Я свободен…

(Мартин Лютер Кинг)

У человечества много желаний, и, быть может, самое сладостное и недостижимое – это Свобода. Но известна ли жаждущим свободы её суть и тяжесть?

«Маги говорят о магии как о волшебной таинственной птице, которая на мгновение останавливает свой полёт, чтобы дать человеку надежду и цель; что маги живут под крылом этой птицы, которую они называют птицей мудрости, птицей свободы; что они питают её своей преданностью и безупречностью. Он рассказал ей, что маги знают: полёт птицы свободы – это всегда прямая линия, у неё нет возможности сделать круг, нет возможности поворачивать назад и возвращаться; и что птица свободы может сделать только две вещи: взять магов с собой или оставить их позади.

Нельзя забывать даже на мгновение, что птица свободы не особенно жалует нерешительность, и если она улетает, то не возвращается никогда» (К-8).

В мировом фольклоре много разных птичек, но вот есть ли такая же? «Представление о птице, несомненно, одно из древнейших. Представление о душе-птице или о душе, уносимой птицей, сохраняется в Египте, в Вавилоне, в Античности, и все эти формы близки к сказке и объясняют её». (Корни.) Но что несомненно, так это то, что все эти представления связаны с переправой всего лишь в потусторонний мир. Или в тридесятое царство, которое иногда есть царство Солнца. «Наконец, в христианстве, в образе крылатых ангелов, уносящих душу, мы имеем последние остатки этой веры». (Корни.)

Алконост – в русских легендах райская птица, как и Сирин. Пение Алконоста настолько прекрасно, что услышавший его забывает обо всём на свете. В русских духовных стихах Сирин, спускаясь из рая на землю, зачаровывает людей своим пением. Слово же Сирин производят от греческих сирен. Таким образом, мы видим, что от птицы свободы, от того, что она может дать человеку, осталось только воспоминание о сладости её обещаний. Козьма Прутков заметил, что «счастье подобно шару, который подкатывается: сегодня под одного, завтра под другого, послезавтра под третьего, потом под четвёртого, пятого и т. д., соответственно числу и очереди счастливых людей». Это очередной пример того, в какую примитивность и банальность выродилось утраченное Знание.

И, таким образом, цивилизационное развитие человека уводит его всё дальше и дальше от Золотого Века, который был где-то рядом, в какой-то реальности…

Верите ли вы в «реальность»? Знаете ли вы, в какой именно «реальности» вы живёте? Как вы определяете «реальность» окружающего вас мира? И что есть Реальность?

«Я возразил, что всё событие в целом не могло быть битвой силы, потому что оно не было реальным.

– А что реально? – очень спокойно спросил дон Хуан.

– Вот это, то, на что мы смотрим, – реально, – ответил я, обведя рукой окружавший нас пейзаж.

– Но мост, который ты видел ночью, и лес, и всё остальное – всё было таким же.

– Тогда куда оно всё делось? Если всё это реально, где оно сейчас?

– Здесь. Если бы ты обладал достаточной силой, ты мог бы вызвать всё, что видел ночью. Вызвать прямо сейчас. Но сейчас ты на это неспособен, потому что находишь большую пользу в том, чтобы сомневаться и цепляться за свою реальность. Однако в этом нет никакой пользы, приятель. Никакой. Прямо здесь, перед нами, расстилаются неисчислимые миры. Они наложены друг на друга, друг друга пронизывают, их множество, и они абсолютно реальны» (К-3).

«Глядя на мир, нельзя не удивляться!» Ну а реалист скажет, что это больше похоже на сказки или бредни доморощенных мистиков. А мы – реалисты – знаем, что видим, знаем, что реально, а что – нет. Или как в анекдоте, который родила постперестроечная чехарда: Оптимист изучает английский, Пессимист – Уголовный кодекс, а Реалист – автомат Калашникова. А реальность всё-таки проста и повседневна; хотя у человека нет под рукой критериев, чтобы отделить реальность от призраков. И вообще, давайте говорить по-русски: Явь – это наш существующий, повседневный (реальный) мир, а Навь – потусторонний, параллельный (ирреальный) мир.

«Повседневный мир существует только потому, что мы знаем, как удерживать его образы» (К-5). Вот к этому ещё бы научиться действовать так, как подобает сознательному существу, чтобы не запутаться в нашей реальной реальности, которую мы знаем, но не осознаём. Кстати, в русских волшебных сказках Явь и Навь, по сути, различаются не так, как ныне, то есть они не делятся на родной, привычный, свой мир и на мир враждебный, чужой, недосягаемый.

«– Я в самом деле чувствовал, что тела больше нет.

– Так оно и было.

– Ты имеешь в виду, что у меня действительно не было тела?

– А ты сам что думаешь?

– Да откуда я знаю! Я могу сказать тебе только то, что я чувствовал.

– Вот так оно и есть в действительности: то, что ты чувствовал» (К-1).

К сожалению, мы знаем только ту реальность, что объяснена нам наукой; о волшебной реальности мы не знаем ничего (ни как туда попасть, ни как там действовать).

«– Но вот если бы ящерица умерла у тебя на плече, когда колдовство уже началось, тогда пришлось бы его продолжать, а это уж действительно безумие.

– Почему безумие?

– Потому что в этом случае всё теряет смысл. Ты один, без проводника, и видишь устрашающие и бессмысленные вещи.

– Что значит – бессмысленные?

– То, что мы видим сами по себе. Вещи, которые мы видим, когда лишены направления» (К-1). Но, конечно, это не то направление, которое нам придают наши обыденные заботы, чаяния, надежды; то есть жить надо не «по направлению к Свану», а по направлению к свободе.

«Подумай вот о чём. Мир не отдаётся нам прямо. Между нами и ним находится описание мира. Поэтому, правильно говоря, мы всегда на один шаг позади, и наше восприятие мира – всегда только воспоминание о его восприятии. Мы вечно вспоминаем тот момент, который только что прошёл. Мы вспоминаем, вспоминаем, вспоминаем» (К-4).

Совсем иные – правильные – объяснения могут дать нам учёные. Но будут ли их объяснения соответствовать реальности? Любой реальности.

«Наблюдатель, смотрящий на объект, видит больше того, что есть на самом деле.

Гораздо более экономно передавать сведения об отдельных свойствах, каждое из которых может быть применено для описания ряда изображений, чем описывать каждый раз всё изображение заново. «К месту будет вспомнить «шутку», устроенную с доном Хуаном четырьмя Тулио – Тулиуно, Тулидуо, Тулитренто, Туликварто!

После выделения простых признаков изображения происходит уменьшение избыточности за счёт перекодирования поступающих сигналов, а этот этап является, в свою очередь, переходным к следующему, где количество переданной информации определяется не сложностью изображения на сетчатке, а числом образов, которому научен наблюдатель.

Ко всякому раздражению, адекватному для глаза, уха, кожи, обязательно примешивается кинестетический компонент.

При формировании образа предмета прежде всего происходит обобщение в зоне кинестетических проекций, а уже затем в систему включаются и очаги возбуждений в корковых проекциях других анализаторов.

Экспериментально установлено, что достаточно человеку подумать о движении, как оно начинается в виде изменения тонуса определённых групп мышц.

Первый алгоритм – совпадения – выделения общих признаков. Второй – несовпадения несовпадающих элементов.

В процессе опознания по алгоритму совпадения каждое этапное решение представляет собой выделение альтернатив классов, которые могут быть при наличии данного признака. С предъявлением каждого последующего признака число альтернатив постепенно уменьшается вплоть до того момента, когда набор признаков станет достаточным, чтобы принять однозначное решение о назначении объекта.

Решение задач распознавания протекает быстрее, если искомыми компонентами в системах взаимодействующих структур являются общие признаки и соответствующие им классы, и наоборот, процесс опознания значительно замедляется, когда требуется установить связь между несовпадающими членами структур. Наряду с этим решение задач распознавания в первом случае протекает быстрее и с меньшим количеством ошибок.

Согласно гипотезе ближайшую основу психических процессов составляют не нервные клетки и волокна (они – только анатомический субстрат), а разнообразные качественно различные формы возбуждения». (Власова.)

«Подобно тому, как солнце не приобретает своего блеска по выходе из-за облаков, но сияет непрестанно, не светит же нам и не видимо же нами только по причине закрывающих его от нас паров, так и наша душа: она приобретает способность видеть будущее не по выходе своём из телесной своей оболочки, но обладает ею и во время нашей земной жизни, не видит же теперь будущего потому, что опутана узами тела». (Плутарх. Цит. по Дюпрель.)

Но кто создал этот Мир и все его сложности? (Хотя так ли уж важен этот вопрос? То есть практически-то он необходим, но важен ли этот вопрос?)

«Я сказал, что Орёл порождает осознание посредством своих эманаций, это звучит так же, как Бог порождает жизнь посредством своей любви. Типичное для человека религиозного утверждение; однако сказать так – значит ничего не сказать.

– В основе этих двух утверждений лежат две различные точки зрения, – сказал дон Хуан. – Хотя я думаю, что оба они – об одном. Разница в том, что видящий видит, как Орёл порождает осознание посредством своих эманаций, а человек религиозный не видит, как Бог порождает жизнь посредством своей любви» (К-7).

«Сибирские материалы по культу орла интересны ещё другим: они показывают взаимоотношение между обладателями орла и орлом-помощником. Между птицей и шаманом существует теснейшая связь. На языке гиляков орёл носит такое же название, как и шаман, именно «чам». (Корни.)

Можно сказать, что шаблон, порождение Орла, занял место Бога в нашем восприятии. То есть это Орёл – Бог, это он породил и нас, и шаблон, штампующий нас, и вообще всё живое на этой прекрасной Земле.

Но, как говорит пословица – «Бог-то бог, да сам не будь плох», «На бога надейся, а сам не плошай», «Бог даст – и в окошко подаст» и так далее. Можно сказать, что даже не очень глубокое освоение знаний, предложенных Кастанедой, значительно облегчает путешествие по жизни; это знание гораздо эффективнее многих других «учений», так как нагвализм – это чисто практическое учение, не отягчённое служением кому-либо или чему-либо.

Есть люди – их кошмарно много,
чьи жизни отданы тому,
чтоб осрамить идею Бога
своим служением ему.

(«Гарики»)

То, что одни народы увидели в образе Орла, другие увидели как Древо Жизни. Однако тот или иной конкретный образ является, скажем мягко, не совсем верным.

«Сила, правящая судьбой всех живых существ, называется Орлом. Не потому, что это орёл или что-то, имеющее нечто общее с орлом либо как-то к нему относящееся, а потому, что для видящего она выглядит как неизмеримый иссиня-чёрный Орёл, стоящий прямо, как стоят орлы, высотой уходя в бесконечность» (К-6).

Это Древо называют по-разному и иногда в связи с орлом. Европейцы, например, назвали эту силу Древом Жизни, а не Орлом.

«Дождевые тучи, потемняющие небесный свод широко раскинутою и многоветвистою сению, в глубочайшей, незапамятной древности были уподоблены дереву-великану, обнимающему собою весь мир, – дереву, ветви которого обращены вниз – к земле, а корни простираются до самого высокого неба. О таком всемирном дереве сохраняются самые живые предания во всех языческих религиях арийских народов, и после превосходных исследований Куна несомненно, что это баснословное дерево есть мифическое представление тучи, живая вода (амрита) при его корнях и мёд, капающий с его листьев, метафорические названия дождя и росы.

Эдда рассказывает о старом, мировом, серединном дереве Иггдразилли. По ветвям и у корней Иггдразилли размещаются различные животные; орёл, белка, четыре оленя и змеи. Имя орла неизвестно; но это – мудрая многознающая птица, промеж глаз которой сидит ястреб». Такие сведения приводит А. Н. Афанасьев в своём объёмистом труде «Поэтические воззрения славян на природу». Сведения – и не более того.

Имя орла неизвестно – да и зачем этой сущности имя? Она существовала до нас и будет существовать после. Нам же так безумно хочется пригвоздить её какой-либо кличкой, заклеймить её. Но ведь и только, это всё, что мы можем сделать с этой силой, а вот действовать так, как она того требует, – мы ленимся.

«Взял он мешок и полез на дуб. Лез, лез и взобрался на небо. Здесь русская сказка отражает широкое представление, что два мира (а иногда и три – подземный, земной и небесный) соединены деревом. Этому представлению посвящена глава 7 работы Штеренберга о культе орла у сибирских народов. Самое интересное для нас то, что представление о дереве-посреднике связано с представлением о птице». (Корни.) Как мы видим, наше предположение подтверждается. Эта сила в народной памяти стала восприниматься то деревом, то птицей, то орлом на дереве (может, в этом случае имел место обмен опытом древних шаманов?).

«– Я поинтересовался, почему источник эманаций назвали Орлом. Потому ли, что орлам вообще люди склонны приписывать важные свойства?

Просто в данном случае нечто непознаваемое смутно напоминает образ из сферы известного. И в результате орлам стали приписывать свойства, которыми они никогда не обладали. Но подобные вещи происходят всегда, когда впечатлительные люди берутся за то, что требует абсолютной уравновешенности. Ведь среди видящих встречаются самые разные типы.

– То есть ты хочешь сказать, что существуют различные типы видящих?

– Нет. Я хочу сказать, что существует масса сентиментальных глупцов, которые становятся видящими. Ведь видящие – человеческие существа, не лишённые множества слабостей. Нет, не так. Человеческие существа, не лишённые множества слабостей, способные стать видящими. Это подобно тому, как иногда жалкие людишки становятся отличными учёными.

Такие видящие забывают о том удивительном чуде, каковым является мир. И когда жалкий человек становится видящим, сам факт его способности видеть полностью захватывает его. Он воображает себя гением, считая, что всё остальное не имеет значения. Чтобы прорваться сквозь почти не-преодолимую расхлябанность обычного человеческого состояния, видящий должен обладать абсолютной безупречностью. И сама по себе способность видеть имеет значение лишь постольку-поскольку. Гораздо важнее другое – что именно видящий делает с тем, что он видит.

– Что ты имеешь в виду, дон Хуан?

– А ты посмотри, что с нами сотворили некоторые из видящих. Ведь мы накрепко приклеены к навязанному нам образу Орла, пожирающего нас в миг нашей смерти.

Потом он сказал, что в таком варианте описания налицо некоторая ущербность и что лично ему не нравится идея относительно чего-то нас пожирающего. С его точки зрения, точнее было бы говорить о некой силе, притягивающей осознание существ подобно тому, как магнит притягивает опилки. В момент смерти под действием этой грандиозной силы происходит дезинтеграция всего нашего существа.

И вообще, нелепо представлять такое явление в виде пожирающего нечто Орла, поскольку неописуемое таинственное действо превращается тем самым в тривиальное принятие пищи» (К-6).

В Европе эта сила – что-то конкретное, а вот на Востоке – абстрактное. «Итак, всё, что присутствует в мире, да и сам мир форм порождается неким вездесущим началом, именуемым Дао. Впрочем, название большого значения не имеет, так как Дао всё равно нельзя выразить с помощью слов, ощутить органами чувств или как-то объяснить. Оно «безымянно», то есть на самом деле никак не называется. Стоит лишь как-то обозначить его – и оно тотчас утрачивается, так как сознание привязывается к какому-то термину вместо того, чтобы вообще освободиться от слов и знаков». (Мистерия.)

В силу своего образа мышления европейцы увидели в этой сущности не Орла, а Мировое Древо. Ведь даже сознание европейца привязывается к какому-то термину и мыслью пробегает по древу. Вот ещё свидетельство: «У якутов каждый шаман имеет «шаманское дерево», то есть высокий шест с перекладинами наподобие лестницы и с изображением орла на вершине. Это дерево связано с посвящением в шаманы». (Корни.) Как мы видим, у шаманов образы Древа Жизни и Орла ещё идут в одной связке, а вот более цивилизованные народы растеряли на пути прогресса многие знания и умения, в частности, и этот образ у них превратился в простую сказку. Только некоторые учёные ещё что-то знают.

Вот посмотрите, сколько названий было придумано народами для этой сущности и зафиксировано в учёных трудах. «Образ Мирового Древа засвидетельствован практически повсеместно или в чистом виде, или в вариантах (нередко с подчёркиванием той или иной частной функции) – древо жизни, древо плодородия, древо центра, древо восхождения, небесное древо, шаманское древо, мистическое древо, древо познания и т. п.; более редкие варианты: древо смерти, древо зла, древо подземного царства, древо нисхождения». (Мифы.)

Каким же только не помнится этот образ человечеству, но каково значение этого образа! «Образ Мирового Древа играл особую организующую роль по отношению к конкретным мифологическим системам, определяя их внутреннюю структуру и все их основные параметры. Эта роль наглядно выступает при сравнении с тем, что предшествовало эпохе Мирового Древа в том виде, как эту стадию представляли себе люди последующей эпохи. Речь идёт о довольно стандартных описаниях беззнакового и беспризнакового хаоса, противостоящего знаково организованному космосу». (Мифы.)

И всё-таки «некоторые мифы прямо указывают на то, что это Древо – Древо Жизни; и каким образом оно порождает жизнь. У каждого рода нанайцев было своё особое дерево, в ветвях которого плодились души людей, спускавшиеся затем в виде птичек на землю, чтобы войти в чрево женщины из этого рода». (Мифы.)

А «зендская мифология знает небесное Древо Жизни, от которого произошли на Земле целебные и все другие растения и злаки. Его называли также орлиным деревом, потому что на нём восседает подобная орлу птица; как только она подымается с дерева – на нём вырастает тысяча новых ветвей, как скоро садится – то обламывает тысячу старых и сотрясает с них семена». (Афанасьев.)

«В архаичных традициях существуют многообразные тексты, прямо или косвенно связанные с Мировым Древом.

Прежде всего такие тексты описывают основную сакральную ценность – само Мировое Древо, его внешний вид, его части, атрибуты, связи и т. п. В этих текстах Мировое Древо изображается статично и, как правило, в изолированности от нужд человеческого коллектива». (Мифы.) То есть человеческая часть Орла слишком мала, чтобы он смог обратить внимание на мольбы и просьбы человека. И ничего, кроме такого нечёткого, но, казалось бы, развёрнутого определения Древа Жизни фольклор всё же не даёт.

Однако как был создан человек, как была создана жизнь?

«Нагваль сказал, что иногда, когда у нас достаточно личной силы, мы можем схватить проблеск шаблона, даже если мы и не являемся магами. Когда это случается, мы говорим, что видели Бога. Он сказал, что если мы называем его Богом, то это правда. Шаблон – это Бог» (К-5).

«Он объяснил также, что каждому биологическому виду соответствует своя матрица, поэтому каждый индивид, принадлежащий к некоторому виду, обладает свойствами, для данного вида характерными.

Дон Хуан сказал, что у древних видящих и мистиков нашего мира была одна общая черта – и тем и другим удалось увидеть человеческую матрицу, но ни те ни другие не поняли, что это такое. Веками мистики потчевали нас душещипательными отчётами о своём духовном опыте. Но отчёты эти, при всей их красоте, содержали в себе грубейшую и совершенно безнадёжную ошибку – их составители верили во всемогущество человеческой матрицы. Они думали, что это и есть всесведущий творец. Примерно так же интерпретировали человеческую матрицу и древние видящие. Они считали, что это – добрый дух, защитник человека.

И только у новых видящих хватило уравновешенности на то, чтобы, увидев человеческую матрицу, трезво понять, что это такое. Они смогли осознать: человеческая матрица не есть Творец, но просто структура, составленная всеми мыслимыми и немыслимыми атрибутами и характеристиками человека – всеми, какие только могут в принципе существовать. Матрица – наш Бог, поскольку всё, что мы собой представляем, ею отштамповано, но вовсе не потому, что она творит нас из ничего по своему образу и подобию. И когда мы преклоняем колени перед человеческой матрицей, мы совершаем поступок, от которого весьма заметно несёт высокомерием и антропоцентризмом» (К-7).

«Вера в существование Бога основана на том, что кто-то кому-то когда-то сказал, а не на твоём непосредственном видении.

Он продемонстрировал мне это с помощью механической аналогии. Он сказал, что это похоже на гигантский штамп, который без конца штампует человеческие существа, как будто некий гигантский конвейер доставляет к нему заготовки и уносит готовые экземпляры. Как бы изображая ладонями пуансон и матрицу этого гигантского штампа, дон Хуан крепко сжал их, а затем вновь разжал, чтобы выпустить свежеотштампованного индивида.

Человеческую матрицу можно видеть в двух различных образах: в образе человека и в образе света. Всё зависит от сдвига точки сборки. При поперечном сдвиге ты видишь образ человека, при сдвиге в среднем сечении человеческой полосы матрица – это свет.

Затем дон Хуан встал и сказал, что пришло время вернуться и пройтись по городу, поскольку человеческую матрицу я должен увидеть, находясь среди людей. В молчании мы дошли до площади, но прежде, чем мы на неё вышли, я ощутил неудержимый всплеск энергии и ринулся вдоль по улице к окраине городка. Я вышел на мост. Человеческая матрица словно специально меня там дожидалась. Я увидел её – дивный тёплый янтарный свет.

Я упал на колени, но это не было продиктовано набожностью, а явилось физической реакцией на чувство благоговения. Зрелище человеческой матрицы было в этот раз ещё более удивительным, чем когда-либо прежде. Я почувствовал, как сильно я изменился с того времени, когда видел её впервые. В этом чувстве не было ни высокомерия, ни самолюбования, просто всё, что я видел и узнал за прошедшие годы, позволило мне гораздо лучше и глубже постичь возникшее перед моими глазами чудо.

Человеческая матрица была бессильна защитить меня или пощадить, но всё равно я любил её страстно, и страсть моя не знала границ.

Я бы с радостью навек остался слугой человеческой матрицы, и не за то, что она мне что-то даёт – ведь дать она ничего не может, а просто из-за чувства, которое я к ней испытывал.

Я ощутил, как что-то потянуло меня прочь. Прежде чем исчезнуть, я закричал, что-то обещая человеческой матрице, но закончить не успел – мощная сила подхватила меня и сдула прочь. Я стоял на коленях посреди моста, а собравшиеся вокруг крестьяне надо мной смеялись.

Подошёл дон Хуан, помог мне встать и отвёл домой.

– А ты уверен в том, что понял, чем в действительности является человеческая матрица? – спросил он с улыбкой» (К-7).

О другой стороне восприятия говорит небезызвестный Донасьен: «Только из колодца невежества, тревог и несчастий смертные почерпнули свои неясные и мерзкие представления о божественности! Если внимательно изучить все религии, легко заметить, что мысли о могущественных и иллюзорных богах всегда были связаны с ужасом. Мы и сегодня трясёмся от страха, потому что много веков назад так же тряслись наши предки. Если мы проследим источник нынешних страхов и тревожных мыслей, возникающих в нашем мозгу всякий раз, когда мы слышим имя Бога, мы обнаружим его в потопах, природных возмущениях и катастрофах, которые уничтожили часть рода человеческого, а оставшихся несчастных заставили падать ниц.

Если всё движется само по себе извечно, главный двигатель, который вы предполагаете, действовал только однажды и один раз: так зачем создавать культ Бога, доказавшего свою бесполезность?

Несчастья и беды, свирепствующие на Земле, разрушительные природные явления – это, разумеется, главные причины; плохо понятые и неправильно истолкованные явления физики – вторая причина, а третьей была политика». (Сад Д.-А.-Ф. Жюстина.) Здесь можно добавить то, что сказал простой немецкий вояка: «Морального… вне понятий о государстве и закона не существует». (Карл Клаузевиц.)

