Была прохладная ночь, дул освежающий ветерок. Я шел навестить Джона, как делал каждый вечер, пока жил на Яве. Он только что закончил играть в пинг-понг с сыном и испытывал приятную усталость. Иоганн выиграл и был в восторге (непримиримый поединок длился уже пять лет, ни одна из сторон не желала сдаваться). На расстоянии эти двое были очень похожи, трудно было отличить отца от сына. Я наблюдал много раз, как они играли, и всегда это меня увлекало. Джон двигался как мастер кунфу: не сгибаясь, уворачиваясь от мячика и отражая его так, будто посылал удар кулаком. В сыне сразу угадывался опытный игрок в пинг-понг: он двигался на носках, слегка наклонившись вперед, предвосхищая выпады противника. Восток против Запада, думал я, глядя на них.

– Ты как раз к обеду, – сказал Джон, и я, как всегда, почувствовал неловкость. Каждый раз, когда я приходил к нему, меня угощали; через некоторое время я почувствовал себя нахлебником.

Джон и сын приняли душ, и мы сели за бесконечную китайскую трапезу. Я закончил последним, как обычно. До тех пор пока я не побывал на Востоке, я считал себя быстрым едоком. Китайцы привили мне свою концепцию питания: они полагают, что когда ты ешь, надо есть, а время для общения найдется позже. Это шло вразрез с моим греческим характером – в нашей стране обед служит поводом для общения и часто длится часами.

Джон смёл свою еду и поднялся из-за стола.

– О'кей, – сказал он. – Когда закончишь, я хотел бы поглядеть, далеко ли ты продвинулся на Первом Уровне. Дам тебе тест.

– Вы шутите! Я только что поел.

– Ну и что? Какая разница?

«Отлично», – подумал я. Это, должно быть, шутка. Живот раздулся не от ци, а от жареного риса и мяса по-сычуаньски. Я заставил себя успокоиться. Неважно, что случится, но будет интересно.

Мы прошли в его кабинет для процедур акупунктуры, и я сел на пол в позе полулотоса, положив руки на колени ладонями вверх. Я никогда не проходил теста. Сердце билось со скоростью миля в минуту.

– Ты напряжен! – сказал Джон. – Расслабься. Сконцентрируйся.

– Трудно, когда тебя тестируют.

– Привыкнешь, – сказал он и рассмеялся.

Я заставил себя расслабиться и стал входить в состояние медитации. Для Джона этого было достаточно. Он поднес указательные пальцы к моим ладоням. Я почувствовал ток – энергия проникла в кисти и потекла по телу вниз, в мой даньтянь в центре живота.

– Около двадцати процентов, – сказал он.

Я был разочарован. Надеялся на гораздо лучший результат. Впрочем, я получил урок, и он состоял в том, что в такого рода тренировках важны мельчайшие детали. Можно потратить массу усилий, неправильно тренируясь, и в итоге ни к чему не прийти. Я делал множество ошибок. Хорошим учеником я никогда не был, а тренировки на расстоянии давали повод для свободы действий.

Однако Джон не выказывал недовольства, казалось, он был счастлив, что я вообще тренировался.

– Многие люди приходят ко мне, – сказал он, – просят взять их в ученики, а потом вообще не тренируются. Они думают, что я могу дать им пилюлю или что-то в этом роде и они обретут мою силу.

– Будто вы китайский алхимик.

– Что-то в этом роде. А нужны усердие и усилия, Коста. Ты знаешь, я сам тренировался восемнадцать лет.

Мы вышли на балкон и уселись в креслах, наслаждаясь теплой ночью и потягивая чай.

– Я уже рассказывал тебе, – сказал он, – историю о том, как встретил Учителя и был принят в ученики. Хочешь услышать продолжение?

– Конечно!

– Из этой истории получится хороший фильм, Коста. Можешь написать сценарий в ближайшие годы.

Он устроился в кресле и устремил взгляд вдаль.

– Я уже говорил тебе, что когда был маленьким, мы жили очень бедно. Не знали, удастся ли завтра поесть. Я брался за любую работу, чтобы помочь матери прокормить нас, поэтому не мог ходить в школу.

Джон глотнул чаю.

– Это ужасно, – продолжал он, – быть в отчаянии, не зная, что будет завтра, думая, выживешь ли через месяц, голодая, страдая от жажды. Для честного человека такие обстоятельства особенно тяжелы – если судьба против тебя, легко скатиться на дно или стать преступником. В гетто крупных городов мира уровень преступности очень высок, и это понятно, такова человеческая натура. Требуется выдающийся характер, чтобы противостоять несправедливости и говорить: «Несмотря на такую карму, я не опущусь». Мы никогда не опускались. Мать воспитала нас чистоплотными, честными и трудолюбивыми.

Он смотрел в ночь; его монолог, видно, прервали горькие воспоминания. Странно было наблюдать его таким, совершенно земным. Мне казалось, что мой Учитель выше подобных вещей, или, возможно, я просто воображал его таким. И в тот момент я заметил горечь и печаль на его лице, но ни следа гнева. О чем он думал?

– Сестра вышла замуж, когда мне было восемь лет, – заговорил он вновь. – Муж сестры был, скажем так, из среднего класса, у него водились деньги. И я переехал к ним в дом. Он отправил меня в школу, я начал учиться в восемь лет и трудился вовсю, чтобы догнать сверстников. Я уже рассказал тебе, что встретил Ляо-шифу, когда мне было десять лет.

– Да. Отличная история.

Джон усмехнулся.

