чтобы у коменданта и плац-майора, осматривавших его камеру, не возникло никаких подозрений, после работы он прилаживал скобы на место, а вынутые кирпичи отмечал номерами, укладывая их в стену в том же порядке. И через полгода двухметровая стена была разобрана. За это время у Тренка значительно улучшились отношения с охранниками, и они всячески способствовали продвижению его работы, принося то нож с деревянной ручкой, то кусок железа.

Фридриху даже посчастливилось обрести сообщника. Старый служака Гефгардт решил бежать со службы и помог Тренку разработать план побега. Он же подробно рассказал ему о расположении тюремного здания, а также втянул в заговор некую Эсфирь Гейман, родственник которой тоже находился в тюрьме. Подкупив двух охранников, она беспрепятственно могла разговаривать с Тренком во время их дежурства.

Уже была назначена точная дата побега, и все прошло бы гладко, если бы не болтливость Гейман. Она рассказала обо всем одному из своих друзей, а тот незамедлительно доложил начальству тюрьмы. Как и следовало ожидать, досталось всем участникам заговора. Даже сестре Тренка, которая всего лишь приготовила деньги для брата. С нее было взято обязательство, что она оплатит устройство новой камеры для Тренка. Для осмотра камеры лично приезжал король Фридрих, который остался доволен увиденным.

Планы побега были расстроены, но Тренк этого не знал. Каково же было удивление арестанта, когда за несколько часов до решающего действия в его камеру вошли незнакомые люди и, к ужасу Тренка, потащили его прочь, сковав руки, ноги и завязав глаза. Когда повязку с глаз сняли, он увидел, что его ноги прикованы к железному кольцу, которое было приделано к стене. Цепи были настолько тяжелыми, что Тренк мог сделать не более двух-трех шагов от кольца. На его талию был надет толстый железный обруч с цепью, на конце которой имелась железная палка. К ней и приковали руки заключенного.

Новая камера Тренка отличалась от предыдущей тем, что выглядела еще более мрачно. Свет в нее почти не проникал. Стены были сырые, а с потолка капала вода. В полукруглое окно были вставлены три ряда решеток. От коридора камеру отделяла двойная дубовая дверь, за которой следовала еще одна маленькая комнатка.

При таком положении дел недолго было и отчаяться окончательно, но Тренк никогда и ни в каких условиях не переставал быть оптимистом. Едва придя в себя, он стал обдумывать, каковы шансы на успех в этом новом местечке и, обследовав помещение, решил, что раз двери деревянные, то, значит, в них вырезались отверстия для замков. Но прежде всего нужно было избавиться от кандалов, сковывавших руки и ноги. Рванув руку, пытаясь вытащить ее из кольца, Тренк чуть не закричал от невыносимой боли. Но стремление выбраться из страшной камеры словно удесятерило его силы.

Собрав всю свою волю и почти искалечив руку, он все-таки протащил ее через кольцо кандалов, а затем, сбив заклепку при помощи кирпича с другого кольца, освободил и левую руку. Следующими были обруч и другие цепи. И вот наконец полностью освободившийся Тренк уже стоял около двери. Оказалось, что она была всего три сантиметра в ширину, как определил узник, наугад вырезав в ней дырку. Не беспокоило его и то, что таких дверей было целых четыре. Он считал, что с этим можно справиться примерно за день, а затем сразу же бежать.

Очередная проверка заключенных состоялась 4 июля, после чего Тренк принялся за работу: сбросив цепи и схватив нож, начал вырезать замки у дверей. На первую дверь ушел час, на ту, что вела в комнатку, чуть больше. К заходу солнца им уже была открыта третья дверь. Воодушевленный успехом, Тренк продолжал работу, но, когда оставалась последняя дверь, та, что вела в коридор, в результате неосторожного движения сломался нож и, как назло, клинок выпал наружу. Теперь надежд на спасение не оставалось. И Тренк не выдержал: решив, что нет больше смысла бороться, оставшимся обломком лезвия он вскрыл себе вены на руках и ногах и стал дожидаться смерти. Внезапно до его сознания дошло, что кто-то настойчиво зовет его по имени: «Барон Тренк, барон Тренк!» Это был верный Гефгардт, каким-то чудом проникший незамеченным в камеру.

«Я вам доставлю все, что нужно, все инструменты. Не унывайте, положитесь на меня, я выручу вас…» – доносилось до Тренка. И последний мгновенно передумал умирать, едва перед ним забрезжил этот лучик надежды в лице старого Гефгардта. Он перевязал раны, но было уже поздно, так как около дверей стояли недоумевающие охранники.

Их глазам предстал Тренк с кирпичом в одной руке и сломанным ножом в другой. Он стоял на пороге своей камеры и кричал страшным голосом: «Вон, вон отсюда! Уходите и передайте коменданту, что я не намерен больше жить здесь! Пусть пришлет солдат и пусть они убьют меня! Я никого не впущу сюда! Убью всех, кто попытается войти ко мне!»

Его вид привел солдат в замешательство, и они послали за комендантом. Тренк понадеялся было, что ему будет хоть какое-то послабление, но комендант приказал схватить его. Однако гренадеры не выполнили приказа, не посмев приблизиться к человеку, столь воинственно настроенному и готовому на все. Тогда одному из офицеров пришлось вступить в переговоры.

В конце концов Тренк успокоился и позволил войти к себе в камеру, сделать перевязку. Поначалу в цепи его не заковывали, дали время прийти в себя, а спустя несколько дней он снова был в кандалах. Двери в камере заменили теперь уже на обитые железом.

