Для того чтобы читатели получили некоторое представление о наставлениях, которые сообщают своим ученикам тибетские учителя, я приведу здесь некоторое количество афористических высказываний, приписываемых известному ламе Дагпо Лхадже, третьему в линии преемственности кагьюпа, самой важной из школ, претендующих на обладание традиционным устным учением. Тибетское слово «кагьюд» означает «линия наставлений».

Родоначальником этой линии является философ Тилопа – своего рода индийский Диоген. Его ученик Нарота (Х век), который учился в знаменитом буддийском университете в Наланде, имел среди своих учеников и тибетца Марпу. Последний внес в свою страну учение Тилопы, которое он получил через Нароту. Марпа передал учение непосредственно своему ученику, поэту-отшельнику Миларепе (XI век), который, в свою очередь, сообщил его двум самым знаменитым своим ученикам – Дагпо Лхадже и Речунгпе[126].

Последний, в подражание своему наставнику Миларепе, вел жизнь отшельника, а Дагпо Лхадже продолжил линию духовных сыновей Тилопы, существующую до сих пор. В наше время она представлена главами нескольких ветвей, основанных учениками Дагпо Лхадже, ведущим из которых является великий лама школы карма-кагью, живший в монастыре Толунг-Черпуг, который находится в двух днях ходьбы от Лхасы.

Дагпо Лхадже является автором большого количества мистических и философских произведений. Афоризмы, которые я перевела и привела здесь, по– видимому, являются подборкой цитат из этих работ, первоначально предназначенных для верующих мирян и монахов, учеников лам школы кагьюпа. Часто они передаются устно, а ученики, выучивая их наизусть, иногда записывают текст, чтобы лучше запомнить их. Эти небольшие рукописи передаются затем другим монахам или мирянам, которые, возможно, также копируют их и распространяют далее. Тем не менее существуют и печатные тексты с афоризмами Дагпо Лхадже. Иногда они различаются между собой в деталях, но основные принципы учения остаются неизменными.

Стиль такого рода трактатов чрезвычайно лаконичен. Ясная и краткая форма афоризмов рассчитана на то, чтобы приковать к себе внимание и наилучшим образом запечатлеться в памяти. К сожалению, невозможно перевести их буквально, поскольку результат получился бы невразумительным. Неизбежно использование объяснений, хотя они и в значительной степени ослабляют особое очарование оригинального текста.

Для пользы жаждущих спасения из круговорота перерождений здесь излагаются некоторые из наставлений учителя Дагпо Лхадже, духовного наследника Мудрецов школы кагьюпа. Отдадим дань уважения этой линии преемственности наставников, чья слава безупречна, чьи благодеяния неисчерпаемы, как океан, и чье милосердие охватывает всех существ прошлого, настоящего и будущего во всей вселенной.

Тот, кто стремится освободиться от смерти, достичь духовного просветления и состояния Будды, прежде всего должен размышлять о следующих вопросах:

• Родившись человеком, было бы прискорбно растратить эту человеческую жизнь, совершая неразумные и дурные деяния, и умереть, бездарно прожив обычную жизнь.

• В этой жизни, которая столь коротка, было бы прискорбно поддаться тщетным амбициям и позволить уму погрязнуть в трясине мирских иллюзий.

• Мудрый учитель является проводником к освобождению; было бы прискорбно расстаться с ним, так и не достигнув просветления.

• Наши правила поведения и моральные обязательства – это колесница, везущая нас к освобождению: было бы прискорбно позволить необузданным страстям нарушить первые и разорвать вторые.

• Внутренний свет сияет внутри нас, было бы прискорбно рассеять его на обыденные заботы.

• Было бы прискорбно, если бы, узнав драгоценное учение Мудрецов, мы променяли бы его на житейские блага или низкие выгоды у тех, кто не способен оценить его.

• Поскольку все существа близки нам и перед ними мы всегда в долгу, было бы прискорбно испытывать к ним неприязнь и безразличие.

• После тщательного и беспристрастного исследования собственной природы, способностей и сил необходимо наметить для себя благоразумную линию поведения.

• Ученик должен полностью доверять духовному наставнику, а также быть настойчивым и энергичным; поэтому он должен хорошо осознавать необходимые качества учителя, чтобы избежать ошибки в выборе учителя, который достоин такого доверия.

• Проницательный ум, твердая вера и непоколебимая направленность внимания абсолютно необходимы, чтобы постичь истинную и сокровенную мысль гуру.

• Постоянная бдительность необходима, чтобы уберечься от прегрешений в отношении тела, речи и разума.

• Быть свободным от желаний необходимо, чтобы оставаться независимым.

• Тот, кто не может постичь природу своих желаний и привязанностей, ведущих его, как охапка сена перед носом осла, должен освободиться от всех уз.

• Необходима естественная склонность к доброте и состраданию, чтобы всегда быть готовым и в мысли, и в действии служить на благо других.

• Ищи себе учителя, просветленного в духовных вопросах, знающего и наполненного благостью.

• Ищи себе для занятий и размышлений спокойное и приятное место.

• Ищи друзей, разделяющих твои убеждения и образ жизни, которому можно довериться.

• Помни о вредных последствиях чревоугодничества и в уединении довольствуйся только тем количеством пищи, которое необходимо для поддержания хорошего здоровья.

• Соблюдай режим и образ жизни, пригодные для поддержания здоровья и силы.

• Практикуй такие религиозные и умственные упражнения, которые развивают твои духовные способности.

