Зулуленд и великий Чака

На каждого, кто прохлаждается в тени, найдется кто-нибудь на солнцепеке, кто мучается вместо него.

(Пословица)

О происхождении зулусов нам известно совсем немного. Отчасти потому, что информация об исторических событиях Африки, в принципе, дошла до нас лишь в устной форме, передаваясь из поколения в поколение, отчасти потому, что история видоизменяется: миссионеры, описывающие события тех времен, зачастую относились к ним предвзято и смотрели на них со своей, «европейской», колокольни. Редкие же путешественники, делающие записи, могли не охватить всю картину целиком. На данный момент в научном мире бытует мнение, что территорию Южной Африки заселили мигрирующие с запада континента народы, которые образовали страну зулусов, по сей день называемую Зулуленд. Завершился период переселения в XVII веке. Тогда зулу были всего лишь одним из многих других народов, чтящих свою землю и верных архаическому жизненному укладу. Здесь царят особые законы, почитаются вековые традиции и обряды.

Долгое время после переселения с этими людьми не случалось ничего примечательного. Так продолжалось до появления великого вождя Чаки, подарившего своему народу славу и могущество. Да-да, оказывается, и Африка славилась созданием империй: здесь были великие диктаторы прошлого, по своему величию достойные Наполеона. Личность Чаки и по сей день не дает покоя белым людям. Они снимают о нем эпические фильмы, пишут книги. А в антикварных лавках континента до сих пор продают зулусские щиты и ассегаи[2] и фигурки Чаки, великого вождя и человека, сумевшего совершить невозможное!

У появившегося на свет в 1787 году Чаки было непростое детство, ведь он был незаконнорожденным. Его родители принадлежали одному племени, более того, сын вождя Сензангаконы и принцессы Нанди не мог стать законным наследником, поскольку родился из-за роковой неосторожности пылких влюбленных. Вообще-то, зулусы довольно широко раздвигали рамки дозволенного – у них даже был обряд внебрачных связей, но не доходящий до логического завершения. Иначе говоря, африканская система уку-хлобонга позволяла получать наслаждение обеим сторонам без последствий, если они не теряли голову, – у нас бы это называлось смелым петтингом. Однако, как гласит легенда, отец Чаки, молодой вождь племени, увидел, как Нанди купается в пруду, и воспылал к ней жаркой страстью. Та подразнила его, но в итоге уступила. Влюбленные слишком увлеклись друг другом и не исполнили обычая предков; когда же выяснилось, что девушка беременна, вождь Сензангакона объявил, что этого не может быть. Однако через положенное время родился Чака.

Ни на минуту не сомневаясь, отец тут же отрекся от него и, похоже, готов был даже отдать его на растерзание, лишь бы сохранить свой высокий статус. Изрядную порцию порицаний получила и мать Чаки: сначала она вступила в связь и понесла от дальнего родственника, затем от ее ребенка отказался его отец, а после, несмотря на то что она все же стала третьей женой Сензангаконы, она была вовсе забыта влюбчивым вождем.

Чака жил в краале своего отца, но держали его все равно в черном теле. Он вынужден был терпеть всяческие унижения; кроме того, едва Чака немного подрос, отец вовсе выгнал их с матерью из племени за мелкую провинность. Вдвоем они вернулись в клан Нанди, где все было вряд ли более радостно. Больше всех Чаку третировал дед: заставлял мальчика пасти скот, а за любую провинность подвергал телесным наказаниям. Однажды Чака, в очередной раз отправленный приглядывать за стадом, присев отдохнуть в тени деревьев, не заметил, как заснул. Когда же он открыл глаза, оказалось, что вверенная ему скотина разбрелась и он не сможет ее собрать. Уже представляя себе, что скажет и сделает дед (а его побои отличались особой изощренностью), Чака решил сбежать из поселения.