Измученный Тренк тем временем набирался сил и уже подумывал о новом побеге. Впоследствии он еще два раза пытался бежать, но уже через подкоп. Гефгардт приносил ему все, что было необходимо для этого.

Своим последним подземным ходом он долго не мог воспользоваться, так как слишком часто менялся состав гарнизона крепости, и очень много времени уходило на установление хороших отношений с новыми людьми. Но вот все последние приготовления были закончены, и осталось только воспользоваться плодами своих трудов. Однако Тренку этого показалось мало. Он решил показать себя благородным человеком перед королем, чтобы тот испытал чувство преклонения перед величием духа арестанта и помиловал его. И гордый заключенный заявил, что в присутствии коменданта крепости и всего гарнизона обязывается войти в свою камеру в любое время и в любой час, где он будет закрыт на все замки, и спустя некоторое время узника можно будет увидеть на гребне крепостной стены. Это послужит доказательством того, что, имея возможность сбежать, он не воспользовался ею. И об этом он просил сообщить королю, чтобы тот его помиловал.

Встревоженное этим заявлением Тренка, начальство тюрьмы вступило с ним в переговоры. Прежде чем устраивать это почти театрализованное действие, комендант попросил рассказать, как же Фридрих собирается это устроить, и лично обещал свое покровительство в этом случае. Поколебавшись, Тренк все же решился показать подкоп, выдал инструменты, которыми пользовался, и все объяснил.

Надо отдать должное коменданту: он сдержал свое слово, доложив королю о произошедшем и прося помиловать арестанта со столь благородной душой. Узнав об этом, король Фридрих был поражен. Такой поступок подействовал даже на него. Быть может, он уже был не против простить Тренка, бывшего когда-то его любимчиком, что, впрочем, не помешало ему отложить помилование на целый год.

В 1763 году, когда Фридриху Тренку исполнилось 37 лет, он вышел на свободу. Побывав в Австрии, а затем исколесив чуть ли не всю Европу, он вернулся в свое родовое поместье Цвербах. Там Тренк занялся хозяйством, а чтобы поправить свое материальное положение, задумал издавать записки о своей жизни, благо было что описывать. Его книги имели огромный успех у читателей, он снова стал богатым, как в старые добрые времена. Но, как и тогда, его погубила излишняя самоуверенность.

В 1787 году, вернувшись в Австрию, Тренк стал писать произведения на политические темы. Но его творения не понравились в Вене, и автор был выслан. В Париже в то время полным ходом шла революция. Обстоятельства сложились не в его пользу: Тренк был объявлен прусским шпионом и казнен на гильотине 25 июля 1794 года. Так закончилась жизнь авантюриста и вечного беглеца.

Герман Александрович Лопатин, российский деятель революционного движения, имеющий дворянское происхождение, родился в 1845 году.

В 1866 году им был блестяще окончен университет, однако, едва покинув стены этого учебного заведения, он сразу же угодил в тюрьму, так как был арестован по делу Каракозова, стрелявшего в Александра II, и посажен в крепость. То был выстрел отчаявшегося одиночки, что, впрочем, не помешало полиции взбудоражить весь Петербург. Вот тогда-то Лопатин и сбежал от блюстителей порядка в первый раз. Естественно, бежал не из крепости – оттуда его вскоре освободили за отсутствием улик… Еще до того, как попасть в тюрьму, он, зайдя в квартиру к коллеге и увидев жандармов с обыском, не раздумывая, выпрыгнул в окно и скрылся от них. Так началась эпопея его бесчисленных побегов. Он сбегал отовсюду: из тюрем, с гауптвахт, из залов судов, и притом обязательно в дежурство самых бдительных и придирчивых охранников. Для Германа Лопатина не существовало препятствий, и ничто не могло ему помешать: ни люди, ни природа. Однажды, во время ссылки в Сибири, убегая, он в одиночку проплыл тысячу верст по Ангаре и примерно столько же прошел по тайге. В другой раз, выйдя во время перерыва из судебного зала, он увидел у крыльца оседланную лошадь и, конечно же, ускакал на ней прочь. Ну как тут было не воспользоваться такой потрясающей возможностью, предоставленной самой судьбой?

При этом Герману Лопатину удалось в 1870 году, попутно вывезти из ссылки полковника Генерального штаба Петра Лаврова ставшего радикальным публицистом, а зимой 1870 года он выехал в Сибирь для освобождения Н. Г. Чернышевского.

Во всех побегах Герман Лопатин мастерски менял внешность, обладая потрясающим актерским даром перевоплощения. Ему ничего не стоило превратиться в путешествующего ученого-географа или в простодушного крестьянина, идущего с обозом, вот только другие мужики дивились редкому в той крестьянской среде случаю – близорукости своего товарища…

Богатая эрудиция Германа Лопатина была одной из черт его поразительного облика. Успенский, например, писал, что Герман Александрович в любую минуту «мог взойти на кафедру и прочитать лекцию о чем угодно».

Лопатин вообще был человеком необыкновенным. Он словно гипнотизировал людей. Едва взглянув на человека, тут же подчинял его своей власти. Великий Менделеев пророчил ему блестящую карьеру ученого, а генерал-губернатор Синельников, суровый и умный старик, фактический хозяин Сибири, хлопотал о будущем вверенного ему ссыльного, полагая со временем сделать Германа Александровича своим преемником. Карл Маркс, обычно в отношениях с людьми более чем сдержанный, был очарован русским эмигрантом, блестящим переводчиком его «Капитала», и хотел выдать за Лопатина любимую дочь. К Лопатину с удивлением и симпатией присматривались также Иван Тургенев, Лев Толстой, Глеб Успенский. Последний собирался написать о нем повесть под названием «Удалой добрый молодец». Но Герман Лопатин от этого благожелательного внимания убегал и шел на самые отчаянные авантюры. Не входя ни в одну из революционных организаций, он всем им оказывал разнообразное содействие.