• Изучай беспристрастно все учения, которые тебе доступны, каких бы ни были они направлений.

• Сохраняй непрестанно в себе активного «познающего», чем бы ты ни занимался и в каком бы состоянии ни пребывал.

• Избегай тщеславного учителя, стремящегося к известности и обретению материальных благ.

• Избегай друзей, товарищей, родственников и учеников, нарушающих спокойствие твоего ума или препятствующих твоему духовному росту.

• Избегай тех домов и мест, где люди ненавидят тебя, где разум твой в беспокойстве.

• Избегай добывать себе средства к жизни обманом и воровством.

• Избегай всех действий, ухудшающих состояние твого ума.

• Избегай легкомысленных и необдуманных поступков, унижающих тебя в глазах других.

• Избегай бесполезных и бесцельных действий.

• Избегай сокрытия своих недостатков и обсуждения недостатков других.

• Избегай действий, порожденных алчностью.

• Мы должны знать: что бы ни происходило с нами, все эти явления, в сущности, преходящи. Поскольку психика не обладает ни независимым существованием, ни истинным «я», она подобна самому пространству.

• Мы должны знать, что мысли (составляющие ум) происходят от цепи причин, что тело и речь, образованные четырьмя первоэлементами, преходящи.

• Мы должны знать, что следствия прошлых действий, от которых происходят все моральные страдания, возникают автоматически. Эти страдания могут быть средством, убеждающим разум в пользе Учения (буддизма), которое учит методу освобождения от страдания; следовательно, их можно рассматривать как духовных учителей.

• Поскольку материальное преуспевание часто вредно для религиозной жизни, мы должны смотреть на славу и процветание как на враждебные вещи, от которых следует защищаться. Однако комфорт и богатство могут оказаться и благоприятствующими духовному развитию, и мы не должны избегать их (если они возникают сами собой).

• Поскольку несчастья и опасности иногда приводят человека к Учению, их также следует признать духовными учителями.

• В действительности ничто из существующего не существует само по себе, независимо ни от чего. Все существующее во вселенной – объекты познания, которые бесформенны или имеют форму, мысли в уме вследствие впечатлений, получаемых от органов чувств, обстоятельства жизни как результат прежнего поведения – все это взаимозависимо и взаимообусловлено.

• Тот, кто хочет стать религиозным человеком[127], должен вести себя соответственно, а не уподобляться большинству людей. Он должен покинуть родное место и жить в каких-нибудь других местах, где его не знают, чтобы освободить себя от тирании дома и от уз привычных отношений.

• Выбрав учителем мудрого ламу, следует отбросить гордыню и себялюбие, слушать его наставления и следовать его советам.

• Религиозный человек не должен разбалтывать всем об усвоенных учениях или психических упражнениях, в которые он посвящен, но должен непрестанно практиковать их в повседневной жизни.

• Когда он узрит в себе проблеск внутреннего света, он не должен поддаться лености, но должен использовать этот первоначальный проблеск и непрестанно созерцать его в сознании.

• Испытав хотя бы однажды блаженство медитативного созерцания, он должен уединиться для практики, отказавшись от всяческой внешней деятельности и отбросив мирские заботы.

• Религиозный человек должен в совершенстве овладеть телом, речью и мыслями. Стремясь к Освобождению, он никогда не должен искать собственной выгоды (выгоды своего «я», которое иллюзорно)[128], но всегда служить на благо других. Ни на миг он не должен допускать, чтобы тело, речь и мысли использовались бы низменно.

• Вступившие на «Мистический Путь» должны настойчиво слушать речь об Учении.

• Вера в него придет к тебе, продолжай заниматься медитативным сосредоточением на нем.

• Упорно пребывай в уединении, пока твой разум не обретет необходимой силы созерцания.

• Если твои мысли блуждают и их трудно сосредоточить, упорно продолжай делать усилия, чтобы овладеть ими.

• Если тебя одолевает сонное оцепенение, настойчиво взбадривай и активизируй ум.

• Упорно продолжай медитации, пока не достигнешь неколебимой безмятежности.

• Достигнув этого состояния, настойчиво старайся его продлить, добейся того, чтобы ты мог его вызвать произвольно, чтобы оно стало привычным для тебя.

• Если беды и несчастья подступят к тебе, будь стоек в тройственном терпении – тела, речи и мысли.

• Если в тебе возникнут привязанности или желания и будут превозмогать тебя, подави их, как только они проявятся.

• Если ослабеют в тебе благожелательность и сострадание, восстанови их непоколебимой практикой добродетели и милосердных деяний.

• Размышляй о трудности рождения человеком, и, возможно, это побудит тебя практиковать Учение при любой удобной возможности.

• Думай о смерти, о нашей неуверенности в сроке нашей жизни и неопределенности обстоятельств, и, возможно, это побудит тебя жить в соответствии с Учением.

• Возможно, мысль о неотвратимой природе причин и следствий побудит тебя избегать неблагих деяний, порождающих зло.

• Думай о тщете и бессмысленности жизни в круговороте перерождений, и, возможно, это побудит тебя стараться освободиться от этого.

• Думай о всякого рода несчастьях, которым подвержены все существа, и, возможно, это пробудит в тебе стремление к достижению ментального просветления (которое и освободит от страданий).

• Думай о порочных склонностях, несправедливости и вероломстве в природе большинства существ. Думай о трудности искоренения ошибочных представлений и разрушения ошибочных впечатлений, из которых они возникли. Возможно, это побудит тебя медитировать так, чтобы ты мог постичь Реальность.

