Николай Александрович Орлов, генерал-лейтенант

Восстание 1831 г. было усмирено, однако искры польских стремлений к восстановлению Польши продолжали тлеть в России и раздувались из-за границы, куда эмигрировали главные деятели восстания: князь Адам Чарторыйский, Лелевель и др. Эмиграция делилась на две партии: белых (аристократов, консерваторов) и красных (демократов, радикалов). Чарторыйский стоял во главе белых, поселился в Париже и считался «некоронованным королем Польши». Белые основывали успех на помощи европейских держав и полагали терпеливо выжидать для действий удобную политическую обстановку, красные готовы были поднять восстание в любое время.

С воцарением Александра II и началом эпохи реформ, которые коснулись и Польши, в смысле предоставления ей большей самостоятельности, надежды поляков оживились, но сделанные им уступки не удовлетворяли их желаний — они стремились к полной национальной независимости и к восстановлению Польши «от моря до моря». Поляки энергично принялись за подготовку восстания. Обстоятельства им благоприятствовали: по случаю коронации из Сибири были возвращены ссыльные поляки и среди них участники восстания 1831 г. Большинство этих лиц сильно пополнило ряды заговорщиков, а между тем твердые правители в Варшаве, Киеве и Вильне заменены слабыми и неудачными.

Сераковский, окончивший курс Академии Генерального штаба в 1859 г., вместе с товарищем своим по университету, Иосафатом Огрызко, крупным чиновником министерства финансов в Петербурге, образовал польские кружки и вербовал для восстания не только поляков, но даже и русских. В Академии Генерального штаба среди администрации и профессуры польский элемент был весьма силен. Спасович был преподавателем законоведения и смело с кафедры внушал, что огромное государственное тело России не может уже существовать в своей целостности, а должно разбиться на свои составные части, которые образуют федерацию независимых государств. Среди слушателей Академии было немало поляков, которые дали по окончании курса многочисленный кадр начальников для повстанческих банд[146].

В 1860 г. в Варшаве начались политические демонстрации. Дошло до того, что осенью, когда приехал государь, в театре в царской ложе был испорчен бархат, а во время торжественного представления разлита вонючая жидкость.

Демонстрации продолжались и после отъезда государя. На улицах и даже в костелах пелись революционные песни, произошли столкновения черни с войсками. Государь настойчиво требовал строгих мер и введения военного положения, а Горчаков думал успокоить поляков уступками.

15 марта 1861 г. Велепольский был назначен главным директором комиссии духовных дел и народного просвещения, а потом и юстиции. Тогда-то Велепольский и начал вырывать у русского правительства уступку за уступкой и совершенно подчинил своему влиянию Горчакова. Демонстрации продолжались.

17 мая 1861 г. Горчаков скончался и на его место был послан военный министр Сухозанет, так как имелось в виду заместить его Д. А. Милютиным. Сухозенет сменил генерала Лидерса, умелая деятельность которого была не по сердцу революционерам (во главе с Велепольским).

27 мая 1862 г. состоялись указы о назначении великого князя Константина Николаевича наместником в Варшаву, Велепольского управляющим гражданской частью, а генерала Рамзая командующим войсками. Во главе революции стал центральный комитет, который начал применять в широких размерах политические убийства. Всех политических убийств за время революционного террора произведено до 5 тысяч.

В декабре 1862 г. в Варшаву съехались белые и красные польские революционеры. На съезде были назначены руководить восстанием: на левом берегу Вислы — Лангевич, на правом — Левандовский и Чапский, в Литве — Сераковский, приехавший из Парижа, куда он был командирован на счет военного ведомства с научною целью; в юго-западном крае — Ружицкий, штаб-офицер русской службы. В первых числах января 1863 г. центральный комитет переименовал себя во временное народное правительство (народовый ржонд); в Париж к Мерославскому послана депутация, поднесшая ему титул диктатора.

10 января ржонд издал воззвание, в котором призывал поляков поднять оружие. «Нарыв лопнул».

Революционное правительство разделило Царство по-старинному на 8 воеводств, которые делились на уезды и далее на округа, сотни и десятки. В Париже была образована комиссия для вербовки офицеров и закупки оружия, которое ожидалось к концу января.

10 и 11 января был произведен целый ряд нападений на русские войска (в Плоцке, Суходневе, Лукове, Радине, Радоме и др.), но почти все эти нападения оказались для повстанцев неудачными. Взрыв восстания 10 января прошел почти безвредно, но подпольная печать, а за ней и заграничная, прокричали о некоторых стычках, как о блистательных победах поляков. Дерзкие нападения подняли на ноги весь край и открыли наконец глаза русской администрации.

Силы русских. В Варшавском округе войск было всего до 90 тысяч, да 3 тысяч пограничной стражи. Пехотные полки состояли из 3 батальонов, каждый из 4 рот линейных и одной стрелковой. В регулярной коннице дивизии состояли из 2 драгунских, 2 уланских и 2 гусарских полков, по 4 эскадрона каждый. Четыре 8-орудийные батареи составляли артиллерийскую бригаду, конные батареи — 8-орудийные. Дислокация была приурочена лишь к удобствам квартирования, так как никто не ожидал восстания.

Силы повстанцев. Кроме 25 тысяч присяжных к восстанию присоединилось еще много тысяч черни и всякого сброда, но все же это составляло ничтожный процент всего населения. Четыре миллиона крестьян мрачно и подозрительно смотрели на предпринятую затею, не принимая в ней никакого участия. Сначала их старались привлечь, обещая даровой надел землею, а потом жестокостью и страхом смерти принуждали вступать в банды. Духовенство[147] приняло действенное участие в пропаганде и даже в боях, но народ не поднимался.

Первоначальное вооружение повстанцев состояло из кос и обоюдоострых особых длинных ножей, изготовлявшихся на местных заводах и насаженных на длинные древки, охотничьих ружей, пистолетов и револьверов. Огнестрельное оружие имели немногие. Впоследствии было заказано 76 тысяч штуцеров в Льеже, но при доставке более половины задержано русскими и австрийскими властями; из остального количества очень много попало в руки русских. Было потом несколько очень плохих пушек, частью деревянных, выдерживавших 1–2 выстрела. Небольшое количество конницы, плохо вооруженной и снаряженной, оказывало, однако, помощь в стычках и при разведке.