– У него было чувство юмора, но мы его не понимали. Я занимался кунфу с Ляо-шифу каждый день на протяжении восьми лет. Я тренировался буквально каждый день. В восемнадцать женился и с тех пор из-за возросших обязанностей тренировался лишь время от времени, но занятий никогда не прекращал. Ляо-шифу не позволял. – Он умолк, чтобы отпить чаю. – Когда мне исполнилось шестнадцать, я начал водить мини-автобус. Развозил людей и товары по городу. Мне пришлось бросить школу из-за финансовых проблем. Несмотря на трудности, я продолжал ежедневно тренироваться и медитировать. Да, забыл сказать, что Ляо-шифу показал мне способы медитации для Первого Уровня (то, над чем ты сейчас работаешь), когда мне было четырнадцать.

– Не раньше?

– Нет. Лучше, чтобы нервная система полностью сформировалась к началу тренировок. Хорошо также, чтобы закончился пубертатный период.

– Понятно.

– Ляо-шифу знал все, что бы я ни делал. Это было загадкой – я не мог понять, как у него это получается. Подозревал даже, что у него есть люди, которые шпионят за мной! К примеру, он знал, тренировался я или нет в тот или иной день и когда я намеренно избегал тренировок. Он мог определить, когда я врал. Помню, однажды пришел к Учителю, и он спросил меня, медитировал ли я сегодня. Сказать по правде, он никогда ничего мне не объяснял, и я всегда недоумевал, зачем надо делать все эти бесполезные медитации, поэтому старался обойтись без них, когда мог. Диалог у нас получился такой:

Ляо-Шифу: «Ты сегодня медитировал?».

Маленький Джон: «Да, шифу».

Ляо-Шифу: «Ты сегодня медитировал?».

Маленький Джон: «Да, шифу».

Шлеп! Джон отлетает в другой конец комнаты.

Ляо Шифу: «Ты лжешь!».

Я расхохотался. Джон тоже посмеялся.

– После этого, – продолжал он, – Ляо-шифу стал для меня просто богом. Поскольку он знал обо всем, что я делал, не было смысла лгать ему, поэтому было решено точно исполнять все, что он просил. Я стал прилежным учеником, никогда не пропускал занятий, тратил на них много часов. Сейчас мне кажется, что когда я был подростком, то либо работал, либо тренировался. Ничего больше. Мне было девятнадцать, когда я получил слабое представление о том, каким могущественным был на самом деле мой Учитель. Однажды он позвал меня и объявил, что я закончил Первый Уровень. Я понятия не имел, о чем он говорит.

– А что такое Первый Уровень? – спросил я Джона. – Вы показали мне методику тренировок, но мы никогда не говорили о том, чего вы от меня ждете.

– На Первом Уровне ты наполняешь свой даньтянь энергией ян-ци. Чтобы достичь этого, ты должен постоянно медитировать, а это требует времени. На Втором Уровне мы сформируем твою ян-ци в соответствии с нашими планами так, чтобы ты мог выпускать ее из тела. В этом, собственно, состоит нэй-гун.

– А что на Третьем Уровне?

– Поговорим об этом, когда придет время. Вот что я тебе скажу: на Четвертом Уровне ты сможешь объединять свои ян-ци и инь-ци и постепенно будешь становиться таким, как я.

– А сколько всего уровней?

– Семьдесят два.

– Что?!

Джон улыбнулся.

– Никто не говорит, что это просто. Уровни соответствуют числу чакр в человеческом теле. Знаешь, что такое чакра? Энергетический центр?

– В наши дни это все знают.

– Вероятно. Последней на Семьдесят Втором Уровне открывается чакра на макушке.

– Я знаю. Когда-то практиковал буддийскую медитацию.

– Понятно. Я сам ничего не знал об этом до того дня, когда мой Учитель сказал, что я закончил Первый Уровень. В тот вечер он показал мне внутреннюю силу – нэйгун.

– А что он сделал?

– Помнишь длинный стол в его доме, на котором произошло наше первое сражение? Он был четыре ярда в длину. Учитель поставил миску на один конец стола, а сам сел на другой. Он взялся за край стола правой рукой так, что большой палец был снизу. Когда он выпрямил четыре пальца, миска взорвалась. Сначала я не поверил своим глазам. Тут же стал искать кнопку, на которую он мог нажать большим пальцем, провод или что-то в этом роде. Я подумал, что он прикрепил пепельницу с взрывчаткой под столом, что это был фокус! Ляо-шифу рассмеялся и велел принести мою старую подругу метлу. Я начал сметать осколки миски, но он велел подать метлу ему. Спросил, не волшебная ли эта метла, и я ответил, что, конечно же, нет. В конце концов, я здорово подружился с метлой за девять лет! Он взял у меня метлу из рук и прислонил ее к стене. Затем провел над ней правой рукой, после чего вновь отдал мне, чтобы я подмел пол. И что же – метла превратилась в прах от моего прикосновения!

Джон отхлебнул чаю.

– В тот момент я начал понимать, – сказал он, – что представляет собой мой Учитель. Он заставил меня пообещать, что я буду медитировать и прилежно тренироваться, чтобы обрести такую же силу. И я с готовностью согласился.

– Шифу, – сказал я, – значит, вы тренировались у него девять лет, и он ни разу не показывал вам, на что способен?

– Нет, никогда.

– О боже!

Джон рассмеялся.

– Я не устаю говорить своим ученикам, что они легко все получают и что я их балую. Может быть, теперь они мне поверят.

Он повернулся ко мне.