«Нагваль говорил мне, что человеческая форма – это сила, а человеческий шаблон – это… ну… шаблон. Он сказал, что всё имеет свой особый шаблон. Растения имеют шаблоны, животные, черви.

Дон Хуан сказал, что я столкнулся в сновидении с человеческим шаблоном. Он объяснил, что для вступления в контакт с человеческим шаблоном маги располагают таким средством, как сновидение. И что шаблон людей является определённой сущностью, которую могут видеть только маги, когда они насыщены силой, и, безусловно, все – в момент смерти. Он описал шаблон как источник, начало человека. Без шаблона, группирующего вместе силу жизни, эта сила не имеет возможности собраться в человеческую форму. Он объяснил мой сон как краткий, очень упрощенный и мимолётный взгляд на шаблон. И ещё он добавил, что мой сон, безусловно, подтверждает, что я – человек схематичный и приземлённый.

Видеть шаблон как обычного земного человека, а затем ещё и как животное – действительно очень упрощенное видение.

Человеческий шаблон пылает и всегда находится в водных дырах и водных лощинах.

Он питается водой. Без воды нет шаблона» (К-5).

«Без воды нет шаблона», это вам о чём-нибудь говорит? А вы вспомните обряд крещения.

Однако шаблон всего лишь придаёт форму, соединяет в этой форме какое-то количество энергии. Но как всё-таки новое существо наделяется жизнью?

«В церковь шли люди. Множество людей. Несколько мужчин и женщин находились совсем рядом со скамейкой. Я хотел было сфокусировать глаза на этих людях, но вместо этого вдруг заметил, как начало разбухать одно из волокон. Оно превратилось в нечто, похожее на огненный шар около семи футов в диаметре. Шар покатился ко мне. Первым моим импульсом было откатиться в сторону с его пути. Но прежде чем я успел пошевелиться, шар накатился на меня. Я ощутил удар, словно кто-то несильно попал мне кулаком под ложечку. Мгновение спустя меня ударил ещё один шар, на этот раз удар был гораздо ощутимее. А потом дон Хуан дал мне хорошую оплеуху. Я непроизвольно вскочил – и тут же светящиеся волокна и накатывающиеся на меня шары исчезли из моего поля зрения.

Дон Хуан сказал, что я успешно выдержал первую короткую встречу с эманациями Орла, однако пара толчков опрокидывателя опасно приоткрыла мой просвет. Он добавил, что шары, которые ударялись в меня, называются накатывающейся силой, или опрокидывателем.

– Что такое опрокидыватель?

– Опрокидыватель есть сила, исходящая из эманаций Орла. Сила, которая, ни на мгновение не останавливаясь, накатывается на нас в течение всей нашей жизни. Когда её видишь, она смертельна. Но в нашей обычной жизни мы её не замечаем, поскольку обладаем защитными экранами. У нас есть всепоглощающие интересы, занимающие всё наше сознание. Мы всё время беспокоимся о своём положении, о том, чем владеем. Тем не менее эти щиты не избавляют нас от ударов опрокидывателя. Они просто не дают нам увидеть его непосредственно, предохраняя тем самым от поражения страхом, возникающим при виде огненных шаров, которые непрестанно ударяют нас. Экраны – большая помощь для нас, но и большая помеха. Они успокаивают нас и в то же время обманывают, сообщая нам ложное ощущение защищённости.

Дон Хуан объяснил, что значение этих огненных шаров для человеческих существ огромно, ибо они являются проявлением силы, имеющей самое непосредственное отношение ко всем деталям жизни и смерти. Саму эту силу видящие называют накатывающейся силой.

Накатывающаяся сила является средством, с помощью которого Орёл раздаёт в пользование жизнь и осознание. Но эта же сила – то, с помощью чего он, так сказать, взимает плату. Накатывающаяся сила заставляет все живые существа умирать. То, что ты сегодня видел, древние видящие назвали опрокидывателем.

Видящие описывают опрокидыватель как бесконечную последовательность радужных колец или огненных шаров, непрерывно накатывающихся на живые существа. Светящееся органическое существо грудью встречает накатывающуюся силу, пока не приходит день, когда оно уже не может с нею совладать. Тогда существо разрушается. Древние видящие были просто околдованы, когда увидели, как опрокидыватель сталкивает умирающее существо прямо к клюву Орла, и там оно поглощается. Именно поэтому древние назвали эту силу опрокидывателем.

С помощью группового созерцания новым видящим удалось увидеть разделение двух аспектов накатывающейся силы. Они увидели, что это – две силы, которые слиты, но не являются одним и тем же. Кольцевая сила приходит к нам чуть-чуть раньше опрокидывающей, но они настолько близки, что кажутся одним.

Кольцевой силу назвали потому, что она приходит в виде колец, нитеобразных радужных петель – очень тонких и деликатных. И точно так же, как опрокидывающая сила, сила кольцевая ударяет каждое живое существо непрерывно, однако совсем с другой целью. Цель её ударов – дать силу, направить, заставить осознавать, то есть дать жизнь» (К-7).

Ах эти извечные вопросы Жизни и Смерти! Если о «жизни» человек болтает без остановки, то от одного только слова «смерть» некоторые просто впадают в ступор. И совершенно напрасно. Правда, мне маловато удалось найти образов, аналогичных этому, – это знание, которое сохранили суфии, не подозревая о его ценности. Очень краткий и ёмкий афоризм, добавлять что-либо к которому просто не имеет смысла, – «Милость Божья предшествует Гневу Его». (Читтик.) Возможно, что не только суфии увидели это явление и в проблеске знания определили, что именно милость предшествует гневу, но понимали ли они, о чём эти слова?

На время допустим, что Человек сотворён для Жизни. Но где есть Жизнь, там есть и Смерть. Известно, что Фрейд, как и мифология, прошлая и современная, обожествил смерть. Но бог ли – Танатос?

«Я сказал, что не могу себе логически уяснить причину моей паники, и он заметил, что это не был страх смерти, а скорее страх потерять свою душу – страх, обычный для людей, у которых отсутствует непреклонная устремлённость» (К-1).

«Он сделал знак глазами. Я оглянулся, и мне показалось, что я заметил, как над камнем что-то мелькнуло. По спине прокатилась холодная волна, мышцы живота непроизвольно напряглись, и всё тело судорожно дёрнулось. Мгновение спустя я совладал с собой и тут же уверил себя в том, что движение, которое я заметил над камнем, – это оптическая иллюзия, вызванная резким поворотом головы.

– Смерть – наш вечный попутчик, – сказал дон Хуан предельно серьёзным тоном. – Она всегда находится слева от нас на расстоянии вытянутой руки.

Когда ты в нетерпении или раздражен, оглянись налево и спроси совета у своей смерти. Масса мелочной шелухи мигом отлетит прочь, если смерть подаст тебе знак, или если краем глаза ты уловишь её движение, или просто почувствуешь, что твой попутчик – всегда рядом и всё время внимательно за тобой наблюдает.

Я сказал, что верю и что в этом плане ему больше нет нужды на меня давить, потому что я и так в ужасе. Дон Хуан разразился своим раскатистым грудным хохотом.

Он ответил, что в вопросах, касающихся наших взаимоотношений со своей смертью, просто невозможно нажать на психику человека так сильно, как следовало бы. Но я возразил, сказав, что в моём случае бессмысленно столь углублённо это рассматривать, потому что ничего, кроме ощущения страха и дискомфорта, мысль о смерти мне не даёт.

– Ты просто доверху набит всяким вздором! – воскликнул он. – Единственный по-настоящему мудрый советчик, который у нас есть, – это смерть. Каждый раз, когда ты чувствуешь, как это часто с тобой бывает, что всё складывается из рук вон плохо и ты на грани полного краха, повернись налево и спроси у своей смерти, так ли это. И твоя смерть ответит, что ты ошибаешься и что, кроме её прикосновения, нет ничего, что действительно имело бы значение. Твоя смерть скажет: «Но я же ещё не коснулась тебя!» (К-3).

«Смерть не имеет собственного бытийного содержания. Она живёт в истории мысли как квазиобъектный фантом, существенный в бытии, но бытийной сущностью не обладающий. Танатология молчаливо разделила участь математики или утопии, чьи объекты – суть реальность их описания, а не описываемая реальность». (Исупов К. Г. Русская философия смерти. (ХVIII – ХХ вв.). // Сб.: Смерть как феномен культуры. Сыктывкар, 1994.)

Жизнь тоже не имеет «собственного бытийного содержания». Жизнь, которую мы описываем и даже которую не сознаём, не есть реальность. Так как описывать и воспринимать – это говорить о том, что уже прошло, а значит, уже «не реально».

Вы только посмотрите, сколько же напридумано всяких сказок для взрослых, только чтобы заглушить страх смерти: «Индусская книга смерти», «Египетская книга мёртвых», «Тибетская книга мёртвых», да мало ли этаких «успокоилок»!

«Дон Хуан ещё раз повторил мне то, что объяснял несколько лет назад: наша смерть – это тёмное пятно чуть позади левого плеча. Маги знают, когда человек близок к смерти, потому что могут видеть похожее на движущуюся тень тёмное пятно, такое же по форме и размеру, как человек, которому оно принадлежит» (К-8).

«У меня в багажнике лежала тибетская «книга мёртвых». Я решил использовать её в качестве предмета обсуждения, поскольку в ней речь идёт как раз о смерти.

Он внимательно слушал, не перебивая. Казалось, что ему очень интересно.

– Я не понимаю, почему эти люди говорят о смерти так, словно она похожа на жизнь, – мягко сказал он.

– Может, так они её понимают? Как ты думаешь, тибетцы, писавшие эту книгу, были видящими?

– Вряд ли. Если человек видит, то для него всё равнозначно. Если бы тибетцы могли видеть, они понимали бы, что ничто не остаётся прежним. Когда мы видим, нет ничего известного, ничего, что осталось бы в том виде, к какому мы привыкли, когда не видели.

– Но видение, наверно, не одинаково для всех?

– Не одинаково. Но это всё равно не означает, что жизнь имеет какое-то особое значение. Для видящего ничто не остаётся прежним, ему приходится пересматривать все ценности без исключения» (К-2).

«Кто может пережить смерть? Только мёртвый». (Лем С. Терминус.) Но кто может объяснить Жизнь или Смерть? И зачем существует смерть?

Для веселия
планета наша
мало оборудована.
Надо вырвать
радость
у грядущих дней.
В этой жизни
помереть
не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней.

(Маяковский В. В.)

Рассуждения, а особенно собственные размышления о смерти очень пугают человека. Но реален ли этот испуг? «Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни». Можно ли поверить этому взгляду Ницше? Жизнь для многих уже достаточно тяжела, а смерть нам ещё не сделала ничего плохого. Так как к ней относиться?

Можно, конечно, превратить смерть в источник финансовой прибыли; что давно уже сделано с танцем.

У современного человека от волшебства осталась только символика. И всякий танец, к примеру, есть символика, и всякий танец – обрядовый, классический, эстрадный и прочие – родился из танца воина.

«– У каждого воина есть место смерти. Избранное место, насквозь пропитанное незабываемыми, исполненными силы событиями, каждое из которых оставило неизгладимый след; место, на котором воин становился свидетелем великих чудес, в котором ему были поведаны тайны; место, где воин запасает свою личную силу.

Он либо просто приходит туда, либо попадает в сновидения. А в итоге, когда заканчивается время, отведённое ему здесь, на этой Земле, и он чувствует на левом плече прикосновение смерти, дух его, который всегда готов, летит в избранное место, и там воин совершает свой последний танец. Он танцует, и единственным зрителем является смерть. У каждого воина своя особая последовательность движений и поз. Они несут в себе силу. Этому своеобразному танцу воин учится в течение всей жизни. Танцу, который воин исполняет под воздействием своей личной смерти. Если сила умирающего воина ограничена, танец его короток. Но если сила воина грандиозна, то его танец исполнен фантастического великолепия. Однако независимо от того, мала его сила или неизмерима, смерть должна остановиться. Смерть не может не стать свидетелем последнего танца воина на этой Земле. Этот танец есть рассказ воина о том тяжёлом труде, каким была его жизнь, и смерть должна ждать, ибо ей не под силу одолеть воина, пока танец его не будет завершён. И когда танец твой подойдёт к концу, ты посмотришь на солнце, посмотришь в последний раз, потому что больше ты не увидишь его никогда – ни наяву, ни в сновидении. А потом – потом смерть позовёт тебя…

– И что, смерть действительно останавливается, чтобы посмотреть на танец воина?

– Воин – всего лишь человек. Простой человек. И ему не под силу вмешаться в предначертания смерти. Но его безупречный дух, который обрёл силу, пройдя сквозь невообразимые трудности, несомненно, способен на время остановить смерть. И этого времени достаточно для того, чтобы воин в последний раз насладился воспоминанием о своей силе. Можно сказать, что это – сговор, в который смерть вступает с тем, чей дух безупречен» (К-3).

«Дон Хуан сказал, что нагваль Элиас заверил его, что дух прислушивается только тогда, когда тот, кто к нему обращается, говорит жестами. Эти жесты не означают знаки или телодвижения – это действия истинной непринуждённости, действия величественности, юмора. В качестве жестов духа маги проявляют всё лучшее в себе и молча предлагают это абстрактному» (К-8).

«В этих мифах герой узнаётся, как живой, по своему запаху. На другой стороне, – говорится в таком мифе, – была его жена и много людей. Жена его уже умерла, но после некоторых поисков он её находит. Она пляшет с другими умершими особую пляску». (Корни.) Один из редких примеров, когда миф и знание совпадают, а так – приходится прямо-таки выцарапывать правильное знание из сказок, мифов и легенд.

«Эти представления и пляски не были зрелищами. Они были магическим способом воздействия на природу. Посвящённый обучался всем пляскам и песням весьма тщательно и долго. Малейшая ошибка могла оказаться роковой, могла испортить всю церемонию. Кстати, упомянем, что в белорусской сказке медведь отпускает падчерицу только после того, как она ему пляшет.

Герои русской сказки приносят от лесного учителя не пляски: они приносят магические способности. Но и пляски были выражением или способом применения этих способностей». (Корни.)

Что же стало с танцем в современном искусстве? Когда говорят о «магии» танца или любого другого произведения или объекта искусства – это всего лишь «магия» внешнего впечатления; этакий эмоциональный эрзац-экзальт.

«Закончив готовить место, он втянул меня в центр круга, поставил лицом на юг и спиной к холму и шепнул на ухо, чтобы я повторял его движения. Потом он принялся как бы пританцовывать, ударяя подошвой правой ступни по земле. Серии из семи ровных ударов перемежались короткими сериями из трёх быстрых постукиваний» (К-3).

«Во время столкновения с противником ты не должен произносить ни слова. А потом ты повернулся к ней спиной. И это было ещё хуже. Но вслед за этим ты побежал. И вот хуже этого ты уже ничего не мог придумать. Если бы на месте этой ведьмы оказался настоящий магический воин, он уложил бы тебя на месте уже в тот момент, когда ты повернулся спиной. Единственная защита мага – не двигаться с места и исполнять свой танец.

Кроличий бой, которому он меня научил на днях, – первое движение танца воина. Того самого танца, который воин оттачивает и развивает всю свою жизнь, а потом исполняет во время своей последней остановки на этой Земле» (К-3).

«Пляска сказкой утеряна: остался только лес, учитель и магическое уменье. Но в сказках других типов можно найти некоторые следы и плясок». (Корни.) Что это есть «магические уменье», мы уже давно поняли, но для чего они используются? Если для заработка, лечения, социальной карьеры, то такая магия – тупик. Не забывайте – магия нужна для того, чтобы достичь свободы. Подлинной свободы, а не того идиотского своеволия, которому жалкие людишки приписывают имя «свободы». Поэтому подлинным танцем может быть только танец воина. «Воина на пути Знания», а не какого-нибудь заурядного волшебника.

«Сакатека молчал. Казалось, он внимательно слушает. Глаза его снова были полузакрыты, но я чувствовал, что он пристально на меня смотрит. Он едва заметно кивнул, затем веки его приподнялись, и я увидел глаза. Взгляд их был направлен куда-то вдаль. Как бы машинально он постукивал по земле носком правой ноги позади левой пятки, слегка согнув ноги в коленях и расслабленно опустив руки вдоль туловища. Он медленно поднял правую руку, повернув раскрытую ладонь к земле. Выпрямив пальцы, он вытянул руку в моём направлении. Она пару раз качнулась, а затем поднялась на уровень моего лица. На мгновение Сакатека застыл в этой позе, а затем что-то мне сказал. Слова он произносил очень чётко, но я ничего не понял. Через секунду Сакатека расслабленно уронил руку вдоль туловища и застыл в странной позе: вес тела он перенёс на носок левой ступни, а правую поставил за левой крест-накрест, мягко и ритмично постукивая её носком по земле.

Меня охватило какое-то странное чувство, своего рода беспокойство. Мысли начали как бы распадаться на части. В голову лезла какая-то бессмыслица, обрывки чего-то, никак не связанного с происходящим.

Совершенно автоматически я повернулся и ушёл.

Позднее я почувствовал, что непременно должен рассказать об этой истории дону Хуану. Он смеялся от души.

– Что это было? Что происходило на самом деле?

– Сакатека танцевал, – ответил дон Хуан. – Он увидел тебя и потом танцевал. Ты ему явно не понравился, и он остановил тебя, бросив в тебя слово» (К-2).

«Руми и некоторые другие суфии даже использовали танец как средство тренировки учеников, поскольку он содействует концентрации ментальных способностей и устранению рассеянности». (Читтик.) Танец можно также использовать для того, чтобы воздействовать на других. Воздействовать магически, а не просто эстетически. Балет – это, конечно, красиво, но в вопросах жизни и смерти он абсолютно бесполезен, по крайней мере, для зрителей.

А вот пример более толкового воздействия танца на человека. Надеюсь, что теперь вы сможете танцевать с гораздо большей пользой для себя. «Не всегда инстинкт самоврачевания бывает направлен на лекарственные вещества. Например, у бесноватых часто является вдруг потребность в быстром вращательном движении. Это движение при так называемой пляске дервишей является средством к возбуждению сомнамбулизма; если же обратить внимание на то, что его нередко предписывают себе и сомнамбулы, то станет ясно, что в основе его лежит потребность усилить сомнамбулизм, то есть углубить сон». (Дюпрель.) «Точка сборки, ничего, кроме точки сборки, и только одна точка сборки».

«В пользу инстинктивного происхождения врачебных предписаний сомнамбул говорит и одна их особенность, состоящая в том, что сомнамбулами инстинктивно предпринимаются такие поступки, которые, как оказывается, служат средством к углублению их сна. Если, например, дервиши прибегают к продолжительному вращательному движению с целью вызвать в себе сомнамбулическое состояние, то, конечно, такой образ действий со стороны сомнамбул только и может иметь целью углубление их сна. Шардель знал одну больную, которая погружала себя в сомнамбулический сон и делалась ясновидящей, вертясь до тех пор, пока у неё не начинала кружиться голова». (Дюпрель.)

Но будьте осторожны! Закружившись в вихре танца, вы можете быть унесены ветром Вселенной.

«– То есть ты хочешь сказать, что ветер – это лишь результат взаимодействия холодного и горячего воздуха? – спросил дон Хуан с заметным замешательством.

– Боюсь, что так, – ответил я, молча наслаждаясь своим триумфом.

Дон Хуан, казалось, был ошарашен. Но потом взглянул на меня и расхохотался.

– Все твои мнения – окончательны, – сказал он с ноткой сарказма в голосе. – Все они – последнее слово, верно? Но для охотника, однако, твоё мнение по поводу ветра – чистейший вздор. Нет никакой разницы, каким будет давление – единица, две или десять. Если бы ты жил среди дикой природы, ты бы знал: в сумерках ветер становится силой. Настоящий охотник знает это и действует соответственно» (К-3). «За воротами тоналя бушует ветер, я имею в виду реальный ветер. Ветер, который может унести твою жизнь. Это не метафора. Фактически это тот ветер, который несёт все живые существа на Земле» (К-4).

Среди сказок суфиев есть сказка о путешествии ручья через пустыню. «Бежал, бежал ручей, и вдруг на его пути оказалась пустыня. Ему посоветовали перенестись через жаркие пески с помощью ветра. Останусь ли я таким же? Ты в любом случае не сможешь остаться таким же. У тебя нет выбора, это только кажется, что он есть. Ветер перенесёт лучшую твою часть – сущность. Когда ты снова станешь ручьём и побежишь по горам, люди могут называть тебя другим именем, но сам ты будешь знать, что ты остался тем же. Сейчас ты называешь себя какой-то речкой только потому, что ты и сам не знаешь, какая именно часть тела является твоей сущностью». В этом фрагменте чуть ли не каждое предложение перекликается с идеями, изложенными Кастанедой. Сколько же ещё таких «совпадений» можно найти!

И только ли давление, перепады температур и движение воздушных масс – всё, что составляет ветер?

«В древнеиндийской мифологии бог ветра Ваю – жизненное дыхание, и сам возник из дыхания Пуруши. В иудаистской мифологии дыхание Яхве обозначает непрерывное творение мира.

Во многих мифологиях дуновение наделяется магической функцией. (Мифы.) В другой раз, когда вы будете идти по открытому пространству, обратите внимание, что иногда ветер как нарочно старается дуть так, чтобы вам было как можно труднее и неудобнее идти к вашей цели.

А как вам понравится отрывок из повести Леонида Андреева «Иуда Искариот»? Когда дует сильный ветер, он поднимает сор. И глупые люди смотрят на сор и говорят: вот ветер!

Не сомневайтесь! Ветер мифа может унести вас в иные миры.

Однако где находятся другие миры? Вверху или внизу, вправо или влево или где-то ещё. И что это за миры? Какие чудесные небеса ждут нас за смертным порогом? Посмотрим опять в наше волшебное зеркало мифологии.

«Представления о многоуровневом небе распространены в мифологиях всего мира. В скандинавской мифологии ветви мирового дерева образуют различные небеса, где живут боги. Халдейская астрология знает трёхсферное небо и семисферное небо, сохранившееся в мусульманской традиции. В ведийской мифологии наряду с «тремя сводами», или «тремя крышами», которые держат три бога, известны представления о семи мирах, или этажах мира. В джайнской мифологии эта конструкция доходит до 63 небес. В буддийской мифологии небеса представляют собой последовательные ступени возрастания божественного блаженства; по мере повышения «этажа» постепенно исчезают чувственные радости, уступая место духовным наслаждениям вплоть до растворения в нирване (аналогично этапам йогической аскезы). Таким образом, небо – своего рода путь странствия души, что является модификацией архаического мотива странствия на небо». (Мифы.)

Можно напомнить, что дон Хуан говорил Кастанеде, что никаких глубин нет, есть только другое положение точки сборки. Но продолжим сравнивать Знание и мифологию.

И не так уж просто попасть в иные миры; надо знать, где та заветная дверца и как её открыть.

«Я уже входил в это состояние, которое дон Хуан называл «левосторонним», но очень ненадолго и всякий раз с его помощью. Одной из основных черт этого состояния, представлявшей наибольшее значение для нас, было то, что в левостороннем сознании мы могли воспринимать необозримую массу желтоватого тумана, которую дон Хуан называл «стеной тумана».

Всегда, когда я мог её воспринимать, она находилась справа от меня, распространяясь вперёд до горизонта и вверх до бесконечности, разделяя мир надвое.

