"Главный калибр" дальней авиации

Первое упоминание об этом самолете, ставшем впоследствии советской «летающей крепостью», относится ко второй половине 1931 г. Определенные успехи в деле создания отечественных мощных авиадвигателей уже тогда позволили командованию ВВС Красной Армии задуматься о новом бомбардировщике с более высокими летными данными, чем только что запущенный в серийное производство ТБ-3. Полетная скорость последнего в пределах 200 км/ч и рабочие высоты, не превышающие пяти километров, казались уже пройденным этапом – технический прогресс требовал достижения более высоких показателей. Основные надежды при этом связывались с новым авиадвигателем М-34 мощностью 850 л.с. – его Государственные испытания закончились к ноябрю 1931 г. Сообразуясь с результатами этих испытаний, а также с вероятностью последующего совершенствования силовой установки, представители ВВС в том же году составили тактико-технические требования к самолету ТБ-7, определяемому как высотный четырехмоторный бомбардировщик, предназначенный для уничтожения стратегических объектов в тылу предполагаемого противника. Кое в чем эти требования были явно завышены для той поры (в частности, бомбовая нагрузка 10 т), но в основном вполне достижимы: максимальная скорость 250 км/ч, боевая высота 7000 м, радиус действия до 2000 км. Впрочем, решение о создании нового четырехмоторного бомбовоза в 1931 г. не состоялось, начало его проектирования отодвинулось на два с лишним года.

Осенью 1933 г. идея создания ТБ-7 начала обретать реальность. Тяжелый бомбардировщик включили в план опытного самолетостроения советской авиапромышленности на 1934-35 гг. Согласно этому документу, утвержденному 13 декабря 1933 г. начальником 7-го сектора НИИ ВВС Борисом Горощенко, задание на проектирование ТБ-7 расценивалось как приоритетное, в недалеком будущем ему предстояло заменить быстро устаревающий ТБ-3. С четырьмя двигателями М-34ФРН взлетной мощностью по 1250 л.с. ТБ-7 должен был развивать скорость 280-300 км/ч на высоте 5000 м, обладать рабочим потолком 8000 м, нести максимальную нагрузку 4000 кг на дальность 4000 км. Срок готовности опытного экземпляра устанавливался весьма сжатый, к его летным испытаниям предстояло приступить не позднее 1 октября 1935 г. Понятно, что в реальности для создания столь крупного и сложного самолета понадобилось значительно больше времени.

Технические требования на ТБ-7 поступили в ЦАГИ из НИИ ВВС 26 июля 1934 г. Уже на следующий день начальник КБ ЦАГИ А.Н. Туполев санкционировал начало работ по новому самолету по заказу № 7342. В соответствии с принятой в ЦАГИ системой обозначений самолет получил внутреннее наименование АНТ-42, непосредственные участники его создания пользовались в обиходе определением «машина 42» или просто «сорок вторая». В течение второй половины лета и начала осени 1934 г. формированием внешнего облика самолета, проработкой его компоновки занимались непосредственно Андрей Туполев, Борис Кондорский и Владимир Петляков. Уже тогда решили, что проектировать АНТ-42 будет полностью бригада Петлякова, в отличие от ранее применяемого метода, когда каждая бригада занималась проектированием отдельного агрегата – крыла, фюзеляжа, хвостового оперения или шасси. Таким образом Петляков впервые оказался в роли главного конструктора.

До конца 1934 г. на этапе подготовки эскизного проекта ТБ-7 выяснилось, что аппетит заказчика в лице Управления ВВС непомерно возрос. Военные требовали довести потолок машины до 15 км, при этом с нагрузкой в 5 т она должна была преодолевать расстояние в 2000 км и развивать скорость 600 км/ч. Расчеты проектировщиков ЦАГИ гарантировали гораздо более скромные характеристики. В результате споров и взаимных уступок в январе 1935 г. появились и были утверждены новые, вполне реальные ТТТ ВВС: максимальная скорость 330-350 км/ч, рабочая высота 4000 м, бомбовая нагрузка 2 т, предельная дальность 4600 км. В качестве оборонительного вооружения решили использовать скорострельные авиационные пушки, одну из которых предполагали установить на выдвижной подфюзеляжной установке.

В соответствии с этими требованиями и велась разработка «машины 42». По схеме самолет представлял собой дальнейшее развитие ТБ-3 и был весьма близок к нему по геометрическим размерам. На этапе эскизного проектирования внешний облик АНТ-42 заметно отличался от того самолета, который получился впоследствии. Это был четырехмоторный среднеплан с достаточно тонким фюзеляжем, из которого «верблюжьим» горбом выступал фонарь кабины пилотов. Верхняя оборонительная установка образовывала дополнительный уступ – впоследствии подобное решение использовали на первом опытном тяжелом морском бомбардировщике АНТ-44 (МТБ-2). Носовая установка представляла собой вращающуюся экранированную башню, а кормовая пушка поначалу не была прикрыта прозрачным обтекателем.

Конструктивно новая машина повторяла традиционную компоновку самолетов семейства АНТ, в которой планер отчетливо членился на отдельные агрегаты, а центроплан и центральная часть фюзеляжа являли собой одно целое. В то же время, освоение промышленностью ТБ-7 стало значительным шагом вперед с точки зрения использования новых материалов, технологий и оборудования. Прежде всего, это касалось применения гладкой обшивки, убираемого шасси и закрытых кабин экипажа. Стремление увеличить потолок самолета привело к неожиданному решению – в фюзеляже установили дополнительный двигатель М-100, так называемый агрегат центрального наддува (АЦН). Он являлся воздушным компрессором для остальных моторов и, по расчетам, мог обеспечить достижение самолетом боевой высоты 12 км.

Хотя к изготовлению первого опытного АНТ-42 предполагали приступить уже в апреле 1935 г., целый ряд причин оттянул начало работ до конца года. В частности, в тот период вели освоение новых высокопрочных дюралюминиевых сплавов типа ВВ и М-95, а также новой марки стали 30 ХГСА (хромансиль), которые использовали при изготовлении самолета.

Бригада В.М. Петлякова в период разработки АНТ-42. Слева направо сидят: В.К. Тетерин, В.М. Петляков, И.Ф. Незваль; стоят: А.В. Семенова, Г.С. Башкиров, Н.Е. Леонтьев

Сборка первого опытного экземпляра АНТ-42 на заводе опытных конструкций ЦАГИ. Июнь 1936 г.

Отрицательно на темпы работ по АНТ-42 повлияла катастрофа самолета АНТ-20 «Максим Горький», произошедшая в мае 1935 г. Восьмимоторный «Максим Горький» в значительной степени являлся детищем конструкторской бригады Петлякова, поэтому именно его сотрудникам пришлось заниматься исследованием причин разрушения и гибели воздушного гиганта. Последовавшее затем правительственное решение о выпуске целой серии самолетов типа «Максим Горький» на авиазаводе в Казани еще более загрузило конструкторский коллектив.

Во второй половине 1935 г. работа над созданием нового бомбардировщика активизировалась. В декабре, практически одновременно с утверждением эскизного проекта, рассмотрели и одобрили полноразмерный деревянный макет самолета, после чего последовало окончательное решение о постройке АНТ-42 на опытном заводе ЦАГИ ЗОК (завод опытных конструкций). Это предприятие, долгие годы функционировавшее в районе улицы Радио в Москве, 1 июля 1936 г. выделили из состава ЦАГИ как самостоятельный авиазавод № 156 Главного управления авиапромышленности. Реорганизация одновременно коснулась и личного состава предприятия. В.М. Петлякова назначили первым заместителем директора завода и начальником конструкторского отдела, его заместителем и ведущим по машине «42» стал И.Ф. Незваль. Что касается А.Н. Туполева, то еще 5 января 1936 г. его назначили первым заместителем начальника ГУАП (Главное управление авиационной промышленности), что предполагало исполнение обязанностей главного инженера всего советского авиапрома.

Основные работы по постройке первого опытного АНТ-42 закончились 9 ноября 1936 г., после этого самолет по частям переправили на Центральный аэродром Москвы. Здесь, в цехе ОЭЛИД (отдел эксплуатации, летных испытаний и доводки), в течение месяца произвели его окончательную сборку. 23 декабря были получены двигатели АМ-34ФРН, которые в течение трех дней установили на места и провели пробные запуски. Утром 27 декабря 1936 г. шеф-пилот ЦАГИ Михаил Громов совершил на АНТ-42 первый полет, отметив нормальное функционирование всех систем и агрегатов, достаточную устойчивость и управляемость самолета в воздухе. До 20 марта 1937 г. Громов выполнил еще 14 полноценных испытательных полетов, позволивших выявить недостатки и недоработки машины. Признавалось, что достигнутая максимальная скорость 370 км/ч недостаточна, но резервы для ее повышения есть. Кроме того, требовалось увеличить эффективность руля поворота, доработать винтомоторную группу, дополнить приборное оборудование.

В ходе доводочных работ, которые начались в конце марта 1937 г., на самолете установили новые моторы АМ-34ФРН с измененной системой охлаждения. В новом варианте все четыре водяных радиатора разместили попарно под внутренними двигателями, в мотогондолах, переходящих в обтекатели шасси в убранном положении. Лишенные радиаторов мотогондолы внешних двигателей стали более обтекаемыми, что заметно улучшило аэродинамику всего самолета. Одновременно в фюзеляже поставили АЦН.

После проведения этих работ АНТ-42 выполнил еще 3 пробных полета с Центрального аэродрома. Однако вскоре он должен был закрыться на капитальную реконструкцию, что заставило испытательский коллектив вместе с самолетом искать новое место базирования. Аэродром НИИ ВВС в Щелково также оказался не готов к приему огромного бомбовоза, поэтому заводская команда перебралась на небольшой подмосковный аэродром в Подлипки. Здесь в первом же полете самолет, пилотируемый летчиком В.В. Рыбушкиным, потерпел аварию при посадке, в результате которой было сломано шасси, деформированы моторамы двигателей, смята кабина штурмана.

Восстановление опытного экземпляра затянулось до 1 августа 1937 г. В первой декаде августа в Подлипки прибыла испытательная бригада НИИ ВВС во главе с летчиком-испытателем П.М. Стефановским. После кропотливого и придирчивого изучения самолета военные летчики перегнали его на базу в Щелково, причем этот небольшой по длительности перелет засчитали как контрольный облет после ремонта.

Государственные испытания АНТ-42 проходили с 11 августа по 28 октября 1937 г. При полетной массе 23860 кг получили максимальную скорость 403 км/ч на высоте 8 км (368 км/ч на 10 км). Дальность при взлетной массе 28000 кг (2 т бомб) определяли в 3000 км. На основании испытаний было сделано заключение: «Самолет по своим летно-тактическим данным является современным. Имеющаяся скорость 403 км/ч на Н=8000 м делает его мало уязвимым на этой высоте и выше современными истребителями». К недостаткам самолета отнесли недоведенность винтомоторной группы, отсутствие серийных двигателей АМ-34ФРНВ (при испытаниях использовались двигатели, не прошедшие до конца Госиспытания), тяжелое управление. Масса пустого самолета составила 18000 кг и считалась завышенной, огневая мощь оборонительных установок признавалась недостаточной и не соответствующей ТТТ ВВС.

В общем, недоработок хватало. Устранить их следовало до 10 декабря 1937 г. Сделать это оказалось совсем не просто, ибо к означенному сроку многие участники создания самолета были устранены от активной деятельности. Достаточно сказать, что были арестованы Туполев и Петляков, игравшие ведущую роль в судьбе АНТ-42. Главным конструктором самолета с этого момента и вплоть до 1945 г. стал Незваль. Первой задачей, которую ему удалось решить, было увеличение максимальной скорости бомбардировщика. Хотя полученные 403 км/ч в основном удовлетворяли заказчика, конструкторы понимали, что это далеко не предел, поэтому искали причины несоответствия полученных значений расчетным данным. Добиться увеличения полетной скорости АНТ-42 удалось весной 1938 г., причем при не совсем обычных обстоятельствах.

Щиток второго опытного АНТ-42 в посадочном положении

Первый опытный АНТ-42 во время заводских испытаний. Февраль 1937 г.

В конце зимы 1938 г. командование ВВС решило перенести летные испытания в Крым, на аэродром под Евпаторией – там погода была несравнимо лучше, чем в Москве. В ходе перелета на юг командир корабля Петр Стефановский обнаружил тряску крайнего, четвертого двигателя. Не прекратилась тряска и в последующих полетах. Последовало предположение, что лопасти воздушного винта изменяемого шага установлены недостаточно точно – это и вызывает тряску. Винт сняли и действительно обнаружили небольшое несоответствие углов установки лопастей, которое приводило к тряске всего двигателя. Регулировку проблемных лопастей произвели более тщательно, кроме того, по предложению инженера Центрального института авиамоторостроения (ЦИАМ) Рево доработали механизм изменения шага всех четырех винтов. В частности, увеличили массу противовесов на лопастях, что позволило устанавливать воздушные винты при изменении шага в крайние положения с более высокой точностью.

После всех произведенных усовершенствований самолет отправился в контрольный полет. Спустя 3 часа Стефановский приземлился, зарулил на стоянку и потребовал, чтобы Незваль ставил шампанское. Оказалось, что на высоте 8600 м самолет удалось разогнать до 430 км/ч. Максимальная высота полета составила 11000 м. О результатах немедленно сообщили начальнику НИИ ВВС А.И. Филину, который уже на следующий день прилетел в Евпаторию. Здесь он придирчиво осмотрел полученные данные испытаний и даже лично выполнил один контрольный полет, чтобы удостовериться в очевидном успехе. Возвратившись в Москву, Филин доложил о полученных результатах командованию ВВС.

Чуть позже подготовили отчет по результатам проведенных испытаний, в котором самолет фигурировал уже с военным обозначением как тяжелый бомбардировщик ТБ-7 АМ-34ФРНБ М100. В заключительном разделе этого документа значилось:

а) самолет обладает потолком большим, чем потолок современных скоростных истребителей;

б) скорости самолета на высотах 7000-8000 м равны скоростям современных скоростных истребителей;

в) имеет хороший взлет с полетным весом 30000 кг, длина разбега 700 м;

г) обеспечивает дальность полета без использования центрального наддува с 2000 кг бомб – 3000 км;

д) непосредственная связь основного экипажа между собой и обогрев кабин обеспечивают длительное пребывание на высотах 8000-10000 м;

е) высокая маневренность самолета на высотах 8000-10000 м обеспечивает прицельное бомбометание с этих высот и хорошую защиту маневром от огня зенитной артиллерии.

Все эти качества делают самолет практически неуязвимым для современных средств нападения.

НИИ ВВС настаивает на немедленном внедрении в массовую серийную постройку в 1938 году самолета ТБ-7 и принятии его на вооружение ВВС РККА.

Заключение НИИ ВВС выглядело подчеркнуто пафосным и восторженным. Новый бомбовоз был действительно хорош, и его следовало поскорее запускать в серийное производство. Образцом для этого должен был стать строившийся на авиазаводе N° 156 второй опытный экземпляр, так называемый «дублер».

В апреле 1939 г. на первый опытный АНТ-42 установили в качестве АЦН более мощный двигатель М-103. С ним надеялись получить и более высокие летные характеристики. После нескольких полетов машину подготовили к пролету над Красной площадью во время традиционного празднования 1 Мая, надеясь произвести эффект на руководителей государства, прежде всего, на Сталина. В праздничный день самолет с экипажем из 9 человек, пилотируемый летчиками НИИ ВВС Нюхтиковым и Кабановым, весьма внушительно проревел над трибуной Мавзолея. Но реакция советских лидеров оказалась сдержанной, и этот показ на судьбе бомбардировщика никак не отразился.

Первый опытный экземпляр некоторое время использовали для испытательных полетов. В 1940 г. его переоборудовали по предложению летчика Михаила Водопьянова для полетов в Арктике, однако до начала войны применить в таком качестве не смогли. Во время войны машина базировалась на аэродроме завода № 124 в Казани, где использовалась для обучения летчиков. В один несчастливый день экипаж забыл снять контрящую струбцину с рулей высоты, в результате самолет не смог оторваться от земли и врезался в железнодорожную насыпь…

Проектирование второго опытного АНТ-42 началось в апреле 1936 г. Его разработка и изготовление велись параллельно, с учетом летного опыта первой опытной машины, по сравнению с которой «дублер» получил значительные улучшения по части технологии и технического обслуживания. Заметным переделкам подвергся планер самолета: фюзеляж стал шире на 100 мм, выступавшая вниз кабина штурмана, известная как «борода», расширилась на 200 мм. Значительной перекомпоновке подвергли управление самолетом, приборы и спецоборудование. Хвостовое оперение стало свободнонесущим, в связи с чем изменили всю хвостовую часть фюзеляжа. На первой машине обшивка рулей и элеронов была из гофрированного дюраля, теперь она стала полотняной. Площадь горизонтального и вертикального оперений увеличили, а элеронов – уменьшили. Значительной ревизии подвергли системы охлаждения и топливопитания двигателей. Были установлены восемь дополнительных протектированных бензобаков и новые маслобаки измененной конструкции. Радикальные изменения коснулись оборонительных установок: в носовой и кормовой вместо 20-мм пушек ШВАК разместили спарки пулеметов ШКАС калибром 7,62 мм, а в верхней – наоборот, взамен ШКАСа установили ШВАК на турели ТАТ, нижнюю выдвижную упразднили вовсе, а шассийные оборудовали ШКАСами.

Оборонительные установки ТБ-7: носовая и кормовая со спарками пулеметов ШКАС, шэссийкав с одним ШКАСом, верхняя турель ТАТ с пушкой ШВАК

По состоянию на 1 января 1938 г. проектирование «дублера» оценивалось в 95% готовности, постройка – в 58%. В мае 1938 г. практически сразу после окончания Госиспытаний первого опытного экземпляра, изготовление «дублера» завершили. Пробный полет состоялся 26 июня 1938 г., а 11 августа начались совместные заводские и Государственные испытания, которые подтвердили высокие качества бомбардировщика. Затем самолет передали в качестве эталона для постройки первой серии ТБ-7 на авиазавод № 124. Для получения более высоких характеристик при проведении дальнейших испытаний на этой машине предлагалось установить двигатели АМ-35А с турбокомпрессорами, использовать новые воздушные винты изменяемого шага, а пресловутую «бороду» срезать, чтобы улучшить аэродинамику. На практике из всего перечня задуманного осуществленным оказалось совсем немного.

В начале войны «дублер» находился в Казани и некоторое время был не востребован, коротая свой век на окраине аэродрома. Затем на него обратил внимание командир соединения ТБ-7 Михаил Водопьянов. Осмотрев самолет, он приказал привести его в порядок и использовать для тренировок личного состава. На машине произвели необходимый комплекс работ, в т.ч. установили двигатели АМ-35А, а вместо АЦН оборудовали дополнительный топливный бак. В 1942 г. самолет обрел летное состояние. Командование заключило, что «борода» вполне боеспособна, и ее включили в боевой состав Авиации дальнего действия (АДД).

Летали на самолете по очереди несколько сменных экипажей вплоть до окончания боевых действий с фашистской Германией. «Борода» оказалась на удивление долговечной и удачливой машиной – к окончанию боевой службы на ней выполнили наибольшее количество боевых заданий – известно, что в 1945 г. на борту было нарисовано более ста двадцати маленьких бомбочек, соответствующих боевым вылетам. С этой машины сбросили около 500 т авиабомб, почти миллион листовок, забросили в немецкий тыл несколько групп разведчиков. День Победы самолет встретил в боевом строю.

В конце апреля 1938 г. главного конструктора ТБ-7 И.Ф. Незваля вызвали к наркому авиапромышленности М.М. Кагановичу. Там Незваль был извещен, что назначается Главным конструктором авиационного завода № 124 в Казани, и ему следует немедленно выехать на это предприятие для скорейшей подготовки серийного производства нового бомбардировщика. Одновременно в Казань направлялась специальная комиссия во главе с В.П. Горбуновым, которой предстояло ознакомиться с состоянием производства и подтвердить возможность широкомасштабного изготовления ТБ-7. Первоначально задумывалось построить 8 серий таких машин общим количеством 51 экземпляр. Еще до окончания Госиспытаний на заводе № 124 создали большую группу технологов, которая по чертежам «дублера» начала разработку директивной технологии изготовления агрегатов планера и последующей сборки машин. На основе этих работ на заводе провели соответствующую реконструкцию и разработали план подготовки производства.

