|
||||
|
|
Война на Олимпе
Над холодным и ясным горизонтом точной науки собираются черные тучи, предвещая грозу. Среди жрецов науки уже формируются два лагеря. Они враждуют между собой, временами осыпая друг друга бранью. Яблоко раздора в данном случае – спиритуализм. Каждый год он соблазняет все больше и больше прославленных жертв, которые отходят от непогрешимых столпов материалистического отрицания и попадаются в ловушку исследований так называемых спиритуалистических явлений. А мы все знаем, что когда истинный ученый исследует их без предрассудков, он обычно заканчивает как профессор Хэйр, м-р Уильям Крукс, член Королевского общества, великий Альфред Россель Уоллас, еще один член Королевского общества, и многие другие известные ученые – т. е. он переходит на сторону врага. Нам действительно любопытно узнать, какую теорию выдвинут скептики в условиях современного кризиса науки и как они смогут объяснить недавнее отступничество нескольких знаменитых ученых. Избитые обвинения в non compos mentis и в «старческом слабоумии» уже больше не пройдут: число выдающихся ренегатов растет так быстро, что если обвинять в слабоумии всех, кто экспериментальным путем убеждается, что стол может разумно говорит, а медиумы плыть по воздуху, то это станет плохим предзнаменованием для науки, так как вскоре в научных обществах не останется никого, кроме слабоумных. Скептики, пытаясь объяснить, каким образом столь странное заблуждение так прочно засело в умах знаменитых ученых, могут найти некоторое утешение в теории атавизма – мистическом законе скрытой наследственности, который так яростно защищают современные школы дарвинского эволюционизма, особенно в Германии, что видно на примере бескомпромиссного апостола современной «борьбы за культуру» Эрнста Гаккеля, йенского профессора. Они могут отнести веру своих коллег в необычайные феномены на счет некоторого движения молекул клеток в нервных узлах их когда-то мощного мозга, полученного в наследство от своих невежественных средневековых предков. Или же они могут расколоть свои ряды, действуя в соответствии с принципом imperium in imperio, «разделяй и властвуй». Все это возможно, но только время покажет, какая из двух сторон останется победительницей. К этим размышлениям нас подтолкнул спор, разгоревшийся сейчас между немецкими и русскими профессорами – выдающимися и прославленными светилами науки. Тевтонцы и славяне, в рассматриваемом нами случае, враждуют не на почве национальной розни, а из-за веры и неверия. Заключив временный наступательный и оборонительный союзы, ученые, независимо от расовой принадлежности, разбились на два лагеря: один представляет спиритуалистов, другой – скептиков. И сейчас война не на жизнь, а на смерть уже провозглашена. Одну из сторон возглавляют профессор Цёльнер, Ульриззи, Фихте, Бутлеров и Вагнер из Лейпцигского, Галльского и Санкт-Петербургского университетов, другую – профессора Вундт, Менделеев и ряд других немецких и русских знаменитостей. Как только профессор Цёльнер, знаменитый астроном и физик, признал в печати медиумические способности д-ра Слейда, чем поверг в ужас своих ученых коллег, – профессор Ульриззи, из Галльского университета, навлекая на себя гнев научного Олимпа, публикует брошюру «Научный подход к так называемому спиритуализму», где опровергает доводы проф. Вундта из Лейпцигского университета, которые тот обосновывает против спиритуализма в своей брошюре «Спиритуализм: научный подход». А сейчас на арену борьбы выдвинулся другой ее активный участник – г-н Бутлеров, профессор химии и естественных наук из Санкт-Петербурга, чьи рассказы о его собственных экспериментах в Лондоне с медиумом Вильямсом вызвали острейшую полемику. Юмористическая газета «Kladderadatsch» исполняет на своих страницах танец войны и всячески потешается по этому поводу, тогда как более серьезные консервативные газеты выражают негодование. Оттесненные к траншеям последней линии обороны холодными и неопровержимыми доводами знаменитого натуралиста, критики, возглавляемые Санкт-Петербургским светилом г-ном Бурениным, похоже, впали в отчаяние и испытывают недостаток в боеприпасах, поскольку для разгрома врага стали использовать весьма примечательные парадоксы. Доводы за и против в этом споре вызывают слишком большой интерес; наши потомки могли бы даже обидеться, если бы этот