Приключения продолжаются

И Луна погрузила первых людей в озеро, где только что купалась сама. Она мыла их, и нежные прикосновения ее лучей, как пальцы гончара, придавали их телам сходство с нынешними мужчинами и женщинами. Мужчина раздался в плечах и груди, стал более плотным и ширококостным, а женщина – уже в талии, шире в бедрах. Луна придала ей округлые формы. И нарекла Луна мужчину Батетой, а женщину Ханной, и обратилась к ним с такими словами:

– Батета, видишь ты эту землю, растущую на ней зелень – травы, кусты, плодоносящие деревья? Все это принадлежит тебе, твоей жене Ханне и детям, которых вы родите. Мне пришлось многое изменить в твоем естестве, чтобы ты мог наслаждаться жизнью. А теперь я наделю тебя умением отличать вредные растения от полезных. Развивай это умение, набирайся мудрости. Чем мудрей ты станешь, тем скорее поймешь, как прекрасна земля, на которой будут жить твои потомки. Жаба сотворила вас из праха, и потому вы смертны, но я сделаю все, чтобы скрасить вашу жизнь, сделать ее счастливой. Кое-чему я научу вас, кое-что подарю. Мой главный дар – Огонь. А вот этим топором ты, Батета, будешь рубить деревья и время от времени подкармливать огонь, за которым всегда будет следить Ханна. Дарю вам также самую нужную утварь. Смотрите, как ее нужно делать.

Луна взяла ком глины с берега озера, долго мяла ее. Потом вылепила из нее сосуд круглой формы и обложила его горячими угольями. Закончив работу, она протянула сосуд Батете и сказала:

– В этом горшке будешь варить еду. Налей туда воды, положи в нее то, что хочешь сварить, поставь на огонь. Все овощи – и плоды и коренья – вкуснее есть вареными. А если вы не сможете определить, съедобны ли иные красивые на вид плоды, спросите меня.

Преподала Луна свой первый урок людям, поднялась в небо и, довольная, засияла в вышине. Ее улыбка ободрила одинокую пару. Они полюбовались восходом светила и пошли по земле.

(Сказка зулусов)

Мы вышли на улицу. Палило солнце, но не обжигало, а, скорее, поглаживало. Лазурное небо переливалось от зноя перламутром, вокруг торопились люди, черные и белые, но они не обращали на нас внимания. А мы шли куда-то вдаль от центра, я только успевал откладывать в памяти новые впечатления, чтобы потом записать их. Все-таки слишком много информации для неподготовленного воображения. Моя голова начинала пухнуть, а африканцы вызывали мистический ужас. Если уж Фальк с уважением говорит о магии, то что тут попишешь. Значит, она и впрямь существует. Так мы шли, перекидываясь словами. Фальк больше не питал ко мне отвращения, он увидел живой интерес в моих глазах и желание узнать Черный континент, увидел во мне человека, а не глупую куклу. Несколько раз он разговаривал по телефону, пару раз раздраженно, даже срывался на крик. Наконец мы подошли, видимо, к месту назначения. Это оказалась старая антикварная лавка на одной из боковых улиц. Звякнул колокольчик у двери – за ней нас встретил, подобострастно улыбаясь, старый негр. Фальк что-то сказал ему, и мы прошли за прилавок. Тут-то и началось самое интересное. Точнее, я так и не узнал, что же точно произошло, – резкий удар вырубил меня намертво, и, видимо, я грохнулся на пол…

Очнувшись примерно через несколько часов, я увидел кругом лишь кромешный мрак. Первой мыслью было, что я ослеп. В панике стал пытаться ощупать себя. Оказалось, что меня привязали к какому-то столбу внутри одной из хижин, а темно вокруг, потому что ночь: задрав голову вверх, я видел потрясающее африканское небо – оно просвечивало сквозь старую солому. Прекрасное небо, черное как смоль, в ярких-ярких звездах – будто бриллиантовое ожерелье рассыпалось по бархатной скатерти. А вокруг никого, словно люди вымерли. Что случилось, почему я тут один? Паника душила меня, хотелось крикнуть, но получался лишь сдавленный шепот. Я сидел на соломенной подстилке, прикрученный к какому-то столбу, и, кажется, был совершенно один в этой чертовой стране колдунов и леопардов. А если придет лев, одинокий и голодный, и увидит меня, пригвожденного тут на верную смерть? Я покрылся липким потом и готов был уже начать молиться неважно какому богу, когда рядом в соломе услышал стон.