Кормовая турель ТАТ с авиапушкой ШВАК на самолете сер. № 4218 после перевооружения

Центральный отсек со скамейками для десантников. На переднем плане – лебедки БЛ-4 для подъема бомб

Авария ТБ-7 (сер. № 4211) при посадке на аэродроме НИИ ВВС Щелково. 30 апреля 1940 г.

Выбор завода № 124 для производства ТБ-7 оказался вовсе не случайным. Его ввели в число действующих еще недостроенным в 1934 г. Поначалу завод занимался ремонтом самолетов ТБ-1 и ТБ-3. Следующим заданием стала постройка гигантского ПС-124 (по типу разбившегося «Максима Горького») и серии бомбардировщиков ДБ-А конструкции Болховитинова. На момент принятия решения о постройке ТБ-7 авиазавод в Казани располагал всем необходимым, за исключением инженерных кадров. Костяк будущего КБ предполагалось набрать в Москве, однако скоро выяснилось, что желающих переехать в Казань нет. Последовало решение отправить москвичей в командировку сроком на один год, но даже при этом возникло много сложностей. Взять хотя бы такой деликатный вопрос, как притирка нового коллектива, собранного из разных мест. Да и жильем требовалось всех обеспечить. Решение этих вопросов потребовало времени, поэтому результаты начали сказываться лишь к концу 1938 г. Именно тогда в основном закончили рабочие чертежи для серийного производства.

В начале 1939 г. уже приступили к изготовлению агрегатов для первых пяти самолетов, чуть позже начали сборку первой серийной машины. Одновременно на завод начали поступать комплектующие изделия – авиадвигатели, колеса, радиостанции, приборное оборудование. К сожалению, не все прибывало вовремя. Например, такое важнейшее изделие для нового самолета, как АЦН-2, определявшее во многом его высокие летные характеристики, получили только для четырех машин. Оказалось, что Наркомат авиапромышленности не определил завод-изготовитель этого агрегата. На 2 опытных и 4 серийных самолета их сделал ЦИАМ, но от дальнейшего изготовления институт, не располагавший достаточной производственной базой, отказался. Нужно отметить, что дополнительный пятый двигатель, выдаваемый порою как гениальное изобретение, появился не от хорошей жизни. Более эффективными могли стать легкие и малогабаритные турбокомпрессоры, однако их совершенствование в СССР прекратили несколько лет назад, а в начале 1939 г. возвращение к заброшенной теме еще не дало положительных результатов.

Во второй половине 1939 г. осложнился вопрос с поставкой основных двигателей АМ-34ФРН, что привело, в конечном счете, к приостановке сдачи самолетов. Чуть позже стало известно, что производство ТБ-7 вообще намерены прекратить. Бомбовозы ТБ-3, которые во многом являлись детищем расстрелянных «врагов народа» Алксниса и Тухачевского, уже были построены в значительном количестве. Это громоздкое и хлопотное хозяйство быстро устарело, успех от его применения начал представляться сомнительным, как и постройка новых машин такого класса. Более эффективными казались эскадрильи скоростных фронтовых бомбардировщиков, проламывающих массированными ударами вражескую оборону на пути танковых армий. После окончания советско-финской войны приоритет получили пикирующие бомбардировщики, способные высокоточными ударами поражать долговременные оборонительные coopужения. Поэтому многие конструкторские бюро, в числе которых оказалось и КБ Незваля, получили задание на создание пикировщика. Одновременно, в начале 1940 из Наркомата авиапромышленности на завод № 124 поступило указание разобрать всю оснастку для изготовления планер ТБ-7, вплоть до сборочных стапелей. В Казань спешно перенесли изготовление транспортных самолетов ПС-84 (Ли-2 выпуск которых продолжали здесь в течение всего 1940 г.

И все же надежда отстоять четырехмоторный бомбовоз оставалась. Тем боле что сторонников у самолета оказалось больше, чем противников. В частности, с ТБ-7 хлопотал начальник НИИ ВВС А.И. Филин, ведущий инженер по испытаниям самолета И.В. Марков и летчик-испытатедь П.М. Стефановский направили Hapкомат обороны письмо, в котором говорилось: "в течение 1939 года были неоднократные попытки прекратить производство самолета ТБ-7, и сейчас этот вопрос об окончании производства в основном решен, ибо на 1940 год спущен заказ заводу № 124 всего на 10 самолетов, в то время как он мог бы дать в 1940-м в десять раз больше. Это решение лишит ВВС высококачественного самолета, каким является ТБ-7…

Мотоустановки с дизельными двигателями М-40

Вариант входного люка кабины штурмана

Раскапотированный двигатель АМ-35А. Верхняя створка снята, боковые – откинуты и используются в качестве трапов

ТБ-7 (сер. № 42015) в ходе Государственных испытаний. Весна 1941 г.

В настоящее время на заводе заканчивается установка на моторы ТК-1 (турбокомпрессоры. – М.М.) взамен АЦН-2. Этот модернизированный самолет будет иметь скорость 410 км/час на высоте 8000 м. При замене ТК-1 на ТК-2 или ТК-ЗБ самолет будет иметь скорость с моторами АМ-35 на высоте 9000 м 500 км/ч.

На основании вышеизложенного считаем, что самолет ТБ-7 с мотором АМ-35 и ТК-2 необходимо строить в 1940 году на заводе № 124, потребовав выпуска не менее 100 самолетов в год».

Все эти хлопоты, а очевидно, и возобладавший здравый смысл, дело сделали – производство ТБ-7 продолжили. Весной 1940 г. руководство завода и КБ вызвали в Москву, к новому наркому авиапромышленности А. Шахурину. Он был раздосадован и очень возмущался произошедшим. Ничего конкретного Незвалю и директору завода М Штейнбергу не сказали, однако стало понятно что в ближайшем будущем следует ожидать важных решений. И действительно, сразу после майских праздников вышло правительственное постановление о возобновлении постройки ТБ-7 на авиазаводе № 124 – теперь с дизелями М-30 и М-40. Одновременно заводское ОКБ освобождалось от задания на пикирующий бомбардировщик. Заводу предписывалось срочно восстановить стапели и другую сборочную оснастку для производства ТБ-7. Директором завода стал бывший нарком авиапромышленности Михаил Каганович. Таким образом, история самолета продолжилась.

К тому времени на заводе № 124 изготовили 12 ТБ-7: на четырех машинах установили двигатели АМ-34ФРНТ с АЦН-2, на двух – АМ-35 без АЦН, еще шесть моторами укомплектованы не были. Первый серийный самолет начал летать зимой 1939-40 гг., поэтому его установили на лыжи. В первом же полете разрушился гидроамортизатор лыжного шасси. Пока конструкторы разбирались с проблемой, решили летать с колес и, как оказалось, правильно. Огромные, диаметром 1600 мм колеса бомбовоза вполне позволяли рулить, взлетать и садиться даже в глубокий снег. Эти неожиданные опыты привели к тому, что при эксплуатации ТБ-7 в зимнее время от лыжного шасси отказались вовсе.

Весной два наиболее подготовленных ТБ-7 (№ 4211 и № 4216) с двигателями АМ-34 ФРНТ решили показать на очередном первомайском параде над Красной площадью. Утром 30 апреля 1940 г. эти два воздушных корабля вылетели из Казани в Москву. Самолет № 4211, пилотируемый Михаилом Громовым, на заключительном этапе полета поджидала досадная неприятность. При посадке на аэродроме НИИ ВВС не встали на замки основные стойки шасси, при пробеге они перешли в убранное положение, и огромный самолет плавно лег на брюхо. За одну ночь ремонтная бригада прокопала траншеи для выпуска шасси, затем его установили в выпущенном положении и выкатили почти невредимый самолет на ровный грунт. Тем не менее, 1 мая для пролета над Красной площадью отправился лишь самолет № 4216, управляемый летчиком НИИ ВВС п-ком Кабановым.

ТБ-7 в полете

ТБ-7 взлетает с аэродрома НИИ ВВС

Некоторое время спустя все шесть первых серийных самолетов передали в 14-й тяжелобомбардировочный авиаполк (ТБАП), базировавшийся на аэродроме Борисполь под Киевом. В течение года решился вопрос и с оставшимися шестью безмоторными аппаратами. Во многом благодаря новому директору авиазавода Кагановичу, а точнее, благодаря его прежним связям, удалось получить необходимые двигатели АМ-35А. До конца 1940 г. эти машины также поступили в 14-й ТБАП.

Изготовление ТБ-7, которые предстояло оснастить дизелями М-30 и М-40, началось в мае 1940 г. Эти двигатели, имевшие малый расход топлива, позволяли значительно увеличить дальность полета самолетов. В Советском Союзе работы над авиадизелями начались еще в 1931 г. По различным причинам их то прекращали, то начинали вновь. В мае 1940 г. два типа авиадизелей – М-30 конструкции А.Д. Чаромского и М-40 конструкции В.М. Яковлева – запустили в серийное производство. Оба дизеля были близки по своим характеристикам и габаритам, достаточно сказать, что они без переделок могли устанавливаться на одни моторамы. Отличались в основном тем, что на М-30 с каждой стороны имелось по одному турбокомпрессору, а на М-40 – по два.

Первый дизельный ТБ-7 № 4225 с М-40 подготовили к полетам в начале 1941 г. После облета известным летчиком Г.Ф. Байдуковым 18 января самолет поступил на Госиспытания в НИИ ВВС, которые продолжались по 20 февраля. Хотя по своим летно- техническим характеристикам этот ТБ-7, 8 основном, удовлетворял требованиям военных, было признано, что сами двигатели недоведены, имеют ряд дефектов, не позволяющих полноценно эксплуатировать их в строевых частях. Однако время поджимало, определенные надежды связывались с форсированным М-40Ф взлетной мощностью 1500 л.с. Часть ТБ-7 весной 1941 г. выпустили с этими двигателями, несколько – с дизелями М-30.

Поступление дизельных самолетов в 14-й ТБАП началось весной 1941 г. Именно тогда выяснилось, что с практической эксплуатацией ТБ-7 далеко не все в порядке. Из двенадцати ранее поставленных ТБ-7 один самолет (№ 4216) потерпел катастрофу в декабре 1940 г., еще одну машину значительно повредили при аварии. Оставшиеся 10 бомбардировщиков всю зиму простояли на аэродроме и не летали, поэтому требовали проведения работ по восстановлению летной годности, а экипажам было необходимо возобновить летные навыки. Из Казани на Украину выслали заводскую бригаду, которая довела самолеты до летного состояния. Вывозкой пилотов на аэродроме Белая Церковь занялся летчик-испытатель В. Дацко, который участвовал в полетах еще первых опытных АНТ-42.

К началу боевых действий летом 1941 г. переобучение 2-й эскадрильи 14-го ТБАП 18-й авиадивизии, в основном, завершилось. Промышленность к тому периоду довела общее количество построенных ТБ-7 до 27 экземпляров. Из них 2 машины потеряли в конце 1940 г., 2 оставались в Казани, еще 2 с дизелями М-30 проходили испытания в НИИ ВВС. Неустановленное количество самолетов считалось принятым, но в боевом строю они не числились. Согласно сведениям Министерства обороны СССР, в июне 1941 г. в 14-м ТБАП находилось всего 9 ТБ-7, из них 4 неисправных.

Как бы то ни было, принять участие в боевых действиях в первые дни немецкого нападения ТБ-7 не удалось. Рассредоточенные на аэродромах Борисполь и Белая Церковь бомбардировщики сами подверглись авиаударам, некоторые были повреждены, отдельные машины безвозвратно потеряны. В эти тяжелые дни в судьбе самолета произошел крутой поворот. ТБ-7 наряду с другим новым бомбардировщиком Ер-2 предстояло войти в боевой состав вновь формируемой 81-й авиадивизии. Командиром ее назначили известного полярного летчика Героя Советского Союза комбрига М.В. Водопьянова.

Водопьянов с интересом присматривался к четырехмоторному ТБ-7. Много и успешно полетав на тяжелых АНТ-6 в Арктике, он прекрасно осознавал все достоинства и преимущества нового самолета. После того, как Водопьянов побывал в качестве боевого летчика на советско-финской войне, он загорелся идеей высокоэффективного использования тяжелых четырехмоторных бомбардировщиков. В марте 1941 г. Водопьянов обратился с письмом к Сталину, предлагая создать специальное соединение, вооруженное сотней ТБ-7. В качестве аргумента в защиту своего предложения он приводил то обстоятельство, что для доставки одного и того же груза бомб количество двигателей на двухмоторных бомбардировщиках будет больше, а следовательно, и больше будет потрачено авиатоплива. Соответственно, экономился и суммарный ресурс авиадвигателей.

Весной 1941 г. на обращение Водопьянова реакции не последовало, однако, наверняка, какие-то соображения в голове у вождя отложились. С началом войны Водопьянов прибыл в Кремль с просьбой отправить его на фронт и получил приказание сформировать специальную бомбардировочную авиадивизию дальнего действия на новой технике – самолетах ТБ-7 и Ер-2. 29 июня началось формирование двух бомбардировочных полков, которые должны были составить новую, 81-ю авиадивизию. Местом базирования 412-го ТБАП (позднее его переименовали в 432-й ДБАП) на ТБ-7 была поначалу определена Казань. Самолеты пришлось собирать отовсюду. Командир полка В.И. Лебедев вылетел на Украину где на аэродроме под Полтавой были обнаружены 8 ТБ-7. Поиски на других ближайших аэродромах позволили довести общее количество до 13 машин. Несколько бомбардировщиков находилось в районе Москвы – в НИИ ВВС и ЛИИ, некоторые стоял»- на аэродроме авиазавода № 124. Одновременно в Казань начал прибывать летный и технический состав, в значительной степени набранный из ГВФ и Полярной авиации, имевший значительный опыт полетов в сложных метеоусловиях. В очередной раз началось освоение самолетов, а завод вновь занялся доведением их до боевого состояния.

ТБ-7 с двумя подвешенными выливными приборами ВАП-1000

Основная забота касалась увеличения огневой мощи оборонительных установок. Для решения многочисленных проблем перевооружения из Москвы прибыли конструкторы-вооруженцы Г.М. Можаровский, И.В. Веневидов и И.П. Шебанов. У них оказался задел пушечных установок, который оружейники привезли с собой. На части машин кормовые установки с пулеметами ШКАС заменили на пушечные ТАТ и КЭБ-42. В шассийных установках ШКАСы заменили на крупнокалиберные 12,7-мм пулеметы БТ. Одновременно велись ремонт и дооборудование поврежденных машин. В частности, были установлены бронеспинки на пилотских сиденьях.

22 июля 1941 г. состоялся первый ночной налет немецкой авиации на Москву. Менее чем через сутки – еще один, потом еще и еще. На эти налеты Москва решила ответить Берлину подобным же образом. 8 августа Сталин направил Водопьянову записку, в которой говорилось: Обязать 81 авиадивизию во главе с командиром дивизии т. Водопьяновым с 9.08 по 10.08 или в один из следующих дней, в зависимости от условий погоды, произвести налет на Берлин. При налете кроме фугасных бомб обязательно сбросить на Берлин также зажигательные бомбы малого и большого калибра. В случае, если моторы начнут сдавать по пути на Берлин, иметь в качестве запасной цели для бомбежки г. Кенигсберг. 8.08.41. И.Сталин.

Итак, вступление бомбардировщиков ТБ-7 в боевые действия санкционировал лично Сталин. Нужно отметить, что первую бомбардировку Берлина в ночь на 8 августа 1941 г. провели самолеты ДБ-3 из 1-го минно-торпедного полка авиации Балтийского флота. Очевидно, именно после сообщения об этой удачной операции советский вождь вспомнил о ТБ-7 и ввел в боевые действия 81-ю авиадивизию

На разработку и подготовку предстоящего налета отводилось всего 1-2 дня. Отобрали 12 наиболее надежных ТБ-7 из 432-го ДБАП и 28 двухмоторных Ер-2 из 420- го ДБАП. Уже 10 августа эти самолеты перелетели на аэродром Пушкино под Ленинградом. Здесь количество участников подверглось очередной ревизии и уменьшилось до 10 ТБ-7 и 16 Ер-2. Стартовать предстояло той же ночью. Хотя руководил операцией командующий ВВС генерал П.Ф. Жигарев со своим штабом, поспешность действий изначально ставила ее успех под сомнение. Достаточно сказать, что многие пилоты не имели необходимых навыков взлета на полностью загруженных самолетах, да еще и с незнакомого аэродрома. Скрытность тоже оказалась излишней – ПВО Ленинграда и Балтийского флота были в полном неведении о возможности появления в своем районе новых незнакомых машин.

Командующий ВВС Ленинградского фронта А.А. Новиков вспоминал об этих днях: «Дня за три до рассказываемых событий из Москвы поступил приказ принять на один из ближних к Ленинграду аэродромов 81-ю авиадивизию тяжелых бомбардировщиков Пе-8 и произвести на них внутреннюю подвеску бомб крупного калибра. Но для какой цели прибывают к нам эти машины и когда именно, сказано не было. Я тут же отдал распоряжение заместителю главного инженера по вооружению В. Н. Степанову.

Днем 11 августа по дороге в Гатчину я увидел в небе незнакомые мне четырехмоторные самолеты. Оставляя за собой длинные хвосты отработанных газов, они садились на одном из ближних к Ленинграду аэродромов. Я сразу вспомнил о сообщении из Москвы и велел шоферу изменить маршрут. Это были новые бомбардировщики Петлякова, они заинтересовали меня, и я решил посмотреть их вблизи….

Выйдя из машины, я направился к ближайшему бомбардировщику. Это был по тем временам настоящий гигант. Под его высоко приподнятым над землей носом среди летчиков стоял среднего роста плотный человек в генеральской форме. Что-то в его фигуре показалось мне знакомым, но не успел я подумать, что это сам командующий ВВС генерал П.Ф. Жигарев, как рядом раздался чей-то голос:

– Александр Александрович! Вы как здесь оказались? Ведь мы Вас не предупреждали.

Я обернулся и увидел члена Военного совета ВВС корпусного комиссара П. С. Степанова. Поздоровавшись, я спросил, не это ли Пе-8.

– Они самые, – подтвердил Степанов.

– А это кто? – я кивнул в сторону полного генерала.

– Жигарев, – ответил Степанов,- переписывает экипажи.

Признаться, мне показалось странным, что сам командующий ВВС переписывает экипажи, но промолчал и направился к Жигареву. Представившись, я осведомился, не потребуется ли от меня какой-нибудь помощи.

– Нет, нет! – как-то поспешно и рассеянно ответил командующий. – Занимайтесь своими делами, мы обойдемся без Вас.

Летник в «истребительной» кабине ТБ-7

Подвеска 500-кг бомбы

Мне очень хотелось узнать, для какой цели прибыли к нам эти четырехмоторные гиганты, но поскольку Жигарев промолчал, я не счел себя вправе спрашивать…».

Старт бомбардировщиков на Берлин, который состоялся 10 августа между 20-21 часами, сопровождался неудачами. Сначала потерпел аварию, чудом избежав гибели, Ер-2 летчика Молодчего. Затем несчастье произошло с ТБ-7 № 42046, которым управлял экипаж м-ра Егорова. У самолета отказали два правых дизеля сразу после отрыва от земли, и он потерпел катастрофу. После этого Жигарев прекратил старт оставшихся бомбардировщиков. На Берлин ушли 7 ТБ-7 и 3 Ер-2. Из них 4 ТБ-7 и 2 Ер-2 достоверно добрались до Берлина, отбомбившись по вражеской столице. Назад в Пушкин вернулись один ТБ-7 ст. л-та Пере- гудова и Ер-2 л-та Малинина.

Еще при наборе высоты ТБ-7 к-на Тягунина, который шел сзади и ниже машины Водопьянова, был подбит своими зенитками и загорелся. Уже после разворота горящую машину начали расстреливать истребители морской авиации. Из 11 человек экипажа только 6 спаслись на парашютах.