Лошади, одежда, продовольствие, подводы отбирались у населения под квитанции. Деньги приобретались сбором податей за 2 года вперед, вымогательством у состоятельных лиц и грабежом касс и почт. Сначала было всего 400 тысяч злотых (злот = 15 копеек); потом, в июне 1863 г., похищено в Варшаве из главной кассы Царства 3 миллиона рублей Вашковским при помощи чиновников, да в других местностях около миллиона рублей.

Общей организации вооруженных сил не было; отдельные шайки собирались в разных местах, где оказывались благоприятные условия. Устройство каждой шайки зависело от знаний и способностей начальника (довудца), но в общем банда состояла из 3 частей: стрелков, косинеров и конницы. Обоз из обывательских подвод служил не только для перевозки имущества, но нередко для передвижения отряда, особенно при отступлении.

Конечно, оружие русских было гораздо лучше и било на большее расстояние, однако очень часто приходилось вести бой на очень коротких дистанциях (100 шагов и менее), когда разница в достоинстве ружей уничтожалась.

Европейские державы по-разному отнеслись к восстанию. Франция и Англия желали ослабления России, а потому лживыми обещаниями поддерживали надежды поляков на иностранную помощь. Пруссия педантично охраняла границу, чтобы восстание не распространилось на ее польские области. Тем не менее Бисмарк проявлял двойную игру, ибо при удобном случае не прочь был занять, под видом дружеской услуги, Привислинский край, и эта двойственность стала известна руководителям польского движения. Австрия в начале восстания явно не препятствовала полякам в Галиции, которая стала опорой восстания, и долгое время его питала. Австрия даже склонялась создать польское государство с одним из Габсбургов на престоле.

Первые меры русских. Было восстановлено военное положение, снятое в конце 1862 г. Сообразно с этим Царство было разделено на военные отделы: Плоцкий (генерал-лейтенант Семека), Люблинский (генерал-лейтенант Хрущов), Радомский (генерал-лейтенант Ушаков), Калишский (генерал-лейтенант Бруннер), Варшавский (генерал-адъютант Корф), Августовский и для охраны сообщений особые отделы Варшавско-Венской ж. д., Варшавско-Бромбергской и Петербурго-Варшавской.

Начальникам главных военных отделов предоставлено право судить взятых с оружием в руках полевым военным судом, утверждать и приводить в исполнение смертные приговоры.

Последовало назначение частных и военных начальников и учреждение военно-судных комиссий.

Войскам было приказано сосредоточиться в самостоятельные отряды из всех родов войск, заняв важнейшие тракты, и выслать подвижные колонны для уничтожения и рассеяния шаек.

Отряды стянулись почти везде к 20 января, но мера эта оказалась неудачной: без войск оставили много уездных городов и фабричных центров (из 40 городов оставлено 14), а между тем в них развилась сильная пропаганда, на заводах же прекратили работу, стали делать оружие (даже пушки) и формировать банды. Хотя вначале среди повстанцев «встал дух паники рядом с безумием предприятия», но затем их «массы, похожие на сброд, получают некоторую организацию», пользуясь свободой пребывания в местах, оставленных русскими. Пограничная стража, не поддержанная войсками, подверглась нападениям поляков, которые таким образом очистили южную, а несколько позднее и западную границы и открыли свободный доступ из Галиции, отчасти также из Познани, укомплектованиям и контрабанде.

Диктатор Мерославский из Познани перешел границу у Крживосондза с секретарем Куржиной и 12 офицерами-авантюристами из всяких наций. К нему присоединилось 100 человек учащейся молодежи из Варшавы («академики») и ближайшие мелкие партии повстанцев. Всего собралось 400–500 человек. 7 февраля эта банда столкнулась на опушке крживосондзского леса с отрядом командира Олонецкого полка Шильдер-Шульднера (3? роты, 60 казаков и 50 человек пограничной стражи).

Шильдер-Шульднер легко рассеял эту банду, при этом захватив лагерь, много лошадей, оружия, повозок, переписку Мерославского. Последний с остатками банды ушел и 8 февраля соединился с Меленцким в д. Троячек (более 1 тысячи человек).

Троячек 9 февраля. Меленцкий, прусский офицер из Познани, богатый помещик, умный, энергичный предводитель, навербовал в свою шайку не только местных жителей, но и охотников из Познани. Он неохотно подчинялся диктатору, против которого интриговал. Присоединение деморализованной банды Мерославского неблагоприятно повлияло на дух шайки Меленцкого. Шайка заняла опушку леса у Троячека, где и была разбита Шильдер-Шульднером. Мерославский бежал в Париж.

Высланные из Калиша и Ленчицы отряды подполковника Орановского и майора Дыммана для совместных действий с Шильдер-Шульднером опоздали. Если бы удалось всем трем отрядам окружить противника, то, может быть, вся банда Меленцкого была бы захвачена и перестала бы существовать.

Диктатор Лангевич. Ржонд, узнав, что диктатор скрылся, решил 8 дней ждать от него известий. Известия оказались печальными, ржонд не знал, что делать; а между тем в это время приобрел известность один из довудцов — Мариан Лангевич.

Лангевич одно время был прусским офицером, а потому имел кое-какую военную подготовку. Ко времени восстания, когда он был назначен революционным начальником Сандомирского воеводства, ему было всего 35 лет. После нападения на Шидловец, когда Лангевич увидел недостатки своей банды, он решился заняться ее организацией и потому ушел 14 января к м. Вонхоцк (близ Суходнева) в густой лес, где собрал и организовал более 3 тысяч человек с 5 пушками. Здесь же у него был типография, посредством которой он действовал на общественное мнение и сделал себе рекламу.

Из Радома 20 января выступил против Лангевича отряд генерал-майора Марка, но действовал неискусно. В Суходневе, для наблюдения за радомским шоссе, стоял авангард Лангевича под начальством сурового 67-летнего старика Чаховского. В 1831 г. он был поручиком кавалерии и адъютантом Дембинского во время его знаменитого похода через Литву. Прекрасный солдат, искусный стрелок, лихой наездник, Чаховский поддерживал железную дисциплину и отличался жестокостью. Он не только задержал русских в Суходневе, но еще ловко устроил там засаду. 22 января генерал-майор Марк занял Вонхоцк, откуда Лангевич заблаговременно отступил в Свентокржижские горы. Марк, потеряв связь, вернулся 24 января в Радом.