– Кто здесь? – спросил я

– Я – Ньянга, а ты тот самый сосунок, которого мой отец вынужден был тащить с собой из Нью-Йорка?

– Неуместные остроты, – обиделся я, – что-то для пленницы ты ведешь себя слишком нагло.

Я перестал бояться: во-первых, проблема одиночества решилась сама собой, во-вторых, раз тут была девчонка, значит, мы не одни в этом селении. Ее уж точно не сбросят, как ненужный балласт, ведь от Ньянги зависит благополучие этого мистера Джонни. А потом она меня просто разозлила. Я-то думал о ней как о несчастной пленнице, а она позволяет себе говорить мне всякие гадости при первой встрече! Как я мог показать ей свой страх при этом?

– А ты чего кричал? Испугался?

– Нет, видимо, я был без сознания. Меня вырубили и притащили сюда, я только минуту назад пришел в себя, – важно заявил я.

Девчонка хихикнула:

– Ладно, прости, я не боюсь, потому что бабушка мне сказала, что отец приехал, а значит, все будет хорошо. И не смотри на меня, как страус на новые ворота загона.

– Ты выходила с бабушкой на телепатический сеанс связи?

– Хи, ну в какой-то мере да, с тех пор как изобрели мобильники… Они не отобрали у меня телефон, а бабушка прислала эсэмэску. Мы с ней переписываемся по чуть-чуть, я берегу аккумулятор. Арчи, здесь живут самые обычные люди, а колдовство, хоть и существует на самом деле, его никто не использует там, где можно обойтись дарами цивилизации. К чему тратить силы на безмолвную речь, когда можно позвонить по телефону? К чему тревожить духов, когда можно последние новости узнать по радио?

– Резонно. Ладно. Но где мы и почему никого не видно?

– В пустой хижине, в заброшенной зулусской деревне, только в настоящей, а не в туристической, где живет бабушка. А эти, они скоро придут. Сейчас остались только охранники. Но, во-первых, колдун опрыскал охранными снадобьями нашу темницу, а во-вторых, мы крепко связаны. В-третьих, тут помимо четверых воинов нас охраняют змеи колдуна.

У меня появилась классная идея. Я вспомнил любимый вестерн с Иствудом, тот момент, когда он перетер веревку на запястьях, чтобы убежать из плена. Сейчас я покажу этой зазнайке, кто тут настоящий герой. Я заелозил вокруг столба, но только забыл о трении и искрах. И хоть в итоге чуть не подпрыгивал от боли, но веревка лопнула!

– Слышь, подсвети мобильником – я тебя развяжу. Ну, что молчишь, как глупая кукла? Я перетер веревку – и свободен. Или так и будешь валяться тут, как пук соломы?

– Молодец, – уважительно сказала девчонка, – я вот только одну руку смогла освободить.

– А почему тебя не обыскали, когда сажали сюда?

– Я дочь шамана и внучка колдуньи. Пусть бы попробовали тронуть меня своими лапами.

Я пыхтел над ее путами – это оказалось сложнее, чем перетереть веревку, но внезапно вспомнил о своем тайнике. Я же живу в Нью-Йорке, а он хоть и не сравнится с Йоханнесбургом по криминальности, но тоже вполне опасное местечко, особенно мой район, где частенько шалят афроамериканские озорники. Пару раз влипнув в переделки, я быстро смекнул, как перехитрить нападавших. В моих любимых кроссовках в подошве есть специальное углубление. С виду это обычная толстая подошва, но если знать, куда нажимать, в правом башмаке можно найти небольшой ножичек, а в левом – запасную сотню баксов, на черный день. При этом сами кроссовки выглядят чрезвычайно непрезентабельно, и не способны пленить воображение вора.

Я огляделся вокруг, увидел, что все тихо, и достал нож. Раз – и девчонка свободна.

– О, мой герой, – прошептала она и чмокнула меня в щеку.

Я был польщен и хотел было уже выползти из темницы на разведку, как она меня остановила.

– Не торопись, змеи – это не шутки. Да и люди Джонни скоро придут. Они будут здесь готовить площадку для ритуала.