– Знаешь, – сказал Джон, – мне было вдвойне трудно не усомниться в том, что я видел, так как я современный человек. О способностях, которыми обладал мой Учитель, говорилось в китайских легендах, а в школе меня учили, что все это полная чушь. Тогда, в конце пятидесятых, люди полагали, что все западное – супер, а все восточное – суеверие. Но я знал, что Ляо-шифу великий хилер и что он вылечил многих людей от страшных болезней, с которыми западные врачи ничего не могли поделать.

– Он тоже, как и вы, применял акупунктуру? – спросил я.

– Нет. Никогда! Вместо этого он лечил на расстоянии, делая над пациентом пассы руками, и то, что они испытывали, я могу точнее всего описать словами «золотое тепло». Иногда он дополнял лечение травами. Он лечил даже рак, чего я не могу.

Я молчал, так как два месяца назад потерял отца, умершего от этой болезни. Джон кивнул, прочитав мои мысли. Ему удалось рассказать мне о силе Ляо-шифу одной фразой, которая мне все объяснила.

– Как бы там ни было, – продолжал он, – я по-прежнему занимался. Я закончил Второй Уровень и был на Третьем, когда однажды вечером шифу пригласил меня к себе. Он сказал, что вновь хочет проверить меня, как проверял, когда я был мальчишкой. Итак, мы вскочили на стол и начали бороться, на этот раз безоружные. Теперь, Коста, я был на Третьем Уровне. Это означало, что у меня была некоторая сила. Учитель потребовал, чтобы я атаковал его – сильно и быстро, как только могу. Чтобы я попытался убить его! И на этот раз я счел за благо не отказываться. Мы безрезультатно боролись около шести или семи минут, и я был счастлив, что смог устоять на столе. Внезапно я кинулся вперед и ударил его в грудь. Ляо-шифу полетел вниз. Я использовал технику, которую называют Мэн ху чу дун – «разъяренный тигр выбегает из пещеры».

– Оказалось, он ранен, – продолжал Джон свой рассказ. – Я соскочил со стола и помог ему подняться. Он держался за грудь в месте удара. Я попросил извинить меня, но он только рассмеялся и сказал, что я был великолепен и теперь могу кое в чем превзойти своего Учителя. Тут же я надулся от гордости, и с этого момента стал очень смелым, даже самоуверенным. А ведь до того раза я был совсем робким. Он сделал это, чтобы изгнать из моего сердца страх.

– Значит, не вы ушибли его, а просто он позволил вам себя ударить, – сказал я.

– Конечно, Коста! Ляо-шифу был к тому времени на Сорок Восьмом Уровне, а я на Третьем. Представляешь, что это значит?

– Пожалуй, нет. Не представляю.

– У меня был такой же шанс ранить его, как у крошечной бабочки ранить тебя. Но в тот момент я действительно думал, что я молодец!

– Понятно.

– Оборотной стороной моего успеха явилось то, что я стал невыносимо заносчив. Начал вступать в бесконечные драки и всегда побеждал. Обычно хватало одного удара, а ведь я едва ли использовал всю силу, которую имел к тому времени. Я был молод и горд собой. Обычно участвовал в боях без перчаток, которые здесь на Яве проводятся только для китайцев, изучающих кунфу, и всегда выходил чемпионом.

От этих воспоминаний он непроизвольно выпрямился, и улыбка скользнула по его лицу. Я тоже улыбнулся. Затем он внезапно стал серьезным.

– В тысяча девятьсот шестьдесят втором году Учитель опять призвал меня и сказал, что осталось жить три месяца. Я поверил ему и спросил, что он собирается делать. Он ответил, что хочет умереть в Китае. У него по-прежнему не было денег, поэтому мы с его бывшими пациентами купили ему билет, оплатили его счета, и осталось еще довольно много собранных денег, чтобы он мог спокойно прожить оставшиеся дни.

Перед тем как он уехал, я еще два месяца каждый вечер ходил к нему домой. Однажды он дал мне древнюю книгу, в которой содержались секреты внутренней силы вплоть до Семьдесят Второго Уровня.

Он взял с меня слово, что я не открою ее до тех пор, пока не закончу Третий Уровень. Тогда я прошел через Даосскую церемонию, Ляо шифу произнес заклинание, илифу, как он это назвал. Он написал на бумаге заклинание, и я подписал на том же листке три обещания.

«Если я закончу Четвертый Уровень:

1. Мне нельзя использовать силу, преследуя злые цели.

2. Мне нельзя зарабатывать силой деньги.

3. Я не буду демонстрировать свои способности никому, кроме собственных учеников».

Я подписался кровью, и Ляо-шифу сжег листок. Потом он смешал пепел от бумаги с каплей моей крови и заставил меня съесть получившийся катыш. Теперь, Коста, я не могу не выполнять обещанного. – Джон помолчал, а затем продолжил тихим голосом: – Он отплыл в Китай на корабле с двумя сотнями других людей. Одного из них я знал, поэтому мог узнавать через его семью о последних днях Ляо-шифу. Он снял маленький домик и провел оставшееся ему время очень тихо. Ел любимую пищу, совершал прогулки и все такое.

– У него не было там семьи? – спросил я.

– Нет. Никого не было, – ответил Джон, еще больше понизив голос. – Я расскажу тебе о его жизни в другой раз, может быть, завтра. Я приходил в дом своего знакомого каждый день, спрашивая у его близких, нет ли новостей. И однажды известие пришло. Ляо-шифу умер в тот самый день, который он предсказал. Я спросил у родных моего знакомого, как это произошло, и мне пришлось еще месяц ждать ответа. Я узнал, что Ляо-шифу в тот день около шести часов вечера попросил соседа купить ему газету, сел с ней в кресло-качалку на крыльце и стал читать. Ровно в семь часов он умер очень странным образом. У него хлынула кровь из всех семи отверстий на голове: из глаз, ушей, ноздрей и горла. Может быть, обширное кровоизлияние, удар или что-то в этом роде.

