Легенда о Голубом Лотосе

Название каждого журнала или книги должно иметь определенное значение, и особенно если речь идет о теософической публикации. Предполагается, что название отражает предмет с определенной целью, символизируя, так сказать, содержание журнала. Поскольку аллегория – это душа восточной философии, то, вероятно, можно возразить, что в названии «Le Lotus Bleu» («Голубой лотус») нельзя ничего вообразить, кроме самого этого водяного растения – Nymphea Cerulea или Nelumbo. Кроме того, читатель этого уровня восприятия увидел бы только голубой цвет страниц содержимого нашего журнала.

Чтобы избежать непонимания, нам придется посвятить наших читателей в обычный символизм лотоса и символизм Голубого лотоса в частности. Многие годы это растение считалось загадочным и священным, и в Египте и в Индии, а также рассматривалось, как символ Вселенной. Нет ни одного памятника в долине Нила, ни одного папируса, где бы это растение не занимало достойное место. На капителях египетских колонн, на тронах и даже головных уборах Божественных Царей – повсюду обнаруживался лотос, как символ Вселенной. Он неизбежно становился обязательным атрибутом каждого созидательного бога, равно как и каждой созидательной богини, причем последние, рассуждая философски, всего лишь воплощали женское выражение бога, сначала андрогинное, а впоследствии – мужское.

Из «Падма-йони» известно о «душе Лотоса», происходящего из Абсолютного Пространства, или из Вселенной, находящейся вне времени и пространства, которая излучается из Космоса, обусловленная и ограниченная временем и пространством. Хираньягарбха, «яйцо» (или матка) из золота, из которого появился Брахма, часто называли Священным Лотосом. Бог Вишну, – синтез Тримурти – индуистской троицы (Брахма, Вишну и Шива) во время «ночей Брахмы» плавает спящий в зачаточных водах, растянувшись на цветущем лотосе. Его богиня, прекрасная Лакшми, поднимается из недр вод, подобно Венере-Афродите с белым лотосом под ногами. Это случилось при пахтании Молочного Океана – символа пространства и Млечного Пути, собранных богами воедино; тогда Лакшми, богиня красоты и Матерь Любви (Кама) сформировалась из пенящихся волн, появившись перед изумленными богами, передвигаясь на лотосе, а еще один лотос держа в руке.

Таким образом Лакшми обрела два основных названия: Падма Лотос и Кширабди-танайя, дочь Океана Молока. Будда-Гаутама никогда не нисходил до уровня бога, вопреки тому факту, что он был первым смертным за всю историю, который не побоялся допросить безмолвного сфинкса о том, что мы называем Вселенной, и затем полностью узнать тайны Жизни и Смерти. Хотя он никогда не был обожествлен, мы, тем не менее, вслед за многочисленными поколениями Азии, признали его богом Вселенной. Вот почему завоеватель и великий учитель мировой мысли и философии представляется сидящим на лотосе в полном его цветении и размышляющим о Вселенской мысли. В Индии и на Цейлоне лотос обычно имеет золотистый оттенок; а среди буддистов Севера он голубой.

Но в одной части мира существует третий вид лотоса – сизифус (Zizyphus). Как говорят древние, отведавший его забывает о своей родине и тех, кто ему дорог. Давайте же не станем следовать этому примеру. Давайте не забывать наш духовный дом, колыбель человеческой расы и рождение Голубого лотоса.

