Теории о реинкарнации и духах

Перевод – К. Леонов

Множество раз в течение первых десяти лет существования Теософского общества возникал этот трудный для понимания, спорный вопрос о перерождении или перевоплощении. При этом ссылались на prima facie [на первый взгляд] очевидные свидетельства значительных разногласий, обнаруженных между утверждениями, сделанными в «Разоблаченной Изиде», том I, стр. 492–493, и более поздними наставлениями, вышедшими из-под того же пера и сделанные под влиянием того же учителя.[696]

Утверждают, что в «Изиде» отрицается перевоплощение. Допускается лишь случайное возвращение «порочных духов». «За исключением этой редкой и весьма сомнительной возможности, „Изида“ допускает только три случая – аборт, смерть в очень раннем возрасте и идиотизм – при которых происходит перевоплощение на этой земле». («Light» за 1882 г.)

На это обвинение был дан ответ тогда же и там же, как это может увидеть каждый, кто обратится к августовскому номеру «Теософиста» за 1882 год. Тем не менее, ответ либо оказался бессильным удовлетворить некоторых читателей, либо остался незамеченным. Оставляя в стороне странность заявления о том, что реинкарнация – то есть серия периодических перерождений каждой индивидуальной монады от пралайи к пралайе,[697] – отрицается перед лицом того факта, что это учение является частью, составным элементом и одной из фундаментальных особенностей индуизма и буддизма, обвинение фактически сводится к следующему: автор данной статьи, открытый поклонник индийской философии, так же как и последователь буддизма за много лет до того, как была написана «Изида», отрицая перевоплощение, должна сходным образом с необходимостью отрицать и КАРМУ! Ибо последняя – это краеугольный камень эзотерической философии и восточных религий; это величественное и единственное основание, на котором зиждится вся философия перерождений, и если отрицать последние, то все учение о карме превращается в бессмыслицу.

Тем не менее, оппоненты, не останавливаясь для того, чтобы подумать о несомненном «разногласии» между обвинением и фактом, обвинили буддистов в том, что они исповедую веру, отрицающую перевоплощение, а следовательно, что подразумевается, – и карму. Не желая спорить с человеком, который был ее другом, и в то же время привлекать для защиты детали и доказательства, относящиеся к сути дела – из-за недостатка времени – автор ответил тогда просто несколькими фразами. Но сегодня необходимо лучше определить суть учения. Наши критики избрали ту же самую линию, и, благодаря неправильному пониманию отрывков из «Изиды», относящихся к этому вопросу, они и пришли к столь удивительным заключениям.

Для того, чтобы положить конец этим бесполезным разногласиям, предлагается объяснить доктрину более ясным образом.

Хотя с точки зрения более поздних подробных толкований эзотерических учений является совершенно несущественным то, что могло быть написано в «Изиде» – энциклопедии оккультных предметов, в который вряд ли мог быть обрисован каждый из них, – позвольте в то же время сказать о том, что автор утверждает правильность каждого слова, высказанного по данному вопросу в ее более ранних трудах. И то, что было сказано в «Теософисте» за август 1882 года, может быть повторено и сегодня. Отрывок, процитированный оттуда, может быть, и вероятнее всего является «неполным, хаотическим, смутным, возможно бестактным, как и многие другие пассажи в этой работе, первой пробой пера иностранца, который и сегодня едва ли может гордиться своим знанием английского языка». Тем не менее он совершенно правилен в отношении косвенных признаков реинкарнации, о которых в нем говорится.

Я приведу теперь отрывок из «Изиды» и продолжу толкование каждого из критикуемых отрывков, о которых говорят, что «некоторые фрагменты этой таинственной доктрины реинкарнации отличаются от метемпсихоза». Фразы, объясняемые теперь, даются курсивом.

Реинкарнация, то есть появление той же самой личности, или, скорее, ее астральной монады, второй раз на той же самой планете – это не правило в природе, а исключение, подобно тератологическому феномену двухголового ребенка. Ей предшествует нарушение законов гармонии в природе, и она случается лишь когда последняя пытается восстановить свое нарушенное равновесие, насильственно возвращая в земную жизнь астральную монаду, которая была выброшена из круга необходимости преступлением или несчастным случаем. Таковы случаи абортов, умирания детей до достижения ими определенного возраста, и врожденный и неизлечимый идиотизм, когда первоначальный замысел природы о создании совершенного человеческого существа был нарушен. Таким образом, в то время как грубая материя каждого из этих обособленных существ страдает, разрушаясь при смерти повсюду в обширном царстве бытия, бессмертный дух и астральная монада личности – последняя, пребывая отдельно, одушевляла организм, и первый, распространявший свой божественный свет на телесную структуру, – должны во второй раз попытаться выполнить намерение творящего разума. («Изида», том I, стр. 492).