Малогоща 12 февраля. Не найдя поддержки в Сандомирском уезде, Лангевич отошел к Малогоще (25 верст к западу от Кельце). На пути к нему присоединились остатки банд Куровского, Франковского и некоторых других, а в самой Малогоще шайка Езиоранского. Отряд Лангевича дошел до 5 тысяч.

Утром 12 февраля Лангевич собрался пить чай. В эту минуту в бричке приехала одна из дам — курьеров, состоявших при Лангевиче, и сообщила, что русские наступают со всех сторон. Повстанцы наскоро приготовились к бою. Действительно, наступали 3 колонны, на этот раз условившиеся о совместных действиях: полковника Ченгеры — с северо-запада, подполковника Добровольского — с востока, майора Голубева — с юга; каждая колонна из 3 рот с кавалерией и артиллерией.

Ген. шт. подполк. Добровольский хотел окончить дело один, а потому в 10 часов утра, не дожидаясь товарищей, открыл артиллерийский огонь с 700 саженей, построил боевой порядок и начал наступление. Польский батальон Гродзинского произвел контратаку, отбитую артиллерийским огнем. Тем не менее повстанцы Добровольского окружили с трех сторон и если не раздавили его превосходством своих сил, то единственно вследствие отсутствия общего управления боем. Добровольский решил продолжать атаку на центр (вершину) позиции. Как раз в 11 часов подошел Голубев и, не останавливаясь, атаковал Малогощу. Пожар селения и быстрота наступления русских смутили обороняющихся — они бросились бежать. Преследуя бегущих, Голубев пристроился к левому флангу Добровольского. Положение поляков стало критическим. Тогда Езиоранский приказал коннице атаковать, последней удалось остановить преследование, поляки успели выйти из-под перекрестного огня.

В 12 часов подошел Ченгеры и открыл по отступавшим и по упорно сопротивлявшемуся арьергарду Чаховского огонь из батарейных орудий. Позиция его (лесистая гора) взята в 10 минут и орудия захвачены. Преследование за темнотою прекратилось. Потери повстанцев: 300 убитых, 800 раненых, 1500 разбежались; русских — 6 раненых. 14 февраля у д. Евиной Ченгеры захватил обоз поляков — 60 повозок, орудие, 2 фальконета, 4 знамени. Отступив к Пясковой скале, замку графа Мышковского, Лангевич 20 февраля был выбит и оттуда. 22 февраля Лангевич пришел в Гощу, близ австрийской границы.

Усилившись охотниками из Галиции до 3 тысяч, банда приняла название корпуса. Несмотря на видимую организацию и многочисленный штаб, в лагере царили настоящий повстанческий хаос, интриги и ссоры. Опасаясь влияния красных и возвращения Мерославского, главари белых решили лучше иметь своего диктатора. На совещании в Кракове остановились на Лангевиче, предложили ему звание, и 25 февраля он провозгласил себя диктатором, якобы по поручению ржонда. Озадаченный этим, ржонд примирился с фактом. Восстание подогревалось. Помещики стали снабжать повстанцев фуражом, лошадьми, подводами, «Земское кредитное общество» выдавало деньги.

Узнав о намерении русских идти в Гощу из Мехова, Лангевич ушел 28 февраля и 4 марта дошел до Хробежа, близ Пинчова, оттуда ему пришлось поспешно уходить в Грохофиско под настойчивым натиском отряда Ченгеры.

7 марта Лангевич бросился к Влашце, переправился через Ниду и сжег за собою мост. Затем часть повстанцев ушла за Вислу, а другая бросилась к австрийской границе у д. Черняхово, где, под напором преследовавших русских, 9 марта перешла в Галицию и была забрана австрийским отрядом.

Еще ранее Лангевич бросил свои войска, переправился через Вислу (в д. Усцы) в Галицию и был арестован австрийцами. Отсидев в тюрьме в Тарнове и потом в Иглау, Лангевич, по некоторым известиям, перешел на турецкую службу под именем Ибрагим-Бея и был полицмейстером в Константинополе.

Русские подвижные колонны очень часто производили поиски и вовсе без всяких результатов. Обыкновенно появлялись «верные слухи», подтверждаемые официальными донесениями, что в таких-то местах появились банды. Тотчас снаряжалась экспедиция, нередко ночью; проходила большие расстояния, но в большинстве случаев ничего не находила и, разочарованная, возвращалась домой. Постоянное ожидание нападений днем и ночью приводило слабые русские гарнизоны в крайне нервное состояние.

После бегства Мерославского Меленцкий не перешел прусскую границу, а прошмыгнул на русскую территорию и усилил свою банду до тысячи человек присоединением шайки Гарчинского, прибывшей из Познани. Однако 18 февраля отряды майоров Дыммана и Москвина погнали его к северо-западу от Казимержа и приперли к прусской границе, где банда была захвачена прусскими войсками. В это же время разбиты другие банды, меньшего значения, произведены аресты, а сам предводитель в Калишском воеводстве Руцкий застрелился при аресте.

Из выдающихся повстанческих действий следует отметить Чаховского. После исчезновения Лангевича у Чаховского осталось не более 270 человек, составивших ядро многочисленной банды, с которой энергичный довудца держался в Радомском отделе почти 3 месяца. Дисциплина была железная, организация отличная — стрелки с бельгийскими штуцерами, косинеры, конница. Небрежность в сторожевой службе жестоко каралась, часто смертью. Спали все с оружием при себе.

24 марта присоединилась банда Кононовича — 546 человек. 25 марта Чаховский, угрожая револьвером, заставил присоединиться Грелинского (450 человек); 3 апреля подошел Лопацкий (250 человек); а потом банда еще усилилась до 2 тысяч.

4 апреля майор Ридигер из Илжи начал преследование Чаховского. Вечером Грелинский под прикрытием темноты ушел от Чаховского и попал между отрядами генерала Ченгеры и полковника Эрнрота. 5-го Грелинский расположил банду на ночлег у д. Брод, а сам уехал за 25 верст с романтическими целями. 6 апреля в его отсутствие банда была разбита, только 100 человек ускользнуло и присоединилось к Чаховскому, который в наказание вооружил их палками. Грелинский бежал и потом попал под революционный суд.

