«И СКАЖУ ПРЯМО: ЛЮБИЛА ЕГО ВСЮ ЖИЗНЬ»

— Тогда, в сорок пятом, мы с подругой часто ходили в сед «Эрмитаж», все спектакли Театра имени Моссовета пересмотрели — с Мордвиновым, Марецкой… К этому времени я уже танцевала в ансамбле Центрального дома культуры железнодорожников, над которым шефствовал Исаак Осипович Дунаевский. Обычно наш ансамбль так и называли ансамблем Дунаевского.

— Извините, Валерия Николаевна, начнем чуть раньше. Как вы оказались в ансамбле Дунаевского? Вы ведь драматическая актриса, окончили ГИТИС.

— Ну, тогда придется совсем сначала. В 1942 году я, школьница, поступила в хореографический кружок Московского Дома пионеров, что находился на улице Стопани. Вела кружок Елена Романовна Россе, чудесный балетмейстер. Мы ездили выступать в воинские части, а поскольку фронт был не так уж далеко от Москвы, то одно время мы танцевали перед бойцами прямо на передовой. У фронтовиков особым успехом пользовался татарский танец, который мы исполняли втроем (кстати, мои тогдашние партнеры по кружку и этому танцу много лет работали потом в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко). Я продолжала учиться в школе, ходила в свободное время на фабрику (на Землянке), где мы укладывали готовые к отправке на фронт косынки — повязки для раненых (такая повязка поддерживала руку). За это на фабрике давали нам хлеб.

Танцевала в пионерском кружке, а ближе к концу войны поступила в ансамбль Дунаевского.

Значит, пришли мы в тот раз в «Эрмитаж», увидели Владимира Аркадьевича Канделаки, подошли поздороваться, передать привет от моей мамы. Владимир Аркадьевич знал меня совсем маленькой. Обратила внимание на одного из парней, которые стояли с ним: интересный такой молодой человек в щегольском макинтоше, в белых с желтым ботинках, какие не очень часто можно было увидеть в то время в Москве. Этот парень почему-то очень пристально на меня смотрел. Но мы раскланялись с Канделаки и ушли. Знакомства не произошло.

Приятельница моей сестры Оксана была замужем за футболистом Василием Трофимовым. С нею была знакома и моя мама. Так что иногда у нас заходил разговор о футболе. Я даже была однажды на матче: играли московские «Крылья Советов» и «Динамо», динамовцы победили со счетом 10:0. Кроме того, моя мама, Елизавета Павловна, была знакома с братьями Старостиными. В общем, мы не были чужды футболу

В начале ноября сорок пятого года встречаю Оксану Николаевну Трофимову, и она взволнованно говорит: «Представляешь, наши летят в Лондон!» Поэтому когда к нам с подругой подошли на улице Горького молодые люди, одного из которых я видела уже не впервые, и сказали, что на днях улетают на матчи в Англию, я смогла ответить: «А мы знакомы с женой Трофимова». Вечер накануне их вылета договорились провести вместе; со стадиона футболистов не отпустили, и мы с Оксаной приехали на «Динамо».

А к 18 ноября я послала поздравительную телеграмму по адресу: «Англия, Лондон, команде московского «Динамо», Константину Бескову». Пожелала ему счастья в день 25-летия.

Вдруг позвонил к нам домой Семен Давыдович Индурский, редактор газеты «Московский большевик». Пригласил посетить редакцию в определенное время: Костя будет на проводе. Я приехала. Смущалась, чувствуя себя как бы невестой, хотя об этом и речи не было. А тут еще Костя из Лондона спрашивает: «Какой у тебя размер ноги?» Я закричала: «Не надо! Пожалуйста, ничего не надо!» Но он все-таки привез в подарок туфли на каучуке. Наверное, есть разница в наших и английских номерах обуви, потому что туфли оказались мне очень малы. В них пришлось наливать кипяток, и вся наша коммуналка в Ананьевском переулке разнашивала их для меня…

Сегодня это смешно звучит, вероятно. А тогда жилось нам, мало сказать, трудно. Зимой сорок шестого года мы ходили с Костей на каток; придем с катка к нам домой, и я бегу к соседям одолжить кусочек сала на вилке — не совсем взять, а только попользоваться, поводить салом по сковородке, чтобы макароны разогреть. А больше нечем было угощать.

