Крах СССР, дискредитация лже-коммунистических ленинско-сталинских идей в 80 — 90-х годах прошлого века повлекли за собой неизбежные разоблачения как самих вождей, так и их адептов.

Тоталитарная идеология в процессе формирования культа личности должна была создавать не только мифы о врагах и небывалых успехах, но и мифологические же «жития святых», то есть лидеров — человекобогов и их ближайших соратников, и на первом месте тут, конечно же, стоят биографии Ленина и Сталина. Надо сказать, что Сталин никогда не противопоставлял себя Ленину, совсем наоборот — всемерно наращивал его культ. При этом особо подчеркивалось, что работали они всегда бок о бок, плечом к плечу, и великий Сталин есть прямой продолжатель дела великого Ленина. Мудрость Сталина тут проявилась в том, что он понимал: во-первых, в данном случае историю не перепишешь — все начиналось действительно с Ленина; во-вторых же, можно огромный ленинский авторитет в народных массах практически полностью обратить себе на пользу.

Другое дело — мифы. Последовательно вписывались в историю мифы о том, что И. В. Сталин был ближайшим сподвижником В. И. Ленина. Это находило отражение даже в искусстве. В качестве показательного примера можно привести художественное полотно художника А. Моравова «Ленин и Сталин у прямого провода» (из истории гражданской войны) или картину И. Гоидзе «Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!» (с выступлением Сталина 6 ноября 1941 года перед участниками парада на Красной площади, которые сразу после парада шли на фронт защищать Москву).

Итак, человекобогов в советской стране было два: Ленин и Сталин.

Разоблачение во времена Хрущева культа личности Сталина поначалу не коснулось Ленина, напротив — даже подчеркивалось, что Ленин предостерегал от выдвижения Сталина на пост главы государства.

Но зато после 1986 года биография «вождя мирового пролетариата» подверглась всестороннему и скрупулезному анализу. Новые сведения о характере и деяниях Ленина повергали многих просто в шоковое состояние, настолько далеки они были от сложившегося и ставшего привычным обожествленного идеала.

Публиковались извлеченные из партийных архивов секретные директивы Ленина, приводились неизвестные ранее выдержки из его переписки, документы, свидетельствующие об «иезуитском фанатизме» и беспринципной неразборчивости в средствах достижения им поставленной цели. Копались и в личной жизни Ленина, подробно описывалось нарастание маразма в период болезни. Какая цель преследовалась во всех этих разоблачениях? Восстановить историческую правду? Разоблачить коммунизм как новую религию? Ликвидировать в сознании народных масс ставшее уже общепринятым противопоставление Ленина и Сталина? Но во всех этих статьях и исследованиях никак не затрагивалась очень важная тема, связанная именно с именем Ленина в первую очередь.

Идеи могут быть ошибочными, неосуществимыми, антигуманными или утопическими. Но непреложным является тот факт, что ленинская идеология оказала невиданное дотоле в истории влияние на массовую психологию населения огромной страны, и, кстати, в очень значительной степени прекрасно подготовила почву для грядущего сталинизма.

Ленину и его соратникам удалось создать идеологическую конструкцию и найти средства пропаганды, опирающиеся на самые сокровенные инстинкты человека, на островки архаического мышления в сознании широких народных масс. Доступная даже самой неграмотной части народа символика, способность направить стихийный народный гнев в «правильное» русло… иными словами — умение вызвать экзальтацию толпы и реально использовать в своих интересах массовую психическую энергию — все это и порождает тему об оккультных корнях «революционной» ленинско-сталинской идеологии, о магических ее компонентах и влиянии, которое она оказала на сам архетип русского человека. Часто это называют феноменом «хомо советикус».

Жизнь Ленина разобрана его новыми биографами до мельчайших подробностей. Интересно другое: после физической своей смерти он остался «жить» в виде мумии и в качестве культовой святыни.

Не так уж много лет назад на Красной площади выстраивались длинные очереди в мавзолей. Влекло, людей, конечно же, и простое любопытство — но пропаганда насаждала отношение к мавзолею как к святыне, и это находило отзвук даже в поэзии «оттепельного поколения», когда ниспровергли с пьедестала Сталина и осудили культ личности. Можно, например, вспомнить небольшую поэму А. Вознесенского «Лонжюмо», где описано истинно мистическое чувство, испытанное поэтом при посещении мавзолея Ленина.

Многие поколения советских людей помнят постоянно повторяющуюся фразу из песни: «Ленин всегда живой». А в школах заучивали наизусть стихи Маяковского: Ленин и теперь живее всех живых — наше знанье, сила и оружие». Было ли в тех словах нечто мистическое — или просто метафорическое утверждение непреходящей правоты ленинских идей?

Но бальзамированное тело вождя, которому ходили «поклоняться» в его мавзолей (а именно так это и звучало в официальной пропаганде), — это уже явление, которое наводит совсем на другие мысли.

Коммунисты-материалисты… сделали мумию культовой святыней, и слова о бессмертии Ленина связывались невольно не только с его идеями, но и с этим странным символом. Мертвый Ленин почему-то был «живее всех живых».