Некоторое время мы молчали. Я понял, что Джон рассказал мне о смерти человека, которого считал отцом. Я не знал, что сказать, и сам разволновался.

– Должно быть, он очень любил вас, шифу, – произнес я. Джон улыбнулся.

– Да. Я знаю. Но лишь гораздо позже я понял по его действиям, что он хотел отдать мне все, что имел, включая и свою жизнь. Я расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз. Но, знаешь, он никогда не говорил мне, что любит меня, ни разу.

– Может быть, это было не в его правилах, – сказал я.

– Конечно, – согласился Джон. – Прошли годы, Коста. Я продолжал тренироваться и закончил Третий Уровень. Годом позже я достиг Четвертого Уровня и начал развивать свою силу.

– На что это было похоже? – спросил я.

– На езду на норовистой дикой лошади, – ответил он. – Первый раз, когда мне это удалось, я так ослабел, что не мог стоять. Силы было так много! Я уже говорил тебе, что на Четвертом Уровне наши ян-ци и инь-ци соединяются. Сила, образующаяся при этом, так велика, что напоминает разряд молнии у тебя в животе. Когда я попытался сделать это во второй раз, то вновь потерпел неудачу. Но на третий раз... на третий раз я удержал ее на десять минут, а затем направил прямо в центр даньтяня. После этого сила стала моей, навсегда.

– Сколько вам было лет, когда вы достигли Четвертого Уровня? – спросил я.

– Тридцать два.

– А что дальше?

– Жизнь шла своим чередом, Коста. Помни, я не мог использовать силу для личной выгоды. Так что продолжал работать шофером, и мы оставались очень бедными. При этом я продолжал тренироваться и поднялся на Уровень Пятый, потом Шестой и так далее. В книге, которую мне дал Ляо-шифу, я прочел, как можно сочетать мою силу с акупунктурой для лечения людей, и начал целительную практику. Я вылечил многих людей, Коста. Но я не мог брать плату за лечение! Люди предлагали мне деньги в благодарность, но я должен был отказываться. Я даже не мог взять пищу для жены и детей. Иногда мы голодали, не могли купить ничего из еды, а у меня к тому времени была большая семья. Однажды богатый человек, которого я вылечил, принес в школу старшему сыну немного денег. Но я был вынужден потребовать от ребенка вернуть их. Я пригрозил, что выкину его из дома, если когда-нибудь еще он примет деньги! Сумасшествие!

Но пять лет спустя жизнь моя изменилась, – продолжал он. – Мне было к тому времени тридцать семь лет, и я был в отчаянии. Мы ели через день, дети плакали, я валился с ног от усталости. Я разозлился, сильно разозлился от всего этого. В конце концов, мне достаточно было открыть школу кунфу, и у меня были бы миллионы, вокруг не было никого, кто мог бы делать то же, что я. В тот день перед сном я начал в гневе поносить небеса. Я взывал к Господу, Коста. Я кричал Ему: «Зачем ты дал мне эту силу? Чтобы мучить меня? Почему? Ты ненавидишь меня? Чем я заслужил это?» И еще кое-что, чем не очень-то горжусь. – Джон посмотрел мне в глаза. – Вдруг я услышал голос Учителя у себя в ушах. Он сказал: «Джон, не волнуйся, твоя жизнь скоро переменится». Сперва я подумал, что это мозг сыграл со мной шутку, но голос был настолько отчетливый, что я оглянулся. И увидел Ляо-шифу: он сидел в углу, настоящий, как ты и я! Я протер глаза и вновь уставился на него. Решил, что схожу с ума от бессильных попыток свести концы с концами. Он выглядел таким реальным, что я подумал, не поговорить ли с ним. «Учитель?» – спросил я робко. Ляо-шифу рассмеялся: «Да, это я. Не стоит удивляться». «Но... ты же... ты же умер!» – сказал я. «Без сомнения», – ответил он. Казалось, он находил ситуацию забавной. «Что ты здесь делаешь?» – «Особенность нашей тренировки в том, что после смерти ты сохраняешь черты и силу, которыми обладал при жизни. Когда ты пройдешь Четвертый Уровень, то сможешь унести с собой всю свою энергию ян-ци».

– Я не знал, что сказать, Коста, – продолжил Джон. – Я не верил своим глазам, но он там был, светлый, как день, и живой, как в последние дни, когда я его видел. Трудно не верить своим глазам. «Когда тебе трудно, – сказал Ляо-шифу, – медитируй, позови меня, и я приду тебе на помощь».

И я звал его, Коста, и он приходил. Сперва я звал его почти каждый день, и не было никого, кто не слышал бы его, хотя только десять процентов людей видели его, и то в разных обличьях. Мне кажется, необходим большой запас инь-ци, чтобы ясно видеть призрака. Для некоторых людей он был прозрачным, а некоторым представлялся таким же плотским, как ты и я. Но никто ни на секунду не сомневался, что он появлялся. Люди ощущали его присутствие, как электромагнитное поле или что-то в этом роде. – Джон помолчал. – Ты, кажется, не потрясен тем, что я рассказал.

– Да нет, – сказал я. – Просто подобные истории стали причиной того, что я тебя искал в первый раз. Я был бы разочарован, если бы все это оказалось неправдой.