10 апреля в лесу у д. Стефанково на Чаховского напал отряд майора Донец-Хмельницкого. Здесь был убит лучший сподвижник Чаховского, Гржмот (псевдоним русского офицера Доброгосского). Чаховский повесил взятых в плен 4 солдат и командира 6-й роты Полоцкого полка ш.-к. Никифорова (раненного двумя пулями), после продолжительного и жестокого издевательства. Никифоров держал себя с полным достоинством, резко отвечал Чаховскому, когда же его повесили, то вдруг правая рука его со сжатым кулаком поднялась и долго грозила изуверам, что на них произвело сильное впечатление.

Чаховский вешал на каждом ночлеге крестьян, заподозренных в недостатке усердия. Так, 12 апреля было повешено 11 человек.

24 апреля Чаховского настиг подполковник Насекин и начал у д. Ржечнев теснить арьергард. Когда несколько пуль попало в главные силы повстанцев, возникла паника. Ни угрозы, ни гнев старого довудцы, который лично стрелял в беглецов, не помогли: все бросились врассыпную в илженские леса. Из 1400 человек у Чаховского почти ничего не осталось: часть людей продала оружие евреям, однако к 1 мая Чаховскому удалось собрать и устроить значительную банду, только подчиненные ему Янковский и Кононович не хотели быть под его командой, да и между собою ссорились. После дела 2 мая с отрядом полковника Эрнрота в рознишевских лесах, Янковский ушел за Вислу, а Кононович — за Пилицу в Варшавский отдел.

К 13 мая Чаховский едва сформировал банду в 450 человек, с которой 14 мая имел дело в хрусцевском лесу с отрядом полковника Булатовича из Радома. Потери повстанцев оказались значительными. Чаховский ушел в казеницкие леса и здесь узнал, что поблизости стоит Кононович. Немедленно ему было приказано присоединиться, но Кононович отказался в дерзких выражениях. Старик был так возмущен, что поднял свою истомленную банду и двинулся на Кононовича, но последний успел уйти — только передовые конные обменялись выстрелами. 21 мая Эрнрот недалеко от Радома захватил бричку, в которой ехал Кононович с адъютантами. Теперь в Радомском отделе остался только Чаховский. 28 мая для его преследования выступил подполковник Суханин с 3? рот. и эск.

Чаховский уходил от него без отдыха, 30 мая устроил ему весьма искусно засаду в заводе у д. Новые Заклады и, наконец, был настигнут в лесах у д. Ратай (близ Вонхоцка). Банда рассеялась, сам Чаховский, раненный пулею в руку, уехал в Краков.

Прибытие подкреплений к русским войскам. Итак, в конце февраля русские всюду одержали решительные успехи, но восстание возгорается вновь. В середине марта второй раз повстанцы всюду разбиты, но как бы новые силы вливаются в восстание, и оно продолжается. Войска были нужны: для борьбы с бандами, занятия важнейших мест, охранения железной дороги, надзора за границею, защиты населения от грабителей, исполнения полицейских обязанностей и даже для надзора за действиями гражданской администрации. Оказалось, войск недостаточно для усмирения мятежа. Поэтому в Варшавский округ были направлены: 2 гвардейских кавалерийских полка с конной батареей (прибыли в феврале 1863 г.), 2-я гвардейская дивизия со стрелковым батальоном (прибыла в марте), 10-я пехотная дивизия со стрелковым батальоном и 7 донских казачьих полков (начали прибывать с марта). Кроме того, по мере усмирения восстания в остальном западном крае были двинуты в Царство 2-я и 8-я пехотные и 3-я кавалерийская дивизии.

Восстание в Северо-Западном крае ¦ Галицийские банды ¦ Познанские банды

В Юго-Западном крае в конце апреля появились шайки в Волынской губернии, перешедшие из Галиции, а затем в Киевской губернии, особенно в Васильковском уезде, в имении графов Браницких. В Подольской губернии восстания не было, главным образом вследствие ее безлесья. В Киевском округе было русских войск до 45 тысяч. Этого оказалось не только достаточным для подавления восстания в пределах округа, но даже для помощи в сопредельных частях Люблинской и Гродненской губерний. Местное население (малороссы) приняло самое деятельное участие в истреблении шаек. «Золотые грамоты» агитаторов, призывавшие население к бунту и обещавшие им землю и освобождение от податей, не действовали: священники отказывались их читать, а крестьяне слушать. В д. Гасташке повстанцы уплатили крестьянам по 2 рубля каждому за принятие грамот.

Главной и наиболее многочисленной бандой оказалась Ружицкого, сосредоточившаяся близ м. Полонного в Волынской губернии. После поражений у сс. Мирополь (5 мая) и Миньковцы (10-го) остатки банды в ночь на 17-е перешли в Галицию, где сдались австрийцам.

Восстание в Северо-Западном крае. Одновременно с появлением вооруженных банд в Царстве начали формироваться шайки и в соседней Гродненской губернии. У м. Семятичи (Бельск. уез.) собралась шайка до 5 тысяч. Главным деятелем был Рогинский. После боев 25 и 26 января с отрядом генерал-лейтенанта Манюкина (7 рот, 1 сотня, 4 орудия) банды ушли, и некоторые из них вернулись в Люблинский отдел. Сам Рогинский потом в Пинске был арестован крестьянами.

В феврале появились повстанцы в Виленской губернии, а в первой половине марта и в Ковенской. В Вильну приехал из Петербурга Сераковский, принял имя Доленга, провозгласил себя литовским и ковенским воеводою, сформировал себе банду более 3 тысяч и направился встречать высадку на берегах Курляндии, которую затеял центральный комитет, чтобы придать значение восстанию как воюющей стороне.

Действия генерал-майора Гонецкого (12–28 апреля). Так и не дождался Сераковский высадки. Большая банда стояла на фольварке Кнебе, среди большого леса к северу от м. Оникшты, Вилькомирского уезда. Узнав о движении русских со стороны Вилькомира, повстанцы 21 апреля потянулись к м. Биржи и на пути усилились бандами Поневежского и Ново-Александрийского уездов. 22 апреля в Оникшты прибыл Гонецкий (5? роты, эскадрон и 120 казаков). Желая отрезать повстанцев от поневежских лесов, он выдвинул майора Мерлина (1? роты, 70 казаков) на д. Шиманцы и майора Гильцбаха (2 роты, взвод улан) к м. Субоч; остальные 23-го перешли в Шиманцы. 25 апреля Мерлин настиг у Медейки Сераковского (800 человек), опрокинул и начал преследовать.