В 1871 году Лопатина арестовали в Иркутске, а летом 1873 года он бежал за границу и с тех пор находился в эмиграции. А в начале 1880-х годов, когда до него дошли слухи о близком созыве Земского собора, о таинственных переговорах правительства с народовольческим подпольем, о том, что в русской армии, по выражению Энгельса, «полно конспирирующих офицеров», Лопатин приехал в Россию. Он был арестован и вновь бежал, но в 1884 году стал главой Распорядительной комиссии «Народной воли» и в конце концов был опять арестован. Причем во время процедуры ареста в руки блюстителей порядка попали и списки, где значились имена чуть ли не всех русских революционеров. Двадцать лет это мучило Германа, пока он сидел в одиночке в Шлиссельбургской крепости, будучи приговоренным в 1887 году к пожизненному заключению.

После 1905 года его освободили. К тому времени здоровье Лопатина уже было основательно подорвано, и он отошел от политической деятельности.

С восторгом Лопатин встретил Февраль 1917 года. А вот Октябрь – сначала недоуменно, а затем с возмущением, считая, что «народ не готов к социалистической революции». И семидесятилетний Лопатин все начинает сначала. В августе 1918 года юный поэт Леонид Канегиссер убил председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого. В этот же день произошло покушение на Ленина в Москве. Без сомнения, за всеми этими одновременными выстрелами стоял один и тот же очень опытный человек. В декабре 1918 года умирающий Лопатин сказал окружавшим его в ту минуту людям: «Передайте маме Леонида Иоакимовича Канегиссера, что я прошу у нее прощения; она знает, за что…» Так старый конспиратор проговорился.

Вот так и закончилась жизнь этого необыкновенного человека. Одного мемуариста, помнящего Лопатина по ташкентской ссылке, спросили, не сожалеет ли он, что Герман Александрович не занялся исключительно наукой? Тот, смеясь, ответил: «Так ведь это все равно, что заставить заниматься наукой Алешу Поповича…»

Эмиль Бюиссон, знаменитый преступник, был известен полиции и журналистам под кличкой Неуловимый. Он родился в 1902 году. Детство Эмиля – классический пример того, как вырастить преступника. Беднейшая семья, к тому же алкоголик отец и сумасшедшая мать. Дети, предоставленные самим себе, имели полную свободу действий. Тем не менее серьезные преступления Эмиль совершил уже в достаточно зрелом возрасте. С 1934 по 1936 год вместе со старшим братом Жаном Батистом Эмиль торговал оружием и наркотиками в Шанхае. Вернувшись в 1936 году во Францию, братья-разбойники занялись кражами. В 1940 году в Труа Эмиль был арестован, но совершил побег. А затем в том же году, во время своего очередного налета с целью ограбления, он убил человека.

В 1941 году последовал новый арест Бюиссона. Суд приговорил его к пожизненной каторге, отбывать которую Эмиль и не думал. После окончания Второй мировой войны Бюиссон умело симулировал сумасшествие. Тем самым он добился того, что в 1947 году его перевели в психбольницу, откуда затем он бежал с помощью брата. С того момента целых три года беглец наводил ужас на общественность. Это был основной период преступной деятельности Бюиссона. В его «послужном списке» тех лет насчитывается 80 ограблений, около 10 убийств, в том числе и нескольких полицейских. Тела его жертв были обнаружены позднее в лесу Сенара, в южном пригороде Парижа.

А в 1950 году неуловимый Эмиль Бюиссон был пойман. Он обедал в ресторане «Три улитки», где в качестве десерта его ожидал арест. Впрочем, поначалу Эмиль еще надеялся на свое везение, недаром же он был прозван Неуловимым. Но на сей раз удача изменила ему – за ним присматривали с особой тщательностью. И хотя следствие, суд и ожидание казни затянулись, использовать это время для спасения Бюиссону не удалось. Его «свидание» с гильотиной состоялось в 1956 году. Последние слова Эмиля Бюиссона, обращенные к тюремщикам, провожавшим его на казнь, были исполнены горькой иронии: «Ну что, господа, общество может быть довольно нами?»

Имя самого знаменитого в мире преступника Джона Диллинджера давно окутано множеством легенд и домыслов. Неуловимый грабитель банков, азартный игрок и отчаянный кутила после своей смерти оставил множество тайн, большинство которых не разгадано и по сей день.

Образ Диллинджера не раз становился темой голливудских фильмов, перекликаясь с образом его не менее знаменитого современника – легендарного Аль-Капоне, «королем» Чикаго, одного из крупнейших гангстеров Америки. Фильмы о Диллинджере неизменно пользовались успехом, но его загадки никто не сумел разгадать. Какие же тайны скрывает жизнь и смерть всемирно известного гангстера?

Джон Герберт Диллинджер родился 22 июля 1903 года в Индианаполисе (штат Индиана, США) в семье уважаемого в городе человека, коммерсанта Чарльза Диллинджера. Мать мальчика умерла, когда ему исполнилось всего три года. Отец женился во второй раз, но сам он воспитанием сына не занимался, а мачеха не слишком благоволила к Джону. В результате последний оказался предоставлен самому себе. По стопам отца он не пошел, еще в раннем возрасте обнаружив тягу к нарушению закона. Уже в школе о Джоне шла слава отчаянного парня, сорви-головы. В возрасте девяти лет он создал и возглавил банду под названием «12 негодяев». И это уже была не игра: спустя некоторое время Джон попался на краже угля. Суд для малолетних признал возможным оставить его в семье.