Стена тумана поворачивалась одновременно с движением головы, поэтому я никогда не имел возможности повернуться к ней лицом» (К-6).

Одной из причин того, что я сразу и безоговорочно принял написанное Кастанедой, стал случай, приключившийся со мной и связанный со стеной тумана.

Это случилось в начале моей службы в армии.

В первые дни, окунувшись в тяжесть солдатской жизни, я спал как убитый, без снов. Но однажды: «Я точно знаю, что сплю, – сказал я сам себе во сне. – Но почему ничего не вижу? То есть… вижу только что-то серое». Это серое тянулось во все стороны – и вправо, и влево, и вверх, и вниз. Семнадцать лет я не знал ответа на этот вопрос и не мог нигде найти его – что же это была за стена тумана. Кстати, она была прямо передо мной. И проснулся я, испугавшись того, что она начала меня втягивать в себя. И думаю, что если бы я ушёл в эту стену тумана тогда, то в нашем мире я умер бы в морге в результате вскрытия.

Но если бы я перед этим случаем знал, что можно сделать со стеной тумана, – кто знает, что бы я выбрал…

«Я вспомнил, что был однажды с доном Хуаном и ещё одним человеком, лица которого вспомнить не мог. Мы втроём беседовали о чём-то, что я воспринимал как одну из черт мира. Оно находилось в пяти-семи метрах справа от меня и выглядело как бесплотная стена жёлтого тумана, разделявшего, насколько я мог судить, весь мир надвое. Эта стена простиралась от земли до неба, уходя в бесконечность. Пока мы беседовали, половина мира, находившаяся справа от меня, была целиком закрыта этим туманом, левая же половина была видна как на ладони.

Я помню, как сориентировался по ландшафтным признакам и понял, что ось стены тумана идёт с востока на запад. Помню, как спросил дона Хуана, что случилось с миром к югу от этой линии. Дон Хуан заставил меня повернуться вправо, и я увидел, что стена тумана передвигается по мере того, как я поворачиваю голову. Мир был разделён на уровне, недоступном моему интеллекту. Разделение казалось реальным, но граница проходила не на физическом уровне. Она была как-то связана со мной самим.

Был ещё осколок этого воспоминания. Тот, другой человек сказал, что разделить мир надвое – очень большое достижение. Но ещё большее достижение, когда у воина достаточно невозмутимости и контроля для того, чтобы остановить вращение этой стены. Он сказал, что эта стена не находится внутри нас. Она определённо снаружи в мире, разделяя его на две части и вращаясь, когда мы поворачиваем голову, как если бы она была прикреплена к нашим вискам. Успешное удержание стены от поворота даёт воину возможность повернуться к ней лицом и силу проходить сквозь неё в любое время, когда он только пожелает» (К-6).

«Стена, стена, стань к лесу задом, а ко мне передом». Тьфу ты чёрт, не стена же, а…

Так что же это там надо поворачивать, что нам говорит фольклор? «Лес как отдельный изолированный элемент ещё ничего не доказывает. Но что этот лес не совсем обычен, видно по его обитателям, по избушке, которую вдруг видит перед собой герой. Идя «куда глаза глядят» и невзначай подняв взор, он видит необычайное зрелище, – избушку на курьих ножках. Эта избушка как будто бы давно знакома Ивану: «Нам в тебя лезти, хлеба-соли ести». Он нисколько не удивлён ею и знает, как себя держать.

Повёртывается она, однако, не сама собой. Герой должен заставить её повернуться, а для этого нужно знать и произнести слово. Опять мы видим, что герой нисколько не удивлён.

Но отчего же не обойти избушки и не войти с той стороны? Очевидно, этого нельзя. Очевидно, избушка стоит на какой-то такой видимой или невидимой грани, через которую Иван никак не может перешагнуть. Попасть на эту грань можно только через избушку, и избушку нужно повернуть, «чтобы мне зайти и выйти»». (Корни.) Здесь ещё можно отметить такой момент, что Иван идёт куда глаза глядят, но глядят-то они вниз, на землю, то есть он идет, глядя перед собой и расфокусировав зрение; то есть или медитируя, или пытаясь достигнуть смолкания ума, и вдруг – «невзначай подняв взор» – опа! он видит избушку на курьих ножках! Кстати, такой способ ходьбы – сосредоточенно глядя в землю перед собой, как средство сдвинуть точку сборки, – описан и у Кастанеды и у Ф. Доннер в книге «Жизнь в сновидении».

Больше всего шаманов сохранилось на азиатском Севере, среди народов, проживающих в тундре, может быть, потому, что «тундра – это страна волшебных превращений, край миражей. Солнце, ветер, туман сообща создают движущиеся волшебные картины, словно бы воздух между небом и землёй – не воздух вовсе, а туго натянутый экран». (Платов.)

Люди с определённой озабоченностью могут увидеть вход в иной мир в несколько экстравагантном виде.

«Я вспомнил, что дон Хуан и его воины пересекли мост прежде нас. Донья Соледад и Элихио автоматически пошли с ними. Последней перешла женщина-нагваль.

Сильвио Мануэль и Элихио держали открытыми какие-то створки. У меня было достаточно энергии, чтобы сфокусировать на них своё внимание. Это не походило на углубление в холме, находящемся по ту сторону моста, не было это и отверстием в стене тумана, хотя я мог различить туманоподобные испарения вокруг створок. Это была тёмная таинственная расщелина, стоявшая сама по себе вне всего остального. Она была размером в человеческий рост, но узкой. Дон Хенаро пошутил, назвав её «космическим влагалищем». Эта реплика вызвала у его друзей гомерический хохот» (К-6).

«Она сказала, что я не должен позволять событиям той ночи на мосту смущать меня. Я не должен считать, как считал когда-то Нагваль Хуан Матус, что существует какой-то действительно физический проход в другое «я». Расщелина, которую я видел, была просто воплощением их намерения, обусловленного смесью одержимости Нагваля Хуана Матуса относительно проходов и странного чувства юмора Сильвио Мануэля. Эта смесь и создала «космическое влагалище». Насколько она знает, проход из одного «я» в другое не имеет физической материальности. «Космическое влагалище» было физическим выражением силы двух людей приводить в движение колесо времени.

Флоринда объяснила, что когда она и её друзья говорят о времени, они не имеют в виду что-то такое, что измеряется движением часовой стрелки. Время является сущностью внимания; эманации Орла состоят из времени, и, по существу, когда входишь в любой аспект другого «я», то знакомишься со временем» (К-6).

«Мандорла. Хотя геометрическим символом земли является прямоугольник (или куб), а символом неба – круг, для символизации высшего и низшего миров, то есть неба и земли, иногда употребляются два круга. Союз двух миров или область пересечения и взаимопроникновения (мир явлений) представляется мандорлой, миндалевидной фигурой, образованной двумя пересекающимися кругами». (Кэрлот Х. Э.). Надеюсь, что ты, читатель, хотя бы схематично представляешь, как выглядит влагалище; и тогда ты сможешь представить себе «космическое влагалище». А на русский язык слово «мандорла» очень конкретно переводится, особенно если в самую середину этого слова вставить букву «а». В результате вы легко получите «влагалище Орла».

«Обычно считается, что египетские пирамиды – это нечто уникальное и неповторимое. По крайней мере, ни в Европе, ни в Азии пирамид якобы нет и никогда не было. На самом деле это не так. Пирамиды хорошо известны в Евразии и, в частности, на Руси. Это – КУРГАНЫ. Если сравнить пирамиду с курганом, то легко понять, что это – одно и то же сооружение. Причём, очевидно, не пирамиды предшествовали курганам, а, наоборот, курганы предшествуют пирамидам.

Курганы использовались также как общественные здания. Например, как церкви. Скажем, огромный, так называемый «царский курган» недалеко от города Керчь в Крыму в Средние века был христианской церковью». (Реконструкция.) Добавлю, что иллюстрация в этой книге ясно показывает, что вход в этот курган выглядит как раз как «космическое влагалище». Можете сами проверить, как выглядят оба эти объекта.

«Предполагалось, что мальчик во время обряда умирал и затем вновь воскресал уже новым человеком. Это так называемая временная смерть. Смерть и воскресение вызывались действиями, изображавшими поглощение, пожирание мальчика чудовищным животным. Он как бы проглатывался этим животным и, пробыв некоторое время в желудке чудовища, возвращался, то есть выхаркивался или извергался». (Корни.) «Проглатывался» – а мы-то прекрасно знаем, что она, да-да, та самая, бывает и с зубами. Например, есть такая шутка: Что такое секс? Это когда нужно вставить штырёк А в отверстие Б и вынуть по возможности неповреждённым.

«В культе Кват на острове Банка на уединённом месте делается своего рода загон посредством забора из тростника, два конца которого нависают и образуют вход. Это называется пастью акулы. На острове Серам говорят, что неофит поглощается пастью». (Корни.) Ну, теперь-то мы знаем – чем поглощается!

Но есть входы в иной мир, которые выглядят более цивилизованно и прилично.

«В этот момент я ощутил сильные судороги, и через пару секунд вокруг меня образовался очень низкий и узкий туннель, твёрдый и удивительно холодный. На ощупь он был как из толстой фольги. Я обнаружил, что сижу на полу туннеля. Я попытался встать, но ушибся головой о железный потолок, а туннель стал сжиматься, пока не начал душить меня. Я помню, что пополз к круглому отверстию, где кончался туннель; когда я добрался до выхода (если вообще добрался), то уже всё забыл – собаку, дона Хуана, себя самого. Я задыхался от усталости; одежда вся была пропитана холодной липкой жидкостью. Я катался взад-вперёд, пытаясь найти положение, в котором можно отдохнуть, в котором хоть не так страшно будет колотиться сердце. При одном из этих движений я вновь увидел собаку» (К-1).

«Когда барабан начал бить, я мысленно вспомнил знакомые места, которые могли бы стать тем входом, который я искал. Затем я вспомнил высокую пещеру у озера в Неваде, таинственную и великолепную; но путешествие через неё было бы слишком долгим. Наконец я припомнил ещё одну пещеру из моего детства, которую посещали туристы.

Во всяком случае, это была настоящая пещера, полная сталактитов. Я вошёл в темноте в её узкое пространство и обнаружил, что это не пещера моего детства – с драконами и прочими сказочными животными, а совершенно иная, новая пещера. Концентрические кольца света и темноты открылись вокруг меня; казалось, они понесли меня вдоль стен пещеры. У меня возникло ощущение, что не столько я двигаюсь вдоль туннеля, сколько он – вдоль меня. Сначала кольца были круглыми, затем их форма изменилась, и они превратились в вертикальные эллипсы, по-прежнему концентрические и движущиеся. Меняющиеся узоры тьмы и света слабо напоминали проблески между краями волнистой трубы». (Харнер.) Ещё немного – и вертикальные эллипсы превратились бы в Мандорлу, как можно предположить.

Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили: «Зачем?» Он в ответ:
«Коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет!»

(Высоцкий В. С.)

Но все подобные входы в параллельный мир – цветочки! И ваше счастье, если ваша судьба направит вас в один из подобных входов. А вот если вы нарвётесь на чёрта?

«– Я набью трубку всего один раз. Ты выкуришь её и будешь отдыхать. Затем придёт страж другого мира. Тебе нужно будет только наблюдать за ним. Внимательно наблюдай за всеми его движениями, запоминай каждое его действие. От того, насколько ты будешь внимателен, может зависеть твоя жизнь.

– Кто такой этот страж?

– Сам увидишь. Он охраняет вход в другой мир.

– Какой мир? Мир мёртвых?

– Нет. Не мир мёртвых и не мир кого-либо ещё. Просто другой мир. Об этом не имеет смысла говорить. Ты сам всё увидишь.

Он наклонился ко мне и велел не смотреть на него, а выбрать точку на циновке прямо перед глазами и хорошенько на ней сосредоточиться. Он сказал, что смотреть нужно одним глазом – левым, – и тогда я рано или поздно увижу стража.

Я сосредоточился на указанной им точке, но там ничего не было. Однако в какое-то мгновение я заметил мошку, которая кружилась перед глазами. Она села на циновку. Я следил за ней. Мошка подползла настолько близко, что в глазах всё поплыло. Затем, совершенно неожиданно, я почувствовал, что стою на ногах. Ощущение было странное, оно сбило меня с толку, но времени на объяснения не было. Казалось, что я стою и смотрю перед собой, и глаза находятся на обычной высоте, но то, что я увидел, потрясло меня до глубины души. Передать другими словами силу эмоциональной встряски, пережитую в тот момент, пожалуй, невозможно. Прямо передо мной, совсем близко, сидело гигантское животное чудовищного вида. Это был настоящий живой совершенно жуткий монстр. Никогда, даже в самых диких вымыслах наиболее изощрённой фантастики, я не встречал ничего подобного. Я смотрел на это чудовище с неописуемым замешательством и недоумением.

Первое, что бросилось мне в глаза, были его размеры. Ростом эта штука должна была быть никак не меньше тридцати метров. По крайней мере, так мне показалось. Стояло оно вроде бы прямо, но точно сказать, как именно, я не могу. Потом я заметил крылья – два коротких широких крыла. В этот миг я осознал, что пытаюсь изучать его как обыкновенное животное, то есть смотреть на него. Однако делать это привычным для меня способом было невозможно, я не столько смотрел на животное, сколько замечал всё новые детали по мере того, как картинка прояснялась с добавлением каждой новой подробности. Тело существа было покрыто пучками чёрных волос, с его длинного рыла всё время что-то сочилось и капало. Круглые выпуклые глаза были похожи на два огромных белесых шара. Потом животное начало размахивать крыльями. Но это не походило на взмахи птичьих крыльев, скорее напоминало вибрирующую дрожь. Существо начало кружиться передо мной. Однако оно не летало в полном смысле слова, а как бы скользило, почти касаясь земли, двигаясь с поразительной скоростью и проворством. Я даже обнаружил, что увлёкся созерцанием этой картины. Все движения чудовища имели совершенно жуткий вид, но их быстрота и лёгкость не могли не восхищать.

Но что это было? – Страж, хранитель, часовой другого мира» (К-2).

«В немецкой сказке нужно закурить трубку, чтобы вызвать духа. Это объясняет нам и лампу Аладдина, и может быть, и то, что и волшебное колечко иногда нужно потереть, чтобы явился дух-помощник». (Корни.) Можно закурить трубку, если есть нужная; можно потереть лампу, если есть подходящая. Может, можно и роль золота в жизни человечества объяснить с магических позиций.

«Сновидящий должен носить золотое кольцо, – сказал мне эмиссар в другой раз. – Лучше, чтобы оно было чуточку тесным для пальца.

Объяснение эмиссара в связи с этим сводилось к тому, что кольцо служит в качестве моста для возвращения обратно на поверхность обычного мира из сновидения или погружения из состояния нормального сознания в мир неорганических существ» (К-9).

«Никто не обнимет необъятного». Но Кастанеде это удалось! По крайней мере, он рассказал достаточно, чтобы каждый человек смог достичь своей целостности. А данная книга, смею надеяться, – мост, соединяющий, связующий Расколотое Знание человечества.

«– Знаешь, – неожиданно произнёс он, глядя куда-то на крышу рамады, – стража может увидеть любой. Некоторым он является в виде гигантского неописуемо жуткого монстра ростом до неба. Тебе повезло – всего-то тридцать метров! Совсем крошка. Однако тайна стража до смешного проста.

Он минуту помолчал, мурлыкая какую-то мексиканскую песню.

– Страж другого мира – это мошка, – с расстановкой произнёс он, как бы оценивая эффект, произведённый этим заявлением.

– Прости, не понял…

– Страж другого мира – мошка, – повторил он. – Вчера ты встретился с мошкой. Она будет стоять на твоём пути до тех пор, пока ты её не победишь» (К-2).

Сразу должен сказать, что я обратил внимание на сходство слов «чёрт» и «черта» (в значении – граница). Но в словарях по мифологии информация о чёрте недостаточно полна и несколько противоречива. О чёрте говорят примерно так: «Образ чёрта дохристианского происхождения. В фольклоре и народных картинках чёрт – антропоморфное существо, покрытое чёрной шерстью, с рогами, хвостами и копытами. Собственно черти отличаются от прочей нечисти и местами своего обитания (преисподняя, где они мучают грешников, болото, перекрёстки и развилки дорог), и свободой передвижения (повсюду, вплоть до церкви ночью), и способностью к оборотничеству (превращаются в чёрную кошку, собаку, свинью, змея, чаще – в человека, странника, младенца, кузнеца, знакомого – соседа, мужа и т. п.)».

Однако я убеждён, что «чёрт» и «черта» – это однокоренные слова. И, таким образом, не означает ли, что чёрт – это тот, кто стоит на черте, оберегает границу. То есть Чёрт – это всего лишь страж другого мира, а не посланник дьявола или сатаны, которых, кстати говоря, и нет вовсе. То есть и дьявол, и сатана существуют, но это не то, что о них привыкли думать. Просто они – это одни из многих сущностей из других миров, из миров, находящихся в других положениях точки сборки. Языческая же память народа сохранила для нас знания в такой форме, которая требует столь значительной переработки и переосмысления, что лучше будет принять Знание, изложенное Кастанедой, и не тратить время и силы на, в сущности, бесполезную работу; пусть этим занимаются учёные.

Вот ещё образец «осмысления» явлений другого мира. «Чур. Почитался богом межей. Он не имел храмов; но был божество умственное. Сие слово у колдунов таинственное, коим они призванного чёрта опять прогоняют».

«Прогоняют» или стараются «увидеть». Или, как говорили в «раньшее» время: «Очерти круг, да чурайся!», то есть ори благим матом – «чур меня, чур!», то есть «спаси меня, союзник, спаси!»

Но – наконец-то допустим всё-таки – вы всё же прошли стража. В какой из многих миров нагваля вы можете попасть?

«Он вылил то, что было в миске, в старую глиняную чашку, похожую на цветочный горшок. Питьё было очень горячим, поэтому он сперва на него подул и попробовал на вкус, а затем протянул мне:

– Теперь пей.

Я механически взял чашку и залпом выпил. На вкус питьё слегка отдавало горечью. Примечательным был запах: пахло тараканами.

Почти сразу я начал потеть. По телу разлился жар, кровь прилила к ушам. Перед глазами появилось красное пятно, и мышцы живота стали судорожно сокращаться. Немного погодя, хотя я уже совсем не чувствовал боли, стало холодно, и я буквально обливался потом. Дон Хуан спросил, нет ли у меня перед глазами черноты или чёрных точек. Я ответил, что вижу всё красным.

Я стучал зубами от приступов накатывающей волнами неконтролируемой нервной дрожи, исходящей откуда-то из центра груди.

Потом он спросил, не страшно ли мне. Его вопросы показались мне бессмысленными. Я сказал, что, конечно, страшно. Но он опять спросил, боюсь ли я «травы дьявола». Я не понял, о чём он говорит, и ответил «да». Он засмеялся и сказал, что ничего я не боюсь. Он спросил, по-прежнему ли я вижу красное. Я только и видел, что стоявшее перед глазами громадное красное пятно.

Немного погодя мне стало лучше. Нервные судороги постепенно прошли, оставив лишь чувство приятной разбитости и невероятной сонливости. Глаза слипались, хотя издалека всё ещё доносился голос дона Хуана. Я заснул, но всю ночь чувствовал себя погружённым в глубокий красный цвет. Даже сны были красные» (К-1).

Но необязательно пить «траву дьявола» или какое-то другое зелье, иногда бывает достаточно занятий цигуном. (Нижеследующий фрагмент вроде бы находится не на своём месте, раз в нём говорится о «чёрном мире», но следующая за ним цитата из Кастанеды подтверждает её уместность, так как цвета ада – чёрный и красный.)

«Когда Оуян Хуэй и Тянь Мин-мин подошли к храму, Цюй Сяолун занимался уже со второй группой. Они встали в последний ряд, закрыли глаза. Оуян Хуэй сразу ощутил, насколько сильным было поле ци: в теле появилось покалывание. Скоро он уже не чувствовал тела. Он не знал, сколько времени прошло, но вот песня стихла. Откуда-то издалека донёсся голос мастера: «Занятия окончены». Оуян Хуэй открыл глаза. Многие стоявшие впереди него вдруг стали поднимать головы и смотреть на солнце. Он и сам неожиданно поднял лицо к солнцу. Почему он это сделал, он не знал, а только ощутил желание смотреть на солнце и был уверен, что сможет выдержать его ослепительный блеск.

Удивительная, фантастическая картина открылась его взору! Ослепительное белое солнце, в которое он пристально вглядывался, вдруг стало чёрным, как во время полного затмения. Приглядевшись, Оуян Хуэй понял, что это чёрное солнце вовсе не похоже на то, каким оно бывает при затмении. Скорее так бывает, когда смотришь на него через солнечные очки.

Оуян Хуэй долго не отрывал взгляда от солнца, когда же минут через двадцать он наконец отвёл глаза и посмотрел вокруг, то взору его представилась страшная картина, как во время Судного дня человечества: мир был чёрным, будто выжженным гигантским пламенем». (Кэ Юньлу // Цигун и спорт. Новый век, 1993, № 4.) (Однако откуда у китайца представление о европейском Судном дне?)

А если у вас под рукой есть хороший сильный учитель, то достаточно просто пройтись рядом с ним, чтобы попасть в другой мир. «Взгляд мой следовал за каждым движением Хенаро. Появилось такое ощущение, будто я иду вместе с ним. Я даже запыхался. Потом я осознал, что уже вовсе не сижу на прежнем месте, а действительно иду вслед за Хенаро.

Хенаро всё тем же странным образом шёл впереди меня. Мы шли уже много часов подряд. От усталости у меня разболелась голова, и неожиданно меня стошнило. Хенаро остановился, потом подошёл ко мне и встал рядом. Всё вокруг нас было залито ярким сиянием, свет которого отражался в чертах лица Хенаро. Глаза его светились. Вдруг в ушах моих зазвучал голос:

– Не смотри на Хенаро! Взгляни вокруг!

Я подчинился. Я подумал, что попал в ад! Шок от того, что я увидел, был настолько силён, что я вскричал, ужаснувшись. Но не издал при этом ни звука. То, что я видел вокруг, как нельзя лучше соответствовало картине ада, запечатлённой в моём сознании католическим воспитанием. Я видел красноватый мир, жаркий и гнетущий, тёмный, испещрённый пустотами, в мире этом не было неба и отсутствовал какой бы то ни было свет, кроме зловещих отражений красноватых огней, метавшихся вокруг с немыслимой быстротой» (К-7).

«Потом он приказал мне выключить внутренний диалог и погрузиться в безмолвие. Потом он встал и пошёл прочь с площади, знаком велев мне следовать за ним. Мы пошли в пустынную боковую улочку. Я узнал её – это была та самая улица, на которой Хенаро демонстрировал мне настройку. Едва я это вспомнил, как тут же обнаружил, что шагаю рядом с доном Хуаном по пустынной равнине с жёлтыми дюнами из чего-то похожего на серу. Место это к тому времени уже было мне хорошо знакомо.

Я вспомнил, что дон Хуан заставлял меня воспринимать этот мир много-много раз. И ещё я вспомнил, что за пустынными дюнами есть ещё один мир, сияющий дивным, ровным, чистым, белым светом.

Когда в этот раз мы с доном Хуаном вошли в белый мир, я ощутил, что свет, исходивший отовсюду, не прибавляет сил, но успокаивает настолько, что производит впечатление священного.

