БЕСЕДА С КОРОЛЯМИ

Я действительно поспешил на зов, но, несмотря на все прилагаемые мною усилия, я практически не двигался с места. Что ж, я подивился и встал. Мгновение спустя земля лениво качнулась, словно ей было нужно поудобней усесться, а потом сама легко и расторопно побежала под моими ногами, которые я только и успевал перебирать.

Фантастические виды открывались по дороге моему взору: лесные чащи, горные реки, диковинные животные, не боящиеся человека... Но странная пара, точнее даже тройка или четвёрка, едва различимая мною сквозь заросли кустов со стороны небольшого оврага, превзошла все мои возможные ожидания. Слишком уж казались они несуразными на фоне представившегося мне великолепия.

Двое мужчин преклонного возраста, одетые в шутовские, но королевские наряды, наверное, шекспировской эпохи, пригодные разве что для сценических постановок, сидели на огромном двухголовом осле. Примечательная особенность этого, с позволения сказать, осла состояла в том, что у несчастного животного совсем не было заднего места, вместо которого красовалась ещё одна ушастая морда. Его головы смотрели в разные стороны, а сам осёл мог передвигаться вперёд только в том случае, если соглашалась пятиться вторая его половина. Однако, в любом случае, какая бы из его голов не победила в этом споре за первенство, на каждый шаг, сделанный животным вперёд, оно делало и шаг назад.

Короли, сидевшие на осле спиной друг к другу, каждый держась за свою ослиную голову, громко спорили, впадая временами в крайнюю ажиотацию:

– Ты выбрал не ту дорогу! – вопил король, сидящий против движения. Он зло ударил свою половину осла пятками, на что удерживаемая им ослиная голова издала пронзительный крик: «И-а!»

– Мы же в любом случае доберёмся, особенно если ты перестанешь мне мешать! Чуть дольше, чуть быстрее – какая разница?! По большому счёту, мы же оба хотим попасть на пир к Заратустре! Доверься мне, я ведь спереди! – сердито отвечал второй король, раздражённо пришпоривая свою половину осла, от чего и вторая ослиная голова издала всё тот же пронзительный крик: «И-а!».

– Довериться?! Тебе?! – вопил первый король. – Ни за что! Кто тебе сказал, что это ты спереди?! Это я спереди!

– Я из благородного рода! – ответил второй венценосец, и ехидно добавил – А твоя бабка...

– Моя бабка была святая женщина! – взвыл король номер «раз» в приступе благородного гнева.

Тем временем встревоженные ослиные головы орали, как на Страшном суде: «И-а! И-а!» и пятились то туда, то сюда.

Я расхохотался, и тут два монарха меня заметили.

– Это ещё кто? – испугался один из королей, одновременно пытаясь придать себе величественную осанку, что в целом выглядело весьма комично.

– Бунтовщик! – ответил ему другой и чуть было не упал при этом с осла, выпустив на миг находящуюся в его распоряжении голову из-за необходимости проделать какое-то дурацкое движение, приличествующее, как, видимо, ему казалось, разгневанному самодержцу.

Я расхохотался ещё сильнее.

– Нет, он хам, хам! Он позволяет себе смеяться над королями! – не унимались царственные особы.

– Появился ещё один повод для обсуждения? – поинтересовался я, превозмогая приступы смеха.

Тем временем осёл посеменил ко мне боком и, призывно тыкаясь в меня обеими мордами, намекал на желанное поглаживание. Я почесал его за длинными ушами.

– Он умеет говорить с ослом? – удивился король справа и ткнул соседа в бок острым локтём, тот взвизгнул от неожиданности.

– Я с ним молчу, – тихо ответил я, прислушиваясь к нежному ослиному пофыркиванию.

– Но это наш осёл! – рассвирепел король слева.

– Тихо, тихо! – встревожился король справа, снова толкнул своего соседа локотком и заискивающе обратился ко мне. – А вы, любезнейший, случаем не друг Заратустры?

– Друзьями становятся не по случаю, а по готовности, – ответил я, улыбаясь.

– Обращайся к нам: «Ваше Величество!», – снова всполошился король слева.

– Разве подлинно великому нужны чьи-то уверения в его величии?

– Он ехидничает, ехидничает! – заорал король слева, сбившись на фальцет; его половина осла от неожиданности вздрогнула и даже умудрилась лягнуть своего наездника, от чего тот, в свою очередь, Заорал ещё громче.

– Но разве же мы не выглядим великими? – Поспешил уточнить король справа, явно скрывая свою осведомлённость по данному вопросу.

– А Заратустре вы бы такой вопрос задали?

Мои собеседники смутились и растерялись.

– Отчего отправились вы искать Заратустру, если не для того, чтобы найти себе хозяина? Сами себе перестали вы быть хозяевами, оттого и стали вы теперь бесхозными. Ваш осёл, хоть и несчастен он от рождения, более счастлив, чем вы! Ибо думает он, что есть у него хозяин, а он привык стоять в стойле. Не знает он, что хозяин его сам чувствует себя слугою. И всё бы не так плохо, если бы слуга этот мог быть слугою, но нет. Нет у него привычки в стойле стоять и прислуживать. Сами себя вы загнали в угол!

И теперь ищете вы Заратустру, но не будет он хозяином вашим, ибо знает он, что верх и низ тождественны и едины. Как может он быть хозяином? Хотели вы быть отцами, а стали детьми в отцовской надежде, и теперь ищете вы себе отца. Но разве же Заратустра – отец ваш?

Следует вам разоблачиться и следует видеть в себе ребёнка, тогда только и сможете вы вырасти. Не на стороне следует искать вам отца вашего, блудные сыновья, а в себе Самих, ибо каждому надлежит быть Отцом, а ваш отец своё дело сделал уже, и следует вам признать это, иначе вы даже меньше ребёнка!

Идите же своей дорогой, ибо все дороги ведут к Заратустре, ибо это путь не к хозяину, а к самому Себе. Долог или короток путь этот, но другого нет, а жизнь – одна. Может быть, поймёте вы на пиру Заратустры, что дорого не то, что сверху, и дорого не то, что снизу, а дорого то, что Рядом! И слезайте же с осла вашего, ибо и у него своя дорога, а его ногами свою не пройдёте вы, венценосные!

Помедлив секунду, я обратился к ослу и с удивлением для себя отметил, что умею разговаривать на его языке. Короли же языка этого не знали и не могли понять о чём шла речь, а поэтому сидели, недоумевая и кривляясь, что, впрочем, у них в привычке.

– Ну и уродился же ты, бедолага, с двумя головами! С одной-то головой люди не знают как справиться, а у тебя – две! Счастлив ты, что не ведаешь одиночества, но разве так, двоясь, покидают царствие это? Верно, нравится тебе внутренний диалог этот, верно, думаешь ты, что можно так решить дело. Но надо ли тебе решать его? – вот о чём, двуглавый, хочу я тебя спросить. Многое можешь ты обсудить сам с собою, многое можешь обдумать, говорят даже, что две головы лучше одной. Но сможешь ли ты делать, будучи раздвоенным? – вот что следовало бы тебе спросить у себя.

– И-а? – растерянно пропели обе ослиные головы.

– Иди к Заратустре, – указал я ослу, – и убери же этих бездарей со своей шеи! Они тебе не хозяева, ибо не умеют они быть слугами!

Сказав это, я повернулся и последовал дальше, ибо всё ещё слышал я звук крика призывного, крика о помощи.