Вдали раздался страшный вой, от него даже кровь застыла в жилах.

– Люди-леопарды, – испуганно пробормотала Ньянга и прижалась ко мне. Я снова был польщен, но тоже почувствовал страх.

– Ньянга, а где может быть профессор? Может, он где-то здесь? Или может, его убили уже, принесли в жертву? Или что там они делают?

– Не болтай чушь, кроме отца, никто…

– От-ца? – до меня только сейчас дошло, что Ньянга называет Фалька отцом.

– Да. Он был женат на моей матери, прекрасной Гуини, и у них появилась я – Ньянга. Это было давно, пятнадцать лет назад.

Черный Роджер спас в одном из племен женщину, точнее девушку, которую хотели кинуть на съедение собакам, потому что она отказывалась стать женой вождя соседнего племени. Воины собрались у костра, стучали в барабаны, шаман воскуривал ароматные травы и готовил красавицу к тому, чтобы она вошла в крааль Чонги, самовлюбленного одноглазого болвана. Гуини сопротивлялась этому и удрала в последнюю ночь очищения. Она два дня шла одна по пустыни, чтобы прийти к своей любимой тетке, потому что мать ее давно умерла, а отец ушел к белым людям на заработки и не вернулся. Гуини была из рода колдунов и знала много чудных вещей, она могла немного предсказывать будущее и говорить с духами. Но по дороге к тете она заплутала, ведь раньше никогда не ходила одна по этим дорогам. Тогда ее и нашел Роджер, страдающую от жары в палящий зной и плачущую. Он помог ей добраться до тети. Но хотя та и была рада племяннице, она ничего не могла сделать против гнева вождя – он узнал историю Гуини и посчитал ее отступницей. Только вот Роджер знал обычаи. Обесчещенную женщину могли отдать диким животным или собакам, но если найдется мужчина, который захочет ее взять в жены, то она останется жива. И он объявил ее своей женой. Роджер и не думал жениться на ней по-настоящему, он хотел лишь проявить благородство, да и лет ей было совсем немного, всего двадцать. Но, согласно традициям, пришлось ему брать Гуини с собой.

– И что?

– Мама окончила Йоханнесбургский университет с красным дипломом – искусствоведение – и стала законной женой доктора Фалька. Через три года после той истории они сочетались законным браком в храме Святого Патрика. И были счастливы, пока… – Ньянга замолкла, а губы ее предательски задрожали. – Семь лет назад ее нашли мертвой. Люди-леопарды сделали это… Меня воспитывала бабушка, мамина тетка. Ты знаком с ней. Та самая, которая пыталась спасти мать от гнева вождя племени. Она давно уже перебралась в туристическую деревню. Полгода, в сезон дождей, она живет в городе, а в другое время – в той деревне. Она не разрешила отцу забрать меня в Нью-Йорк, сказав, что я еще слишком мала для этого. И если в таком возрасте я покину землю предков, то останусь человеком без роду и племени. Нельзя отрываться от своих корней так, чтобы не забрать их часть с собой на новую родину.

– Да, твоя бабушка права. Она мудрая женщина. Ньянга, что будем делать? Так и ждать своего часа? Мы с Фальком ушли из музея и отправились в антикварную лавку на какой-то боковой неприметной улице. А там… не знаю, что было дальше. И тут воют эти «леопарды». Зачем они делают это? Я читал, что они не совсем маньяки, но все-таки…

– Это политика, а они – как зомби. Получают свою кровавую дозу, а тот, кто поставляет им жертв, убирает неугодных и поддерживает общественное мнение. Так говорит отец, и я ему верю. Он их ненавидит, но не боится. Маму убили, потому что она работала в комиссии, которая определяла ценность вывозимых предметов искусства. Она узнала, что готовится большая контрабандная партия золота и слоновых бивней, их должны были замаскировать под деревянных идолов, они пыталась воспрепятствовать, но… Как думаешь, чьих рук это дело?