Здесь имеется ввиду «астральная монада», или тело умершей личности – скажем, Джона или Томаса. Это то, что в учениях эзотерической философии индуизма известно под именем бхут; в греческой философии называется симулакрум (подобие) или умбра (тень); и во всех остальных философиях имеет соответствующее имя и, согласно учению первой, исчезает после некоторого более или менее продолжительного периода в камалоке – Лимбе католиков, или Гадесе греков.[698] Это есть «нарушение законов гармонии природы», хотя это и является решением законов кармы, – каждый раз, когда астральная монада, или симулакрум личности Джона или Томаса, вместо движения к концу своего естественного периода пребывания в теле, обнаруживает себя (а) насильственно выброшенной из него либо ранней смертью, либо несчастным случаем; или (б) принужденной в связи с невыполнением своей задачи к появлению вновь (то есть, то же самое астральное тело соединяется с той же самой бессмертной монадой) на земле для того, чтобы завершить незаконченную работу. Таким образом «она должна во второй раз попытаться выполнить намерение творящего разума», или закона.

Если разум был столь сильно развит, чтобы стать активным и различающим, тогда нет[699] (немедленного) перерождения на земле, ибо три части триединого человека объединены друг с другом, и он способен двигаться по пути. Но в том случае, когда новое существо не вышло из состоянии монады, или когда, как в идиоте, троица не была закончена на земле, и поэтому не могла быть таковой и после смерти, бессмертная искра, которая осветила ее, должна вновь вернуться на земной план, так как ее первая попытка была тщетной. Иначе смертная, или астральная, и бессмертная, или божественная, души не могли бы развиваться в унисон и двигаться вверх к высшей сфере[700] (Девачану). Дух следует по пути, параллельному пути материи; и духовная эволюция идет рука об руку с физической.

Оккультная Доктрина учит, что:

1). Для монады нет немедленного перевоплощения на земле, как этому ложно учат спиритисты-реинкарнационисты; или же, нет никакого вторичного воплощения для какого-либо «личного» или ложного эго – перисприта – кроме как в упомянутых исключительных случаях. Но (а) существуют перерождения, или периодические перевоплощения для бессмертного эго («эго» в течение цикла перерождений, и не-эго в нирване или мокше, когда оно становится безличным и абсолютным); ибо это эго есть корень каждого нового воплощения, веревка, на которую нанизаны, одна за другой, ложные индивидуальности или иллюзорные тела, называемые людьми, в которые монада-эго воплощается в течение цикла рождений; и (б) такие перевоплощения происходят не раньше, чем через 1 500, 2 000 или даже 3 000 лет девачанской жизни.

2). Манас является местопребыванием дживы, той искры, которая проходит весь цикл рождений и перерождений вместе с монадой от начала до окончания манвантары – это и есть истинное эго. (а) Джива следует божественной монаде, которая дает ей духовную жизнь и бессмертие в Девачане, – именно поэтому она не может быть вновь рождена прежде отмеренного ей периода времени и не может вновь появиться на земле видимой или невидимой в это время; и (б) если осуществление, духовный аромат манаса, или все такие высшие устремления и духовные качества и атрибуты, которые составляют высшую ЛИЧНОСТЬ человека, не объединяются с ее монадой, то последняя становится как бы НЕ-существующей; поскольку она in esse [по существу] «безлична» и per se [сама по себе] лишена эго, и, так сказать, получает свою духовную окраску, или запах эгоизма, лишь от каждого манаса в течение воплощения, и после этого развоплощается и отделяется от всех своих низших принципов.

3). Остальные четыре, или, скорее, два с половиной принципа, – так как они состоят из земной части манаса, его носителя камарупы и линга шариры – тела, которое немедленно распадается, и праны, или жизненного принципа, вместе с ним, – эти принципы, принадлежа к ложной индивидуальности, непригодны для Девачана. Последний представляет собой состояние Блаженства, воздаяния за все незаслуженные земные горести,[701] и то, что побуждает людей ко злу, а именно – земная, полная страсти, природа – не может присутствовать в нем.

