Красная магия имени

Вожди любили себя называть теми кличками, что были получены еще во времена подпольной революционной деятельности. Но по мере восхождения по лестнице Власти клички заменялись новыми именами.

Иосиф Джугашвили до революции вначале назывался в среде соратников «Коба», а потом выбрал себе весьма «говорящую» фамилию — Сталин. Ленин, Троцкий — это все новые имена Владимира Ульянова и Льва Бронштейна.

И есть в этом несомненная параллель с религиозным христианским обрядом крещения. Если крестят младенца, то священник нарекает его именем, выбранным родителями. Но если человек совершает обряд крещения, уже имея имя, он получает новое, словно рождается для совершенно новой жизни или просто рождается заново. Вполне возможно, что революционеры считали, что участие в создании нового мира должно быть ознаменовано новым именем — которым и «крестили» сами себя.

А. Белкин предлагает психоаналитическое объяснение партийных кличек, используя понятие «сверх — Я» по Фрейду, смысл которого можно передать в следующем рассуждении:

Фамилия человека (а иногда и имя, переходящее в семье от отца к сыну или от деда к внуку) вбирает в себя череду поколений, т. е. связь с прошлым, некий своего рода генетический фундамент Я. Со сменой имени или фамилии совершается как бы превращение в другого человека, освобожденного от груза прошлого, — в том числе и от убеждений, нравственных критериев, сформировавшихся в «прежней» жизни под старой фамилией. «у революции — свои законы, своя шкала понятий о добре и зле. Убийство жандарма — не убийство, а акт справедливого возмездия. Экспроприация — не грабеж, а возвращение подлинному хозяину несправедливо похищенного», — эти слова А. Белкина вполне соответствуют действительности.

Оправданием новой морали было сознание собственной исторической миссии: создавая новый мир и нового человека, нужно было создать и новую систему ценностей.

Впоследствии имена Ленина и Сталина обрели некий магический смысл. С ними связано политическое, идеологическое мифотворчество советской эпохи, возникновение понятий «ленинизм» и «сталинизм».

Известно, что Сталин любил говорить о себе в третьем лице. Вот, например, его знаменитое заявление в ответ на поздравления с пятидесятилетним юбилеем в 1929 году:

«Всем организациям и товарищам, приславшим приветствия в связи с пятидесятилетием товарища И. В. Сталина. Ваши поздравления и приветствия отношу на счет великой партии рабочего класса, родившей меня и воспитавшей по образу своему и подобию…»

остановимся на последней фразе, смысл которой вряд ли в состоянии понять любой представитель современного молодого поколения. Но и поколение тридцатых годов, наверное, не отдавало себе отчета в том, какие странные аналогии она может вызывать. Иосифа Джугашвили родила и воспитала мать, а в детстве и в духовной семинарии ему говорили о боге, создавшем людей «по образу своему и подобию». Но товарища Сталина «по своему образу и подобию» действительно родила и воспитала партия. Случайных слов вождь не произносил никогда. Но что же он хотел, в действительности, сказать?

Что имя «Сталин» нельзя никак отождествлять с «Джугашвили»? что товарищ Сталин — воплощение партии? Как разобраться в этой религиозно — магическо — коммунистической смеси понятий? Да, поистине странное мировоззрение, которое одновременно отрицает бога, использует какие-то первобытные магические ритуалы и приемы плюс создает еще и живых идолов, поклонение которым ведет в итоге не то к молитвенному экстазу, не то к массовому психозу…

И невольно приходят аналогии из не слишком далекого прошлого. Дж. Фрезер писал, что «первобытный человек считает свое имя существенной частью самого себя и неизменно проявляет о нем надлежащую заботу». Потому что магическое воздействие на человека можно осуществить не только через его волосы, кровь и т. д., но и через его имя.

У египтян в древние времена было принято давать ребенку сразу два имени: истинное, которое держалось в тайне, и «малое», под которым он, собственно, и был известен всем окружающим людям в течение жизни.

Как это ни странно, но и в наше время некоторые родители тоже дают младенцу два имени: «светское», с которым человек будет жить, которое запишется в паспорт, и полученное при крещении, которое «по приметам» следует сохранять в строжайшей тайне во избежание «сглаза», «порчи» и т. д.

Кстати говоря, и современная реклама весьма активно использует в своих интересах «магию имени»: так, костюм «от Армани» или «от Кардена», украшения «от Тиффани» открывают подчас доступ в высший свет поистине магически.

А вот магия имени Сталина связана совсем с другими вещами — которые могут казаться только абсурдными для «послеперестроечных» поколений. Малейший намек на недостаточную почтительность (или, даже лучше сказать, без надлежащего благоволения) при упоминании имени Сталина мог закончиться вызовом в «органы» (в результате доноса, разумеется!). Таким образом, само имя Сталина охранялось, как святыня, огромной армией чекистов, и не веет ли от всего этого древними магическими поверьями о том, что от благополучия вождя непосредственно зависит и благополучие всей державы?

Впрочем, это теперь можно рассуждать сколько угодно на такие темы, а в сталинские времена это никому и в голову прийти не могло.

Тогда даже случайное повреждение портрета или бюста Сталина повергало людей в священный трепет. Это был какой-то иррациональный страх — а отнюдь не примитивный, по сути, страх ареста.

И этот страх внедрялся в сознание людей той эпохи многими методами. Внедрялся настолько успешно, что в итоге сделал возможным и оправдание репрессий, и осуждения «врагов народа» (даже заведомо ложные), и отречение от отца или мужа, попавшего в застенки НКВД, — все эти и многие другие, поистине чудовищные реалии сталинской эпохи.

При самодержавии портреты царя тоже нельзя было осквернять — но ведь царь считался наместником бога на земле, а вся его власть была освящена церковью.

То есть всякое оскорбление царя — это прямое преступление даже не столько перед государством, сколько перед верой.

Гораздо сложнее разобраться в том, как именно Сталин заставил население огромной страны участвовать в собственном обожествлении, трепетать от страха и захлебываться от восторга при одном только упоминании его имени. Конечно, были и отдельные личности, которые пытались сопротивляться массовому гипнозу, но никакого практического воплощения их инакомыслие не имело.

Интересная историческая деталь: последний русский царь Николай второй был очень склонен к мистицизму и суеверию, именно благодаря этому возник феномен Григория Распутина. Может быть, это сыграло свою роль, пробудив в общественном сознании архаичные формы мышления, которые впоследствии были использованы революционерами — ленинцами для совершения революции и для последующих экспериментов с массовым сознанием многострадального русского народа.