• Сочетание слабой веры и высокоразвитого интеллекта приводит человека к заблуждению, так как он может стать фразером.

• Сочетание сильной веры и слабого интеллекта приводит человека к заблуждению, так как он может ограничиться узким путем догматизма.

• Огромное усердие без должных наставлений приводит человека к заблуждению, ибо он принимает крайние и ошибочные взгляды.

• Практика медитации без знания приводит человека к тупому оцепенению и бессознательному состоянию.

• Без практического освоения наставлений и учения человек становится тщеславным, возомнив, что он обладает интуитивным знанием, он пренебрежительно относится к любому учению.

• Не чувствуя большого сострадания (ко всем страдающим существам), можно ошибочно зайти в тупик умствования и эгоистичного поиска личного спасения.

• Не вскрыв суть природы ума, человек рискует скатиться на путь обыденной мирской деятельности.

• Не искоренив все мирские амбиции, человек может оказаться во власти мирских мотивов.

• Тот, кто получает удовольствие от лести легковерных и пошлых поклонников, рискует скатиться к низости и мирской гордыне.

• Желание можно ошибочно принять за веру.

• Эгоистическую привязанность можно ошибочно принять за любовь и сострадание.

• Приостановку мыслительной активности и обморок можно ошибочно принять за экстаз в сфере бесконечного сознания[129].

• Обычные феномены чувств можно ошибочно принять за откровение Знания.

• Рабов своих страстей можно ошибочно принять за налджорпа, освободившихся от всех мирских условностей.

• Действия, совершаемые с эгоистической целью, можно ошибочно принять за проявления альтруизма.

• Коварные уловки можно ошибочно принять за разумные методы.

• Шарлатанов можно ошибочно принять за мудрецов.

• Отказ от привязанности к любым объектам, принятие обета странствующего монаха, навсегда покидающего свой дом, ошибкой не является.

• Почитание своего духовного учителя ошибкой не является.

• Тщательное изучение Учения, слушание наставлений, размышление и медитация над ними ошибкой не являются.

• Взращивание в себе возвышенных и благородных устремлений наряду со скромным поведением ошибкой не является.

• Широкие воззрения в сочетании с твердостью решений и верностью обязательствам ошибкой не являются.

• Сочетание бдительного проницательного ума и ничтожной гордости ошибкой не является.

• Сочетание философских познаний, их усиленного осмысления, интенсивности духовного опыта и отсутствия гордыни ошибкой не является.

• Сочетание отрицания и бескорыстного служения другим мудрыми методами благодеяния ошибкой не является.

• Если кто-то, родившись человеком, не обратит разум к духовным вещам, он уподобится тому, кто возвращается с пустыми руками из страны, богатой драгоценными камнями. Это – прискорбная потеря.

• Если кто-то, войдя во врата общины, вернется к жизни мирянина в погоне за материальными благами, он уподобится мотыльку, опаляющему крылья в пламени светильника. Это – прискорбная потеря.

• Тот, кто пребывает рядом с мудрым и остается невеждой, уподобляется глупцу, который умирает от жажды на берегу озера. Это – прискорбная потеря.

• Не применяющий известные этические заповеди как противоядие против омрачающих страстей уподобляется больному, который несет с собой прекрасную аптечку, но никогда ее не открывает. Это – прискорбная потеря.

• Говорящий о религиозном учении, не воплощая его на практике, уподобляется болтливому попугаю. Это – прискорбная потеря.

• Подаяние вещами, добытыми воровством, грабежом или мошенничеством, подобно удару молнии над поверхностью океана. Это – прискорбная потеря.

• Принесение в жертву богам мяса убитых животных подобно поднесению матери плоти ее собственного ребенка.

• Симулировать аскетизм и милосердие, чтобы стяжать себе славу, – все равно что менять драгоценный камень на чечевичную похлебку.

• Обладающий умением практиковать духовные упражнения, но не склонный их практиковать на деле, подобен богачу, потерявшему ключ от своей сокровищницы.

• Пытающийся объяснить другим значение духовных истин, толкуя священные тексты, тогда как сам не осознал их в совершенстве, уподобляется слепцу, ведущему слепого.

• Тот, кто расценивает переживания первой ступени медитативного созерцания как опыт завершающего этапа, уподобляется тому, кто принимает позолоченную медь за чистое золото.

• Даже если религиозный человек[130] живет в строжайшем уединении, ошибочно с его стороны будет позволять завладевать его умом мыслям о мире возможных в нем успехах.

• Когда религиозный человек признается в качестве главы группы монахов или мирян, ошибочно с его стороны стремиться к удовлетворению своих эгоистических интересов.

• Ошибочно со стороны религиозного человека проявлять малейшие желания.

• Ошибочно со стороны религиозного человека не отказаться от чувств привязанности или отвращения, проводить грань меж тем, что приятно, и тем, что неприятно.

• Если отбросив обычную мораль, религиозный человек все еще жаждет обретения особых заслуг[131], то он совершает ошибку.

• Ошибочно со стороны религиозного человека, чуть узрев мгновенный проблеск Реальности, прекратить усилия в практике медитации.

• Ошибочно со стороны религиозного человека, дав обет достичь истины, отказываться от ее поисков.

• Ошибочно со стороны религиозного человека не избавляться от постыдного в своем поведении.