Еще один эпизод из жизни малолетнего преступника: в 13 лет Джон принял участие в групповом изнасиловании.

Небольшая надежда на то, что Диллинджер встанет на путь истинный, замаячила в 1919 году, когда, бросив школу, он стал механиком. Ему нравилась эта профессия, к тому же он любил механизмы и неплохо в них разбирался. Позднее Джон использовал эти знания, выбирая и готовя автомобили для совершения преступлений (он был преступником нового типа, широко применявшим технические достижения).

Тем временем семья Диллинджеров перебралась на жительство в Моррисвиль. Джон и здесь стал проявлять свои дурные наклонности. Отец не раз поколачивал его за отказ работать на семейной ферме, построенной еще Диллинджером-старшим в 1920 году.

В 1923 году, получив от отца отказ в ответ на просьбу покататься на его автомобиле, Джон угнал чужой, но был пойман полицией. Он был выпущен на поруки, но, опасаясь гнева отца, домой уже не вернулся. В том же году Джон поступил на службу морским пехотинцем на крейсер «Юта», но вскоре дезертировал, поскольку дисциплина была явно не его стихией.

После возвращения в Моррисвиль Диллинджера арестовали за кражу кур, но вынесенный судом приговор вскоре был отменен. Уже в следующем году молодой человек влюбился в девушку-подростка и покончил с холостяцкой жизнью.

После переезда в дом к юной жене и ее родителям под их влиянием Джон предпринял очередную попытку жить честно: он устроился работать драпировщиком на мебельную фабрику и даже стал членом местного бейсбольного клуба. Но наслаждение семейным счастьем продлилось недолго. Спокойная жизнь вскоре наскучила ему, и он принялся за старое.

Свое первое вооруженное ограбление Джон совершил, когда ему был 21 год. На этот счет есть несколько версий. По одной из них, он отправился в городской парк с только что купленным револьвером, где и подстерег богатенького торговца Моргана. Угрожая ему оружием, Диллинджер-младший вывернул карманы бизнесмена и забрал все ценное, а когда тот попытался возмутиться, молодой гангстер без лишних слов открыл пальбу. На счастье Моргана, Джон еще не умел хорошо обращаться с оружием, и предназначавшаяся жертве пуля попала в спинку садовой скамьи. Вскоре преступник был арестован местным шерифом, а револьвер послужил в качестве вещественного доказательства.

По другой версии, Диллинджер и его новые друзья решили ограбить местный универмаг. Когда они услышали от кассира, что в кассе нет денег, то безжалостно прикончили его.

По одним источникам, арестованному обещали снисхождение за чистосердечное признание. В надежде на это тогда еще наивный Джон признал свою вину и получил приличный срок, чего он явно не ожидал. Представ перед судом, Диллинджер вел себя крайне вызывающе, и согласно законам штата судья приговорил его к заключению сроком от 10 до 20 лет (в этих пределах срок могли сократить или увеличить в зависимости от поведения заключенного). Как и для многих других преступников, тюрьма стала для Диллинджера настоящей школой жизни. Там он сделался признанным криминальным авторитетом, а также повстречал Гарри Пирпойнта – человека, подсказавшего Джону способ, который помог бы ему стать богатым. Гарри имел в виду вооруженное ограбление банков. В тюрьме Джон Диллинджер в совершенстве смог изучить технику совершения банковских ограблений. С помощью Пирпойнта и других заключенных Джон составил для себя список банков на Среднем Западе, которые стоило ограбить. Здесь же, в тюрьме, он присмотрел себе и будущих сообщников.

Несмотря на большой срок заключения, Диллинджер провел в тюрьме всего 4 года. Кто же мог содействовать его освобождению? Родные или люди из спецслужб США? Истинная причина такого везения покрыта тайной. За примерное поведение Диллинджер был освобожден досрочно. Как бы там ни было, ворота исправительной тюрьмы Пендлтон, где Джон отбывал наказание, для него распахнулись, и узник вышел на свободу. Но как скоро горько пожалели об этом те, кто дал на это согласие!

22 мая 1933 года Джон Диллинджер начал осуществлять свою давнюю мечту. Пока он сидел в тюрьме, Америка стала совсем другой. Послевоенному процветанию пришел на смену жесточайший экономический кризис. Миллионы безработных и бездомных толпились у бесплатных столовых и ночлежек, отчаявшиеся люди стояли возле бирж труда. Но Диллинджера это не беспокоило. Он уже выбрал себе дорогу. В 1933 году в США каждый день совершалось в среднем два нападения на банки. В том же году, по статистике, насчитывалось более 1 300 000 тяжких преступлений, ограблений и убийств, две трети из которых так и остались нераскрытыми. Не остался в стороне и Диллинджер, который внес свою немалую долю в этот список. В его банду входили уже упомянутый Гарри Пирпойнт, Джон Гамильтон и еще несколько человек. Сразу же после освобождения они и принялись за дело, совершая дерзкие налеты на банки, супермаркеты.

На протяжении долгого времени Диллинджер был настоящей головной болью Америки. Он нагло грабил банки один за другим, решив играть по-крупному и живя по принципу «цель оправдывает средства». По его мнению, банки того стоили: в результате каждого нового ограбления ему доставалось не менее 100 тысяч долларов, деньги по тем временам огромные. Полицию скрипела зубами от ярости, банкиры и охранники день и ночь дрожали от страха, а неуловимый гангстер продолжал свое дело. На его счету уже было около 60 удачных ограблений банков. Джон Диллинджер был признан правительством Соединенных Штатов врагом государства номер один. Ни один из королей криминального мира Америки не удостаивался такой «чести» ни до, ни после Джона.