– А как ты думаешь, люди на Западе поверят в это?

– Мне кажется, на Западе готовы все это воспринять. Пятидесятые годы давно позади.

Джон рассмеялся.

– В самом деле, – сказал он. – Ляо-шифу помог мне вылечить многих больных, подсказывая, какие методы и техники традиционной медицины использовать. Он всегда был прав в советах, и пациентам всегда становилось лучше. Забавно, но он никогда не предлагал один и тот же метод для лечения одной и той же болезни. Каждый раз все зависело от больного.

– То есть подходил индивидуально?

– Да. Я пробовал много раз, ты знаешь. Я лечил пациента со сходной болезнью тем же методом, каким его лечил дух Ляо-шифу, но ничего не происходило. Наконец я оставил эти попытки.

– Но ведь вся китайская медицина такова, правда? Она всегда предполагает индивидуальный подход.

– Да. Вот почему ею так трудно пользоваться. Китайская медицина – это искусство, а не наука. Ты не можешь открыть справочник и выписать рецепт, как делают западные врачи.

Джон немного помолчал, затем продолжил:

– И вот в один прекрасный день очень богатый бизнесмен, которому я помог, пришел ко мне и спросил, не хочу ли я стать его партнером по бизнесу. Я ответил, что у меня нет денег, и услышал: о'кей, ты только работаешь, а я даю капитал. Я спросил Учителя, будет ли это по правилам. И он ответил, что можно принимать благодарность людей, не беря денег за оказанные услуги. Так я начал работать и сделал неплохие деньги. С тех пор я изучал и познавал хитрости бизнеса с тем же усердием, с каким постигал кунфу. Как видишь, у меня хорошо получилось.

Его дом стоил шесть миллионов долларов.

– Вы сказали мне, – медленно произнес я, когда он закончил, – что убедили многих людей в существовании жизни после смерти.

– Сотни людей, Коста, – ответил он. – И я все еще могу доказать это любому в любой момент. Хочешь увидеть духа?

В ответ я вскочил от нетерпения.

– Очень хорошо, – рассмеялся он. – Завтра отправимся в короткое путешествие на машине. Около получаса езды. Сможем поподробнее об этом поговорить.

Было бы упущением дойти до этого места и не рассказать о том, чтo даосские алхимики обычно считают бессмертием и какова теория бессмертия согласно даосской школе нэй-дан.

Предполагается, что бессмертные демонстрируют способности вроде тех, которыми обладает Джон Чан, и нарушение принятых законов природы для них обычное дело. Тем не менее, я должен предупредить читателя, что техники и методы Мастера Чана сильно отличаются от систем других школ. Кроме того, как я уже говорил, техники Джона не имеют ничего общего с религией. Если то, что я расскажу далее, заставит вас обратиться к другим книгам, хочу предостеречь от использования изложенных в них методик. Не уверен, что процедуры, описанные там, не являются вымыслом (и не опасны для учеников).

Совершенный, бессмертный человек, или шэнь (буквально «горный человек»), – центральная фигура в религиозном даосизме. Техники, с помощью которых люди пытаются обрести бессмертие, основаны на внутренней и внешней алхимии. Внешняя школа(вэй-дан)развивала техники, основанные на химических экспериментах и диетах, и стремилась к физическому бессмертию. Очевидно, она действительно нашла эликсир, который дает частичное омоложение (я слышал, что современные китайские лидеры употребляют это снадобье, чтобы восстановить жизненную энергию и молодость). Внутренняя школа(нэй-дан)уделяет внимание дыханию, йоговской гимнастике, медитации и технике секса. Через контроль над дыханием и перемещением собственной жизненной силы (ци) по телу человек продлевает жизнь своей плоти и достигает бессмертия путем взращивания внутри себя эмбриона духовного тела (шэнь), которое само становится бессмертным после смерти физического тела. Развиваясь, таким образом, даосские техники нэй-дан выделили три центральные составляющие:

1. Философияу-вэй(спонтанность и невмешательство) в соединении с глубоким почитанием жизни как таковой и принятием всего созданного природой на всех уровнях.

2. Йоговская алхимия как средство преобразования талантов ума и тела в бессмертный дух, побеждающий физичкий мир. Духовное тело – шэнь создается и взращивается путем перегонки жизненной энергии (ци), дополненной силой, которая присуща очищенному семени (цзин). Это «очищение» является медитативным процессом.

3. Йоговская способность к полному погружению в медитацию, когда преодолеваются все страсти и желания, может войти в состояние просветления, при котором духовное тело способно существовать независимо от физического и «парить в облаках».

«Шэнь» в китайском языке изображается двумя иероглифами: гора

– Точно! – сказал он. – Ты знаешь, как во время медитации мы замедляем дыхание и пульс? Это происходит потому, что мы постепенно перемещаемся в наше сознание инь.

– Понятно. То есть у нас два разных тела, тело-инь и тело-ян, и сознание может из одного тела переходить в другое?

– Нет. Все не так просто. То, что я сказал, означает: все на Земле – это ян, а сама Земля – инь. Мы как человеческие существа – создания ян, но у нас есть также инь-энергия. Именно сочетание двух энергий дает нам жизнь. Когда мы умираем, то есть, прекращаем жить, наше самосознание переходит в инь-состояние. – Он помолчал. – Но в процессе этого перехода оно не остается неизменным.

– А что мы увидим сегодня вечером? Если там кто и есть, то это человеческий дух, так? – спросил я. – Привидение? – По правде сказать, я терпеть не мог это слово.

– Да, – ответил Джон.