Он долго странствовал, пока не попал в христианскую миссию, где его встретили и пригрели добрые люди. Местный пастор оказался незлобив, так что мальчику разрешили остаться, сытно кормили, а он в меру сил работал на кухне и помогал в поле. За время жизни в миссии Чака учился в местной школе и стал понимать язык белых, познал их науки, много общался с людьми. И окружающие любили его, ведь кому мог не понравиться приветливый мальчик с открытым сердцем? Одна напасть – иногда у него случались странные припадки, будто в Чаку вселялись бесы: он кричал, пел, плясал, иногда дело доходило до агрессии. Окружающие сочли, что это какая-то странная, доселе неизвестная болезнь и что если она сломит мальчика, то неизвестно, что будет с его, казалось бы, начавшей выправляться судьбой.

Ни одно из христианских снадобий, ни одна из молитв не помогали ему. Сам Чака переживал сильно – не столько за себя, сколько за своих благодетелей, искренне любивших его, но неспособных помочь. Но однажды случилось вот что. В миссии отдыхал путешествующий старик-знахарь из соседнего племени. Случайно увидев один из таких припадков мальчика, он смог распознать: это духи предков пытаются таким образом наставить Чаку на истинный путь. Его судьба не в том, чтобы вести тихую затворническую жизнь – он был рожден для грандиозных свершений! Так что знахарь, заручившись согласием миссии, взял мальчика с собой и пообещал помочь ему. С этого ключевого момента начался третий период становления Чаки как великого вождя.

Он сам никогда не распространялся об этом. Известно лишь, что, когда Чаку привели в ту деревню, откуда родом знахарь, и все воины стали ударять в тамтамы, приглашая к разговору души предков, он тут же начал кататься по земле и кричать разными голосами – духи покидали его нутро, чтобы находиться рядом и наставлять его.

Долгие четыре года провел Чака в том племени, научаясь управлять своим даром, развивая способность разговаривать с духами. И пришло время, когда он смог вернуться на землю своего народа. Настала пора заявить о себе и отомстить недоброжелателям!

Чаке удалось невозможное – он объединил враждующие племена к востоку от Драконовых гор и создал в 1818 году конфедерацию племен в провинции Наталь, названную Зулуленд. Нет, не зря, совсем не зря Чака удостоился чести стать эпическим героем, о котором написали не одну книгу!

Огромная, пропорционально сложенная фигура Чаки, выгодно подчеркнутая полной парадной формой, его величественная, исполненная достоинства осанка, сочетавшаяся с легкостью в движениях, проницательный взгляд, строгое, суровое лицо и властный вид убедили зулусов, что перед ними подлинный царь-воин.

Вздох восхищения вырвался из груди собравшихся, когда они увидели Чаку в парадной форме, которая сама по себе производила сильное впечатление и необычайно шла ему. Бритую голову венчало кольцо из меха выдры с пучками красных перьев бананоеда. Спереди торчало глянцевитое перо голубого журавля длиной два фута. Плечи и грудь украшала бахрома длиной три дюйма, сделанная из полосок меха виверры и голубой обезьяны. Набедренный пояс состоял из таких же полосок, спускавшихся почти до самых колен. Над каждым локтем было подвязано по четыре выделанных бычьих хвоста, закрывавших верхнюю часть рук глянцевитой белой бахромой. Такие же хвосты, прикрепленные под коленями, прикрывали часть ноги до щиколотки. В левой руке Чака держал четырехфутовый парадный щит овальной формы из шкуры быка. На его белоснежной поверхности выделялось черное пятно. В правой руке Чака сжимал ассегай… Убедившись, что у него нет войска, Чака немедленно призвал на военную службу всех мужчин клана зулу, способных носить оружие. Расформировав традиционные «гильдии», он определил мужчин в возрасте от тридцати до сорока лет в полк Ама-Вомбе. Поскольку все они были женаты и носили головные кольца, он разрешил им сохранить свое общественное положение и поселил в новом краале на реке Нолеле, который тогда называли Белебеле. Управление краалем Чака поручил своей незамужней тетке Мкабайе – женщине, известной благодаря своему твердому характеру.

Мужчин в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет, неженатых, но уже носивших головные кольца, он лишил прежнего положения и права их носить. Они снова стали считаться юношами и были зачислены в полк Джубинг-Ванга. Вместе с полком У-Дламбедлу, в который входили воины 1790–1795 годов рождения, еще не носившие головных колец, они составили бригаду Изим-Похло (Холостяков), а крааль их попал в подчинение вдовствующим королевам Мкаби и Лангазане (бывшим женам Сензангаконы).