– Этого рыжего недоноска Бина? А ритуал? Неужели это и в самом деле даст ему какую-то власть? В конце концов, его можно было обхитрить, подсунуть ему поддельный камень

– Кто хоть раз держал в руках Белый Дух, тот ни с чем его не спутает. Сам ритуал мало что значит, но те знания, которые приходят во сне вновь посвященному, способны сделать человека правителем всего континента. Это великая магия древних, не чета современным…

Огди был одним из пяти Могущественных Древних, тех, благодаря которым континент до сих пор еще жив. Если бы не их знания и могущество, часть которого они оставили потомкам, мы бы и вовсе не смогли сохранить свои традиции и культуру. Каждый из них владел одним из Больших Фетишей. Они жили в разное время. Догби и Обра существовали, к примеру, еще тогда, когда дед Огди даже не появился на свет. Так вот, каждый из них оставил после себя Большой Фетиш. Догби – маску, дарующую силу земли, Обра – меткий клинок, не знающий пощады, Огди – Белый Дух, камень мудрости и прозрений, а те, кто были после него, Годар и Мульди, окарину, повелевающую ветрами, и амулет, наделяющий неуязвимостью. Если верить легендам, то тот, кто соберет воедино эти предметы, выпьет в полнолуние чашу человеческой крови, остатки ее выльет на Белый Дух, а после напоит своей кровью клинок, станет самым могущественным колдуном, которого знал Черный континент. А те, кто примут по куску плоти от приносимой Могущественным жертвы, чью кровь выберет будущий властитель, станут его верными слугами и получат свою толику силы. Правда, о ритуалах этих говорят колдуны вуду. А им и верить не хочется, и не верить боязно.

– А человеческая кровь… Господи, вуду… – я слишком живо представил себе эту церемонию и Джонни, облаченного в колдовские аксессуары. Абсурдно и смешно, но почему-то страшно. – Это же каннибализм! Слушай, а ты сама веришь в колдовство?

– И да и нет. Настоящее колдовство существует, но довольно часто его антураж используют для наведения страха, а в ход пускают обычные человеческие методы выяснения отношений. Но ученые считают, что африканские знахари, к примеру, на самом деле располагают набором особых приемов, в том числе и магических, усиливающих действия снадобий и порошков. А врачи проводили осмотр погибших от ритуалов черной магии и часто отмечали, что умирали совершенно здоровые люди. Кровь в жилах у тех, кто умирал от подобного воздействия, быстро густела, дыхание учащалось, сердце выпрыгивало из груди, а капиллярная кровь затапливала мышечную ткань, будто при хирургическом вмешательстве. Только скальпель у этих докторов невидимый, да и действуют они всегда во зло.

– И медицина здесь бессильна?

– Только сам колдун может отозвать свою порчу назад. Или другой колдун, обладающий не меньшей силой. Смерть же в этом случае страшна: жертву мучает ужасающий панический страх, она кричит, бьется в истерике и заслоняет глаза, будто на нее надвигается чудовище. Но тс-с-с… они возвращаются.

Я осторожно выглянул из хижины. Люди возвращались в деревню, впереди шел их предводитель. Они разожгли костер, принялись готовить еду. Воя леопардов больше не было слышно. Может, они остались сегодня без жертв? Моя голова снова пухла от полученной информации. Как там доктор Фальк?

Вдруг мы услышали, как кто-то скребется в заднюю дверь хижины. Я тихо подполз и, раздвинув ветки, увидел там… Роя. Сегодня он определенно порадовал меня своим появлением (хотя он и раньше не вызывал у меня неприязни!).

– Тихо, давайте я развяжу вас – и уходим. Осторожно, ползком. Ньянга, сможешь убрать Луну, чтобы она не светила нам вслед? Эти бойцы сейчас будут делить охотничьи трофеи.

– Рой, а профессор? Может, ему нужна помощь? Где он?

– Все потом. Надо уходить, пока им не напомнили о вас. Между прочим, тебя, бледнолицый брат мой, собирались пустить в жертвенные барашки.

– Что???

– Мальчики, потом будете зубоскалить, надо идти.

Мы по одному выбрались из хижины и ползком двинулись за Роем. Тишина, и лишь Ньянга бормотала что-то нараспев, а я в душе посмеивался над ней, пока вдруг не увидел, как на ясном небе появилось облачко и закрыло Луну, погрузив во тьму окрестности. Мы добрались до машины и быстро тронулись с места. Сразу же после этого мы услышали крики в деревне – кажется, там заметили наше исчезновение или бегство.