Священный свет омывал меня, и тут вполне рациональная мысль пришла мне в голову. Я подумал, что мистики и святые, должно быть, совершали это путешествие точки сборки. В человеческой матрице они видели Бога, в серных дюнах – ад, а в дивном прозрачно-белом свете они видели райское сияние небес.

Рациональная мысль немедленно сгорела под натиском того, что я воспринимал. Моё осознание было привлечено огромным количеством фигур мужчин, женщин, детей всех возрастов и других непостижимых образов. Всё это ослепительно сияло лучистой белизной.

Я увидел дона Хуана. Он шагал рядом. Он смотрел не на явившиеся образы, а на меня. В следующее мгновение я увидел его иначе – теперь это был шар светимости, качавшийся вверх-вниз в футе от меня. Неожиданно шар резко приблизился, и я увидел то, что было внутри.

Я ощутил, что мы все втроём вдруг встали и пошли с площади, причем они шли по обе стороны от меня.

Продолжая идти, я обнаружил, что утратил периферийное зрение. Я не различал ни домов, ни улиц. Я не видел также ни гор, ни растительности. В какой-то момент я осознал, что потерял из виду дона Хуана и Хенаро. Вместо них рядом со мной покачивались два светящихся пучка чего-то.

Я видел всем своим существом: всё то, что в нормальном состоянии осознания я назвал бы своим телом, было способно воспринимать. Оно словно превратилось в один гигантский глаз, который видел всё. Первое, что я обнаружил сразу же после того, как увидел два сгустка света, был острый фиолетово-пурпурный мир, составленный чем-то похожим на цветные панели и навесы. Плоские, экраноподобные панели неправильных концентрических окружностей заполоняли всё вокруг.

Я ощутил огромное давление, сжимавшее меня со всех сторон, я затем услышал голос. Я видел, голос объяснил, что давление обусловлено тем, что я двигаюсь. Я двигался вместе с доном Хуаном и Хенаро. Я ощутил слабый толчок, словно прорвался бумажный барьер. Я оказался в светящемся мире. Свет исходил отовсюду, но не слепил. Это было похоже на то, как светит солнце, готовое вот-вот пробиться сквозь толщу полупрозрачных облаков. Я смотрел вниз на источник света. Было очень красиво. Земли не было – только белые пушистые облака и свет. И мы шли по этим облакам» (К-7).

Ради чего всё-таки монахи-отшельники занимаются аскезой и самоистязаниями? Ведь, как нам открыл Кастанеда, и голод, и усталость, и боль, и страх могут сдвигать точку сборки. Чем же всё-таки занимаются отшельники? Святым делом или точкой сборки?

«Дон Хуан выразил своё убеждение в том, что христианские идеи об изгнании из райского сада представляются ему аллегорией утраты нашего безмолвного знания, нашего знания намерения. Следовательно, магия – это возвращение к началу, возвращение в рай» (К-8).

В данном случае будет уместно напомнить о том, что видят люди, находящиеся в состоянии комы.

«После описания последней агонии своей физической смерти и ужасной тяжести, прижимающей его к земле, автор рассказывает, что вдруг почувствовал, что стало легко.

Я увидел, что стою один посреди комнаты; справа от меня столпился весь медицинский персонал.

Я подвинулся и глянул, куда глядели все они: там на койке лежал я.

Я захотел осязать себя, взять правой рукой левую: моя рука прошла насквозь; попробовал охватить себя за талию – рука вновь прошла через корпус, как по пустому пространству.

Вспоминая и продумывая впоследствии своё тогдашнее состояние, я заметил только, что мои умственные способности действовали и тогда с удивительной энергией и быстротой.

Многие умирающие индусы видят богов своего индуистского пантеона, а не близких родственников и друзей, что обычно в Америке.

Д-ра Осис и Харалдсон считают, что отождествление существ, с которыми происходит встреча, во многом является результатом субъективной интерпретации, основанной на религиозных, культурных и личных предпосылках.

Почти всегда это существо начинает общаться с только что умершим (больше посредством передачи мыслей, чем словами). Оно всегда «говорит» ему одно и то же, что понимается теми, кто это пережил, как: «Готов ли ты умереть?» или «Что ты сделал в своей жизни такого, что мог бы показать мне?». Иногда в связи с этим существом умирающий видит что-то вроде «обратного кадра» о событиях своей жизни.

Несомненно, что небо – это место, и оно выше любой точки на Земле, а ад находится внизу, во внутренности Земли; но люди не могут видеть эти места и их обитателей, пока не откроются их духовные очи, кроме того, эти места находятся вне координат нашей пространственно-временной системы. Они в пространстве другого рода, начинающемся непосредственно здесь, но простирающемся в другом направлении». (Серафим.)

В данном фрагменте интересны слова про «обратный кадр» – несомненно, что существо это имеет в виду «перепросмотр», то есть оно спрашивает: «А сделал ли ты перепросмотр своей жизни, чтобы не расставаться с нею сегодня?»

«Невролог У. Пенфилд (США), известный и как беллетрист, считал, что человеческая память хранит всё, происшедшее с нами, до мелочей. «Утечки» нет, хотя хранить библиотеку проще, чем в ней ориентироваться. Попробуйте, следуя совету героя новеллы К. Чапека, быстро найти в толстом томе все строки, где есть слово «хотя». О библиотеке в целом я уж умолчу». (Химия и Жизнь.) Касаясь в данном случае памяти, можно использовать довольно-таки занятный способ её тренировки, который гораздо проще, чем все имеющиеся на данный момент прямо-таки садистские методики работы с собственной памятью. Это – опять же – перепросмотр.

«Я обнаружил, что нахожусь в чёрном мире. Он не был тёмен как ночь, скорее просто всё, что меня окружало, было чёрным, как смоль. Я взглянул на небо, но нигде не было видно света. Небо тоже было чёрным и буквально сплошь усеянным линиями и неправильными кольцами черноты разной плотности. Оно было похоже на чёрную древесину с рельефно выделенной фактурой.

Я посмотрел вниз, на землю. Она была пушистой. Казалось, она образована хлопьями агар-агара. Они не были матовыми, но они и не блестели. Это было нечто среднее. Такого я никогда в жизни не видел: чёрный агар-агар.

Затем я услышал голос видения. Он сказал, что моя точка сборки собрала целостный мир в другой большой полосе – чёрный мир.

Это – мир, который собирается проще всего.

Одним из странных свойств чёрного мира является отсутствие в нём эманаций, отвечающих за время в нашем мире. Вместо них там имеются другие эманации, дающие другой результат. Попав в чёрный мир, видящий может чувствовать, что прошла вечность, но в нашем мире за это время проходит лишь мгновение.

Чёрный мир – ужасен, потому что тело в нём стареет.

Сильвио Мануэль собрал другой мир в одной из других больших полос. В том мире тоже не было времени, но он действовал на видящего совершенно противоположным образом. Сильвио Мануэль отсутствовал целых семь лет, хотя ему показалось, что он провёл в том мире всего мгновение» (К-7).

Я знаю ещё один чёрный мир, который старит, – чёрная зависть. Но в этой книге мы говорим о другом, о параллелях между книгами Кастанеды и мировым фольклором и мифологией. Кстати, я должен извиниться, но я не смог ничего достать по австралийской мифологии, а ведь там есть такое понятие, как «Эпоха Сновидений»!

«В вятской сказке пребывание у лешего длится 12 лет, пролетающих как 12 дней, «обычный в сказке мотив быстротечности времени в стране смерти, где год проходит для сознания человека как один день»». (Корни.) Можно вспомнить и Одиссея, когда он завис на острове Цирцеи на много месяцев, показавшихся ему несколькими днями.

«Они что, действительно погружались телесно?

Человек способен на удивительнейшие действия. Особенно тот, который умеет управлять осознанием. И хотя древние видящие и избрали неверный путь, в своих путешествиях в глубины они встречали дивные чудеса. Такая вещь, как встреча с союзником, была для них делом совершенно обычным.

Конечно, теперь ты уже понимаешь, что глубины – выражение фигуральное. Никаких глубин в действительности не существует. Есть только управление осознанием. Однако этого древние видящие так и не поняли» (К-7). Теперь мы можем сказать, что это не страна смерти, а обыкновенный чёрный мир, который собирается точкой сборки легче всего. И нет никаких шестидесяти трёх небес, хотя, кто будет спорить, это можно назвать и глубинами. Не надо только путать Луну и её отражение.

Итак, какие магические способы проникновения в иные миры может предложить Знание, обнародованное К. Кастанедой?

«– Мы пересекли этот мост, и Сильвио Мануэль ждал нас на той стороне, – сказала Роза еле слышно. – Я шла последней. Когда он пожирал остальных, я слышала их вопли. Я хотела убежать, но этот дьявол, Сильвио Мануэль, был с обеих сторон моста. Спастись было невозможно» (К-6).

– Это же так просто! – вырвалось у ла Горды, как будто её внезапно осенило. – Мы пересекали, или, вернее, Сильвио Мануэль заставлял нас пересекать параллельные линии. Этот мост – место силы. Дыра в этом мире. Вход в иной мир. Мы прошли в эту дверь».

Знать, недаром русский народ говорит, что под мостом черти водятся. Наверняка это память о том, как волшебников-недоучек нагвали бросали через параллельные линии миров.

«Здесь необходимо рассмотреть мотив тонкого моста как таковой и его применение в данном случае. Происхождение этого мотива не представляет собой никакой загадки. Огромное количество материалов показывает, что этот мотив идёт от представления, что царство мёртвых отделено от царства живых тонким, иногда волосяным, мостом, через который переходят умершие или души умерших». (Корни.) «Тут я рассказал ей, как однажды, когда я был вместе с доном Хуаном, я видел мост, образованный из полосы тумана. Для меня он был более чем реален. Картина была настолько интенсивной и живой, что я не мог забыть её. Дон Хуан предсказал, что когда-нибудь я должен буду перейти этот мост» (К-5).

А сейчас опять недосказанность мифа. «Мост мыслится обычно как некая импровизация ещё неизвестного, не гарантированного пути. Мост строится как бы на глазах путника, в самый актуальный момент путешествия и на самом опасном месте, где путь прерван, где угроза со стороны злых сил наиболее очевидна, подобно перекрёстку, развилке дорог.

Значение термина «Великий Понтифик в Риме» некоторые исследователи объясняют как «делатель мостов».

Чинват – в иранской мифологии мост через водную преграду, разделяющую царства живых и мёртвых. В зороастризме распорядителем судеб на мосту Чинват становится Заратустра, провожающий по нему души праведных». (Мифы.) Можно предположить, что и Заратустра – нагваль. И он поджидает своих учеников на другой стороне моста, возможно, что и до сих пор.

«Я хотел было спросить, что именно я должен видеть, но дон Хуан бросил на меня выразительный взгляд, как бы напоминая о том, что мне нельзя разговаривать.

Я снова принялся смотреть на туман, но теперь уже прямо. Клок тумана спустился откуда-то сверху и завис, похожий на кусок чего-то плотного и твёрдого. Он находился как раз в том месте, где я видел зелёное пятно. Через некоторое время глаза у меня устали, и я прищурился. Сначала я увидел клок тумана, наложенный на туманную полосу, а потом – узкую полосу тумана, похожую на мост, который тянулся откуда-то сверху, как бы соединяя склон горы позади надо мной с туманом, висевшим впереди. На мгновение я даже вроде бы увидел, как по этому мосту, не изменяя его очертаний, тянется прозрачный туман, который течёт сверху с горы. Казалось, что мост действительно образован чем-то твёрдым. В какой-то момент мираж сделался настолько полным, что приобрёл объёмность, прорисованную тёмными тенями под мостом и его светлой боковой поверхностью цвета песчаника.

Совершенно ошарашенный, я смотрел на этот мост. А потом то ли я поднялся до его уровня, то ли он опустился до моего, но внезапно я обнаружил, что смотрю на прямую дорожку, начинающуюся прямо у моих ног. Это была невообразимо длинная твёрдая дорога, узкая и без перил, но достаточно широкая для того, чтобы по ней можно было идти…» (К-3).

Может быть, здесь это несколько и неожиданно, но попытаемся разобраться в значении слова «мистика». Так ли уж страшен чёрт? Словарь Ожегова утверждает: «Мистика – 1. Вера в божественное, в таинственный, сверхъестественный мир и в возможность непосредственного общения с ним. 2. Нечто загадочное, необъяснимое». То же самое утверждают все общедоступные словари, то есть, что мистика – нечто запретное, плохое. Но, как говорил Продик, прежде всего необходимо договориться о понятиях. Если вы проявите упорство, настойчивость и находчивость, то вы узнаете, что мистика – это нечто другое. Нет, она связана и с тайной, и с загадкой, но ничего грязного в ней нет. Вы даже можете узнать, что есть забытое слово «мистес». И, может быть, вас, как и меня, удивит, когда вы узнаете, что Мистес — это «видящий сквозь туман»! И, может быть у вас, как и у меня, что-то щёлкнет в голове, и всё встанет на свои места. В любом случае – продолжим узнавать новое.

Какие, однако, весёленькие мосты существуют во Вселенной. И если по такому мосту мог уйти один человек или группа магов, то почему бы таким образом не уйти населению какого-либо города?

«Мастерство их в искусстве видения стало необыкновенным, доходило даже до того, что они были способны управлять всем, что было в тех странных мирах, которые они созерцали. Но это не имело никакой практической ценности. Видение подорвало силу этих людей и сделало их одержимыми увиденным.

– Однако среди видящих были и такие, которым удалось избежать этой участи, – продолжал дон Хуан. – Это были великие люди. Несмотря на своё видение, они оставались людьми знания. Некоторые из них находили способы положительного использования видения и учили этому других людей. Я убеждён, что под их руководством жители целых городов уходили в другие миры, чтобы никогда сюда не вернуться» (К-7).

Куда, например, делись град Китеж, население некоторых древних городов аборигенной Америки? Куда исчезло население города Аркаим, в котором проповедовал Заратустра; ушло по магическому мосту? А может, и Атлантида исчезла там же, в другом положении точки сборки?

«Особая часть учения – как добраться до трещины между мирами и как войти в другой мир. Существует трещина между двумя мирами: миром диаблеро и миром живых. Есть место, где оба мира пересекаются. Вот там трещина. Она открывается и закрывается, как дверь на ветру. Чтобы туда попасть, человек должен развить и испытать свою волю, то есть это должно стать его неодолимой и всепоглощающей страстью. Но делать это он должен без чьей-либо помощи – силы или человека. Человек должен самостоятельно всё взвешивать и стремиться к тому мгновению, когда его тело будет готово испытать путешествие. Этот момент даёт знать о себе беспрерывным содроганием всего тела и сильной рвотой. Обычно человек не может ни спать, ни есть и вконец ослабевает. Если судороги не прекращаются, человек готов к путешествию, и прямо перед его глазами открывается трещина между мирами, подобная громадной двери, трещина сверху донизу. Когда трещина открывается, нужно сквозь неё проникнуть. На другой стороне границы трудно видеть. Ветер такой, как в песчаную бурю. Кругом носятся смерчи. Попав туда, человек должен идти в любом направлении. Коротким или длинным будет путешествие – зависит только от его силы воли. У того, у кого сильная воля, путешествие короткое; у человека слабого и нерешительного – долгое и опасное. Кончается путешествие у свое-образного плато. Его легко узнать по некоторым признакам. Это плоская возвышенность. Один из признаков – это ветер, который здесь особенно яростный, удары ветра сбивают с ног, и всё тонет в его рёве. Наверху этого плато есть вход в другой мир, и там протянута шкура, разделяющая миры; мёртвые проходят сквозь неё без звука, а мы должны разорвать её криком. Тот дикий ветер, который дует на плато, время от времени крепчает, и когда он наберёт достаточно силы, человек должен издать крик, и ветер протолкнёт его сквозь шкуру. Справиться с этим ветром можно, только обладая той же несгибаемой волей – только ей подчинится ветер. Всё, что нужно, – это небольшой толчок, а не чтобы пронесло на самый край того света. Оказавшись на той стороне, нужно побродить вокруг. Большая удача – найти помощника сразу же, не слишком далеко от входа. Его нужно попросить о помощи. Человек должен своими собственными словами попросить помощника научить его и сделать из него диаблеро. Если помощник согласится, он убивает человека на месте и, когда тот мёртв, учит его. Когда ты сам проделаешь такое путешествие, то, если повезёт, можешь найти себе в помощники великого диаблеро, который убьёт тебя и обучит. Но, как правило, всё же попадаются более мелкие брухо, которые могут обучить очень немногому. Однако ни у тебя, ни у них нет силы отказаться. Лучше всего найти в помощники мужскую особь, а то как бы не стать жертвой диаблеры, которая заставит тебя невероятно страдать. Женщины всегда таковы. Но тут уж как повезёт, разве что у человека сам бенефактор – великий диаблеро, у которого в другом мире много помощников. Тогда он так направит ученика, что тот встретится с тем помощником, который требуется.

После возвращения ты уже будешь другим. Ты будешь обречён то и дело отправляться туда на встречу с помощником и будешь забредать всё дальше от входа, пока наконец когда-нибудь не зайдёшь слишком далеко и не сможешь вернуться» (К-1).

«Якутский шаман Герасимов рассказал этнографу А.А. Попову, как он стал шаманом. Он вдруг (ища потерянных оленей) увидел на небе трёх воронов, почувствовал удар в спину и потерял сознание. К нему явились «духи» и стали его истязать. Его били верёвками и ремнями, в тело его впивались гады. Его обмакивали в кровяные сгустки, он захлёбывался в крови, должен был сосать грудь ужасной старухи, ему выкололи глаза, просверлили уши, тело его разрезывали на куски и укладывали в железную люльку и т. д. По записям многих исследователей и наблюдателей, будущий шаман у якутов «испытывает все мучения отрезания головы, разрезания и варки тела». Телеутка шаманка Койон начала шаманить после видения. «Несколько человек разрезали её тело на куски по суставам и положили варить в котёл. Потом пришло ещё двое людей. Опять резали её мясо, потрошили, варили». Такова типичная картина видений шамана до его вступления в исполнение шаманских функций. Спрашивается, почему все шаманы галлюцинируют одинаково, почему образы этих видений иногда до мелочей, с одной стороны, совпадают с тем, что в Америке, Африке, Полинезии, Австралии совершается в качестве обряда, с другой стороны, с тем материалом, который даёт нам сказка?» (Корни.) Обратите внимание, что шаман «увидел на небе трёх воронов» и «почувствовал удар в спину». Я больше чем уверен, что что-то или кто-то ударил его по точке сборки; если вы внимательно, на что я надеюсь, читали книги Карлоса Кастанеды, то вам не требуется долгих и многословных объяснений для сопоставления всех описанных в этой книге Образов и их Отражений.

Кстати, обратите внимание на очень смешной вопрос – «почему все шаманы галлюцинируют одинаково»; как вам этот оборот – «галлюцинируют». А когда физик-атомщик рассказывает, какие он атомы увидел, он что – не галлюцинирует?

«Взяв свою костяную палочку, он начертил на поверхности пасты две горизонтальные линии, разделив таким образом содержимое сосуда на три равные части, затем от центра верхней линии провёл вертикальную линию вниз, разделив содержимое уже на пять частей. Он указал на нижнюю правую и сказал, что это для левой стопы. Сектор над ней – для левой ноги. Верхняя, самая большая часть – для гениталий. Сектор под нею слева – для правой ноги, а нижний левый – для правой стопы. Он велел наложить пасту, предназначенную для левой стопы, на подошву и хорошенько её втереть. Затем нужно в указанной последовательности наложить пасту на всю внутреннюю сторону левой ноги, на гениталии, вниз по внутренней стороне правой ноги и, наконец, на правую подошву» (К-1).

«Было где-то два часа пополудни. Он достал свою трубку. Я принёс угли, и мы уселись лицом к лицу.

Понадобилось немалое усилие, чтобы раскурить смесь; вероятно, трубка была слишком плотно набита. При первой же затяжке в рот, кажется, попала пыль из смеси, и он сразу онемел.

Я насчитал двадцать затяжек, а потом счёт потерял значение.

Дон Хуан мягко разжал мои руки и забрал трубку. Он приказал мне лечь на пол, но только не засыпать.

– Единственный способ не заснуть – это стать птицей или сверчком, или ещё чем-нибудь в таком роде, – сказал он. – Я – ворона. Я учу тебя, как стать вороной. Когда ты этому научишься, то будешь оставаться при ясном сознании и получишь свободу передвигаться куда угодно; иначе ты всегда будешь приклеен к земле там, где свалился» (К-1).

Все люди, интересующиеся магией, знают о мази для полёта, которой пользуются ведьмы. «И вот около первой стражи ночи она на цыпочках, неслышными шагами ведёт меня к тому чердаку и велит смотреть через какую-то щёлку в двери. А происходило так. Прежде всего Памфила сбрасывает с себя все одежды и, открыв какую-то шкатулку, вынимает оттуда множество ящиков, снимает крышку с одного из них и, набрав из него мази, сначала долго растирает её между ладонями, потом смазывает всё тело от кончиков ногтей до макушки, долгое время шепчется со своей лампой и начинает сильно дрожать всеми членами, и пока они слегка содрогаются, их покрывает нежный пушок и крепкие перья, нос загибается и твердеет, появляются кривые когти. Памфила обращается в сову. Испустив жалобный крик, вот она уже пробует свои силы, слегка подпрыгивая над землёй, а вскоре, поднявшись вверх, распустив оба крыла, улетает». (Апулей. Метаморфозы.) Памфила, как мы видим, предпочла обратиться в сову – это существо ночи и на неё мало кто охотится. Как и на ворону, то есть можно сказать, что сова – это ворона ночи. Кстати, вы заметили, что она «шепталась со своей лампой»?

Читателям Кастанеды должно быть ясно, что способов для превращений может быть много, но метод-то один.

Идём далее. Пропп утверждает, что «в сказке герой, чтобы переправиться в иное царство или обратно, иногда превращается в животное». Мне же больше нравится предположение, что превращение в животное – это уже и есть переправа.

«Мы достаточно изучили сказку, чтобы установить, что герой, превращённый в животное, – древнее героя, получающего животное. Герой и его помощник есть функционально одно лицо. Герой-животное преобразовался в героя плюс животное». (Корни.) Можно добавить, что герой, умеющий превращаться в животное, ещё древнее.

А вот простые индейцы обходились без всяких мазей, мрачных ритуалов и волшебных ламп.

«Жили вместе два брата, старший – с женой. Жили они в одной хижине, и дело кончилось тем, что младший влюбился в невестку. Как только старший куда-нибудь уходил, его жена и брат предавались ласкам, пробуя то один, то другой способ удовлетворить свою страсть.

Старшему брату об этих играх стало известно.

Оставшись наедине с женой, подозвал её и сказал:

– Давно я слежу за твоими шашнями. Если не оставишь брата в покое, наказание будет жестоким и постыдным, имей в виду!

Он начал рассказывать, как превратится в страшную птицу и унесёт женщину в когтях. На всё это жена не ответила ни слова.

Некоторое время жизнь шла своим чередом, а потом парочка принялась за старое. Муж не делал больше внушений, а приступил к упражнениям. Он частенько уходил из дома наблюдать за повадками птиц.

По прошествии долгого времени старший брат попробовал в последний раз навестить родной дом. Опять ему смеялись в лицо, опять жена на его глазах отдалась младшему брату.

Горько было обманутому мужу.

Но постепенно старший брат приобретал всё большее сходство с птицей. Он, не уставая, учился у пернатых целыми днями, с утра до вечера.