• Ошибочно со стороны религиозного человека проявлять сверхъестественные силы для лечения болезней и для изгнания злых духов[132].

• Ошибочно со стороны религиозного человека себя лукаво восхвалять и в то же время пренебрежительно относиться к другим.

• Ошибочно со стороны религиозного человека менять священные истины на мирские блага и богатство.

• Ошибочно со стороны религиозного человека проповедовать возвышенные идеалы и не жить согласно им самому.

• Не будучи способным жить уединенно, довольствуясь беседами с собой, не будучи способным правильно вести общение с другими, – ошибочно для религиозного человека.

• Необходимо, чтобы бдительный и проницательный ум был способен быстро познавать практическую пользу открываемых истин.

• Искреннее отвращение к бесконечной цепи перевоплощений – это исходная точка «Пути»[133].

• Необходим учитель, способный быть надежным проводником на пути к Освобождению.

• Необходимо глубокое понимание, неукротимое мужество и упорство.

• Необходима острая проницательность, способная постичь природу «познающего»[134].

• Необходима сила сосредоточения на любом объекте, в любой обстановке и в любое время.

• Необходимо умение использовать любое действие для духовного развития.

• Отсутствие чванства и завистливости – вот признак чистой натуры.

• Бесстрастность и удовлетворенность самым простым, отсутствие лицемерия и хитрости – вот признак высшего человека.

• Согласовывать свое поведение с законом причинности – вот признак разума.

• Беспристрастно относиться ко всем существам – вот признак высшего ума.

• Проявлять сострадание даже к тем, кто живет порочно, – вот признак высшего ума.

• Уметь признавать победу другого и свое поражение – вот признак высшего ума.

• Даже в самых незначительных мыслях не позволять себе скатываться до уровня обычных людей – вот признак высшего ума.

• Вести себя лицемерно – все равно что есть отравленную пищу, следует быть готовым к страданиям.

• Слабоумный человек во главе монастыря подобен старухе, направляющейся пасти стадо скота, он навлекает на себя неприятности.

• Преследуя всецело свои цели и даже не помышляя о благе других существ, человек обрекает себя на страдание, как блуждающий в пустыне слепец.

• Неспособный успешно справляться со своими делами, но взваливающий на себя еще более тяжелые задачи сам навлекает на себя неприятности, как тщедушный человек, порывающийся нести непосильную ношу[135].

• Не посвящая драгоценное время медитативной практике, но убивая его напрасно в городах или деревнях, человек обрекает себя на страдания, как серна, спустившаяся в низину с безопасных горных вершин.

• Действуя только ради обладания мирскими благами вместо развития различающего постижения, человек похож на орла, разучившегося пользоваться своими крыльями.

• Человек может возрадоваться, если он способен разорвать связи с традиционными формами религии, чтобы найти мудрого и благородного учителя.

• Человек может возрадоваться, если он способен отказаться от накопления богатства.

• Человек может возрадоваться, если он способен отказаться от общественной жизни и может жить один в уединенном месте.

• Человек может возрадоваться, если он способен освободиться от желания роскоши и честолюбия.

• Человек может возрадоваться, если он решил никогда не использовать других для достижения своих эгоистических целей и если он согласовывает свое поведение с этим решением.

• Человек может возрадоваться, если он способен отучить себя от формы (от объектов чувств), склонен проникать в природу ума.

• Вера в закон причины и следствия – лучший из доводов для человека с низшей[136] способностью к духовному прозрению.

• Признание во всех вещах, как внутренних, так и внешних, действия вселенской энергии и сознающего ума – лучший из доводов для человека со средней способностью к духовному прозрению.

• Уразумение фундаментального единства «познающего», объекта познания и самого познания[137] – лучший из доводов для человека с высшей способностью к духовному прозрению.

• Совершенная концентрация на одном объекте – лучшая форма медитации для человека с низшей интеллектуальной способностью.

• Непрерывное размышление о вселенской энергии и сознающем уме – лучшая форма медитации для человека со средней интеллектуальной способностью.

• Пребывание в спокойном состоянии сознания, когда отсутствуют все мыслительные процессы, познание того, что медитирующий, объект медитации и акт медитации образуют нераздельное единство – лучшая форма медитации для человека с высшей интеллектуальной способностью.

• Руководство в поведении законом причины и следствия – лучшая форма морали и лучшая форма религиозной практики для человека с посредственной интеллектуальной способностью.

• Полная непривязанность, рассматривание всех вещей как образов сновидения, как нереальных форм миража и трактовка их как таковых – лучшая форма религиозной практики для человека со средней интеллектуальной способностью.

• Воздержание от желаний и действий – лучшая форма религиозной практики для человека со средней интеллектуальной способностью.

• Постепенное ослабление эгоизма и неведения – это один из лучших признаков духовного прогресса у личностей всех трех уровней интеллекта.

• Совершает роковую ошибку тот, кто следует лицемерному шарлатану, а не мудрецу, который искренне практикует Учение.

• Совершает роковую ошибку тот, кто составляет планы на далекое будущее, надеясь на долгую жизнь, а не выполняет долг каждый день, как будто он последний.

• Совершает роковую ошибку тот, кто берется проповедовать религиозное учение перед большими массами слушателей, а не медитирует в уединении над смыслом этих учений.

• Совершает роковую ошибку тот, кто ведет распутную жизнь, а не практикует чистоту и целомудрие.

• Совершает роковую ошибку тот, кто живет в мирских заботах и надеждах, а не стремится к постижению Реальности.