Через четыре месяца после начала грабежей, в сентябре 1933 года, полиция штата Огайо вычислила и арестовала главаря банды. Однако Диллинджеру удалось бежать при помощи верного Пирпойнта. Самим Гарри к тому времени уже было совершено четыре побега из тюрем. Подручными Пирпойнта были Чарли Маккли, внешность которого больше напоминала образ директора банка, чем бандита, и Расел Кларк, молодой, но уже очень опытный грабитель. В тюрьме городка Лимы, куда Маккли и Кларк прибыли, представившись офицерами полиции, они потребовали свидания с заключенным Диллинджером. Местный шериф оказался слишком несговорчивым и подозрительным, что его и погубило. Когда он потребовал документы, подтверждающие их полномочия, Пирпойнт застрелил его. Забрав ключи, троица отыскала камеру Диллинджера. А Джон бросил им небрежно: «Что-то вы припозднились». Выйдя через черный ход, они уехали на поджидавшем их автомобиле.

Это был один из тех немногих случаев, когда неуловимый Диллинджер оказался в руках полиции, в чем, собственно, и состояла первая загадка Диллинджера. Совершив столько дерзких налетов на огромное количество банков, он ни разу не попался и даже не был ранен, что вообще удивительно, учитывая количество выпущенных в него пуль за всю историю совершенных им ограблений.

Ограбив очередной банк, Джон по обыкновению отправлялся играть в карты или рулетку. Удача сопутствовала ему не только в ограблении банков, но и в игре. Почти всегда он выигрывал и никогда не спускал за столом награбленное. Но куда же тогда пропадали деньги, украденные и выигранные? Даже никто из бандитов не знал, куда главарь девал свою долю. Это было неизвестно никому: ни любовницам, ни полиции, ни ФБР.

А следующая загадка – из разряда тайн человеческой души, тем более такой загадочной, как у Диллинджера. Гангстер частенько гонял по дорогам на автомобиле. В 1933 году он случайно заехал в деревню Блэфтон, и там под колеса его машины попала птица, от которой мгновенно остались одни перышки. Тогда Диллинджер, отъявленный бандит, без зазрения совести грабивший банки и убивавший людей, немедленно остановил машину, вышел и чуть не заплакал, увидев раздавленную птицу. Этот случай говорит о том, что даже ему в определенной мере была свойственна жалость.

Тем временем банда Диллинджера добралась уже и до штата Индиана. Грабители дошли до того, что нападали даже на полицейские участки, если возникала необходимость в оружии. Против них была организована всеобщая облава, но бандитам удалось скрыться в Чикаго. А к Новому году начальник полиции Индианы получил издевательский подарок от Диллинджера – книгу «Как стать детективом».

В Чикаго к банде присоединились Билли Фрэчет, подруга Джона, и жена Пирпойнта, Мэри Киндер. 15 января 1934 года Диллинджер со своей бандой совершил 56-е по счету, самое знаменитое ограбление банка Ист-Чикаго, где взял 263 954 доллара. Когда гангстеры уже перекладывали доставшиеся им в результате грабежа деньги, нагрянула полиция. Видимо, Джон и вправду был заговорен от пуль – нервничая и спеша, патрульный Уильям О’Мэйли четыре раза выстрелил в преступника, находившегося перед ним, и все четыре раза промахнулся. Диллинджер усмехнулся и злорадно произнес: «Ты сам на это напросился», затем хладнокровно выстрелил в беднягу полицейского.

На ноги была поднята вся полиция Штатов, так как бандиты похитили фантастическую для того времени сумму денег, к тому же они убили полисмена. Но все розыски ни к чему не привели. Преступники словно испарились. По горячим следам были немедленно перекрыты все вокзалы и дороги, но Диллинджер и его сообщники каким-то образом сумели уехать из Чикаго.

Вскоре Джон и его банда нежились под солнцем на золотых пляжах Флориды. Знаменитый гангстер любил развлечения: карты, рулетка, красивые женщины и шикарные рестораны. А потом он, действительно решив отдохнуть, отправился в Аризону, где в горном городишке Таскона снял самый шикарный номер дорогого «Конгресс-отеля». Все это вызывает массу вопросов, ответить на которые крайне сложно. Велся уголовный розыск полицией всех штатов, а гангстер беспрепятственно ходил по ресторанам, останавливался в отелях, не забывая при этом развлекаться. В его заговоренность тут верится с трудом…

Однако Диллинджера все-таки удалось поймать благодаря одному случаю. И тут опять возникает несколько версий того, как же он был схвачен.

В ночь с 25 на 26 января 1934 года в отеле, в котором и остановилась банда, произошел пожар. Уже почти все здание находилось в огне, но пьяные бандиты спали беспробудным сном. Так и закончил бы свои дни один из самых известных преступников. Но его вместе с компанией вытащил пожарный Джеймс Фрикен, который еще не знал, кого именно он спасает. Всех бандитов, отравившихся угарным газом и получивших ожоги, в бессознательном состоянии доставили в местный госпиталь. Выясняя причины пожара, туда наведался местный шериф, который и опознал Диллинджера, о чем тут же сообщил в ФБР.

По другим источникам, бандитов погубило то, что они всего лишь дали щедрые чаевые пожарному, вытащившему их саквояжи и чемоданы из огня. Потом тот, увидев в газете их портреты, вспомнил и опознал щедрых постояльцев.