Однажды младший брат пришёл в лес с женщиной. Старшего не сразу можно было узнать среди других птиц. Тут же под деревом женщина опустилась на мох, и младший брат стал с ней совокупляться. А огромный коршун, глядя на них, дрожал от гнева и ненависти. Он взмахнул крыльями и, пикируя, пронёсся прямо над любовниками, не обратившими на него никакого внимания. Тогда он взлетел повыше, ринулся вниз и, вонзив свои страшные когти в сплетённые тела, поднял добычу в воздух. В вышине коршун разжал когти, и тут же множество мелких птиц слетелись со всех сторон. Они принялись жадно клевать человечину, выбрасывая окровавленные кости на землю. Вскоре от женщины осталась только вагина, а от мужчины – пенис. Эти два органа так и продолжали быть соединёнными вместе в коитусе. Коршун схватил их, поднялся над лесом и полетел.

Неподалёку от леса находилось индейское стойбище. Вот сюда-то и устремился коршун. Люди подняли головы, наблюдая за парящей над поляной огромной птицей. Вдруг птица разжала когти и что-то выронила. Это что-то упало прямо в толпу, и все увидели, что это мужские и женские гениталии, да ещё совокупляющиеся!

Тут кто-то воскликнул:

– Помните человека, решившего превратиться в птицу? Он и есть коршун, который сейчас летал, а вагина и пенис – его жены и младшего брата. Старший брат по заслугам воздал им обоим!» (Сказка племени ямана.)

«Дон Хуан сказал когда-то то же самое и насчёт меня – что он «курил» меня. Я всегда считал, что он имеет в виду использование психотропных грибов для того, чтобы составить себе определённое представление обо мне.

– Как он курил тебя? – спросил я у Хосефины.

– Так же, как он курил и тебя. Он вытянул твою светимость и высушил её дымом от огня, который он развёл.

Дым имеет очень большое значение для мага. Дым подобен густому туману. Туман, конечно, лучше, но с ним слишком трудно обращаться. Он не так удобен для использования, как дым. Поэтому, если маг хочет видеть и узнать кого-то очень закрытого, своенравного и упрямого, как ты и Хосефина, он разводит огонь и позволяет дыму окутать этого человека. Всё, что они скрывают, выходит с дымом.

Ла Горда сказала, что Нагваль использовал дым не только для того, чтобы узнавать людей, но и для исцеления. Он делал Хосефине дымные ванны. Он заставлял её сидеть или стоять у огня с той стороны, куда дует ветер. Дым обычно окутывал её и заставлял её кашлять и плакать, но это неудобство было лишь временным и не имело последствий. Зато огромным положительным эффектом было очищение светимости» (К-5).

Неужели только в горах Тибета кто-то ещё знает толк в использовании дыма? «Непосредственно перед входом в обитель ламы ученик должен омыться и «очиститься» дымом сжигаемых ароматических трав». (Давид-Неэль.) Вспомним ещё и христианские окуривания дымом различных веществ, ароматические дымные палочки таинственной Индии и прочих чудесных стран Востока, нашу любовь к посиделкам у костра; но мы уже забыли целительную силу такой неудобной вещи, как дым.

Вы когда-нибудь подозревали, что сон или сновидение – это и дверь в иной мир, и один из способов вхождения в иной мир?

«Дон Хуан описывал искусство сновидения как способность владеть своим обычным сном, переводя его в контролируемое состояние сознания при помощи особой формы внимания, которое он и дон Хенаро называли вторым вниманием» (К-6).

«Наша жизнь и наша смерть не более и не менее реальны, чем «жизнь и смерть в сновидении». Та жизнь, которую мы ведём сейчас, это всего лишь длительное видение» (К-5).

«Человеческая жизнь – это сон не потому, что мы видим мир недолго и хаотически, а потому, что видимое нами почти всегда связано с нашими личными интересами. Если ум не делает различий, все вещи таковы, каковы они есть». (Блайс.)

Мы спим, и наше тело —
Это якорь,
Душой заброшенный
В подводный сумрак жизни.

(Хименес Х. Р.)

Классический пример, показывающий чудеса сновидения, это, конечно же, Чжуанцзы: «Однажды Чжуану Чжоу приснилось, что он – бабочка, весело порхающая бабочка. Он наслаждался от души и не сознавал, что он – Чжоу. Но вдруг проснулся, удивился, что он – Чжоу, и не мог понять: снилось ли Чжоу, что он – бабочка, или бабочке снится, что она – Чжоу». Можно сказать, что Чжоу приснилось, что он – само Знание.

И так ли уж нужны «Сонники» и толкователи снов? Знают ли они, в чём смысл Сновидения?

«Только в обычных снах вещи бессмысленны. Я бы сказал, что это происходит именно так вследствие большого количества лазутчиков, присутствующих в них. Их много потому, что обычные люди склонны сильнее ограждать себя от неизвестного» (К-9).

«Как-то раз отведал Сэйку во сне с изысканного стола. Проснулся и был сыт, а в зубах еда застряла». (О святом Сэйку с горы Сёся, что в земле Харима.) А что – неплохо. Ведь если наш реальный мир – всего лишь положение точки сборки, то, научившись управлять ею, мы можем посещать другие миры для того, например, чтобы изысканно покушать, если в этом мире мы не можем найти еды; поискать удачи, если здесь мы неудачники. Хотя, как говорится, туз – он и в Африке туз. А неудачник?

«Сон – это главный источник познания. Только во сне индеец может получать все тайные знания. В один из дней он может проснуться знахарем». Я с неохотой прибегаю к цитатам из мифологии коренных жителей Америки, потому что это означает «доказывать то же самое через то же самое». Но иногда можно напоминать, что не все индейцы владеют подлинным знанием, а лишь его осколками, да и не все влачат жалкое существование.

Однако буддизм тоже не дремлет. «Как видения во сне нам следует рассматривать все явления». (Праджняпарамита.)

И в греках есть толк, а не одна лишь подозрительная по происхождению мифология.

Однодневки,
Что – мы? Что – не мы? Сон тени —
Человек.

(Пиндар)

А вот и Япония: «Был он наставлен сном и воздал поклонение небесным и земным божествам, и так прославили его Мудрым Правителем; следил он за дымом и оказал милость своему народу». (Кодзики.)

Если есть иные миры, то должны быть и другие сущности; что о них знают Нагваль и Мифология?

«Существует три типа существ. Существа первого типа совершенно бесполезны, они ничего не могут дать, потому что ничего не имеют. Существа второго типа – устрашающие, эти способны только пугать. И третьего типа – владеющие дарами.

Дон Хуан сказал, что духи третьего типа – это и есть настоящие союзники. Они одаривают тайнами. Обитают они в безлюдных труднодоступных местах. Тому, кто хочет встретиться с таким существом, приходится далеко путешествовать и ходить в одиночку.

Встречаясь с союзником – владельцем тайн, – нужно собрать в кулак всё своё мужество и схватить его прежде, чем он схватит тебя, или начать его преследовать раньше, чем он погонится за тобой» (К-2).

Вот уж где развернулась народная фантазия и деятели различных конфессий тоже предстали во всей красе и во всеоружии своего интеллекта. Начнём с самой распространённой в Европе религии и с её, так сказать, научного курса – демонологии.

«Демоны – нечистые духи, помощники ангелов. Ангел означает – вестник. Ад по Иисусу – «тьма внешняя», «огонь неугасимый», «печь огненная». (Роббинс.)

И говорить о Сатане так, как говорят отцы церкви, значит прославлять его, делать, как сейчас говорят, отличный пиар. «Сатана обладает большим мужеством. Невероятной хитростью, сверхчеловеческой мудростью, острейшей проницательностью, совершенной рассудительностью, несравнимым мастерством в плетении самых хитрых интриг и злобной и беспредельной ненавистью ко всему человечеству, безжалостной и непреходящей». (Роббинс.)

«Михаил Пселл классифицирует дьяволов по месту их обитания. Альфонс де Спина устанавливает 10 разновидностей дьяволов:

Парки. Полтергейсты. Инкубы и суккубы. Марширующие призраки. Домашние духи. Демоны, вызывающие ночные кошмары. Демоны, образующиеся из семени и его запаха. Демоны-обманщики. Чистые демоны. Демоны, которые обманывают старух.

Другие демонологи строили иерархию демонов согласно приписываемой им способности побуждать людей к совершению 7 смертных грехов. Бинсфельд, например, привёл такой список: Люцифер – гордыня, Маммона – алчность, Асмодей – разврат, Сатана – гнев, Вельзевул – обжорство, Левиафан – зависть, Бельфегор – праздность.

Ангельская иерархия, из трёх ликов по три чина каждый, была установлена в четвёртом веке.

Полтергейст – шумный дух. Полтергейст находится вне основного традиционного течения христианского колдовства, но его проявления известны с ранних столетий.

Типичные проявления: шумы или стуки явно не естественного происхождения, по стенам или потолкам, или шаги по полу и лестницам.

Неконтролируемые передвижения (телекинез небольших предметов).

Исчезновение небольших предметов.

В большинстве отмеченных случаев явления полтергейста связывают с определёнными личностями. Чаще с маленькими детьми, особенно девочками». (Роббинс.) Но демоны – это ещё и до сих пор ангелы.

Если бы Кастанеда знал все эти классификации, разряды и иерархии потусторонних и потунебесных сущностей, то он написал бы нам не про путь знания, а очередной богословский бестселлер. Хорошо, что этого не случилось, такого демонологического добра более чем достаточно.

А вот дон Хуан Матус относится ко всей этой потусторонней братии без всякого пиетета.

«– Я знаю, что там прячется дух, – очень тихо сообщил он мне.

– Где?

– Вон там, в кустах.

– Какой именно дух?

Он с ехидцей взглянул на меня и спросил:

– А какие бывают?» (К-3)

Теперь заглянем в славянскую мифологию. Правда, здесь я упомяну только одного представителя нечистой силы, но самого интересного.

«Кикимора. Бог сна и ночных привидений. Происхождение им дают от рода человеческого; они живут и в домах. Впрочем, сии духи не опасны; они никому не причиняют зла, хотя иногда и беспокоят, однако не столько как домовые, которых простой народ считает самыми беспокойными проказниками».

Ты огорчился, читатель? Ничего такого интересного? Может быть, дальше, другое свидетельство?

«Кикимора. О том, что это злой дух, свидетельствует вторая часть слова – «мора». Мара (мор) – древняя богиня смерти. Но всё же кикимора – это не сама смерть. Кикимора – слабое, как бы кривозеркальное отражение лишь страха смерти, или даже просто страх» (МДС).

Опять ничего интересного, что же это такое! Действительно, ничего интересного. Но, может, это оттого, что мы смотрим не там, где нужно. А всё решается просто, если заглянуть в «Коми-русский словарь». Там мы найдём, что «кикимору» можно разделить на «ки» и «кымор» и тогда – о, чудо! – выяснится, что «ки» это – «рука», а «кымор» – ну кто бы мог подумать – «облако», «туча». И у нас получится – «облачная рука». А что это, как не «созерцатель облаков»? Или тумана. Соединив вместе Кикымор и Мистес, мы можем сделать вывод о ещё совсем недавнем умении наших предков созерцать туман и облака. Но с приходом новой, более изощрённой, и методически и технологически, религии на благословенные земли шаманов это знание было не то что забыто, а просто уничтожено на корню. Хорошо хоть, что шаманы древней Мексики оказались более подготовлены к таким катаклизмам и донесли до нас эту драгоценность.

«Я встал и направился к ручью. Я обернулся к дону Хуану, не идёт ли он со мной, но он, казалось, к чему-то внимательно прислушивался.

Он сделал рукой повелительный жест – замри.

– Абутол (так мне послышалось) здесь! – сказал он.

– Ануктал (так мне послышалось на этот раз) здесь, – сказал дон Хуан» (К-1).

В данном эпизоде рассказывается об одной из встреч с Мескалито. А Мескалито можно назвать и тотемным существом. Слово же, похожее на «абутол», есть и в русском языке. В. И. Даль в своём Словаре приводит такое слово, как «Абутор» (по происхождению, предположительно, из зырянского языка), что означает – медведь самец в пору течки. А медведь как тотемное животное – наиболее частое явление, особенно у северных народов, где обитает большинство шаманов.

Кем бы или чем бы ни были другие сущности, интересно, как они выглядят?

«Люди, когда их видишь, имеют форму светящихся яиц. Союзник в образе человека всегда имеет форму человеческого тела. Именно это я имел в виду, когда говорил, что союзника невозможно увидеть. Союзников невозможно увидеть, потому что они всегда принимают чью-то форму – собак, койотов, птиц, даже перекати-поля. Разница в том, что, когда их видишь, они сохраняют форму того, чем прикидываются. Понимаешь? Каждое существо и каждый предмет имеет свойственную ему специфическую форму, когда его видишь. Только союзники – и когда их воспринимаешь в обычном режиме, и когда их видишь – сохраняют одну и ту же форму, которую копируют» (К-2).

«Вдруг раздался голос хозяйского внука, мальчика лет шести:

– Дедушка, зачем с вами вместе сидит этот большой кот? Гоните его прочь!

Едва вбежав в комнату, мальчик увидел лиса, он только не знал, как называется этот зверь. Лишь теперь Ван Чэнь сообразил, что перед ним лис». (Повесть о том, как в местечке Малая Бухта лис-оборотень требовал книгу.)

Всё-таки маленькие дети видят? Так будем как дети. Ещё Христос призывал к этому, если вы помните.

«Человек – это звучит гордо!» А зачем нам на нашей Земле какие-то полтергейсты, союзники и прочая потусторонняя нечисть?

«Союзники не бывают ни плохими, ни хорошими, это просто силы, которыми маги пользуются по своему усмотрению.

– Мне непонятно их назначение, дон Хуан. Что союзники делают в мире?

– А что люди делают в мире? Я, например, не знаю. Мы существуем, и всё. Союзники тоже существуют. Вполне возможно, что они были здесь и до нас» (К-2).

«Человек, как он наблюдается в природе, как и все живые организмы, как всякое живое вещество, есть определённая функция биосферы в определённом её пространстве-времени». (Вернадский В. И. Научная мысль как планетное явление.) Таким образом, мы имеем научное доказательство, что человек важен не более чем какое-либо другое живое существо. «Здесь перед нами открывается ещё одна сторона трудных задач. Кто может решить задачу? Задачи, вообще говоря, невыполнимы. Герой их выполняет только потому, что у него есть помощник. Отсюда видно, что задачи не только должны показать, был ли герой в ином царстве, но и приобрёл ли он там помощника. И действительно, мы можем наблюдать, что ряд задач прямо направлен на то, чтобы узнать, есть ли у героя помощник». (Корни.)

Я надеюсь, что предназначение человека не ограничивается лишь возвеличиванием Бога или Богов. И зачем тогда заниматься вызыванием духов, чёрта и прочей магической братии?

«Он попросил показать зеркало. Оно ему понравилось – конструкция была лёгкой и в то же время прочной. Он обратил внимание на то, что алюминиевую раму для зеркала размером восемнадцать на четырнадцать дюймов я прикрепил к металлическому листу, служившему основой, стальными винтами.

А теперь я расскажу, что нам предстоит сделать. Или, наверное, лучше было бы сказать: что нам предстоит попытаться сделать. Вдвоём с тобой мы должны будем положить зеркало на поверхность воды в ручье неподалеку от дома. Ручей достаточно широк и глубина в нём невелика – как раз то, что нам необходимо.

Идея состоит в следующем: позволить текучести воды давить на нас и унести нас прочь.

Мы подошли к ручью. Дон Хуан велел мне сесть на корточки на плоском камне, торчавшем из воды посредине спокойного ручья, и держать зеркало обеими руками за одну сторону. Сам он опустился на корточки напротив меня, держа зеркало точно так же, как я. Погрузив руки в воду почти по локоть, мы опустили зеркало на дно.

– Смотри пристально, но не фиксируй взгляд! – снова и снова настойчиво шептал он.

«Оказывается, можно смотреть пристально, но не фиксировать взгляд!» – подумал я. И в этот миг, когда была сформулирована эта мысль, возле наших с доном Хуаном голов появилась ещё одна. Эта голова была в нижней части зеркала слева от меня.

– Я вижу! – заорал я по-английски, не издав при этом ни звука.

– Да, ты видишь, – произнёс голос по-испански.

Я почувствовал, что охвачен силой, которая сильнее меня. Мне не было больно ни физически, ни духовно. Я знал без тени сомнения – ведь так сказал голос, – что мне не удастся нарушить хватку этой силы ни волевым, ни физическим усилием. Я знал, что умираю. Я автоматически поднял глаза, чтобы посмотреть на дона Хуана, и в миг, когда взгляды наши встретились, сила отпустила меня. Я был свободен.

– Приём, который я тебе показываю, преследует двойную цель. Во-первых, древние видящие применяли его, чтобы с помощью текучести воды перенестись на первый из нижележащих уровней. Во-вторых, он позволял Толтекам лицом к лицу встретиться с живыми существами, на этом уровне обитающими. Помнишь ту форму, которая появилась в нашем зеркале? Похожую на голову? Это и было одно из этих существ. Оно приходило на нас взглянуть» (К-7).

Немножко о мистериальных достижениях в тибетской магии. Со слов А. Давид-Неэль.

«Буквально термин «тюльку» означает: «форма, созданная магией»…

«О случаях скоропостижной смерти во время заклинания духов»…

Все они умерли от страха. Их видения – просто объективизация собственных мыслей. Демоны не могут победить того, кто в них не верит.

По вашему мнению, достаточно не верить в существование тигров, и ни один тигр никогда вас не тронет?

Он продолжал: «Объективизация умственных представлений – очень таинственный процесс, безразлично, происходит он сознательно или бессознательно. Какова участь этих созданий? Может быть, подобно младенцам, рождённым от нашей плоти, они – дети нашего духа – уходят из-под контроля и с течением времени или же сразу начинают жить самостоятельной жизнью? Не следует ли также предположить, раз мы можем порождать их, что есть на свете и другие существа, обладающие такой же способностью? Если подобные магические создания существуют, то нет ничего необычного в том, что мы приходим с ними в соприкосновение – либо по воле их создателей, либо потому, что собственные наши мысли и действия создают условия, позволяющие им заявлять о своём присутствии и проявлять активность. Возьмём для сравнения реку и представим себе, что вы живёте на некотором расстоянии от берега. Рыба никогда не приблизится к вашему жилищу. Но проведите от реки до вашего участка канал, а в его конце выройте пруд. Тогда вы увидите, что вместе с водой из реки в пруд попадёт и рыба. Остерегайтесь создавать такие каналы необдуманно. Немногие имеют представление о том, что таится в недрах вселенной, куда они опрометчиво заглядывают». Затем, уже менее серьёзным тоном, он закончил: «Необходимо уметь защищаться от тигров, созданных вами же или от порождённых другими»». (Давид-Неэль.)

Может быть, вы думаете, что маги умнее обычных людей? Большая ошибка! «Ла Горда повернулась ко мне, улыбаясь. Я понял, что она говорит, чтобы я не поддавался панике, так как тигр был только образом, подобным призраку. Движением головы она подталкивала меня идти вперёд. Однако на неизмеримо более глубоком уровне я знал, что тигр является сущностью, может быть, не в таком физическом смысле, как в нашем обычном мире, но тем не менее – реальной. А поскольку мы с ла Гордой были в сновидении, мы потеряли свою повседневную материальность. В этот момент мы были с тигром на равных. Наше существование тоже было призрачным» (К-6).

А вот другой – «прорывший канал». «Внезапно на месте моего лица появилась морда саблезубого тигра с шестидюймовыми клыками, торчавшими из его пасти». (Лилли.)

«Он повёл меня к выходу из каньона, тянувшегося между холмами. Мы шли около часа. Добравшись, мы немного отдохнули, а потом дон Хуан повёл меня сквозь густой колючий кустарник к источнику, вернее, к тому месту, где когда-то был источник. Но сейчас там было так же сухо, как и везде вокруг.

– Сядь в центре источника, – велел он.

Когда я приготовился, он вытащил из сумочки какую-то беловатую верёвочку, связанную в петлю. Надев петлю на шею, он сильно натянул её левой рукой. Получились две струны, одну из которых он натянул правой рукой. Она издала протяжный вибрирующий звук.

Он снова натянул струну и заиграл. Я смотрел в землю и слушал, сосредоточившись на звуке. Ничего подобного мне в жизни слышать не доводилось.

Меня охватил страх. Раскаты потустороннего звука заполнили каньон и «высекли» из скал эхо. Я отчётливо слышал, как звук, издаваемый доном Хуаном, возвращается ко мне со всех сторон, отражаясь от стен каньона. Дон Хуан натянул струну сильнее, и звук стал выше, а тон эха – ниже. Потом эхо сконцентрировалось в одной точке – на юго-востоке.

Дон Хуан начал постепенно ослаблять натяжение струны, тон звука понижался до тех пор, пока не послышался последний низкий тупой удар. Он свернул верёвочку, спрятал её в сумку, подошёл ко мне и помог подняться на ноги. Я обнаружил, что мышцы рук и ног у меня окаменели, одежда буквально пропиталась потом. Я и понятия не имел, что так сильно потел, когда он играл. Резало глаза, которые воспалились оттого, что в них затекали струйки пота. (…)

– Дон Хуан, что ты делал со мной вчера?

– Стучался к духу источника. К такого типа духам нужно стучаться, потому что если источник высыхает, то дух забирается внутрь горы. Дух этого источника дремал, но вчера мне удалось его разбудить, скажем так. Впрочем, он ничего не имел против и даже указал нам «твоё» направление, – и дон Хуан кивнул на юго-восток» (К-2).

«Водяной змей мыслился сидящим в прудах и водоёмах, в реках, морях и на земле. Но эти водоёмы одновременно служат входом в иное царство. Дорога в иное царство лежит через пасть змея и через воду – как сквозь воду, так, позднее – и по воде. Это приводит нас к сторожевой роли змея. Сидя у воды или в воде, он сторожит её». (Корни.)

Я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым.

И было в те дни, пришёл Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане.

И когда выходил из воды, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него.

И глас был с небес: Ты Сын Мой Возлюбленный, в Котором Моё благоволение. (Марк 1: 8 – 11.)

Получается, что дон Хуан стучался к духу источника и «крестил» Кастанеду?

И если вдруг кому-то удастся вызвать союзника, джинна или кого-то подобного, то где его хранить, где ему предоставить жилплощадь?

«В руках у дона Хуана откуда-то взялся пояс, на котором висело не меньше семи каких-то вещиц, похожих на маленькие кувшинчики» (К-2).

«Первым заговорил дон Хуан. Они собирались показать нам своих союзников. Он сказал, что если мы посмотрим внимательно, то у каждого из них сбоку у пояса сможем увидеть что-то вроде тряпки или носового платка, подвешенного к поясу. Дон Хенаро добавил, что помимо тряпочек у них на поясах были две круглые, похожие на пуговицы штуковины, и что мы должны смотреть на их пояса до тех пор, пока не увидим и «тряпочки», и «пуговицы».

Прежде чем дон Хенаро договорил, я уже заметил какие-то плоские предметы, подобные кускам ткани, и по одному круглому камешку, которые висели у каждого из них на поясе. Союзники дона Хуана были более тёмными и каким-то образом более угрожающими, чем у дона Хенаро» (К-4).

В детстве все любят читать сказки, и вы, наверно, сразу узнали в этих «кувшинчиках» «волшебную лампу Аладдина». Но какая связь между ними и как они выглядят?

