ГЛАВА 16 

ПОИСК СВОЕЙ ИГРЫ

…В канун Нового, 1983 года Дворец спорта столицы Украины заполнили болельщики футбола: нам вручали серебряные медали чемпионата СССР. Конечно, не бог весть какое событие для киевского « Динамо», знававшего и более значительные победы. Но ритуал выглядел довольно торжественным. В том сезоне кроме «серебра» мы стали также обладателями Кубка СССР и завоевали три специальных приза, разыгрываемых командами высшей лиги (приз Спорткомитета страны за наибольшую сумму очков, набранных основным и дублирующим составами, приз крупного счета, учрежденный еженедельником «Фут-бол-хоккей», и приз журнала «Старт» — за лучшую разницу забитых и пропущенных мячей.

Медали вручал заместитель начальника управления футбола Спорткомитета СССР, заслуженный мастер спорта Н. П. Симонян.

— Поздравляю, Олег, — сказал он мне, вручая медаль и диплом. — От души желаю в будущем сезоне завоевать твоей команде «золото».

— Спасибо, Никита Павлович, мы постараемся, — уверенно ответил я.

В этом, пожалуй, мало кто сомневался, что именно наш киевский клуб должен будет отобрать чемпионское звание у минского «Динамо», впервые в своей истории ставшего чемпионом Советского Союза в сезоне-82.

В тот вечер у всех нас было отличное предновогоднее настроение. Артисты ведущих киевских театров и творческих коллективов подарили нам и болельщикам хороший концерт с традиционными пародиями, шутками и прибаутками на футбольную тему. В конце торжества выступил В. Лобановский. Он подвел итоги сезона и… попрощался с командой. Дело в том, что в сборной Советского Союза Лобановский сменил на посту старшего тренера Бескова. В Спорткомитете СССР, видимо, решили, что новый тренер сборной не должен совмещать работу в клубе и сборной, а всерьез заниматься только делами главной команды страны и вести ее к успехам в предстоящих чемпионатах Европы и мира. В конце своего выступления Лобановский представил нового старшего тренера киевского «Динамо» — Юрия Андреевича Морозова — и передал ему микрофон. Новый наставник был предельно краток: заверил, что приложит все силы, чтобы вернуть киевскому «Динамо» чемпионское звание. Он признался, что с «такими гвардейцами» (при этих словах Морозов кивнул в сторону команды) ему не страшно браться за решение трудных задач.

Как воспринял смену тренеров наш коллектив? Откровенно говоря, с облегчением. Мы знали, что нового старшего тренера вместо себя рекомендовал сам Лобановский. Нам о Морозове было известно много хорошего. В прошлом сам футболист, мастер спорта, кандидат педагогических наук, до переезда в Киев возглавлял ленинградский «Зенит». В 1975-1976 годах Морозов работал вместе с Лобановским и Базилевичем в сборной страны. Он — их единомышленник, разделяющий взгляды киевских специалистов по многим вопросам теории и практики футбола. Но характером своим и манерой общения с игроками Морозов — полная противоположность Лобановскому, жесткость и требовательность которого мы испытывали на себе не один год. Морозов слыл среди футболистов человеком душевным, мягким, как правило, не повышающим голос на игроков. И команда радушно приняла нового тренера. Он сразу всем понравился.

…6 января 1983 года мы выехали на первый тренировочный сбор в Гантиади, где и состоялся тренерский дебют Ю. Морозова в команде киевского «Динамо». Внешне все вроде бы походило на столь привычную для нас в эту пору года жизнь — согласно строгой, продуманной и научно обоснованной программе подготовки к сезону. Хотя сразу же возникли непредвиденные трудности. С Кавказского хребта подул непривычный для этих мест ледяной ветер, и обычно раскисшие в это время года южные футбольные поля подмерзли*. Тренироваться, а тем более проводить контрольные матчи на таком грунте — занятие из малоприятных (не говоря уже о том, что в таких условиях легче получить травму). Казалось, все идет по программе. В зимних контрольных встречах на юге наша команда выглядела значительно сильнее своих соперников. В первом же матче в ворота торпедовцев Кутаиси мы забили четыре «сухих» мяча, а потом выиграли у ленинградского «Зенита» со счетом 4:2.

…С самого начала работы в киевском «Динамо» Ю. Морозов более охотно, чем Лобановский, беседовал с журналистами. Новый тренер не скупился на предсезонные интервью. Разумеется, мы их с интересом читали. Смысл почти всех его высказываний сводился к тому, что тренер доволен работой команды и не имеет никаких претензий к игрокам.

— Жалоб не было, — говорил, к примеру, Морозов корреспонденту еженедельника «Футбол-хоккей». — Игроки трудятся так, что им невозможно предъявить претензии. Думаю, мы успеем многое.

На том сборе в команде готовились к сезону и новобранцы клуба: 22-летний кандидат в олимпийскую сборную страны нападающий А. Заваров и член молодежной сборной СССР защитник В. Евсеев, которому в ту пору был 21 год. Ю. Морозов не забыл сказать и о них.

— Если Евсеев, — говорил тренер тому же корреспонденту «Футбола-хоккея», — еще не очень ощущает себя созревшим для такой команды, то Заваров пришел, так сказать, побеждать. Он верит в себя, в свои возможности, хочет, наконец, заиграть и прочно закрепиться в основном составе. В первых матчах, где его можно было посмотреть в деле, он произвел благоприятное впечатление. Один раз сыграл выдвинутого вперед форварда, в ином случае — подыгрывающего. И оба раза — удачно. Но все же, думаю, его место чуть сзади, что определяется хорошим пасом и четким видением поля. Полагаю, он будет полезен динамовцам. Если, конечно, со всей серьезностью отнесется к своей роли в новом для себя коллективе…

Одним словом, внешне все вроде бы выглядело вполне надежно. Команда готовилась, пользуясь испытанной годами методикой, нагрузки были солидными, тренер и футболисты довольны. Но за этим чисто внешним благополучием еще зимой на юге нет-нет да и проглядывались первые тревожные симптомы болезни киевского «Динамо», которая стала для нашего клуба весьма затяжной. Мы иногда обменивались своими впечатлениями с Леней Буряком и приходили к выводу, что наша команда из крепкого коллектива постепенно начала превращаться в эдакое собрание «индивидуальностей». Правда, не в лучшем смысле этого слова. Просто каждый сам за себя решал, как ему поступать в том или ином случае. Один с разрешения тренера пропускал утреннюю тренировку, ссылаясь на «недомогание» (а мы-то знали, чем оно вызвано: накануне нарушил режим!), второй вообще отпросился со сборов («жене надо срочно помочь…»), третий без всяких уважительных причин пропустил тренировку и даже не поставил тренера в известность. Сегодня из-за дождя уговорили тренера отменить запланированный кросс, завтра — не проводить вечернюю тренировку, чтобы «поберечь силы» накануне игры и т. д. и т. п. Ю. Морозов, вероятно, рассчитывал, что в такой классной команде, какой слыло киевское «Динамо», никого уже не надо контролировать и каждый умеет профессионально относиться к своему делу — тренировкам и матчам. А в жизни оказалось, что и с такими мастерами, какие были тогда в нашем клубе, работы не меньше (а, пожалуй, даже и больше!), чем в любом другом клубе.

Гораздо позже, с дистанции прожитых лет, я понял, что чрезмерная мягкость Морозова (после каждодневно ощутимой жесткой требовательности Лобановского!) была восторженно воспринята игроками как добро, но вскоре для них же обернулась злом. И постепенно коллектив наш начал трещать по всем швам. Первый тревожный звонок раздался 2-го марта в Тбилиси, где мы встретились в матче 1/4 финала Кубка европейских чемпионов с чемпионом и лидером чемпионата ФРГ «Гамбургом» (в Киеве в столь ранний срок стадион еще не был готов, и «своим» для нас стало поле Центрального стадиона «Динамо» имени В. И. Ленина в столице Грузии).

Тбилисская погода преподнесла сюрприз. Утром в день матча, проснувшись, мы не узнали города: деревья, кустарники, крыши домов, улицы — все покрыто снегом. Ртутный столбик сполз до нуля. Это, видимо, и удержало зрителей в креслах у своих телевизоров. А на стадион их собралось только 28 тысяч (хотя трибуны рассчитаны на 75).

А поле было в хорошем состоянии. По свистку арбитра из Италии Э. Барбалеску гости сразу пошли в атаку, и на первых же минутах Чанову с трудом удалось парировать на угловой сильный удар издалека — метров с тридцати! — полузащитника Гро. Атака «Гамбурга» продолжается, и вот уже кто-то из наших защитников второпях выбивает мяч за линию ворот. Снова угловой. В штрафной площадке Чанова тесно. Такой натиск гостей, пожалуй, застал наших защитников врасплох. Они засуетились, занервничали. Больше всего неприятностей мы ожидали от высокого и мощного центрфорварда Хрубеша. Наши игроки обороны тщательно его стерегли. А вот нападающего Баструпа, выступавшего за сборную Дании, «забыли». И уже на 5-й минуте матча он забил нам гол. Забегая вперед, скажу, что датчанин не выглядел самым ярким игроком в команде «Гамбурга», но зато в этот холодный мартовский вечер оказался самым удачливым: еще дважды после точных ударов Бастру па нам пришлось начинать игру с центра, а мы покидали поле, так и не «размочив» ворота гостей.

Но я бы не сказал, что счет 3:0 в пользу чемпиона ФРГ точно отразил соотношение сил на поле. Мы в тот вечер много атаковали. Особенно в первом тайме. И чаще, чем кто-либо из нас, завершал атаки Саша Заваров, для которого этот матч был дебютом в составе киевского «Динамо» на международной арене. Несколько раз я даже ловил себя на мысли, что радуюсь за новобранца, который, оказавшись среди знаменитостей футбола в столь ответственном матче на Кубок европейских чемпионов, еще не имея собственного опыта подобных встреч, не дрогнул, не сробел. Саша действовал на поле азартно, инициативно и тактически очень грамотно. Но не везло Заварову, когда после его ударов мяч буквально в нескольких сантиметрах пролетал то над перекладиной, то рядом со штангой. К тому же блестяще сыграл вратарь гостей Штайн, не раз выручавший свою команду.