Мы познакомились 2 ноября 1945 года, а в феврале Костя уже поставил мне условие: уйти из ансамбля. А между прочим, я поступила в балетную труппу ансамбля Дунаевского по конкурсу, не так-то легко было его выдержать… Но я понимала: если останусь в ансамбле, нам почти не придется видеться. Ансамбль то и дело на гастролях, вечно в пути, и динамовцы на многие игры выезжают. Словом, послушалась я Костю, ушла из ансамбля.

Знаете, после я поняла, что не просто так, из прихоти или из ревности, он настаивал на моем уходе из ансамбля. У него очень точный глаз, природное качество сродни таланту — сразу увидеть в человеке скрытые или не слишком выраженные потенциальные возможности (как и недостаток, отсутствие таковых). Значит, он увидел, что я, скажем так, не вырасту в танцевальную звезду. А увидел, значит, сказал по-бесковски напрямик: уходи из ансамбля.

В сорок седьмом у нас родилась девочка. Узнав об этом, мой отец, Николай Никанорович Васильев, в письме посоветовал назвать ее Любой. «Это, — писал он, — самое подходящее имя для вашей с Константином дочери: Любовь».

— В письме? Он находился где-то вне Москвы?

— Он находился в заключении, в лагере близ Жигулей, Его, инженера-электросварщика, выпускника училища имени Баумана, арестовали в сорок четвертом. У его знакомого, который сказал что-то крамольное при осведомителе соответствующих органов, был в записной книжке среди других телефонов номер телефона моего отца. К моменту рождения Любы ему разрешили переписку.

— Выходит, Константин Бесков, знаменитый футболист, обласканный всеми, в том числе разнообразным начальством, уже задумывавшийся о тренерской работе, не остановился перед тем, чтобы в ту пору жениться на дочери политического заключенного?

— Не только не остановился, но стал добиваться пересмотра дела. Да, на это надо было решиться! Тогда могли кого угодно репрессировать, невзирая на заслуги, не только футболиста. Костя добился разрешения на свидание с отцом, ему нужно было лично поговорить, составить собственное впечатление. Когда динамовцы приехали на матч с куйбышевскими «Крылышками», Костю ночью на катере отвезли в этот лагерь. Отец был сильно болен, поэтому свидание должно было состояться в медицинском изоляторе.

Костю предупредили, чтобы он молчал до особого распоряжения. Но вот в помещение вошел отец (выглядел он ужасно, а ведь был очень красивым), закутанный в грубое казенное одеяло. Его спросили: «Фамилия, имя, отчество?» Он назвался. «Откуда родом?» — «Москвич». — «Домашний адрес?» — Он назвал. «Есть родня?» — «Жена Елизавета Павловна, дочь Валерия». — «Дочь замужем?» — «Да». — «За кем?» — «Ее муж известный футболист Константин Бесков из команды «Динамо». — «Вы его знаете? Встречались?» — «Нет».

Тогда эти люди показали на Костю, сказали: «Вот он, Бесков». И разрешили им с отцом общаться.

Они бросились друг к другу. Отец сказал: «Пожалуйста, не обращайте внимания на мой вид…»

В общем, это была весьма эмоциональная сцена, какую не увидишь ни в одном театре. Медсестра, присутствовавшая при этом, плакала. И даже те люди, которые «стояли на страже», были взволнованы.

Костя приложил много усилий, прежде чем в сорок девятом отец вернулся домой. А после пятьдесят третьего был полностью реабилитирован… В этой истории — весь Константин Иванович. И скажу прямо: любила его всю жизнь. Больше никого не любила. Бывает, говорят люди: быт заедает, неустроенность, нехватка средств, разлуки — и люди охладевают друг М другу и расстаются… Не знаю. Я просто любила, быт не быт, разлуки не разлуки. Вы видели в «Советском спорте» не так давно его фотографию времен молодости? Правда же, какой симпатичный, стройный, видный?

— Да просто красивый — той русской спортивной красотой, которую запечатлевают художники на полотнах, скульпторы — на граните и бронзе.

— И всегда спокойный, сдержанный. Много усилий требуется, чтобы вывести его из себя. Очень сильный характер.

В сорок девятом я поступила в Музыкальное театральное училище имени Глазунова. Проучилась два года, и училище закрыли. Нас, студентов-глазуновцев, перевели в ГИТИС, создав там отделение музыкальной комедии. Но я с этого отделения перешла — по конкурсу! — на актерский факультет, где моими однокашниками были Люсьена Овчинникова, Марк Захаров, Лия Элиава, Юрий Горобец, Володя Васильев — тот, который по сей день играет в Театре имени Ермоловой.