– Понятно. Шифу, а как насчет тех вещей после смерти, о которых нам столько говорят: рай, ад, реинкарнация и все такое?

Он долго молчал. Я даже подумал, что обидел его. Наконец он произнес:

– Не знаю.

– Но вы видели так много духов, говорили со своим Учителем после смерти, и...

– Я не сказал, что не знаю, есть ли жизнь после смерти, – перебил он. – Я сказал лишь, что не знаю, какова конечная стадия жизни после смерти. – Джон зажег сигарету. – Я расскажу тебе то, что знаю. Очевидно, между этой жизнью и следующей есть промежуточная стадия. Я называю это белой волной и черной волной. Духи тех, кто хорошо прожил земную жизнь, уходят в белую волну, а те, кто служил злу, – в черную волну. Все это похоже на идеи рая и ада, за исключением одного – ни одно из состояний не вечно. В какой-то момент все духи взлетают к Богу. Что происходит с ними в этот момент, я не знаю. Это зависит от того, кому ты задаешь такой вопрос.

– Вы хотите сказать, что рай и ад существуют? – спросил я, потрясенный.

– Я этого не говорил, правда? Я сказал, что, возможно, существует область, определяемая полем белой инь-энергии, в которую удаляются духи с положительной кармой. Так они получают все, о чем мечтают, а они мечтают. Я проникал в белую область – люди там собрались на праздник, пили и ели, только еда их была нематериальной. Это была приятная иллюзия, они просто думали, что едят и пьют. Может быть, им хотелось насладиться тем, в чем им было отказано при жизни, чтобы двигаться дальше. Не знаю. Может быть, они думали, что все еще живы.

– Но ведь это не так?

– Нет. Умственные и эмоциональные возможности среднего духа сильно отличаются от человеческих.

– Но у вашего Учителя по-другому. Ведь он выглядел и разговаривал как живой человек.

– Да. Дух даже с небольшим количеством энергии ян сильно отличается от прочих. Такой дух, как у моего Учителя, сохраняет все свои человеческие характеристики.

Я вновь вспомнил классические строки из «Дао дэ цзин», которые в прошлом вызывали так много споров среди ученых:

Те, кто продлил жизнь своего центра,
Те, кто умирает, но продолжает существовать, бессмертны.

В тот момент мне стало ясно их значение. В соответствии с идеями даосизма чтобы оставаться после смерти человеком, надо взять с собой часть энергии ян. Имеет ли в виду Лао-цзы под «центром» даньтянь, наполненный энергией ян на Первом Уровне? Чтобыполностьюоставаться человеком после смерти, по Чан-шифу, вы должны взять с собой всю свою энергию ян – иными словами, завершить Четвертый Уровень. Как Ляо-шифу. Как мой Учитель.

Озноб пробежал у меня по спине. Какова во всем этом роль эволюции? Неужели человечество – всего лишь питомник для высших духов? Я размышлял над тем, как появляется эмбрион. Из миллиона сперматозоидов только один дает жизнь ребенку. Неужели с нами происходит то же самое и лишь один из миллиона людей предназначен для бессмертия? Неужели ради них существует весь человеческий род? А может быть, мы как вид развиваемся до той стадии, когда все сможем жить без телесных оболочек?

Я пытался сменить объект раздумий, но никак не мог отделаться от этих мыслей. Думал о метафизических «волнах» вознаграждениях и наказаниях, о которых говорил Джон. Идеи о рае и аде, Елисейских Полях блаженства и Аиде стары как мир. Неужели все это реально?

– А что такое черные волны? – спросил я.

– Когда ты достигнешь Четвертого Уровня, запомни, что я запретил тебе обращаться к черному началу, и постарайся держаться подальше от этого места. Дух там томится, страдает от боли, плачет и не получает ничего, там совершенно темно, ничего не видно. Только одно хорошо в черной волне – она не вечна, через какое-то время эти духи освобождаются. Когда исполнится их карма.

– Шифу, а что такое карма?

– Последствие действий, мыслей, эмоций и желаний – жизней, если хочешь.

Для моего понимания это было уже чересчур антропоморфно и напоминало что-то из древней мифологии или эзотерические верования, представляющие собой смешение элементов основных мировых религий.

Казалось, он угадал мои мысли.

– У меня нет готовых ответов на твои вопросы, Коста. Не существует такой веры, которая дала бы ответы на вопросы людей о смысле существования. Могу лишь рассказать тебе, что я видел, а ты решишь, верить мне или нет. Считай меня ученым-метафизиком. Я не говорил тебе ничего о собственных религиозных представлениях и не скажу.

– Почему?

– Потому что не хочу вмешиваться и влиять на чьи-либо религиозные взгляды, – сказал он.

– Шифу, то, что вы описали, настолько... важно! Но модель мира получается такой примитивной,что...

– Что ее трудно воспринять в наш научный век, когда все должно быть сложным и математически рассчитанным? Что ж, суди сам. Может быть, проблема в том, что мы слишком отошли от примитива, отрицая наше естество.

– А Бог, шифу? Вы много раз упоминали Бога как сегодня, так и раньше. Есть ли на самом деле Бог – сила, заботящаяся о нас, центр нашего существования?

– Есть, я знаю.

– Но почему? Откуда вы знаете, что Бог есть?

– Об этом как-нибудь в другой раз, Коста. Мы добрались до дома.

– Шифу, – спросил я, когда мы вышли из машины, – почему некоторые духи связаны с Землей, как этот, – если он действительно здесь есть?

Он пожал плечами:

– Почему ты живешь там, где живешь? Это зависит от обстоятельств. В большинстве случаев духи держатся подальше от поселков и городов и предпочитают дикую природу.