Мы покидали поле стадиона в Тбилиси, понурив головы.

— Я никогда раньше в игре не видел киевское «Динамо», — говорил журналистам после матча тренер «Гамбурга» Э. Хаппель. — Только слышал о нем и был высокого мнения. Но только в первом тайме «Динамо» было той командой, которую я побаивался…

Да, нашей подготовки, особенно игровой практики, явно не хватало для того, чтобы на равных состязаться с чемпионом и лидером чемпионата ФРГ. В активе «Гамбурга» на тот период было порядка двадцати боевых официальных игр, которые ни в какое сравнение не шли с нашими тренировочными учебными матчами, которых мы за два зимних месяца не провели и десятка.

…Повторный матч, проходивший через две недели в Гамбурге на стадионе «Фолькспарк», мы выиграли со счетом 2:1. Голы в ворота хозяев поля забили Бессонов и Евтушенко. Володя Бессонов, который в этом матче вышел в футболке защитника под номером два, действовал в остроатакующей манере, как заправский форвард. К слову, он начинал свою футбольную карьеру как нападающий, но перейдя в наш клуб из Харькова, переквалифицировался в игрока обороны. Тренерам, как говорится, виднее. Но, на мой взгляд, Бессонов форвард по призванию. В любой игре на поле он истинный боец без страха и сомненья.

Еще в 1977 году, когда в Тунисе был проведен первый юношеский чемпионат мира и сборная Советского Союза стала победителем этого турнира, 19-летний Володя Бессонов играл в составе советской команды в нападении. Он стал самым результативным бомбардиром чемпионата мира и получил в награду специальный приз ФИФА, учрежденный для лучшего игрока турнира, — красивый позолоченный мяч в виде полушара на плексигласовой пластинке. Капитаном той юношеской сборной страны был Андрей Баль, в ту пору игрок львовских «Карпат», в центре защиты играл харьковчанин Сережа Балтача. Потом футбольная судьба свела всех троих в киевском «Динамо». Сережа рассказывал мне, как мужественно проявил себя Бессонов на играх в жарком Тунисе. А ведь там все матчи, как одну игру, можно было считать финальными — настолько велико было их напряжение. Бессонов играл с наложенными на травмированную ногу швами, но товарищи не слышали от него ни жалоб, ни стонов. Футбол еж любит самозабвенно. И после того юношеского чемпионата мира, когда журналисты спросили Бессонова, что бы он делал, не будь футбола, он отшутился: «Я бы его придумал, этот футбол…»

А травмы, увы, его не оставляли и после тунисского чемпионата. И Володя, пожалуй, чаще кого-либо из нас становился пациентом профессора Виталия Николаевича Левенца. Бессонов, наверное, уже привык к тому, что после очередной операции и лечения профессор давал ему добро на возвращение в нелегкую и полную неожиданностей футбольную жизнь: «Давай, Володя, начинай потихоньку…» Он вылечивался, тренировался и снова выходил на поле. Снова смело шел в борьбу. Как-то в одном из своих интервью Бессонов сказал:

— Настроился на жесткое единоборство, идешь встык — и думать не смей сдрейфить, ноги поберечь. Грош тебе тогда цена как спортсмену…

Он никогда не берег свои ноги…

Итак, по сумме двух матчей мы проиграли «Гамбургу» со счетом 2:4 и выбыли из спора за европейский Кубок чемпионов. Это было первое наше серьезное поражение в сезоне-83, но далеко не последнее.

Проиграли мы и первый матч на Кубок СССР ленинградскому «Зениту» на его поле в манеже. А потом пошли катиться по наклонной и в чемпионате страны. Каждая из игр чемпионата словно бы разрушала наш коллектив все больше и больше. В 20 матчах, одержав 7 побед и потерпев 6 поражений (с разницей мячей не в нашу пользу: 18-22), к августу мы уже занимали в турнирной таблице 11-е место. Болельщики со стажем нам язвительно напоминали, что подобное случалось только в чемпионате страны 1950 года…

А Юрий Андреевич Морозов по-прежнему оставался верен себе.

— У меня нет претензий к ребятам, — говорил он журналистам.

Команда киевского «Динамо» разваливалась на глазах, а ее старший тренер, словно бы ничего не замечая, с легкостью продолжал давать интервью, в которых за красивыми словами скрывалась явная шаткость наших позиций, шараханье из стороны в сторону, когда никто из нас, игроков, не был уверен в завтрашнем дне команды.

Нарушения спортивного режима стали чуть ли не нормой для иных футболистов, а старший тренер, боясь, вероятно, выносить «сор из избы», всем все прощал.

Говорят, все познается в сравнении. И в те трудные для команды дни, вспоминаю, что я отдавал должное последовательности и твердости претворения в жизнь игровых и тренировочных принципов Лобановского, с которым сам не всегда соглашался. Я в то лето начал понимать, что для пользы дела киевскому «Динамо» куда лучше подходил жесткий «требовательный деспот» Лобановский, чем «мягкий интеллигент» Морозов…

Зрителей на наших играх, проходивших на поле Республиканского стадиона, поубавилось. Но вовсе не потому, что киевляне разлюбили футбол. Отнюдь. Но, приходя на стадион, люди хотели увидеть яркое футбольное зрелище, а не серятину, которую мы с трудом «выдавали на гора» во многих играх того лета. И когда в середине сложного для моей команды сезона был организован товарищеский матч между «Динамо»-83 и «Командой чемпионов», на трибунах динамовского стадиона в Петровском парке, как говорится, яблоку негде было упасть: аншлаг!

Под аплодисменты зрителей на поле вышли друзья-соперники.

«Команда чемпионов»: Рудаков, Коньков, Матвиенко, Фоменко, Сабо, Трошкин, Мунтян, Веремеев, Онищенко, Бышовец, Колотов (в составе ветеранов выступали также Банников, Дамин, Хмельницкий, Зуев, Кузнецов, Слободян).

«Динамо»-83: Чанов (Михайлов), Сороколет, Олиференко, Журавлев (Яковенко), Демьяненко, Лозинский, Заваров, Думанский (Буряк), Хлус (Савельев), Евтушенко, Блохин.

Рассказывали, что играющий тренер ветеранов Йожеф Сабо еще в раздевалке перед выходом на поле сказал своей команде:

— Конечно, обыграть сегодня такого соперника нам уже не под силу. Так постараемся хотя бы продемонстрировать зрителям все, что мы когда-то умели. Знаю, это будет очень трудно сделать — годы все-таки берут свое! — но давайте попробуем…

Этот матч на фоне в большинстве своем серых игр « Динамо»-83 вызвал большой интерес зрителей. И они не разочаровались: игра проходила под частые аплодисменты переполненных до отказа трибун. Мы победили команду ветеранов со счетом 3:1. И хотя журналисты, описывая этот матч, прямо обращались к сознанию игроков «Динамо»-83, что именно мы должны «…продолжить славные традиции своих предшественников», в чемпионате страны дела наши не улучшались (там ведь против нас на поле выходили не команды ветеранов!)…

Да, сезон 1983 года для моего клуба (впрочем, и для сборной страны тоже!) в актив не запишешь. В чемпионате страны киевское «Динамо» скатилось аж на 7-е место. Так низко за все мои годы выступлений в составе клуба мы в турнирной таблице еще не опускались. И это казалось катастрофой. Наша игра явно разладилась. В поисках оптимального варианта состава Морозов то и дело менял игроков. Шутка ли, за один лишь футбольный сезон футболки основного состава киевского «Динамо» надевали 26 человек! Но большинство из них оказались калифами на час: после одного-двух матчей в основном составе вновь попадали на скамейку запасных. Тренеры нередко доверяли судьбу команды футболистам, которые по уровню игры явно не соответствовали команде высокого международного класса, каким все эти годы считалось киевское «Динамо». Где уж тут при такой чехарде партнеров говорить о сыгранности, коллективной тактике, стабильности результатов. Команду лихорадило весь сезон. Мне, правда, удалось забить 10 голов и довести счет забитых мячей в чемпионатах страны до 183 (а общее число голов, забитых в официальных играх за сборную и клуб, перевалило за 250), но, поверьте, когда не ладятся дела у команды, личные достижения мало радуют: футбол — игра коллективная.

Олег не позировал, не говорил ради красного словца, что в футболе не может быть личного благополучия при неудачах команды. По аналогии мне вспомнился один разговор с форвардом киевского «Динамо» и сборной СССР Игорем Белановым после мексиканского чемпионата мира, на котором он стал самым результативным форвардом в нашей команде. Последней игрой для нашей сборной стал драматический матч с командой Бельгии.

— …Представляю, как лично вам было обидно уходить с поля после поражения от бельгийцев, — сказал я, напоминая Беланову о последних для нашей сборной мексиканских событиях чемпионата ми-ра-86. — Вы-то забили в ворота их вратаря Пфаффа три гола и стали подлинным героем проигранного нашей сборной матча?!

— А запомнился мне все-таки гол, который… я не забил, — грустно ответил Игорь. — Вася Рац отлично подал мне, я бил головой. Казалось, что точно в цель, но мяч угодил в штангу. Досадно. Стало бы 2:0, и, возможно, игра сложилась бы по-иному. А так… Не наша игра получилась. Могли и должны были сыграть гораздо лучше.

— И вы после финального свистка арбитра, о чем я узнал из репортажа в «Комсомольской правде», упали на траву и заплакали?

— Так и было. Рыдал и, кажется, первый раз в жизни не скрывал своих слез… Футбол в высшей степени игра командная, и не может быть какого-то «личного» счастья в таком коллективе.

О XIII чемпионате мира у нас разговор впереди. А сейчас вернемся к рассказу Блохина о событиях восемьдесят третьего года.