Хотя достоверное описание «волшебной лампы Аладдина», к сожалению, и утрачено, но то, как её представляют, позволяет сделать вывод, что она весьма похожа на тыкву-горлянку и прячется она несколько не там, где предполагает сказка. То есть в труднодоступном месте, но не в этом мире. И чтобы добраться до «волшебной лампы», нужна не просто удача, а удача в конце многих лет обучения. А смутные воспоминания об утраченном Знании оставили безосновательную уверенность, что простое повторение каких-то заклинаний и мрачных ритуалов поможет овладеть неведомыми потусторонними силами одним махом.

Что же касается непосредственно тыквы-горлянки, то вот её описание: плоды с деревянистым околоплодником разнообразной формы, от 3 – 5 см до 2 м длиной и до 40 см шириной, различной окраски. Плоды используют в основном для изготовления посуды. Часто на молодую завязь надевают форму с рельефным рисунком; при дальнейшем росте завязь заполняет форму, и на ней отпечатывается нанесённый на форму рисунок. Таким образом получают различные декоративные коробочки, табакерки и др. Введена в культуру за несколько тысячелетий до нашей эры в тропиках Старого Света как пищевое растение и как растение, дающее посуду. По данным археологии, в Америке культивировалась за 7 тыс. лет до н. э. (Культурные растения.)

И надо думать, что её использовали и в качестве лампы. Что уж трудного – налил масла да вставил фитиль.

Это использование в быту. А вот другое применение.

«Он ждал указания обо мне уже несколько дней, но сила не хотела давать его. Не имея выхода, он привёл меня к своему гуахе, и я встретилась с Мескалито.

Я перебил её. Её употребление слова «гуахе» (тыква-горлянка) привело меня в замешательство. В контексте её рассказа оно было лишено смысла. Я подумал, что она говорит метафорически или что слово «горлянка» было эвфемизмом.

Я сказал ей, что дон Хуан говорил мне, что Мескалито – это божество или сила, содержащаяся в батонах пейота. Сказать, что Мескалито был тыквой-горлянкой, было явной бессмыслицей.

– Нагваль с помощью своей горлянки может познакомить тебя с чем угодно, – сказала она после паузы. – Тыква – ключ к его силе. Пейот может дать любой, но только маг с помощью своей горлянки может познакомить тебя с Мескалито» (К-5).

В «волшебной лампе Аладдина» тоже живёт союзник, только называют его – «джинн». На Востоке – это джинн, а в Мексике – это «союзники, которых Нагваль носит с собой. Он говорил, что союзники вылетают из его горлянки.

Нагваль говорил, что горлянка такого рода уже не в мире людей. Она подобна маленькому узелку, притороченному к поясу. На неё нельзя смотреть преднамеренно – всё равно ничего не увидишь.

Горлянку, как только она найдена, следует тщательно вычистить. Обычно маги находят подобные горлянки в лесу на виноградных лозах. Они снимают их и высушивают, а затем выдалбливают, сглаживают и полируют. Как только горлянка готова, маг должен подставить её союзникам и заманить их туда. Если союзники соглашаются жить в ней, горлянка исчезает из мира людей, а союзники становятся помощниками мага» (К-5).

Если вы смотрели фильм ещё советских времён «Волшебная лампа Аладдина», то можете вспомнить, что в конце этого фильма джинн, по просьбе своего друга Аладдина, перебрался жить из лампы в горшок, чтобы не служить злому волшебнику. Если нет подходящей посуды для союзника – подставь хоть свои яйца. Как сказал дон Хуан.

И вообще-то, добраться до союзников не так уж трудно, не трудно их и заиметь. Как видим, толтеки Мексики всё время таскают своих джиннов с собой, и для того, чтобы их вызвать, им не надо совершать никаких ритуалов, заклинаний и путешествий.

Только забывчивость человечества довела до того, что союзники в тыкве-горлянке, например в Китае, превратились в вульгарные талисманы.

«– Что же это за талисманы? – поинтересовался Сунь У-кун.

– У меня, – сказал Цзинь Си-гуй, – тыква-горлянка из червонного золота, а у него кувшин из белоснежного нефрита». (У Чэн-энь.)

Вызвать из небытия другую сущность не трудно, можно даже воплотить её (см., например, Курс демонологии). Но так ли уж всё это безопасно?

«Как человек может использовать союзников этого типа?

Пожалуй, слово «использовать» здесь не совсем подходит. Я бы сказал, что между человеком и союзником происходит честный обмен энергией.

Энергия передаётся по совпадающим эманациям. Ты, конечно, понимаешь, что эманации человека, соответствующие эманациям союзника, находятся в левосторонней части сознания, которую обычный человек никогда не использует. Поэтому в рациональном мире правостороннего осознания места союзникам не находится.

Дон Хуан сказал, что совпадающие эманации дают основу для контакта между человеком и союзником. По мере углубления знакомства связь становится более тесной. И обе формы жизни уже могут извлечь из этого пользу. Видящего обычно интересует эфирное качество союзника, которое делает последнего замечательным разведчиком и охранником. Союзника же интересует более мощное энергетическое поле человека, с помощью которого союзник иногда может материализоваться» (К-7).

Вот насчёт материализоваться тут у нас неплохим специалистом был Пигмалион. Помните, как он:

Оскорбясь на пороки, которых природа
Женской душе в изобилье дала, холостой, одинокий
Жил он, и ложе его лишено было долго подруги.
А меж тем белоснежную он с неизменным искусством
Резал слоновую кость. И создал он образ, – подобной
Женщины свет не видал, – и своё полюбил он созданье. (10: 244—249.)
И вот, на алтарь совершив приношенье,
Робко ваятель сказал: «Коль всё вам доступно, о боги,
Дайте, молю, мне жену (не решился ту деву из кости
Упомянуть), чтоб была на мою, что из кости, похожа!»
На торжествах золотая сама пребывала Венера
И поняла, что таится в мольбе; и, являя богини
Дружество, трижды огонь запылал и взвился языками.
(10: 273—279.)

((Публий Овидий Назон. Метаморфозы. М., 1977))

Как и в инструкциях по сновидению, чётко указано, что три вспышки огня были знаком, то есть очень, видать, любит мир магии число три. И совсем, как у Кастанеды в его встрече с союзниками один на один в ночной пустыне. Припоминаете? А союзник, которым пугал дона Хуана в своё время его учитель Нагваль Хулиан? Интересно, сколько таких же воплощённых союзников не замечаем мы? Или правильнее – не осознаём.

«– Они реальны, дон Хуан?

– Разумеется! Они настолько реальны, что обычно при встрече с ними человек погибает, особенно тот, кто решился отправиться в дикие места, не имея личной силы» (К-3).

«Союзник, сказал он, это сила, которую человек может ввести в свою жизнь как советника, как источник помощи и сил, необходимых для совершения разных поступков – больших или малых, правильных или неправильных. Союзник необходим, чтобы улучшить и укрепить жизнь человека, чтобы направлять его действия и пополнять его знания» (К-1).

«Затем он объяснил, что союзники не в состоянии ни на что воздействовать и ничем управлять непосредственно, однако могут действовать косвенно, влияя на людей. Соприкасаться с союзниками опасно, потому что они способны вывести на поверхность всё худшее в человеке. Путь ученичества так долог и тернист, потому что, прежде чем входить в контакт с этими силами, человек должен исключить из своей жизни всё лишнее, всё, что не является жизненно необходимым, иначе ему не выдержать столкновения с ними» (К-2).

Обязательно надо избавляться от чувств, возвеличивающих собственную личность, потому что это те крючки, за которые цепляются всякие нехорошие сущности, и эти же чувства не дают нам обрести свободу.

«Магические способности героя зависели от приобретения им помощника, который английскими этнографами не совсем удачно назван дух-хранитель». (Корни.) Необходимо понимать, что помощник, то есть союзник, нужен только на первых порах и для того только, чтобы научиться с помощью его энергии (!) вернуть себе управление собственной точкой сборки; иначе они становятся такими же надоедливыми, нудными и назойливыми, как люди.

«Учиться магии – это учиться вредить другим». Вот что первое приходит на ум обывателю, когда он слышит о магии. Что тут сказать? «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Или какую другую банальность в том же роде? Например, что артист, играющий роли алкоголиков, – сам не обязательно алкоголик? Да и есть ли у мага такая радость – творить зло?

«– Позволь мне выразиться так, – продолжал я. – Гипотетически, может ли дон Хенаро убить кого-нибудь за сотни километров от себя, поручив сделать это своему дублю?

Дон Хуан смотрел на меня. Он покачал головой и отвёл глаза в сторону.

– Ты просто набит сказками о насилии, – сказал он. – Хенаро никого не может убить просто потому, что у него больше не осталось заинтересованности в других людях. К тому времени, когда воин способен превзойти видение и сновидение и осознаёт своё свечение, в нём не остаётся подобных интересов.

Я указал на то, что в самом начале моего ученичества он заявил, что маг, управляющий своим союзником, может быть перенесён за сотни километров для того, чтобы нанести удар своему врагу.

– Да, – протянул он, – на сей раз я ответственен за твоё замешательство. Я уже говорил тебе, что с тобой я не всегда следую системе, которую предписал мне мой собственный учитель. Он был магом. Мне следовало и тебя толкнуть в тот мир. Я этого не сделал, потому что меня больше не заботят подъёмы и падения окружающих меня людей. Однако слова моего учителя запали мне в душу. И я неоднократно разговаривал с тобой так, как он сам говорил со мной. Видишь ли, Хенаро – человек знания. Самый чистый из всех. Его поступки безупречны. Он вне обычных людей и магов. Его дубль – это выражение его радости и юмора. Так что он, пожалуй, не сможет использовать его для создания или разрешения ординарных ситуаций. Насколько я знаю, дубль – это осознание нашего состояния как светящихся существ. Хенаро как дубль может делать всё, что угодно, и тем не менее он предпочитает быть ненавязчивым и мягким.

Моей ошибкой было ввести тебя в заблуждение заимствованными словами. Мой учитель был неспособен производить те эффекты, которые создаёт Хенаро. Для моего учителя, к несчастью, очень многие вещи остались, как и для тебя, только сказками о силе.

Не существует гипотетического смысла, когда ты говоришь о мире людей знания. Человек знания не может причинять вред окружающим людям. Гипотетически или как угодно ещё.

– Но что, если окружающие люди замышляют что-то против его здоровья или безопасности? Может ли он тогда использовать свой дубль для защиты?

Он неодобрительно прищёлкнул языком.

– Что за невероятное насилие в твоих мыслях? Никто ничего не может замышлять против безопасности и здоровья человека знания. Он видит, и поэтому всегда сумеет избежать подобных вещей» (К-4).

«Возлюби ближнего своего» – это значит прежде всего: «Оставь ближнего своего в покое!» – и как раз эта деталь добродетели связана с наибольшими трудностями». (Ницше.) Иначе говоря – мы вредим другим уже только тем, что суём нос в их дела. Лучше уж подпасть под определение: «Добряк по натуре от забот по собственной шкуре», чем прослыть альтруистом. В конечном-то счёте своя рубашка ближе к телу. Хотя смерть ещё ближе.

Но ведь чёрные маги и чёрная магия существуют! Конечно, существуют, но в фантазиях неразборчивых писателей и кинематографистов, в больном воображении ещё кое-каких похожих голов.

«– Твоё знание слишком устрашающе. В нём нет для меня утешения. Нет гавани для приюта.

Ты опять всё путаешь. Утешение, гавань, страх – всё это настроения, которым ты научился, даже не спрашивая об их ценности. Как видно, чёрные маги уже завладели всей твоей преданностью.

– Кто такие чёрные маги?

– Окружающие нас люди являются чёрными магами. А поскольку ты с ними, то ты тоже чёрный маг. Задумайся на секунду, можешь ли ты уклониться от тропы, которую они для тебя проложили? Нет. Твои мысли и поступки навсегда зафиксированы в их терминологии. Это рабство. А вот я принёс тебе свободу. Свобода стоит дорого, но цена не невозможна. Поэтому бойся своих тюремщиков, своих учителей» (К-4).

«Люби ближнего, но не давайся ему в обман»! Вот она вся и тут так называемая «чёрная магия»! Только став взрослыми, дети превращаются в «чёрных магов», злыдней, мелких пакостников, крупных тиранов и прочих вампиров. Только став взрослыми…

«По природе дети нерелигиозны, невосприимчивы к фетишам, колдовству, амулетам и ритуалам. Они по природе не творцы сказочных повествований; предоставленные самим себе, они не строят фантастических замков. В них не заложена склонность считать солнце одушевлённым и рисовать его с человеческим лицом. Их умственное развитие в этом отношении определяется не некоторой внутренней необходимостью, но формой той культуры, в которой они были воспитаны». (Мид М. Как растут на Новой Гвинее.)

Детей учат; и мы были детьми, и нас учили. Вопрос в том, чему учить. Определённо, что всякое обучение – это привитие навыков выживания. Живущих в городе учат выживать в среде цивилизации, а живущих на природе учат выживанию в природной среде. Но только никто, кроме людей Знания, не учит, как выжить в битве со Смертью. В той битве со смертью, о которой говорится в книгах Кастанеды.

«Пиаже допускает мысль, что у ребёнка имеется две или несколько реальностей и что эти реальности действительны поочерёдно, вместо того чтобы находиться в иерархическом отношении, как у нас.

В частности, в первой стадии, которая длится, по мысли Пиаже, до 2 – 3 лет, реальное – это попросту то, что желательно.

Ребёнок живёт в двух мирах. Всё социальное является чуждым для ребёнка, навязанным ему извне.

Вместе с речью взрослого ребёнок усваивает и категориальные формы, разделение субъективного и объективного, я и ты, здесь и там, теперь и после.

Две души живут в ребёнке: первоначальная – полная связей детская душа, и вторая, возникающая под влиянием взрослых, переживающая мир в категориях. Две души: два мира, две реальности. Этот вывод является неизбежным логическим следствием из основного положения относительно социального и биологического, действующих как два внешние по отношению друг к другу и чуждые начала». (Выготский.)

И только ли чёрными магами являются окружающие нас люди? «Твои ближние будут всегда ядовитыми мухами; то, что есть в тебе великого, – должно делать их ещё более ядовитыми и ещё более похожими на мух». (Ницше.)

Как говорится у Кастанеды – многие дети «видят», но их отучивают от этого умения.

И всё-таки на всякий случай у нас есть «защитники».

«– Мескалито учит нас правильному образу жизни, – ответил дон Хуан. – Он помогает тому, кто с ним знаком и защищает его. Ваша жизнь – это не жизнь вовсе. Ни один из вас понятия не имеет о радости сознательного действия. У вас нет защитника.

– Что ты хочешь этим сказать? – обиженно воскликнул Эскере. – Есть у нас защитники. Господь наш Иисус Христос, Святая Дева Мария, маленькая Дева Гваделупская… Разве это не защитники?

– Ого, целый букет, – усмехнулся дон Хуан. – Ну и как, научили они тебя жить лучше?

– Это потому, что люди их не слушаются, – возразил Эскере. – Люди обращают внимание только на дьявола.

– Если бы они действительно были защитниками, то заставили бы себя слушаться, – сказал дон Хуан. – Когда Мескалито становится твоим защитником, его слушаешься, как миленький, и деться никуда не можешь. Ты видишь его, и не в твоих силах не следовать его указаниям. Он заставляет относиться к нему с уважением. Не так, как вы привыкли обращаться со своими защитниками» (К-2).

Крылатый серафим, упав с лазури ясной
Орлом на грешника, схватил его, кляня,
Трясёт за волосы и говорит: «Несчастный!
Я – добрый ангел твой! Узнал ли ты меня?

(Бодлер. Цветы зла)

Опять же – какую защиту может дать любая из религий? Если интеллектуалу мало божественной защиты, то к его услугам армия психоаналитиков. Уж эти-то хитрецы всё разложат по полочкам. А я вместе с Гариком:

И если хлопочу, то об одном —
Чтоб жизнь мою никто не улучшал.

«– Трава дьявола никогда никого не защищала. Её назначение – давать силу, и не более того. Мескалито, напротив, великодушен как дитя.

– Но ты же говорил, что он бывает устрашающ.

– Конечно, устрашающ; но с тем, кто ему вверяется, он благороден и добр.

– Из чего это видно, что он добр?

– Он – защитник и учитель.

– Каким же образом он защищает?

– Его можно держать при себе, а он будет следить, чтобы с тобой ничего не случилось плохого.

– Как это – держать при себе?

– В мешочке под рукой или на шее.

– Ты носишь его с собой?

– Нет, потому что у меня есть союзник. Но другие обычно носят.

– Чему же он учит?

– Правильно жить.

– А как он учит?

– Он показывает разные вещи и говорит, что есть что» (К-1).

Всё это несколько непонятно. Совсем как дзэнский коан.

«– Как можно войти в воду и не утонуть; как можно войти в огонь и не обжечься? – спросил у Хофуку монах.

– Если бы это был водогонь, ты бы утонул или обжёгся?

Смысл этого оригинального ответа в том, что мы горим или тонем, потому что отличаем огонь от воды. Мы умираем, потому что отличаем жизнь от смерти». (Блайс.) Так что же может защитить нас от всего плохого, в том числе и от смерти?

Наличие каких-либо защитников в нашей жизни (например, в виде государства и его репрессивных органов) создаёт лишь иллюзию защищённости. А кто защитит защитника? Другая опасность – ваш защитник превратится в вашего охранника; или, как толкует наш народ: «Моя милиция меня бережёт – сначала поймает, потом стережёт». К тому же все подобные варианты исключают самое важное – свободу.

Давайте посмотрим, что говорит о защите шахматный словарь. «Защита в шахматах: отражение наступательных действий соперника. Различают активную и пассивную защиты.

При ведении защиты необходимо использовать все имеющиеся стратегические и тактические средства: ослабление неприятельской позиции («В нашем случае – магическая дисциплина, как средство против «летунов»»), максимальное использование тактических возможностей («Остановка внутреннего диалога, разрушение распорядка жизни»), различные упрощения («Избавление от чувства собственной важности, например»») и т. д. Ещё раз повторю – взирая на мир сквозь призму книг Кастанеды, ты многое поймёшь.

К сожалению, всё, что выше было сказано о других сущностях, вовсе не самое страшное. Есть сущности более страшные, потому что они – реальны.

«– Что это, дон Хуан? – спросил я. – Я вижу быстрые чёрные тени, заполнившие всё вокруг.

– А это вселенная во всей её красе, – ответил он, – несоизмеримая, нелинейная, не выразимая словами реальность синтаксиса. Маги древней Мексики были первыми, кто увидел эти быстрые тени, так что они всюду преследовали их. Они видели их так, как их видишь ты, и они видели их как потоки энергии во вселенной. И они обнаружили нечто необычное.

Они обнаружили, что у нас есть компаньон по жизни. У нас есть хищник, вышедший из глубин космоса и захвативший власть над нашими жизнями. Люди – его пленники. Этот хищник – наш господин и хозяин. Он сделал нас покорными и беспомощными. Если мы бунтуем, он подавляет наш бунт. Если мы пытаемся действовать независимо, он приказывает нам не делать этого.

Вокруг нас была непроглядная тьма, и это, казалось, обуздывало мою реакцию. Будь сейчас день, я смеялся бы от всего сердца, в темноте же я был совершенно подавлен.

– Вокруг нас черным-черно, – сказал дон Хуан, – но если ты взглянешь уголком глаза, то всё равно увидишь, как быстрые тени носятся вокруг тебя.

Он был прав. Я всё ещё мог их видеть. Их пляска вызывала у меня головокружение. Дон Хуан включил свет, и это, казалось, обратило их в бегство.

– Ты благодаря лишь собственным усилиям достиг того, что шаманы древней Мексики называли «вопросом вопросов», – сказал он. – Я окольными путями подводил тебя к тому, что нечто держит нас в плену. Разумеется, мы пленники! Для магов древней Мексики это было энергетическим фактом.

– Почему же этот хищник «захватил власть», как ты об этом говоришь, дон Хуан? – спросил я. – Этому должно быть логическое объяснение.

– Этому есть объяснение, – ответил дон Хуан, – и самое простое. Они взяли верх, потому что мы для них пища, и они безжалостно подавляют нас, поддерживая своё существование. Ну, вроде того, как мы разводим цыплят в курятнике, они разводят людей в «человечниках». Таким образом, они всегда имеют пищу.

Я хочу воззвать к твоему аналитическому уму, – сказал дон Хуан. – Задумайся на мгновение и скажи, как ты можешь объяснить противоречие между образованностью инженера и глупостью его убеждений и противоречивостью его поведения. Маги верят, что нашу систему убеждений, наши представления о добре и зле, нравы нашего общества дали нам хищники. Именно они породили наши надежды, ожидания и мечты по поводу успехов и неудач. Им мы обязаны алчностью и трусостью. Именно хищники сделали нас самодовольными, косными и эгоцентричными.

– Но как же они сделали это, дон Хуан? – спросил я. – Они что, нашептали нам всё это во сне?

– Нет, конечно, что за глупости! – с улыбкой сказал дон Хуан. – Они действовали куда более эффективно и организованно. Чтобы держать нас в кротости и покорности, они прибегли к изумительному маневру, – разумеется, изумительному с точки зрения воина-стратега. С точки же зрения того, против кого он направлен, этот маневр ужасен. Они дали нам свой разум! Ты слышишь? Хищники дали нам свой разум, ставший нашим разумом. Разум хищника изощрён, противоречив, замкнут и переполнен страхом того, что в любую минуту может быть раскрыт.

Я знаю, что, несмотря на то что ты никогда не голодал, – продолжал он, – ты беспокоишься о хлебе насущном. Это не что иное, как страх хищника, который боится, что его трюк в любое мгновение может быть раскрыт и еда может исчезнуть. Через посредство разума, который в конечном счете является их разумом, они вносят в жизнь человека то, что удобно хищникам. И таким образом они в какой-то мере обеспечивают свою безопасность и смягчают свои страхи.

– Не то чтобы я не мог принять всё это за чистую монету, дон Хуан, – сказал я. – Всё может быть, но в этом есть нечто настолько гнусное, что не может вызывать во мне отвращения. Оно побуждает меня возражать. Если правда то, что они пожирают нас, то как они это делают?

Лицо дона Хуана озарилось широкой улыбкой. Он был доволен как ребёнок. Он объяснил, что маги видят человеческих детей как причудливые светящиеся шары энергии, целиком покрытые сияющей оболочкой, чем-то вроде пластикового покрытия, плотно облегающего их энергетический кокон. Он сказал, что хищники поедают именно эту сверкающую оболочку осознания и что, когда человек достигает зрелости, от неё остаётся лишь узкая каёмка от земли до кончиков пальцев ног. Эта каёмка позволяет людям продолжать жить, но не более того.

Затем он сделал наиболее обескураживающее заявление из всех сделанных им до сих пор. Он сказал, что эта узкая каёмка осознания является эпицентром саморефлексии, от которой человек совершенно неизлечим. Играя на нашей саморефлексии, являющейся единственным доступным нам видом осознания, хищники провоцируют вспышки осознания, после чего пожирают уже их, безжалостно и жадно. Они подбрасывают нам бессмысленные проблемы, стимулирующие эти вспышки осознания, и таким образом оставляют нас в живых, чтобы иметь возможность питаться энергетическими вспышками наших мнимых неурядиц.

– Но почему же маги древней Мексики, да и все сегодняшние маги, хотя и видят хищников, никак с ними не борются?