Своими истребителями был сбит Ер-2 л-та Кубышко, один Ер-2 пропал без вести, один ТБ-7 сел на вынужденную на территории Финляндии. Командир дивизии также не избежал неприятностей. Самолет Водопьянова получил повреждения от огня зенитной артиллерии над целью, потерял часть топлива и утром, с трудом перевалив линию фронта в районе Чудского озера, в 5.25 совершил тяжелую вынужденную посадку на лес. Экипаж остался невредим, однако самолет был разрушен. Штурман экипажа Штепенко так описал это событие:

«Дров мы наломали много, разбросали деревьев и металла вокруг порядочно и уже непостижимо, как мы сами уцелели. От моей штурманской кабины, где несколько секунд тому назад было три человека, осталась груда бесформенного металла, перемешанного с торфом. Правую плоскость развернуло на 180º, моторы смотрят назад, а колесо задралось выше всего самолета. Левая плоскость, из-под которой стрелок не успел вылезти (имеется в виду из шассийной стрелковой точки – из нее стрелок по лазу в крыле мог попасть в фюзеляж), находится нормально – только шасси где-то сзади осталось, да половина плоскости обрезана деревьями и чисто случайно моторная гондола со стрелком оказались в яме невредимы.

Хвост весь измят, и только кабина стрелка в порядке, а вместе с ней и стрелок. Нижняя часть фюзеляжа помята изрядно, а в общем и целом весь самолет со всем оборудованием вышел из строя навсегда. В лучшем случае он годился бы на утиль,а поскольку все это произошло в лесу и в болоте, вдали от дорог, да еще на войне то у на утиль он не годился".

Экипаж п-ка А.Д. Алексеева после полета на Кенигсберг. На заднем плане – ТБ-7 сер. Ns 42015. Монино, 13 ноября 1941 г.

Бомбардировщик м-ра С.С. Сугака из 25-й авиадивизии

Подготовка ТБ-7 к боевому вылету в зимних условиях. Справа – подготовка к подогреву двигателей перед запуском

Результат налета на Берлин признали неудовлетворительным. Вину за неудачу в основном возложили на Водопьянова, с командования дивизии его сняли. Далее Михаил Васильевич продолжал летать рядовым пилотом, оставаясь при этом в звании комбрига. Отличный и опытный летчик, он прекрасно справлялся с выполнением сложнейших заданий. Впоследствии оставаясь командиром экипажа ТБ-7, Водопьянов получил генеральское звание.

При назначении нового командира 51-й авиадивизии Сталин вспомнил о другом пилоте, также писавшем ему письмо с предложениями о создании специального бомбардировочного соединения. А.Е. Голованов выучился летать, работая в ОГПУ («органы» имели свою авиацию, через общество «Динамо» обучали сотрудников летать). В 1930-е гг. он находился на летной и руководящей работе в ГВФ. В финскую войну Голованов летал на «Дугласе», выполнял специальные задания. Взаимодействуя со строевыми пилотами, он пришел к выводу, что подготовки, особенно по части навигации, армейским летчикам не хватает. В начале 1941 г. Голованов написал письмо Сталину, в котором предлагал сформировать специальное соединение из особо подготовленных пилотов, которые могли бы летать в любых условиях и в любую погоду. Как и Водопьянов, он определил материальную часть такой особой воинской части в 100 самолетов. Сталин предложением заинтересовался. В результате, в феврале 1941 г. сформировали Отдельный 212-й дальнебомбардировочный авиаполк. Гражданский пилот Голованов получил звание подполковника и был назначен командовать этой частью. Несмотря на особое подчинение, с началом войны полк попал в самое пекло боев и использовался, в основном, в дневное время без истребительного прикрытия. Уже 28 июля из семидесяти двух ДБ-ЗФ в строю остались 14. А в августе Сталин назначил Голованова командиром 81-й авиадивизии. Новый комдив прибыл не с пустыми руками, с собой привел личный состав 212-го авиаполка.

432-й ДБАП до октября 1941 г. продолжал работать с аэродрома Пушкин, откуда был выполнен ряд налетов на Берлин и Кенигсберг. С приближением немецких войск полк перебазировался в г. Ковров Владимирской области. Летать до Берлина стало заметно дальше, поэтому несколько самолетов с дизелями пришлось доработать.

Для обеспечения продолжительности полета в 15 ч на них установили дополнительные масляные баки емкостью по 400 л. По мере выработки борттехник подкачивал дополнительное масло в рабочие баки. Было это придумано, конечно, не от хорошей жизни, а в связи с тем, что расход масла на дизелях оказался значительным, и попытки его уменьшить результатов не дали.

Боевые вылеты ТБ-7 происходили не только ночью. Так, осенью 1941 г., когда вражеские танки вышли к Калуге, и возникла прямая угроза Москве, два ТБ-7, ведомые Водопьяновым, бомбили немцев в окрестностях города. Бомбовозы из этого ближнего рейда вернулись изрядно потрепанными наземным огнем. Решено было подобные эксперименты, по возможности, не проводить, а использовать тяжелые бомбардировщики для дальних целей, преимущественно ночью.

В ночь на 7 ноября 1941 г. одиночный ТБ-7 № 42025 под командованием Э.К. Пусэпа совершил налет на Данциг. Удар был нанесен по электростанции. При возвращении домой из-за небольшой навигационной ошибки самолет выскочил из облаков прямо над линией фронта и сразу попал под шквальный огонь с земли. Возникший в результате обстрела пожар 4-го двигателя ликвидировать имеющимися средствами не удалось, и командир приказал экипажу покинуть борт. Все благополучно приземлились на парашютах, а самолет с включенным автопилотом и с прибранными до минимальных оборотов двигателями самостоятельно приземлился в окрестностях г. Кашина Калининской области. Пожар двигателя прекратился еще в воздухе. Чуть позже этот ТБ-7 отремонтировали на месте, а затем перегнали на аэродром базирования полка.

Техники обслуживают двигатель АМ-35

ТБ-7, укрытый маскировочной сетью

Техники обслуживают двигатель М-82

Экипаж еще одного ТБ-7 (командир к-н Егоров) заблудился в начале 1942 г. Самолет № 4212 залетел в Кировскую область, где совершил вынужденную посадку. Хотя машина при этом была значительно повреждена, к весне ее удалось отремонтировать.

С производством ТБ-7 ситуация складывалась следующим образом. С началом войны изготовление их продолжалось, однако наибольшее внимание начали уделять пикирующим бомбардировщикам Пе-2, которые строили в Казани с конца 1940 г. Количество выпускаемых «пешек» увеличили, для чего организовали конвейер с отдельным выходом на летное поле. Участок, где строили ТБ-7, соответственно уменьшили. В середине ноября 1941 г. в Казань эвакуировали авиазавод № 22 из Москвы и КБ В.М. Петлякова, которого освободили из заключения 27 июля 1940 г. Местное производство Пе-2 объединили с прибывшим московским хозяйством и стали называть авиазаводом № 22. Остатки, называемые заводом № 124, еще более урезали по площади и потеснили. Размещаться пришлось на площадях вспомогательных цехов и заводского гаража. Несмотря на это, строительство Пе-2 в этот период протекало не очень успешно, выпуск пикировщиков не достиг требуемого количества. Руководство 22-го завода объясняло отставание наличием на той же территории 124-го завода и постоянно напоминало Наркомату авиапромышленности, что ТБ-7 мешают производству Пе-2. Поэтому в конце года последовало решение: заводы объединить в один – № 22, а производство ТБ-7 прекратить. В конце декабря в Казань прибыл заместитель Наркома авиапромышленности П.В. Дементьев и объявил решение ГКО о снятии с производства самолетов ТБ-7. Затем, лично обращаясь к И.Ф. Незвалю, добавил: «Но ты, несмотря ни на что, продолжай строить эти самолеты, я вам буду всячески помогать».

До второго решения о прекращении производства суммарный выпуск ТБ-7 вместе с двумя опытными АНТ-42 составил 37 машин. За весь 1941 г. построили 23 самолета, 6 из них сдали уже после начала войны. 3 последних построенных ТБ-7 оснастили двигателями АМ-35А, еще 20 машин – дизелями, причем 2 самолета оборудовали М-30, а остальные – М-40.

В 1942 г. выпуск ТБ-7, несмотря на то, что официально они считались снятыми с производства, продолжался. В феврале 1942 г. коллектив 22-го авиазавода постигло несчастье – погиб В.М. Петляков. Его срочно вызвали в Москву на заседание Правительства, связанное с производством пикирующих бомбардировщиков. Транспортного самолета на тот момент на аэродроме не оказалось, поэтому вылетели на одном из Пе-2, перегоняемых в Москву В полете на борту случился пожар, и самолет потерпел катастрофу… В память о Петлякове тяжелый бомбардировщик ТБ-7 получил наименование Пе-8.

В первой половине 1942 г. самолеты Пе-8 выпускали с двигателями АМ-35А. Хотя эти моторы также обладали отдельным.- недостатками, однако в эксплуатации считались более надежными, поэтому в конце 1941 г. АМ-35А стали устанавливать на машины, раньше летавшие с АМ-34ФРН. Одновременно на самолетах демонтировали АЦН. Боевая практика показала, что он утяжеляет самолет, расходует много горючего, хлопот с ним масса, а толку мало – при выполнении заданий редко приходилось забираться на максимальный потолок, а бомбометание выгодней проводить с высот до 8000 м.

«Дальники» в перерыве между полетами

Подготовка к подвеске 500-кг бомб

5-тонная бомба и артисты Большого театра. Второй справа – знаменитый тенор С.Я. Лемешев

По возможности, одновременно отдельные самолеты с дизелями также стали переоснащать АМ-35А. Продолжалось так, впрочем, недолго. В начале 1942 г. в снабжении АМ-35А начались перебои. Затем в связи с расширением производства АМ-38 для штурмовиков Ил-2 выпуск АМ-35 прекратили. Нужно было изыскивать новую силовую установку. Однако прежде, чем продолжить историю развития многострадального бомбардировщика, следует описать другие события.

С осени 1941 г. дальние бомбардировщики Красной Армии стали весьма активно использовать для нанесения ночных ударов по тыловым объектам противника то железнодорожным узлам и скоплениям войск. Участвовали в таких налетах и ТБ-7, которые 12 октябре атаковали Рославль, 13-го – Смоленск. 14-го – Калинин, 24-го – Орел, 25-го – Калугу и др. Оказалось, что таким образом можно весьма заметно влиять на обстановку на Фронте. Все чаще боевые задания 81-й дивизии давала непосредственно Ставка Верховно- го Главнокомандующего. Все больший интерес к действиям дальней авиации начал проявлять Сталин – он, наконец, понял, какой действенный инструмент оказался у него в руках. Отныне он мог лично, минуя различных командующих, отдавать приказания, после которых где-то на далеких аэродромах взлетали самолеты, летели за сотни, а то и тысячи километров, исполняя задуманное в тиши кремлевского кабинета. Очевидно, именно тогда Сталин задался целью создать воздушный флот из тысячи дальних бомбардировщиков. 5 марта 1942 г. Государственный комитет обороны (ГКО) постановил создать отдельный род войск – Авиацию дальнего действия (АЛЛ), подчиненную непосредственно Ставке. Туда передали 8 дальнебомбардировочных авиадивизий, выведенных из подчинения ВВС. За АДД закрепили несколько лучших аэродромов с твердым покрытием, несколько авиазаводов, необходимые службы обеспечения. Командовать АДД Сталин назначил Голованова.

Поначалу Пе-8 играли весьма малозаметную роль в этой вновь организованной махине. Сведенные к тому времени в 746-й авиаполк в составе 45-й авиадивизии Пе-8 базировались на подмосковном аэродроме Раменское (также использовалось наименование Кратово). По состоянию на 18 марта 1942 г. в этом полку числились 11 ТБ-7, из которых 8 были неисправными. Как говорится – не густо.

В мае 1942 г. Сталин опять вспомнил о Пе-8. В конце месяца он позвонил бывшему директору завода № 124 В.А. Окулову, переведенному на тот момент в Москву на авиазавод № 23 (на место бывшего – № 22), и спросил, сохранилась ли оснастка на Пе-8, а если сохранилась, возможно ли выпускать 5 таких бомбардировщиков в месяц. Окулов ответил утвердительно и скоро узнал, что производство Пе-8 восстанавливают, а его назначают ответственным за постройку бомбардировщика.

Однако весной 1942 г. вновь обострилась проблема с моторами для Пе-8. Дизели ненадежной работой подмочили свою репутацию, а АМ-35 более не выпускались. Наркомат авиапромышленности предложил использовать двигатели воздушного охлаждения М-82 мощностью 1330 л.с. Эта двухрядная четырнадцатицилиндровая «звезда» воспринималась поначалу достаточно настороженно. Неудачи при попытках создания мощных двигателей воздушного охлаждения накануне войны еще не забылись. Несмотря на то, что М-82, разработанный в КБ Швецова, в 1940 г. успешно прошел первый этап Государственных испытаний, положительных решений по нему довольно долго не принимали. Более того, авиационный завод № 19 в Перми, специализировавшийся на двигателях воздушного охлаждения перед войной, решили переориентировать для производства рядных М-105. Понадобились усилия разработчиков и производителей, чтобы доказать, что М-82 вполне надежен, эффективен и необходим. Двигатель запустили в производство, однако в середине 1942 г. на него мало кто надеялся, и самолетостроители не разрабатывали под него новых проектов. Ставить М-82 начали на самолеты, которые оказались по какой-либо причине без необходимых моторов. Например, так произошло с модификацией ЛаГГ-3 – впоследствии Ла-5. Аналогичным образом попал М-82 и на Пе-8.

Любимые сюжеты советской пропаганды: комиссар проводит политбеседу, командир ставит боевую задачу

Выдвижной патрубок для аварийного слива топлива

Визир бомбового прицела в кабине штурмана

Первым получил новую силовую установку Пе-8 № 42027, который находился в Казани без двигателей. Так как уже было известно, что некоторые авиаконструкторы начали установку М-82 на свои самолеты, велосипед решили не изобретать. Разузнали, что по соседству в Куйбышеве ОКБ Ильюшина получило чертежи мотоустановки самолета Су-2 для оснащения Ил-2 двигателем Швецова, и выпросили комплект синек в свое пользование. При оборудовании Пе-8 из этих чертежей использовали ряд основных узлов подвески двигателей, его капотирования, системы управления, охлаждения и выхлопа.

Осенью 1942 г. Пе-8 № 42027 с двигателями М-82 успешно прошел испытания. Хотя взлетный вес машины несколько возрос, а летчики жаловались на чрезмерный шум в кабине от новых двигателей, в целом эта модификация оказалась вполне на требуемом уровне. Расход топлива по сравнению с АМ-35А оказался заметно ниже, что позволило увеличить дальность полета.

Первый серийный Пе-8 № 42058 с М-82 поступил на вооружение 746-го авиаполка в январе 1943 г. К лету прибыло еще несколько таких самолетов, которые приняли участие в активных летних боевых действиях АДД. По состоянию на 1 июля 1943 г. в составе 746-го и вновь созданного 890-го авиаполков 45-й авиадивизии находилось 18 бомбардировщиков Пе-8, из них 11 полностью боеспособных. Июль, однако, принес и самые большие потери, причем 8 период с 15 по 23 число этого месяца немецкие истребители сбили четыре Пе-8, оснащенных М-82 (еще один погиб от зенитного огня). С одной стороны, потери свидетельствовали о возросшей активности противника, с другой – о существенном недостатке самого бомбардировщика. Выхлопные коллекторы отработанных газов, сгруппированные для нескольких цилиндров двигателя, давали большой и весьма заметный в ночном небе язык пламени, августе и сентябре 1943 г. было сбито по одной машине. В результате, полеты Пе-8 с М-82 прекратили до глубокой осени до тех пор, пока не разработали и установили пламегасители. Одновременно велась доводка и совершенствование самих двигателей. Теперь самолеты стали оснащали форсированными АШ-82ФН, бескарбюраторными, с непосредственным впрыском топлива в цилиндры, взлетная мощность которых возросла до 1850 л.с.

Еще осенью 1942 г., наряду с установке двигателей М-82, конструкторскому бюро Незваля было рекомендовано заняться улучшением аэродинамики самолета, Предлагалось, в частности, заменить носовую башню НЭБ со спаркой пулеметов ШКАС на более обтекаемую установку под крупнокалиберный пулемет Березина. Подобные установки уже применялись на Ер-2.

В результате вся носовая часть Пе-8 была полностью переконструирована. Cepийные самолеты с 1943 г. стали выпускать с аэродинамически облагороженным носом, что привело к некоторому увеличению дальности полета и максимальной скорости. Пулемет УБТ калибром 12,7 мм установили в центре прозрачной полусферы, в так называемом «яблочном» шарнире. Установка получилась компактная, легкая, xopoшо управлялась стрелком, имела большие углы обстрела. Особенно нравилось то, что теперь внутри самолета стало комфортнее исчез раздражавший пилотов сквозняк. Одновременно изменилась внутренняя компоновка кабины штурмана. Учитывая, что большинство боевых вылетов выполнялось в ночное время, в кабине установили ночной коллиматорный прицел НКПБ-4. Бомбовый синхронный прицел ПС-1 заменили сначала на оптический прицел ОПБ-2М позднее на ОПБ-1Р. (Недостатки отечечественных прицелов были известны, в действующей армии это иногда приводило к тому, что устанавливали немецкие и американские прицелы с разбитых самолетов). Наряду с вышеперечисленным, ОКБ провело множество доработок по улучшению условий работы экипажа в длительных боевых вылетах.

Ротативно-рассеивающие авиабомбы

Пе-8, доставивший делегацию СССР во главе с В.М. Молотовым в США. Вашингтон, май 1942 г.

Отдельной страницей в истории Пе-8 стало их использование как носителей 5-тонных авиабомб. Решение о создании этих сверхмощных боеприпасов было принято ГКО в конце 1942 г. Одновременно ОКБ Незваля получило задание на разработку подвески для ФАБ-5000 на Пе-8. Эта авиационная бомба имела точную массу 5080 кг, диаметр 1000 мм, длина ее соответствовала длине бомбоотсека Пе-8. Для доставки такого груза на самолете усилили узлы центроплана, разработали гидравлическую систему подъема пятитонки, установили 2 замка грузоподъемностью по 2,5 т. Для проверки всей системы на авиазаводе № 22 изготовили макет в виде бочки, начинив ее землей и металлическими обрезками. Предварительно на земле неоднократно испытали элементы подвески и систему фиксации створок бомболюка, которые при установке супербомбы до конца не закрывались. После этого доработанный Пе-8 с тяжелым грузом летчики Водопьянов и Говоров подняли в воздух. Благополучный сброс произвели с высоты 3000 м на заболоченном участке в устье Камы.

В начале 1943 г. несколько наиболее надежных машин оборудовали для подъема ФАБ-5000. Первый боевой вылет с новым сверхоружием состоялся в ночь на 29 апреля 1943 г. Пе-8 № 42029, оснащенный дизелями М-30, сбросил пятитонку на Кенигсберг. В конце мая две ФАБ-5000 были сброшены на немецкие войска в районе Могилева, 4 июня одна такая бомба разнесла железнодорожные пути на станции Орел. В июле бомбардировке вновь подвергся Орел, а затем немецкие войска на Курской дуге. Всего до весны 1944 г. в боевых действиях использовали 13 пятитонных бомб. Они имели высокий поражающий эффект, однако транспортировка таких бомб на Пе-8 оказалась вовсе не рядовым явлением. Для повышения боевых качеств бомбардировщика требовалась его кардинальная модернизация.

Такие работы начались в конструкторском бюро Незваля во второй половине 1943 г. Предполагалось улучшить аэродинамику самолета, усилить его конструкцию и вооружение. Зимой 1943-44 гг. был подготовлен эскизный проект самолета, получившего заводское обозначение «Т». Машина имела новую компоновку кабины экипажа с размещением двух пилотов рядом. Бомбоотсек увеличенного объема позволял свободно загружать одну ФАБ-5000 или две ФАБ-2000. В качестве силовой установки предполагалось использовать двигатели АШ-82ФН с турбокомпрессорами ТК-3 или дизели М-31 (развитие М-30). В последнем варианте при взлетной массе 37,5 т новый Пе-8 мог доставить груз в 1 т на 7500 км.

В начале 1944 г. проект «Т» несколько раз корректировали и на первом этапе получили его одобрение в Наркомате авиапромышленности. На авиазаводе в Казани стали готовить оснастку для производства модернизированного Пе-8. Однако до реализации проекта дело не дошло. 5 марта 1944 г. ГКО издал постановление о прекращении выпуска Пе-8.