Печально закончилось и выступление сборной-83, главным тренером которой был уже В. Лобановский. В Лиссабоне мы проиграли последний отборочный матч чемпионата Европы команде Португалии — 0:1. Осечка и лишила нас права выступать в финале первенства континента. Все это при том, что до осеннего матча с португальцами наша команда ни разу не проигрывала. Мы, судя по прессе и отзывам болельщиков, порадовали своих почитателей мощной игрой и уверенными победами (жаль, что только на своем поле!), когда весной буквально разгромили тех же португальцев (5:0), а осенью взяли верх над сборной Польши (2:0). До заветной путевки на финал оставалось только полшага, но мы споткнулись на самом финише. Жаль. Этим поражением сборная словно бы перечеркнула свои предыдущие успехи. В чем же главная причина неудачи в Лиссабоне? Я согласен с председателем федерации футбола СССР Б. Н. Топорниным, который на аналогичный вопрос дал, на мой взгляд, очень точный ответ: «Каждый раз программа сбора накануне матчей была фактически одинаковой. Не учитывались особенности весеннего, летнего и осеннего периодов. Не учитывалась в последний раз и усталость игроков…»

И все-таки в сезоне-83 были и праздники на нашей футбольной улице. Впервые золотые медали чемпионов СССР достались команде «Днепр», которая во многих матчах показала яркий, самобытный, а главное, что для меня особенно приятно, — атакующий футбол. На международной арене в официальных европейских турнирах достойно представляли советский футбол московский «Спартак», минское «Динамо» и донецкий «Шахтер». Да и олимпийская сборная страны под руководством нового старшего тренера, заслуженного мастера спорта Э. Малофеева в целом ряде матчей показала вполне современную игру. Нет, наш футбол все-таки не стоял на месте.

В то же самое время, когда болельщики киевского клуба упорно вели разговоры об очередной смене старшего тренера «Динамо», этот же вопрос серьезно изучали в официальных инстанциях. Спортивные руководители имели довольно обильную «информацию к размышлению»: заключения специалистов из различных комиссий, которые проверяли учебно-тренировочную работу киевского «Динамо», докладные записки с подробным изложением «положения в футбольной команде…» и прочие документы. В одном из них, где подробно указывались многие просчеты в работе тренеров и футболистов в печальном для них сезоне-83, было в частности записано:

«49-летний Ю. А. Морозов не перестроится в короткий период на прогрессивные методы работы, а неотложные ответственные задачи киевского «Динамо» не позволяют превращать команду в курсы повышения квалификации тренеров — поэтому следует отказаться от услуг Ю. А. Морозова в качестве старшего тренера команды».

Вопрос о смене «тренерского кабинета», как говорится, решился сам собой. В. Лобановский досрочно покинул пост главного тренера сборной страны. Разумеется, не по своей воле. Ему «не простили» единственного в тот год поражения наших футболистов в Португалии. Он вновь возглавил киевское «Динамо». Правда, на посту старшего тренера киевлян на первых порах оставался как «исполняющий обязанности» (руководители Спорткомитета СССР долго не утверждали его на этой должности!).

Однажды, уже в период работы над этой книгой, беседуя с Лобановским, я напомнил ему события 1983 года и просил его мысленно вернуться в это нелегкое для наставника время:

— Тренер и его команда проводят удачный сезон, однако проигрывают в Португалии последний и решающий матч чемпионата Европы, — сказал я Лобановскому. — Сборная СССР не попадает в финал, а ее тренер почти моментально возвращается домой. Снова — Киев, снова — «Динамо». Вспомните, пожалуйста, Валерий Васильевич, какие чувства испытывали?

— Во-первых, тот матч португальцам мы не проиграли, — сухо сказал он. — Нам не дали победить. В футболе такое случается. Впрочем, не стану об этом говорить, чтобы не выглядеть оправдывающимся. Теперь о моем возвращении в Киев. Если тебя, может, и ждут, возвращаться обратно все равно очень тяжко. Особенно когда вокруг тренеров сборной создана соответствующая обстановка. Приходилось доказывать уже доказанное. Но, согласитесь, что не бывает, чтобы человек, специалист, тренер сразу и вдруг растерял накопленное и достигнутое.

— Как приняли вас футболисты? — спросил я Лобановского.

— Лучше спросите о том у них самих, — сказал Валерий Васильевич. — Сложно отвечать за людей. Но я не почувствовал недоброжелательности.

Олег Блохин по этому же поводу в своей книге «Экзаменует футбол», написанной им совместно с журналистом Игорем Заседой, писал:

«Возвращение — пусть и неожиданное! — Валерия Васильевича Лобановского, покинувшего досрочно и не по своей вине пост главного тренера вновь распушенной сборной СССР, встречено было если не с радостью, то, по меньшей мере, с облегчением.

Кроме того, рассчитывали, что нелегкие события в судьбе самого Лобановского повлияют на него, заставят пересмотреть кое-какие взгляды на футбольные идеи, которые и были камнем преткновения в наших отношениях. Многих из нас всепрощенчество Ю. Морозова, его подверженный перепадам настроений характер угнетали больше, чем твердость и непреклонность В. Лобановского последних лет его работы в «Динамо». Ибо большинство из нас, несмотря ни на что, оставались спортсменами, футболистами, любящими игру и не представлявшими себе жизни без нее».

Итак, с возвращением Лобановского многие ожидали скорейшего перевоплощения киевского «Динамо» и верили, что оно быстро вернется в лидеры советского футбола. Но в тот год чуда не произошло: в сезоне-84 команда заняла только 10-е место. Такое обозревателями, специалистами футбола и болельщиками расценивалось уже как полный провал. Что же происходило с командой, которой, как и в прежние годы успехов, руководил Лобановский? Пусть об этом продолжит рассказ сам О. Блохин.

Откровенно говоря, мы надеялись, что Валерий Васильевич после нелегких испытаний, выпавших на его долю, станет помягче в своих отношениях с игроками да и пересмотрит иные свои взгляды на учебно-тренировочную работу. Не тут-то было. После относительно вольготной жизни «при Морозове» мы прямо-таки с места в карьер включились в насыщенные огромными нагрузками тренировки. А выполнять все упражнения следовало неукоснительно. И без всяких скидок на «возраст», футбольный стаж, а порой и самочувствие. Лобановский в сезоне-84 был, кажется, еще суровее к нам, чем в прежние годы. По-прежнему тренер пытался заложить прочный фундамент для нашей уверенной игры — основательную функциональную подготовку. Пожалуй, в атлетизме мы не уступали ни одному из соперников. Но в футболе этого, бесспорно, необходимого качества, вероятно, слишком мало для того, чтобы выступать успешно.

Игры сезона-84 встают перед глазами то яркими взлетами (правда, очень и очень редкими!), то монотонными падениями. Приятные воспоминания — игра с «Зенитом», в которой, взаимодействуя с Лешей Буряком в стиле «Динамо»-75, мне удалось забить красивый гол в ворота ленинградцев, а также наш матч с «Араратом», который мы провели с вдохновением и одержали самую крупную в том сезоне победу — 7:0! Целой вереницей невыразительных встреч вспоминаются наши матчи со «Спартаком», минскими одноклубниками, «Черноморцем», «Жальгирисом»… Все они получились какими-то натужными, с затратой огромного количества тщетных усилий. На поле мы выполняли, как принято говорить, «большой объем работы», но допускали слишком много технического брака. А что такое в футболе «брак»? Ошибки в защите, которые приводят к голам в собственные ворота, неточные передачи в момент атаки своей команды или удары мимо цели в момент завершения этих атак. Но, допуская технические ошибки, команда, естественно, пытается их исправлять. На это уходит много сил. На поле в том сезоне вместе с опытными футболистами у нас по-прежнему выходили игроки с довольно ограниченными техническими возможностями. Силы тратились часто впустую, и мы изматывали самих себя, усугубляли усталость. Порой это была не игра, а трудная изнурительная работа на футбольном поле, которая не приносила радости ни нам, ни зрителям. А ведь известна давняя футбольная мудрость: если ты сам испытываешь удовольствие от дела, которое делаешь, то не ощущаешь и физической усталости. И результата в том состоянии всегда добьешься лучшего. Увы, от большинства наших игр в том сезоне удовольствия мы не получали…

Приятным воспоминанием того лета стал для меня матч, который сборная СССР в присутствии 39 тысяч зрителей провела на знаменитом лондонском стадионе «Уэмбли». Это был мой 90-й матч в составе главной команды страны. Маленький личный юбилей был отмечен командным успехом: сборная Советского Союза впервые за все времена победила сборную Англии на ее поле!

Представляете, с каким чувством после игры на «Уэмбли»у где Блохин, по мнению английских обозревателей, внес весомый вклад в победу советской сборной, он возвращался в родную команду, опускавшуюся в чемпионате страны все ниже и ниже по турнирной лестнице? Но отдадим ему должное — в этот трудный для него и его родной команды период ветеран не запаниковал, не спрятался, как говорится, в кусты. Он, как, пожалуй, никогда раньше, стал… понимать Лобановского. А поняв, стал ему всем, чем мог, помогать. Помогать делом, личным примером. Без всяких громких слов. Впрочем, обратимся еще раз к строкам уже упомянутой книги «Экзаменует футбол

«Здесь я должен воздать должное Валерию Васильевичу. Редкий тренер в такой критической для своей карьеры ситуации не прибегнул бы к испытанному методу: пойти на компромисс со своей совестью, изменить, ну хотя бы частично, хотя бы временно, своему футбольному кредо во имя его величества очка, «прореагировать» на бесчисленные указания спортивного руководства, которое, естественно, не могло без тревоги взирать на судьбу «Динамо» — и таким способом отвести удар от себя, разделить вину с другими. Но нет, Лобановский целенаправленно шел своим путем, не меняя ни убеждений, ни тренировочных планов.

Мои отношения с Лобановским не были ровными, случались у нас и крупные разногласия. Но тут я всецело встал на его сторону и как мог старался внести собственный вклад в стабилизацию положения. Я видел, что, если восторжествует негативный подход к оценке работы тренера и он уйдет, мы окончательно потеряем себя как коллектив, и пройдут многие годы (пять, десять, пятнадцать лет?!), прежде чем «Динамо» снова станет лидером не на один сезон.