— А Константин Иванович не был против ГИТИСа?

— Ну как же, был! Но пришел к нам на экзамен первого курса — Андрей Михайлович Лобанов поставил тургеневскую «Провинциалку» (я играла Дарью Ивановну), — посмотрел и сказал: «Ладно, учись дальше». Это меня очень обрадовало, я уже тогда по отдельным его замечаниям, репликам почувствовала, что он удивительно точно реагирует на все достойное внимания в искусстве.

Был у нас в жизни такой эпизод. Выходила замуж моя приятельница, актриса Театра на Таганке. Пригласила на свадьбу нас с Костей. Торжество устроили в ресторане «Арагви», в отдельном кабинете. И был там совсем еще молодой Володя Высоцкий. С гитарой. Пел, конечно, свои песни. Константин Иванович послушал Высоцкого и сказал: «Очень рад, что узнал вас. У вас большое будущее…» В семьдесят четвертом, готовя олимпийскую сборную к отборочным матчам, он увидел на телеэкране Аллу Пугачеву, тогда еще не одержавшую побед на международных конкурсах. Спросил: «Как зовут? Алла? Надо записать на видео ее «Арлекино» и периодически показывать футболистам — для поднятия тонуса и снятия напряжения. Хорошая растет певица».

У него артистичная натура. Чтобы выслушать его замечания, я приглашала его на все свои спектакли, начиная с дипломного в ГИТИСе — «Волки и овцы» Островского, где у меня была роль Глафиры. Ну и сама старалась не пропускать матчи. Сперва футбол был для меня зрелищем романтическим, даже феерическим, но, откровенно говоря, шляпки интересовали больше. Не понимала, почему Костя так остро переживает поражение, не он же один проиграл — вся команда проиграла, полтора десятка людей… Разбираться начала, когда он стал работать тренером. Поражения можно делить на всех в команде, но, оказывается, виноват почти всегда тренер. Вот когда я узнала, почем фунт лиха!

Очень тяжело завершилась для него Московская олимпиада: выигрывали, выигрывали, а в полуфинале пропустили один мяч от сборной команды ГДР и не сумели отквитать. А все были на сто процентов убеждены, что на своем поле советская команда просто обязана выиграть Олимпийские игры. Кого винить? Конечно, старшего тренера… Спустя некоторое время я в каком-то шутливом разговоре сказала: «А ты сейчас женился бы на молоденькой?» И он после короткой паузы, полностью осознав услышанное, ответил: «Боже сохрани: это все равно, что еще одна Олимпиада!»

— Вы сразу по окончании ГИТИСа вступили в труппу Театра имени Ермоловой?

— Да. И первая роль, которую мне, кстати, приятно вспоминать, — в спектакле «Вода с Луны» по пьесе Хентера. Андрей Михайлович Лобанов поставил этот спектакль в 1956 году, предложил мне роль, а после этого он в ермоловском театре уже ничего не ставил.

— Насколько я помню, а в театр ходил немало, вы играли во многих постановках ермоловской труппы. Например, запомнилась ваша Бетси в «Опасном повороте» Пристли: многоплановый, интересный образ. Вашу Ливию помню в «Укрощении укротителя» Флетчера…

— Ну, роли были. Джульянелла в пьесе Эдуардо де Филиппо «Суббота, воскресенье, понедельник». В «Трех товарищах» по Ремарку. В пьесе Михаила Светлова «С новым счастьем!» играла Катю Бережкову. Играла в «Дикарях» Михалкова — этот спектакль прошел 400 раз! Были, были роли. А партнеры какие! Всеволод Семенович Якут, Иван Иванович Соловьев, Валерий Петрович Лекарев, Владимир Алексеевич Андреев… С Юрием Медведевым играла, со своим однокашником по ГИТИСу Володей Васильевым. С Иветтой Киселевой, Раисой Губиной, Софьей Павловой — отличные партнерши.

— В конце пятидесятых годов я участвовал в работе Студенческого театра МГУ. Одним из режиссеров у нас был Иван Иванович Соловьев, тогда еще не народный артист СССР. Я спросил его о вас (еще бы, супруга Бескова!). Иван Иванович очень хорошо отозвался, он вас ценил как острохарактерную актрису… Видел я и фильмы с вашим участием: «Повесть о первой любви», «Июльский дождь», «По тонкому льду», «Секундомер».