Таким образом, не подверженные перерождению принципы остаются в камалоке, сперва как материальный остаток, а впоследствии – как зеркальное отражение астрального света. Обладающие иллюзорным действием до того дня, когда они, постепенно утратив свою силу, исчезнут – что это, как не греческий эйдолон и симулакрум греческих и латинских поэтов и классиков?

Какое воздаяние или наказание может быть в этой сфере бестелесных человеческих существ для фоэтуса (зародыша) или эмбриона, который даже не имел времени подышать на этой земле, но все же был лишен возможности развить божественные качества своего духа? Или для не отвечающего за себя ребенка, чья бесчувственная монада, оставаясь в дремлющем состоянии внутри астральной и физической оболочки, не смогла помочь ему уберечься от самосожжения, как это сделал бы другой человек? Или опять-таки, для идиота с рождения, количество мозговых извилин у которого составляет лишь двадцать или тридцать процентов от нормы, и который поэтому не отвечает ни за свои склонности и действия, ни за несовершенство своего блуждающего, наполовину развитого интеллекта. («Изида», т. I).

Таким образом, существуют «исключения», оговоренные в «Изиде», и учение сохраняется сегодня таким же, как это было сделано тогда. Более того, это не «противоречие», но лишь несовершенство – следовательно, недоразумения, выросшие из более поздних наставлений. И опять-таки, в «Изиде» есть некоторые очень важные ошибки, которые, так как печать данной работы была стереотипной, не были исправлены в последующих изданиях.

Противоречие между первой частью утверждения и последней должно было породить идею об очевидной ошибке. Оно адресовано спиритистам, реинкарнационистам, которые принимают более чем двусмысленный отрывок из Апулея за подтверждение своих претензий в отношении их «духов» и перевоплощения. Пусть сам читатель рассудит,[702] не подтверждает ли Апулей скорее наши утверждения. Нас обвиняют в отрицании перевоплощения, и ведь это именно то, о чем мы говорим здесь и говорили тогда в «Изиде»!

Философия учит, что природа никогда не оставляет свой труд незавершенным; если не удается первая попытка, она пробует еще раз. Когда она создает человеческий эмбрион, ее намерение состоит в том, чтобы человек был совершенным – физически, интеллектуально и духовно. Его тело должно расти, созревать, стариться и умирать; его разум – раскрываться, становиться зрелым, и быть гармонически уравновешенным; его божественный дух – освещать внутреннее «я» и свободно сочетаться с ним. Никакое человеческое существо не завершит своего большого цикла, или «круга необходимости», пока все они не станут совершенными. Так же, как в гонках медлительные люди отстают и тащатся, делая свои первые шаги, в то время как победитель уже промчался мимо цели, так и на пути бессмертия некоторые души обогнали остальных и достигли конца, в то время как мириады их конкурентов медленно плетутся под тяжестью материи невдалеке от места старта. Некоторые несчастные совершенно пали и утратили всякие шансы на победу; некоторые же вернулись по своим следам и начали снова.

Кое-кто мог бы сказать, что все это довольно ясно. После неудачи природа пробует снова. Никто не может покинуть этот мир (или землю), не став совершенным «физически, нравственно и духовно». Как же это может быть сделано, если не существует серии перерождений, требующихся для необходимого развития в каждой области, поскольку развитие в «круге необходимости», конечно, никогда не может быть совершено в одной человеческой жизни? И все же это предложение сопровождается без какого-либо промежутка следующим утверждением:

Это именно то, чего индусы боятся превыше всего остального – трансмиграция и реинкарнация; но лишь на других и низших планетах, и никогда – на этой земле!!!

Последняя сентенция является фатальной ошибкой, могущей ввести в заблуждение лишь несведующего читателя, который ничего не знает об индийской философии и может перепутать «планету» с циклом; ошибкой, за которую автор не должен нести ответственность, так как у него не было возможности заглянуть в «Изиду» во время ее публикации по причине занятости, иначе в листе опечаток было бы внесено следующее исправление:

Индусы боятся трансмиграции в другие низшие формы на этой планете.