Однако первым полком, который целиком создал Чака, был полк У-Фасимба, состоявший из двадцатилетних мужчин. Чака был бы вправе поставить на нем свою метку. Воины У-Фасимба построили для Чаки новый крааль и поселились в нем. Неудивительно, что их называли солдатами Чаки.

Чака выбрал для своей новой столицы чудесное место на правом берегу реки Мходи, притока Умкумбаана. Он все еще не забыл горьких обид, пережитых в детстве, а потому назвал свой новый крааль «Ква Булавайо» («У места убийства»). Это название служило зловещим напоминанием о временах, когда ему пришлось проливать слезы. Первый Булавайо был небольшим селением по сравнению со вторым, построенным несколько лет спустя в долине Умлатузи, в семнадцати милях от Эшове. Второй Булавайо насчитывал тысячу четыреста хижин, первый же – не более ста. Но первый был построен с расчетом на то, что в дальнейшем он будет расти. Впоследствии число хижин в нем, по всей видимости, увеличилось в два раза.

Через месяц после возведения его в сан вождя Чака перебрался в Булавайо. К этому времени он уже прочно сидел в седле. Его войска срочно обучались, а 2-й полк Изи-ц’ве, присланный Дингисвайо, все еще стоял поблизости, чтобы не допустить вмешательства соседних племен. В Булавайо пригласили Нгоньяму и других известных кузнецов мбонамби. Им было поручено как можно скорее изготовить нужное число новых ассегаев с широкими клинками, которые ковали главным образом из легких копий, – два копья образовывали один массивный ик’ва. Колдовство и таинственность были забыты, кузнечное дело превратилось в открытое и процветающее ремесло. Руководил им Нгоньяма. В качестве оружейника он добился блестящих успехов.

Теперь настало время воздать по заслугам всем тем, кто когда-то обижал Нанди и Чаку, а также мешал Чаке стать вождем племени.

Риттер А. Зулус Чака[3]

Чака, тиран и великий военачальник, твердою рукой насаждал свои порядки. Ему подчинялись беспрекословно, а несогласные подвергались жестоким казням. В этой области он мог дать фору даже изощренным инквизиторам. Торквемада рядом с его изобретательностью показался бы просто проказливым мальчишкой. С другой стороны, под рукой у Торквемады не было диких львов, термитов и других «милых» представителей фауны. Чака душил своих врагов, резал, колол, сажал на кол, скармливал зверям, забрасывал камнями, вспарывал животы. От рук Чаки погибали даже его сыновья, вставшие поперек его отчей воли. Правда, и сыновей у него было около сотни.

Но не следует думать, что Чака был изувером и маниакальным убийцей. Он строил свою империю, а единственная возможность сделать это была возможна для него при строжайшей дисциплине и применении ежовых рукавиц. Он требовал беспрекословного подчинения. Чака обладал и стратегическим даром, и тактическим. Знания, полученные от белых, он успешно соединял с мудростью предков. Этот вождь не боялся нововведений. Организовав действующую постоянную армию из молодых воинов, он сам лично разработал новые виды оружия. И по сей день в антикварных лавках встречаются усовершенствованные им копья и щиты, обернутые шкурами. Ассегаи, короткие и удобные в ближнем бою копья, а также зулусские щиты – таков его вклад в местную оборонную промышленность. Войска Чаки вплотную подходили к противнику и уничтожали его, не оставляя ничего живого на своем пути. За десять лет около двух миллионов человек пали от их оружия.

Однако славная история длилась не так долго, как хотелось бы. В 1827 году умирает Нанди, мать Чаки, которую он боготворил, даже находясь в изгнании, и с которой воссоединился после возвращения на родину. Ведь ее тоже унизили и оскорбили по воле отца, не пожелавшего пожертвовать своим положением ради сына и женщины, родившей от него ребенка. А мать и сын не прощали предательства.