Гонецкий соединился с Мерлиным у Медеек и 26-го в 2 часа дня пошел по следам шайки, которую обнаружил у д. Гудишки на крепкой лесной позиции, прикрытой слева болотистым ручьем, а справа упиравшейся в деревню. Густая цепь стрелков занимала опушку леса; ее подкрепляли колонны косинеров. Здесь у Сераковского сосредоточились 3 банды, до 1? тысячи. Русские стрелки и спешенные казаки, открыв огонь, быстро сбили передовую цепь поляков и погнали по болотистому лесу. Повстанцы пытались устроиться, но были совершенно рассеяны. Около 300 человек успели, однако, присоединиться к находившейся невдалеке шайке ксендза Мацкевича. Потери русских: 5 убитых, 28 раненых.

27 апреля у д. Ворсконишки после непродолжительной перестрелки шайка Мацкевича была сбита и бросилась бежать; преследовали 8 верст, почти все время бегом. Отбит обоз и много оружия. Потери русских: 9 раненых. Гонецкий возвратился в Медейки и в тот же вечер выслал колонну в Попель и далее в Понедели. Она захватила до 120 пленных, в том числе раненый Сераковский и Колышко (впоследствии казнены).

Между тем Гильцбах 25 апреля двинулся на Вобольники, но шайка в 500 человек успела отступить на северо-восток, Гильцбах 26 апреля настиг ее у мызы Говенишки и рассеял, потеряв 1 убитого и 1 раненого.

28 апреля весь отряд Гонецкого двинулся несколькими колоннами обратно в Оникшты. Пройденная им часть Вилькомирского уезда была совершенно очищена от повстанцев.

Развитие восстания. В апреле и мае восстание в Ковенской губернии, при содействии католического духовенства и польских помещиков, приняло широкие размеры. В первой половине апреля показались небольшие банды в Минской губернии (Траугута и Свенторжецкого), а затем в губерниях Витебской и Могилевской.

13 апреля у м. Креславка (близ Двинска, Витебской губернии) шайка из местных помещиков, под начальством Плятера и Миля, напала на русский транспорт с оружием. Нападение было отбито при помощи старообрядцев, и поляки пытались представить дело как бунт старообрядцев. Впоследствии Муравьев казнил Плятера.

В Виленском округе было около 60 тысяч войск, понадобились подкрепления, которые начали прибывать с февраля. Главная масса подошла в апреле и мае, а в августе были сформированы из резервных батальонов 6 пехотных дивизий (26–31-я).

М. Н. Муравьев, назначенный в Вильну генерал-губернатором вместо Назимова, прибыл 14 мая, а 24 мая уже появилась его «Инструкция для устройства военно-гражданского управления». Он хорошо знал край по своей прежней службой. Войска стали преследовать шайки до полного их истребления и до водворения в данной местности спокойствия и порядка. Громадными контрибуциями облагались как отдельные помещики, так и селения, в которых появлялись повстанцы. Были установлены крупные штрафы за политические манифестации, произведена перепись населения и с оставшихся на месте взыскивались значительные штрафы за чью-либо беспаспортную отлучку. Находя, что местное население само должно оплачивать чрезмерные расходы по усмирению края, Муравьев обложил все помещичьи имения 10 %-ным сбором с их доходов, а с русских — 1? %. Это составило в первый год 2 миллиона 600 тысяч рублей. С католического духовенства взыскивались расходы по высылке из края лиц духовных; взыскано 68 тысяч рублей. Польское дворянство заплатило за все убытки, причиненные повстанцами, и за содержание сельской стражи 800 тысяч рублей. Для удобства преследования банд вырубались на 50 сажен от дорог леса, а срубленные деревья отдавались крестьянам, их рубившим.

Казнь ксендза Ишара, призывавшего народ в костеле к восстанию, произвела громадное впечатление. «Инструкция» предписывала установить на дорогах обывательские караулы и, где нужно, конные разъезды; очищать уезды от шаек и наблюдать, чтобы не возникали новые. У шляхты, ее прислуги и ксендзов приказано было немедленно отобрать оружие, неблагонадежных лиц немедленно брать под стражу, военный суд кончать без замедления. Чиновников, содействующих мятежу, немедленно брать под арест и предавать суду; обязать лесничих очищать леса от шаек. Ряд энергичных, последовательных и хорошо обдуманных мер быстро смирил открытое восстание. В конце июня действия войск Виленского округа ограничивались походами за незначительными партиями повстанцев, тщательно скрывавшимися от преследования.

Галицийские банды. В Западной Галиции действовал краковский комитет, во Львове был комитет Восточной Галиции, во главе которого стоял богатый магнат князь Адам Сапега. Галиция в разное время доставила восстанию до 10 тысяч человек, на что ржонд в 3 месяца выслал в Галицию до миллиона рублей.

Кобелянка 19–24 апреля. 14 апреля в Люблинскую губернию из Галиции перешла банда Езиоранского (до 800 человек) и 16-го заняла на самой границе, в Кобелянке, укрепленную позицию. 19 апреля майор Штернберг (4 роты, полусотня, взвод улан и 2 орудия, около 800 человек), высланный из Янова, атаковал по болотистому лесу. Первая линия была остановлена сильным огнем из-за вала. Езиоранский произвел контратаку с охватом обоих флангов. Бой длился с 11 до 3 часов дня. Теснимый с флангов и поражаемый с тыла, Штернберг, отбиваясь шаг за шагом, отступил к Боровым Млынам, потеряв 7 убитых и 11 раненых. Сюда подошел из Томашева отряд майора Оголина. Общее начальство принял Медников.