Это исправление привело бы в согласие фразу с предыдущим предложением и показало бы, каким образом экзотерические представления индусов позволяют им верить и опасаться возможности перевоплощения человека и, в свою очередь, животного, от человека к зверю и даже к растению и vice versa [наоборот]; в то время как эзотерическая философия учит, что природа никогда не возвращается вспять в своем эволюционном прогрессе, и раз человек развился из какого-либо рода низших форм – минерального, растительного или животного царства – в человеческую форму, он никогда не сможет стать животным кроме как нравственно, и следовательно – метафорически. Человеческое воплощение – это циклическая необходимость и закон; и никакой индус не боится его – сколь бы он не мог сожалеть об этой необходимости. Этот закон и периодическое повторение человеческих перерождений показаны на той же самой странице и в том же самом непрерывном абзаце, который заканчивается такими словами:

Но существует путь для того, чтобы избежать этого. Будда говорил о нем в своем учении о бедности, ограниченности чувств, о полном безразличии к объектам этой земной юдоли скорбей, свободе от страстных желаний, и о частом собеседовании с Атмой – о душевном самосозерцании. Причина перевоплощений[703] – это неведение наших чувств и представление о том, что существует что-либо реальное в мире, что-то, кроме абстрактного существования. От органов чувств происходит «галлюцинация», которую мы называем прикосновением; «от прикосновения – желание; от желания – ощущение (которое также является обманом нашего тела); от ощущения – расщепление на существующие тела; от этого расщепления – воспроизведение, болезнь, разрушение и смерть.

Это должно решить вопрос и показать, в чем должна была быть ошибка, незамеченная по небрежности, и если этого недостаточно, то можно продемонстрировать и кое-что еще, ибо далее в тексте следует:

Таким образом, подобно вращению колеса, существует регулярное чередование смертей и рождений, нравственная причина которых состоит в расщеплении на существующие объекты, в то время как создающей причиной является карма (сила, которая контролирует вселенную, побуждая ее к деятельности), достоинство и недостаток. Поэтому величайшим желанием всех существ, которые освободились от страданий последовательных перерождений, является разрушение моральной причины расщепления на существующие объекты, или злого желания.

Те, в ком желание зла полностью уничтожено, называются архатами. Свобода от желания зла обеспечивает обретение сверхъестественной силы. После своей смерти архат никогда не перевоплощается; он неизменно достигает нирваны – это слово, между прочим, неправильно истолковано христианскими учеными и скептически настроенными комментаторами. Нирвана – это мир причины, в котором исчезают все обманчивые следствия и иллюзии наших чувств. Нирвана – это высшая из достижимых сфер. Питри (до-Адамовы духи) рассматриваются буддийским философом как совершавшие перевоплощения, хотя и на много более высоком уровне, чем земной человек. Не умирали ли они в свою очередь? Радовались ли и страдали ли их астральные тела, и чувствовали ли они то же самое проклятие иллюзорных ощущений, как наделенные телом существа?

И сразу после этого мы снова приводим слова Будды и его Учения о «Достоинстве и Недостатке», или карме:

Но эта первая жизнь, в которую верят буддисты, не есть жизнь на этой планете, ибо буддийский философ в большей степени, нежели любые другие люди, понимает великое учение о циклах.

Исправьте «жизнь на этой планете» на «жизнь в том же самом цикле», и вы получите правильное прочтение: поскольку, что бы дало понимание «великого учения о циклах» буддийской философии, если бы великий мудрец верил лишь в одну короткую жизнь на этой земле и в данном цикле. Но вернемся к истинной теории о перевоплощениях, в том виде, как она содержится в эзотерическом учении, и сравним ее с неудачным отражением в «Изиде».

Таким образом, истинное значение того, что было написано в этой книге, состоит в том, что принцип, который не перевоплощается – кроме отмеченных исключительных случаев – это ложная личность, иллюзорное человеческое Существо, определенное и индивидуализированное в течение этой нашей короткой жизни под некоторой специфической формой и именем; но то, что перевоплощается и должно перевоплотиться nolens volens [волей-неволей] по неумолимому строгому правилу кармического закона – это истинное Эго. Такое смешение истинного бессмертного эго в человеке с ложной и эфемерной индивидуальностью, в которой оно обитает в течение манвантарического развития, лежит в основе всех подобных недопониманий. Теперь о том, чем же является первое, а чем – последнее? Первая группа – это:

1. Бессмертный Дух – бесполая, бесформенная (арупа) эманация Единого универсального ДЫХАНИЯ.