• Совершает роковую ошибку тот, кто старается улучшить других, а не себя.

• Совершает роковую ошибку тот, кто стремится к могуществу высокого социального положения, а не работает над развитием всей мощи скрытого в нем самом Знания.

• Совершает роковую ошибку тот, кто проводит свою жизнь в праздности, а не стремится к просветлению.

• Прежде всего необходимо проникнуться сильным отвращением к непрерывной цепи смертей и рождений и так возжелать освобождения из этой темницы, как жаждет воли заточенный в клетку олень.

• Во-вторых, необходимо строгое и мужественное упорство, которое ничто не может сломить.

• В-третьих, необходимо, чтобы все ваши усилия сопровождало чувство удовлетворения и радости.

• И главное: необходимо понять, что отмеренное нам время столь же быстротечно, как считаные мгновения жизни смертельно раненного человека.

• Далее, необходимо непрестанно размышлять об этом.

• И наконец, необходимо понять, что нет ничего, что нужно делать.

• В первую очередь должна быть столь сильная тяга к Учению, какую испытывает голодный при виде вкусной пищи.

• Во-вторых, надо познать природу своего ума.

• И наконец, необходимо научиться выявлять ошибку двойственности, познать фундаментальное тождество всех вещей.

• Познав пустую природу ума[138], нет надобности более учить и осмыслять религиозные учения.

• Познав чистую природу «интеллекта», нет надобности более освобождаться от грехов.

• Никакого «отпущения грехов» не нужно тому, кто встал на путь спокойствия и мира.

• Достигшему состояния прозрачной ясности[139]нет надобности более размышлять о «Пути» или о том, как на него вступить.

• Тот, кто отбросит все страсти, более не должен продолжать искать им противодействие.

• Тот, кто знает, что все феномены иллюзорны, более не должен отвергать или искать что бы то ни было.

Во втором собрании ламаистских канонических книг, называемом «Данжур» (бстан-хгьиур) (комментарии к первому собранию канонических книг «Канджур»), есть известное послание, приписываемое великому индийскому философу Нагарджуне, философское учение которого пользуется среди ламаистов огромным авторитетом. Здесь будут приведены краткие отрывки из этого послания.

Был ли Нагарджуна на самом деле автором этого послания, или оно было написано одним из его учеников или кем-то, кто воспользовался именем знаменитого философа, в данном случае не имеет значения. Мы только отметим, что краткий курс наставлений, который дается в этом послании, практически полностью выдержан в духе первоначального буддизма, хотя тибетские гуру и рекомендуют путь махаяны.

• Пусть твое тело, речь и твой ум будут согласны с десятью благими деяниями[140]. Воздерживайся от употребления алкогольных напитков, довольствуйся в жизни честными средствами[141].

• Зная, что любые богатства преходящи и быстро растрачиваются, щедро раздаривай их беднякам, нуждающимся друзьям и странствующим аскетам. Нет ничего лучше даяния, оно – лучший из друзей и поддержка в будущих жизнях.

• Высоко цени воздержанность и скромность, не оскверняй и не унижай себя непристойными деяниями. Строгость ума – это основа всех добродетелей, подобно тому, как земля – опора всех чувствующих существ и неживой материи.

• Пусть тебе непрестанно сопутствуют неограниченное милосердие, целомудрие, бдительность и невозмутимость. И пусть они, укрепленные мощью мудрости, помогут пересечь океан сансары, приблизив тебя к состоянию Будды.

• Чти отца и мать своих, добрых друзей своих и учителей. Такие деяния принесут тебе славу, а впоследствии и счастливое перерождение.

• Причинение зла, оскорбление, грабеж, ложь и такие непристойные действия, как пьянство, чревоугодие, несвоевременная еда, изнеженностъ мягкого ложа, танцы, пение, украшения и благовония, – все это должно быть отброшено[142].

• Соблюдая эти заповеди, человек следует примеру архатов и подготавливает свое будущее рождение в мире богов, а потому учи этим заповедям и мирян, как мужчин, так и женщин.

• Рассматривай как своих врагов: алчность, вероломство, зависть, высокомерие, ненависть, гнев, кичливость своим положением, красотой, богатством, юностью или знанием. Относись к власти как к своему врагу.

• Те, кто вел прежде распущенный или преступный образ жизни, но, осознав его пагубность, изменил свое поведение, расцветают подобно луне, вышедшей из-за туч.

• Никакая аскеза не сравнится с терпимостью, поэтому никогда не позволяй себе поддаваться гневу.

• Когда возникает мысль: «Этот человек обидел меня, оскорбил меня, или превзошел меня, или разорил меня», – рождаются гнев и ярость. А потому отбрось злопамятование и спи спокойно.

• Знай, что разум, в котором запечатлеваются разнообразные образы, подобен воде, земле и хранилищу[143]. Когда пагубные страсти раздирают тебя, лучше было бы, чтобы разум был подобен воде[144]. Для того же, кто следует за истиной, лучше было бы, чтобы разум был подобен неприступному хранилищу.

• Есть три разновидности слов: слова приятные, слова правдивые и слова лживые. Первые подобны меду, вторые – цветам, третьи – нечистотам. Избегай третьих.

• Одни идут от света к свету, другие – от тьмы к свету. Одни идут от света к тьме, другие – от тьмы ко тьме. Будь же среди первых.