Я играл до исступления, выполняя роль защитника и нападающего, не чурался черновой работы, пусть чаще всего бесполезной, ибо многие ребята утратили веру в тренера, а это в нашем деле — самое плохое, что может только быть! Играл через силу, с травмами, душевными и физическими, и чем труднее приходилось, тем ожесточеннее я стискивал зубы, словно боясь, как бы не выплеснулись наружу мое раздражение, моя неутоленная страсть к настоящей игре, мое недовольство Лобановским. Нет, я не мог себе такое позволить, потому что давно уже увидел и поверил, что нет для Лобановского жизни вне футбола, вне «Динамо», которому он так предан, и именно во имя этого он твердо, вопреки всему, добивается безусловного выполнения своих планов.

Сколько раз мы уходили с поля, не глядя друг на друга. Сколько раз я клялся себе, что завтра же уйду из команды, потому что нет сил так играть и нет больше сил выполнять всевозраставшие пропорционально увеличивавшимся неудачам физические нагрузки. «Да он что — инвалидами нас хочет сделать? — можно было услышать после тренировки. — Ведь есть же предел человеческим возможностям?»

…К слову сказать, не ладились дела в том сезоне и у единомышленника В. Лобановского — Ю. Морозова, который возглавлял ЦСКА. В действиях армейцев и намека не было на какую-то тактику. Вместо нее — сплошная нудная беготня, словно бы для отбытия 90-минутного наказания. И в армейском клубе, как год назад у нас, Морозов в поисках «оптимального состава» перепробовал за сезон 29 футболистов! Его эксперименты шли до самого конца сезона и, заняв последнее, 18-е место, ЦСКА — клуб с многолетними славными традициями! — покинул высшую лигу.

Символично, что в последнем матче года на поле Республиканского стадиона в Киеве встретились команды двух тренеров-неудачников сезона-84: «Динамо» Лобановского и ЦСКА Морозова. А на трибунах был зафиксирован печальный «рекорд» малочисленной посещаемости: всего 600 зрителей…

Блохин, на мой взгляд, правдиво и честно рассказал о событиях одного из самых неудачных в своей футбольной биографии сезонов. И дело не только в том, что киевское «Динамо» заняло 10-е место. Острой критике подверглась сама игра команды. Она явно не смотрелась. Особенно на фоне уверенного выступления ленинградского «Зенита», ставшего впервые в своей истории чемпионом Советского Союза 1984 года, «Спартака» и «Днепра», завоевавших серебряные и бронзовые медали.

«Сразу и не припомнишь, когда в последний раз киевское «Динамо» занимало столь невыразительное для себя место в первенстве, — писал обозреватель газеты «Советский спорт». — И это при том, что в команде играют по самым скромным подсчетам 7 футболистов, в прошлом и нынешнем году выступавших в составе первой сборной страны. Игра многократных чемпионов страны зашла в какой-то тупик, мастерство игроков не то что не растет, а даже регрессирует. Не видно в составе и воспитанников киевского футбола, а ведь нынче, как мы убедились, успех приходит к тем, кто в первую очередь ориентируется на собственные резервы».

Метко подмечено. Ведь из воспитанников киевской футбольной школы в основном составе команды оставался «последний из могикан» — только Олег Блохин…

Поползли упорные слухи о том, что Лобановского снимают. Спустя ровно год после той трудной для него и его команды футбольной осени вместе с московским журналистом Николаем Долгополовым мы брали у Лобановского интервью. Напомнили и о самом неудачном для его команды сезоне:

— Однако с седьмого места в 83-м вы в следующем сезоне опустились еще ниже — на десятое. Ясно, что причина не только в неудачном расписании игр, на которое любят ссылаться тренеры.

— У футболистов — полное моральное неудовлетворение. Требования — высокие, работа — огромная, а результат — отрицательный. Игроки обижались на все: на обстоятельства, на себя… Тем не менее и в той ситуации ребята держались нормально, выразили мне доверие, без которого нельзя было бы работать дальше.

Лобановский считает, что есть три фактора, которые могут стать определяющими в судьбе тренера: общественное мнение, отношение к проблеме спортивных руководителей и, наконец, мнение коллектива игроков. Под влиянием прессы, радио и телевидения, дружно критиковавших игру киевлян, общественное мнение, похоже, созрело («Лобановского надо менять!»). Спортивные руководители, вероятно, тоже были настроены на такую замену и уже даже вели переговоры с некоторыми кандидатами на пост старшего тренера киевского «Динамо».

А как сама команда? Лобановский и хотел это выяснить, когда собрал коллектив для откровенного и очень трудного для себя разговора.

— Меня вызывают к руководству, — сказал Валерий Васильевич, глядя на притихших игроков. — Понимаю, что вопрос может стоять о моей дальнейшей работе в киевском «Динамо». Впрочем, он может быть решен автоматически уже сейчас, здесь…

футболисты напряженно слушали, внимательно глядя на тренера. А он, отчеканивая каждую фразу, спокойно продолжал:

— Если мне предложат оставаться старшим тренером команды, прежде чем дать свое согласие, я должен для себя усвоить вашу позицию: хотите ли вы со мной работать дальше?

— Василич, к чему такие вопросы? — вставил кто-то, но на него сразу зашикали.

Лобановский выждал паузу, пока футболисты успокоились, и снова заговорил:

— Мнение коллектива мне важно знать сейчас, ибо от этого зависит мой не очень-то приятный разговор с руководством, которому еще надо объяснить все причины неудачного для нас сезона. Ваше мнение мне нужно и для того, чтобы принять свое собственное решение. Если вы считаете, что готовы работать со мной и дальше, тогда лишь я могу ответить своим согласием и руководству. Если говорите нет, то какой смысл нам дальше сотрудничать, если даже начальство решит меня оставить?I Но должен вам прямо сказать: коль решите работать со мной и руководство тоже окажет мне доверие, мои требования не изменятсяI Я готов продолжать работу, но руководствуясь теми же принципами. В перспективу команды я верю…

Команда загудела, как растревоженный улей. С разных сторон послышались возгласы: «Будем работать!», «Да ладно, Василич, надо делать дело…», «Мы готовы работать с вами!» Лобановский молча вглядывался в лица игроков, пытаясь понять, искренне ли их доверие ему, как тренеру. Доверие, которое сейчас выражала команда. Коллектив.

Он поднял руку, успокаивая возбужденных футболистов, и чуть дрогнувшим голосом сказал:

— Хорошо. Спасибо! Значит, я знаю, что у меня есть серьезная поддержка в команде — доверие коллектива. Теперь я могу спокойно идти к руководству и, коль оно доверит мне оставаться в роли тренера, поработаем вместе. Будем выходить на новый уровень. А в перспективу команды, повторяю, я твердо верю…

Спортивное руководство, как и команда, тоже оказало Лобановскому доверие.

А вот болельщики продолжали волноваться, забрасывая различные редакции многочисленными письмами, в которых звучала тревога за судьбу киевского «Динамо». В конце января 1985 года, когда динамовцы Киева под руководством Лобановского уже готовились к новому сезону, в газете «Советский спорт» появился любопытнейший диалог: «Читатель — тренер». На вопросы болельщиков отвечал В. Лобановский. Ответы его были аргументированны, тон уверенный:

«Забегая, как говорится, вперед, должен сразу же сказать обеспокоенным любителям футбола: да, в прошлом году мы выступили в чемпионате страны крайне неудачно, но катастрофы, думаю, не произошло, такой спад можно найти в биографии любого, даже самого маститого клуба. Причем — и это важно подчеркнуть — в таких вот внезапных, на первый взгляд, спадах в игре нет ничего необъяснимого. Причины неудач всегда реальны, конкретны, их можно определить, а следовательно — и поправить дело».

И далее тренер подробно остановился на причинах спада в игре команды. А заканчивался этот откровенный разговор довольно оптимистично:

«Команда по традиции начала подготовку к новому сезону на Кавказе, в Сочи. Затем — серия матчей в ФРГ. Настроение у игроков бодрое, все здоровы. Избавились наконец от последствий травм и усердно тренируются Бессонов и Заваров, по-прежнему полон боевого задора Блохин.

Созданию в команде хорошего оптимистичного микроклимата способствовало удачное выступление в Италии, во Флоренции, где мы в декабре в хорошем стиле переиграли (5:0) маститую «Фиорентину». Матч был, правда, товарищеский, но игра шла всерьез, и успех очень помог нашим игрокам, особенно молодым, самоутвердиться.

Словом, есть еще порох в пороховницах, и мы постараемся доказать это на деле в новом сезоне».

…Олегу Блохину в ту пору шел 33-й год. Для футболиста — далеко не молодость. Его сверстники (если таковые еще выступали!) обычно играли на годами набранном багаже. Он же не прервал своего творческого роста и, казалось, такой изученный и досконально знакомый, в сезоне 1985 года поразил новизной. А ведь шел 16-й сезон выступлений нашего выдающегося футболиста в его родном клубе. Но, похоже, что Олег не признавал за собой права на передышку.

В конце ноября восемьдесят четвертого года мы вели с Блохиным разговор, который должен был лечь в основу интервью для «Комсомольской правды». После двух самых неудачных в его долгой футбольной биографии сезонов сам собой напрашивался вопрос:

— Не появляется ли у вас чувство пресыщенности футболом? Вы достигли в нем всего, о чем только можно мечтать. И рекорд результативности вам принадлежит, и лучшим футболистом Европы вы признавались, и весь мир объездили. Ну, могут ли быть еще какие-то цели, стремления?

Он грустно усмехнулся и вдруг ответил вопросом на вопрос:

— Мне надо забить в чемпионате страны семь мячей, которых не хватает до двухсот. 193 гола — ни то ни се. Такого ответа вы ждете?

— Я нет, но от болельщиков подобные суждения мне доводилось слышать.