Но как бы то ни было, вскоре Диллинджера уже отправили на самолете в Индиану. А в Чикаго его встречал конвой из 85 полицейских на 13 машинах и 12 мотоциклах. Такой размах вполне соответствовал его романтической славе борца за справедливость. Бедняки видели в нем некоего Робина Гуда, народного мстителя богачам. Улицы, по которым проезжал конвой, были заполнены людьми, которые жаждали увидеть своего кумира.

А в Индиане Джона ожидали прокурор и женщина-шериф Лилиан Холли, которая заменила на этой должности своего убитого мужа. Она хвасталась, что в ее тюрьме Диллинджера от мира будут отделять целых восемь закрытых дверей, а также охранять целый батальон полицейских. 3 марта 1934 года со всеми предосторожностями он был доставлен в каторжную тюрьму Краун-Пойнт. Там его со скованными руками и ногами поместили в специальную стальную клетку, которая находилась в отдельной камере с постоянно включенным светом. Три вооруженных охранника круглосуточно дежурили вокруг клетки.

Америка между тем жила в ожидании «процесса века». Прокуроры и судьи предвкушали удовольствие от предстоящего правосудия, и никто не сомневался, что уж теперь-то Диллинджер никуда не денется. А он сбежал вопреки всем прогнозам и ожиданиям. Как ему это удалось, останется также загадкой.

В середине дня в тюрьме Краун-Пойнт вдруг раздался резкий звук сирены, который подавался при общей тревоге, массовых побегах, пожаре или бунте заключенных. Согласно уставу, охранники бросились во двор, где в подобных экстренных случаях должен был собираться весь персонал тюрьмы. Когда выяснилось, что тревога ложная, они вернулись, но в камере их уже поджидал Диллинджер с оружием в руках.

Пистолет ему тайно передал его адвокат Луис Пике, хотя Диллинджер потом утверждал, что он сам выпилил его из дерева и покрасил гуталином. Пригрозив охранникам, гангстер заставил их снять с него оковы и проводить его в тюремный арсенал, где он взял себе и своему сообщнику Гарри Янгбладу автоматы. Никем не замеченные, что удивительно, они прошли к воротам тюрьмы прямо через двор, хотя возможно, что и через боковой выход, то есть через гараж, который не охранялся и был не заперт. Возможно также, что у них в заложниках был один из охранников, который и показывал им дорогу к выходу. Свидетели утверждали, что Диллинджер и Янгблад на улице, прямо у ворот, обнаружив машину начальника тюрьмы Лилиан Холли, сели в нее и уехали.

Был, правда, еще один свидетель, местный почтальон, который позднее говорил, что наблюдал, как преступники, выйдя из тюрьмы, не спеша прошли целый квартал. А в конце квартала они ворвались в гараж фирмы «Форд» и потребовали дать им автомобиль, захватили охранника гаража в заложники и, велев ему сесть за руль, приказали вывезти их из города. При этом они напевали по дороге песенки «Погуляй еще, маленький песик» и «Я еду на последнюю облаву». Почтальон, узнав Диллинджера, позвонил в полицию. Как назло, там ему не поверили, сказав в ответ: «Бросьте разыгрывать, мистер, займитесь-ка лучше своими делами». Полицейский, который охранял здание суда, тоже не поверил, когда услышал об этом. И только когда почтальон позвонил у дверей тюрьмы и сообщил ее охранникам о побеге, обнаружилось, что Диллинджер действительно сбежал.

К тому времени сообщники Джона, Пирпойнт, Маккли и Кларк, были переведены в тюрьму города Коломбо штата Огайо, а чтобы они не сбежали, как их главарь, на всех постах начальство тюрьмы выставило дополнительных часовых. Губернатор штата приказал принять чрезвычайные меры на случай, если Диллинджеру вздумается организовать побег товарищей. Впрочем вскоре все равно было бы уже поздно, так как на суде Пирпойнту и Маккли был вынесен смертный приговор, Кларку предстояло пожизненное заключение. Красавчик Гарри закончил свои дни на электрическом стуле, а Маккли пытался бежать и был застрелен.

Но Диллинджеру не грозило остаться без сообщников. Благодаря своей славе и авторитету он мог без труда пополнить банду новыми членами. Например, одним из них стал Бэби-Фэйс Нельсон, настоящее имя которого Лестер Джилес. А самому ему больше нравилось называть себя Большой Джордж Нельсон. Его особенность была в том, что он мог убить человека не только, когда грозила опасность ареста, как остальные члены банды, а хватался за оружие по малейшему поводу. Убийство доставляло ему наслаждение.

Тем временем Диллинджер был уже в другом штате. Однако скрываться становилось все труднее. Теперь им занималось ФБР, которое для его поимки организовало команду из 40 человек. Впрочем, это не мешало ему совершать все более дерзкие преступления. Он ввел систему захвата заложников при ограблениях банков. Впервые им это было использовано в Сиу-Ролсе, где Нельсон застрелил полицейского. Захватывая заложников, бандиты прикрывались ими как живыми щитами. Прослышав об этом, подобные кадры немедленно начали использовать в своих фильмах голливудские сценаристы.

При очередном ограблении Диллинджер был ранен. После сумасшедшей погони, с трудом спасшись, он укрылся в своем излюбленном месте – Сент-Поле, где им была снята квартира для себя и любовницы. Но, видимо, фортуна отвернулась от него. Подозрительные соседи сообщили о нем в ФБР – и опять погоня, перестрелка, опять ранение, теперь уже в ногу. С невероятными усилиями ему удалось бежать, но сил оставалось все меньше и меньше. Похоже, полиция всерьез принялась за него.