Смерть Нанди пагубно отразилась на рассудке великого вождя – он практически сошел с ума, считая, что на нее наслали порчу. Буйство Чаки породило волну смертей возможных подозреваемых. Зулусские шаманы по его повелению днями и ночами выискивали заговорщиков. Конечно, этот террор не мог остаться безнаказанным, и вскоре сам великий предводитель зулусов пал от руки собственного сводного брата, который, пробравшись в крааль вождя, заколол его.

К сожалению, смерть Чаки положила конец и африканской империи – без него никто не мог удержать в руках бразды правления этой махины. Прошло десять лет, и заметно ослабевший Зулуленд прекратил свое существование в совершенно бесславной кровавой битве, получившей название битвы на Кровавой реке. Тогда на реке Нкоме 464 бура смогли обратить в бегство десятитысячную армию зулусов, припугнув их огнестрельным оружием. И слава богу, что Чака не дожил до этого позора, – под его началом вряд ли такой исход был бы возможен.

Я слушал рассказ Роя, затаив дыхание. Да, теперь эти люди уже не вызывали у меня усмешку… Я стал понимать, о чем говорил Фальк, когда обвинял европейцев в излишнем самомнении, в узколобости, нежелании и неумении видеть мир по-другому. А мы тем временем подъезжали к городу. Еще я узнал, что зулу остались одним из немногих многочисленных народов, сумевших сохранить традиции и культуру. И хотя большинство из них давно уже не питаются маисом, не ходят в набедренных повязках, не живут в хижинах, а предпочитают пользоваться благами цивилизации, они не отказались от культуры предков. Потому существует и та деревня, куда привез меня Фальк. Она создана для туристов, но зулусы не играют, переодеваясь в костюмы предков. Они действительно получают удовольствие от такого образа жизни и возвращаются тем самым к своим истокам.

Вдали показался Йоханнесбург.

– Слышь, парень, спрячь свои безделушки подальше или вообще оставь в машине. Не смотри, что Йоханн выглядит так цивилизованно: белых здесь уважают, но своих, местных, а у тебя на лбу написано, что ты турист. К тому же ты явно жирный кусок добычи.

– Я-то? Да у меня и денег нету, и вообще я всего-навсего студент мистера Фалька. Что можно снять с бедного студента?

– Как минимум двинуть ему пару раз, промеж глаз – тоже приятно, – осклабился Рой. – Ладно, расслабься, мое дело предупредить. Сейчас я прокачу тебя по другим уголкам города.

Третьего февраля 1488 года буря загнала два маленьких португальских судна к берегу континента. Они направлялись в Западную Африку, чтобы купить товар для продажи на родине. Португальцы во главе с Бартоломео Диасом решили пополнить запасы пресной воды и отправились на берег. Там были местные пастухи, которые, отогнав коров подальше, остались понаблюдать за пришельцами. Они кричали, размахивали руками – ведь это были первые белые люди, которых они увидели на своей земле. Но Диас не нашел ничего лучшего, как выпустить в них стрелу. Один пастух был убит, а другие убежали. Так, убийством безоружного пастуха, закончилась первая встреча европейцев с жителями Южной Африки.

Диас провел суда вдоль берега на запад. Он первым увидел мыс, которому дал имя Торментозу (Бурный). Впоследствии он стал называться мысом Доброй Надежды.

После, благополучно совершив торговую сделку в западной части материка, Диас вернулся на родину. И прошло еще 150 лет, прежде чем на берега Южной Африки ступила нога белого человека. Но этот день стал черным в истории континента.

В конце XVII века здесь образовалась первая голландская колония, а затем сюда устремились переселенцы из Германии, Франции, Англии и других стран. Да-да, именно они и стали называться бурами (от голландского «буэр» – крестьянин). Правда, их потомки, наши современники, предпочитают именовать себя африканерами, ведь они уже уроженцы этой земли. В отличие от них сами африканцы называли себя «конкоин» – настоящие люди.

В 1806 году Южная Африка стала колонией Англии, присоединившей ее к своим владениям после Англо-бурской войны, которая бесславно закончилась для последних. Через три десятилетия буры были переселены на север, за реку Оранжевую, где возникли две республики: Трансвааль и Оранжевое Свободное Государство.