— Даже без этих семи мячей я бы, видимо, ушел из футбола. Но так хочется поиграть. Наверное, время расставания еще не пришло. Что семь мячей… Истинная цель: помочь, чем смогу, киевскому «Динамо», сборной. На поле выбегать все трудней, хотя мое физическое состояние тут ни при чем. Мешает совсем не возраст. Раздражает, когда за спиной считают твои года: «Ему уже тридцать два. Старик». По-моему, забывают, что в команде всегда должен быть кто-то, кто не подведет в ситуации самой трудной, безнадежной. У кого хватит сил, опыта, авторитета взять на себя все: ответственность, риск, боль. Такими были голландец Круифф, поляк Лято, Беккенбауэр из сборной ФРГ… Да без этих мудрейших старожилов их командам никогда бы не стать лидерами на мировых первенствах. Помню себя в девятнадцать. Как радостно было впервые играть в основном составеI

Но что я делал тогда на поле? Сплошной полет бабочки.

А ровно через год мы вели беседу о «хрустально-золотом» сезоне киевского «Динамо»-85. Напомнив ему, проведшему четырнадцать лет кряду в высшей лиге нашего футбола, о том далеком для него «сплошном полете бабочки», я спросил:

— Олег, интересно, что было самым трудным в этом счастливом для вас сезоне?

— Забить двухсотый гол, — не задумываясь ответил он. — Точнее, даже три последних гола из этих двухсот. Испытывал страшное психологическое давление. Знакомые и незнакомые люди, журналисты, приятели звонили мне, присылали письма и телеграммы. Все торопили: «Давай двести!» Один московский фоторепортер даже стал регулярно приезжать в Киев и другие города, где мы играли, желая не упустить кадр двухсотого гола. Я даже в шутку грозил разбить ему фотоаппарат — мячи летели мимо ворот. Подогревали страсти и телекомментаторы. Разве могло все это остаться для меня незамеченным?! Даже подсознательно не мог уйти от этой цифры «200», хотя и пытался отвлечься, расслабиться. Не получалось. Выходили на поле в каком-то неприятном нервном напряжении. Это состояние сковывало, мешало играть.

…Еще в восемьдесят первом году один из спортивных журналистов писал на страницах «Комсомольской правды», как рекордсмен мира Владимир Ященко взял высоту 234 сантиметра и при этом тбилисский стадион «Динамо», казалось, вздрогнул от взрыва оваций. А какой-то болельщик при этом воскликнул: «Как будто Кипиани гол забил!» Это дало повод автору публикации провести параллель, что «иногда гол в футболе можно считать рекордом». И констатировал, что «…всего заслуженный мастер спорта Олег Блохин установил на футбольном поле больше 200 рекордов. Столько мячей забил он в официальных играх. Предыдущий рекорд принадлежал заслуженному мастеру спорта Никите Симоняну — 179 голов».

Я напомнил Олегу о той давней публикации. А он ухмыльнулся:

— Красиво, но немного далековато от реальной жизни. Искренне признаюсь, что никаких рекордов специально не устанавливал. И никогда не шел на их «побитие». Когда мне вручили мою седьмую золотую медаль чемпиона страны, то обозреватели отметили, что по этому показателю я сравнялся с Володей Мунтяном — повторил его рекорд. Друзья пожелали превысить это достижение. Но не думал же я когда-то, что, играя в футбол, завоюю семь золотых медалей чемпиона СССР. Старался быть полезным коллективу в борьбе за чемпионское звание, а игра коллектива и вылилась для меня в своеобразное повторение рекорда Мунтяна. Поверьте, мои рекорды никогда не были самоцелью. Просто выходил на поле и играл…

Вот, оказывается, как все «просто»: Блохин выходил на поле и играл. Но при этом, добавим, — забивал голы! Он их не считал (за него это скрупулезно делали статистики!). Мы уже раньше писали, что первый свой гол в высшей лиге Олег забил в ворота «Днепра» 15 апреля 1972 года. Через шесть лет — 17 июня 1978 года (той же команде «Днепр»!) — Блохин забил 100-й гол в чемпионатах страны. Еще через три года в Краснодаре, в матче с «Кубанью», который состоялся 14 июня 1981 года, Олег забил 150-й мяч. А буквально через месяц после этого статистики зафиксировали, что «Блохин стал обладателем рекорда страны, который до этого принадлежал Александру Пономареву»: мяч, забитый Олегом в ворота московского «Спартака», стал 153-м голом Блохина в чемпионатах страны. В том же году он и опередил Н. Симоняна по общему числу голов в символическом клубе имени Г. Федотова.

Перед началом матча на «Кубок сезона» «Комсомольской правды» Симонян вручил Блохину памятный приз «Комсомольской правды». Ветеран словно бы передал эстафету поколений рекордсменов советского футбола.

— Вам не жаль расставаться с рекордом? — спросили в тот день журналисты Никиту Симоняна.

— Нет, — ответил он. — Я рад вручить приз выдающемуся спортсмену Олегу Блохину. Иногда от молодых форвардов слышу: «Раньше забивать было легче: пять нападающих играли против трех защитников». Блохин сумел превзойти мой результат, показанный в те времена, когда вблизи ворот бомбардиры чувствовали себя посвободнее.

Впрочем, скажем себе: «Стоп!» Мы несколько увлеклись статистикой, рекордами. А ведь наша основная цель — рассказ самого Блохина. Продолжим его и попытаемся понять, как он творит на поле свое маленькое чудо, которое именуют коротким и волнующим душу футбольного болельщика словом: «Гол!»

Помните мои детские футбольные годы, о которых уже много рассказано? Никто меня тогда не называл талантливым. Ведь талант — это особое дарование, выдающиеся природные способности. Вот среди моих сверстников, помню, были ребята, которых тренеры окрестили «футбольными талантами». Куда мне, худенькому, тщедушному белесому мальчугану было до них?! Я ведь в те годы, напомню, ходил в «папенькиных сыночках» и даже «трусах», как поддразнивали меня иные сверстники. О моем же таланте никто в ту пору не говорил. Но я все-таки что-то в себе чувствовал и старался всегда ставить перед собой конкретную цель. Юношей страстно хотел попасть хотя бы в дубль «Динамо», потом в основной состав, молодежную, первую сборную. Не смейтесь, но я верю в свои спортивные гены и благодарен за это маме. Еще мальчишкой чувствовал: мне в спорте что-то дано. Понял, что не получится из меня игрока, если не разовью в себе подаренное природой специально для футбола качество — скорость.

Мальчишкой я ощущал свою скорость в быстроте бега. На первых порах футбольной юности благодаря этому мог легко убежать от защитников. В «команде молодости нашей» — двух славных сезонов 1974-1975 годов — в скорости со мной на равных соревновался, пожалуй, только Виктор Матвиенко. А десять лет спустя однажды на тренировке я мысленно с удовлетворением для себя отметил, что в нашей команде по каким-то чисто скоростным качествам могу уступить только Игорю Беланову…

Но скорость — это такой фактор, который с годами очень трудно (пожалуй, даже вообще невозможно!) удержать на высоком уровне. Против природы не пойдешь: я, 35-летний, конечно, в скоростных чисто беговых упражнениях уже не столь быстрый, каким был десять-пятнадцать лет назад. Но вот в скорости оценки ситуации и принятия решения, то есть в быстроте чисто футбольного мышления в сложной игровой обстановке, чувствую себя довольно уверенно.

Даже, думаю, что в этом плане Блохин-87 обыграл бы Блохина-74 (если бы такое состязание было возможно!).

«…Что, скорость замучила?» — спрашивают иногда нас, динамовцев 80-х годов, мои партнеры «команды молодости нашей», встречая после первых сборов на юге. Они, хорошо знакомые с методами работы Лобановского, все понимают по нашим худощавым лицам и немного запавшим глазам, в которых совсем не видно «радостного блеска». Да, киевское «Динамо» — одна из немногих наших команд, постоянно работающих над развитием скоростных качеств — индивидуальных и коллективных. Семь потов сходит на тренировках. Бывает, злимся в такие минуты на Лобановского, на себя, на футбол, в котором скорость играет чуть ли не решающее значение. Но потом, после очередных крупных побед в стране или за рубежом, воздаем должное и Лобановскому, и набившему оскомину упражнению в коллективном отборе мяча, и десяткам рывков с мячом и без него, различным скоростным упражнениям. Одним словом — всей той черновой тренировочной работе, которая и помогает киевскому «Динамо» в решающих играх превосходить своих соперников в скорости…

Есть ли в нашем футболе таланты? Наивный вопрос. Вспомните, к примеру, о лучшем игроке первого юношеского чемпионата мира Володе Бессонове и его товарищах по сборной СССР 1977 года — Андрее Бале и Сереже Балтаче. Футбольная судьба свела их в киевском «Динамо». Все трое — заслуженные мастера спорта, обладатели многих почетных призов, завоеванных нашим клубом на внутренней и международной аренах. А где большинство остальных игроков той замечательной команды юных чемпионов мира? Увы, фамилии иных ребят даже специалисты теперь уже не помнят. Примечательно, что лучший футболист XIII чемпионата мира Диего Марадона на вопрос: «Какой самый радостный год в его жизни?», ответил:

— 1979-й, когда мы выиграли в Токио молодежный чемпионат мира…

Через семь лет Марадона и некоторые его товарищи по молодежной сборной Аргентины-79 в Мексике, уже в составе национальной команды своей страны, выиграли звание чемпионов мира! Значит, сумели как-то аргентинские специалисты уберечь свои молодые дарования, развить их талант?!

А вот мы этого сделать не смогли. Считаю: именно в детском и юношеском футболе у нас пропадает масса талантов. Идет какое-то усреднение, обесцвечивание. А ведь нельзя талант впрягать в одну упряжку с посредственностью. Нельзя его подавлять. Но ведь в раннем возрасте можно и не разглядеть. Так что бережное отношение, раскованность, свобода необходима всем мальчишкам. Помню, у нас в школе директор разрешала ребятам на переменках бегать во всю прыть, шуметь, бороться. А учителям в такие минуты запрещалось громко разговаривать с учениками или того хуже — кричать на них…

Как же сохранить для большого футбола талантливых юных мальчишек? Думаю, путь только один: полная самоотдача их самих и очень бережное отношение к ним тренеров. Сужу по себе. Меня ведь в свое время пытались втиснуть в какие-то игровые рамки, но я не поддался. На поле старался делать то, что мне больше подходило, исходя из моих данных. Стремился развивать свои сильные стороны. К примеру, у меня всегда лучше получались удары левой ногой, и я еще больше над этим работал, хотя мне советовали «тренировать правую».

