Послесловие

«Что же мы нашли? Мы нашли, что композиционное единство сказки кроется не в каких-нибудь особенностях человеческой психики, не в особенности художественного творчества, оно кроется в исторической реальности прошлого. То, что сейчас рассказывают, некогда делали, изображали, а то, чего не делали, представляли себе». (Корни.) Можно сказать, что человечеству настала пора вернуться в Золотой век, век Знаний, но на новой ступени развития.

И не бойтесь лишиться разума: «– Не выбрасывай пока свой разум, – сказал он. – Ещё не время. Хотя это когда-нибудь и произойдёт, но я не думаю, что сейчас именно тот случай.

– Нужно ли мне самому пытаться найти объяснение случившемуся?

– Конечно, – сказал он. – Это твой долг – успокоить ум. Воины выигрывают свои битвы не потому, что они бьются головами о стены, а потому, что берут их. Воины прыгают через стены. Они не преуменьшают их» (К-4). Ищите истину, помня, однако, что «старые люди говорят, что кто Божественное писание всё до конца поймёт, тот ума лишится!». (Розанов В. В. Предисловие к первому изданию книги «Люди лунного света».)

«Если и есть что-либо понятное, так это дух, сознание, которое только и известно нам непосредственно, тогда как всю остальную природу мы познаём не иначе, как опосредствованно, и притом настолько, насколько она влияет на наше сознание. Значит, вся материя разрешается в состоянии сознания. Мы не познаём никакого другого бытия, кроме представляемого. Существовать и быть воспринимаемым – это одно и то же. Следовательно, дух есть нечто первичное и реальное, материя есть только вторичный феномен, вся реальность которого только на нём и держится, и если бы изменилась способность восприятия нашего духа, то изменился бы и весь материальный мир, существующий в нашем представлении». Если вы решили, что это цитата из Кастанеды, то вы ошиблись – это Карл Дюпрель.

Он также совершенно правильно пишет, что «человек похож на те неподвижные звёзды, которые, подобно Проциону, образуют вместе со своим тёмным спутником двойное созвездие, звёзды которого описывают вокруг общего центра их тяготения эллипсы. Если признать существование только светлой звезды такого созвездия и принять в расчёт только то тяготение этой звезды, центр которого находится в Млечном пути, то движение её будет представлять загадку, которая разрешается сейчас же, как только мы допустим другое тяготение её, тяготение к тёмному её спутнику». (Дюпрель.) Но, конечно, надо учитывать современную ему модальность времени при чтении этого отрывка. Кстати, эта модальность сохраняется за счёт разделения души и тела.

Структуры, захватившие социальную власть, уже которое тысячелетие твердят о разделённости души и тела, о возвышенности, богоизбранности души и греховности тела. Но ведь «ещё гностики на заре христианства утверждали, что власть – это охранение незнания». А нам всё не впрок. А можно и так сказать: «Не позволяйте никому встать между Вами и Вашим Богом».

«По монистическому же учению о душе выходит совсем не так. Во-первых, между душой и телом, силой и материей – для доказательства чего современное естествознание, особенно своим учением об атомах, сделало уже очень много – не существует, собственно говоря, противоположности. Далее. Несомненно, что существует потусторонний мир; но его надобно понимать только в смысле лежащего за пределами нашего сознания мира, и ему не обнимаемой нашим самосознанием частью нашего «я», нашим бессознательным, хотя бессознательным только относительно, существом мы принадлежим уже и теперь. Мы не отделены от потустороннего мира ни пространственно, ни временно; отделённые от него только субъективными границами, порогом нашего сознания, и погружённые в него трансцендентальной частью нашего существа уже при жизни, умирая, мы вступаем в него не впервые». (Дюпрель.)

«Вместе с тем, когда в одном месте говорит Гаман, что «не у человека разум, а у разума человек», а философ на троне царей, Марк Аврелий, постоянно определяет бытие в себе нашей души как общение её с находящимся в недрах её демоном, то тот и другой высказывают догадку, что исходящие из нашей трансцендентальной области импульсы нашей воли и акты нашего представления могут вступать в наше чувственное сознание». (Дюпрель.)