В 1910 году Каппская колония, Зулуленд, а также два бурских государства образовали Южно-Африканский Союз. Но статус независимой республики он получил лишь в 1961 году.

К сожалению, чернокожему населению это мало чем помогло. А разве можно было ожидать чего-то другого?

Краткий экскурс в историю Рой завершил сообщением, что пора двигаться вперед, иначе время пройдет, а я так ничего и не увижу. И мы поехали. Яркое солнце, бьющие по глазам цвета местной буйной растительности, колоритные местные жители… Я никогда не видел столько негров, то есть чернокожих. Кто-то в ярких национальных одеждах, кто-то в европейских костюмах – у меня рябило в глазах. А эти потрясающие здания, большие чистые улицы! Но вот мы стали удаляться от всего городского великолепия, дома по дороге становились ниже, улице – уже и грязнее, а вскоре и вообще постройки сменились жалкими лачугами. За джипом увязывались стайки негритят, кидали камни и что-то кричали. Я затравленно озирался по сторонам, но мы уже выехали из трущоб и снова катили по шоссе. Вокруг возвышались пальмы и шикарные дома, а по тротуарам шествовали сытые и довольные люди. Вот это город контрастов!

Я всегда думал, что мой родной Нью-Йорк – самый первый в мире город по криминогенности, но, пока мы ехали, я успел заметить из окна автомобиля множество жестких сцен. То зазевавшийся турист в одночасье оставался без камеры и бумажника, то происходил обычный мордобой. Рой объяснял мне, что не могут всех белых в Африке любить нежной любовью, да и я сам теперь кое-что знал о миссионерстве, не говоря уже об институте рабства.

Фальк весьма популярно разъяснил мне этот вопрос. Он предложил мне представить, как бы я отнесся к тому, что к нам на планету пожалуют представители продвинутой техногенной цивилизации, от которой мы отстоим в развитии, точнее, живем просто совершенно другой жизнью, а эти пришельцы на основании нашей непохожести вдруг решат использовать нас как рабов. Буду ли я согласен с таким положением? Конечно нет. Фальк вообще очень хорошо умеет все объяснять, да и Рой оказался довольно толковым гидом. Он сказал мне, что преступность в Йоханне – своего рода социальный бунт. Ведь будь у всех возможность работать, никто бы не бил туристов в укромных местах, да и просто на улице. Хотя это немаловажный факт для молодняка – видеть бывшего завоевателя Африки улепетывающим – от такого зрелища им делается теплее на душе. Моего пылу даже поубавилось, а ведь я все-таки умею постоять за себя.

Зазвонил мобильный: то был профессор, который хотел с нами встретиться в городе. Мы отправились к нему. В этот момент в новостях ВВС опять сообщили, что в ЮАР были найдены трое убитых. И снова следы указывали на «леопардов». На этот раз их жертвой стали местные политики, ответственные за переговоры с США. Рой помрачнел, и, пока мы не добрались до Фалька, он не проронил ни слова. Фальк встретил нас у центральной площади. Удивительно, он-то не боялся ходить по городу.

– Что, пополнил копилку знаний, юноша? Пойдем, раз уж мы здесь, отведу тебя в музей, тем более что мне все равно идти туда. Спасибо, Рой, что развлек студента.

Рой уехал, а Фальк предложил зайти пообедать, и мы сели за столик в небольшом ресторанчике с гордым названием «Острый ассегай». Еда была отменная, профессор все время молчал. Сидя в европейской обстановке – ресторанчик был оформлен в стиле Дикого Запада, – я почувствовал себя как дома. Расслабившись, я решил потревожить учителя:

– Доктор Фальк, можно спросить вас, раз уж я оказался втянут в эту передрягу с вами? Только пару вопросов?

– Что ты хочешь знать?

– Кто тот рыжий шантажист и что это за девушка? Мы сможем ей помочь?

– Молодец, хорошие вопросы, они достойны ответов. Я думал, ты пристанешь с подробностями о Белом Духе и ритуале, который приспичило пройти этому идиоту. Ладно, слушай.