Разумеется, в футболе нет места анархии, и тренерские установки для игрока святы. Но, исходя из модели игры, у футболиста, особенно нападающего, должны проявляться элементы творчества. Впрочем, только ли у нападающего?! Творческое отношение к игре должно проявляться у игроков средней линии и обороны. Даже у вратаря. Именно этим сильны игроки 70-80-х годов Кипиани, Чивадзе, Буряк, Дасаев, Заваров, Беланов… Я бы только приветствовал и развивал творчество в футболе. По своей манере игры не может быть двух одинаковых футболистов. И чем больше в команде ярких индивидуальностей, тем интереснее эта команда. Тем она привлекательней в творческом плане. Знаю, что не всякий тренер со мной согласится. Что ж, вопрос этот тонкий…

Допустим, ты талантлив, обладаешь завидной скоростью, вынослив да еще на поле любишь творить, нацелен, как говорят, на ворота. Значит, можно ждать от тебя голов? Как бы не так. В прошлом наш опытнейший форвард, а ныне профессионально образованный тренер Никита Павлович Симонян не раз любил повторять, что из всех футбольных качеств легче всего тренируется выносливость и сила. Труднее всего — владение мячом и удары. Найти оптимальное сочетание общих и специальных упражнений — в этом немалая часть тренерского искусства. Но ведь и сам форвард должен (просто обязан!) регулярно работать над ударами. Мы в киевском «Динамо» работаем. Но как? Думаю, примерно так же, как во многих других клубах. Как правило, во время пауз между упражнениями, когда думаешь, как бы восстановить силы перед новой порцией скоростной серии или силовой работы. А если нет желания (и сил!) бить в паузах по мячу? Значит, будешь «пинать» его кое-как. Один журналист, как-то посмотрев тренировку команды высшей лиги, даже удивился: футболисты за полтора часа занятий нанесли в среднем по 10-12 ударов по воротам. Вы спросите: что же они делали на тренировке? Совершали рывки метров по пятьдесят (без мяча!), прыгали через барьеры, выполняли кувырки вперед и назад, ускорялись и только в конце этого пути получали пас и били по воротам.

Мудрено ли потом в игре метров с пяти-шести пробить мимо ворот?! Убежден, что на тренировках с форвардами должна проводиться такая же индивидуальная работа, как с вратарями.

Разумеется, чтобы стать хорошим форвардом, надо находить вкус в борьбе с защитниками, просто гореть желанием потягаться с ними и быть уверенным в себе. Без умения обыграть защитника и без уверенности в том, что обыграешь, форвардом не станешь. Ну и, естественно, хорошо бы ко всем прочим качествам иметь, как говорится, нюх на голы — этакий внутренний голос, острое чутье на голевую ситуацию. Без этого, уверен, классным форвардом тоже не стать. Правда, думаю, чутье на гол, как и всякая интуиция, покоится на опыте и огромном тренировочном труде.

— Олег, вы затронули интересные проблемы подготовки метких форвардов. Тут есть над чем подумать тренерам и тем юным футболистам, которые мечтают вырасти в хороших бомбардиров. Но нашим читателям, думаю, интересно будет узнать и о каких-то слагаемых успеха лично вашей завидной результативности. Давайте в этом плане и продолжим рассказ.

— Согласен, но предлагаю построить его в форме диалога и конкретных вопросов.

— Предложение принято. Мы много говорим и пишем об ударах по воротам, о голах, но при этом, на мой взгляд, как-то упускаем из поля зрения, так сказать, «холостую» работу форварда на поле — его игру без мяча. Однажды в Одессе я смотрел матч вашей команды с «Черноморцем». Переполненный стадион у моря, теплый летний вечер. Все располагало к хорошему футболу. Сразу для себя решил, что буду следить — все девяносто минут! — только за действиями одного Олега Блохина…

— Это уже интересно. Такого зрителя я еще не встречал.

— Думаю, вам будет еще более интересно узнать, что я не просто смотрел, а вел при этом подробнейшую стенограмму ваших действий на поле. Делал это по простой схеме: фиксировал примерное расстояние, которое вы пробегали в среднем темпе, в выборе лучшей позиции, когда совершали рывки на предельной скорости без мяча или с мячом. Подсчитал удары по воротам, штрафные и угловые, которые вы подавали. Сразу оговорюсь, что уже на второй минуте счет открыл Евтушенко, а еще через восемь минут вы забили второй гол…

— …Я помню этот матч. Мы тогда выиграли со счетом 3:1. Игра для нас получилась не особенно трудной. И все же мне самому любопытно познакомиться со своеобразной стенограммой своей игры. Что же у вас получилось?

— Извольте. За два тайма вы совершили 48 пробежек в среднем темпе, 33 рывка на предельной скорости без мяча, 19 рывков с мячом, 7 раз пробили по воротам. Отрезки пробежек и рывков, естественно, разные — от пяти до тридцати метров. В итоге за девяносто минут игры вы промчались на высокой скорости примерно 1200 метров, а всего в среднем и медленном темпе пробежали чуть больше четырех километров, владели мячом в общей сложности девять-десять минут.

— Это в общем-то средние показатели. Все зависит от игры. Бывает, что за голом, образно говоря, приходится бежать километров шесть-семь. Вот вам и «холостая» работа, которую болельщики, как правило, не оценивают. Но без мяча играть ничуть не проще, чем с мячом. А пользу иногда приносишь даже большую: отвлекаешь на себя своих «опекунов», тем самым создаешь партнерам коридоры для атаки.

— А какую, интересно, скоростную работу выполняют лучшие форварды мира за девяносто минут игры? Сколько времени они владеют мячом?

— Пробегают на максимальной скорости километра два, а владеют мячом в общей сложности минут пятнадцать.

— Однажды, во время матча «Спартак» — «Динамо», Киев, вы нанесли сильный у дар издалека, но вратарь взял этот мяч. Наш известный телекомментатор прокомментировал этот эпизод примерно так: «Удары издалека особых неприятностей вратарям не доставляют. Особенно таким, как Дасаев. И надо быть предельно невнимательным, чтобы пропустить мяч метров с тридцати-сорока…»

— Думаю, комментатор заблуждается. По совету Льва Яшина, вратарь должен сосредоточивать свое внимание на мяче все девяносто минут! Но практически это невозможно. В какие-то моменты игры голкипер расслабляется. Особенно если мяч вдали от его ворот. В такие-то моменты он и может пропустить гол. Мне не раз удавалось забивать голы ударами издалека.

— А есть у вас свои любимые точки на поле, откуда чаще всего забивали?

— Есть. Против ворот, чуть вправо от них, метров пять от линии штрафной площадки. С этой точки забивал голы с игры и со стандартных положений в ворота «Баварии», «Селтика», «Зенита»…

— Никто не подсчитывал, но похоже, что головой вы забили гораздо меньше голов?

— Я тоже не считал. Забивал, но не так уж и много. Понимаю, что не играю головой так виртуозно, как английские форварды, но ведь этому их учат с раннего детства. Впрочем, на тренировках я отрабатываю удары головой не меньше других наших нападающих.

— Говорят, что пенальти — это стопроцентный гол. Вы согласны с такой трактовкой?

— Нет, конечно. Кто стоит в воротах при выполнении пенальти — это обстоятельство не может не влиять на форварда. Считаю, что у классного вратаря столько шансов взять мяч, сколько у меня — забить. Были случаи, когда я с пенальти не забивал. Впрочем, такое случалось со многими форвардами. К примеру, в матче на Кубок УЕФА между «Тулузой» (Франция) и «Наполи» (Италия) Диего Марадона, выступавший в составе итальянского клуба, не забил пенальти, который мог решить исход борьбы. Неудача капитана аргентинской сборной — чемпиона мира! — вывела «Наполи» из розыгрыша Кубка.

— Порой, глядя с трибуны, болельщику кажется, что даже он в такой ситуации — метров пять-шесть против «пустых» ворот! — уж точно забил бы…

— А мы, заслуженные мастера спорта, бьем мимо? Знакомая картина. На точность удара влияет множество факторов. Но главное, пожалуй, — сама обстановка вблизи ворот. Все, что происходит в штрафной площадке, отмечено повышенной нервозностью. Я бы сказал, что это наэлектризованная зона высокого напряжения. И с трибуны стадиона не увидишь того, что испытываешь здесь на себе. В современном футболе зона вблизи ворот до предела насыщена игроками — соперника и своими. В доли секунды надо оценить обстановку, принять решение и выполнить задуманное. Иногда, бывает, выйдешь даже один на один с вратарем, боковым зрением видишь, что рядом никого нет. Но все равно испытываешь такое чувство, будто тебя обязательно сейчас подтолкнут, стукнут сзади по ноге, ударят локтем в бок, ущипнут, придержат за майку, наступят на ногу…

— Олег, я по ассоциации вспомнил одну давнюю футбольную притчу. Однажды в знаменитую команду московского «Спартака» в пору ее расцвета тренер пригласил известного жонглера цирка. Дал ему мяч и попросил продемонстрировать свое мастерство. Футболисты расселись в кружок, артист начал жонглировать. Эффектно переводил мяч с ног на голову, с головы на плечи, на грудь, снова на голову. Ловко у него это получалось: мяч держался, словно привязанный на веревочке, слушался артиста. «Сколько часов в день вы тренируетесь?»— нарочито громко спросил тренер. «Пять-шесть часов», — ответил жонглер, продолжая ловко подбивать мяч. «Вот, ребята, учитесь!» — сказал наставник, обращаясь к спартаковцам. Но тут Игорь Нетто, слывший среди футболистов весельчаком и балагуром, перебегая с одного места на другое, легко подтолкнул плечом артиста.

Мяч упал. Артист извинился, поднял его и продолжал жонглировать. Нетто снова проделал свой трюк. И вновь гость не удержал мяч. «Чего же вы уронили мячик?» — хитро улыбаясь, спросил спартаковец. «Вы же меня подтолкнули!» — воскликнул артист. «Да, но меня ведь на поле все время толкают…», — рассмеялся Нетто…

— Верно, — улыбнулся Блохин. — Поучительная история. Только во времена Нетто, думаю, толкали не так жестко, как нынче. Сейчас после матчей синяки у футболистов остаются не только на ногах.