Среди причин отказа от создания коренной модификации Пе-8 стало принятое в середине 1943 г. решение строить значительно более мощный четырехмоторный бомбардировщик. 7 сентября 1943 г. КБ, возглавляемое А.Н. Туполевым, получило задание на разработку эскизного проекта самолета, способного перевозить на внутренней подвеске две 5-тонные бомбы. По взлетной массе он превышал Пе-8 более чем в 2 раза, должен был развивать на высоте 10 км максимальную скорость 500 км/ч и обладать дальностью полета не менее 5000 км. Проект под обозначением «самолет 64» разрабатывали до середины 1945 г., когда задачу решили упростить, скопировав американский В-29.

Во второй половине весны 1942 г. для обмена мнениями по вопросу открытия второго фронта правительство СССР решило направить в США делегацию во главе с В.М. Молотовым. Проделать рискованный путь решили на Пе-8 по маршруту, пролегавшему через Великобританию. Для проверки возможности перелета в конце апреля 1942 г. самолет под управлением командира корабля Асямова прошел по маршруту Мос- ква-Данди. В целом полет прошел нормально. Уже по прибытии на Туманный Альбион при перелете на английском транспортном самолете «Фламинго» с одного аэродрома на другой произошла катастрофа, во время которой Сергей Асямов погиб. Обратно в Москву Пе-8 привел м-р Эндель Пусэп.

Для перелета в США выбрали хорошо проверенную машину № 42066 с двигателями АМ-35А. Доработки свелись к установке в центральном отсеке пассажирских сидений. Пассажиров, а среди них были и женщины, облачили в меховые комбинезоны и снабдили кислородными приборами. В ночь на 19 мая 1942 г. самолет, который пилотировали командир корабля Пусэп и второй пилот Владимир Обухов, вылетел из Москвы. По пути следования температура за бортом доходила до -40 'С, в импровизированном пассажирском салоне было так же холодно. Перелет проходил с посадками на аэродроме Тилинг в Шотландии, в Рейкьявике (Исландия) и на канадской авиабазе Гус-бей. Во второй половине дня 29 мая Пе-8 благополучно приземлился в Вашингтоне. После проведения переговоров 4 июня машина стартовала в обратный путь и успешно вернулась в Москву. За выполнение этого полета пилоты и штурман Ште- пенко получили звания Героев Советского Союза, были удостоены боевых наград и другие члены экипажа.

Пе-8 «ОН» сер. № 42712 во время Государственных испытаний. Лето 1945 г.

Компоновка и внутренний вид пассажирской кабины Пе-8 «ОН»

Уже после визита в США разработка специальных пассажирских самолетов для перевозки высшего руководства в условиях войны стала особой темой для некоторых КБ и проходила под наименованием «самолеты особого назначения» («ОН»). В ее рамках переделкам подвергли Ер-2, Б-25, С-47. В середине 1943 г. по указанию наркома Шахурина начались работы и по переоборудованию Пе-8. Официальное решение ГКО об их проведении последовало значительно позже – 15 марта 1944 г.

К тому времени об авиационных дизелях стали потихоньку забывать, считая, что с ними покончено навсегда. Однако в начале 1944 г. в КБ Незваля появился конструктор этих моторов А.Д. Чаромский, который находился в Казани в заключении. Он сообщил, что скоро в судьбе его двигателей произойдут изменения в лучшую сторону. И действительно, скоро Чаромского освободили и назначили главным конструктором завода, где выпускали М-30. Он очень энергично принялся за доводку моторов, которые стали теперь именоваться АЧ-30Б (авиадизели Чаромского).

Скоро авиазавод № 22 получил указание устанавливать АЧ-30Б на Пе-8. Последние 2 построенных самолета (сер. №№ 42812, 42912) оснастили этими дизелями. Установили АЧ-30Б и на 2 пассажирских Пе-8 «ОН» № 42612 и № 42712, постройку которых завершили в конце 1944 г. В центральном отсеке каждой машины оборудовали комфортабельную кабину на 12 человек с тремя спальными местами, отоплением, буфетом и туалетом. Однако она не была герметичной, поэтому пассажирам в высотном полете предстояло пользоваться кислородными масками. Изнутри кабину обшили звуко-теплоизоляционным материалом с декоративной обивкой, найти которую в военное время оказалось совсем непросто. Бомбоотсек Пе-8 «ОН» переделали для перевозки багажа (до 1200 кг). Внешне самолет отличался от бомбардировщика окнами пассажирской кабины, увеличенным форкилем (тогда его называли «гребешком»), отсутствием верхней пушечной установки. Остальное оборонительное вооружение сохранилось прежним.

Контрольные и сдаточные испытания Пе-8 N° 42712, оснащенного двигателями АЧ-30Б с воздушными винтами ВИШ-61-В-1, проходили в Казани на аэродроме завода № 22 с 25 февраля по 4 марта 1945 г. Затем его направили на Госиспытания в НИИ ВВС. Признавалось, что самолет перетяжелен за счет переоборудования на 1362 кг. Максимальная техническая дальность составила 5600 км. По результатам испытаний определили, что он выполнен в основном удовлетворительно и соответствует своему назначению. Отметили и недостатки. В частности, недоведенность маслосистемы, неприятный запах топлива в пассажирской кабине. Предлагалось заменить устаревший радиополукомпас РПК-2С на более современный американский СЦР-269. К тому времени война закончилась, и применение самолетов специального назначения оказалось под вопросом. До сих пор неизвестно, использовались они хотя бы раз для перевозок особо важных персон.

Начиная с бомбардировок немецких тыловых объектов в период боевых действий на Курской дуге летом 1943 г. и вплоть до середины 1944 г., количество боеготовых Пе-8 постоянно увеличивалось. В январе 1944 г. на вооружении 45-й авиадивизии находилось 20 таких самолетов. В феврале советское командование провело силами АДД стратегическую операцию против Финляндии, пытаясь вывести эту страну из войны. Основной целью стал Хельсинки, на который бомбардировщики «ведомства» Голованова совершили 3 массированных ночных налета (по финским данным, 2120 самолето-вылетов). В операции принимали участие практически все боеспособные Пе-8 из 45-й дивизии. Например, ночью с 6 на 7 февраля в налете участвовали 16 таких машин. Две из них доставили по 5-тонной бомбе, которые сбросили на кабельный завод, железнодорожные склады и бараки. Остальные четырехмоторные бомбовозы высыпали на финскую столицу 75 бомб калибром от 100 до 2000 кг. В ночь с 26 на 27 февраля Хельсинки атаковали 18 Пе-8. Один из них сбила зенитная артиллерия, и он упал в воды Финского залива. Все 12 членов экипажа погибли. В целом операция не принесла желаемого результата, и страна Суоми продолжала воевать против СССР еще полгода.

Члены экипажа Пе-8 из 890-го ДБАП после возвращения из боевого вылета. Второй справа – командир корабля А.Я. Шамрай

К лету 1944 г. количество Пе-8 в 45-й дивизии довели до 30 экземпляров. Само соединение получило наименование Гвардейского и состояло теперь из 25-го Гвардейского и 890-го авиаполков. Поставки новых самолетов позволили весной 1944 г. сформировать в ее составе еще один полк – 362-й. Одновременно в дивизию стали поступать американские бомбардировщики В-25, поэтому позднее 362-й ДБАП использовал их. В сентябре АДД провела вторую и последнюю в своей истории стратегическую операцию. На сей раз с помощью налетов на Будапешт пытались выбить из обоймы германских союзников Венгрию. Однако и мадьяр не удалось заставить сложить оружие. Вероятно, после этого Сталин разочаровался в возможностях АДД, и 6 декабря того же года она прекратила свое существование как отдельный род войск, была реорганизована в 18-ю воздушную армию и возвращена в состав ВВС.

Что касается Пе-8, то уже со второй половины 1944 г. их применение пришлось ограничивать. Причиной тому стало беспокойство за прочность бомбардировщиков. Как указано выше, в конструкции лонжеронов крыла широко использовали сталь новой марки ЗОХГСА. Этот сплав допускал работу конструкции при высоких напряжениях и позволял значительно уменьшить ее вес, однако свойства его до конца изучены не были. В частности, не провели полных исследований на усталостную прочность. Столь досадная ошибка напомнила о себе через много лет.

Во время энергичного маневрирования над целью при выполнении боевого задания экипаж Пе-8 № 42611 услышал звонкий удар сразу за кабиной пилотов. Причину удара поначалу не установили. Спустя время подобный удар зафиксировали на другом самолете, перегоняемом на заводской аэродром. При осмотре элементов центроплана обнаружили разрыв нижнего трубчатого пояса заднего лонжерона, но причины происшедшего остались непонятны – по расчетам, действующие напряжения не превышали допустимых значений. Разрушения нижних поясов заднего и переднего лонжеронов отмечались на Пе-8 №№ 4214, 4218, 4212, 42058 еще в 1942-43 гг. Тогда эти случаи списали на превышение эксплуатационных перегрузок и дефекты самих «хромансилевых» труб. С большими трудностями и ухищрениями разрушенные элементы восстановили, а в войска направили указание внимательно осмотреть эти узлы на других машинах.

Звено Пе-8 из 203-го ДБАП во время подготовки к московскому авиационному параду 1945 года (предположительно)

«Борода» также проходил эту подготовку

Одновременно провели дополнительные исследования труб из ЗОХГСА в ЦАГИ, которые показали, что, долговременно работая при высоких напряжениях, они склонны к усталостным разрушениям и обладают недостаточным эксплуатационным ресурсом. Для повышения ресурса конструкции требовалось снизить напряжения, например, увеличить площадь поперечных сечений поясов. В течение зимы 1944-45 гг. ремонтная бригада 22-го завода и технический состав 25-й авиадивизии занимались усилением крыльев. Работа оказалась сложной, трудоемкой и длительной, что сказалось на боевом использовании Пе-8. Летать они стали мало, главным образом для поддержания летных навыков экипажей, поэтому потери прекратились, и к маю 1945 г. в строю оставались 32 машины.

Вечером 9 мая 1945 г. в Москве в честь победы в войне провели праздничный салют. Известно, что в городе оказалось недостаточно орудийных установок для создания действительно грандиозного зрелища, и специальные группы военных стреляли из обычных сигнальных ракетниц. Палили и с самолетов, поднятых над Москвой, в том числе с борта Пе-8 (командир Д. Ваулин) из 890-го ДБАП.

Летом 1945 г. основная масса Пе-8 25-й дивизии базировалась на аэродроме в Ор- ше. Именно отсюда для участия в воздушном параде в честь Победы на подмосковный аэродром Быково прибыли 12 Пе-8 из состава 203-го авиаполка (бывшего 25-го Гвардейского). Как известно, этот воздушный парад, назначенный на 19 августа 1945 г., не состоялся из-за плохой погоды. 12 сентября при возвращении бомбардировщиков к месту базирования случилось несчастье. У самолета № 42811 во время прощальной горки над взлетной полосой быковского аэродрома оторвалось правое полукрыло. Экипаж командира эскадрильи Ищенко погиб. При осмотре остальных Пе-8 выявили, что, несмотря на проведенные доработки, прочность лонжеронов центроплана у большинства машин недостаточна. После этого полеты Пе-8 25-й авиадивизии прекратили. В начале 1946 г. их вывели из боевого состава, начали списывать и утилизировать.

Весной 1945 г. один Пе-8 с двигателями М-82 использовали для испытаний самолетов-снарядов «X» (10Х, 14Х, 16Х), разработанных в КБ В.Н. Челомея по типу немецкого ФАУ-1. Самолеты-снаряды «X» подвешивались под крылом бомбардировщика. Испытательные пуски проводили на полигоне в Средней Азии.

Следующий Пе-8 № 4218 по заданию НИИ ВВС превратили в летающую лабораторию для испытаний модификации двигателя АШ-82ФН. Такой мотор установили в носовой части фюзеляжа взамен кабины штурмана.

Пе-8 № 42412, принадлежавший НИИ ВВС, использовали в качестве носителя опытного ракетного самолета «5» конструкции М.Р Бисновата. Самолет подвешивали под правым полукрылом Пе-8. Летные испытания прошли в 1948-49 гг.

Весьма долгой и впечатляющей оказалась служба Пе-8 в Управлении Полярной Авиации (УПА). В 1945 г. в конструкторское бюро Незваля обратился известный полярный летчик И.И. Черевичный с просьбой переоборудовать два Пе-8 для УПА.

Один из последних серийных Пе-8. Аэродром завода № 124, 1945 г.

Военные выделили пару самолетов с двигателями ALU-82, которые переоборудовали на заводе № 22. С них сняли все вооружение, установили дополнительные топливные баки, пассажирские кабины и транспортные отсеки. Самолеты получили обозначение СССР-Н395 (сер. № 42812) и СССР-Н396 (сер. № 42511). В 1946 г. их приняло УПА как экспедиционные машины. Сразу же для полноценного испытания на них решили выполнить по 2 транспортных рейса. В одном из них (не известно, у какой из машин) отказали 2 двигателя, и летчику Титлову пришлось садиться на вынужденную.

Пе-8 СССР-Н395 был разбит при взлете 7 июня 1947 г. на побережье Северного Ледовитого океана в районе мыса Косистый. Причиной аварии стала ошибка бортмеханика, который на взлете перекрыл топливные краны, и все моторы разом встали. Вину за тяжелую аварию взял на себя командир корабля И.И. Черевичный. Вспомнили об этой машине в 1979 г., когда в СССР началось увлечение подъемом и восстановлением старых самолетов. Борт СССР-Н395 (точнее, его фрагменты) отыскали, и на Ил-76 доставили в авиационный музей в Монино. Однако до восстановления самолета дело не дошло.

Пе-8 СССР-Н396 в 1947 г. включили в состав высокоширотной экспедиции «Север-2». В авиационную группировку этой экспедиции также вошли 6 Ли-2, 4 Ил-12 и 5 С-47. Основной задачей являлся поиск мест для ледовых аэродромов и определение возможности базирования дальней авиации на арктических льдах в случае военного столкновения между СССР и США. Были организованы 4 таких аэродрома в разных районах Арктики: 2 из них действовали ниже 80-й широты, аэродром № 3 находился на 86° 30' с.ш, а № 4 – в районе полюса. Известно, что арктические аэродромы оказались капризными взлетными площадками – еще в ходе экспедиции многие льдины разломало, поэтому пришлось провести срочную эвакуацию техники и персонала.

В последующем для нужд УПА переоборудовали еще три Пе-8: СССР-Н419, СССР-Н550, СССР-Н562. Весной 1948 г. СССР-Н419 под управлением экипажа летчика В.Н. Задкова вошел в воздушную эскадру, включавшую еще шесть Ли-2 и четыре Ил-12, которой руководил И.П. Мазурук. Целью экспедиции называлось исследование района Арктики, известного как «область полюса относительной недоступности». На самом деле экспедиция продолжала поиски надежных ледовых аэродромов для базирования авиации. Через год, в мае 1949 г., Н419 командира корабля В.Н. Задкова в ходе эвакуации экспедиции «Север-4» осуществил беспосадочный перелет Северный полюс-Москва.

Пе-8 СССР-Н550 (Nb 42612, бывший Пе-8 «ОН») в 1950 г. входил в состав Московской авиагруппы особого назначения. В том году самолет был поломан при грубой посадке на о. Диксон (первый пилот Б.Н. Аг- ров, второй пилот С.С. Додонов).

С весны 1950 г. в Полярной авиации начали эксплуатировать Пе-8 СССР-Н562 (№ 42311) с двигателями ALU-73 со снятыми ТК. Этот самолет стал известен тем, что в 1952 г. перевез под своим фюзеляжем вертолет Ми-1 к месту базирования в район полярных зимовок. Прибегать к таким ухищрениям пришлось из-за того, что ресурс несущего винта вертолета не превышал поначалу 200 ч, и добираться своим ходом было неразумно. Борт СССР-Н562 стал самым большим долгожителем среди всех Пе-8. В мае 1954 г. он участвовал в широкомасштабной экспедиции «Северный полюс-4».

Летающая лаборатория Пе-8 (сер. № 4218) для испытаний двигателя АШ-82ФН и Пе-8 (сер. №42412) – носитель опытного ракетного самолета «5»

На обои* фото – полярный Пе-8 СССР-Н396 (сер. № 42511) после замены двигателей. 1947 г.

Пе-8 СССР-Н562 (сер. № 42311) Полярной авиации с подвешенным под фюзеляжем вертолетом Ми-1

Впоследствии упоминания о летающих Пе-8 прекращаются. К сожалению, на настоящий момент не сохранилось ни одного такого самолета. Если отсчитывать историю Пе-8 с начала его проектирования в 1934 г., окажется, что вся она продолжалась ровно двадцать лет, а в эксплуатации с момента поступления в войска самолет находился 14 лет.

Оценка значимости и роли тяжелого бомбардировщика ТБ-7 (Пе-8) в истории советской авиации является весьма непростой задачей. Сегодня наверняка найдутся сторонники и противники этого самолета. Бесспорно, что конструкторскому коллективу ЦАГИ, возглавляемому А.Н. Туполевым, удалось создать вполне передовой бомбардировщик, который можно считать вершиной достижений советской авиапромышленности второй половины 1930-х гг. По большинству характеристик он не уступал зарубежным аналогам того периода.

В то же время, ТБ-7 оказался весьма сложным и затратным в производстве, технология его изготовления более подходила к определению «штучная». Уже одно это не позволяло выпускать его тысячами, как это делали американцы и англичане со своими тяжелыми бомбардировщиками(1*). Отдельные элементы оборудования ТБ-7, например. средства навигации, радиосвязи и бомбовые прицелы заметно отставали от современного уровня. На практике не удалось достигнуть и одного из основных требований к ТБ-7 – способности выполнять полет на высоте порядка 10 км. Двигатели АМ-34ФРН (затем АМ-35) теоретически позволяли это осуществить, но их невысокая надежность и отсутствие турбокомпрессоров не дают возможности утверждать, что советским самолетостроителям перед войной удалось решить проблему создания высотного тяжелого бомбардировщика. О разработке герметичной кабины экипажа и говорить не будем.

Важно отметить и то, что тяжелые дальние бомбардировщики не вполне вписывались в концепцию боевой деятельности Красной Армии в случае войны. Советскому руководству более понятными представлялись двухмоторные или даже одномоторные бомбардировщики, действующие на фронте в значительных количествах. Необходимо вспомнить и о проблемах с подготовкой личного состава. Для эксплуатации таких сложных самолетов, каким являлся ТБ-7, требовались высококлассные технические специалисты, опытные пилоты и штурманы. А где их было взять, когда на подготовку каждого отводилось совсем немного времени? Отсюда в начале войны возникла необходимость комплектования частей дальней авиации экипажами, набранными из Полярной авиации и Аэрофлота.

В период Великой Отечественной ТБ-7 (Пе-8) использовались преимущественно для нанесения ударов по объектам, находившимся относительно недалеко за линией фронта. Как отмечено в статье, стратегических операций АДД провела всего две, и участие в них Пе-8 было незначительным – максимум 18 самолетов в одном рейде, что не идет ни в какое сравнение с тысячными налетами союзников. В подавляющем числе случаев Пе-8 применялись ночью, когда совершенная аэродинамика и эффективные оборонительные установки не очень-то и нужны. Точность наносимых во тьме ударов при использовании несовершенных прицелов не всегда была высокой.

Тем не менее, Пе-8 оставили заметный след в истории. В тяжелом 1941 г. они бомбили Берлин и Кенигсберг (хоть это были скорее политические акции), а при формировании АДД оказались самыми совершенными и мощными боевыми машинами. В каждом боевом вылете Пе-8 доставлял к цели до 2-3 т бомб, что вполне оправдывало его существование. Самолет стал первым советским бомбардировщиком, поднявшим 5-тонную авиабомбу. Когда понадобилось, именно на Пе-8 выполнили дальний перелет в США, доставив правительственную делегацию. Благодаря наличию Пе-8 удалось сформировать слетанные и боеспособные соединения, которые впоследствии составили основу стратегической авиации Советского Союза.

1* В-17 было построено 12731 экземпляр В-24 – более 18000, «Ланкастеров» – более 7300, «Галифаксов» – 6176, «Стирлингов» – 2380 Ред.)