2. Его носитель – божественная душа – называемая «бессмертное эго», «божественная монада», и т. д., и т. д., которая благодаря добавлениям из манаса, в котором сгорает вечно существующая джива – бессмертная искра, – присовокупляет к самому себе в конце каждого перерождения сущность той индивидуальности, которая была, аромат сорванного цветка, которого больше не существует.

Что такое ложная индивидуальность? Это узел, состоящий из желаний, устремлений, привязанностей и ненависти, короче говоря, действий, проявленных человеческим существом на этой земле в течение одного воплощения и в форме одной индивидуальности.[704] Конечно, не все то, что предстает для нас как факт заблуждающегося, материального и материально мыслящего большинства – в виде м-ра такого-то или еще какой-либо миссис – остается бессмертным или постоянно перерождающимся.

Весь этот узел эгоизма, это видимое и мимолетное «Я» исчезает после смерти, как исчезает с тела актера костюм, в котором он играл свою роль, после того, как он покинул театр и отправился спать. Этот актер вновь станет тем же самым «Джоном Смитом» или Греем, каким он был с самого своего рождения, и не будет больше Отелло или Гамлетом, которого он изображал в течение нескольких часов. Ничего не осталось теперь от этого «узла», чтобы перейти в новое воплощение, кроме семян для будущей кармы, которые манас может соединить со своей бессмертной группой, создав из нее бестелесную Высшую Личность в «Девачане». Сведения о том, что касается четырех низших принципов и что получается из них, содержатся в сочинениях многих классиков, которые мы и собираемся подробно процитировать для своей пользы. Доктрина перисприта, «ложной индивидуальности», или пребывание умерших в их астральной форме – угасающих, чтобы исчезнуть в определенное время, – является крайне невыносимой для спиритуалистов, которые настойчиво продолжают смешивать временное и бессмертное ЭГО.

К сожалению для них и к счастью для нас, не современные оккультисты изобрели эту доктрину. Они защищают себя и доказывают то, что говорят, то есть, что никакая «индивидуальность» никогда не «перевоплощалась» «на той же самой планете» (нашей земле, в этот раз это не является ошибкой), кроме как в трех исключительных случаях, приведенных выше. Добавляя к ним четвертый случай, который является преднамеренным, сознательным действием адептства; и то, что такое астральное тело не принадлежит ни к телу, ни к душе, и еще меньше – к бессмертному духу человека, мы выдвигаем нижеследующие утверждения, сопровождаемые доказательствами.