— Допустим, все преграды пройдены, вы точно бьете по воротам…

— …И еще не уверен, что мяч окажется в сетке: мастерство вратарей заметно возросло. Помню наш матч в Киеве со «Спартаком», когда мы проиграли 1:2. Был момент, когда я прорвался по левому краю, вышел на ударную позицию, всем своим видом показал, что пробью в дальний от вратаря угол, а сам сильно пробил в ближний. Почему? По логике вещей голкипер в подобной ситуации должен закрывать дальний угол, и мне показалось, что он поверил моему финту, будет бросаться в дальний. Практически с такого расстояния — метров шесть-семь! — вратарь не мог взять мяч… Но он бросился в ближний угол, парировал сильный и точный удар! Вероятно, чутьем Дасаев угадал мой маневр. Подсказал ему опыт, а возможно, сказались и наши совместные тренировки в сборной.

— Хорошо помню этот эпизод. После блестящего броска Дасаева вы остановились и… стали ему аплодировать.

— Я отдал дань его высокому мастерству и тому, что Ринат сделал в той ситуации. Ведь мне казалось, что сделать это вратарю было невозможно…

— За все годы выступлений в киевском «Динамо» и сборной СССР был ли у вас любимый партнер по нападению?

— Да. Володя Онищенко. Считаю, что он ничем не уступал лучшим форвардам Европы. Был быстр, техничен, трудолюбив, все время на острие атаки, великолепный тактик…

— А есть ли среди всех забитых вами голов самые памятные?

— Пожалуй, таких два: голы в ворота «Баварии» и «Селтика». Примечательно, что первый забил в семьдесят пятом году, второй — через одиннадцать лет.

…В августе восемьдесят пятого года Блохин, как он сам в этом признался, испытывал огромное нервное напряжение: слишком медленно подбирался к своему двухсотому голу. Долго не мог перешагнуть цифру «197».

— Не везет Блохину, — говорил в те дни в одном из своих репортажей телекомментатор. — Олег явно сбил свой прицел, потерял уверенность…

А Блохин в этих матчах щедро снабжал точными пасами своих партнеров в клубе и сборной. С его передач они забивали голы, а сам он с 6-го мая сидел на «голодном пайке» — без голов. Наконец 10-го августа в Минске Олег забил в ворота местного «Динамо» 198-й гол, а 21 августа в Харькове — два подряд «Металлисту 199-й и 200-й! Через два дня газета «Советский спорт» напечатала такую эпиграмму Евгения Ильина Олегу Блохину:

Вот и дождались мы

двухсотого —

Летит подарок дорогой!

Блохин в «Клуб имени

Федотова»

Вступить бы мог…

одной ногой!

Мяч, который оказался двухсотым, после игры гостеприимные харьковчане Блохину подарили. На следующий день, уже дома в Киеве, жена Олега Ирина сделала на том мяче аккуратные наклейки: «200» и, чуть пониже, — «ЧЕМПИОН!» и поставила его среди других призов и памятных сувениров.

— Ирина, ведь был только август и до окончания чемпионата страны — почти три месяца?! — удивился я, узнав об этом. — Неужели не сомневались, что именно киевское «Динамо», после своего прошлогоднего печального десятого места, станет чемпионом Советского Союза?

— Была уверена — здорово играла команда в сезоне-85!

Это было в Гантиади, где мы проводили свой первый тренировочный сбор. В один из январских вечеров произошло, казалось бы, совсем незаметное событие. Но оно, думаю, заметно сплотило команду. Собравшись в холле, мы смотрели телепередачу «Футбольное обозрение». Выступали капитаны команд-призеров сезона-84: Бирюков, Дасаев и Литовченко. В коротких интервью они рассказали, что «Зенит», «Спартак» и «Днепр» вновь постараются отстоять свои высокие позиции. А кто же им составит конкуренцию? Капитаны любезно называли телезрителям предполагаемых триумфаторов чемпионата Советского Союза 1985 года: вместе с их клубами за медали должны были поспорить «Шахтер», московское «Торпедо» и минское «Динамо». О нашей команде не упомянул никто. Некогда «громкое» киевское «Динамо» словно бы всеми было забыто.

От телевизора команда в тот вечер разошлась молча. Но видно было, что популярная телепередача, как говорится, задела наших игроков за живое.

— То январское «Футбольное обозрение» ребят раззадорило, честолюбие было задето, — рассказывал в конце сезона корреспондентам «Собеседника» взрывной Саша Заваров. — Неужели нас запросто сбрасывают со счета? Восемьдесят третий год неудачный, следующий — тоже. Сколько можно?

Задачи перед нашей командой были поставлены традиционно высокие. Правда, учитывая явный спад в игре, все же — не максимальные. «Всего лишь» — выйти в финал Кубка СССР и стать призерами чемпионата страны. Но даже самые рьяные болельщики киевского «Динамо» накануне сезона-85, наверное, сомневались в их выполнении. Откровенно говоря, мы и сами не могли тогда даже предположить, что после двух труднейших и самых неудачных для нас сезонов команда вновь уверенно заиграет. Для сомнений были основания. В нашем составе произошли перемены: в «Черноморец» перешел В. Гришко, в «Торпедо» — Л. Буряк, в «Шахтер» — С. Журавлев, в «Металлист» — В. Лозинский и Ю. Махиня, в московское «Динамо» — Я. Думанский. А в коротком списке значительных «приобретений» фигурировал лишь нападающий Игорь Беланов из «Черноморца».

Обновился и состав руководства киевского «Динамо»: пост начальника команды занял заслуженный мастер спорта В. Веремеев, А. Пузач, до этого в основном работавший с дублерами, стал вторым тренером, еще один заслуженный мастер спорта из «команды молодости нашей» В. Колотов начал самостоятельно тренировать дублеров.

Болельщики, наблюдавшие той зимой за нашими тренировками, то и дело спрашивали нас, ветеранов команды, о новичках: «А вон тот, небольшого росточка, кто такой?», «А того худенького откуда пригласили?». Завсегдатаи стадионных трибун с легким удивлением присматривались к вчерашним дублерам и новобранцам из низших лиг нашего необъятного футбольного хозяйства: Яремчуку, Рацу, Кузнецову, Евсееву.

Молодые получили отличный шанс закрепиться в основном составе, показать себя в игре. Но где гарантия, что шанс будет обязательно использован? Гарантия могла быть только в одном — в кропотливейшем труде, полной самоотдаче на тренировках и в играх.

Тренировались неистово. Я уже рассказывал о многих наших тренировках, но в ту зиму они мне показались особенно трудными. О них можно рассказывать долго, и, поверьте, смысл рассказа сведется к одному: все занятия неимоверно тяжелы. Даже Толя Демьяненко, славящийся могучим здоровьем, откровенно говоря, однажды удивил своим признанием во время беседы с журналистами:

— Когда в семьдесят девятом только пришел в киевское «Динамо», было ощущение, что вряд ли потяну, — говорил Демьяненко зимой восемьдесят пятого. — Нагрузки на сборах страшные. Потом немного привык, но сейчас все равно тяжело…

Представляете, каково было новичкам? Чтобы это понять, их надо было увидеть в раздевалке после подобных тренировок.

— И как это все выдержать?! — стаскивая с себя мокрую от пота футболку и тяжело дыша, сказал мне как-то Игорь Беланов.

Эти слова услышал сидевший неподалеку от нас тогдашний капитан команды Сережа Балтача.

— Неужели трудно, Игорек? А я и не заметил, — хитро улыбаясь, бросил он Беланову.

В ту минуту мне почему-то даже жаль стало худощавого одессита, по впалым щекам которого струились ручейки пота.

— И не такое бывало, — как можно спокойнее сказал я новобранцу клуба. — Как видишь, выдержали и все живы! Надо только перетерпеть. А без такой работы в сезоне не на что рассчитывать.

— Это работа для лошадей! — не успокаивался Беланов. — А я не уверен, что выдержу ее. Уйду, наверное, в «Черноморец»…

Балтача при этих словах Игоря внимательно на него посмотрел, словно изучая — шутит тот или говорит серьезно.

— Надо выдержать, парень, — сказал капитан. — В твоем «Черноморце» ритм, конечно, более спокойный и размеренный. Но это, брат, «Динамо», Киев! Здесь работенка другая, но без этой закваски нельзя. Ты считай так: не пропустил тренировок, не получил на сборах травмы — полдела сделано…

…За те два дня, что команда была в Киеве, поговорить с Блохиным было не так-то просто.

— Купает Иришку! — ответила мне по телефону жена Олега вечером в тот день, когда команда прилетела с юга. — Они друг о друге соскучились. Пятнадцатого января дочка отметила два годика без папы…

«Поехал навестить больного друга», «На собрании команды», «Сейчас в университете — пригласили на встречу со студентами», «Собирался после тренировки навестить родителей, звоните попозже», — только и слышал я телефонные ответы жены или тестя Блохина. И только накануне нового отлета команды я услышал в трубке голос своего соавтора:

— Мотаюсь, а дел все равно еще столько, что хоть не уезжай.

— Олег, что приятного лично для вас было в подготовке к нынешнему сезону?

— К сожалению, ничего. Пятнадцатый год подряд выезжаю в составе своего клуба на предсезонные сборы на юг и, представляете, этот юг у меня всегда ассоциируется с холодом, дождями, снегом, грязью. Одним словом, беды старые: нет нормальных полей для тренировок и контрольных матчей, не хватает специального инвентаря. Даже нормальные бытовые условия в гостинице и те порой отсутствуют. Из-за перебоев с горячей водой иногда и форму как следует не постирать, и самому негде согреться. Требования к нам, футболистам, повышаются каждый год, а условия нашей подготовки остаются довольно низкими вот уже десятки лет.

— Какой же выход?