Давайте же откинем покров забвения, скрывающий одну из самых древних аллегорий – ведическую легенду, которую, тем не менее, сохранили брахманские хроники. Только их повествователи пересказывали эту легенду каждый по-своему, добавляя к ней собственные вариации, [17] мы же предоставили здесь эту историю – не в соответствии с полными вариантами изложения и переводов неких восточных джентльменов, а в соответствии с популярной (народной) версией. [18] Тем самым, это – как раз то, что поют старые барды Раджастана, когда они приходят в сырые вечера сезона дождей и усаживаются на веранде бунгало путешественника. Так что давайте оставим востоковедов с их фантастическими спекуляциями. Так какая нам забота, кто стал причиной превращения белого лотоса в голубой: эгоистичный отец или трусливый сын, и звали ли их Харишчандра или Амбариша? [19] Имена и названия не имеют никакого отношения к наивной поэзии легенды, равно как и к ее морали – ибо мораль обнаруживается только в поисках добра. Скоро мы увидим, что главный эпизод в этой истории – это прелюбопытная реминисценция другой легенды – библейской истории Авраама и принесения в жертву Исаака. Разве это не еще одно доказательство того, что Тайная Доктрина Востока, вероятно, имеет вескую причину утверждать, что имя Патриарха ни халдейское или еврейское, а скорее, эпитет и прозвище на санскрите, означающее abram, то есть кто-то не-Брахман, дебрахманизированный Брахман, тот, кто понижен в своем звании или лишившийся своей касты? После этого, как же мы сможем избежать предположения, что, вероятно, обнаружили среди иудеев и халдеев времен риши Агастья – тех каменщиков, преследование которых началось примерно восемьсот или тысячу лет назад, но которые эмигрировали в Халдею за четыре тысячи лет до христианской эры – когда огромное количество народных легенд Южной Индии походили на библейские истории. В нескольких из своих двадцати одной книг Луи Жаколио рассказывает об этой теме в Брахманской Индии, и в кои-то веки он оказывается прав.

Века прошли с тех пор, когда Амбариша, царь Айодхи, правил городом, основанным священным Ману Вайвасвата, происшедшим от Солнца. Этот царь был сурьяванши (потомок Солнечной Расы), и он открыто объявлял себя самым преданным слугою бога Варуны (бог Океана), величайшего и самого могущественного божества Ригведы. [20] Однако бог не признал наследников мужского пола у своего почитателя, и царь весьма опечалился из-за этого.

– Увы! – протяжно восклицал он каждым утром, исполняя пуджу. [21] – Бог лишает меня наследника крови. Когда я умру и попаду в погребальный костер, кто исполнит благочестивые обязанности сына и расколет мой безжизненный череп, чтобы высвободить мою душу из земных пут? Чья чужая рука проведет рисовую церемонию шраддхи, чтобы почтить мою душу? [22] Неужели ни одна из птиц смерти, грачи и вороны, не слетятся на похоронное пиршество? Ибо, безусловно, мой земной бесплотный дух, будучи в величайшем отчаянии, не позволит им принимать в нем участие.

Таким образом царь плакал и сокрушался, когда его семейный священник вдохновил его на мысль совершить обет. Если бог пошлет ему двух или более сыновей, то царь пообещает богу прилюдно принести Ему в жертву старшего сына, как только тот достигнет половой зрелости.

Привлеченный обещанием сожжения плоти – а острый запах паленого мяса всегда был приятен для великих богов – Варуна принял обещание царя, и у счастливого Амбариши был сын, после которого родилось еще несколько. Пока старший сын был наследником трона, его звали Рохита (красный), и он носил прозвище Деварата, которое, переведенное буквально, означало «Данный от бога». Деварата рос и скоро стал воистину Очаровательным Принцем, но если верить легенде, он был так же лжив и себялюбив, как и красив.

Когда принц достиг условленного возраста, бог, заговорив устами того же придворного священника, обязал царя сдержать обещание; а поскольку Амбариша всякий раз придумывал какой-нибудь предлог для отсрочки часа жертвоприношения, бог в конце концов разозлился. И будучи нетерпимым и гневливым богом, он угрожал царю всеми Своими Божественными карами.

Однако долгое время ни приказы, ни угрозы не производили желаемого действия. До тех пор, пока на царских пастбищах оставались священные коровы, которых отдавали брахманам, до тех пор, пока в казне имелись деньги, чтобы наполнять тайники Храма, брахманам успешно удавалось успокаивать грозного Варуну. Но когда больше не осталось ни коров, ни денег, бог пригрозил уничтожить царя, его дворец и его наследников, а в случае их побега – сжечь их заживо. Несчастный царь, обнаружив, что все его запасы кончились, призвал к себе старшего сына и сообщил ему об ожидающей его судьбе. Однако Деварата остался глух к этому известию. Он отказался подчиниться вдвойне: и воле отца и божественной воле.

И вот, когда загорелись жертвенные костры, и все жители Айодхи, преисполненные волнения, собрались вместе, первого наследника царя не обнаружили на празднестве.