Езиоранский, усилившийся подкреплениями до тысячи человек, устроил на всех подступах два ряда засек и ровчики для стрелков. 24 апреля Медников (5 рот, сотня, 2 орудия) через д. Глухе вступил в лес и в 8 часов утра начал бой в болотистой чаще. Скоро овладели первой линией завалов, но Езиоранский направил отдельную колонну на левый фланг русских и одновременно перешел по всей линии в наступление. Русские начали отступать, но повстанцы наседали со всех сторон. Опять артиллерия со 100 шагов дала несколько выстрелов картечью и ослабила натиск. Наступил перерыв боя. Утомленными русскими овладело уныние. Но вот в 11 часов показались стрелки — подкрепления майора Чернявского. Медников направил их на свой левый фланг. Но Езиоранский на свой правый фланг также послал две роты. Однако при возобновлении боя русские их смяли и одним натиском овладели лагерем повстанцев, которые беспорядочными толпами перебежали в Галицию.

Медников, видя, что делать больше нечего, решился через полчаса оставить лагерь. Тогда поляки опять вернулись и открыли огонь в тыл. Ближайшие русские роты повернули кругом и ударили в штыки. Завязалась рукопашная. Усеяв границу польскими трупами, русские вновь заняли лагерь и оставались там более часа. Медников отошел к Боровым Млынам, потому что считал бесплодным атаковать позицию повстанцев, которых нельзя доконать, ибо они всякую минуту могли спастись за границу. Езиоранский двинулся к западу вдоль границы для соединения с другими бандами.

27-го он опять перешел границу у Люхова. Выехав на разведку, довудца был контужен казачьим разъездом, заблудился (якобы) в лесу и, не возвращаясь к своей партии, отправился в Галицию, где скрывался почти месяц. Смеховский, оставшийся заместителем, не мог справиться с деморализацией банды, которая совершенно расшаталась от бывших столкновений и потери многих офицеров, и по некоторым известиям, до 400 убитых и раненых. Вскоре банда в полном беспорядке перешла границу, причем часть людей была обезоружена австрийцами. Езиоранский также попался австрийцам и отсидел в Куфштейне. В 1870 г. он сражался во французской армии против немцев.

Неудача банды Высоцкого под Радзивилловым и арест австрийцами князя Сапеги, которого посадили в тюрьму, совершенно парализовали организацию банд в восточной Галиции.

Банды Западной Галиции сформировались с большим трудом, нельзя было даже подыскать желающих быть начальниками.

7 июня Вислу перешли две банды: Иордана (427 человек) у Слупец и Жапковского (300 человек) у Жабец. Люди хорошо вооружены и одинаково обмундированы. Атакованный Жапковский сейчас же ушел назад, причем многие утонули, в том числе сам довудца.

В июне и в июле перешло границу несколько мелких конных банд, но неудачно. Галицийские банды действовали без всякого общего плана, связи между собой и с общим восстанием.

Познанские банды. Войскам Калишского отдела, как пограничного с Познанью, надлежало, кроме борьбы с внутренними бандами, охранять границу от познанских выходцев и от военной контрабанды. В Познани польское дело вели белые в лице графа Дзялынского, женатого на дочери Чарторыйского. Но секретарь его, Гуттри, душа всего, поддерживал тесную связь с варшавским центральным комитетом, т. е. с красными; следовательно, все было объединено. Познань дала всего 3 тысячи повстанцев, но прошедших военную службу в прусских войсках и потому составлявших сносные кадры для Царства. Около самой познанской границы образовались в конце марта соединенные банды Оборского (1 тыс. чел.) и Зейфрида. 28 марта князь Витгенштейн атаковал повстанцев у д. Садльно, опрокинул их, но утомление отряда и сломанный мост помешали дальнейшему преследованию.

Между тем в Познани формировались 3 банды: молодого деятельного французского офицера Юнк фон Бланкенгейма, другая — Точановского, служившего у Гарибальди, и третья — француза Фоше. Было много хороших офицеров, вооружены и снабжены повстанцы были отлично.

13 апреля отряд майора Нелидова (2 роты, 40 каз.) был выслан из Влоцлавска на разведку окрестностей Пиотркова. 14-го, пройдя Нововесь, он наткнулся на шайку Юнка, соединившегося с другими (3 тысячи). Окруженный превосходящими силами, он успел пробиться штыками сквозь ряды повстанцев у прусской границы и, сохранив весь обоз, раненых и пленных, вступил близ Марианова в пределы Пруссии, потеряв 34 убитыми и ранеными. Пробыв в Пруссии 3 дня, отряд возвратился в Влоцлавск.

Шайка Юнка сосредоточилась в окрестностях Брдува и стала в обширном лесу четырьмя лагерями. Генерал-майор Костанда (5 рот, команда сапер, 40 гусар, 35 каз., 2 кон. Ор.) выступил 17-го из г. Коло к Брдуву. Разделив свой отряд на 3 части, он окружил лес. Повстанцы, теснимые с фронта и слева пехотою и осыпаемые справа картечью, дрались отчаянно, но, не выдержав натиска, были выбиты из леса. Сначала они бросились к Брдуву. Встреченные же гусарами и казаками, бежали в д. Модзерово, уничтожив за собою мост, что, в связи с крайним утомлением войск, приостановило преследование. Бой кончился около 12 часов дня. Отряд сильно растянулся и только к 8 часам вечера возвратился в Коло. Потери русских: 2 убитых, 19 раненых; повстанцев — убитыми более 500 (в том числе Юнк) и пленными 85.

26 апреля из Коло выступил генерал-майор Краснокутский (3 роты, 60 саперов, дивизион гусар, 27 каз., 2 ор.) и двинулся по следам шайки Точановского (2500), направлявшейся к слесинскому лесу. Разведка показала, что повстанцы занимали окопы вдоль д. Игнацево и опушку леса. Успешно веденный бой был приостановлен стремительной атакой косинеров, но с прибытием генерал-лейтенанта Бруннера и подкреплением отряда Краснокутского тремя ротами деревня, окопы и опушка леса окончательно были заняты. Шайка понесла большие потери и была совершенно рассеяна. Потери русских: 24 убитых, 71 раненый.

Под Игнацевым граф Дзялынский сражался как рядовой, а затем бежал в Париж; одновременно бежали Гуттри и другие члены комитета.