спор остался только на страницах русских и немецких газет и не стал бы достоянием гласности английских и американских читателей, проявляющих интерес к спиритуализму. Итак, мы, уподобляясь Гомеру, последуем за спорщиками, давая краткое изложение, из заботы о наших друзьях, этой современной Илиады. Потратив несколько лет на неустанные исследования, г-да Вагнер и Бутлеров, выдающиеся светила науки и профессора Санкт-Петербургского университета, пришли к выводу, что сверхъестественные феномены не вымысел, а реальность. И как следствие этого, оба ученых опубликовали в ведущих периодических изданиях многочисленные и убедительные статьи в защиту «вредной эпидемии», как д-р Карпентер обзывает спиритуализм в изложении «бессознательной работы своего мозга» и результате «предрасположения» к своему хобби. Оба вышеупомянутых джентльмена обладают очень ценными качествами, которые вызывают тем больше уважения, чем реже их можно встретить среди мужей науки. Эти качества, по признанию их критика, самого г-на Буренина, таковы: (1) серьезное и глубокое убеждение в том, что то, что они защищают, является правдой; (2) непоколебимое мужество доказывать при каждом удобном случае предубежденной и враждебно настроенной публике, что есть их твердое убеждение; (3) ясность и логичность высказываний; (4) полное спокойствие и беспристрастность к мнению их оппонентов; (5) полное и глубокое знание предмета дискуссии. Перечислив эти качества, их критик добавляет: Все это позволяет нам рассматривать недавнюю статью профессора Бутлерова «Эмпиризм и догматизм в области медиумства» как одну из самых значительных работ, которая, несомненно, окажет сильное воздействие на читателя. Такие статьи – большая редкость в нашей печати; редко сейчас встречается оригинальность выводов автора при ясном, четком и серьезном изложении фактов… Статью, о которой этот хвалебный отзыв, мы изложим вкратце. Не будем останавливаться на перечислении всех удивительных спиритуалистических феноменов, которые наблюдал профессор Цельнер в опытах с д-ром Слейдом и которые так защищает профессор Бутлеров, поскольку они не более удивительны, чем личный опыт самого г-на Бутлерова и м-ра Вильямса, медиума из Лондона, в 1876 г. в этой же области. Сеансы проходили в одном из отелей в Лондоне в комнате, занимаемой достопочтенным Александром Аксаковым, русским действительным статским советником, в которой, кроме него, присутствовали еще двое – профессор Бутлеров и медиум. Таким образом, сговор полностью исключен. Итак, что же произошло в этой комнате, что так сильно взволновало одного из первых ученых России? А вот что: м-р Вильямс, медиум, сидел, привязанный ногами, руками и всем телом к стулу, стоявшему в углу глухой стены, и был отгорожен от присутствующих пледом г-на Бутлерова, который образовывал своего рода экран. Вскоре Вильямс впал в некое летаргическое состояние, известное спиритуалистам как транс; перед глазами исследователей начали появляться «духи»; со всех сторон стали доноситься голоса и громкие обращения «невидимок»; вещи – туалетные принадлежности и тому подобное – в разные местах комнаты летали по воздуху и, наконец, «Джон Кинг», настолько известный, что его можно считать «королем» призраков, предстал перед ними лично. Но предоставим профессору Бутлерову самому рассказать об этой феноменальной истории: Сначала мы увидели несколько ярких огней, плывущих в воздухе, а затем появился и сам «Джон Кинг», представший пред нами в полный рост. Его появлению, как обычно, предшествовал зеленоватый фосфорический свет, который разрастался все больше и больше, пока, наконец, контуры «Джона Кинга» не осветились целиком. Всем находившимся в комнате казалось, что свет исходит из какого-то светящегося предмета в руке «духа». Было отчетливо различимо лицо человека с густой черной бородой и белым тюрбаном на голове. Его фигура появилась как бы из кабинета (т. е. из-за отгороженного пледом угла комнаты, где сидел медиум) и затем приблизилась к нам. Каждый раз видение это длилось всего несколько секунд, потом его фигура внезапно исчезала, свет угасал и фигура становилась полностью невидимой, но через несколько секунд появлялась вновь; затем из окружающей темноты доносился голос «Джона», с того самого места, где он появлялся чаще всего, после того как исчезал, хотя и не всегда. «Джон» спросил нас: «Что я могу сделать для вас?», и г-н Аксаков попросил его подняться до потолка и побеседовать с нами оттуда. В соответствии с выраженным желанием, фигура «Джона» внезапно появилась над нашим столом и стала величественно подниматься к потолку, который сразу же озарился светом от блестящего предмета в его руке, и когда «Джон» почти достиг потолка, он крикнул нам сверху: «Вы этого хотели?» Во время другого сеанса г-н Бутлеров попросил «Джона» приблизиться к нему, что «дух» и исполнил; это позволило г-ну Бутлерову отчетливо разглядеть «сверкающие, ясные глаза „Джона“. Другой дух, „Питер“, хотя он никогда и не принимал на сеансах видимую форму, все же беседовал с господами Бутлеровым и Аксаковым, писал для них на бумаге, заблаговременно приготовленной ими, и т. п. Хотя ученый профессор и перечисляет подробно все меры предосторожности, которые принял против возможного обмана, его критик все же чувствует себя неудовлетворенным и уместно вопрошает: Почему же уважаемое светило науки не поймало «Джона» за руку, когда тот был на расстоянии всего одного фута от него? Опять же, почему господа Аксаков и Бутлеров не схватили «Джона» за ноги, когда тот поднимался к потолку? Конечно, они все это должны были бы сделать, в интересах науки и своих собственных, если бы действительно стремились проникнуть в область «потустороннего мира». И справься они с таким простым и в то же время таким незначительным научным экспериментом, им бы не пришлось, возможно… придумывать объяснения научного значения спиритуалистических феноменов. О том, что это значение не преувеличено и крайне важно как для мира науки, так и для религиозной мысли, свидетельствуют многочисленные философские размышления о современном «жульничестве». Вот что об этом говорит известный немецкий мыслитель Фихте: Современный спиритуализм доказывает главным образом существование того, что в простонародье очень туманно и неумело называют «привидениями». Если мы допустим реальное существование этих привидений, то они станут неопровержимым и практическим доказательством продолжения нашего собственного сознательного существования (за вратами смерти). И такой осязаемый, наглядный факт не может не оказать благотворного влияния на нашу эпоху, которая, скатившись до мрачного отрицания бессмертия, гордится своим могучим интеллектом и думает, что давно оставила позади все предрассудки подобного рода. Если такое весомое доказательство будет действительно найдено и продемонстрировано нам, честно и непредубежденно, то, рассуждает Фихте далее: Если реальность продолжения жизни после смерти будет убедительно доказана, в строгом соответствии с логикой экспериментальной естественной науки, то с этим фактом, вследствие его особой природы и значения для человечества, не сможет сравниться ни один другой факт во всей истории цивилизации. Извечный вопрос о предназначении человека на Земле окажется, таким образом, решен, и сознание человечества поднимется на одну ступеньку выше. То, что до сих пор открывалось человеку лишь в рамках слепой веры, предчувствия и страстной надежды, стало бы для него реальным знанием; он бы обрел уверенность, что является частичкой вечного, духовного мира, в котором продолжит свое существование, и что его временное пребывание на этой Земле лишь прелюдия к будущей вечной жизни, и что только здесь он сможет почувствовать и полностью осознать свое предназначение. А убедившись в этом, человечество переоткрыло бы воодушевляющее значение жизни, и его интеллектуальное восприятие впитало бы в себя идеализм, подкрепленный неоспоримыми фактами. Это привело бы к полному переосмыслению жизни человека и его миссии на Земле, оказалось бы, если можно так выразиться, «новым рождением». Утративший веру в вечное предназначение и вечную жизнь, будь то отдельный человек, целая нация или все представители определенной эпохи, может нами рассматриваться как вырвавший с корнем чувство той жизненной силы, которая единственная вызывает в нас стремление к самопожертвованию и ведет к совершенствованию. Такой человек неизбежно становится эгоистичным, себялюбивым и чувственным созданием, которого волнует лишь его собственная особа. Культура, просвещенность и цивилизованность становятся для него лишь украшением на пути к чувственной жизни, или, в лучшем случае, защитой от возможного вреда. Вот такое огромное