• Узнай же, что люди подобны плоду манго. Некоторые кажутся зрелыми (мудрыми), будучи кем угодно, только не этим. Другие хотя и созрели, но вовсе такими не кажутся. Третьи, будучи незрелыми, так и выглядят незрелыми. Наконец, есть те, кто созрели и выглядят созревшими. Научись различать их.

Среди разнообразных философских систем, распространенных в Тибете, наиболее чтимой является система Чагья Ченпо[145]. Она представляет собой познание Высшего Учения о принципиальном по сути единстве всех вещей и использует вытекающие из этого учения практические методы. Эзотерическое значение слова «чаг» (фьяг) – «Пустота», или отсутствие любых качеств, любых условий существования, которые могли бы быть выражены в словах или представлены в мыслях, поскольку и слова, и мысли способны выразить только ограниченные объекты, а то, что подразумевается под словом «Пустота», – это Абсолют. Слово «гья» эзотерически означает освобождение от рабства профанической мирской деятельности, освобождение, достигаемое благодаря совершенному познанию этого учения. Значение слова «Ченпо»[146] предполагает синтез этого Высшего Знания единства всех вещей и Освобождения от мирской тщеты. Таковы разъяснения, даваемые самими учителями школы Чагья Ченпо, и они подтверждаются трудами древних авторов, которые преподавали это учение в прошлые столетия.

Изложение исторического развития данной философской системы выходит за рамки моей темы. Я ограничусь лишь упоминанием о том, что она возникла в Древней Индии и непосредственно связана с философской системой дбума[147], разработанной Нагарджуной и его последователями, которая утверждает «срединное воззрение», отвергающее любые крайности. В Тибете система Чагья Ченпо была введена великим ламой монастыря Сакья – Сакья– панченом и другими религиозными учителями.

Ниже приведены некоторые из тех наставлений в методе медитативной практики, которые получают ученики от учителей школы Чагья Ченпо, естественно, после получения соответствующего ангкура. Я почерпнула их как из моих собственных заметок, основанных на беседах с некоторыми из таких лам, так, в частности, и из одной высоко чтимой ими работы – «Чагчен-гьи зинди». Она представляет собой руководство, нечто вроде справочника для тех, кто стремится к Освобождению путем системы Чагья Ченпо.

Усевшись в спокойном уединенном месте, прежде всего надо достичь состояния полной телесной неподвижности и комфорта, спокойствия, не сопровождаемого ни малейшим ментальным усилием, без какого-либо намерения размышлять о чем-либо или выполнять какое-либо духовное упражнение, без каких-либо мыслей вроде: «Я начинаю здесь свою медитацию… я должен выполнить задачу данной медитации» и т. п. Такая невозмутимость тела, речи и сознания, в которой отсутствует какое-либо усилие, напряжение и всякая преследуемая цель, называется «приведением разума в его естественное состояние».

Сказано[148]: «Не думай о прошлом, не думай о будущем[149].

Не думай: «Я медитирую».

Не представляй Пустоту как Ничто.

Какие бы впечатления ни испытывались органами чувств, нельзя даже на мгновение пытаться анализировать это ощущение: разум должен оставаться совершенно спокойным.

Сказано: «Избегая образования понятий и представлений, относимых к воспринимаемым объектам, оставляя разум столь же безмятежным, как разум младенца[150], ревностно следуя наставлениям своего духовного наставника, человек несомненно достигает как познания Пустоты, так и освобождения от мирской тщеты, поскольку оба они взаимосоответствуют»[151].

Тилопа сказал: «Не представляй себе что-либо, не классифицируй, не анализируй, не размышляй, не рефлексируй. Пусть разум пребывает в его естественном состоянии»[152].

Учитель Тармедзе сказал: «Отсутствие отвлечения внимания (совершенное памятование) – вот путь, которым шли все будды».

Вот что называется невозмутимостью разума, незыблемостью разума, пребывающего в его естественном состоянии (или настоящем прибежище).

Нагарджуна сказал: «Помните, что непрестанное внимание всегда считалось тем единственным путем, которым шли все будды. Памятуйте непрестанно о своем теле, то есть о телесной активности, о деятельности пяти чувств, о причинах этой активности и ее следствиях, чтобы познать его. Пренебрежение этим памятованием полностью лишает эффективности все духовные упражнения. Именно это непрестанное внимание и обусловливает появление благой однонаправленности сознания».

Сказано в «Абхидхарме»: «Память – это незабывание всех явлений и существ, с которыми сталкивается человек».

После переживания совершенной невозмутимости сознания необходимо выработать возможность сосредоточения разума на одном объекте. Одни методы допускают использование в ходе практики какого-либо физического предмета, другие не используют никаких материальных объектов.

В первом случае объектом может быть маленький шарик или тоненькая курительная ароматическая палочка[153]. Во втором случае можно сосредоточить сознание на телесной Форме, Слове или Разуме Будды. Способ использования материальных объектов следующий.

Следует поместить перед собой маленький шарик или палочку, на которых сосредоточивается сознание. Не следует допускать, чтобы «познающий»[154] соскальзывал с созерцаемого объекта, или блуждал вокруг него, или входил в него[155], но следует, чтобы он неотрывно созерцал его, не позволяя мысли отвлечься от данного объекта.

Далее медитируй о своем духовном наставнике, то есть созерцай его образ и фиксируй на нем сознание.

Если при этом чувствуется усталость, одолевают оцепенение или сонливость, все же следует упорно продолжать созерцание, выбрав для этого место, откуда открывается широкий просторный вид.

