ГЛАВА XXVIII

«Человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл…» — так говорил бродячий философ Иешуа Га-Ноцри.

Солнце — символ золота. Кристалл, превращающий все в золото, веками искали алхимики. Но только немногие понимали: Философский Камень дарит золото Истины. Гермес Триждывеличайший называл это «Работой Солнца».

Мэнли П. Холл пишет: «Совершенствование Бриллиантовой Души философским алхимическим искусством было тайным предметом Герметического Розенкрейцерства». Вспомним золотой портсигар Воланда: «…на крышке его при открывании сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треугольник». И такой же треугольник мы видим на «розенкрейцеровском» автопортрете Бартини — он просвечивает как бы изнутри темного патрицианского профиля. Любопытно было бы взглянуть на ту галстучную заколку с блестящим камушком — но в списке вещей покойного конструктора ее не оказалось. Но есть другой загадочный камень — квадратный изумруд в золотом перстне. Талисман Пушкина — зеленый. После смерти поэта вдова подарила его на память В. И. Далю. Год спустя он пишет князю Одоевскому — алхимику, каббалисту и фантасту: «Перстень Пушкина, который звал он — не знаю почему — талисманом, для меня теперь настоящий талисман — Вам это могу сказать. Вы меня поймете. Как гляну на него, так пробежит по мне искорка с ног до головы, хочется приняться за что-нибудь порядочное…»

Кристалл «приказывает» — новый владелец «не понимает». А как работал с ним Пушкин? «Моих ушей коснулся он — и их наполнил шум и звон. И внял я неба содроганье и горний ангелов полет, и гад морских подводный ход и дольней лозы прозябанье…»

Магические кристаллы волхвов, хрустальные шары ясновидцев, зеркало и простая чашка с водой — материальные символы «Черного Огня» — Абсолютного Знания. Хрустальный глобус Воланда и кварцевый гадательный шар правителя Торманса — предмет из того же ряда.

Воланд в хламиде и со шпагой — явный намек на тамплиеров. Легенды говорят о том, что после падения альбигойского Монсегюра четверо «совершенных» унесли из замка таинственный Грааль. И о том, что они нашли приют у тамплиеров. Многие западноевропейские мистики описывают Святой Грааль, как прозрачный кристалл, сквозь который можно видеть прошлое, настоящее и будущее.

«Человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл…»

Неужели — все человечество? Без изъятия?.. Помните, у Стругацких: «Счастье — всем! Даром! И пусть никто не уйдет обиженным!..» И тем, кто на обочине, кто в теплом болоте барахтается? Или — в крови по колено?!. Но разве сам Воланд не произвел селекцию? Он спустился в преисподнюю (какой еще ад можно придумать на исходе XX века!?) и поднял со дна две жемчужины — мастера и его возлюбленную. Но даже они не заслужили свет — значит, критерий отбора очень строг!

Как и все подобные вещи, роман Булгакова многослоен. «Матрешечная» структура. При этом смысл одного и того же эпизода парадоксально меняется. Пример — Маргарита… Имя переводится как «жемчужина». Небесной жемчужиной называли поэты луну. Это «подтверждают» алхимики: из драгоценных камней Луне «соответствует» жемчуг. Кроме того, в оккультной иерархии планет Луна — «королева». А булгаковская Маргарита — королева на балу у Воланда!

«Мастер и Маргарита» — «лунный» роман. По сути, это роман одной ночи — ночи полнолуния. В эпилоге Маргарита прямо отождествляется с Луной, становится ее порождением, сном: «…Тогда лунный путь вскипает, из него начинает хлестать лунная река и разливается во все стороны. Луна властвует и играет, луна танцует и шалит. Тогда в потоке складывается непомерной красоты женщина…»

И не случайно, летя на бал, домработница Маргариты обращается к хозяйке, «подбоченившись одной рукой, а другую простирая к луне…»

Итак, Маргарита — Луна.

Наташа — Венера (см. эпизоды перед и после бала, а также в эпилоге: Венера — три раза!).

И, наконец — Гелла… Третья планета? Когда шесть всадников улетают из Москвы, Гелла исчезает. Булгаковеды полагают, что тяжело больной писатель просто забыл об этом персонаже.

Гелла — Гея — Земля?