значение немецкий ученый Фихте и русский профессор Бутлеров придают спиритуалистическим феноменам, и мы можем добавить, что их взгляды находят искренних сторонников в Англии в лице м-ра А. Р. Уолласа (см. его работу «Чудеса и современный спиритуализм»). Один влиятельный американский научный журнал использует точно такой же высокий стиль, когда говорит о том большом значении, какое будет иметь для всего мира научное доказательство посмертного существования души. Если будет доказана правда спиритуализма, утверждает журнал, то: Это станет самым значительным событием для всего человечества; покроет неувядаемой славой весь девятнадцатый век; тот, кто докажет реальность духовного мира, прославится в веках, и имя его будут чтить превыше всех других. Если утверждения спиритуализма имеют разумные основания, то перед учеными стоит важнейшая задача – доказать состоятельность этих утверждений. («Scientific America», 1874, цитируется по работе Олькотта «Люди из другого мира», Предисловие.) А теперь посмотрим, что же упрямый русский критик (который, похоже, является рупором европейской материалистической науки) может предложить в ответ на неопровержимые доводы и логику г-д Фихте и Бутлерова. Если скептицизм не найдет более веских доводов противостоять спиритуализму, кроме как нижеизложенный оригинальный парадокс, то нам придется объявить, что в этом споре он потерпел поражение. Вместо положительных результатов, в случае окончательной победы спиритуализма, о которых нам поведал Фихте, критик предсказывает совсем противоположное: Как только наука предоставит убедительные и обоснованные доказательства того, что наш мир переполнен душами живших до нас людей, к которым мы со временем и сами присоединимся, как только будет доказано, что эти «души покойных» могут общаться с нами, простыми смертными, вся земная естественная наука лопнет как мыльный пузырь и потеряет для нас, живущих, весь интерес. Зачем людям заботиться о своей быстротечной жизни на земле, если смерть совсем не препятствует сознательному общению с миром живых, или даже post mortem участию в их делах? Как только, с помощью науки, опирающейся на данные экспериментов с участием медиумов и на открытия спиритуализма, такие отношения будут установлены, с каждым днем они будут становиться все более и более тесными; удивительная дружба вспыхнет между этим и «другим» миром; тот, другой, станет раскрывать этому миру наиболее оккультные тайны жизни и смерти, а также ранее недоступные законы вселенной, те, над которыми сейчас бьются лучшие умы человечества. В итоге, нам вскоре будет нечего делать в этом временном пристанище, у нас не останется ни одного желания, кроме желания побыстрее перейти в мир вечности. Не нужны будут больше ни изобретения, ни наблюдения, ни наука! Зачем напрягать свои мозги над усовершенствованием, например, телеграфа, если единственное, что нужно – это установить хорошие отношения с духами, чтобы пользоваться их услугами для мгновенной передачи мыслей или предметов, и не только из Европы в Америку, но, если и захотите, даже на Луну? Установление сообщения de facto между двумя мирами, к которому так стремятся некоторые ученые, неизбежно приведет нас к следующему результату: полному уничтожению всей науки и даже человеческой расы, потому что все люди будут мечтать только о том, как бы скорее попасть в иной, лучший мир. Ученые фантазеры, которым так не терпится продвинуть вперед спиритуализм и установить тесный контакт между двумя мирами, всегда должны помнить об этом. На это ученые фантазеры могут вполне обоснованно ответить, что требуется обладать умом лишь в микроскопической дозе, чтобы всерьез выдвигать такие возражения. Способно ли вышеупомянутое высказывание быть использовано в качестве серьезного аргумента в рассматриваемом вопросе? Странная логика! Нас пытаются уверить, что если эти ученые мужи, которые не верят ни во что, кроме материи, и пытаются каждый феномен – даже ментального и духовного свойства – вогнать в прокрустово ложе своих собственных предвзятых идей и представлений, в силу обстоятельств будут вынуждены приспосабливать эти представления к истине, хотя и не желанной, и к фактам, откуда бы их ни извлекали, то из-за этого наука потеряет все свое очарование для человечества. Более того, сама жизнь станет тяжким грузом! На свете миллионы