Тодды

Перевод – О. Колесников

Эти строки – ответ «Х. М.», корреспонденту вашей газеты, высмеявшему мои взгляды о тоддах. Я хочу сказать, что все, о чем я рассказала в «Разоблаченной Изиде», было написано после прочтения книги полковника Маршалла «Френолог среди тоддов», в которой, на мой взгляд, автор приходит к ошибочным выводам. Мне можно было бы отказать в здравом уме, если бы я, описывая восточную психологию, ее феномены и тех, кто их производит, не предвидела все те отрицания и указания на «противоречия», с которыми выступил «Х. М.». Какое удовлетворение может получить искатель оккультных знаний, если, пренебрегая опасностями, лишениями и разного рода препятствиями, чтобы овладеть ими, он так и не получит никаких фактов, неведомых профану? Большинство моих критиков – простые путешественники или обычные наблюдатели, коих д-р Карпентер ласково называет «представители науки», или просто «известный гражданин», хотя общеизвестно, что европейцам, не обладающим неким мистическим паспортом, запрещают входить в дом ортодоксального брахмана и во внутренние помещения пагоды. И все же мы, несчастные теософы, должны трепетать пред презрительным взором этих современных Даниилов, хотя даже умнейший из них не может объяснить простейшие «трюки» индусских фокусников, не говоря уже о феноменах факиров! Эти «ученые мужи» на все свидетельства спиритуалистов отвечают высокомерным презрением и отвергают, как личное оскорбление, приглашение присутствовать на спиритическом сеансе.

Я не стала бы заострять внимания на тоддах, если бы не письмо «Бывшего начальника штаба в Мадрасе», напечатанное в вашей газете от 15 числа. Я чувствую себя обязанной ответить на него, так как его автор изображает меня лгуньей. Более того, он грозит мне язвительными уликами, которые некий другой офицер прячет в шкафах своей библиотеки.

Примечательно, что часто человек, прибегая к использованию псевдонима, забывает, что он джентльмен. Возможно, так принято в вашей цивилизованной Англии, где, как говорят, манеры и образование достигли утонченной изысканности, однако же в несчастной варварской России, которую как раз сейчас добрая половина ваших соотечественников старается (по-возможности) подмять под себя, все обстоит совсем не так. В моей стране бравых казаков и калмыков оскорбляющий обычно не прячется за спинами других. Мне не хотелось бы столь долго распространяться об этом, но это вы позволили своим корреспондентам, без всякого на то повода с моей стороны, всячески оскорблять меня, и я уверена, что, как человек чести, вы не откажете мне в привилегии ответить на эти оскорбления. «Бывший начальник штаба в Мадрасе», также как и миссис Шоуэрз, утверждает, что я никогда не была в Индии. Это напомнило мне о клеветнических слухах, распространявшихся в прошлом году по поводу «духов», говоривших через знаменитого бостонского медиума; тогда в эту клевету поверили многие.

Когда я там находилась, то была не русской, и даже не говорила на этом языке, а считалась всего лишь французской путешественницей. Но довольно о непогрешимости добрых «ангелов». Конечно, я не намерена предъявлять никому из моих замаскированных клеветников, как в этом мире, так и в ином, те мои паспорта, которые русское посольство выдавало мне несколько раз во время моего путешествия в Индию и обратно. Я также считаю выше своего достоинства показывать конверты с марками, полученными мною в различных частях Индии.

Подобные обвинения вызывают у меня просто смех, поскольку без сомнения, моим словам можно доверять в той же мере, как и словам всех других. Я лишь скажу, что весьма сожалею, что английский офицер, который провел «пятнадцать лет в этой части Индии», знает о тоддах меньше, чем я, которая, как он утверждает, никогда в Индии не была.

Он называет «башню» пагоды гопурам. А почему не крышу или что-нибудь еще? Гопурам – это священный пилон, ворота пирамидальной формы, через которые входят в пагоду; и все же я неоднократно слышала как население Южной Индии саму пагоду называет гопурам. Возможно, это просто неточное выражение, употребляемое простонародьем, но когда мы обращаемся к авторитету лучших индийских лексикографов, то убеждаемся, что такое значение действительно существует. В «Hindustani – English Dictionary» Джона Шекспира (издание 1849 г., стр. 1727), слово гопурам означает «храм идолопоклонников-индусов». Был ли «Бывший начальник штаба в Мадрасе» или кто-либо из его друзей внутри этого храма, чтобы выяснить, кто или что скрывается там? Если нет, тогда его выпад против меня является явно преждевременным. Жаль, что я задела чувства такого филологического пуриста, но я действительно не понимаю, почему, говоря о храмах тоддов – существуют они или нет, – даже гуру брахманов не может сказать, что у них есть свои гопурамы?

Может быть он или кто-то из других блестящих знатоков санскрита и других индийских языков объяснит нам этимологию этого слова? Означает ли первый слог, го или гу, округлость этих «куполов», как называет их мой критик (ибо слово го действительно означает что-то круглое), или этот слог относится к слову гоп, пастух, которое дало наименование индусской касте и одному из имен Кришны, Го-пал, что означает пастух? Пусть эти критики внимательно прочтут работу полковника Маршалла и убедятся сами, можно ли сказать, что это племя пастухов (он так много раз его видел и так мало о нем узнал), которое поклоняется (экзотерически, конечно) священным коровам и буйволам, проводя свои дни в заботах о распределении «священной жидкости» – молока, и чье восхищение, как нам говорят миссионеры, своими буйволами настолько велико, что они называют их «Даром Божьим» – не имеет своих гопурамов, хотя последние представляют собой лишь огороженную площадку для скота, тириери, в короткой форме – маунд, куда наш френологический исследователь прополз в одиночку в потемках, испытывая бесчисленные затруднения, но так ничего и не увидел, так ничего и не нашел. И только потому, что он ничего не нашел, он делает вывод, что у них нет ни религии, ни представления о боге, ни предмета поклонения. Приблизительно к такому же умственному заключению может прийти и д-р Карпентер, если однажды вечером, пробравшись в комнату спиритических сеансов миссис Шоуэрз, обнаружит, что в комнате уже нет ни «ангелов», ни их гостей; он тут же поспешит оповестить весь мир, что на самом деле у спиритуалистов нет ни медиумов, ни феноменов.