Да, мы всё время что-то чувствуем, о чём-то таком подозреваем. «Человек, этот интереснейший предмет природы, но вместе с тем и величайшая её тайна, не получил ещё, несмотря на тысячелетние споры, научного определения только потому, что он был изучаем почти исключительно в нормальном своём состоянии, не был подвергаем опыту при исключительных условиях». (Дюпрель.) Теперь это, конечно, не так, то есть человека изучали при исключительных условиях, но можно сделать вывод, что определяли не тайную сущность человека, а его реакции на действия приборов эксперимента. Когда же «должны оправдаться следующие слова Шеллинга: «Дайте человеку осознание того, что он есть, и он вскоре научится быть тем, чем он должен быть»?». (Дюпрель.)

Конечно же, надо постоянно помнить, что «новые видящие уже прошли через это. Они достаточно занимались поисками подтверждений. Добрая половина их на этом погорела – они запутались в подтверждениях и погибли, так и не сумев выбраться из этих дебрей» (К-7). Но дорогу-то осилит только идущий, и хотя «всё это лишь способы говорить о тех тайнах, для которых не существует слов». И «каждый человек должен приобретать знания согласно собственной натуре» (К-11). Не теряйте надежды. Истина где-то рядом.

Автор искренне надеется, что его книга выполнит роль своеобразной связки, о которой говорит Платон в своём «Меноне»:

«Истинные мнения, пока остаются при нас, вещь очень неплохая и делают немало добра; но только они не хотят долго при нас оставаться, они улетучиваются из души человека и потому не так ценны, пока он их не свяжет суждением о причинах».

Прислушайтесь и к дону Хуану – «Твоя проблема в том, что ты непременно хочешь всё понять, а это – невозможно. Сводя всё к пониманию, ты ограничиваешь свои возможности как человеческого существа.

Понимание – это лишь крохотная частичка. Совсем крохотная».

Казалось бы – это противоречие. Но вспомните слова Будды: «Впрочем, священные книги с белыми листами, без письменных знаков, как раз и есть самые что ни на есть настоящие и верные книги! Но так как в ваших восточных землях живые существа глупы и суеверны, они ничего не поймут в них. Вы сможете распространять книги только с письменными знаками». (У Чэнь-энь.)

Бойтесь, товарищ Кастанеда.
И «поклонники» Кастанеды.
Бойтесь пушкинистов.
Навели
хрестоматийный глянец.

(Маяковский В. В.)

«– Великая задача магов состоит в том, чтобы распространить идею, согласно которой для эволюции человечества вначале необходимо освободить своё осознание от привязанности к общественным условностям. Как только осознание освобождается, намерение направляет его по новому пути развития.

– Это объяснение магов?

– Нет, это моё объяснение тебе. Но оно не противоречит объяснению магов».

«– Можно ли сделать что-нибудь, чтобы люди стали более гармонично относиться к светимости осознания?

– Нет. По крайней мере, видящие не могут сделать ничего. Цель видящих – свобода. Они стремятся стать ни к чему не привязанными созерцателями, неспособными выносить суждения. Иначе им пришлось бы взять на себя ответственность за открытие нового, более гармоничного цикла бытия. А этого не может сделать никто. Новый цикл, если ему суждено начаться, должен прийти сам по себе».

Повторюсь – на Пути Знания много противоречий, но «не ждите, пока придёт старость, чтобы стать на путь праведный. Многие из тех, кто покоится в старых могилах, – молодые люди». (Кэнко-Хоси.)

Что нужно человеку, вставшему на Путь Знания? «Нужно сделать жизнь творимой легендой. Такова задача воина, особенно в смутные дни». (Из древних орденских наставлений.)

Но «где найти человека, который отбросил слова, чтобы поговорить с ним»?