Ростислав Мараев/«АиВ»

Фото С. Попсуевича, А. Совенко, А. Хаустова

Примечания:

"Главный калибр" дальней авиации

Первое упоминание об этом самолете, ставшем впоследствии советской «летающей крепостью», относится ко второй половине 1931 г. Определенные успехи в деле создания отечественных мощных авиадвигателей уже тогда позволили командованию ВВС Красной Армии задуматься о новом бомбардировщике с более высокими летными данными, чем только что запущенный в серийное производство ТБ-3. Полетная скорость последнего в пределах 200 км/ч и рабочие высоты, не превышающие пяти километров, казались уже пройденным этапом – технический прогресс требовал достижения более высоких показателей. Основные надежды при этом связывались с новым авиадвигателем М-34 мощностью 850 л.с. – его Государственные испытания закончились к ноябрю 1931 г. Сообразуясь с результатами этих испытаний, а также с вероятностью последующего совершенствования силовой установки, представители ВВС в том же году составили тактико-технические требования к самолету ТБ-7, определяемому как высотный четырехмоторный бомбардировщик, предназначенный для уничтожения стратегических объектов в тылу предполагаемого противника. Кое в чем эти требования были явно завышены для той поры (в частности, бомбовая нагрузка 10 т), но в основном вполне достижимы: максимальная скорость 250 км/ч, боевая высота 7000 м, радиус действия до 2000 км. Впрочем, решение о создании нового четырехмоторного бомбовоза в 1931 г. не состоялось, начало его проектирования отодвинулось на два с лишним года.

Осенью 1933 г. идея создания ТБ-7 начала обретать реальность. Тяжелый бомбардировщик включили в план опытного самолетостроения советской авиапромышленности на 1934-35 гг. Согласно этому документу, утвержденному 13 декабря 1933 г. начальником 7-го сектора НИИ ВВС Борисом Горощенко, задание на проектирование ТБ-7 расценивалось как приоритетное, в недалеком будущем ему предстояло заменить быстро устаревающий ТБ-3. С четырьмя двигателями М-34ФРН взлетной мощностью по 1250 л.с. ТБ-7 должен был развивать скорость 280-300 км/ч на высоте 5000 м, обладать рабочим потолком 8000 м, нести максимальную нагрузку 4000 кг на дальность 4000 км. Срок готовности опытного экземпляра устанавливался весьма сжатый, к его летным испытаниям предстояло приступить не позднее 1 октября 1935 г. Понятно, что в реальности для создания столь крупного и сложного самолета понадобилось значительно больше времени.

Технические требования на ТБ-7 поступили в ЦАГИ из НИИ ВВС 26 июля 1934 г. Уже на следующий день начальник КБ ЦАГИ А.Н. Туполев санкционировал начало работ по новому самолету по заказу № 7342. В соответствии с принятой в ЦАГИ системой обозначений самолет получил внутреннее наименование АНТ-42, непосредственные участники его создания пользовались в обиходе определением «машина 42» или просто «сорок вторая». В течение второй половины лета и начала осени 1934 г. формированием внешнего облика самолета, проработкой его компоновки занимались непосредственно Андрей Туполев, Борис Кондорский и Владимир Петляков. Уже тогда решили, что проектировать АНТ-42 будет полностью бригада Петлякова, в отличие от ранее применяемого метода, когда каждая бригада занималась проектированием отдельного агрегата – крыла, фюзеляжа, хвостового оперения или шасси. Таким образом Петляков впервые оказался в роли главного конструктора.

До конца 1934 г. на этапе подготовки эскизного проекта ТБ-7 выяснилось, что аппетит заказчика в лице Управления ВВС непомерно возрос. Военные требовали довести потолок машины до 15 км, при этом с нагрузкой в 5 т она должна была преодолевать расстояние в 2000 км и развивать скорость 600 км/ч. Расчеты проектировщиков ЦАГИ гарантировали гораздо более скромные характеристики. В результате споров и взаимных уступок в январе 1935 г. появились и были утверждены новые, вполне реальные ТТТ ВВС: максимальная скорость 330-350 км/ч, рабочая высота 4000 м, бомбовая нагрузка 2 т, предельная дальность 4600 км. В качестве оборонительного вооружения решили использовать скорострельные авиационные пушки, одну из которых предполагали установить на выдвижной подфюзеляжной установке.

В соответствии с этими требованиями и велась разработка «машины 42». По схеме самолет представлял собой дальнейшее развитие ТБ-3 и был весьма близок к нему по геометрическим размерам. На этапе эскизного проектирования внешний облик АНТ-42 заметно отличался от того самолета, который получился впоследствии. Это был четырехмоторный среднеплан с достаточно тонким фюзеляжем, из которого «верблюжьим» горбом выступал фонарь кабины пилотов. Верхняя оборонительная установка образовывала дополнительный уступ – впоследствии подобное решение использовали на первом опытном тяжелом морском бомбардировщике АНТ-44 (МТБ-2). Носовая установка представляла собой вращающуюся экранированную башню, а кормовая пушка поначалу не была прикрыта прозрачным обтекателем.

Конструктивно новая машина повторяла традиционную компоновку самолетов семейства АНТ, в которой планер отчетливо членился на отдельные агрегаты, а центроплан и центральная часть фюзеляжа являли собой одно целое. В то же время, освоение промышленностью ТБ-7 стало значительным шагом вперед с точки зрения использования новых материалов, технологий и оборудования. Прежде всего, это касалось применения гладкой обшивки, убираемого шасси и закрытых кабин экипажа. Стремление увеличить потолок самолета привело к неожиданному решению – в фюзеляже установили дополнительный двигатель М-100, так называемый агрегат центрального наддува (АЦН). Он являлся воздушным компрессором для остальных моторов и, по расчетам, мог обеспечить достижение самолетом боевой высоты 12 км.

Хотя к изготовлению первого опытного АНТ-42 предполагали приступить уже в апреле 1935 г., целый ряд причин оттянул начало работ до конца года. В частности, в тот период вели освоение новых высокопрочных дюралюминиевых сплавов типа ВВ и М-95, а также новой марки стали 30 ХГСА (хромансиль), которые использовали при изготовлении самолета.

Бригада В.М. Петлякова в период разработки АНТ-42. Слева направо сидят: В.К. Тетерин, В.М. Петляков, И.Ф. Незваль; стоят: А.В. Семенова, Г.С. Башкиров, Н.Е. Леонтьев

Сборка первого опытного экземпляра АНТ-42 на заводе опытных конструкций ЦАГИ. Июнь 1936 г.

Отрицательно на темпы работ по АНТ-42 повлияла катастрофа самолета АНТ-20 «Максим Горький», произошедшая в мае 1935 г. Восьмимоторный «Максим Горький» в значительной степени являлся детищем конструкторской бригады Петлякова, поэтому именно его сотрудникам пришлось заниматься исследованием причин разрушения и гибели воздушного гиганта. Последовавшее затем правительственное решение о выпуске целой серии самолетов типа «Максим Горький» на авиазаводе в Казани еще более загрузило конструкторский коллектив.

Во второй половине 1935 г. работа над созданием нового бомбардировщика активизировалась. В декабре, практически одновременно с утверждением эскизного проекта, рассмотрели и одобрили полноразмерный деревянный макет самолета, после чего последовало окончательное решение о постройке АНТ-42 на опытном заводе ЦАГИ ЗОК (завод опытных конструкций). Это предприятие, долгие годы функционировавшее в районе улицы Радио в Москве, 1 июля 1936 г. выделили из состава ЦАГИ как самостоятельный авиазавод № 156 Главного управления авиапромышленности. Реорганизация одновременно коснулась и личного состава предприятия. В.М. Петлякова назначили первым заместителем директора завода и начальником конструкторского отдела, его заместителем и ведущим по машине «42» стал И.Ф. Незваль. Что касается А.Н. Туполева, то еще 5 января 1936 г. его назначили первым заместителем начальника ГУАП (Главное управление авиационной промышленности), что предполагало исполнение обязанностей главного инженера всего советского авиапрома.

Основные работы по постройке первого опытного АНТ-42 закончились 9 ноября 1936 г., после этого самолет по частям переправили на Центральный аэродром Москвы. Здесь, в цехе ОЭЛИД (отдел эксплуатации, летных испытаний и доводки), в течение месяца произвели его окончательную сборку. 23 декабря были получены двигатели АМ-34ФРН, которые в течение трех дней установили на места и провели пробные запуски. Утром 27 декабря 1936 г. шеф-пилот ЦАГИ Михаил Громов совершил на АНТ-42 первый полет, отметив нормальное функционирование всех систем и агрегатов, достаточную устойчивость и управляемость самолета в воздухе. До 20 марта 1937 г. Громов выполнил еще 14 полноценных испытательных полетов, позволивших выявить недостатки и недоработки машины. Признавалось, что достигнутая максимальная скорость 370 км/ч недостаточна, но резервы для ее повышения есть. Кроме того, требовалось увеличить эффективность руля поворота, доработать винтомоторную группу, дополнить приборное оборудование.

В ходе доводочных работ, которые начались в конце марта 1937 г., на самолете установили новые моторы АМ-34ФРН с измененной системой охлаждения. В новом варианте все четыре водяных радиатора разместили попарно под внутренними двигателями, в мотогондолах, переходящих в обтекатели шасси в убранном положении. Лишенные радиаторов мотогондолы внешних двигателей стали более обтекаемыми, что заметно улучшило аэродинамику всего самолета. Одновременно в фюзеляже поставили АЦН.

После проведения этих работ АНТ-42 выполнил еще 3 пробных полета с Центрального аэродрома. Однако вскоре он должен был закрыться на капитальную реконструкцию, что заставило испытательский коллектив вместе с самолетом искать новое место базирования. Аэродром НИИ ВВС в Щелково также оказался не готов к приему огромного бомбовоза, поэтому заводская команда перебралась на небольшой подмосковный аэродром в Подлипки. Здесь в первом же полете самолет, пилотируемый летчиком В.В. Рыбушкиным, потерпел аварию при посадке, в результате которой было сломано шасси, деформированы моторамы двигателей, смята кабина штурмана.

Восстановление опытного экземпляра затянулось до 1 августа 1937 г. В первой декаде августа в Подлипки прибыла испытательная бригада НИИ ВВС во главе с летчиком-испытателем П.М. Стефановским. После кропотливого и придирчивого изучения самолета военные летчики перегнали его на базу в Щелково, причем этот небольшой по длительности перелет засчитали как контрольный облет после ремонта.

Государственные испытания АНТ-42 проходили с 11 августа по 28 октября 1937 г. При полетной массе 23860 кг получили максимальную скорость 403 км/ч на высоте 8 км (368 км/ч на 10 км). Дальность при взлетной массе 28000 кг (2 т бомб) определяли в 3000 км. На основании испытаний было сделано заключение: «Самолет по своим летно-тактическим данным является современным. Имеющаяся скорость 403 км/ч на Н=8000 м делает его мало уязвимым на этой высоте и выше современными истребителями». К недостаткам самолета отнесли недоведенность винтомоторной группы, отсутствие серийных двигателей АМ-34ФРНВ (при испытаниях использовались двигатели, не прошедшие до конца Госиспытания), тяжелое управление. Масса пустого самолета составила 18000 кг и считалась завышенной, огневая мощь оборонительных установок признавалась недостаточной и не соответствующей ТТТ ВВС.

В общем, недоработок хватало. Устранить их следовало до 10 декабря 1937 г. Сделать это оказалось совсем не просто, ибо к означенному сроку многие участники создания самолета были устранены от активной деятельности. Достаточно сказать, что были арестованы Туполев и Петляков, игравшие ведущую роль в судьбе АНТ-42. Главным конструктором самолета с этого момента и вплоть до 1945 г. стал Незваль. Первой задачей, которую ему удалось решить, было увеличение максимальной скорости бомбардировщика. Хотя полученные 403 км/ч в основном удовлетворяли заказчика, конструкторы понимали, что это далеко не предел, поэтому искали причины несоответствия полученных значений расчетным данным. Добиться увеличения полетной скорости АНТ-42 удалось весной 1938 г., причем при не совсем обычных обстоятельствах.

Щиток второго опытного АНТ-42 в посадочном положении

Первый опытный АНТ-42 во время заводских испытаний. Февраль 1937 г.

В конце зимы 1938 г. командование ВВС решило перенести летные испытания в Крым, на аэродром под Евпаторией – там погода была несравнимо лучше, чем в Москве. В ходе перелета на юг командир корабля Петр Стефановский обнаружил тряску крайнего, четвертого двигателя. Не прекратилась тряска и в последующих полетах. Последовало предположение, что лопасти воздушного винта изменяемого шага установлены недостаточно точно – это и вызывает тряску. Винт сняли и действительно обнаружили небольшое несоответствие углов установки лопастей, которое приводило к тряске всего двигателя. Регулировку проблемных лопастей произвели более тщательно, кроме того, по предложению инженера Центрального института авиамоторостроения (ЦИАМ) Рево доработали механизм изменения шага всех четырех винтов. В частности, увеличили массу противовесов на лопастях, что позволило устанавливать воздушные винты при изменении шага в крайние положения с более высокой точностью.

После всех произведенных усовершенствований самолет отправился в контрольный полет. Спустя 3 часа Стефановский приземлился, зарулил на стоянку и потребовал, чтобы Незваль ставил шампанское. Оказалось, что на высоте 8600 м самолет удалось разогнать до 430 км/ч. Максимальная высота полета составила 11000 м. О результатах немедленно сообщили начальнику НИИ ВВС А.И. Филину, который уже на следующий день прилетел в Евпаторию. Здесь он придирчиво осмотрел полученные данные испытаний и даже лично выполнил один контрольный полет, чтобы удостовериться в очевидном успехе. Возвратившись в Москву, Филин доложил о полученных результатах командованию ВВС.

Чуть позже подготовили отчет по результатам проведенных испытаний, в котором самолет фигурировал уже с военным обозначением как тяжелый бомбардировщик ТБ-7 АМ-34ФРНБ М100. В заключительном разделе этого документа значилось:

а) самолет обладает потолком большим, чем потолок современных скоростных истребителей;

б) скорости самолета на высотах 7000-8000 м равны скоростям современных скоростных истребителей;

в) имеет хороший взлет с полетным весом 30000 кг, длина разбега 700 м;

г) обеспечивает дальность полета без использования центрального наддува с 2000 кг бомб – 3000 км;

д) непосредственная связь основного экипажа между собой и обогрев кабин обеспечивают длительное пребывание на высотах 8000-10000 м;

е) высокая маневренность самолета на высотах 8000-10000 м обеспечивает прицельное бомбометание с этих высот и хорошую защиту маневром от огня зенитной артиллерии.

Все эти качества делают самолет практически неуязвимым для современных средств нападения.

НИИ ВВС настаивает на немедленном внедрении в массовую серийную постройку в 1938 году самолета ТБ-7 и принятии его на вооружение ВВС РККА.

Заключение НИИ ВВС выглядело подчеркнуто пафосным и восторженным. Новый бомбовоз был действительно хорош, и его следовало поскорее запускать в серийное производство. Образцом для этого должен был стать строившийся на авиазаводе N° 156 второй опытный экземпляр, так называемый «дублер».

В апреле 1939 г. на первый опытный АНТ-42 установили в качестве АЦН более мощный двигатель М-103. С ним надеялись получить и более высокие летные характеристики. После нескольких полетов машину подготовили к пролету над Красной площадью во время традиционного празднования 1 Мая, надеясь произвести эффект на руководителей государства, прежде всего, на Сталина. В праздничный день самолет с экипажем из 9 человек, пилотируемый летчиками НИИ ВВС Нюхтиковым и Кабановым, весьма внушительно проревел над трибуной Мавзолея. Но реакция советских лидеров оказалась сдержанной, и этот показ на судьбе бомбардировщика никак не отразился.

Первый опытный экземпляр некоторое время использовали для испытательных полетов. В 1940 г. его переоборудовали по предложению летчика Михаила Водопьянова для полетов в Арктике, однако до начала войны применить в таком качестве не смогли. Во время войны машина базировалась на аэродроме завода № 124 в Казани, где использовалась для обучения летчиков. В один несчастливый день экипаж забыл снять контрящую струбцину с рулей высоты, в результате самолет не смог оторваться от земли и врезался в железнодорожную насыпь…

Проектирование второго опытного АНТ-42 началось в апреле 1936 г. Его разработка и изготовление велись параллельно, с учетом летного опыта первой опытной машины, по сравнению с которой «дублер» получил значительные улучшения по части технологии и технического обслуживания. Заметным переделкам подвергся планер самолета: фюзеляж стал шире на 100 мм, выступавшая вниз кабина штурмана, известная как «борода», расширилась на 200 мм. Значительной перекомпоновке подвергли управление самолетом, приборы и спецоборудование. Хвостовое оперение стало свободнонесущим, в связи с чем изменили всю хвостовую часть фюзеляжа. На первой машине обшивка рулей и элеронов была из гофрированного дюраля, теперь она стала полотняной. Площадь горизонтального и вертикального оперений увеличили, а элеронов – уменьшили. Значительной ревизии подвергли системы охлаждения и топливопитания двигателей. Были установлены восемь дополнительных протектированных бензобаков и новые маслобаки измененной конструкции. Радикальные изменения коснулись оборонительных установок: в носовой и кормовой вместо 20-мм пушек ШВАК разместили спарки пулеметов ШКАС калибром 7,62 мм, а в верхней – наоборот, взамен ШКАСа установили ШВАК на турели ТАТ, нижнюю выдвижную упразднили вовсе, а шассийные оборудовали ШКАСами.

Оборонительные установки ТБ-7: носовая и кормовая со спарками пулеметов ШКАС, шэссийкав с одним ШКАСом, верхняя турель ТАТ с пушкой ШВАК

По состоянию на 1 января 1938 г. проектирование «дублера» оценивалось в 95% готовности, постройка – в 58%. В мае 1938 г. практически сразу после окончания Госиспытаний первого опытного экземпляра, изготовление «дублера» завершили. Пробный полет состоялся 26 июня 1938 г., а 11 августа начались совместные заводские и Государственные испытания, которые подтвердили высокие качества бомбардировщика. Затем самолет передали в качестве эталона для постройки первой серии ТБ-7 на авиазавод № 124. Для получения более высоких характеристик при проведении дальнейших испытаний на этой машине предлагалось установить двигатели АМ-35А с турбокомпрессорами, использовать новые воздушные винты изменяемого шага, а пресловутую «бороду» срезать, чтобы улучшить аэродинамику. На практике из всего перечня задуманного осуществленным оказалось совсем немного.

В начале войны «дублер» находился в Казани и некоторое время был не востребован, коротая свой век на окраине аэродрома. Затем на него обратил внимание командир соединения ТБ-7 Михаил Водопьянов. Осмотрев самолет, он приказал привести его в порядок и использовать для тренировок личного состава. На машине произвели необходимый комплекс работ, в т.ч. установили двигатели АМ-35А, а вместо АЦН оборудовали дополнительный топливный бак. В 1942 г. самолет обрел летное состояние. Командование заключило, что «борода» вполне боеспособна, и ее включили в боевой состав Авиации дальнего действия (АДД).

Летали на самолете по очереди несколько сменных экипажей вплоть до окончания боевых действий с фашистской Германией. «Борода» оказалась на удивление долговечной и удачливой машиной – к окончанию боевой службы на ней выполнили наибольшее количество боевых заданий – известно, что в 1945 г. на борту было нарисовано более ста двадцати маленьких бомбочек, соответствующих боевым вылетам. С этой машины сбросили около 500 т авиабомб, почти миллион листовок, забросили в немецкий тыл несколько групп разведчиков. День Победы самолет встретил в боевом строю.

В конце апреля 1938 г. главного конструктора ТБ-7 И.Ф. Незваля вызвали к наркому авиапромышленности М.М. Кагановичу. Там Незваль был извещен, что назначается Главным конструктором авиационного завода № 124 в Казани, и ему следует немедленно выехать на это предприятие для скорейшей подготовки серийного производства нового бомбардировщика. Одновременно в Казань направлялась специальная комиссия во главе с В.П. Горбуновым, которой предстояло ознакомиться с состоянием производства и подтвердить возможность широкомасштабного изготовления ТБ-7. Первоначально задумывалось построить 8 серий таких машин общим количеством 51 экземпляр. Еще до окончания Госиспытаний на заводе № 124 создали большую группу технологов, которая по чертежам «дублера» начала разработку директивной технологии изготовления агрегатов планера и последующей сборки машин. На основе этих работ на заводе провели соответствующую реконструкцию и разработали план подготовки производства.