Изданный, отчасти под давлением европейских держав, манифест (31 марта) об амнистии всем повстанцам, которые вернутся домой до 1 мая, не принес пользы. Банды в июне, июле и августе покрыли густой сетью Царство. За эти 3 месяца в Люблинской губернии была у войск 31 стычка с повстанцами, в Радомской — 30, в Варшавской — 39, в Плоцкой — 24 и в Августовской тоже 24. В июле у поляков было 13 тысяч ружей, стоивших 195 тысяч рублей. Террор усилился. Ржонд требовал, чтобы довудцы не только оборонялись или уходили от русских, но и нападали бы на них.

Жиржинский лес 27 июля. В конце июля значительные банды проникли из Галиции в Люблинскую губернию. Полковник Медников, выступив 21 июля из Красностава, встретил 23 июля в окрестностях м. Уржендов (Замостьского уезда) соединенные банды Крука, Крысинского, Лютынского, Яроцкого и Гржималы (более 4 тысяч) под д. Хруслиным и заставил их отступить. Но по присоединении к ним еще банд Зелинского и Янковского Медников, прекратив преследование, вернулся в Янов, так как был изнурен 8-дневным беспрерывным походом. В ту же ночь он выслал к Уржендову майора Владимирова (3 роты) в подкрепление полковнику Цвецинскому, прибывшему 23-го в Уржендов из Люблина с отрядом в 6 рот и 4 орудия. Усилившись, Цвецинский пошел на Ополе и Казимерж. 26 июня начальник Люблинского отдела генерал-лейтенант Хрущов, получив донесения Медникова и Цвецинского и зная, что 27-го из кр. Ивангород должен выступить в м. Куров этап и транспорт с почтою и казенными деньгами, немедленно послал в крепость эстафету с приказанием остановить отправление почты.

Но приказание это было перехвачено инсургентами в окрестностях Пулавы. Общий начальник Крук (Гейденрейх, оф. ген. шт.) решил овладеть деньгами и устроил засаду в лесу у почтовой станции Жиржин (21 верста от Ивангорода, 14 — от Курова, 28 — от Люблина, 22 — от Казимержа). 26-го почта (198 тысяч рублей) прибыла на двух фургонах в Ивангород. Комендант генерал-лейтенант Бурмейстер, не знавший о польских шайках, отправил 27-го в 2 часа утра почту и этап из 79 человек под прикрытием 2 рот, 2 батарейных орудий и 15 каз., под начальством саперного поручика Лявданского. В 5 часов утра, подходя к Жиржинскому лесу, казаки захватили двух повстанцев, которые объяснили, что принадлежат к небольшой шайке Янковского, направившейся на заре к м. Бараново (на левой стороне Вепржа, в 10 верстах от Жиржина).

Лявданский выслал вперед казаков, а затем, построив отряд в боевой порядок, продолжил движение к густому лесу, которого не осмотрел как следует. Пройдя версту по лесу, казаки заметили всадников, которые поскакали к Жиржину. Полагая, что это разъезды от шайки, ушедшей к Баранову, Лявданский продолжал движение. Еще через версту отряд был встречен выстрелами с двух сторон, причем сразу были убиты и переранены почти все артиллерийские лошади. Отряд остановился. Открыв артиллерийский огонь, Лявданский рассыпал по взводу по сторонам шоссе; второй же роте поручил прикрывать артиллерию и денежные фургоны. Повстанцы подались назад. Лявданский перешел в наступление сперва с правой, а потом и с левой цепью, но толпы повстанцев появились и с фронта и с тыла. Пришлось приостановить наступление и сосредоточить все силы возле орудий и фургонов.

Повстанцы, ободренные успехом, выслали густые массы косинеров и несколько раз бросались на русских, но безуспешно. После 3-часового боя, когда все заряды и патроны были израсходованы, Лявданский приказал заклепать орудия и повел остатки отряда сквозь густые толпы повстанцев. На протяжении 3 верст пришлось прокладывать дорогу штыками. На 4-й версте от Жиржинской станции встретили отряд майора Лебедзинского (2 роты и казаки) из Курова. К Лебедзинскому присоединились 57 раненых, в том числе 2 офицера, и 30 здоровых. Выстроив боевой порядок, он двинулся в лес, но, убедившись, что он сильно занят, не решился на атаку и отошел к Курову. Пушечную пальбу в жиржинском лесу услышали в Казимерже, откуда немедленно выступил Цвецинский. Но он прибыл к Жиржину после полудня, когда повстанцы ушли уже к Баранову и сожгли мост. Цвицинский 28-го перешел Вепрж и преследовал поляков до д. Радорицы, где они разделились на партии и ушли частью в Седлецкий уезд, а частью в любартовские леса. В отряде Лявданского убитых 2 офицера и 82 нижних чина; ранено 6 офицеров и 149 нижних чинов. Орудия поляки закопали в землю. Из захваченных денег 60 тысяч похитили Зелинский и Янковский.

Файславицкий лес 12 августа. Отряд полковника Еманова (8 рот, эскадрон улан, 2 сотни, 30 объездчиков, 4 орудия) следовал 12 августа из д. Высокое за шайками Руцкого и Вагнера, уходившими на север. В то же время отряд подполковника Соллогуба (6 рот, 1? сотен, 2 орудия), высланный из Люблина и ночевавший в д. Яблонна, двигался через д. Хмель к м. Пяски. Шайки, преследуемые Емановым, соединясь 12-го у д. Дорогуч с бандами Крука и Крысинского (всего 4 тысячи), повернули назад и, переправившись через Вепрж, двинулись через д. Олесники к Воле Идзиковской.

В это время отряд Еманова следовал из д. Гордзенице прямой дорогой к д. Файславице. Заметив русских, повстанцы свернули в небольшой лес (к с. от Файславице). Прибыв в деревню с конницей и с одним конным орудием, Еманов выдвинулся к северу и открыл огонь. Когда подошла пехота, он направил 4 роты для атаки леса с фронта, а 3 роты, 2 орудия и полуэскадрон улан по дороге в м. Бискупице, чтобы, став с западной стороны леса, помогать артиллерийским огнем фронтальной атаке, а главное — не допускать повстанцев уйти в соседний большой лес.