Прежде чем кто-либо выскажет на основании неких неопровержимых проявлений теории о том, каким образом они были созданы, и будет утверждать prima facie [на первый взгляд] очевидность того, что это именно духи умерших вновь посещают нас, ему следует сперва изучить то, что было сказано по этому вопросу древними. Духи и призраки, материализованные и наполовину материальные «ДУХИ», не произошли от Аллана Кардека или Рочестера. Если такие существа, чьей постоянной привычкой является выдавать себя за души и призраки умерших, захотят это сделать и преуспеют в этом, то это произойдет потому, что предостережения древней философии ныне заменены априорными самонадеянными и недоказанными предположениями. Должен быть решен первый вопрос: «Облекают ли духи себя в какого-либо рода субстанцию?» Ответ: То, что сегодня называют перисприт во Франции, и «материализованная форма» в Англии и Америке, называлось в древние времена пери-псюхе и пери-нус, и, следовательно, они были хорошо известны древним грекам. Обладают ли они телами газообразными, флюидными, эфирными, материальными или полуматериальными? Нет; мы говорим это на основании авторитета оккультных учений всего мира в целом. Ибо, согласно индусам, атма, или дух – это арупа, лишенная тела, и у греков мы видим то же самое. Даже в римско-католической церкви ангелы Света, как и ангелы Тьмы, являются абсолютно бестелесными: «meri spiritus, omnes corporis expertes», и, по выражению Тайной Доктрины, примордиальными. Эманации недифференцированного Принципа, дхиан коганы ЕДИНОЙ (первой) категории, или чисто Духовной Сущности, составлены из Духа одного Элемента; вторая категория – из вторичной Эманации Души Элементов; третьи имеют «разумное тело», которому они не подчиняются, но то, чей вид они могут принять и чем они могут руководить как телом, подчиняется им, будучи податливым их воле по форме и по существу. Отделяясь от этой (третьей) категории, они (духи, ангелы, девы или дхиан коганы) обладают ТЕЛАМИ, группируется первая рупа, состоящая из одного элемента эфира; вторая – из двух, эфира и огня; третья – из трех, эфира, огня и воды; четвертая – из четырех, эфира, воздуха, огня и воды. Тогда возникает человек, который, кроме четырех элементов, имеет пятый, преобладающий в нем элемент – землю: поэтому он и страдает. У ангелов, как говорили св. Августин и Петр Ломбард, «их тела созданы для действия, а не для страдания. Это земля и вода, humor et humus, придают склонность к страданию и покорности, ad patientiam [терпению], а эфир и огонь – к действию». Духи, или человеческие монады, принадлежащие к первой, или недифференцированной сущности, являются, поэтому, бестелесными; но те, которые относятся к третьему принципу (или человеческому пятому – манасу), могут вместе со своим носителем стать камарупа и майявирупа – телом желания, или «иллюзорным телом». После смерти лучшие, благороднейшие, чистейшие качества манаса, или человеческой души, восходят вместе с божественной монадой в Девачан, откуда никто не появляется вновь, или не возвращается, кроме как во время перевоплощения, – что же тогда появляется под двойной маской духовного эго, или души умершей личности? Элемент камарупа при помощи элементалов. Ибо нас учили, что такие духовные существа, которые могут принимать форму по своей воле и возникать, то есть, делать себя материальными и даже осязаемыми – это лишь одни ангелы (дхиан коганы) и нирманакая[705] адептов, чей дух облачен в тонкую материю. Астральные тела – остатки и отбросы смертного существа, которое было лишено тела, когда они появляются, представляют собой не индивидуальности, на что они претендуют, но лишь их подобия. И таково убеждение всей древности, от Гомера до Сведенборга; от третьей расы вплоть до наших времен.

Тем не менее, многие спиритуалисты цитировали Павла в качестве подтверждения своего мнения о том, что духи могут появиться и появляются. «Есть тело душевное, есть тело и духовное», и т. д., и т. д. [1 Кор., 15:44]; но нужно лишь более тщательно изучить стихи, предшествующие и следующие за цитируемым, чтобы понять, что то, что имеет ввиду св. Павел, совершенно отлично от того, что ему приписывается. Безусловно, существует духовное тело, но оно не идентично астральной форме, содержащейся в «естественном» человеке. «Духовное» создается лишь благодаря нашей собственной индивидуальности, которая разоблачается и трансформируется после смерти; ибо апостол позаботился объяснить это в строфах 51 и 53: «Immut abimur sed non omnes».

Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся… ибо тленному сему надлежит облечься в нетленное, и смертному сему – облечься в бессмертие.

Но это не является доказательством ни для кого, кроме христиан. Посмотрим, что думали по этому поводу древние египтяне и неоплатоники, и те, и другие – «теургисты» par excellence [преимущественно]. Они разделяли человека на три основных группы, которые состояли из отдельных принципов, как это делаем и мы: чистый бессмертный дух; «призрачную душу» (светящийся призрак) и грубое материальное тело. Отделенные от последнего, которое рассматривалось как земная оболочка, эти группы разделялись на шесть принципов: (1) Kha, «жизненное тело»; (2) Khaba, «астральная форма», или тень; (3) Khou, «животная душа»; (4) Akh, «земной интеллект»; (5) Sa, «божественная душа» (или буддхи); и (6) Sah, или мумия, функции которой начинались после смерти. Осирис был высшим, несотворенным духом, ибо это было, в одном смысле, родовое имя, поскольку каждый человек становился после своего перемещения осирифицированным, то есть поглощенным Осирисом-Солнцем, или великолепным божественным состоянием. Это был Khou, который вместе с низшей частью Akh, или камарупа, с добавлением отбросов манаса, остающихся в астральном свете нашей атмосферы, создавал аналог ужасных, страшных бхутов индусов (или наших «элементалов»). Это видно в переводе так называемого «Магического папируса Харриса» (магический папирус, переведенный Чабасом), который называет их Kouey или Khou, и объясняет, что в соответствии с иероглифами, они назывались Khou, или «вновь ожившие мертвые», «воскресшие тени».[706]