Кормовая турель ТАТ с авиапушкой ШВАК на самолете сер. № 4218 после перевооружения

Центральный отсек со скамейками для десантников. На переднем плане – лебедки БЛ-4 для подъема бомб

Авария ТБ-7 (сер. № 4211) при посадке на аэродроме НИИ ВВС Щелково. 30 апреля 1940 г.

Выбор завода № 124 для производства ТБ-7 оказался вовсе не случайным. Его ввели в число действующих еще недостроенным в 1934 г. Поначалу завод занимался ремонтом самолетов ТБ-1 и ТБ-3. Следующим заданием стала постройка гигантского ПС-124 (по типу разбившегося «Максима Горького») и серии бомбардировщиков ДБ-А конструкции Болховитинова. На момент принятия решения о постройке ТБ-7 авиазавод в Казани располагал всем необходимым, за исключением инженерных кадров. Костяк будущего КБ предполагалось набрать в Москве, однако скоро выяснилось, что желающих переехать в Казань нет. Последовало решение отправить москвичей в командировку сроком на один год, но даже при этом возникло много сложностей. Взять хотя бы такой деликатный вопрос, как притирка нового коллектива, собранного из разных мест. Да и жильем требовалось всех обеспечить. Решение этих вопросов потребовало времени, поэтому результаты начали сказываться лишь к концу 1938 г. Именно тогда в основном закончили рабочие чертежи для серийного производства.

В начале 1939 г. уже приступили к изготовлению агрегатов для первых пяти самолетов, чуть позже начали сборку первой серийной машины. Одновременно на завод начали поступать комплектующие изделия – авиадвигатели, колеса, радиостанции, приборное оборудование. К сожалению, не все прибывало вовремя. Например, такое важнейшее изделие для нового самолета, как АЦН-2, определявшее во многом его высокие летные характеристики, получили только для четырех машин. Оказалось, что Наркомат авиапромышленности не определил завод-изготовитель этого агрегата. На 2 опытных и 4 серийных самолета их сделал ЦИАМ, но от дальнейшего изготовления институт, не располагавший достаточной производственной базой, отказался. Нужно отметить, что дополнительный пятый двигатель, выдаваемый порою как гениальное изобретение, появился не от хорошей жизни. Более эффективными могли стать легкие и малогабаритные турбокомпрессоры, однако их совершенствование в СССР прекратили несколько лет назад, а в начале 1939 г. возвращение к заброшенной теме еще не дало положительных результатов.

Во второй половине 1939 г. осложнился вопрос с поставкой основных двигателей АМ-34ФРН, что привело, в конечном счете, к приостановке сдачи самолетов. Чуть позже стало известно, что производство ТБ-7 вообще намерены прекратить. Бомбовозы ТБ-3, которые во многом являлись детищем расстрелянных «врагов народа» Алксниса и Тухачевского, уже были построены в значительном количестве. Это громоздкое и хлопотное хозяйство быстро устарело, успех от его применения начал представляться сомнительным, как и постройка новых машин такого класса. Более эффективными казались эскадрильи скоростных фронтовых бомбардировщиков, проламывающих массированными ударами вражескую оборону на пути танковых армий. После окончания советско-финской войны приоритет получили пикирующие бомбардировщики, способные высокоточными ударами поражать долговременные оборонительные coopужения. Поэтому многие конструкторские бюро, в числе которых оказалось и КБ Незваля, получили задание на создание пикировщика. Одновременно, в начале 1940 из Наркомата авиапромышленности на завод № 124 поступило указание разобрать всю оснастку для изготовления планер ТБ-7, вплоть до сборочных стапелей. В Казань спешно перенесли изготовление транспортных самолетов ПС-84 (Ли-2 выпуск которых продолжали здесь в течение всего 1940 г.

И все же надежда отстоять четырехмоторный бомбовоз оставалась. Тем боле что сторонников у самолета оказалось больше, чем противников. В частности, с ТБ-7 хлопотал начальник НИИ ВВС А.И. Филин, ведущий инженер по испытаниям самолета И.В. Марков и летчик-испытатедь П.М. Стефановский направили Hapкомат обороны письмо, в котором говорилось: "в течение 1939 года были неоднократные попытки прекратить производство самолета ТБ-7, и сейчас этот вопрос об окончании производства в основном решен, ибо на 1940 год спущен заказ заводу № 124 всего на 10 самолетов, в то время как он мог бы дать в 1940-м в десять раз больше. Это решение лишит ВВС высококачественного самолета, каким является ТБ-7…

Мотоустановки с дизельными двигателями М-40

Вариант входного люка кабины штурмана

Раскапотированный двигатель АМ-35А. Верхняя створка снята, боковые – откинуты и используются в качестве трапов

ТБ-7 (сер. № 42015) в ходе Государственных испытаний. Весна 1941 г.

В настоящее время на заводе заканчивается установка на моторы ТК-1 (турбокомпрессоры. – М.М.) взамен АЦН-2. Этот модернизированный самолет будет иметь скорость 410 км/час на высоте 8000 м. При замене ТК-1 на ТК-2 или ТК-ЗБ самолет будет иметь скорость с моторами АМ-35 на высоте 9000 м 500 км/ч.

На основании вышеизложенного считаем, что самолет ТБ-7 с мотором АМ-35 и ТК-2 необходимо строить в 1940 году на заводе № 124, потребовав выпуска не менее 100 самолетов в год».

Все эти хлопоты, а очевидно, и возобладавший здравый смысл, дело сделали – производство ТБ-7 продолжили. Весной 1940 г. руководство завода и КБ вызвали в Москву, к новому наркому авиапромышленности А. Шахурину. Он был раздосадован и очень возмущался произошедшим. Ничего конкретного Незвалю и директору завода М Штейнбергу не сказали, однако стало понятно что в ближайшем будущем следует ожидать важных решений. И действительно, сразу после майских праздников вышло правительственное постановление о возобновлении постройки ТБ-7 на авиазаводе № 124 – теперь с дизелями М-30 и М-40. Одновременно заводское ОКБ освобождалось от задания на пикирующий бомбардировщик. Заводу предписывалось срочно восстановить стапели и другую сборочную оснастку для производства ТБ-7. Директором завода стал бывший нарком авиапромышленности Михаил Каганович. Таким образом, история самолета продолжилась.

К тому времени на заводе № 124 изготовили 12 ТБ-7: на четырех машинах установили двигатели АМ-34ФРНТ с АЦН-2, на двух – АМ-35 без АЦН, еще шесть моторами укомплектованы не были. Первый серийный самолет начал летать зимой 1939-40 гг., поэтому его установили на лыжи. В первом же полете разрушился гидроамортизатор лыжного шасси. Пока конструкторы разбирались с проблемой, решили летать с колес и, как оказалось, правильно. Огромные, диаметром 1600 мм колеса бомбовоза вполне позволяли рулить, взлетать и садиться даже в глубокий снег. Эти неожиданные опыты привели к тому, что при эксплуатации ТБ-7 в зимнее время от лыжного шасси отказались вовсе.

Весной два наиболее подготовленных ТБ-7 (№ 4211 и № 4216) с двигателями АМ-34 ФРНТ решили показать на очередном первомайском параде над Красной площадью. Утром 30 апреля 1940 г. эти два воздушных корабля вылетели из Казани в Москву. Самолет № 4211, пилотируемый Михаилом Громовым, на заключительном этапе полета поджидала досадная неприятность. При посадке на аэродроме НИИ ВВС не встали на замки основные стойки шасси, при пробеге они перешли в убранное положение, и огромный самолет плавно лег на брюхо. За одну ночь ремонтная бригада прокопала траншеи для выпуска шасси, затем его установили в выпущенном положении и выкатили почти невредимый самолет на ровный грунт. Тем не менее, 1 мая для пролета над Красной площадью отправился лишь самолет № 4216, управляемый летчиком НИИ ВВС п-ком Кабановым.

ТБ-7 в полете

ТБ-7 взлетает с аэродрома НИИ ВВС

Некоторое время спустя все шесть первых серийных самолетов передали в 14-й тяжелобомбардировочный авиаполк (ТБАП), базировавшийся на аэродроме Борисполь под Киевом. В течение года решился вопрос и с оставшимися шестью безмоторными аппаратами. Во многом благодаря новому директору авиазавода Кагановичу, а точнее, благодаря его прежним связям, удалось получить необходимые двигатели АМ-35А. До конца 1940 г. эти машины также поступили в 14-й ТБАП.

Изготовление ТБ-7, которые предстояло оснастить дизелями М-30 и М-40, началось в мае 1940 г. Эти двигатели, имевшие малый расход топлива, позволяли значительно увеличить дальность полета самолетов. В Советском Союзе работы над авиадизелями начались еще в 1931 г. По различным причинам их то прекращали, то начинали вновь. В мае 1940 г. два типа авиадизелей – М-30 конструкции А.Д. Чаромского и М-40 конструкции В.М. Яковлева – запустили в серийное производство. Оба дизеля были близки по своим характеристикам и габаритам, достаточно сказать, что они без переделок могли устанавливаться на одни моторамы. Отличались в основном тем, что на М-30 с каждой стороны имелось по одному турбокомпрессору, а на М-40 – по два.

Первый дизельный ТБ-7 № 4225 с М-40 подготовили к полетам в начале 1941 г. После облета известным летчиком Г.Ф. Байдуковым 18 января самолет поступил на Госиспытания в НИИ ВВС, которые продолжались по 20 февраля. Хотя по своим летно- техническим характеристикам этот ТБ-7, 8 основном, удовлетворял требованиям военных, было признано, что сами двигатели недоведены, имеют ряд дефектов, не позволяющих полноценно эксплуатировать их в строевых частях. Однако время поджимало, определенные надежды связывались с форсированным М-40Ф взлетной мощностью 1500 л.с. Часть ТБ-7 весной 1941 г. выпустили с этими двигателями, несколько – с дизелями М-30.

Поступление дизельных самолетов в 14-й ТБАП началось весной 1941 г. Именно тогда выяснилось, что с практической эксплуатацией ТБ-7 далеко не все в порядке. Из двенадцати ранее поставленных ТБ-7 один самолет (№ 4216) потерпел катастрофу в декабре 1940 г., еще одну машину значительно повредили при аварии. Оставшиеся 10 бомбардировщиков всю зиму простояли на аэродроме и не летали, поэтому требовали проведения работ по восстановлению летной годности, а экипажам было необходимо возобновить летные навыки. Из Казани на Украину выслали заводскую бригаду, которая довела самолеты до летного состояния. Вывозкой пилотов на аэродроме Белая Церковь занялся летчик-испытатель В. Дацко, который участвовал в полетах еще первых опытных АНТ-42.

К началу боевых действий летом 1941 г. переобучение 2-й эскадрильи 14-го ТБАП 18-й авиадивизии, в основном, завершилось. Промышленность к тому периоду довела общее количество построенных ТБ-7 до 27 экземпляров. Из них 2 машины потеряли в конце 1940 г., 2 оставались в Казани, еще 2 с дизелями М-30 проходили испытания в НИИ ВВС. Неустановленное количество самолетов считалось принятым, но в боевом строю они не числились. Согласно сведениям Министерства обороны СССР, в июне 1941 г. в 14-м ТБАП находилось всего 9 ТБ-7, из них 4 неисправных.

Как бы то ни было, принять участие в боевых действиях в первые дни немецкого нападения ТБ-7 не удалось. Рассредоточенные на аэродромах Борисполь и Белая Церковь бомбардировщики сами подверглись авиаударам, некоторые были повреждены, отдельные машины безвозвратно потеряны. В эти тяжелые дни в судьбе самолета произошел крутой поворот. ТБ-7 наряду с другим новым бомбардировщиком Ер-2 предстояло войти в боевой состав вновь формируемой 81-й авиадивизии. Командиром ее назначили известного полярного летчика Героя Советского Союза комбрига М.В. Водопьянова.

Водопьянов с интересом присматривался к четырехмоторному ТБ-7. Много и успешно полетав на тяжелых АНТ-6 в Арктике, он прекрасно осознавал все достоинства и преимущества нового самолета. После того, как Водопьянов побывал в качестве боевого летчика на советско-финской войне, он загорелся идеей высокоэффективного использования тяжелых четырехмоторных бомбардировщиков. В марте 1941 г. Водопьянов обратился с письмом к Сталину, предлагая создать специальное соединение, вооруженное сотней ТБ-7. В качестве аргумента в защиту своего предложения он приводил то обстоятельство, что для доставки одного и того же груза бомб количество двигателей на двухмоторных бомбардировщиках будет больше, а следовательно, и больше будет потрачено авиатоплива. Соответственно, экономился и суммарный ресурс авиадвигателей.

Весной 1941 г. на обращение Водопьянова реакции не последовало, однако, наверняка, какие-то соображения в голове у вождя отложились. С началом войны Водопьянов прибыл в Кремль с просьбой отправить его на фронт и получил приказание сформировать специальную бомбардировочную авиадивизию дальнего действия на новой технике – самолетах ТБ-7 и Ер-2. 29 июня началось формирование двух бомбардировочных полков, которые должны были составить новую, 81-ю авиадивизию. Местом базирования 412-го ТБАП (позднее его переименовали в 432-й ДБАП) на ТБ-7 была поначалу определена Казань. Самолеты пришлось собирать отовсюду. Командир полка В.И. Лебедев вылетел на Украину где на аэродроме под Полтавой были обнаружены 8 ТБ-7. Поиски на других ближайших аэродромах позволили довести общее количество до 13 машин. Несколько бомбардировщиков находилось в районе Москвы – в НИИ ВВС и ЛИИ, некоторые стоял»- на аэродроме авиазавода № 124. Одновременно в Казань начал прибывать летный и технический состав, в значительной степени набранный из ГВФ и Полярной авиации, имевший значительный опыт полетов в сложных метеоусловиях. В очередной раз началось освоение самолетов, а завод вновь занялся доведением их до боевого состояния.

ТБ-7 с двумя подвешенными выливными приборами ВАП-1000

Основная забота касалась увеличения огневой мощи оборонительных установок. Для решения многочисленных проблем перевооружения из Москвы прибыли конструкторы-вооруженцы Г.М. Можаровский, И.В. Веневидов и И.П. Шебанов. У них оказался задел пушечных установок, который оружейники привезли с собой. На части машин кормовые установки с пулеметами ШКАС заменили на пушечные ТАТ и КЭБ-42. В шассийных установках ШКАСы заменили на крупнокалиберные 12,7-мм пулеметы БТ. Одновременно велись ремонт и дооборудование поврежденных машин. В частности, были установлены бронеспинки на пилотских сиденьях.

22 июля 1941 г. состоялся первый ночной налет немецкой авиации на Москву. Менее чем через сутки – еще один, потом еще и еще. На эти налеты Москва решила ответить Берлину подобным же образом. 8 августа Сталин направил Водопьянову записку, в которой говорилось: Обязать 81 авиадивизию во главе с командиром дивизии т. Водопьяновым с 9.08 по 10.08 или в один из следующих дней, в зависимости от условий погоды, произвести налет на Берлин. При налете кроме фугасных бомб обязательно сбросить на Берлин также зажигательные бомбы малого и большого калибра. В случае, если моторы начнут сдавать по пути на Берлин, иметь в качестве запасной цели для бомбежки г. Кенигсберг. 8.08.41. И.Сталин.

Итак, вступление бомбардировщиков ТБ-7 в боевые действия санкционировал лично Сталин. Нужно отметить, что первую бомбардировку Берлина в ночь на 8 августа 1941 г. провели самолеты ДБ-3 из 1-го минно-торпедного полка авиации Балтийского флота. Очевидно, именно после сообщения об этой удачной операции советский вождь вспомнил о ТБ-7 и ввел в боевые действия 81-ю авиадивизию

На разработку и подготовку предстоящего налета отводилось всего 1-2 дня. Отобрали 12 наиболее надежных ТБ-7 из 432-го ДБАП и 28 двухмоторных Ер-2 из 420- го ДБАП. Уже 10 августа эти самолеты перелетели на аэродром Пушкино под Ленинградом. Здесь количество участников подверглось очередной ревизии и уменьшилось до 10 ТБ-7 и 16 Ер-2. Стартовать предстояло той же ночью. Хотя руководил операцией командующий ВВС генерал П.Ф. Жигарев со своим штабом, поспешность действий изначально ставила ее успех под сомнение. Достаточно сказать, что многие пилоты не имели необходимых навыков взлета на полностью загруженных самолетах, да еще и с незнакомого аэродрома. Скрытность тоже оказалась излишней – ПВО Ленинграда и Балтийского флота были в полном неведении о возможности появления в своем районе новых незнакомых машин.

Командующий ВВС Ленинградского фронта А.А. Новиков вспоминал об этих днях: «Дня за три до рассказываемых событий из Москвы поступил приказ принять на один из ближних к Ленинграду аэродромов 81-ю авиадивизию тяжелых бомбардировщиков Пе-8 и произвести на них внутреннюю подвеску бомб крупного калибра. Но для какой цели прибывают к нам эти машины и когда именно, сказано не было. Я тут же отдал распоряжение заместителю главного инженера по вооружению В. Н. Степанову.

Днем 11 августа по дороге в Гатчину я увидел в небе незнакомые мне четырехмоторные самолеты. Оставляя за собой длинные хвосты отработанных газов, они садились на одном из ближних к Ленинграду аэродромов. Я сразу вспомнил о сообщении из Москвы и велел шоферу изменить маршрут. Это были новые бомбардировщики Петлякова, они заинтересовали меня, и я решил посмотреть их вблизи….

Выйдя из машины, я направился к ближайшему бомбардировщику. Это был по тем временам настоящий гигант. Под его высоко приподнятым над землей носом среди летчиков стоял среднего роста плотный человек в генеральской форме. Что-то в его фигуре показалось мне знакомым, но не успел я подумать, что это сам командующий ВВС генерал П.Ф. Жигарев, как рядом раздался чей-то голос:

– Александр Александрович! Вы как здесь оказались? Ведь мы Вас не предупреждали.

Я обернулся и увидел члена Военного совета ВВС корпусного комиссара П. С. Степанова. Поздоровавшись, я спросил, не это ли Пе-8.

– Они самые, – подтвердил Степанов.

– А это кто? – я кивнул в сторону полного генерала.

– Жигарев, – ответил Степанов,- переписывает экипажи.

Признаться, мне показалось странным, что сам командующий ВВС переписывает экипажи, но промолчал и направился к Жигареву. Представившись, я осведомился, не потребуется ли от меня какой-нибудь помощи.

– Нет, нет! – как-то поспешно и рассеянно ответил командующий. – Занимайтесь своими делами, мы обойдемся без Вас.

Летник в «истребительной» кабине ТБ-7

Подвеска 500-кг бомбы

Мне очень хотелось узнать, для какой цели прибыли к нам эти четырехмоторные гиганты, но поскольку Жигарев промолчал, я не счел себя вправе спрашивать…».

Старт бомбардировщиков на Берлин, который состоялся 10 августа между 20-21 часами, сопровождался неудачами. Сначала потерпел аварию, чудом избежав гибели, Ер-2 летчика Молодчего. Затем несчастье произошло с ТБ-7 № 42046, которым управлял экипаж м-ра Егорова. У самолета отказали два правых дизеля сразу после отрыва от земли, и он потерпел катастрофу. После этого Жигарев прекратил старт оставшихся бомбардировщиков. На Берлин ушли 7 ТБ-7 и 3 Ер-2. Из них 4 ТБ-7 и 2 Ер-2 достоверно добрались до Берлина, отбомбившись по вражеской столице. Назад в Пушкин вернулись один ТБ-7 ст. л-та Пере- гудова и Ер-2 л-та Малинина.

Еще при наборе высоты ТБ-7 к-на Тягунина, который шел сзади и ниже машины Водопьянова, был подбит своими зенитками и загорелся. Уже после разворота горящую машину начали расстреливать истребители морской авиации. Из 11 человек экипажа только 6 спаслись на парашютах.