Полуэскадрону улан, 2 сотням и объездчикам приказано было обложить лес со стороны д. Травники и м. Бискупице. Рота была оставлена при обозе. Когда была поведена атака на южную часть леса, Еманов, взяв 2 конных орудия, двинулся в его восточную сторону и, переносясь с орудиями с места на место, обстреливал лес картечью, не позволяя повстанцам выйти из него. Вскоре подошел Соллогуб и атаковал лес со стороны Бискупице. Повстанцы, попавшие между двух огней, после боя, продолжавшегося несколько часов, потеряли более ²/₃ убитых и раненых и 680 пленных. Из всей шайки ускакал Крук и несколько десятков всадников. Потери русских: 4 убитых, 7 раненых.

Из дальнейших стычек упомянем, что 18 сентября под м. Мильковом убит Заремба (Владыщенский); по всей вероятности, это бывший подполковник Генерального штаба Владычанский.

25 октября высланные из Радома партизаны, пор. Медянов и Ассиев с 54 екатеринославскими драгунами и 10 казаками и подпор. Воронца с 75 стрелками настигли банду Чаховского из 120 всадников у д. Кремпы, близ г. Липска, и, преследуя до д. Явора, рассеяли ее. Чаховский был изрублен Ассиевым.

Правительственные меры. Быстрое подавление восстания в Северо-Западном крае указывало на необходимость применения энергичных мер и в Варшавском округе. В начале августа, для скорейшего раскрытия революционной организации, была преобразована полиция. Новые полицмейстеры и приставы назначались из русских офицеров; полицейская стража усилена нижними чинами. Городская и земская полиция подчинена военным властям. 27 августа великий князь Константин Николаевич уехал в Крым, а помощник его генерал-адъютант граф Берг («хозяин строгий») вступил в исправление его должности. Пришлось уехать и Велепольскому, который был уволен от должности. Революционеры, после ряда тайных убийств в Варшаве, произвели 7 сентября покушение на жизнь Берга.

Восстание напрягало последние силы. Пруссия и Австрия, убедившись, что поляки восстали не против одной России, приняли строгие меры против революционеров. В Галиции было объявлено военное положение. Решительные меры Берга значительно ослабили революционную деятельность в крае. Временно установлено военное управление. Употреблены все средства к очищению страны от шаек, уничтожению всех способов для ведения партизанской войны в зимнее время и охранению пограничной черты.

Манифест 14 февраля 1864 г. об устройстве крестьян в Царстве нанес последний удар партии восстания. Оставалось только захватить главных коноводов.

В конце декабря было учреждено в Варшаве центральное военное полицейское управление, в ведении генерал-полицмейстера генерал-майора Трепова; открыло действия 1 января 1864 г., а 29 марта захватило почти весь «ржонд народовый» с председателем его Траугутом (бывший русский подполковник). Членов ржонда казнили 24 июля 1864 г. Официально признано считать военные действия оконченными 1 мая 1864 г., а для Августовской губернии — 23 ноября 1863 г.

По официальным донесениям, в 1863 г. было боев — 547, в 1864 г. — 84, всего 631. Потери русских — всего до 4? тысячи, из них собственно в Царстве Польском 3343 человека (826 убитых, 2169 раненых, 348 без вести пропавших); повстанцев — до 30 тысяч.

Судьба различных руководителей восстания, насколько известно, такова. Гуттри вызвал на дуэль Куржину и убил его. Мерославскому в Париже публично дали пощечину. Ярослав Домбровский погиб в 1870 г. в Париже во время коммуны.

Заключение. Деятельность польской справы не кончилась и по настоящее время. В Швейцарии, в городе Рапперсвиль, открыт после восстания польский национальный музей, при котором в 90-х гг. XIX столетия образован «народный фонд» на случай будущего восстания. Ежегодно в Галицко-Польском курорте Закопаном съезжаются «представители всех частей Польши» из числа белых и обсуждают способы действий поляков.

Примечания:

1

До нашествия Наполеона в Москве насчитывалось 9257 монастырей, церквей, казенных и частных строений; из них сгорело 6496; все прочие были более или менее разграблены. Потери частных лиц составили 83 372 000 руб. недвижимого и 16 585 000 руб. движимого имущества. Сюда не вошли убытки дворцового, духовного, военного и других казенных и общественных ведомств.

14

В тот же день, 16 октября, в тылу Наполеона, адмирал Чичагов двинулся из окрестностей Пружан к Минску и к р. Березине, оставив Сакена против Шварценберга и Ренье, оттесненных за р. Буг.

146

Из списков офицеров Генерального штаба, окончивших курс Академии, мы извлекли следующие фамилии со скромными отметками «исключен из службы», «уволен по болезни», относящимися к 1863 г. или 1862 г.: выпуска 1857 г. подполковник Теофил Фаддеевич Владычанский, бывший офицер л. гв. драг. п.; вып. 1858 г. Жвирждовский; 1859 г. — капитан Сигизмунд Игнатьевич Сераковский, бывший офицер Арзамасского др. полка, участвовал в восстании под именем Доленги; капитан Онуфрий Фердинандович Станевич, бывший оф. оренбургского линейн. № 5 батальона; Павел Венедиктович Чехович, — эстляндского п. полка; капитан Карл Карлович Александрович, — 3 сводной резерв. арт. бригады; 1860 г. — Рудницкий — бывший воен. инженер; штабс-капитан Станишевский — 11 арт. бр.; Ярослав Викторович Домбровский — 19 арт. бр.; Игнатий Игнатьевич Родкевич — л. гв. грен. п.; Пясецкий — конно-артил. № 18 батареи; штаб-капитан Туровский — 11 арт. бр.; Станевич — 6 сап. бат.; штаб-капитан де Генинг-Гейденрейх — екатеринославского драг. полка, участвовал в восстании под именем Крука; Шалевич — 3 стрелк. батальона; Михаил Иосифович Мусницкий — кавказск. резервн. стрелк. бат.; 1862 г. — капитан Обирн — 3 стрелк. бат.; штаб-капитан Обезерский — 3 стрелк. батал.; Черняк — одесского пех. полка; Подбельский — белевского пех. полка; капитан Дмоховский — 5 гр. киевского п. Список наш далеко не полон. Кроме того, в восстание пошли офицеры также из других академий и прямо из частей войск.

147

Из 3550 ксендзов, считавшихся в 1862 г. в Царстве Польском, убито, расстреляно и повешено — 37, сослано на каторгу и поселение — 217, бежало за границу — 43.