Когда говорили о человеке, что он «имеет Khou», подразумевалось, что он одержим «духом». Были два вида Khou – оправданные, которые, после проживания в течение короткого времени второй жизни (nam onh), угасали и исчезали; и те Khou, которые были осуждены на блуждание безо всякого отдыха во тьме после смерти во второй раз – mut, em, nam – и кого называли H'ou-metre («дважды-умершие»), что не мешало им хвататься за эту ненастоящую жизнь, подобно вампирам. О том, сколь ужасны они были, рассказывается в нашем приложении о египетской магии и «китайских духах» (в «Тайной Доктрине»). Они изгонялись египетскими жрецами так же, как изгоняют злых духов римско-католические кюре; или же, китайский гу-ен, идентичный с Khou и «элементарием», так же как и с ларами и лярвами – это последнее слово было получено из первого грамматиком Фестусом, который объясняет, что они были «тенями умерших, которые не давали покоя в доме ни хозяевам, ни слугам». Такие создания, когда их вызывали в теургических и, особенно, некромантических ритуалах, рассматривались, и все еще рассматриваются в Китае не как дух, душа или что-то, принадлежащее к умершей личности, которую они представляют, но просто как ее отражение – симулакрум.

«Человеческая душа», – говорит Апулей, – «это бессмертный бог» (буддхи), который, тем не менее, имеет свое начало. Когда смерть освобождает ее (душу) от ее земного материального организма, она называется лемуром. Среди последних есть немало благодетельных, которые становятся богами или демонами семейства, то есть, его домашними божками: в этом случае они называются ларами. Но они оживают, и о них говорят как о лярвах, когда они, приговоренные судьбой к скитаниям, распространяют вокруг себя зло и бедствия. (Inane terriculamentum, ceterum noxium malis); или, если их истинная природа была неопределенна, они рассматривались как просто маны (Апулей, см.: «О божестве Сократа»). Выслушайте мнение Ямвлиха, Прокла, Порфирия, Пселла и десятка других писателей об этих таинственных существах.

Маги Халдеи верили и учили тому, что небесная, или божественная душа разделяла бы сияние вечного света, в то время как животная, или чувственная душа, если она добрая, быстро распалась бы, а если злая, отправилась бы в блуждание по земной сфере. В этом случае, «она (душа) принимала на время формы различных человеческих призраков и даже животных». То же самое говорили об эйдолоне греки и о своем нефеш – раввины. (См. «Оккультные науки» графа де Рези, V, 11). Все иллюминаты средних веков рассказывают нам о нашей астральной душе, отражении умершего, или его призраке. При натальной смерти (рождении) чистый дух остается притянутым к промежуточному, или светящемуся телу, но, так как его низшая часть (физическое тело) умерла, первый поднимается на небеса, а последняя нисходит в низшие миры, или камалоку.

Гомер показывает нам тело Патрокла – истинный образ материального тела, убитого Гектором – восставшее в своей духовной форме, а Лукреций показывает старого Энния, представляющего самого Гомера, льющего горькие слезы среди теней и человеческих подобий на берегах Ахеруза, «где не живут ни наши тела, ни наши души», но только наши образы.

…Esse Acherusia templa,

…Quo neque permanent animae, neque corpora nostra,

Sed quoedam simulacra…

Виргилий назвал его «образом» (imago), и в Одиссее (I, XI) автор относится к нему как к типу, модели, и в то же самое время, копии тела; поэтому Телемах не признает Улисса и хочет покинуть его, говоря – «Нет, не отец мой! Меня обольщает демон какой-то!» («Одиссея», I, XVI, строфа 194). «Римляне не испытывают недостатка в соответствующих выразительных именах, чтобы обозначить все разнообразие своих демонов; так, они называют их по порядку: ларами, лемурами, гениями и манами». Цицерон, в своем переводе платоновского «Тимея», перевел слово «даймоны» как «лары»; и грамматик Фестус, объясняя, что низшие боги были душами людей, проводил различие между этими двумя видами, как и Гомер, и между anima bruta и anima divina (животной и божественной душами). Плутарх (в «Proble. Rom.») показывает лар, которые обитают в домах (с привидениями) и возглавляют их, и называет их жестокими, суровыми, назойливыми, и т. д., и т. д. Фестус полагает, что среди ларов существуют как добрые, так и злые. Ибо он называет их в одно время proestites, когда они изредка появляются и тщательно наблюдают за предметами (direct apports), и в другое – hostileos.[707] «Как бы то ни было», – говорит своим странным старофранцузским языком Лелойер, – «они являются не больше, чем нашими дьяволами, которые, если они и оказывают помощь некоторым людям и дарят им какие-либо вещи, – это лишь для того, чтобы им было легче причинить вред впоследствии. Лемуры также являются дьяволами и лярвами, ибо они появляются ночью в различных человеческих и животных формах, но еще более часто – с отличительными признаками, которые они заимствуют от умерших людей». («Livre des Spectres». V, IV, стр. 15 и 16).