Полковника Маршалла я нахожу гораздо менее догматичным, чем его поклонников. Такие осторожные фразы, как «я полагаю», «я не мог выяснить», «я думаю, что это правда» и тому подобное доказывают его желание докопаться до истины, хотя едва ли свидетельствуют о том, что он ее нашел. В лучшем случае, все сводится к тому, что полковник Маршалл считает достоверным то, к чему я отношусь совсем по-иному. Он доверяет своему другу миссионеру, я же верю своему другу брахману, который и рассказал мне то, о чем я написала. К тому же, я очень ясно выразилась в своей книге (см. «Изиду», том II, с. 614–615):

Как только их (тоддов) уединенность была осквернена лавиной цивилизации… тодды начали перебираться в другие места, такие же неизвестные и еще более недоступные, чем до этого Нильгирийские холмы.

Следовательно, тодды, о которых мне говорил мой друг брахман и которых видел капитан В. Л. Д. О'Грэйди, в прошлом менеджер «Madras Branch Bank» в Утакаманде, не были вырождающимися остатками племени, чьи френологические шишки измерял полковник Маршалл. И все же, несмотря на все то, что он о них написал, я должна признать, что сама допустила много неточностей. Мои критики могут считать меня слишком легковерной, но это не дает повода обвинять меня во лжи ни прежним, ни нынешним должностным лицам Мадраса. Ни капитан О'Грэйди, который родился в Мадрасе и какое-то время был расквартирован вместе со своей частью на Нильгирийских холмах, ни я сама не признали в существах, описанных в книге полковника Маршалла, тоддов. У тех, кого мы видели, длинные темно-коричневые волосы и сами они намного светлее, чем бадаги или другие индусские племена; и ничем не напоминают тип, описанный полковником Маршаллом. «Х. М.» пишет:

У тоддов коричневая, цвета кофе, кожа, такая же, как и у многих других туземцев.

Но в «Cyclopaedia» Эпплтона (том XII, стр. 173) мы читаем:

У этого народа светлый цвет лица, с ярко выраженными еврейскими чертами; многие считают, что они – одно из затерянных племен.

«Х. М.» уверяет нас, что места, где живут тодды, не кишат ядовитыми змеями и тиграми, но та же «Cyclopaedia» замечает, что:

Горы кишат дикими животными, среди которых много слонов и тигров.

Но «Бывший начальник штаба в Мадрасе» («бывший» – в смысле «ныне усопший»? Ваш корреспондент бесплотный ангел?), достигает верха абсурдности, когда под конец с язвительной иронией говорит:

Все хорошие духи, независимо от их степени, астральные или элементарные… стараются не допустить встречи (капитана Р. Ф. Бартона) с Изидой – тяжким может оказаться разоблачение!

Конечно, пока эта военная Немезида будет испытывать гостеприимство какой-либо американской газеты, где всем заправляют политики, он никогда не будет казаться грубее, чем этот мадрасский Грэндисон. Даже сама идея, что после того, как в двух томах своего труда я вступила в полемику с величайшими авторитетами Европы и Америки, начиная с Макса Мюллера и кончая позитивистами, и высмеяла их, я должна прийти в ужас от капитана Бартона или целой гвардии прочих капитанов на службе у ее величества, поскольку у каждого из них на плече ружье Армстронга, а в кармане митральеза – просто великолепна! Пусть они приберегут свои угрозы для моих соотечественников христиан.

Любой средний лжеученый (а чем меньше у него мозгов, тем проще), встав на позиции простолюдина, может растерзать «Изиду» на кусочки софистикой и якобы авторитетным анализом; но докажет ли это то, что он прав, а я нет? Пусть за меня ответят все записи вполне заурядных феноменов, отвергнутых, сфальсифицированных, оклеветанных и высмеянных, а также записи медиумов, не признаваемых вот уже 30 лет. Я не из тех, кого можно легко заставить замолчать такими методами, в чем «Бывший начальник штаба в Мадрасе» со временем убедится; и никогда он не увидит меня прячущейся за псевдонимом, если я захочу кого-то оскорбить. У меня всегда было, есть и, я уверена, будет достаточно мужества высказывать свои убеждения, какими бы непопулярными и ошибочными они ни считались; и в Великобритании не хватит дождей, чтобы потушить тот жар, с каким я буду отстаивать свои убеждения.

Есть лишь единственное объяснение той бури, которая в течение четырех месяцев свирепствовала в «Спиритуалисте» над Олькоттом и мною, и оно прекрасно выражается французской пословицей: «Quand on veut tuer son chien, on dit qu'il est enrange» [Когда хотите убить собаку, говорите всем, что она – бешеная (фр.)].

(Нью-Йорк, 24 марта 1878 г.)(Е.П. Блаватская)