Тогда Диллинджер решился на отчаянный шаг. Затравленному, как зверю, ему не оставалось ничего другого, кроме как укрыться на время в доме отца в Моррисвиле. А в этот же день, 5 апреля 1934 года, его искали и на семейной ферме. Полиции и в голову прийти не могло, что у Джона хватит наглости приехать к отцу и скрываться у них под носом. В родительском доме по поводу приезда Джона была устроена тайная вечеринка для семьи и друзей, отец простил непутевого сына, да и тот уже не держал на него зла.

Позднее Диллинджер-старший говорил: «Я отец Джона Диллинджера, и я считаю, что Джон заслуживает прощения. Он абсолютно не такой плохой, как это всем кажется. Не думаю, что он совершил столько зла, как ему приписывают. Ему надо дать шанс исправиться в лоне семьи. Когда в воскресенье мы обедали, то обсуждали это, но совершенно не представляли, что он вдруг приедет вот так внезапно».

Четыре дня спустя после приезда Джона ФБР все-таки вычислило его и снова чуть не поймало, а представленная им семье как будущая жена Билли Фрэчет была арестована за укрывательство опасного преступника.

Ночью 13 апреля 1934 года Диллинджер со своим новым сообщником Гомером Ван-Метером мчался на север. В городке Варшава (штат Индиана) они обнаружили полицейский участок, который охранялся всего одним дежурным. Они ударили его четыре раза по голове и из арсенала участка забрали оружие.

20 апреля бандиты уже развлекались в пансионате «Маленькая Богемия», что находился на берегу озера Маленькая Звезда в штате Висконсин. Курортный сезон еще не начался, и для укрытия место было идеальным. Сам Диллинджер вместе с Гамильтоном и еще несколькими людьми были в основном здании, а в коттедже у самого озера находились Бэби Нельсон и Ван-Метер с девицами.

Быстренько смекнув, кто является его постояльцем, владелец курорта сообщил об этом полиции. Но агенты ФБР не учли того, что территория охранялась сторожевыми собаками и при попытке окружить пансионат они были выданы их лаем. Диллинджеру и его банде пришлось бросить почти все оружие, машину и бежать через окна. В результате этой перестрелки Нельсон убил нескольких полицейских и даже случайного прохожего, также был ранен Гамильтон. С большим риском его отправили к врачу Джозефу Морану, какое-то время просидевшему в тюрьме за то, что он делал подпольные аборты. Потом гангстеры способствовали его освобождению и получению разрешения снова заниматься врачебной деятельностью. И теперь он вынужден был оказывать помощь раненым преступникам. Но Моран не смог спасти Гамильтона. Тот умер от сепсиса и гангренозного воспаления раны. Его закопали, предварительно облив лицо и пальцы умершего щелоком, чтобы полиция не могла опознать его.

Между тем блюстители порядка времени не теряли. Фотографии Диллинджера и его сообщников были развешаны в публичных местах, а за поимку опасного преступника обещали огромные по тем временам деньги – двадцать тысяч долларов.

Диллинджером было организовано ограбление в родном штате Индиана. Был убит полицейский, опять Бэби Нельсоном. А из банды был ранен Ван-Метер.

К тому времени усиленные меры, предпринятые для задержания самого опасного преступника Америки, уже приносили результаты. К середине лета 1934 года у постоянно преследуемого Диллинджера почти не осталось средств. Слишком много было потрачено денег на изменение своей внешности с помощью пластической операции – знаменитый налетчик, гроза всех банков первым пошел на такой способ стать неузнаваемым.

По заданию Диллинджера адвокат Луис Пике нашел врачей, согласившихся за 10 тысяч долларов сделать гангстеру пластическую операцию. Ими стали Уильям Лезер и Говард Кэсседи. Во время операции, которая прошла 27 мая, гангстер чуть не умер, но все обошлось. И пока полиция всех штатов сбивалась с ног, разыскивая его, он преспокойненько выздоравливал в доме своего старого знакомого Джеймса Прохаско на Портс-Кроу-форд-авеню в Чикаго. Тот уже давно отошел от дел, но помочь Диллинджеру, конечно же, согласился, оказав ему неоценимую услугу в трудное для того время. Налетчик поправился, но когда он смог увидеть в зеркале результат, то был готов пристрелить хирургов. А еще он хотел изменить отпечатки пальцев, не зная, что папиллярные линии восстанавливаются. Доктор Лезер не решился на такое, уже зная нрав своего пациента, и всего лишь осторожно вытравил кислотой кожу на кончиках его пальцев.

30 июня того же года Джоном был совершен словно прощальный налет на банк в городке Саунт-Бенде родного штата Индиана, потому что после этого он будто испарился. Ограблений Диллинджер не совершал, не давая о себе знать, в результате чего ФБР и полиция потеряли его след.

Спустя три недели после последнего ограбления на прием к шефу чикагской уголовной полиции Мелвису Первасу пришла женщина, назвавшаяся Анной Сэйдж, хозяйкой небольшого пансионата. По ее словам, она долгое время была любовницей Диллинджера, но теперь из мести хотела выдать его полиции, так как была брошена им ради другой. А через два дня около кинотеатра «Байограф» у нее была назначена встреча с Джоном. Ее сведения подтверждались, неуловимый гангстер действительно должен был прийти на встречу.

На Линкольн-авеню решили устроить засаду. Анна указала на появившегося Джона, и один слишком нервный полицейский, не выдержав, выстрелил в него. Великий и ужасный Диллинджер был убит.