— Снималась время от времени. Но, по правде говоря, необычайно трудно быть актрисой и одновременно женой футбольного тренера. Актриса не в силах посвящать себя дому в той степени, в какой следовало. К тому же подросла дочь, и она требовала внимания. Я ушла из театра. Стала фактически личным секретарем Константина Ивановича: ему много звонили домой по разным делам из самых разных организаций — и по хозяйственным вопросам, и представители прессы. Я записывала, передавала его ответы тем, кто не мог его застать. Полностью переключилась на его жизнь, его дела и круг интересов. Конечно, никоим образом не вмешивалась в сферу, которая называется «футбольная команда», — никаких попыток что-либо подсказывать, как-либо влиять на его футбольные дела. Да Константин Иванович этого и не позволил бы. А вот секретарские обязанности (плюс к обычным домашним) взяла на себя.

— В документальном фильме о Константине Ивановиче, вышедшем на экран в 1988 году, есть характерный эпизод. У вас дома гостья, она смотрит по телевизору матч с участием «Спартака», а вы то входите в комнату, то выходите (по-видимому, хлопочете на кухне). «Спартак» забивает гол, гостья радуется и восклицает: «Кто забил?» В этот миг вы вошли, бросили взгляд на экран и сразу ответили: «Мостовой». Вы что же, каждого спартаковца узнавали, даже если его показывали не крупным планом, — по движениям, силуэту? Вероятно, неплохо «читаете» игру?

— Более того, мне довольно быстро становится ясна концепция игры. Достаточно посмотреть некоторое время, как действует совершенно не знакомая мне команда, чтобы определить ее уровень, спортивную форму игроков на данный момент и схему их расстановки. Ну а спартаковцев я различала, как говорится, по контурам.

— Не жалеете, что оставили сцену, Валерия Николаевна?

— Пожалуй, теперь уже не жалею. Какое-то время тянуло: периодически участвовала в концертах с самостоятельными номерами (одна или с партнерами) или как ведущая программы. Вела концерты, например оркестра имени Осипова. Но и это ушло. Почему? Наверное, я не так безумно любила театр…

Прежде чем Константин Иванович продолжит повествование, позвольте, читатель, процитировать высказывания о нем известных специалистов футбола. Вы встретите в этой книге несколько таких высказываний, относящихся к разным этапам деятельности К. И. Бескова. Автор одного из них в силу обстоятельств своей жизни мог видеть игру Константина Ивановича только в предвоенные годы.

«Умно, расчетливо, как шахматист, знающий несколько ходов вперед, играл Константин Бесков.

Он строил свою игру на тонком расчете и блестящей технике… Бесков беспрерывно изобретал, действовал на поле ювелирно. Он не прощал противнику ни технических, ни тактических ошибок. Малейшая возможность использовалась им для передачи или внезапного стремительного удара. Противник не мог предугадать, какой ход придумает Бесков, потому что оружие, которым он пользовался, было разнообразным и он умело маскировал свои намерения».

Так писал Николай Старостин в книге «Звезды большого футбола».

И еще одно высказывание — Михаила Якушина, который был и партнером К. И. Бескова на футбольном поле, и его тренером в послевоенные годы. В книге «Вечная тайна футбола» он писал:

«…Это был нападающий высокого класса — техничный, изобретательный, умный. Он умел и отлично организовывать атаки, и не менее отлично их завершать. Всегда действовал разнообразно, не боясь брать игру на себя; хорошо владел обводкой. Все свои лучшие качества Бесков показал во время нашего турне по Великобритании, в частности в игре с «Челси», где он проявил себя как превосходный диспетчер.

…В характере Бескова уже тогда проявлялась тяга к знаниям, к совершенствованию. В жизни он встречал немало интересных, умных людей, общение с которыми расширяло его кругозор. Бесков не был слепым исполнителем воли тренера и часто предлагал свои тактические решения. У нас нередко происходили с ним дискуссии на эту тему, которые я старался поощрять, видя, что он уже готовит себя к тренерской деятельности. И действительно, Бесков стал тренером, причем одним из лучших в стране, неоднократно возглавлял сборную команду СССР…

Бесков — сильный характер, сильный организатор. Он очень доходчиво может объяснить игроку его задачу, а главное, он умело проводит тренировки. Методика занятий Бескова универсальна и выгодно отличается от подобных методик других наших специалистов. Во всяком случае, даже на глаз было заметно, что все команды, которые он тренировал когда-либо, обращались с мячом лучше, чем остальные. Бесков хорош еще и тем, что способен подготовить футболистов к главной для них серии игр так, что они в решающий момент будут действовать мобильно и грамотно».