– Ни ты, ни я не можем ничего с ними поделать, – сказал дон Хуан упавшим голосом. – Всё, что мы можем сделать, это дисциплинировать себя настолько, чтобы они нас не трогали. Но как ты предложишь своим собратьям пройти через все связанные с этим трудности? Да они посмеются над тобой, а наиболее агрессивные всыплют тебе по первое число. И не потому, что они не поверят тебе. В глубинах каждого человека кроется наследственное, подспудное знание о существовании хищников.

Маги древней Мексики, – говорил он, – видели хищника. Они называли его летуном, потому что он носится в воздухе. Это не просто забавное зрелище. Это большая тень, мечущаяся в воздухе непроницаемо чёрная тень. Затем она плашмя опускается на землю. Маги древней Мексики сели в лужу насчёт того, откуда она взялась на Земле.

То, что выступает против нас, – не просто хищник. Он весьма ловок и изощрён. Он методично делает нас никчемными. Человек, которому предназначено быть магическим существом, уже не является таковым. Теперь он простой кусок мяса. Заурядный, косный и глупый, он не мечтает больше ни о чём, кроме куска мяса.

Этот хищник, который, разумеется, является неорганическим существом, в отличие от других неорганических существ, невидим для нас целиком. Я думаю, что, будучи детьми, мы всё-таки видим его, но он кажется нам столь пугающим, что мы предпочитаем о нём не думать. Дети, конечно, могут сосредоточить на нём своё внимание, но окружающие убеждают их не делать этого.

Всё, что остаётся людям, – это дисциплина, – продолжал он. – Лишь дисциплина способна отпугнуть его. Но под дисциплиной я не подразумеваю суровый распорядок дня. Я не имею в виду, что нужно ежедневно вставать в полшестого и до посинения обливаться холодной водой. Маги понимают под дисциплиной способность спокойно противостоять неблагоприятным обстоятельствам, не входящим в наши расчёты. Для них дисциплина – это искусство, искусство неуклонно противостоять бесконечности, не потому, что ты силён и несгибаем, а потому, что исполнен благоговения. Маги говорят, что дисциплина делает сверкающую оболочку осознания невкусной для летуна; в результате хищники оказываются сбиты с толку. Несъедобность сверкающей оболочки осознания, как мне кажется, оказывается выше их понимания. После этого им не остаётся ничего, как только оставить своё гнусное занятие.

Когда же хищники на какое-то время перестают поедать нашу сверкающую оболочку осознания, – продолжал он, – она начинает расти. Говоря упрощенно, маги отпугивают хищников на время, достаточное для того, чтобы их сверкающая оболочка осознания выросла выше уровня пальцев ног. Когда это происходит, она возвращается к своему естественному размеру. Маги древней Мексики говорили, что сверкающая оболочка осознания подобна дереву. Если её не подрезать, она вырастает до своих естественных размеров. Когда же осознание поднимается выше пальцев ног, все чудеса восприятия становятся чем-то само собой разумеющимся.

Величайшим трюком этих древних магов было обременение разума летуна дисциплиной. Они обнаружили, что если нагрузить его внутренним безмолвием, то чужеродное устройство улетучивается, благодаря чему тот, кто практикует это, полностью убеждается в инородности разума, которая, разумеется, возвращается, но уже не такая сильная, после чего устранение разума летуна становится привычным делом. Так происходит до тех пор, пока однажды он не улетучивается навсегда. О, это поистине печальный день! С этого дня тебе приходится полагаться лишь на свои приборы, стрелки которых оказываются практически на нуле. Никто не подскажет тебе, что делать. Чужеродного разума, диктующего столь привычные тебе глупости, больше нет.

Мой учитель, нагваль Хулиан, предупреждал всех своих учеников, – продолжал дон Хуан, – что это самый тяжёлый день в жизни мага, ведь тогда наш реальный разум, вся совокупность нашего опыта, тяготевшая над нами всю жизнь, становится робкой, неверной и зыбкой. Мне кажется, настоящее сражение начинается для мага именно в этот момент. Всё, что было прежде, было лишь подготовкой.

– Что ты подразумеваешь под «нагрузкой разума летуна»?

– Дисциплина чрезвычайно нагружает чужеродный разум. Таким образом, с помощью своей дисциплины маги подавляют чужеродное устройство.

Я собираюсь нанести по разуму летуна, который ты в себе носишь, ещё один удар. Я хочу открыть тебе одну из самых необычных тайн магии. Я расскажу тебе об открытии, на проверку которого магам потребовались тысячелетия.

Он взглянул на меня и ухмыльнулся.

– Разум летуна улетучивается навсегда, – сказал он, – когда магу удаётся подчинить себе вибрирующую силу, удерживающую нас в виде конгломерата энергетических полей. Если маг достаточно долго будет сдерживать это давление, разум летуна будет побеждён.

Я отреагировал на это в высшей степени необъяснимым образом. Что-то во мне буквально вздрогнуло, как будто получив удар. Меня охватил необъяснимый страх, который я тут же связал со своим религиозным воспитанием.

Дон Хуан смерил меня взглядом.

– Ты испугался Божьего гнева, не так ли? – спросил он. – Успокойся. Это не твой страх; это страх летуна, ведь он знает, что ты поступишь в точности так, как я тебе говорю.

Его слова отнюдь не успокоили меня. Я почувствовал себя хуже. Судорога буквально корёжила меня, и я ничего не мог с ней поделать.

– Не волнуйся, – мягко сказал дон Хуан. – Я точно знаю, что эти приступы пройдут очень быстро. Разум летуна не столь силён.

Я предпринял обширное антропологическое исследование вопроса о летунах в других культурах, но нигде не нашёл ничего подобного» (К-10).

Я же нашёл несколько фрагментов, которые содержат в себе информацию, подтверждающую вышеизложенное открытие толтеков древней Мексики.

Вот некоторые говорят «…кивая на Библию: Бог, мол, внутри нас. Другие, из богохульных, болтали, что человек есть лишь ходячий домик, в котором ездят и которым управляют невидимые нам существа. Если так, ловко ж они устроились загребать жар нашими руками! Мы-то мним о самостоятельности, а нас просто поощряют изнутри делать то, а не это, создавая «чувство удовольствия». Фантазёр Гаттони, друг и сосед Вольты, называл этих наездников частичками Бога, который использует людей как грядки, чтоб на этом огороде выращивать мысли, а уж ими-то и питается верховный разум. С овец – шерсть, с людей – мысли, которые невидимы и куда-то уносятся. Не надо писать книг, не надо никому ничего рассказывать, чуть подумаешь – а мысль уже уносится вдаль и улавливается кем надо». (Околотин.) Ведь это стопроцентное попадание! Но знали ли вы это раньше, да и что теперь будете делать с этим знанием?

«Конечно, вы взбираетесь на них сверху, но они пожирают нижнюю часть вашего живота своей большой волосатой пастью, и, как я слышал, именно они и выигрывают на этом обмене». (Сартр Ж.-П. Герострат.) Этот фрагмент так себе – каприз воображения художника. Первый – интереснее, а следующий просто потрясающ!

Это фрагмент из книги М. Харнера «Путь шамана, или Шаманская практика».

«Люди были дружественно настроены по отношению ко мне, но делиться своими тайнами не желали. Наконец они сказали мне, что если я действительно хочу узнать, – я должен выпить священный напиток шаманов, приготовленный с помощью сил «духа вина». (По ходу дела будем пропускать не существенные детали.)

Сначала руки, затем ноги, а затем и всё тело словно превратилось в твёрдый бетон. Я не мог ни двигаться, ни говорить. Постепенно, когда онемение сомкнулось в моей груди в области сердца, я попытался заставить свой рот позвать на помощь, попросить о противоядии. Однако, как я ни старался, я не мог произнести ни слова. Одновременно мой желудок словно превращался в камень, и сердце билось всё слабее. Я начал изо всех сил, ещё остававшихся во мне, называть сердце своим другом, самым дорогим другом, уговаривая его продолжать биться. Я обратил внимание на свой мозг. Я физически чувствовал, как он разделился на четыре отдельных уровня. На самом верху находился наблюдатель и распорядитель, который осознавал состояние моего тела и отвечал за то, чтобы сердце продолжало биться. Он был воспринимающим, был зрителем тех видений, которые, казалось, были просто моими галлюцинациями. На втором уровне я ощущал онемевший слой, который, казалось, был отключён снадобьем, – его словно не было. Следующий уровень был источником моих видений, в том числе и корабля души.

Теперь я был полностью уверен, что я умираю. Когда я попытался примириться с судьбой, из нижнего, четвёртого уровня мозга начали возникать новые видения и поступать некое знание. Мне было «сказано», что это знание открывается мне оттого, что я умираю и поэтому «безопасен». Мне сообщили, что мне открывают тайны, хранящиеся для умирающих и умерших. (Это те же самые летуны, которые так боятся, что их тайна будет раскрыта и они будут изгнаны.)

Я едва различал тех, кто «говорил» со мной: гигантские пресмыкающиеся, лениво лежащие в глубочайших глубинах моего мозга, – там, где он переходил в позвоночник.

Затем, словно в кино, я увидел Землю, какой она была давным-давно, ещё до того, как на ней появилась жизнь. Я увидел океан, голую сушу и яркое синее небо. Затем с неба упали сотни чёрных пятнышек и приземлились на голую поверхность планеты. Я видел, что эти «пятнышки» – крупные, блестящие, чёрные существа с короткими и толстыми, как у птеродактиля, крыльями и огромными китоподобными телами. Они летели вниз, измученные своим путешествием, и долго отдыхали внизу. На каком-то языке они объяснили мне, что прилетели из космоса. Они прилетели на Землю, спасаясь от врага.

Я узнал, что эти древние существа находятся среди всех созданных ими форм жизни, в том числе человека. Мы, люди, – только вместилище и слуги этих существ. Поэтому они могут говорить со мной изнутри меня. (Вот принесло гадов на нашу голову.)

Эти откровения, поднимающиеся из глубины моего сознания, перемежались с видениями плывущей галеры, на борт которой поднималась моя душа. Корабль и вся его команда с головами голубых соек уплывали вдаль, унося мою жизненную силу. (Тут просто нельзя не вспомнить древнеегипетскую мифологию с ее животноголовыми богами.)

Внезапно я ощутил свою человеческую сущность, отличавшую меня от моих древних пресмыкающихся предков. Я начал бороться против возврата к ним. Каждый удар моего сердца был победой.

Мне нужен был «хранитель», который смог бы победить драконов, и я отчаянно пытался призвать могущественное существо, способное защитить меня от этих страшных пресмыкающихся драконов. Один из них появился передо мной – и в этот момент индеец открыл мне рот и влил туда противоядие. (Вот тут, про «хранителя», надо было бы поподробней.) Постепенно драконы отступили в бездну.

Двое миссионеров прочли мне из Книги Откровений: «…И была в небесах война. Михаил и его ангелы сражались с драконом. И дракон, и его ангелы сражались и не победили, для него не нашлось более места на небесах. И великий дракон был изгнан на Землю. Этот старый Змей, называемый Дьяволом и Сатаной, который обманул весь мир; он был изгнан на Землю и его ангелы с ним». (Ну, конечно же, эти два сразу же впали в религиозный трепет. Не так повёл себя простой дикий индейский шаман.)

Теперь я хотел поговорить с величайшим из всех знатоков сверхъестественного среди индейцев, слепого шамана, который отправил меня в путешествие в мир духов.

Сначала я рассказал ему лишь о поверхностных видениях, затем, дойдя до драконов, я пропустил историю их появления на Земле. Я рассказал только, что там были огромные чёрные животные, похожие на летучих мышей размером с дом, которые сказали, что они – истинные властители мира.

Он уставился на меня своими невидящими глазами и сказал с улыбкой: «О, они всегда говорят это. Но они властители только Внешнего Мрака». Он деловито махнул рукой в сторону неба. Я почувствовал дрожь в нижней части позвоночника, ибо я ещё не сказал ему, что в своём путешествии я видел их приходящими из внешнего пространства. Я был поражён. То, что пережил я, было уже знакомо этому слепому шаману».

Кстати, эти летуны уже засняты на видеоплёнку! В телевизионном сериале, если не ошибаюсь, под названием «Тайна. Магия. Волшебство» в одном из выпусков были показаны любительские видеосъёмки, на которых запечатлены быстрые мелькающие тени. Но люди, делавшие эти съёмки, допустили ошибку, отправляясь на поиски этих теней в пустынные места, потому что, исходя из того, что эти летуны питаются нашей энергией, нашими эмоциями, их легче всего найти среди массы людей, особенно чем-то возбуждённой. Например, на рок-концертах, на футбольных матчах, на демонстрациях, разгоняемых полицией. Я так думаю.

Также можно высказать предположение, что летуны поспособствовали техническому прогрессу человечества. Так как они питаются нашими эмоциями, осознанием, то, возможно, они способствовали возвеличиванию «эмоциональности» и «разумности» человека, а также переключению наших интересов от саморазвития на развитие техники.

К счастью, у нас есть защитница. Есть у нас наша Земля-матушка, Земля-кормилица; лишь у неё родимой мы можем искать и найти защиту.

Сравнительно недавно «цивилизованный» человек решил, что животные разумны; потом он решил, что растения могут чувствовать. Очень, очень скоро он разрешит всем – и животным, и растениям, и Земле – считаться живыми. О, какая щедрость! Можно сказать на это: «Большое, огромное спасибо цивилизованному, прогрессивному человечеству и его цивилизованным шаманам – учёным!»

«Нам нужно состоять в хороших отношениях со всем миром. Именно поэтому мы должны беседовать с растениями, которые собираемся убить, и просить прощения за причиняемый им вред. Это касается и животных, на которых мы охотимся. Мы всегда должны брать ровно столько, сколько нам нужно. Иначе убитые нами растения, животные и черви обернутся против нас и станут причиной наших болезней и несчастий. Понимая это, воин старается их успокоить» (К-2).

«Любовь Хенаро – этот мир. Он только что обнимал эту огромную Землю, но поскольку он такой маленький, то всё, что он может сделать, – это только плавать в ней. Но Земля знает, что он любит её, и заботится о нём. Именно поэтому жизнь Хенаро наполнена до краёв, и его состояние, где бы он ни был, будет изобильным. Хенаро бродит по тропам своей любви, и, где бы он ни находился, он полный» (К-4).

«Всё время я рассказывал тебе о великих открытиях, сделанных видящими древности. Так вот, подобно тому, как они обнаружили, что органическая жизнь – не единственная присутствующая на Земле форма жизни, они выяснили и то, что сама по себе Земля тоже является живым существом.

Древние видящие увидели, что у Земли есть кокон. Они увидели – существует шар, внутри которого находится Земля. Этот шар – светящийся кокон, заключающий в себе эманации Орла. Таким образом, Земля – гигантское живое существо, подверженное действию всех тех же самых законов, действию которых подвержены и мы» (К-7).

Только ли человеку знания доступно и необходимо такое знание? «Когда в начале семидесятых годов английский профессор Джеймс Лавлок впервые высказал утверждение, что Земля – это огромный живой организм, регулируемый совокупностью микроорганизмов, животных и растений, обитающих на ней, большинство учёных восприняло его слова как метафору без особого смысла.

Согласно этой гипотезе, помимо приспособления к окружающей среде, как считал Дарвин, живые организмы посредством своего воздействия уравновешивают и регулируют планету.

В поддержку своей гипотезы Лавлок использует тот факт, что с возникновения жизни на Земле, три с половиной миллиарда лет назад, яркость солнечного света увеличилась с 20 до 40 процентов, в то время как земная температура сохранялась постоянной.

Противники гипотезы Лавлока спрашивают, как может быть живой планета, состоящая в большей своей части из расплавленных горных пород? «Как уже заявил физик Ротштейн, – отвечает Лавлок, – никто не сомневается в том, что гигантские секвойи – это живые организмы, хотя они и состоят на 99 процентов из омертвевшей древесины и имеют всего-навсего один тонкий слой живой ткани на своей поверхности».

Фактически идея о живой Земле была изложена ещё в 1790 году Джеймсом Хьюттоном, считающимся отцом геологии, который высказал мнение, что Земля – это живой суперорганизм и что лучшая наука для его изучения – физиология». (Знание – сила. Январь, 1994.)

«Земля – это чувствующее существо, и её осознание может действовать на осознание людей» (К-8). Таинственные эпидемии Средневековья, землетрясения, тайфуны, торнадо, глобальное потепление – не является ли это проявлением чувств живой Земли, её ответом на действия человечества? Не пора ли задуматься не просто о природе, об окружающей среде, а об окружающей нас вселенной? Не сметёт ли она нас – погрязших в гордыне Царей Природы, если мы и дальше не будем считаться с тем, что на этой Земле мы не одни и сама Земля – тоже живое существо, к тому же это она дала нам приют на своей поверхности, а мы возомнили себя владельцами всего этого волшебного великолепия. Да мы – всего лишь временные странники на поверхности этого великолепного существа! А человечество – это всего лишь искорки осознания, которые высекает соприкосновение двух Ничто.

Далее о практическом применении силы Земли.

«Он заставил меня лечь, а затем покрыл мягкой землёй из кучи, приготовленной заранее. Он засыпал меня до шеи. Из листьев он сделал мягкую подушку, на которой могла лежать моя голова, и велел мне не двигаться и ни в коем случае не спать. Он сказал, что собирается сидеть рядом и составлять мне компанию до тех пор, пока Земля вновь не сделает твёрдой мою форму» (К-4).

«– Нагваль похоронил меня. Девять дней я обнажённой пролежала в земляном гробу.

Нагваль сказал, что ей нельзя выходить оттуда. Бедной ла Горде пришлось делать всё в свой гроб. Нагваль замуровал её в ящик, который он сделал из палок, прутьев и земли. Лишь сбоку была маленькая дверца, чтобы давать воду и пищу. Всё остальное было плотно заделано.

– Почему он похоронил её?

– Это был единственный способ поместить её под защиту. Она должна была находиться под землей, чтобы земля исцелила её – нет лучшего лекаря, чем земля. К тому же Нагваль должен был снять ощущение того камня, который был сфокусирован на ла Горде. Земля – это экран, она ничего не пропускает сквозь себя ни туда, ни обратно. Нагваль знал, что ей не станет хуже от того, что она на девять дней будет похоронена. Ей могло стать только лучше, что и случилось» (К-6).

В. Я. Пропп пишет: «Приведённые материалы заставляют нас остановиться на явлении, которое уже упоминалось, но значение которого ещё не ясно. Это явление временной смерти». Затем он приводит несколько свидетельств по этому явлению. «Формы этой смерти очень различны. Но сейчас нам важны не формы, а самый факт». Какой же факт он вслед за другими увидел в этом явлении? «Факт тот, что этому умиранию и воскресению приписывали приобретение магических свойств.

Но если мы не можем войти в рассмотрение этого явления по существу, то мы можем сделать другое: мы можем рассмотреть формы умерщвления и воскресения, поскольку они отражены сказкой». (Корни.) Просто рассмотрение фактов – вот и всё, чем занимаются учёные. Вы думаете, другие лучше? Ничуть. Я, кажется, привёл одну цитату из Леви-Брюля, но у меня точно нет никаких выписок из «Золотой ветви». Ну, не нашёл я там ничего ценного! А вы говорите – наука!

Кстати! Об одном нашем неупокоенном покойнике.

«– Если все решили, что ты умер, то почему похоронили тебя в неглубокой могиле? Почему они не вырыли настоящую могилу и не похоронили как следует?

– Я сам задавал себе тот же вопрос и понял, что все эти рабочие с фермы были набожными людьми. Я был христианином, а христиан так не хоронят. Их не оставляют, как дохлых собак. Я думаю, они ожидали, что придёт моя семья, заберёт тело и похоронит надлежащим образом» (К-8).

Ленин – тоже крещёный христианин. И тут бессмысленны всякие разговоры о демонизме и вредоносности выставления напоказ его мумии; смехотворно и оправдание, что он, мол, «ниже уровня земли». Во-первых – «ниже» не значит «в земле», во-вторых – кто бы и что бы ни говорил, но в любом случае христиан не бросают как дохлых собак, тем более если вы сами христиане.

Хотя в магии иногда необходимо и оторваться от земли. В буквальном смысле.

«Ла Горда заметила, что иметь такой корсет в комнате – отличная штука, соединявшая в себе лечебные и очищающие эффекты, поскольку она удерживала от соприкосновения с землёй» (К-6).

«Среди этих запретов нас пока займёт один: запрет выходить из дому.

Здесь можно было бы думать об обычной родительской заботе о своих детях.

Однако это не совсем так. Здесь кроется ещё что-то другое. Когда отец уговаривает дочь «даже на крыльцо не выходить», «не покидать высока терема» и прочее, то здесь сквозит не простое опасение, а какой-то более глубокий страх. Страх этот так велик, что родители иногда не только запрещают детям выходить, но даже запирают их. Запирают они их тоже не совсем обыкновенным образом. Они сажают их в высокие башни, «в столп», заключают их в подземелье, а подземелье это тщательно уравнивают с землёй. «Выкопали преглубокую яму, убрали её, разукрасили словно палаты, навезли туда всяких запасов, чтобы было что и пить, и есть; после посадили в ту яму своих детей и поверх сделали потолок, закидали землёй и заровняли гладко-нагладко»». (Корни.)

Вознесение на крест, столпничество – может, это живущие на деревьях?

«Около полудня мы вскарабкались на вершину гигантского монолитного утёса, склон которого был похож на каменную стену. Дон Хуан сел и знаком велел мне сделать то же самое.

– Это – место силы, – после долгой паузы объяснил дон Хуан. – Когда-то очень давно здесь были захоронены воины.

Он указал на поле, которое расстилалось прямо под нами к востоку от подножия утёса. Он объяснил, что на этом поле есть участок, окружённый естественной изгородью из больших валунов. Оттуда, где я сидел, мне был виден этот участок – идеально круглой формы, метров сто в диаметре. Он весь порос густым кустарником, скрывавшим валуны. Я бы даже не заметил, что участок представляет собой идеальный круг, если бы дон Хуан не обратил на это моего внимания.

Дон Хуан сказал, что по старому индейскому миру разбросано множество таких мест. Они не являются в полном смысле местами силы, как некоторые холмы или геологические образования, где обитают духи. Это скорее места просветления, в которых человек может многому научиться и отыскать решения мучающих его проблем» (К-3).

«Европейские исследователи Лендьела некоторое время считали гигантские, разомкнутые по сторонам света рвы и валы остатками «укреплённых лагерей», или же «кольцевыми могильниками». Однако ямы внутри них оказывались пусты или заполнены остатками пиршеств и жертвоприношений». (Шилов.)

Проще, конечно, посчитать эти объекты древнейшими астрономическими обсерваториями. Ведь что это за «могильники», в которых нет похороненных? И в каких археологических памятниках зафиксировано, что здесь хоронили себя воины Знания, и хоронили на некоторый срок, для просветления и силы? И хоронили себя, а не свои трупы в санитарно-гигиенических целях.

«– Посмотри на этот круг из валунов. Хорошенько зафиксируй его в памяти, и когда-нибудь ворона приведёт тебя к другому такому месту. Чем правильнее круг, тем больше в нём силы.

– А кости воинов до сих пор здесь находятся?

Дон Хуан очень комично изобразил изумление, а потом широко улыбнулся:

– Это – не кладбище. Здесь нет ничьих могил. Я сказал, что здесь были захоронены воины. Они приходили сюда и хоронили себя на ночь, на два дня или на столько, на сколько считали нужным для каких-то своих целей. Кладбища меня не интересуют. В них нет силы. Правда, в костях воина сила есть всегда, но кости воина никогда не бывают закопаны на кладбище. И ещё больше силы – в костях человека Знания, но его кости отыскать практически невозможно.