Если же, напротив, разум беспокоен, мысли скачут, необходимо уединиться в замкнутом помещении, полуприкрыть глаза, взор направить вниз и успокоить разум, избегая любых усилий, как уже объяснялось.

Когда в качестве объекта медитации избраны телесный облик, речь или разум Будды, то созерцание проводится следующим образом.

Для тела используется маленькая статуэтка или изображение Будды.

Для речи используется соответствующая мантра.

Для ума используется точка.

Можно обойтись и без статуэтки или танки и представить внутренним взором облик Будды, таким, как он был запомнен: одетым в традиционные религиозные одеяния, в ореоле света и непрестанно пребывающим перед взором созерцателя.

Сосредоточение на речи осуществляется посредством визуализации изображения круга размером с ноготь, в который вписан тонкими, как волос, штрихами тибетскими буквами священный слог «Хри»[156].

Сосредоточение на разуме Будды осуществляется посредством визуализации внутренним взором яркой точки величиной с горошину, источающей во всех направлениях лучи чистого света[157].

Обучение этим упражнениям новичков (подготовительное, или элементарное обучение) предполагает развитие способности устранить любую мысль уже в момент ее зарождения, а кроме того, умение поддерживать ее непрерывно, не придавая ей какой-либо конкретной формы (не сопровождая ее никаким мысленным образом).

Когда человек медитирует, он замечает, что в его сознании с невероятной скоростью возникает множество мыслей. Поэтому как только мысль начинает зарождаться, ее необходимо тут же пресечь в самом зародыше и только после этого продолжать созерцание.

Продолжая медитацию и постепенно увеличивая продолжительность периодов, когда не формируются никакие представления, человек наконец замечает то, что раньше было сокрыто: при непроизвольном формировании представлений они следуют одно за другим, образуя бесконечную последовательность.

Это обнаружение непроизвольного формирования представлений равносильно обнаружению своих врагов.

Достигнутое состояние подобно тому, которое испытывает человек, стоя на берегу реки и наблюдая стремительное течение потока. Точно так же спокойный и сосредоточенный разум наблюдает за проносящимся мимо непрерывным потоком, подобным воде в реке, следующих одно за другим представлений.

Если разум достигает этого состояния хотя бы на мгновение, он осознает и понимает процесс рождения и пресечения ментальных формаций.

Тогда кажется, что в результате такого открытия, а ранее человек не осознавал этого, ментальные формации становятся более многочисленными, но это не так.

То, что находится вне возникновения ментальных формаций и немедленно пресекает их возникновение, есть Реальность.

Во вторую очередь используются упражнения, суть которых в том, чтобы оставлять возникшие представления-идеи несформулированными. Каким бы ни было давшее о себе знать представление, ему нельзя уделять ни малейшего внимания: его надо оставить самим по себе, не допускать его воздействия на сознание, не анализировать его, не пытаться освободиться от него. Разум напоминает пастуха, стерегущего стадо и продолжающего созерцание.

В результате такой непрестанной практики ментальные формации более не появляются и разум достигает состояния невозмутимости и однонаправленного сосредоточения на заданном учителем объекте.

Учитель Гамбопа (имя Дагпо Лхадже) сказал: «Когда снимается всякое умственное напряжение, разум успокаивается. Когда ничто не волнует воду, она становится прозрачной».

Миларепа, владыка отшельников-созерцателей, сказал: «Благодаря тому, что разум пребывает в его естественном состоянии, благодаря отсутствию поводов для принятия им какой-либо формы[158] – благодаря этому зримы первые проблески Знания. Сознание, в котором отсутствует любое напряжение, струится как спокойный поток воды, и Реальность отражается в нем».

Мудрец Сараха резюмировал этот двойственный процесс медитации в следующих строках: «Когда разум связан, он порывается блуждать во всех десяти направлениях. Если его развязать, он пребывает недвижимым. Я понял, что он так же хитер, как верблюд».

Более высокие этапы обучения включают созерцание того, что остается недвижимым в разуме, и того, что пребывает в движении («зрителя» и «актера»).

Необходимо: 1) исследовать сознание в состоянии покоя; 2) исследовать природу этой недвижимой «вещи»; 3) исследовать, каким образом то, что называется разумом, пребывает в покое и каким образом оно движется, покидая состояние невозмутимости.

Мы должны исследовать: 1) не возникает ли в разуме движение помимо состояния покоя; 2) не движется ли он и тогда, когда пребывает в покое;

3) является ли его подвижность чем-то отличным от его недвижимости (состояния покоя).

Мы должны исследовать, какова природа реальности этого движения, а затем – каковы условия пресечения этого движения.

Мы приходим к выводу: то, что движется, не отличается от того, что остается недвижимым.

Затем, достигнув этого момента, мы должны задаться вопросом: отличается ли разум от того, что наблюдалось как подвижное, и от того, что оставалось недвижимым; не есть ли это «я» того, что движется, и того, что остается недвижимым.

Далее мы убеждаемся, что наблюдатель и наблюдаемая вещь неразделимы. А поскольку невозможно назвать эти две реальности (наблюдателя и наблюдаемую вещь) ни как «двойственность», ни как «единство», то их называют «границей за пределами разума» или «пределом всех теорий».

Сказано: «Сколь бы ни возвышенны были сотворенные разумом цели, они преходящи. А то, что за пределами разума, не может быть названо целью».