ГеЛЛа… Две буквы «Л».

«Мастер и Маргарита» — две буквы «М».

ММ.

Или — ГЕММА? «Гемма», «гамма», «гимель»… Третья буква древних алфавитов, символ Земли! Вот почему красавицы Геллы нет среди улетающей кавалькады Воланда — они ее покинули!

Но гемма — это еще и драгоценный камень в оправе. Каменный скарабей Воланда — типичная гемма!

Меркурий, Луна, Венера, Земля… Так же просто можно выявить и другие астрологические символы.

«Роман-гороскоп»?

Велик соблазн броситься с головой в этот зеркальный колодец смыслов. Но у нас свой путь. Мы ищем «тень минувшего», ловим золотые блики прометеева огня…

…Бартини не любил лунный свет. Именно поэтому никогда не открывалась плотная штора в его кабинете, служившем также и спальней. Ночное светило экранирует Землю. Как гигантский пылесос, оно втягивает в себя психическое излучение человечества. Луна — санаторий душ, место, где затихает исколотая память тех, кто «не заслужил свет».

«В общем, чистилище!..» — подытожил Роберт Людвигович. Столь странные вещи он рассказывал своему приятелю-летчику. Было это в Ленинграде, зимой, в самом конце пятидесятых. Они шли из ресторана в гостиницу, и Бартини говорил что-то еще, а над городом висела огромная белая луна…

«Отдели тонкое от грубого», — советует Гермес.

На «розенкрейцеровской» картине Бартини Луна плывет в зарешеченном небе — обнаженная, «непомерной красоты женщина». В том, что это аллегория, сомневаться не приходится: из левого нижнего угла к ней стартует ракета. Удивительно похожая на немецкую ФАУ-2, которую Бартини видеть тогда никак не мог. Но не это странно…

Воланд — «немец». Первая буква фамилии — и Булгаков подчеркивает это почти до потери чувства меры — «двойная В». То есть — удвоенная V. По-немецки: два «фау».

«Ваш роман вам принесет еще сюрпризы!..»

Луна и ФАУ-2… Прообраз гигантских лунных ракет Вернера фон Брауна — немецкого «консультанта», перебравшегося в США после войны. Werner…

…Два человека колоссальной пробивной силы устремились к Луне. Родившийся на четыре года позже Королева, фон Браун наверстал упущенное — в те годы, когда главный конструктор валил лес на Дальнем Востоке, а потом делал какую-то мелочевку в туполевской шараге. Но вот наши танки ворвались на немецкий ракетодром в Польше — и Королева спешно освобождают. С грустным изумлением осматривает он обломки брауновских ракет: шесть лет назад его отдел просчитывал и такой вариант. Королев снова включается в гонку и вырывается вперед. Первый этап: копирование и модернизация ФАУ-2. Немец еще в растерянности — а Сергей Павлович уже убедил Лаврентия Павловича, что ракеты — неотвратимое оружие, идеальный носитель будущих курчатовских боезарядов. Но уже вскоре фон Браун оказывается за океаном и, не мешкая, включается в лунный марафон.

Нацеливая друг на друга свои баллистические «изделия», они ни на минуту не забывали об истинном предназначении. Лидировал Королев — первый спутник, первый человек, первые межпланетные зонды, первый выход в открытый космос… Но главная цель — Луна. Все, что удавалось оторвать от народа и армии, было брошено на гигантскую ракету Н-1. Но вот умирает Королев, и Америка уходит в отрыв: одиннадцатый «Аполлон» достиг Луны. «Маленький шаг одного человека — огромный скачок человечества!» Национальный триумф. Россия делает вид, что ей эта мертвая глыба ни к чему. «Мы пойдем другим путем!» Но вот проходит еще десяток лет и сами американцы изумляются: «Зачем?..» Каждый посадочный модуль стоил в 15 раз дороже, чем если бы его сделали из чистого золота. Ведро лунной породы — как 35 ведер бриллиантов! И все только затем, чтобы весь мир услышал: «Здесь находятся большие объекты, сэр, огромные!..» И про «танковые следы». А Эдгар Митчелл якобы видел старичка — босого и белобородого. По другой версии, имеющей хождение среди уфологов, старичок в два счета починил топливную систему взлетной ступени «Аполлона-14».