Своими истребителями был сбит Ер-2 л-та Кубышко, один Ер-2 пропал без вести, один ТБ-7 сел на вынужденную на территории Финляндии. Командир дивизии также не избежал неприятностей. Самолет Водопьянова получил повреждения от огня зенитной артиллерии над целью, потерял часть топлива и утром, с трудом перевалив линию фронта в районе Чудского озера, в 5.25 совершил тяжелую вынужденную посадку на лес. Экипаж остался невредим, однако самолет был разрушен. Штурман экипажа Штепенко так описал это событие:

«Дров мы наломали много, разбросали деревьев и металла вокруг порядочно и уже непостижимо, как мы сами уцелели. От моей штурманской кабины, где несколько секунд тому назад было три человека, осталась груда бесформенного металла, перемешанного с торфом. Правую плоскость развернуло на 180º, моторы смотрят назад, а колесо задралось выше всего самолета. Левая плоскость, из-под которой стрелок не успел вылезти (имеется в виду из шассийной стрелковой точки – из нее стрелок по лазу в крыле мог попасть в фюзеляж), находится нормально – только шасси где-то сзади осталось, да половина плоскости обрезана деревьями и чисто случайно моторная гондола со стрелком оказались в яме невредимы.

Хвост весь измят, и только кабина стрелка в порядке, а вместе с ней и стрелок. Нижняя часть фюзеляжа помята изрядно, а в общем и целом весь самолет со всем оборудованием вышел из строя навсегда. В лучшем случае он годился бы на утиль,а поскольку все это произошло в лесу и в болоте, вдали от дорог, да еще на войне то у на утиль он не годился".

Экипаж п-ка А.Д. Алексеева после полета на Кенигсберг. На заднем плане – ТБ-7 сер. Ns 42015. Монино, 13 ноября 1941 г.

Бомбардировщик м-ра С.С. Сугака из 25-й авиадивизии

Подготовка ТБ-7 к боевому вылету в зимних условиях. Справа – подготовка к подогреву двигателей перед запуском

Результат налета на Берлин признали неудовлетворительным. Вину за неудачу в основном возложили на Водопьянова, с командования дивизии его сняли. Далее Михаил Васильевич продолжал летать рядовым пилотом, оставаясь при этом в звании комбрига. Отличный и опытный летчик, он прекрасно справлялся с выполнением сложнейших заданий. Впоследствии оставаясь командиром экипажа ТБ-7, Водопьянов получил генеральское звание.

При назначении нового командира 51-й авиадивизии Сталин вспомнил о другом пилоте, также писавшем ему письмо с предложениями о создании специального бомбардировочного соединения. А.Е. Голованов выучился летать, работая в ОГПУ («органы» имели свою авиацию, через общество «Динамо» обучали сотрудников летать). В 1930-е гг. он находился на летной и руководящей работе в ГВФ. В финскую войну Голованов летал на «Дугласе», выполнял специальные задания. Взаимодействуя со строевыми пилотами, он пришел к выводу, что подготовки, особенно по части навигации, армейским летчикам не хватает. В начале 1941 г. Голованов написал письмо Сталину, в котором предлагал сформировать специальное соединение из особо подготовленных пилотов, которые могли бы летать в любых условиях и в любую погоду. Как и Водопьянов, он определил материальную часть такой особой воинской части в 100 самолетов. Сталин предложением заинтересовался. В результате, в феврале 1941 г. сформировали Отдельный 212-й дальнебомбардировочный авиаполк. Гражданский пилот Голованов получил звание подполковника и был назначен командовать этой частью. Несмотря на особое подчинение, с началом войны полк попал в самое пекло боев и использовался, в основном, в дневное время без истребительного прикрытия. Уже 28 июля из семидесяти двух ДБ-ЗФ в строю остались 14. А в августе Сталин назначил Голованова командиром 81-й авиадивизии. Новый комдив прибыл не с пустыми руками, с собой привел личный состав 212-го авиаполка.

432-й ДБАП до октября 1941 г. продолжал работать с аэродрома Пушкин, откуда был выполнен ряд налетов на Берлин и Кенигсберг. С приближением немецких войск полк перебазировался в г. Ковров Владимирской области. Летать до Берлина стало заметно дальше, поэтому несколько самолетов с дизелями пришлось доработать.

Для обеспечения продолжительности полета в 15 ч на них установили дополнительные масляные баки емкостью по 400 л. По мере выработки борттехник подкачивал дополнительное масло в рабочие баки. Было это придумано, конечно, не от хорошей жизни, а в связи с тем, что расход масла на дизелях оказался значительным, и попытки его уменьшить результатов не дали.

Боевые вылеты ТБ-7 происходили не только ночью. Так, осенью 1941 г., когда вражеские танки вышли к Калуге, и возникла прямая угроза Москве, два ТБ-7, ведомые Водопьяновым, бомбили немцев в окрестностях города. Бомбовозы из этого ближнего рейда вернулись изрядно потрепанными наземным огнем. Решено было подобные эксперименты, по возможности, не проводить, а использовать тяжелые бомбардировщики для дальних целей, преимущественно ночью.

В ночь на 7 ноября 1941 г. одиночный ТБ-7 № 42025 под командованием Э.К. Пусэпа совершил налет на Данциг. Удар был нанесен по электростанции. При возвращении домой из-за небольшой навигационной ошибки самолет выскочил из облаков прямо над линией фронта и сразу попал под шквальный огонь с земли. Возникший в результате обстрела пожар 4-го двигателя ликвидировать имеющимися средствами не удалось, и командир приказал экипажу покинуть борт. Все благополучно приземлились на парашютах, а самолет с включенным автопилотом и с прибранными до минимальных оборотов двигателями самостоятельно приземлился в окрестностях г. Кашина Калининской области. Пожар двигателя прекратился еще в воздухе. Чуть позже этот ТБ-7 отремонтировали на месте, а затем перегнали на аэродром базирования полка.

Техники обслуживают двигатель АМ-35

ТБ-7, укрытый маскировочной сетью

Техники обслуживают двигатель М-82

Экипаж еще одного ТБ-7 (командир к-н Егоров) заблудился в начале 1942 г. Самолет № 4212 залетел в Кировскую область, где совершил вынужденную посадку. Хотя машина при этом была значительно повреждена, к весне ее удалось отремонтировать.

С производством ТБ-7 ситуация складывалась следующим образом. С началом войны изготовление их продолжалось, однако наибольшее внимание начали уделять пикирующим бомбардировщикам Пе-2, которые строили в Казани с конца 1940 г. Количество выпускаемых «пешек» увеличили, для чего организовали конвейер с отдельным выходом на летное поле. Участок, где строили ТБ-7, соответственно уменьшили. В середине ноября 1941 г. в Казань эвакуировали авиазавод № 22 из Москвы и КБ В.М. Петлякова, которого освободили из заключения 27 июля 1940 г. Местное производство Пе-2 объединили с прибывшим московским хозяйством и стали называть авиазаводом № 22. Остатки, называемые заводом № 124, еще более урезали по площади и потеснили. Размещаться пришлось на площадях вспомогательных цехов и заводского гаража. Несмотря на это, строительство Пе-2 в этот период протекало не очень успешно, выпуск пикировщиков не достиг требуемого количества. Руководство 22-го завода объясняло отставание наличием на той же территории 124-го завода и постоянно напоминало Наркомату авиапромышленности, что ТБ-7 мешают производству Пе-2. Поэтому в конце года последовало решение: заводы объединить в один – № 22, а производство ТБ-7 прекратить. В конце декабря в Казань прибыл заместитель Наркома авиапромышленности П.В. Дементьев и объявил решение ГКО о снятии с производства самолетов ТБ-7. Затем, лично обращаясь к И.Ф. Незвалю, добавил: «Но ты, несмотря ни на что, продолжай строить эти самолеты, я вам буду всячески помогать».

До второго решения о прекращении производства суммарный выпуск ТБ-7 вместе с двумя опытными АНТ-42 составил 37 машин. За весь 1941 г. построили 23 самолета, 6 из них сдали уже после начала войны. 3 последних построенных ТБ-7 оснастили двигателями АМ-35А, еще 20 машин – дизелями, причем 2 самолета оборудовали М-30, а остальные – М-40.

В 1942 г. выпуск ТБ-7, несмотря на то, что официально они считались снятыми с производства, продолжался. В феврале 1942 г. коллектив 22-го авиазавода постигло несчастье – погиб В.М. Петляков. Его срочно вызвали в Москву на заседание Правительства, связанное с производством пикирующих бомбардировщиков. Транспортного самолета на тот момент на аэродроме не оказалось, поэтому вылетели на одном из Пе-2, перегоняемых в Москву В полете на борту случился пожар, и самолет потерпел катастрофу… В память о Петлякове тяжелый бомбардировщик ТБ-7 получил наименование Пе-8.

В первой половине 1942 г. самолеты Пе-8 выпускали с двигателями АМ-35А. Хотя эти моторы также обладали отдельным.- недостатками, однако в эксплуатации считались более надежными, поэтому в конце 1941 г. АМ-35А стали устанавливать на машины, раньше летавшие с АМ-34ФРН. Одновременно на самолетах демонтировали АЦН. Боевая практика показала, что он утяжеляет самолет, расходует много горючего, хлопот с ним масса, а толку мало – при выполнении заданий редко приходилось забираться на максимальный потолок, а бомбометание выгодней проводить с высот до 8000 м.

«Дальники» в перерыве между полетами

Подготовка к подвеске 500-кг бомб

5-тонная бомба и артисты Большого театра. Второй справа – знаменитый тенор С.Я. Лемешев

По возможности, одновременно отдельные самолеты с дизелями также стали переоснащать АМ-35А. Продолжалось так, впрочем, недолго. В начале 1942 г. в снабжении АМ-35А начались перебои. Затем в связи с расширением производства АМ-38 для штурмовиков Ил-2 выпуск АМ-35 прекратили. Нужно было изыскивать новую силовую установку. Однако прежде, чем продолжить историю развития многострадального бомбардировщика, следует описать другие события.

С осени 1941 г. дальние бомбардировщики Красной Армии стали весьма активно использовать для нанесения ночных ударов по тыловым объектам противника то железнодорожным узлам и скоплениям войск. Участвовали в таких налетах и ТБ-7, которые 12 октябре атаковали Рославль, 13-го – Смоленск. 14-го – Калинин, 24-го – Орел, 25-го – Калугу и др. Оказалось, что таким образом можно весьма заметно влиять на обстановку на Фронте. Все чаще боевые задания 81-й дивизии давала непосредственно Ставка Верховно- го Главнокомандующего. Все больший интерес к действиям дальней авиации начал проявлять Сталин – он, наконец, понял, какой действенный инструмент оказался у него в руках. Отныне он мог лично, минуя различных командующих, отдавать приказания, после которых где-то на далеких аэродромах взлетали самолеты, летели за сотни, а то и тысячи километров, исполняя задуманное в тиши кремлевского кабинета. Очевидно, именно тогда Сталин задался целью создать воздушный флот из тысячи дальних бомбардировщиков. 5 марта 1942 г. Государственный комитет обороны (ГКО) постановил создать отдельный род войск – Авиацию дальнего действия (АЛЛ), подчиненную непосредственно Ставке. Туда передали 8 дальнебомбардировочных авиадивизий, выведенных из подчинения ВВС. За АДД закрепили несколько лучших аэродромов с твердым покрытием, несколько авиазаводов, необходимые службы обеспечения. Командовать АДД Сталин назначил Голованова.

Поначалу Пе-8 играли весьма малозаметную роль в этой вновь организованной махине. Сведенные к тому времени в 746-й авиаполк в составе 45-й авиадивизии Пе-8 базировались на подмосковном аэродроме Раменское (также использовалось наименование Кратово). По состоянию на 18 марта 1942 г. в этом полку числились 11 ТБ-7, из которых 8 были неисправными. Как говорится – не густо.

В мае 1942 г. Сталин опять вспомнил о Пе-8. В конце месяца он позвонил бывшему директору завода № 124 В.А. Окулову, переведенному на тот момент в Москву на авиазавод № 23 (на место бывшего – № 22), и спросил, сохранилась ли оснастка на Пе-8, а если сохранилась, возможно ли выпускать 5 таких бомбардировщиков в месяц. Окулов ответил утвердительно и скоро узнал, что производство Пе-8 восстанавливают, а его назначают ответственным за постройку бомбардировщика.

Однако весной 1942 г. вновь обострилась проблема с моторами для Пе-8. Дизели ненадежной работой подмочили свою репутацию, а АМ-35 более не выпускались. Наркомат авиапромышленности предложил использовать двигатели воздушного охлаждения М-82 мощностью 1330 л.с. Эта двухрядная четырнадцатицилиндровая «звезда» воспринималась поначалу достаточно настороженно. Неудачи при попытках создания мощных двигателей воздушного охлаждения накануне войны еще не забылись. Несмотря на то, что М-82, разработанный в КБ Швецова, в 1940 г. успешно прошел первый этап Государственных испытаний, положительных решений по нему довольно долго не принимали. Более того, авиационный завод № 19 в Перми, специализировавшийся на двигателях воздушного охлаждения перед войной, решили переориентировать для производства рядных М-105. Понадобились усилия разработчиков и производителей, чтобы доказать, что М-82 вполне надежен, эффективен и необходим. Двигатель запустили в производство, однако в середине 1942 г. на него мало кто надеялся, и самолетостроители не разрабатывали под него новых проектов. Ставить М-82 начали на самолеты, которые оказались по какой-либо причине без необходимых моторов. Например, так произошло с модификацией ЛаГГ-3 – впоследствии Ла-5. Аналогичным образом попал М-82 и на Пе-8.

Любимые сюжеты советской пропаганды: комиссар проводит политбеседу, командир ставит боевую задачу

Выдвижной патрубок для аварийного слива топлива

Визир бомбового прицела в кабине штурмана

Первым получил новую силовую установку Пе-8 № 42027, который находился в Казани без двигателей. Так как уже было известно, что некоторые авиаконструкторы начали установку М-82 на свои самолеты, велосипед решили не изобретать. Разузнали, что по соседству в Куйбышеве ОКБ Ильюшина получило чертежи мотоустановки самолета Су-2 для оснащения Ил-2 двигателем Швецова, и выпросили комплект синек в свое пользование. При оборудовании Пе-8 из этих чертежей использовали ряд основных узлов подвески двигателей, его капотирования, системы управления, охлаждения и выхлопа.

Осенью 1942 г. Пе-8 № 42027 с двигателями М-82 успешно прошел испытания. Хотя взлетный вес машины несколько возрос, а летчики жаловались на чрезмерный шум в кабине от новых двигателей, в целом эта модификация оказалась вполне на требуемом уровне. Расход топлива по сравнению с АМ-35А оказался заметно ниже, что позволило увеличить дальность полета.

Первый серийный Пе-8 № 42058 с М-82 поступил на вооружение 746-го авиаполка в январе 1943 г. К лету прибыло еще несколько таких самолетов, которые приняли участие в активных летних боевых действиях АДД. По состоянию на 1 июля 1943 г. в составе 746-го и вновь созданного 890-го авиаполков 45-й авиадивизии находилось 18 бомбардировщиков Пе-8, из них 11 полностью боеспособных. Июль, однако, принес и самые большие потери, причем 8 период с 15 по 23 число этого месяца немецкие истребители сбили четыре Пе-8, оснащенных М-82 (еще один погиб от зенитного огня). С одной стороны, потери свидетельствовали о возросшей активности противника, с другой – о существенном недостатке самого бомбардировщика. Выхлопные коллекторы отработанных газов, сгруппированные для нескольких цилиндров двигателя, давали большой и весьма заметный в ночном небе язык пламени, августе и сентябре 1943 г. было сбито по одной машине. В результате, полеты Пе-8 с М-82 прекратили до глубокой осени до тех пор, пока не разработали и установили пламегасители. Одновременно велась доводка и совершенствование самих двигателей. Теперь самолеты стали оснащали форсированными АШ-82ФН, бескарбюраторными, с непосредственным впрыском топлива в цилиндры, взлетная мощность которых возросла до 1850 л.с.

Еще осенью 1942 г., наряду с установке двигателей М-82, конструкторскому бюро Незваля было рекомендовано заняться улучшением аэродинамики самолета, Предлагалось, в частности, заменить носовую башню НЭБ со спаркой пулеметов ШКАС на более обтекаемую установку под крупнокалиберный пулемет Березина. Подобные установки уже применялись на Ер-2.

В результате вся носовая часть Пе-8 была полностью переконструирована. Cepийные самолеты с 1943 г. стали выпускать с аэродинамически облагороженным носом, что привело к некоторому увеличению дальности полета и максимальной скорости. Пулемет УБТ калибром 12,7 мм установили в центре прозрачной полусферы, в так называемом «яблочном» шарнире. Установка получилась компактная, легкая, xopoшо управлялась стрелком, имела большие углы обстрела. Особенно нравилось то, что теперь внутри самолета стало комфортнее исчез раздражавший пилотов сквозняк. Одновременно изменилась внутренняя компоновка кабины штурмана. Учитывая, что большинство боевых вылетов выполнялось в ночное время, в кабине установили ночной коллиматорный прицел НКПБ-4. Бомбовый синхронный прицел ПС-1 заменили сначала на оптический прицел ОПБ-2М позднее на ОПБ-1Р. (Недостатки отечечественных прицелов были известны, в действующей армии это иногда приводило к тому, что устанавливали немецкие и американские прицелы с разбитых самолетов). Наряду с вышеперечисленным, ОКБ провело множество доработок по улучшению условий работы экипажа в длительных боевых вылетах.

Ротативно-рассеивающие авиабомбы

Пе-8, доставивший делегацию СССР во главе с В.М. Молотовым в США. Вашингтон, май 1942 г.

Отдельной страницей в истории Пе-8 стало их использование как носителей 5-тонных авиабомб. Решение о создании этих сверхмощных боеприпасов было принято ГКО в конце 1942 г. Одновременно ОКБ Незваля получило задание на разработку подвески для ФАБ-5000 на Пе-8. Эта авиационная бомба имела точную массу 5080 кг, диаметр 1000 мм, длина ее соответствовала длине бомбоотсека Пе-8. Для доставки такого груза на самолете усилили узлы центроплана, разработали гидравлическую систему подъема пятитонки, установили 2 замка грузоподъемностью по 2,5 т. Для проверки всей системы на авиазаводе № 22 изготовили макет в виде бочки, начинив ее землей и металлическими обрезками. Предварительно на земле неоднократно испытали элементы подвески и систему фиксации створок бомболюка, которые при установке супербомбы до конца не закрывались. После этого доработанный Пе-8 с тяжелым грузом летчики Водопьянов и Говоров подняли в воздух. Благополучный сброс произвели с высоты 3000 м на заболоченном участке в устье Камы.

В начале 1943 г. несколько наиболее надежных машин оборудовали для подъема ФАБ-5000. Первый боевой вылет с новым сверхоружием состоялся в ночь на 29 апреля 1943 г. Пе-8 № 42029, оснащенный дизелями М-30, сбросил пятитонку на Кенигсберг. В конце мая две ФАБ-5000 были сброшены на немецкие войска в районе Могилева, 4 июня одна такая бомба разнесла железнодорожные пути на станции Орел. В июле бомбардировке вновь подвергся Орел, а затем немецкие войска на Курской дуге. Всего до весны 1944 г. в боевых действиях использовали 13 пятитонных бомб. Они имели высокий поражающий эффект, однако транспортировка таких бомб на Пе-8 оказалась вовсе не рядовым явлением. Для повышения боевых качеств бомбардировщика требовалась его кардинальная модернизация.

Такие работы начались в конструкторском бюро Незваля во второй половине 1943 г. Предполагалось улучшить аэродинамику самолета, усилить его конструкцию и вооружение. Зимой 1943-44 гг. был подготовлен эскизный проект самолета, получившего заводское обозначение «Т». Машина имела новую компоновку кабины экипажа с размещением двух пилотов рядом. Бомбоотсек увеличенного объема позволял свободно загружать одну ФАБ-5000 или две ФАБ-2000. В качестве силовой установки предполагалось использовать двигатели АШ-82ФН с турбокомпрессорами ТК-3 или дизели М-31 (развитие М-30). В последнем варианте при взлетной массе 37,5 т новый Пе-8 мог доставить груз в 1 т на 7500 км.

В начале 1944 г. проект «Т» несколько раз корректировали и на первом этапе получили его одобрение в Наркомате авиапромышленности. На авиазаводе в Казани стали готовить оснастку для производства модернизированного Пе-8. Однако до реализации проекта дело не дошло. 5 марта 1944 г. ГКО издал постановление о прекращении выпуска Пе-8.