Он скрылся в лесах йогов.

В этих лесах обитали лишь святые отшельники-богомольцы, и Деварата понимал, что там он будет неуязвим и недосягаем. Его могли бы там отыскать, но никто не смог бы причинить ему зло – даже сам бог Варуна. Это было простое решение. Религиозная суровость и нетерпимость араньяков (лесных отшельников-богомольцев), среди которых были дайтьи (Титаны, раса гигантов и демонов), обладала таким могуществом, что все боги трепетали перед их властью и сверхъестественными силами – и даже сам Варуна.

Казалось, эти допотопные леса обладали силой, способной в любое время уничтожить Самого Бога… вероятно, потому что они сами же Его создали.

Несколько лет провел Деварата в лесах; и в конце концов ему постепенно наскучила такая жизнь. И он осознал, что мог бы удовлетворить Варуну, подыскав человека, которого принесли бы в жертву вместо него, но только в том случае, если священная жертва была бы сыном риши (мудреца). И он пустился в дорогу, и наконец обнаружил то, что искал.

В краю, раскинувшемся по берегам, усыпанным цветами, в прославленной Пушкаре стоял жестокий голод, и очень святой человек по имени Аджигарта [23] пребывал на грани смерти от голода, как и вся его семья. У него было несколько сыновей, из которых второй, Сунахсефа, благочестивый юноша, готовился стать риши. Воспользовавшись преимуществом его крайней бедности и посчитав весьма веским поводом, что голодный желудок намного лучший слушатель, чем сытый, коварный Деварата вынудил отца ознакомиться с его историей. После этого он предложил в обмен на Сунахсефу ему сотню коров, если тот заменит его для сожжения на алтаре богов.

Сперва добродетельный отец категорически отказался, но благородный Сунахсефа сам вызвался пожертвовать собою, и обратился к отцу с такими словами:

– Самый важный момент в жизни человека наступает тогда, когда он может спасти многих других. Этот бог – великий Бог, и Его сострадание бесконечно; но он также очень нетерпим и Его гнев быстр и мстителен. Варуна – бог Ужаса, и Смерть повинуется Его приказу. Еще ни разу Его дух не боролся с тем, кто ослушался Его. Он будет горячо сожалеть, что Он создал человека, а потом сожжет заживо сотни тысяч сотен тысяч [24] невинных людей из-за одного виновного. Если Его жертва убежит от Него, то он, безусловно, высушит наши реки, предаст огню наши земли и уничтожит наших женщин с детьми – в Своей безграничной доброте. Так позволь же мне пожертвовать собою, о, отец! Позволь я заменю этого чужеземца, что предлагает нам сотню коров. Это спасет тебя и моих братьев от голодной смерти, и еще спасет тысячи других! За такую цену приятно расстаться с жизнью.

Старый риши залился слезами, но в конце концов согласился и начал готовить жертвенный костер. [25]

Озеро Пушкара [26] считалось одним из излюбленных мест на земле богини Лакшми-Падма (Белый Лотос); она часто погружалась в его чистейшие воды, чтобы навестить свою старшую сестру Варуни, супругу бога Варуны. [27] Лакшми-Падма услышала предложение Девараты и видела отчаяние его отца, при этом восхищаясь сыновьей любовью Сунахсефы. Преисполненная сострадания, Матерь Любви и Сочувствия послала к риши Висвамитру, одного из семи первоначальных Ману и сына Брахмы, и ей удалось заинтересовать его участью своего протеже. Великий риши обещал ей помочь. Незаметно для всех остальных, он явился к Сунахсефе и научил его двум священным стихам (мантрам) из Ригведы, взяв с него обещание прочитать их на костре. Они таковы, что тот, кто произносит эти две мантры (заклинания), заставляет собраться всех богов во главе с Индрой, чтобы они явились спасти его, и благодаря этому он сможет стать самим риши в следующем воплощении.

Алтарь установили на берегу озера и разожгли огонь. Вокруг уже собралась толпа. После того как Аджгарта положил сына на благовонное сандаловое дерево и привязал его, он вооружился жертвенным ножом. И как только он занес дрожащую руку над сердцем своего любимого сына, юноша начал петь священные стихи. Старый риши застыл, охваченный сомнениями и горем, а когда юноша закончил чтение мантр, вонзил нож прямо в грудь Сунахсефы.