– А ради чего воины хоронят себя, дон Хуан?

– Ради просветления и силы» (К-3).

Прошу вас обратить внимание на то, что мифология, а вслед за ней и весь учёный мир могут связать любое явление лишь с мертвечиной, прямо паранойя какая-то. Что бы ни обнаружилось в мифах, что бы там ни делалось, для учёных это всего лишь обряды, связанные с загробным миром и нашими засланцами туда (то есть с покойниками). Они и нам навязали свою зашоренность. «Ох, ребята, всё не так! Всё не так, ребята!»

Что же касается Стоунхенджа, то ведь был ещё и Вудхендж. Эти названия иногда переводят как – Висячие Камни и Висячие Деревья. Но я бы перевёл это как – Живущие на камнях и Живущие на деревьях.

«Я рассказал им, что ездил в Тулу, или Толлан (столицу древних толтеков), в провинции Идальго, чтобы посмотреть развалины древних сооружений. Самое большое впечатление на меня произвёл ансамбль из четырёх колоссальных каменных фигур, так называемых «атлантов», которые стоят на плоской вершине пирамиды. Эти фигуры были изготовлены из цельных глыб базальта и вырезаны, по мнению археологов, в виде толтекских воинов, облачённых в доспехи. В шести метрах позади каждой из этих фигур на вершине пирамиды находился ещё один ряд из четырёх прямоугольных колонн такой же высоты и ширины и также изготовленных из цельных каменных глыб.

Благоговейный страх, внушаемый фигурами этих «атлантов», лишь усилился после рассказа о них одного из моих друзей, который водил меня по этим местам. По его словам, сторож полуразрушенной пирамиды признался ему, что слышал, как «атланты» ходят по ночам, сотрясая землю.

– А что ты думаешь об «атлантах», разгуливающих по ночам? – спросил я у Паблито.

– Конечно, по ночам они ходят, – сказал он. – Эти штуковины стоят там много столетий. Никто не знает, кто построил пирамиды. Нагваль говорил, что испанцы были не первыми, кто их обнаружил. До них были другие. Бог знает, сколько их было.

– Ты не знаешь, что изображают эти каменные фигуры?

– Это не мужчины, а женщины, – ответил он. – Пирамида является центром устойчивости и порядка. Фигуры представляют четыре её угла, это четыре ветра, четыре направления. Они – фундамент и основа пирамиды. Они должны быть женщинами, мужеподобными женщинами, если хочешь. Как ты сам знаешь, мы, мужчины, не так уж горячи. Мы хорошая связка, клей, чтобы удерживать вещи вместе, но не больше. Нагваль говорил, что загадка пирамиды в её структуре. Четыре угла были подняты до вершины. Сама пирамида – мужчина, поддерживаемый своими четырьмя женщинами-воинами. Мужчина, который поднял тех, кто его поддерживает, до высшей точки. Понимаешь, о чём я говорю?» (К-6).

Кстати, можно вспомнить и доживший до наших дней русский город Тулу. Особо острые умы сразу скажут, что это простое совпадение. А как вам это: наша Тула – это город мастеров. Так? Ружья, самовары и прочая «левшина» продукция. А кто такие толтеки? Слово «толтек» среди прочих своих толкований имеет и значение – «умелец», «мастер», «искусник». Съели?!

Возможно, что такое магическое значение имели и идолы острова Пасхи. По миру разбросаны и другие подобные артефакты. Интересно, например, что может выявить анализ сведений, касающихся Збручского идола. Вот, например, как он описывается у Рыбакова: «Идол сделан из известняка; он четырёхгранный, квадратный в сечении. Высота его 2 м 67 см. Верхняя часть его оформлена в виде округлой шапки с меховой рельефной опушкой. Под общей шапкой – четыре человеческих лица, завершающих четыре плоских грани идола.

Идол разделён на три горизонтальных яруса. Таким образом, отдельных секций 12; из них одна секция в нижнем ярусе пустая, без изображений, а в остальных 11-ти по одному изображению.

Нижний ярус с одной пустой гранью. На противостоящей грани изображён усатый мужчина, стоящий на коленях и поддерживающий обеими руками всю среднюю зону. На двух прилегающих гранях этого же нижнего яруса эта же коленопреклоненная фигура показана сбоку, и только личина en face. Колени обеих боковых фигур соприкасаются с коленями основной, точно обозначая лицевую сторону всего изваяния.

Верхний ярус содержит крупные изображения двух женщин и двух мужчин в длинной подпоясанной одежде. Средний ярус аналогичен верхнему, но фигуры здесь значительно мельче. Они также делятся по полу: под каждым женским изображением верхнего ряда в среднем тоже женское, под мужским – мужское. Одежды тоже длинные, но без пояса. Фигуры среднего яруса даны с расставленными руками; они как бы образуют хоровод». (ЯДР.)

Может, кто-либо и займётся анализом подобных идолов, я же лишь упомянул о нём, впрочем, как и обо всех других фактах, ведь цель моей книги и была только в том, чтобы наметить направление для пытливых умов. То есть я высказал идею, а уж это ваша печаль, что с этим делать! Не собираюсь никого ни учить, ни перековывать.

Теперь от силы Земли плавно перейдём к возможностям тех, кто живёт на этой земле. Сначала обратим внимание на растительность.

«Дон Хуан остановился у высокого стройного куста, который по цвету заметно выделялся на фоне прочей растительности. Заросли вокруг куста были желтоватыми, тогда как сам куст – ярко-зелёным» (К-1).

«Довольно тщательно прочесав местность, мы наткнулись ещё на два куста примерно в миле от того места, с которого мы начали поиск. Они росли вместе, одним пятном зелени, более сочной, чем окружающая сухая растительность» (К-3).

«Генри Мор (1653) навёл справки «о происхождении больших тёмных колец в траве, которые мы называем ведьмиными кольцами, были ли они местом встреч ведьм или местом танцев тех маленьких крошечных духов, которых называют эльфами или феями». (Роббинс.) Эти сведения дают нам простой способ определения места с наибольшим потоком энергии. Осталось ещё научиться определять качество этой энергии – положительная она или отрицательная. И «голая земля» не указывает на выход отрицательной энергии, дело в совпадении вашей энергии с тем типом энергии, который выделяет Земля в данном месте.

Однако знаком могло быть и отсутствие растительности.

«Мы шли примерно полчаса. Вдруг характер местности резко переменился, и мы оказались на открытом пространстве. Впереди виднелся большой круглый холм, весь чапараль на котором сгорел. Холм напоминал гигантскую лысую голову. Мы направились к нему» (К-3).

Как установили учёные, «вторым широко распространённым наименованием ритуальных возвышенностей является Лысая гора.

Здесь, по средневековому преданию, находились идолы славянских божеств.

Археологическое обследование установило, что в языческие времена весь венец Лысой горы был обнесён мощным каменным валом длиной 1500 м, внутреннее пространство которого представляло огромное святилище под открытым небом.

Быть может, «лысыми» эти горы были названы потому, что их верхняя часть расчищалась под «требище»». (ЯДС.)

Но исходя из этих сведений можно предположить, что Лысые горы фольклора – это не просто наугад выбранные места для религиозных ритуалов, а места с большим энергетическим потенциалом, места силы, которые теперь не используются из-за утраты необходимых знаний или используются совсем глупым образом. И кто поможет вернуть утраченное? Учёные? Фольклор? Кто? НЛО?

Дошла очередь и до волшебства растений и животных.

«– Почему ты так часто заставлял меня принимать эти растения силы? – спросил я.

Он рассмеялся и еле слышно произнёс:

– Потому что ты тупой.

Ответил он достаточно внятно, но я на всякий случай переспросил, будто не расслышал:

– Что-что?

– Сам знаешь что, – оборвал он и встал. – Ты слишком заторможенный, – пояснил он, потрепав меня по голове. – И не было другого способа расшевелить тебя.

– Выходит, в этих растениях не было абсолютной необходимости?

– В твоём случае была. Хотя, конечно, есть и такие, кто в них не нуждается» (К-4).

Так что же это такое – Путь Знания? В чём его секрет? В чём его задачи? Каковы его методики?

«После того как мир первых толтеков был разрушен, те видящие, кому удалось выжить, ушли в подполье и принялись за серьёзнейший пересмотр своих практических методов. И первое, что они сделали, – выделили сталкинг, сновидение и намерение в качестве ключевых техник, в то же время очень сильно ограничив применение растений силы. Это, кстати, может послужить нам намёком на то, что в действительности случилось с ними из-за растений силы» (К-7). В мире мифологии найдётся множество фактов применения растений в магии. Но все они не идут дальше тривиальных поисков удачи, богатства, власти над другими людьми.

А «растения силы – только средства. Значение имеет только одно – тело должно осознать, что оно способно видеть. Лишь в этом случае человеку становится ясно, что мир, на который он смотрит ежедневно, – не мир вовсе, а всего лишь описание» (К-3). Если лекарственные растения используются для поиска здоровья, то растения силы не должны использоваться для удовольствия.

Кстати, вы заметили, что уже в четвёртой книге («Сказки о силе») дон Хуан говорит о том, что растения силы нужно использовать только особо тупым экземплярам человечества, следовательно, тот, кто считает Кастанеду «певцом наркотиков», попросту говоря – туп, как валенок.

Поэтому, помня о том, что растения тоже живые и что мы не «цари Природы», надо правильно относиться ко всему живому на Земле.

«Я вернулся обратно к жизни и обнаружил, что сижу в хижине старого мексиканского мага. Он сказал, что его зовут Порфирио. Он был рад видеть меня и начал обучать меня некоторым вещам о растениях, которым Хенаро меня не учил. Он взял меня туда, где растут эти растения, и показал мне шаблон растений и особенно – отметины на шаблоне каждого растения. Он сказал, что если я буду наблюдать эти отметины на растениях, то смогу легко сказать, на что они годятся, даже если никогда не видел этих растений раньше» (К-5).

Когда, каким образом первые люди начали узнавать и осваивать целебную или волшебную силу растений? Ведь, чтобы определить воздействия растений на человека при тех или иных условиях, нужны века непрерывных научных экспериментов. Но может, Золотой век, о котором так тоскуют интеллигенты, и был тем временем, когда человек владел прямой связью с Природой, то есть был «видящим»?

Нам поможет разобраться в этом явление (или событие), которое можно назвать – «Кыштымский феномен».

«Однако наряду с таинственными и вызывающими всеобщий интерес свойствами существуют и не столь яркие, но, пожалуй, гораздо более важные формы необычайных способностей – то, что можно назвать чувственным, или интуитивным, знанием, которое направлено на выживание человека как биологического вида. Вот пример.

В конце 40-х годов в Кыштыме под Екатеринбургом произошло несколько радиоактивных выбросов и большая группа населения (в основном мусульмане) оказалась в зоне заражения.

По словам работавшей в этих местах сотрудницы Института этнологии РАН Д. А. Комаровой, как только беда стала очевидной, мужчины и женщины повели себя по-разному: мужчины заняли позицию пассивной обречённости, тогда как женщины совершенно непостижимым способом стали искать лекарственные средства среди окружающих растений. Более того, они отказались от некоторых традиционных религиозных запретов – вплоть до потребления свинины (впоследствии стало ясно, что она наименее радиоактивна).

Ранее учёные полагали, что выявление людьми природных лекарственных и пищевых средств было процессом медленным, длившимся веками. Однако трагический эксперимент в Кыштыме показал, что всего за 40 лет произошла определённая адаптация населения к изменённым условиям. Как и на каком уровне сознания или подсознания шёл этот естественный поиск – поиск спасения? Что позволило женщинам в условиях полной неинформированности осознать беду, определить её тип (без знания физики, медицины и прочих наук), начать поиск необходимых лекарственных средств и, наконец, изменить суровым религиозным традициям? И всё ради выживания потомства! Эти не поддающиеся словесному выражению «знания» можно сравнить разве что с умением животных лечить себя». (Ершова Г. Г. Шаман, жрец, экстрасенс, разведчик… Химия и жизнь.)

Можно сказать, что в некоторых ситуациях, когда для спасения жизни необходимы неординарные действия, в человеке просыпаются или прорываются на поверхность подзабытые или ещё не разбуженные природные силы. Если они есть в нас, то почему же не жить с ними, не владеть ими всегда, а не только в сказках и мифах?

«Нам нужно состоять в хороших отношениях со всем миром. Именно поэтому мы должны беседовать с растениями, которых собираемся убить, и просить прощения за причиняемый им вред. Это касается и животных, на которых мы охотимся.

Собирая растения, объяснил он, нужно извиняться перед ними за причиняемый вред и заверять их в том, что однажды и твоё собственное тело послужит им пищей.

Я спросил, можно ли беседовать с растениями молча, в уме.

Он засмеялся и потрепал меня по затылку.

Нет! С ними нужно разговаривать громко и чётко, так, словно ты ждёшь от них ответа» (К-3).

«Индейцы юго-востока Соединённых Штатов считают патологические феномены следствием конфликта между людьми, животными и растениями. Раздражённые людьми, животные насылают на них болезни; растения, союзники людей, дают отпор, предоставляя им лекарственные средства». (Леви-Стросс.)

А вот что испытано на себе: например, собирая в лесу грибы и извиняясь перед ними и благодаря их за то, что они позволили себя найти, соберёшь грибов намного больше, чем могут сделать это другие люди, не понимающие взаимоотношений в природе. Здесь две пользы – и грибов много соберёшь, и поупражняешься в избавлении от чувства собственной важности.

И немного о животных.

«Он отметил, что все животные могут выделить в местах своего обитания территории с особыми уровнями энергии. Большинство животных боятся этих мест и избегают их. Исключением являются горный лев и койот, которые ложатся там и даже спят, не обращая внимания на последствия. Но только маги намеренно ищут такие места из-за их особой эффективности.

– Такие места могут находить и люди, живущие в естественной среде, хотя они и не догадываются об их существовании и оказываемом ими действии.

– Как же они узнают, что нашли такие места? – спросил я.

– Они никогда и не узнают, – ответил дон Хуан. – Маги, наблюдая за людьми, идущими по горным тропам, замечают, что когда те устают, они располагаются на отдых именно в местах, которые имеют положительный уровень энергии. С другой стороны, проходя по территории с вредоносным потоком энергии, они становятся нервными и прибавляют шагу. Если спросить их об этом, они ответят, что хотят быстрее пройти данный участок, потому что чувствуют прилив энергии. Однако всё наоборот – единственное место, придающее им энергию, есть то, где они чувствуют усталость» (К-8).

«Когда лет сорок назад большие синицы в Англии начали выковыривать картонные затычки из бутылок с молоком, стоявших у входов в дома, эта весть облетела весь мир.

С тех пор синицы уверенно соревнуются с прогрессом людей в этой области: появились бутылки с пробкой из фольги – птицы тут же научились их расковыривать; когда молоко спряталось в коробки, они быстро приноровились вскрывать коробки самой разной формы; спряталось молоко в мягкие непрозрачные пластиковые мешки – нашли управу и на них. Теперь уже ни форма, ни цвет, ни материал упаковки не имеют значения: синицы усвоили, что молоко очень хитрое, маскируется и прячется не хуже насекомых, но и они, птицы, не лыком шиты; отбор заложил в них довольно приёмов, как выискивать насекомых». (Дольник.) Если уж птички так ловки, то нам, людям, грех отставать на пути самосовершенствования. Побольше внимания к себе – человек! Сравнивайте, изучайте, запоминайте, как и на что реагирует ваш организм. Организму виднее.

Вот насчёт того, что организму видно, прочтите небольшой фрагмент из юморески Германа Дробиза:

«– Эй, друг, садись за мой столик. У меня свободно. Выпить хочешь? Давай налью… А почему? Ах, днём не любишь. А я, думаешь, люблю? Думаешь, это МНЕ надо? Организм требует, ему виднее. (…)

Организм уважать нужно, дорогой товарищ. Что он требует, то и делать. Конечно, бывает, он такое потребует – и не поймёшь, зачем это ему надо. Но я не брыкаюсь. (…)

Тогда прислушайся к своему организму: может, он уже тоже захотел? Уже требует? Давай ему нальём. (…)

Тем более у меня сегодня тоже потребность есть. Денёк-то ведь у меня сегодня какой – последний холостяцкий, представляешь? Завтра женюсь! (…)

Невеста-то есть?…Может, и хорошая…Я-то? (…) А кто её знает, может, и нравлюсь… Да может, и люблю, кто меня разберёт… Зачем женюсь, если не уверен? Чудак, я-то тут при чём? Организм требует! Ему виднее».

«– Почему мы идём в этом направлении? – спросил я. – Не лучше ли выбраться отсюда, и поскорее?

– Нет! – сказал он с ударением. – Не лучше. Этот зверь – самец. Он голоден и идёт за нами.

– Но в таком случае тем более важно поскорее выбраться отсюда, – настаивал я.

– Это не так легко сделать, – сказал он. – Ягуар не обременяет себя разумностью. Он будет точно знать, что делать, чтобы заполучить нас. И с такой же уверенностью, с какой я сейчас говорю с тобой, он прочтёт наши мысли.

– Ты хочешь сказать, что ягуар может читать мысли? – спросил я.

– Это не метафора, – ответил он. – Я имею в виду то, что говорю. Большие животные, вроде этого ягуара, обладают способностью читать мысли. Я не имею в виду догадки. Я хочу сказать, что они знают всё напрямую» (К-8).

«– Твоё заблуждение состоит в том, что о способностях ягуара ты думаешь как о понимании или предвидении, – сказал он. – Ягуар не думает. Он просто знает» (К-8).

Можно вспомнить притчу, что рассказывается в начале фильма «Золото Маккены».

Одинокого путешественника так долго преследовал гриф, что путник решил свернуть с дороги и не ехать прямо к свой цели. Пока он находился в городке, в который заехал, то ни разу не видел этого грифа. Однако, когда он выехал из городка и продолжил путешествие, то через некоторое время увидел грифа, поджидающего его. «Но как ты здесь оказался! – удивился путешественник. – Ведь я не видел, чтобы ты преследовал меня?» – «А я и не летел за тобой, я сразу прилетел сюда».

Однако и человек являет собой волшебное существо. Надо только понять и открыть в себе эту магическую тайну.

Но особенно интересно одно из насекомых.

«– Знание – это бабочка. Бабочки являются глашатаями, или, лучше сказать, стражами вечности, – сказал дон Хуан после того, как звук прекратился. – По какой-то причине или, может быть, вообще без всякой причины они являются хранителями золотой пыли вечности.

Эта метафора была мне незнакома. Я попросил объяснить её.

– Бабочки несут пыльцу на своих крыльях, – сказал он. – Тёмно-золотую пыль. Эта пыль является пыльцой знания.

Знание – это особая вещь, – сказал он. – Специально для воина. Знание для воина является чем-то таким, что приходит сразу, поглощает его и проходит.

– Но какая связь между Знанием и пылью на крыльях бабочки? – спросил я после длинной паузы.

– Знание приходит, летя как крупицы золотой пыли, той самой пыльцы, которая покрывает крылья бабочек, поэтому для воина Знание похоже на ливень, на пребывание под дождём из крупиц тёмно-золотой пыли.

Бабочки были близкими друзьями и помощниками магов с давних времён. Я не касался этой темы раньше, потому что ты не был к ней готов» (К-4).

«Бабочка – наиболее излюбленный символ души у многих народов. В античности она часто встречается в изобразительном искусстве: то она вылетает из погребального костра, то летает над покойником, то отправляется в Аид. Греческое слово «психе» обозначает и бабочку, и душу». (Лосев.) Бабочка ещё имеет название «фералис» – «яростная», это слово в латинском языке означает также и «пагубный, гибельный, губительный», «погребальный, похоронный, поминальный», «дикий, свирепый, мучительный, лютый». Ещё «феракс, ферацис» – это плодородный, плодоносный, благотворный. Что хорошо иллюстрируется таким фрагментом из Кастанеды:

«– Мы никогда не говорили о бабочках, но сейчас пришло время. Как ты уже знаешь, твой дух воина не уравновешен. Чтобы уравновесить его, я научил тебя жить, как подобает воину. Воин начинает с уверенности, что его дух неуравновешен, а затем с полным осознанием, но без спешки и медлительности он делает всё лучшее для достижения этого равновесия.

В твоём случае, как и в случае с каждым человеком, твоя неуравновешенность вызвана общей суммой всех твоих поступков. К настоящему времени твой дух, кажется, готов к разговору о бабочках.

– Откуда ты это знаешь?

– Я заметил отблеск бабочки, рыскающей вокруг, когда ты приехал. Впервые она была так дружелюбна и открыта. Я видел её и прежде в горах возле дома Хенаро, но тогда она была угрожающей фигурой, отражающей отсутствие порядка в тебе» (К-4). Мы можем сказать, что она была «фералис».

«Внезапно Ла Горда заговорила, и звук её голоса заставил подскочить всех остальных. Указав на меня, она сказала, что Нагваль собирается показать им своих союзников и намерен воспользоваться специальным зовом, чтобы вызвать их в комнату.

Попытавшись обратить всё это в шутку, я сказал, что Нагваля здесь нет, так что он не может показать никаких союзников. Ла Горда приложила пальцы к моим губам и прошептала на ухо, что мне абсолютно необходимо воздержаться от идиотских высказываний. Она взглянула мне прямо в глаза и сказала, что я должен позвать союзников, воспроизводя «зов бабочек».

Я неохотно послушался. Но не успел я начать, как дух ситуации овладел мною, и через мгновение я обнаружил, что с максимальной концентрацией отдаюсь воспроизведению этого звука. Я модулировал его звучание и управлял воздухом, выталкиваемым из лёгких таким образом, чтобы произвести самое длительное постукивание. Оно звучало довольно мелодично.

Я набрал невероятное количество воздуха, чтобы начать новую серию, и внезапно остановился; что-то снаружи дома откликнулось на мой зов. Постукивающие звуки были слышны со всех сторон и шли даже с крыши. Сестрички вскочили и столпились вокруг меня и Ла Горды, как испуганные дети.

– Пожалуйста, Нагваль, не вызывай ничего в дом, – умоляла Лидия.

Через несколько секунд истерия и страх этих трёх девушек возросли до огромных размеров. Ла Горда наклонилась и прошептала, что я должен издать противоположный звук – звук, который рассеет их. Я был крайне смущен, так как понятия не имел ни о каком другом звуке. Но затем возникло знакомое ощущение на макушке, дрожь в теле, и я неизвестно почему вдруг вспомнил особый свист, который дон Хуан обычно исполнял ночью и которому старался научить меня.

Когда я начал свистеть таким образом, давление в области живота прекратилось. Ла Горда улыбнулась и вздохнула с облегчением, а сестрички отодвинулись от меня, хихикая так, словно всё это было только шуткой».

«Стоит избушка. Зашли в эту избушку. Он глядел-глядел, да увидал дудочку под перекладиной. Начал в дудочку играть. На звук является Сам с локоть. Звук дудки вызывает духа». (Корни.) Простенько и со вкусом; вот вам и вся наука.

Хотя о чём это я? Ведь тут говорится о свисте. Конечно же, присловье «не свисти – денег не будет» здесь не подходит. Но можно вспомнить примету, говорящую о том, что свист отгоняет нечистую силу. Если же учесть, что «нечисть» – понятие религиозное, а не магическое, то ясно, что под нечистью понимается Знание.