В «Сутре вопросов Кашьяпы» мы читаем: «Огонь добывают посредством трения друг о друга двух кусков дерева, и рожденное этим пламя сжигает оба куска. Подобно этому, рассудок, рожденный сочетанием того, что «недвижимо», и того, что «движется», и наблюдатель, созерцавший их двойственность, обращаются в пламя Мудрости».

Это медитативное созерцание называется «йогическая различающая медитация», и ее ни в коем случае нельзя уподоблять «различающему размышлению ученого», ибо последний исследует вещи извне.

Наставники системы Чагья Ченпо обучают также приемам использования в целях духовного преодоления тех препятствий, которые возникают на пути. Помимо того, они указывают разнообразные методы анализа разума.

Является ли он материальным объектом?

Если он материален, то из какой разновидности материи он состоит?

Если он – объективная вещь, то какова его форма, его цвет?

Если он является «познающим», то не есть ли он некое временно проявленное представление?

Чем же является тогда эта нематериальная вещь, которая проявляется в разнообразных формах?

Чем является то, что порождает ее?

Если бы разум был некоей подлинной сущностью, то его можно было бы рассматривать как некую разновидность субстанции.

В процессе дальнейшего созерцания человек приходит к заключению, что разум не есть ни нечто материальное, ни нематериальное и что он не входит в категорию того, о чем можно сказать, что оно есть или его нет.

Вопросы не прекращаются, и мы приступаем к исследованию структуры разума.

Сложная она или элементарная?

Является ли разум простой вещью?

Или это нечто сложное, составное?

Если он элементарен, то почему проявляет себя по-разному?

Если он сложен, то как его можно перевести в состояние «пустотности», когда более нет ничего, кроме абсолютного единства?

Продолжая наши исследования, мы приближаемся к осознанию того, что разум свободен от обеих крайностей – как единства, так и множественности.

«Только в спокойном состоянии человека, который достиг этого понимания, обретается плод медитативного созерцания; все вещи кажутся ему столь же иллюзорными, как картины миража».

Сказано: «Перед собой, позади себя, во всех десяти направлениях света, куда бы я ни взглянул, я вижу «Таковость»[159]. Теперь, о учитель, иллюзия развеялась: отныне мне не о чем больше спрашивать».

Я могла бы еще долго продолжать приводить цитаты и растянуть это приложение до бесконечности. В оригинальных тибетских работах недостатка нет. Даже перевод тех текстов, которые я привезла с собой во Францию, занял бы всю жизнь нескольких переводчиков. Но что эта скромная коллекция по сравнению с гигантскими библиотеками Тибета, где огромное количество томов, накапливавшихся веками, возможно, исчисляется сотнями тысяч!

Моя цель была в том, чтобы снабдить данную книгу отрывками переводов из нескольких тибетских текстов, я хотела подвести читателей к порогу тех эзотерических школ Тибета, о которых прежде рассказывались самые фантастические небылицы, и представить читателям некоторые из тех учений, которые ламы преподают своим ученикам.

Не стоит и говорить, что приведенные выше концепции не являются единственными, которые признаются этими школами. Об этом можно судить хотя бы из моих пояснений при описании «посвящений». И тем не менее, в среде просвещенных ламаистов преобладает гораздо большее единство взглядов, чем можно было бы предположить, основываясь на учениях, распространяемых в Тибете миссионерами различных махаянских или тантрических школ. Столетия их существования привели к определенному слиянию этих учений, а тибетский образ мышления наложил на них свой специфический отпечаток.

Одним словом, в ламаистском буддизме, если его освободить от наслоения народных верований, преобладает дух, свойственный как классической хинаяне, так и благочестивой сентиментальной махаяне, которую некоторые хотят отождествить с единственно истинной махаяной Асанги и его последователей.

Точно так же, как у патриархов школы чань мы находим фундаментальные положения буддизма, принятые и развитые китайским умом и пропитанные чисто китайским духом, в среде философов и мистиков Тибета мы находим те же самые фундаментальные принципы, принятые и истолкованные с точки зрения людей, весьма отличающихся своим складом ума от индийцев.

Кто из учеников Будды точнее всех выражает его мысль? Эту проблему не так-то легко решить, ибо мы лишены тех необходимых элементов, которые можно было бы использовать в качестве основания для наших суждений. Письменные документы, которые представляют Учение Великого Мудреца, Сиддхартхи Гаутамы, Будды, появились спустя несколько веков после его смерти, и мы обоснованно можем считать, что на них наложили сильный отпечаток те взгляды и тенденции, которые преобладали уже в ту пору среди буддийских монахов.

Те, кто приписывает это предшественникам Будды из народов желтой расы или из более или менее связанных с ними народов неарийского происхождения, вероятно, сочтут, что его отдаленные центральноазиатские или дальневосточные родственники естественным образом намного лучше других приспособлены к восприятию всей полноты его Учения. Этот вопрос, если он вообще когда-нибудь и будет решен, в двух словах не решить. Если обстоятельства позволят, возможно, я как-нибудь исследую этот вопрос; тем не менее, к каким бы результатам это ни привело, они никогда не будут абсолютно достоверными.

Поэтому мы можем верить в то, что, не отрицая интересных исторических и философских исследований, мы можем смело последовать совету ламаистских «посвящений» и посредством методов, аналогичных тем, которые использовал сам Будда, достичь созерцания Реальности и, вместо того чтобы спрашивать у других о сокровенной сути мысли этого Учителя, сделать ее своей собственной, самим достигнув состояния Будды.