Участь оккультиста

Перевод – О. Колесников

С самого первого месяца моего прибытия в Америку, я, по загадочным, но, вероятно, объяснимым причинам, начала вызывать ненависть среди тех, кто претендовал на хорошие со мною отношения, если вообще не стремился стать лучшими друзьями. На меня изливались клеветнические измышления, гнусные инсинуации и грязные намеки, поскольку больше двух лет я хранила молчание, несмотря на то, что приписываемые мне и меньшие оскорбления были рассчитаны на то, чтобы возбудить ответную ненависть к людям. Я избавилась от большого количества сплетников, однако, обнаружив, что действительно пострадала в оценке моих друзей, чьим добрым мнением очень дорожила, в дальнейшем выбрала политику уединения. В течение двух лет всем моим миром были мои апартаменты, и в среднем по семнадцать часов в день я проводила за письменным столом со своими книгами и рукописями, в то время считая их своими единственными друзьями. В течение этого периода состоялось множество весьма ценных знакомств с некими леди и джентльменами, которые отыскали меня, не надеясь на то, что я сделаю им ответные визиты.

Я – пожилая женщина и испытываю необходимость в свежем воздухе, как и другие люди в возрасте, но мое отвращение к лживому, клеветническому миру, который я нахожу за пределами «языческих», нецивилизованных стран, достигло такой степени, что, в итоге, за семь месяцев я уезжала отсюда три раза. Однако эти «бегства» не смогли уберечь меня от анонимного клеветника, пользующегося почтой Соединенных Штатов. Письма, получаемые моим доверенным другом, содержали в себе самые отвратительные обо мне высказывания. В совершенно разные времена я обвинялась в: (1) пьянстве; (2) подделке документов; (3) том, что я российская шпионка; (4) что я антироссийская шпионка; (5) что я вовсе не русская, а французская авантюристка; (6) что я попала за решетку за воровство; (7) что я была любовницей польского графа на Юнион-сквер; (8) что я убила семерых мужей; также меня обвиняли в (9) двоебрачии; (10) том, что я любовница полковника Олькотта и (11) какого-то акробата. Можно было бы перечислять еще много обвинений, но я считаю, что их лучше опустить.

Со дня прибытия Вонга Чин Фу эта игра возобновилась с удвоенной силой. Мы получили анонимные письма и кое-что еще, а целые своры газетчиков рассказывали о нас самые неблаговидные истории. Со своей стороны, он получал о нас сведения, некоторые из которых я, с его позволения, включаю в настоящую статью.

4 мая.

Знает ли ученик Будды нрав народа, с которым он сейчас проживает? Окружение учителя морали и религии должно быть высоконравственным. А что происходит на самом деле. Напротив, они – это люди с сомнительной репутацией, как он может выяснить, обратившись в ближайший полицейский участок.

(Друг.)

Мне ничего не известно о заслугах или промашках Вонга Шин Фу, если не считать того, что со дня его прибытия его беседы и поведение действовали на меня самым благоприятным образом. Казалось, что он очень преданный делу и восторженный ученик. Тем не менее он – мужчина и способен позаботиться о себе сам, несмотря на то, что он, как и я, иностранец. Однако мне бы хотелось сказать именно так: что я бросаю вызов любому человеку в Америке, чтобы тот выступил вперед и доказал хотя бы какое-нибудь обвинение против моей чести. Я приглашаю любого, кто обладает подобным доказательством, представить эти доказательства в суде, и тогда я сама опубликую их в газетах. Я предоставлю любому список моих нескольких резиденций и оплачу услуги детективов, которые бы прослеживали каждый мой шаг. Настоящим я уведомляю, что если хотя бы еще одно клеветническое заявление дойдет до соответствующих источников, я призову на защиту закон, который, будучи одним из разделов американской национальной Конституции, был создан как для язычников, так и для христианского населения.

(С уважением,)(Е.П. Блаватская.)(Нью-Йорк, 5 мая 1877 г.)