Оказывая небольшие почести христианским представлениям о том, что Сатана есть повсюду, Лелойер говорит подобно оккультисту и очень эрудированному человеку.

Совершенно очевидно, что гении, и никто другой, имели своей миссией наблюдение за каждым новорожденным, и что они назывались гениями, как говорит Ценсорий, потому что они имели на своем попечении нашу расу, и руководили не только каждым из смертных, но и всеми поколениями и родами, будучи гениями людей.

Идея ангелов-хранителей людей, народов, местностей, городов и наций, была взята католиками от дохристианских оккультистов и язычников. Симмахус (Epistol., I, X) пишет:

Так же как душа дается тому, кто родился, так и гении распределяются по народам. Каждый город имеет своего гения-покровителя, которому люди приносят жертвы.

Существуют многие надписи, на которых можно прочитать: Genio civitates – «гению города».

Древний непосвященный был не в большей степени, нежели современный, уверен в том, является ли призрак эйдолоном родственника или гением местности. Энний, увидевший во время празднования юбилея своего отца Анхиса змею, ползущую по его гробу, не знал, был ли это гений его отца или гений места (Виргилий). «Маны»[708] были многочисленны и разделялись на добрых и злых; те, которые были злобными, и которые Виргилий называет numina larva, умиротворялись при помощи жертвоприношений, чтобы они не совершали зла, такого, как насылание дурных снов на тех, кто не обращает на них внимания, и т. д.

Тибулл в свою очередь показывает:

Ne tibi neglecti mittant insomnia manes. (Eleg., I, II)

Язычники думали, что низшие души преобразуются после смерти в дьяволических эфирных духов». (Лелойер, стр. 22)

Термин Eteroprosopos, разделенный на составляющие его слова, даст нам целое выражение: «другой, нежели Я, со свойствами моей личности».

И именно в отношении этого земного принципа – эйдолона, лярвы, бхута – назовите его любым именем, – отрицалась реинкарнация в «Изиде».[709]

Учение теософии является просто достоверным эхом учений античности. Человек есть единое только в своем происхождении и конце. Все духи, все души, боги и демоны исходят и имеют в качестве своего корневого принципа ДУШУ ВСЕЛЕННОЙ – говорит Порфирий («Жертвоприношения»). Нет такого сколько либо известного философа, который бы не верил: (1) в перевоплощение (метемпсихоз); (2) в множественность человеческих принципов, или в то, что у человека есть две души с обособленной и совершенно различной природой; одна тленная, астральная душа, другая – нетленная и бессмертная; и (3) что первая не была человеком, которого она представляла – «ни его телом, ни его духом, но лишь, в лучшем случае, его отражением». Этому учили брамины, буддисты, евреи, греки, египтяне и халдеи; послепотопные наследники допотопной Мудрости: Пифагор и Сократ, Климент Александрийский, Синезий и Ориген, древнегреческие поэты так же, как и гностики, о которых Гиббон говорит как о наиболее чистых, ученых и просвещенных людях за все времена (см. «Закат и падение…»). Но толпа была одной и той же во все века: суеверной, чрезмерно самоуверенной, материализующей каждую духовную и наиболее благородную концепцию, и низводящей ее до ее собственного низшего уровня, и – всегда враждебной философии.

Но все это не противоречит тому факту, что наш человек «пятой Расы», эзотерически распознаваемый как септенарное творение, был всегда понимаем экзотерически как маниан, суб-маниан, земной и супра-маниан, и Овидий наглядно описал его так:

Bis duo sunt hominis; manes, caro, spiritus, umbra
Quatuor ista loca bis duo suscipiunt.
Terra tegit carnem, tumulum circumvolat umbra,
Orcus habet manes, spiritus estra petit.