Среди причин отказа от создания коренной модификации Пе-8 стало принятое в середине 1943 г. решение строить значительно более мощный четырехмоторный бомбардировщик. 7 сентября 1943 г. КБ, возглавляемое А.Н. Туполевым, получило задание на разработку эскизного проекта самолета, способного перевозить на внутренней подвеске две 5-тонные бомбы. По взлетной массе он превышал Пе-8 более чем в 2 раза, должен был развивать на высоте 10 км максимальную скорость 500 км/ч и обладать дальностью полета не менее 5000 км. Проект под обозначением «самолет 64» разрабатывали до середины 1945 г., когда задачу решили упростить, скопировав американский В-29.

Во второй половине весны 1942 г. для обмена мнениями по вопросу открытия второго фронта правительство СССР решило направить в США делегацию во главе с В.М. Молотовым. Проделать рискованный путь решили на Пе-8 по маршруту, пролегавшему через Великобританию. Для проверки возможности перелета в конце апреля 1942 г. самолет под управлением командира корабля Асямова прошел по маршруту Мос- ква-Данди. В целом полет прошел нормально. Уже по прибытии на Туманный Альбион при перелете на английском транспортном самолете «Фламинго» с одного аэродрома на другой произошла катастрофа, во время которой Сергей Асямов погиб. Обратно в Москву Пе-8 привел м-р Эндель Пусэп.

Для перелета в США выбрали хорошо проверенную машину № 42066 с двигателями АМ-35А. Доработки свелись к установке в центральном отсеке пассажирских сидений. Пассажиров, а среди них были и женщины, облачили в меховые комбинезоны и снабдили кислородными приборами. В ночь на 19 мая 1942 г. самолет, который пилотировали командир корабля Пусэп и второй пилот Владимир Обухов, вылетел из Москвы. По пути следования температура за бортом доходила до -40 'С, в импровизированном пассажирском салоне было так же холодно. Перелет проходил с посадками на аэродроме Тилинг в Шотландии, в Рейкьявике (Исландия) и на канадской авиабазе Гус-бей. Во второй половине дня 29 мая Пе-8 благополучно приземлился в Вашингтоне. После проведения переговоров 4 июня машина стартовала в обратный путь и успешно вернулась в Москву. За выполнение этого полета пилоты и штурман Ште- пенко получили звания Героев Советского Союза, были удостоены боевых наград и другие члены экипажа.

Пе-8 «ОН» сер. № 42712 во время Государственных испытаний. Лето 1945 г.

Компоновка и внутренний вид пассажирской кабины Пе-8 «ОН»

Уже после визита в США разработка специальных пассажирских самолетов для перевозки высшего руководства в условиях войны стала особой темой для некоторых КБ и проходила под наименованием «самолеты особого назначения» («ОН»). В ее рамках переделкам подвергли Ер-2, Б-25, С-47. В середине 1943 г. по указанию наркома Шахурина начались работы и по переоборудованию Пе-8. Официальное решение ГКО об их проведении последовало значительно позже – 15 марта 1944 г.

К тому времени об авиационных дизелях стали потихоньку забывать, считая, что с ними покончено навсегда. Однако в начале 1944 г. в КБ Незваля появился конструктор этих моторов А.Д. Чаромский, который находился в Казани в заключении. Он сообщил, что скоро в судьбе его двигателей произойдут изменения в лучшую сторону. И действительно, скоро Чаромского освободили и назначили главным конструктором завода, где выпускали М-30. Он очень энергично принялся за доводку моторов, которые стали теперь именоваться АЧ-30Б (авиадизели Чаромского).

Скоро авиазавод № 22 получил указание устанавливать АЧ-30Б на Пе-8. Последние 2 построенных самолета (сер. №№ 42812, 42912) оснастили этими дизелями. Установили АЧ-30Б и на 2 пассажирских Пе-8 «ОН» № 42612 и № 42712, постройку которых завершили в конце 1944 г. В центральном отсеке каждой машины оборудовали комфортабельную кабину на 12 человек с тремя спальными местами, отоплением, буфетом и туалетом. Однако она не была герметичной, поэтому пассажирам в высотном полете предстояло пользоваться кислородными масками. Изнутри кабину обшили звуко-теплоизоляционным материалом с декоративной обивкой, найти которую в военное время оказалось совсем непросто. Бомбоотсек Пе-8 «ОН» переделали для перевозки багажа (до 1200 кг). Внешне самолет отличался от бомбардировщика окнами пассажирской кабины, увеличенным форкилем (тогда его называли «гребешком»), отсутствием верхней пушечной установки. Остальное оборонительное вооружение сохранилось прежним.

Контрольные и сдаточные испытания Пе-8 N° 42712, оснащенного двигателями АЧ-30Б с воздушными винтами ВИШ-61-В-1, проходили в Казани на аэродроме завода № 22 с 25 февраля по 4 марта 1945 г. Затем его направили на Госиспытания в НИИ ВВС. Признавалось, что самолет перетяжелен за счет переоборудования на 1362 кг. Максимальная техническая дальность составила 5600 км. По результатам испытаний определили, что он выполнен в основном удовлетворительно и соответствует своему назначению. Отметили и недостатки. В частности, недоведенность маслосистемы, неприятный запах топлива в пассажирской кабине. Предлагалось заменить устаревший радиополукомпас РПК-2С на более современный американский СЦР-269. К тому времени война закончилась, и применение самолетов специального назначения оказалось под вопросом. До сих пор неизвестно, использовались они хотя бы раз для перевозок особо важных персон.

Начиная с бомбардировок немецких тыловых объектов в период боевых действий на Курской дуге летом 1943 г. и вплоть до середины 1944 г., количество боеготовых Пе-8 постоянно увеличивалось. В январе 1944 г. на вооружении 45-й авиадивизии находилось 20 таких самолетов. В феврале советское командование провело силами АДД стратегическую операцию против Финляндии, пытаясь вывести эту страну из войны. Основной целью стал Хельсинки, на который бомбардировщики «ведомства» Голованова совершили 3 массированных ночных налета (по финским данным, 2120 самолето-вылетов). В операции принимали участие практически все боеспособные Пе-8 из 45-й дивизии. Например, ночью с 6 на 7 февраля в налете участвовали 16 таких машин. Две из них доставили по 5-тонной бомбе, которые сбросили на кабельный завод, железнодорожные склады и бараки. Остальные четырехмоторные бомбовозы высыпали на финскую столицу 75 бомб калибром от 100 до 2000 кг. В ночь с 26 на 27 февраля Хельсинки атаковали 18 Пе-8. Один из них сбила зенитная артиллерия, и он упал в воды Финского залива. Все 12 членов экипажа погибли. В целом операция не принесла желаемого результата, и страна Суоми продолжала воевать против СССР еще полгода.

Члены экипажа Пе-8 из 890-го ДБАП после возвращения из боевого вылета. Второй справа – командир корабля А.Я. Шамрай

К лету 1944 г. количество Пе-8 в 45-й дивизии довели до 30 экземпляров. Само соединение получило наименование Гвардейского и состояло теперь из 25-го Гвардейского и 890-го авиаполков. Поставки новых самолетов позволили весной 1944 г. сформировать в ее составе еще один полк – 362-й. Одновременно в дивизию стали поступать американские бомбардировщики В-25, поэтому позднее 362-й ДБАП использовал их. В сентябре АДД провела вторую и последнюю в своей истории стратегическую операцию. На сей раз с помощью налетов на Будапешт пытались выбить из обоймы германских союзников Венгрию. Однако и мадьяр не удалось заставить сложить оружие. Вероятно, после этого Сталин разочаровался в возможностях АДД, и 6 декабря того же года она прекратила свое существование как отдельный род войск, была реорганизована в 18-ю воздушную армию и возвращена в состав ВВС.

Что касается Пе-8, то уже со второй половины 1944 г. их применение пришлось ограничивать. Причиной тому стало беспокойство за прочность бомбардировщиков. Как указано выше, в конструкции лонжеронов крыла широко использовали сталь новой марки ЗОХГСА. Этот сплав допускал работу конструкции при высоких напряжениях и позволял значительно уменьшить ее вес, однако свойства его до конца изучены не были. В частности, не провели полных исследований на усталостную прочность. Столь досадная ошибка напомнила о себе через много лет.

Во время энергичного маневрирования над целью при выполнении боевого задания экипаж Пе-8 № 42611 услышал звонкий удар сразу за кабиной пилотов. Причину удара поначалу не установили. Спустя время подобный удар зафиксировали на другом самолете, перегоняемом на заводской аэродром. При осмотре элементов центроплана обнаружили разрыв нижнего трубчатого пояса заднего лонжерона, но причины происшедшего остались непонятны – по расчетам, действующие напряжения не превышали допустимых значений. Разрушения нижних поясов заднего и переднего лонжеронов отмечались на Пе-8 №№ 4214, 4218, 4212, 42058 еще в 1942-43 гг. Тогда эти случаи списали на превышение эксплуатационных перегрузок и дефекты самих «хромансилевых» труб. С большими трудностями и ухищрениями разрушенные элементы восстановили, а в войска направили указание внимательно осмотреть эти узлы на других машинах.

Звено Пе-8 из 203-го ДБАП во время подготовки к московскому авиационному параду 1945 года (предположительно)

«Борода» также проходил эту подготовку

Одновременно провели дополнительные исследования труб из ЗОХГСА в ЦАГИ, которые показали, что, долговременно работая при высоких напряжениях, они склонны к усталостным разрушениям и обладают недостаточным эксплуатационным ресурсом. Для повышения ресурса конструкции требовалось снизить напряжения, например, увеличить площадь поперечных сечений поясов. В течение зимы 1944-45 гг. ремонтная бригада 22-го завода и технический состав 25-й авиадивизии занимались усилением крыльев. Работа оказалась сложной, трудоемкой и длительной, что сказалось на боевом использовании Пе-8. Летать они стали мало, главным образом для поддержания летных навыков экипажей, поэтому потери прекратились, и к маю 1945 г. в строю оставались 32 машины.

Вечером 9 мая 1945 г. в Москве в честь победы в войне провели праздничный салют. Известно, что в городе оказалось недостаточно орудийных установок для создания действительно грандиозного зрелища, и специальные группы военных стреляли из обычных сигнальных ракетниц. Палили и с самолетов, поднятых над Москвой, в том числе с борта Пе-8 (командир Д. Ваулин) из 890-го ДБАП.

Летом 1945 г. основная масса Пе-8 25-й дивизии базировалась на аэродроме в Ор- ше. Именно отсюда для участия в воздушном параде в честь Победы на подмосковный аэродром Быково прибыли 12 Пе-8 из состава 203-го авиаполка (бывшего 25-го Гвардейского). Как известно, этот воздушный парад, назначенный на 19 августа 1945 г., не состоялся из-за плохой погоды. 12 сентября при возвращении бомбардировщиков к месту базирования случилось несчастье. У самолета № 42811 во время прощальной горки над взлетной полосой быковского аэродрома оторвалось правое полукрыло. Экипаж командира эскадрильи Ищенко погиб. При осмотре остальных Пе-8 выявили, что, несмотря на проведенные доработки, прочность лонжеронов центроплана у большинства машин недостаточна. После этого полеты Пе-8 25-й авиадивизии прекратили. В начале 1946 г. их вывели из боевого состава, начали списывать и утилизировать.

Весной 1945 г. один Пе-8 с двигателями М-82 использовали для испытаний самолетов-снарядов «X» (10Х, 14Х, 16Х), разработанных в КБ В.Н. Челомея по типу немецкого ФАУ-1. Самолеты-снаряды «X» подвешивались под крылом бомбардировщика. Испытательные пуски проводили на полигоне в Средней Азии.

Следующий Пе-8 № 4218 по заданию НИИ ВВС превратили в летающую лабораторию для испытаний модификации двигателя АШ-82ФН. Такой мотор установили в носовой части фюзеляжа взамен кабины штурмана.

Пе-8 № 42412, принадлежавший НИИ ВВС, использовали в качестве носителя опытного ракетного самолета «5» конструкции М.Р Бисновата. Самолет подвешивали под правым полукрылом Пе-8. Летные испытания прошли в 1948-49 гг.

Весьма долгой и впечатляющей оказалась служба Пе-8 в Управлении Полярной Авиации (УПА). В 1945 г. в конструкторское бюро Незваля обратился известный полярный летчик И.И. Черевичный с просьбой переоборудовать два Пе-8 для УПА.

Один из последних серийных Пе-8. Аэродром завода № 124, 1945 г.

Военные выделили пару самолетов с двигателями ALU-82, которые переоборудовали на заводе № 22. С них сняли все вооружение, установили дополнительные топливные баки, пассажирские кабины и транспортные отсеки. Самолеты получили обозначение СССР-Н395 (сер. № 42812) и СССР-Н396 (сер. № 42511). В 1946 г. их приняло УПА как экспедиционные машины. Сразу же для полноценного испытания на них решили выполнить по 2 транспортных рейса. В одном из них (не известно, у какой из машин) отказали 2 двигателя, и летчику Титлову пришлось садиться на вынужденную.

Пе-8 СССР-Н395 был разбит при взлете 7 июня 1947 г. на побережье Северного Ледовитого океана в районе мыса Косистый. Причиной аварии стала ошибка бортмеханика, который на взлете перекрыл топливные краны, и все моторы разом встали. Вину за тяжелую аварию взял на себя командир корабля И.И. Черевичный. Вспомнили об этой машине в 1979 г., когда в СССР началось увлечение подъемом и восстановлением старых самолетов. Борт СССР-Н395 (точнее, его фрагменты) отыскали, и на Ил-76 доставили в авиационный музей в Монино. Однако до восстановления самолета дело не дошло.

Пе-8 СССР-Н396 в 1947 г. включили в состав высокоширотной экспедиции «Север-2». В авиационную группировку этой экспедиции также вошли 6 Ли-2, 4 Ил-12 и 5 С-47. Основной задачей являлся поиск мест для ледовых аэродромов и определение возможности базирования дальней авиации на арктических льдах в случае военного столкновения между СССР и США. Были организованы 4 таких аэродрома в разных районах Арктики: 2 из них действовали ниже 80-й широты, аэродром № 3 находился на 86° 30' с.ш, а № 4 – в районе полюса. Известно, что арктические аэродромы оказались капризными взлетными площадками – еще в ходе экспедиции многие льдины разломало, поэтому пришлось провести срочную эвакуацию техники и персонала.

В последующем для нужд УПА переоборудовали еще три Пе-8: СССР-Н419, СССР-Н550, СССР-Н562. Весной 1948 г. СССР-Н419 под управлением экипажа летчика В.Н. Задкова вошел в воздушную эскадру, включавшую еще шесть Ли-2 и четыре Ил-12, которой руководил И.П. Мазурук. Целью экспедиции называлось исследование района Арктики, известного как «область полюса относительной недоступности». На самом деле экспедиция продолжала поиски надежных ледовых аэродромов для базирования авиации. Через год, в мае 1949 г., Н419 командира корабля В.Н. Задкова в ходе эвакуации экспедиции «Север-4» осуществил беспосадочный перелет Северный полюс-Москва.

Пе-8 СССР-Н550 (Nb 42612, бывший Пе-8 «ОН») в 1950 г. входил в состав Московской авиагруппы особого назначения. В том году самолет был поломан при грубой посадке на о. Диксон (первый пилот Б.Н. Аг- ров, второй пилот С.С. Додонов).

С весны 1950 г. в Полярной авиации начали эксплуатировать Пе-8 СССР-Н562 (№ 42311) с двигателями ALU-73 со снятыми ТК. Этот самолет стал известен тем, что в 1952 г. перевез под своим фюзеляжем вертолет Ми-1 к месту базирования в район полярных зимовок. Прибегать к таким ухищрениям пришлось из-за того, что ресурс несущего винта вертолета не превышал поначалу 200 ч, и добираться своим ходом было неразумно. Борт СССР-Н562 стал самым большим долгожителем среди всех Пе-8. В мае 1954 г. он участвовал в широкомасштабной экспедиции «Северный полюс-4».

Летающая лаборатория Пе-8 (сер. № 4218) для испытаний двигателя АШ-82ФН и Пе-8 (сер. №42412) – носитель опытного ракетного самолета «5»

На обои* фото – полярный Пе-8 СССР-Н396 (сер. № 42511) после замены двигателей. 1947 г.

Пе-8 СССР-Н562 (сер. № 42311) Полярной авиации с подвешенным под фюзеляжем вертолетом Ми-1

Впоследствии упоминания о летающих Пе-8 прекращаются. К сожалению, на настоящий момент не сохранилось ни одного такого самолета. Если отсчитывать историю Пе-8 с начала его проектирования в 1934 г., окажется, что вся она продолжалась ровно двадцать лет, а в эксплуатации с момента поступления в войска самолет находился 14 лет.

Оценка значимости и роли тяжелого бомбардировщика ТБ-7 (Пе-8) в истории советской авиации является весьма непростой задачей. Сегодня наверняка найдутся сторонники и противники этого самолета. Бесспорно, что конструкторскому коллективу ЦАГИ, возглавляемому А.Н. Туполевым, удалось создать вполне передовой бомбардировщик, который можно считать вершиной достижений советской авиапромышленности второй половины 1930-х гг. По большинству характеристик он не уступал зарубежным аналогам того периода.

В то же время, ТБ-7 оказался весьма сложным и затратным в производстве, технология его изготовления более подходила к определению «штучная». Уже одно это не позволяло выпускать его тысячами, как это делали американцы и англичане со своими тяжелыми бомбардировщиками(1*). Отдельные элементы оборудования ТБ-7, например. средства навигации, радиосвязи и бомбовые прицелы заметно отставали от современного уровня. На практике не удалось достигнуть и одного из основных требований к ТБ-7 – способности выполнять полет на высоте порядка 10 км. Двигатели АМ-34ФРН (затем АМ-35) теоретически позволяли это осуществить, но их невысокая надежность и отсутствие турбокомпрессоров не дают возможности утверждать, что советским самолетостроителям перед войной удалось решить проблему создания высотного тяжелого бомбардировщика. О разработке герметичной кабины экипажа и говорить не будем.

Важно отметить и то, что тяжелые дальние бомбардировщики не вполне вписывались в концепцию боевой деятельности Красной Армии в случае войны. Советскому руководству более понятными представлялись двухмоторные или даже одномоторные бомбардировщики, действующие на фронте в значительных количествах. Необходимо вспомнить и о проблемах с подготовкой личного состава. Для эксплуатации таких сложных самолетов, каким являлся ТБ-7, требовались высококлассные технические специалисты, опытные пилоты и штурманы. А где их было взять, когда на подготовку каждого отводилось совсем немного времени? Отсюда в начале войны возникла необходимость комплектования частей дальней авиации экипажами, набранными из Полярной авиации и Аэрофлота.

В период Великой Отечественной ТБ-7 (Пе-8) использовались преимущественно для нанесения ударов по объектам, находившимся относительно недалеко за линией фронта. Как отмечено в статье, стратегических операций АДД провела всего две, и участие в них Пе-8 было незначительным – максимум 18 самолетов в одном рейде, что не идет ни в какое сравнение с тысячными налетами союзников. В подавляющем числе случаев Пе-8 применялись ночью, когда совершенная аэродинамика и эффективные оборонительные установки не очень-то и нужны. Точность наносимых во тьме ударов при использовании несовершенных прицелов не всегда была высокой.

Тем не менее, Пе-8 оставили заметный след в истории. В тяжелом 1941 г. они бомбили Берлин и Кенигсберг (хоть это были скорее политические акции), а при формировании АДД оказались самыми совершенными и мощными боевыми машинами. В каждом боевом вылете Пе-8 доставлял к цели до 2-3 т бомб, что вполне оправдывало его существование. Самолет стал первым советским бомбардировщиком, поднявшим 5-тонную авиабомбу. Когда понадобилось, именно на Пе-8 выполнили дальний перелет в США, доставив правительственную делегацию. Благодаря наличию Пе-8 удалось сформировать слетанные и боеспособные соединения, которые впоследствии составили основу стратегической авиации Советского Союза.

1* В-17 было построено 12731 экземпляр В-24 – более 18000, «Ланкастеров» – более 7300, «Галифаксов» – 6176, «Стирлингов» – 2380 Ред.)

Ростислав Мараев/«АиВ»

Фото С. Попсуевича, А. Совенко, А. Хаустова