И – о, чудо! В этот же самый момент Индра, бог Голубого Свода (Вселенной) спустился с небес прямо в самую середину церемонии. Окутанный огнем, а жертва – плотным голубым туманом, он разорвал веревки, связывающие молодого пленника. Казалось, словно уголок голубых небес сам опустился над этим местом, освещая всю страну и окрасив эту сцену золотисто-голубым цветом. Охваченная ужасом толпа и даже сам риши пали ниц, полумертвые от страха.

Когда они пришли в себя, туман рассеялся, а сцена полностью переменилась.

Огонь жертвенного костра вновь разгорелся и распространился повсюду, и тогда все увидели самку благородного оленя Рохит [28] – не кого иного, как принца Рохиту, Деварату, который, с воткнутым в сердце ножом, предназначенным для другого, горел, как жертва, за своей грех.

Совсем неподалеку от алтаря, но на постели из Лотосов, распростершись, лежал мирно спящий Сунахсефа; а в том месте, куда некогда вонзился нож, расцветал прелестный голубой лотос. Озеро Пушкара, за мгновение до этого покрытое белыми лотосами, сверкающими на солнце лепестками, подобно серебряным чашам с нектаром Амриты (эликсир, дарующий бессмертие), теперь отражало голубизну небес – и белые лотосы стали голубыми.

Затем из глубины озера послышался мелодичный голос, подобный звукам ви?ны (разновидность лютни; музыкальный инструмент, неизменный атрибут Шивы), произносивший такие слова и такое проклятие:

– Принц, которому неведомо, как умереть за своих подданных, не достоин править страной детей Солнца. Он возродится заново в расе рыжеволосых народов, варварских и эгоистичных, и народы, которые станут его потомками, получат в наследство упадок и разрушение. А вместо него царем станет младший сын нищенствующего аскета, и он будет править страной.

Ковер из цветов, покрывающий озеро, зашевелился и что-то одобрительно прошептал. Открыв золотистым солнечным лучам свои голубые сердца, лотосы улыбались от радости и, качая головками, исполняли торжественный гимн Сурье, [29] их Солнцу и Владыке. Вся природа ликовала, кроме Девараты, превратившегося в горстку пепла.

Затем Висвамитра, великий риши, хотя уже и имел сотню сыновей, объявил Сунахсефу своим старшим сыном, и поскольку любой, кто отказался бы признать его, был бы заранее проклят, то все согласились, что Сунахсефа – последнее рождение риши, старший из его сыновей и законный наследник трона Амбариши.

Благодаря этому решению, Сунахсефа был рожден в своем следующем воплощении в царской семье Айодхи и правил Солнечной расой 84 000 лет.

Что касается Рохиты – Девараты, или Данного-от-бога, – его участь стала такой, как предсказала Лакшми-Падма. Он заново возродился в семье чужака, не имеющего касты (млеччха-явана) и стал предком варварских рыжеволосых народов, которые обосновались на Западе.

И эти расы выродились, как и установил Голубой лотос.

Если кто-нибудь из наших читателей позволит себе усомниться в исторической правде приключений нашего предка, Рохиты, и в превращении белого лотоса в голубой, то мы приглашаем их совершить путешествие в Аджмир.

А там уж им лишь придется отправиться к берегам трижды благословенного озера Пушкара, где каждый пилигрим, искупавшийся в нем в полнолуние месяца крхтика (октябрь-ноябрь), достигает наивысшей святости, причем без всякого усилия. Скептики увидели бы собственными глазами место, где был возведен жертвенный костер Рохиты, а также и воды, куда во время оно погружалась богиня Лакшми.

Они даже могли бы увидеть голубые лотосы, если большинство из них не изменилось с тех пор, из-за новых превращений, предписанных богами. Они бы увидели священных крокодилов, которых не имеет права потревожить никто. Это превращение дает возможность девяти из десяти паломникам, ныряющим в воды озера, почти немедленно погрузиться в нирвану. Потому-то священные крокодилы становятся все толще и толще.