На пороге нас встретили друг Учителя и члены его семьи. Дом был уютный, в два этажа, с тремя спальнями. И вполне современный, построенный не раньше, чем двадцать лет назад. Это тебе не средневековый замок! Подошли еще люди, и скоро собралась довольно большая группа, чтобы посмотреть на Джона, который будет демонстрировать свое могущество. А он шутил с другом, беседовал об американском футболе, о последних новостях бизнеса, обсуждал достоинства недавно открытого ресторана. Казалось, единственная тема, которую они умышленно избегали, – населен дом привидениями или нет.

Через некоторое время друзья все же решили заняться делом, ради которого Джон приехал.

– О'кей, Коста, – сказал Джон. – Пойдем.

Все вместе мы поднялись по лестнице на второй этаж. Нас было так много, что едва поместились в комнате. Хозяин принес стол, и каждый положил на него дары для духа. Здесь была палочка благовоний, сигарета в пепельнице, чай, кофе, печенье (несладкое) и вода. Мне объяснили, что сахар оскорбил бы духа.

– Он может понюхать дары, – объяснил мне сын Учителя. – Они это любят.

Я вспомнил, как несколько лет назад изучал тибетский буддизм. Тогда я узнал, что подобных существ – носителей бессмертного духа называют ароматоядными. Мне рассказали, что большинство людей проходят реинкарнацию в течение сорока дней. Теперь я, кажется, нашел подтверждение этого.

Учитель подошел ко мне:

– Если дух здесь, ты увидишь, как перемещаются дары, когда он будет их брать.

– Вы хотите сказать, что у духов достаточно сил, чтобы двигать предметы? – спросил я.

– Нет-нет. Я погружусь сейчас в тотальную медитацию – состояние на грани сна и бодрствования. Тогда он сможет взять ян-ци от меня и двигать предметы.

– Хорошо, – сказал я, – но как я узнаю, что это не вы их двигаете? Я же видел раньше, как вы применяете телекинез.

Он довольно рассмеялся. Мое замечание не обидело его.

– Если ты будешь сдерживать свою инь-ци вот таким образом, ты тоже сможешь кое-что увидеть. – И он показал мне, как это сделать. – Не думаю, что ты сможешь увидеть духа, потому что твоя инь-ци еще очень слаба, – продолжал он. – Но кое-что увидишь. Особенно если дух черный.

Мы все сгрудились вокруг стола. Кто-то погасил свет. В комнате осталось гореть лишь несколько тусклых свечей. (Поскольку свет – это ян, он может отпугнуть духа.) Все притихли, и Джон начал медитировать. Я старался с помощью приемов, показанных Учителем, сдерживать мою энергию инь. Стояла напряженная тишина. И тут начали происходить любопытные события.

Я услышал звук ветра. Палочка благовоний распалась надвое, будто раздвоилась. Я потер глаза. Палочка продолжала двигаться! Я качнулся в сторону Учителя, который в этот миг что-то сказал. Он говорил по-китайски, так что я не понимал ни слова, но по его тону можно было заключить, что он успокаивал и нахваливал кого-то, кто был в комнате.

Потом по столу начала двигаться чашка с чаем, и я услышал вздох удовлетворения: «Ааааахххх». Я подумал: «Игра воображения». После чего вновь задержал энергию инь и попытался сконцентрироваться. Что-то висело над столом – неопределенное, смутное, подобно тепловой волне над горячей смолой. Однако взгляд мой затуманивался, когда я смотрел в том направлении. Правда, было трудно смотреть туда, казалось, волна ускользает, когда мои глаза (или воля) фиксировались на этом участке пространства. Но боковым зрением я ясно видел это нечто. Если я переводил взгляд на стол, то мог уловить что-то вроде облака, пляшущего и кружащего над столом. Я подумал: «Может быть, взгляд – это ян? Поэтому я вижу его только боковым зрением?»

Джон что-то возбужденно говорил по-китайски. Все начали смеяться, и я почувствовал себя не в своей тарелке. Внезапно со стола слетела курительница для благовоний и приземлилась е нога Учителя. Она была фарфоровая и разбилась вдребезги.

Тотчас вновь зажгли свет, и собравшиеся стали наводить порядок. Я подошел к Джону. Он выглядел раздраженным.

– Что случилось? – спросил я.

– Глупый дух.

– Я ничего не видел, только смутное пятно.

– Потому что это белый дух, – ответил Джон. – Если бы он был черным, ты бы его увидел.

– Зачем он разбил курительницу?

– Он мусульманин, – сказал Джон, – и палочка благовоний его оскорбила. Он считает, что благовоние – это из буддизма.

– Что? Как дух может быть мусульманином или вообще принадлежать к какой-либо религии?

Джон рассмеялся.

– Они в переходном состоянии, Коста. Они пока не нашли ответы на свои вопросы, поверь мне, они гораздо больше, чем мы, хотят знать о жизни после смерти. У них, видишь ли, к этому прямой интерес. Многие духи сохраняют свои прижизненные религиозные убеждения, а некоторые даже становятся более правоверными.

– О господи!

– Что, для тебя это уже слишком? Ты почувствовал дуновение ветра, когда он вошел?

– Могу в этом поклясться.

– То-то. Твоя инь еще слаба. Тебе надо над этим ещё работать. Я научу тебя потом. С духами всегда приходит ветер. Мой Учитель был шумным, он прямо гремел, как вертолет. Все слышали, как он приходил.