А всего на Луне побывало двенадцать человек.

«Зачем? — спрашивают трезвомыслящие. — Разве на Земле дети уже не умирают от голода? Разве покончено с болезнями, и у всех все есть?»

Значит, зачем-то нужно. Тень ФАУ-2, мелькнувшая в булгаковском романе — прекрасное тому подтверждение. Трудно представить, что все это совпало случайно: «непонятый гений» Бартини и «отец астронавтики» Оберт родились в венгерской части Австро-Венгрии, в Трансильвании. Эта местность славилась аномальными явлениями и людьми. Оберт немного старше Бартини — к 1925 году он успел поучиться в куче университетов. Где учился Бартини — непонятно. Оберт «засветился» в берлинской «Блистающей ложе», за «красным бароном» тянется густой аромат розы… Оба долгое время занимали должности инженеров-консультантов, один в Германии, другой — в России.

Иностранные консультанты вдохновляют своих учеников: Герман Оберт — фон Брауна, Роберт Бартини — Королева. Бартини впервые встретил Королева в Коктебеле, потом взял к себе в КБ.

«Познакомьтесь, товарищи — Роберт Людвигович Бартини, мой учитель!» — так Королев представил его своим подчиненным.

Оберт — Роберт…

Какое волшебное слово — «допустим»!.. Но это слово тянет за собой цепь новых вопросов. На них надо попытаться ответить — иначе теряет смысл все то, что мы уже допустили.

Кому и зачем это нужно — толкать нас в Космос? На Луну, на Марс, на Венеру, к черту на кулички?.. Зачем? Чтобы мы узрели марсианские пирамиды и каменную слезинку на полуторакилометровом лице мальчика? Они что-то поняли — те, кто возвел или вырезал из горы это титаническое изваяние, заснятое «Викингом» на юге Ацидалийской равнины. Космическая печаль… Если Бартини прав — человек никогда не сможет улететь от Солнца. Мы просто распадемся где-нибудь за орбитой Плутона. Не о том ли предупреждал Блаженный Августин: «Если Бог хоть на мгновение забудет про ваш мизинец — он исчезнет»

Бездна…

Ребенка взяли за руку и осторожно подвели к опасному обрыву. Сказали: «Нельзя!» Когда ребенок подрастет, ему подарят… ну, скажем, дельтаплан. И снова подведут к обрыву: «Лети!»

Вдумайтесь: так долго и трудоемко можно возиться только со своими детьми! Нет никаких пришельцев — есть учителя, врачи, полицейские. Если угодно — служба безопасности. Будущее человечество уже существует. Оно было всегда. И от каждого зависит — с какой скоростью «взрослеть». И сколько воплощений надо пережить, чтобы понять: мир прекрасен. И очень плотно заселен. Но на Земле нет и не может быть никакого вмешательства извне — его не допустят. «Летающая посуда» и нлонавты всех сортов, все случаи контактов — первого, второго и третьего родов — это просто сказки. В самом прямом смысле: нам показывают сказки. Иногда — страшные. Но что есть добро и что есть зло — в понимании тех, кто знает, что человеческое тело — только скафандр, одна из многих одежд, которые предстоит износить. Разве непонятно: «И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные…»

Чего же боится Господь Моисея? Бессмертия человеческого тела — «одежд кожаных». Страшнее «ядерной зимы», страшнее СПИДа и дырявого озона — индивидуальная вечность. «Как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно…» Значит, это в принципе возможно… Великий искус грозит человечеству: личное бессмертие. Это — коллапс. Остановка эволюции. Деградация. Глупо и страшно: не менять тела, не окунаться время от времени в чистые струи воды забвения, не начинать новую жизнь — «с понедельника»…

Сон — маленькая смерть. Во сне мы тоже стаскиваем свои «кожаные» доспехи и путешествуем по ближним мирам. Это «еще не полет» — больше похоже на выход Леонова в открытый космос. Но с каждой прожитой жизнью закаляется и крепнет новая оболочка — астральная. Вертикальный прогресс — это когда «куколка» превращается в «бабочку».

Азазелло — мастеру: «Разве для того, чтобы считать себя живым, нужно непременно сидеть в подвале, имея на себе рубашку и больничные кальсоны?..»