Но в этой истории слишком много неувязок. Точно ли был убит именно Диллинджер? Как могла его узнать Анна, брошенная им еще до операции? Ведь теперь он сильно изменился. К тому же подобная сентиментальность абсолютно не в духе Диллинджера, холодного, жестокого и расчетливого человека. Истинный Джон никогда бы не назначил свидание оставленной им когда-то женщине, если учитывать то, что убитый мужчина мог оказаться на самом деле подставным лицом. А возможно, Анна Сейдж вовсе ею не была, а входила в банду и по замыслу преступников просто указала на человека, специально подготовленного для этой цели. Такую версию произошедшего доказывает то, что после выстрела она исчезла и больше ее никто не видел.

По другим источникам, Анна Сейдж была румынской эмигранткой, которая сдала квартиру Диллинджеру и его новой любовнице, официантке Полли Гамильтон, в северных кварталах Чикаго. В скором времени, набрав необходимую сумму денег, Джон планировал уехать в Мексику и жить там. Он поселился под именем Джимми Лоуренса, но хозяйка донесла полиции на своего квартиранта, показавшегося ей слишком подозрительным. Позднее она говорила: «Я знаю, что Джон Диллинджер безжалостно убивает людей, поэтому я решила, что обязательно должна помочь полиции его поймать. Я пошла к знакомому полицейскому, который и устроил мне встречу с правительственным агентом, а я сообщила ему, когда Диллинджер будет в назначенном месте». В действительности она просто хотела наладить хорошие отношения с полицией, так как имела просроченный вид на жительство. Впрочем, в получении постоянного вида на жительство Анне было отказано. Она получила только 5 тысяч долларов из обещанной когда-то суммы за поимку знаменитого преступника.

Диллинджер очень любил кино и был заядлым киноманом. Собственно, эта его страсть и была одной из причин пластической операции. Он хотел беспрепятственно ходить в кинотеатры, не боясь быть пойманным. Даже у великих преступников есть свои маленькие слабости. При первом же ограблении Джон, спасаясь от полиции, перепрыгнул через пятиметровый барьер, совсем как его любимый киноактер Дуглас Фэрбенкс.

22 июля вокруг кинотеатра «Байограф» была устроена засада. Диллинджер с Полли пригласили и хозяйку посмотреть с ними фильм. В этот вечер они смотрели романтическую мелодраму «Манхэттенская трагедия» с Кларком Гейблом в главной роли. В этом фильме главный герой предпочел смерть пожизненному заключению. Анне Сейдж было поручено надеть что-нибудь яркое, чтобы ФБР сразу заметило троицу, выходящую из кинотеатра. Она была в обтягивающем красном платье. Едва они показались на улице, агенты ФБР окружили их. Бдительный Диллинджер сразу же почувствовал опасность. Однако стоило ему потянуться в карман за пистолетом, один агент немедленно выстрелил в него, не предупреждая. Пуля попала в голову, рядом с правым глазом, но Джон побежал в аллею. В него стреляли еще и еще, и наконец он рухнул на землю. Легендарный гангстер умер не сразу, а по дороге в больницу. Его тело доставили в окружной морг, а легкомысленные зеваки спешили смочить носовые платки в луже крови, которая осталась на асфальте.

Полиция и ФБР немедленно разгласили, что убит преступник номер один. Кто бы ни была Анна Сейдж, как бы на самом деле ни обстояло дело, но был убит человек, которого полиции было выгодно объявить тем самым Джоном Диллинджером, за которым они охотились столько времени. Была проведена идентификация личности с Джоном Диллинджером, но не все поверили экспертам. Джон имел серо-голубые глаза, несколько шрамов и никогда не страдал от ревматизма. На убитом человеке не было ни одного шрама, у него были карие глаза, он был в очках, а Диллинджер никогда не имел проблем со зрением. Криминальный мир еще долго будоражили слухи, что на самом деле неуловимый гангстер жив и просто решил завязать с прежней жизнью, поселившись в Лос-Анджелесе.

Вполне вероятно, что это убийство было частью сценария, придуманного самим Диллинджером. Быть может, он хотел наконец-то начать спокойную жизнь, чтобы после его «смерти» уже никто не думал разыскивать его. Для чего и был совершен отвлекающий маневр ограбления в Индиане, где он, возможно, даже не присутствовал, а только взял свою долю и исчез. Деньги впоследствии могли быть легализованы.

Может быть, и все остальные суммы, украденные в прошлом, пригодились ему именно в это время, надежно укрытые и ждущие до поры до времени, когда пригодятся своему хозяину.

На похоронах своего кумира побывало 5 тысяч человек. Легендарного гангстера всегда окружал ореол романтичности. Этому способствовал и его имидж. Подтянутый и пластичный, он с легкостью перепрыгивал через стойку бара. Стройная фигура, легкая походка, элегантные жесты и пристальный взгляд светлых глаз из-под черной шляпы, полный достоинства. Те же глаза могли смотреть неумолимо и жестоко, но, несмотря ни на что, от Диллинджера исходило невыразимое обаяние. Подобный образ всегда вызывает невольное восхищение. Идеалами Джона Диллинджера были герои-любовники немого кино, которым он во многом подражал. Например, это означало – ни капли грубости или вульгарности, к любой личности – подчеркнутое уважение. Одним из его правил было: «Даже если ты убиваешь данную личность, то делай это, черт возьми, с достоинством!»

Таким был легендарный гангстер XX века Джон Диллинджер, тайны жизни и смерти которого вряд ли уже кто-то разгадает…