Я стоял совершенно оглушенный, чувствуя себя полным болваном. И думал о словах, которые в разных культурах используют для обозначения нашей жизненной энергии: китайское «ци», греческое «пневма», английское «дух», еврейское «руах», индийское «прана», тибетское «рлунг». Все они означают ветер или туман. Это, черт возьми, нельзя сбросить со счетов.

– Итак, – сказал Джон, – отойдем-ка чуть-чуть назад. Вокруг стола слишком много энергии ян, он боится.

– Вы собираетесь снова его вызвать?

– О да. Знаете, это было не слишком вежливо. Если бы он попросил, я бы тут же убрал благовоние.

Джон зажег новую сигарету и положил ее в пепельницу. Я подошел к сыну Учителя и сел рядом.

– Сможешь переводить мне то, что будет говорить твой отец?

– Конечно. Обычно отец задает вопросы духу и потом громко произносит его ответы, чтобы мы тоже могли их слышать.

– Ему не помешает, если ты будешь говорить?

– Отцу? Когда он медитирует, ему при всем желании не помешаешь.

Снова погасили свет. Все сели на пол подальше от стола, перед ним остался только Джон. Я сосредоточил взгляд на огоньке от сигареты; снова он начал двоиться, и началось то же самое. Чашка пришла в движение, пролив немного чая, потом сдвинулись стакан с водой, сигарета. Джон заговорил, и с помощью мальчика я следил за его речью.

– Да-да, понял. Ты мусульманин, и мы не будем оставлять для тебя благовоние. Мы не хотели тебя обидеть. Тебе нравится сигарета? Хорошо, хорошо. Почему ты здесь? А, Бог велел тебе быть здесь, и ты останешься, несмотря ни на что. О'кей.

Могут ли эти люди оставаться в доме? О, они тебе нравятся! Да, они хорошие люди, не правда ли? Ты любишь банановый пудинг? Конечно, они будут оставлять его тебе как подарок. Каждый вечер в среду. О'кей. Но ты должен обещать, что будешь их защищать и никогда не обидишь. Если возникнут проблемы, приходи ко мне. Обещаешь? Хорошо. Они тоже обещают, что будут давать тебе банановый пудинг каждую среду. И сигареты тоже? О'кей. Ладно-ладно. Я рад, что ты доволен. Кстати, как ты думаешь, кто завтра выиграет в американский футбол? Нет, постарайся угадать, потому что я хочу поспорить с друзьями. А, хорошо. Да, это и моя любимая команда.

Люди начали смеяться. Зажгли свет. Хозяин дома записал просьбу духа. Один из гостей взял печенье и кофе, которые были приготовлены как дары. Атмосфера стала раскованной, никакой мистики.

Кажется, никогда в жизни я не наблюдал ничего более естественного.

Я завидовал им, страшно завидовал. Я думал о Западе и о том, как там относятся к смерти. Чувство потери и страх – вот что испытывают люди по отношению к умершему, любимому ими или нет. Здесь же люди спокойно воспринимают все, что им дается. Так, когда в самых примитивных культурах люди могли говорить с умершими через шаманов, им был не чужд мир духов. Смерть на самом деле поддается контролю, сознание переходит в какую-то другую форму. Это как процесс старения: большинство из нас понимают и принимают то, что состарятся, и готовятся к уходу на пенсию. В конце концов, это часть жизни. А как мы на Западе планируем свою «отставку» после смерти? Наше единственное убежище – религия, что-то далекое и неясное, с непроверяемыми догмами, лежащими в ее основе, и иерархией посредников между нами и тем, что будет потом. А здесь было то, к чему любой может прикоснуться, нечто совершенно обыденное. Джон болтал с мертвецом о спорте, черт возьми!

Я смотрел на Учителя по-новому – благоговейно. Когда я подошел к нему, он шутливо говорил о чем-то со своим другом и его женой.

Он взглянул на меня.

– Что, Коста, – сказал он, – новый опыт?

– Да, шифу. Почему вы спросили его о завтрашней игре в футбол?

– Потому что я всегда держу пари с друзьями на то, кто выиграет. Средний дух видит примерно на день вперед. Я схитрил.

– Видит с точностью до ста процентов? То есть они что, могут предсказывать будущее с достаточной точностью?

– Все зависит от духа. Чем он сильнее, тем точнее предсказание. Этот был обычный старик, так что я не очень ему доверяю, но в принципе он ничего.

– Мог он вам наврать – ради шутки?

– Нет. Дух не может врать, даже черный. Он либо говорит, либо нет. Но это не значит, что они всегда правы.

Пожелав мне спокойной ночи, Джон отправил меня назад в отель на фургоне своего друга вместе с группой других гостей. Я был так ошеломлен тем, что увидел, что едва мог говорить. Один из попутчиков хорошо знал английский и пытался втянуть меня в беседу, но безуспешно. Должно быть, я его обидел. Этот человек был родом с Суматры; он начал объяснять остальным, что греки расисты и предвзято относятся к людям с темной кожей. Когда я понял смысл его слов, то вмешался, заверив попутчиков, что просто не хотел разговаривать, так как был потрясен тем, что увидел сегодня.

– О! – сказал человек с Суматры. – Так вы впервые видели духа?

Я кивнул, и вид у него стал озадаченный.

– Разве в вашей стране люди не умирают? – спросил он. А я не знал, что ответить.

Гамлет назвал смерть «безвестный край, откуда нет возврата земным скитальцам». Здесь, на Яве, люди потеряли страх перед этим местом. Для них нет «безвестного края», он изучен и нанесен на карту.

Интересно, поверит ли мне кто-нибудь?