Всем известны мумии древнеегипетских фараонов. Но они символизировали идею реинкарнации, веру в обретение новой жизни в новой телесной оболочке — и, нужно особо это подчеркнуть — не только для фараона, но и для каждого простого египтянина.

Все это не имеет ни малейшего отношения к мумии Ленина. Марксисты — ленинцы отрицали все иррациональное, мистическое, провозглашали атеизм как основу мировоззрения, пытались создать новую, коммунистическую мораль, которая могла бы оправдать отрешение от собственной «прошлой» истории и культуры, осквернение памяти предков (разрушение храмов), братоубийственную гражданскую войну, уничтожение колоссального количества людей — «врагов народа», систему доносов (объявленных гражданским долгом каждого) и возрождение, по сути, инквизиции (сравните как идеи, так и методы!) — в лице ГПУ, НКВД, КГБ.

И ведь все это основывалось на невероятном в своей нелепости тезисе о том, что революция, освободив народ от «проклятого наследия прошлого», породит «нового человека», полновластного хозяина своей судьбы, и появиться этот «новый человек» должен был буквально на пустом месте вопреки законам самой природы — как порождение коммунистических идей.

И это уже никак нельзя соотнести ни с материалистической, ни даже с идеалистической философией — в этом, несомненно, есть что-то оккультное по самой сути.

Но нельзя забывать и о том, что всякое социальное явление возникает не без причин, не на пустом месте. Бурное развитие на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков таких наук, как биология, антропология, генетика, а также дальнейшее развитие дарвиновской теории эволюции в трудах его последователей дало мощный толчок возникновению и новых социальных теорий.

Представители самых разных политических направлений признавали связь социальной структуры общества с одной стороны, и чисто биологической природы человека — с другой. А из этой предпосылки вырастали со временем и концепция расовой гигиены (то есть улучшение человеческой природы за счет очистки общечеловеческого генофонда), и коммунистической утопии (то есть изменение наследственности за счет изменения социальных условий бытия по ложно истолкованному принципу: «бытие определяет сознание»).

Первая концепция, безусловно, легла в основу гитлеровского национал — социализма под влиянием «хромосомной теории наследственности», которая предполагала существование в природе некоего «вещества наследственности», никак не зависящего от условий жизни. Базовые принципы данной теории были разработаны в трудах Томаса Моргана и Артура Вейсмана, и здесь не лишне будет вспомнить о сталинской кампании против генетиков, «вейсманистов и морганистов». Любопытно отметить, что слова эти до сих пор живут в памяти старшего, уже уходящего поколения, но смысл этих слов, непонятный тогда, остался неизвестным для людей этого поколения и сейчас.

А большевики в России пошли по другому направлению, указанному им последователями Ламарка, которые всегда утверждали решающее влияние на наследственность именно со стороны окружающей среды. Видимо, так и возникла политическая программа, выразительно и кратко сформулированная в революционном гимне — «Интернационале»:

Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим…

Призыв этот был реализован в деяниях В. И. Ленина и И. В. Сталина отнюдь не иносказательно, а в самом прямом смысле: именно так понималось физическое уничтожение огромных масс людей (разрушим) и попытка перестройки всей человеческой психологии, предпринятая в поистине глобальных масштабах (построим). Слова «советские люди» со временем приобретали новый смысл: не просто граждане Союза Советских Социалистических республик, а люди с принципиально новой моралью и совершенно иной, опять же новой, психологией.

В 1940 году русский ученый-генетик Н. К. Кольцов в одном из своих писем Сталину писал, что задание на разработку определенных тем получал непосредственно от Луначарского — который, бесспорно, являлся одним из ведущих интеллектуалов в ленинском окружении.

«Переделывание» человеческой природы в ходе советского эксперимента привело в итоге к таким последствиям, как практически полное уничтожение целых социальных прослоек — дворянства, духовенства, купечества, «старой» интеллигенции. При этом диктатура пролетариата неизменно декларировалась как осуществляемая «в союзе с трудовым крестьянством». Но кровавая мистерия коллективизма имела следствием страшный голод в 1933 году и вымирание огромного количества деревень в разных областях России, а судьба уничтоженных или высланных в необитаемые районы Сибири и Севера кулацких семей известна нам не только из учебников по истории, но и из художественной литературы. (в частности, «Васька» Антонова или «привет вам от бабы Леры» Б. Васильева).

В самой свободной на свете стране возникли концлагеря. Их узники стали дармовой для государства рабочей силой. Кто сегодня не знает, что Беломоро-Балтийский канал построен «зэками»? Но не существует даже безымянных могил этих подневольных тружеников.

И это при том, что культ поклонения мертвым несомненно присутствовал в атрибутике «воинствующего атеизма». В самом центре Москвы создавался «революционный некрополь» — как это называлось в советской прессе. Вначале урны с прахом замуровывали в кремлевской стене, а потом и вдоль стен вырос ряд могил самых заслуженных деятелей советского государства.

А Ленину построили по проекту А. Щусова каменный мавзолей. Одним из инициаторов этого проекта был Феликс Дзержинский — создатель первых концлагерей. Кстати, создатель фашистских концлагерей в Германии, Генрих Гиммлер, по многим достоверным источникам, очень увлекался не только рунами и германской историей, но также магией и оккультными науками. Вопрос в том, случайно ли такое совпадение.