людей, которые, вовсе не веря в спиритуализм, тем не менее верят в другой, лучший мир. И если бы эта слепая вера стала реальным знанием, она сделала бы человека только лучше. В конце этой уничтожающей критики «легковерных мужей науки» наш сокрушитель бросает еще одну бомбу, которая, к несчастью, подобно другим его снарядам, пролетает мимо главных виновников и ранит их ученых коллег. Мы даем дословный перевод этого выстрела, из уважения ко всем европейским и американским академикам. Говоря о Бутлерове и его статье, он добавляет: Выдающийся профессор, среди прочего, приводит удивительный факт, что каждый день у спиритуализма становится все больше и больше сторонников из новообращенных великих ученых. Он приводит длинный список из имен знаменитых ученых Англии и Германии, которые в той ли иной степени признали спиритуалистические доктрины. Среди этих имен мы находим вполне авторитетные имена величайших светил науки. Такой факт, говоря без преувеличений, поражает и придает спиритуализму огромный вес. Но стоит нам только спокойно поразмышлять над ним, как мы легко приходим к пониманию, почему именно среди таких величайших мужей науки спиритуализм быстрее всего распространяется и находит сторонников. Несмотря на весь их могучий интеллект и огромные знания, наши великие ученые, во-первых, домоседы, а во-вторых, за небольшим исключением, люди с больной и расшатанной нервной системой, чей утомленный мозг все время работает с перегрузкой. Таких домоседов легче всего одурачить; умный шарлатан с большей легкостью надует и поймает в свои сети ученого, чем необразованного, но практичного человека. Галлюцинации скорее овладевают людьми с тонкой психикой, особенно если их внимание сосредоточено на определенной идее или любимом занятии. Это, думаю, вполне объясняет, почему так много мужей науки вступают в армию спиритуалистов. Мы не станем спрашивать у г-д Тиндаля, Гёксли, Дарвина, Герберта Спенсера, Луэса и других скептиков от науки и философии, согласны ли они с теорией всеобщей расшатанности нервной системы, коллективного размягчения мозгов и, как следствие, галлюцинаций. Этот довод представляет собой не только глупую naivete, но и словесное уродство. Мы далеко не во всем согласны со взглядами проф. Бутлерова или даже м-ра Уолласа относительно сил, вызывающих эти феномены; тем не менее, между крайностями духовного отрицания и утверждения должна быть некая середина; только чистая философия, опираясь на твердые основы, способна установить истину, и никакая философия не может считаться полной, если не включает в себя физику и метафизику. М-р Тиндаль, который утверждает (см. «Наука и человек»), что «метафизику можно будет допускать только тогда, когда она отбросит всякие претензии на научные открытия и согласится, чтобы на нее смотрели как на вид поэзии», подставляет себя под град критики потомков. Тем не менее, не следует считать грубым ответ спиритуалистов, что «физику можно будет допускать, когда она отбросит свои претензии на исследования в области психологии». В недалеком будущем, физикам придется согласиться на роль простых наблюдателей и аналитиков физических результатов, предоставляя рассматривать духовные причины тем, кто верит в них. Каким бы ни был предмет настоящего спора, мы полагаем, однако, что со своим появлением спиритуализм запоздал на целых сто лет. Наш век – век крайностей. Честных философов-скептиков немного, а тем, кто бросается к другой крайности, имя – легион. Мы – дети нашего века. В соответствии все с той же теорией атавизма, он похоже, унаследовал от своего родителя – восемнадцатого века, века Вольтера и Джонатана Эдвардса – свой чрезмерный скептицизм и, одновременно, религиозное легковерие и фанатичную нетерпимость. Спиритуализм – анормальный и преждевременный отпрыск, стоящий между этими двумя веками, и хотя он расположен на пути к истине, расплывчатость убеждений заставляет его блуждать уединенными тропами, которые ведут к чему угодно, но только, не к философии. Его будущее целиком зависит от своевременной помощи, которую он может получить от честной науки, той науки, которая не отметает с презрением истину. Возможно, именно об оппонентах этой истины Альфред Мюссе написал следующие замечательные строки: Покоен ли твой сон, Вольтер? |
|
||
|
Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Вверх |
||||
|
|
||||