— К сожалению, сейчас у меня считанные минуты, и мы не сможем об этом поговорить: через час уезжаю, а еще сумка в дорогу не собрана. Вот прилетим из ФРГ и, думаю, на этот вопрос я отвечу…

После возвращения динамовцев Олег позвонил сам. По интонации его голоса я понял, что Блохин удовлетворен коротким тренировочным сбором, который команда провела в ФРГ…

Жили мы и тренировались в небольшом городе Руйт близ Штутгарта. Приехали, а там прямо-таки наша зима — мороз и снег. Как же, думаю, будем здесь работать?! Но условия учебно-тренировочной базы, на которой мы тренировались, можно сказать, были идеальными. Игровые залы, бассейн, зал силовой подготовки, восстановительный центр, футбольный манеж и три поля под открытым небом, снежный настил которых был аккуратно укатан катком. Работали мы с удовольствием, да еще провели на заснеженных полях пять тренировочных матчей с различными командами, участвовали в интересном турнире по мини-футболу, который для нас был хорошей психологической разрядкой после напряженных тренировок. И находясь там, в одной из лучших — по постановке футбольного дела! — стран Европы, подумал вот о чем. Ведь все эти условия (разве что за исключением футбольного манежа) есть и в моем родном Киеве, и во многих других городах страны, где есть команды высшей лиги. Построй мы, к примеру, в Киеве футбольный манеж (ведь все остальные базы уже есть!) — и незачем будет ежегодно ездить на долгие предсезонные сборы, месить грязь где-то в районах Сочи или Леселидзе, где футбольные поля в январе-феврале скорее пригодны для посева риса, чем для игры в футбол.

Позавидовал я и четкому ритмичному календарю игр чемпионата ФРГ, о чем мы могли только мечтать. К примеру, в сезоне 1984 года я впервые в своей футбольной практике столкнулся с таким неритмичным календарем, какого не было ни в одном другом сезоне: перерывы в играх от двух недель до месяца! Как же при таком расписании матчей управлять функциональным состоянием команды?! Читатели могут возразить, что, дескать, неритмичный календарь мешает не только киевскому «Динамо», но и всем остальным клубам. Верно. Но замечу, что для команды, которая ставит перед собой высокие цели в чемпионате, перебои в играх более пагубны, чем для клубов-середнячков, которые хотят, скажем, закрепиться в десятке или занять не ниже двенадцатого-тринадцатого места. Известна истина: чем выше класс команды, тем опаснее для нее сбои в календаре, которые нивелируют уровень подготовки клубов. И не случайно игрок знаменитого клуба «Ювентус» Мишель Платини, который три года подряд признавался лучшим футболистом Европы — обладателем «Золотого мяча», отвечая однажды журналистам на вопрос о шансах его клуба, сказал: «Единственная причина, которая может помешать «Ювентусу» стать чемпионом Италии, — это нарушение календаря!»

Календарь игр — своеобразный чертеж футбольного сезона. Об этом говорилось много, но… К сожалению, не отличался четким ритмом и календарь игр сезона-85, да и последующих 49-го и юбилейного 50-го чемпионатов страны. А все это — бич для футбола и его зрителя. Иногда ловил себя на мысли: если бы я был тренером, как бы строил свою работу, когда вдруг в календаре наступали перерывы в неделю, две, месяц?! Что во время таких «окон» делать с командой? Давать ей отдых или гонять до седьмого пота? Да, нашим тренерам не раз приходилось решать довольно трудные головоломки.

…Футбольный коллектив — очень сложный механизм. Я в ту весну восемьдесят пятого порой чувствовал, что мне чего-то не хватает. Но чего? Все ведь было таким привычным и знакомым. И только однажды на базе в Конче-Заспе, когда я своего нового соседа по комнате защитника Кузнецова вместо Олега назвал Лешей, я вдруг понял, чего мне недостает. Не было в команде «Динамо»-85 моего друга Лени Буряка. После его ухода дружбу с ним уже никто не смог восполнить: в мои годы было очень тяжело менять привычки и взгляды. Хотя отношения со всеми ребятами были у меня хорошими. Команда после двух лет неудач постепенно становилась единым целым. Это чувствовалось и на юге, когда мы месили грязь во время контрольных игр (правда, во время таких матчей все видится в довольно «сером» цвете!). Ощущалось и в ФРГ на скованных морозом жестких полях, где уже просматривались контуры гармоничного рисунка игры обновленного состава киевского «Динамо». Вовсю старались вчерашние дублеры и новобранцы клуба, словно второе дыхание открылось у испытанных бойцов, которым надоело проигрывать. Два года неудач сплотили. Из разрозненных групп и группок складывался коллектив.

Первые матчи вселили в нас надежду: к игре готовы. Особенно когда весной в Одессе, беспрерывно атакуя ворота хозяев поля, уверенно обыграли «Черноморец». А ведь раньше на поле этого соперника и «ничейка» бы нас устроила. Мы чувствовали, что коллектив, который выходил на матч, может практически одинаково успешно сыграть в обороне и в атаке. Но больше тяготели атаковать. Из семи одержанных нами побед на старте сезона четыре команда добыла на полях соперников и сделала весомую заявку на приз молодежной республиканской газеты «Комсомольское знамя» — Кубок «Агрессивного гостя».

С каждым туром обозреватели в один голос отмечали в нашей игре «контрастные перемены», «постоянное стремление вперед», «активно-наступательный скоростной футбол», «мобильную игру». Не скрою, после явного провала в минувшем сезоне подобные оценки радовали. Но они требовали все новых и новых подтверждений игрой. И когда мы на своем поле забили два «сухих» гола «Спартаку», таящаяся в наших футбольных душах надежда на успешный конечный результат сезона потихоньку начала перерастать в уверенность.

…На 44-й по счету финал Кубка СССР, который состоялся 23 июня на стадионе имени В. И. Ленина в Лужниках, мы вышли в ранге единоличного лидера чемпионата страны. Причем опережали «чемпионский график» «Зенита» на пять очков. Я уже рассказывал о своих предыдущих кубковых финалах — матчах повышенного накала. Не стал исключением и этот, когда до последних минут наш соперник — опытнейший кубковый боец «Шахтер» — изо всех сил сражался за победу. Это была по-настоящему мужская игра, когда события на поле менялись с калейдоскопической быстротой. И даже на последних секундах, которые застали «Шахтер» в атаке, все еще могло измениться, но надежно сыграли наши защитники, среди которых в тот день особенно выделялся Толя Демьяненко. Это была, на мой взгляд, одна из его лучших игр сезона. И гол, забитый Толей в ворота «Шахтера», был им исполнен в лучших традициях заправского форварда. Победа досталась нам, а вместе с ней — и хрустальный красавец-приз. Для меня это был пятый по счету финал, и четвертый раз я вместе с родной командой совершил круг почета с кубком СССР. Когда возвратился в Киев, узнал, что мои самые близкие заслуженные мастера спорта — мама и жена — накануне финала в беседе с одним радиокомментатором дали точный прогноз: Кубок выиграет киевское «Динамо»! И я был очень рад, что наша команда не «подвела» моих родственников…

Ровно через четыре дня после трудного финала в Лужниках, уже в ранге новых обладателей Кубка СССР, под аплодисменты своих болельщиков, мы вышли на поле Республиканского стадиона на очередной матч чемпионата страны против тбилисских одноклубников. Все дни, предшествующие этой игре, Лобановский исподволь старался, чтобы сладостные воспоминания о кубковой победе поскорее бы выветрились из нашей памяти. Я понимал опасения Валерия Васильевича: для большинства моих молодых одноклубников успех в Кубке был фактически первой крупной победой в большом футболе, первыми «медными трубами», испытание которыми не для всех проходит бесследно.

Мы обыграли тбилисцев со счетом 2:0. Вася Рац и Саша Заваров забили в ворота Габелия в каждом тайме по голу. Наша команда уже чувствовала вкус настоящей игры, которая дарила радость зрителям и нам, футболистам. А игра приносила желанные победы…

В один из октябрьских дней, когда 48-й футбольный чемпионат страны вступил в завершающую фазу, мы вылетели в Москву на матч, который во многом определял судьбу золотых медалей первенства: нашим соперником был «Спартак». В очной дуэли мы должны были решить спор с основными претендентами, которые в тот период отставали от нас на три очка.

К тому же, у них уже был исчерпан лимит ничьих. Чтобы сохранить шансы на «золото», «Спартаку» нужна была только победа над нами. Что и говорить, ключевой матч.

Я старался не думать о нем, но сделать это было не так-то просто. Ко всему мне еще нездоровилось, мучила недолеченная травма. Чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей, поздно вечером накануне игры позвонил домой:

— Как настроение в семье, Ирина?

— Все нормально, Иришка уже спит, — услышал я спокойный голос жены. — Да, между прочим, мне вчера звонил из Москвы один журналист — брал интервью.

— О художественной гимнастике?

— Представь себе, о футболе! — весело сказала Ирина. — Ты ведь знаешь, что сейчас в моде прогнозы. Он спрашивал, за кого я, тренер киевского «Спартака» по художественной гимнастике, буду завтра болеть и как закончится матч «Спартак» — «Динамо»…

— И чем ты порадовала репортера?

— Сказала, что это тот случай, когда «Спартак» болеет за «Динамо», а счет будет в нашу пользу.

— Спасибо, Ирочка, передам твой прогноз ребятам и попрошу, чтоб не подвели.

«Динамо» действительно не подвело. В дождливый холодный октябрьский вечер на поле Центрального стадиона имени В. И. Ленина «Спартак» был побежден. За семь минут игры — с 63-й по 70-ю минуты — Яремчук и Демьяненко забили по голу. Лишь на последней минуте Родионов отыграл один мяч. В итоге — 2:1 в пользу киевского «Динамо».

— Вашу команду уже можно поздравить с чемпионским званием? — спросил Лобановского сразу после матча один из московских спортивных журналистов, одним из первых проникнув в нашу раздевалку.

— Не будем торопиться, — спокойно ответил Валерий Васильевич, по выражению лица которого трудно было угадать, рад он победе или воспринимает ее как нечто должное. — Впереди пять туров, и преждевременное расслабление может дорого обойтись команде.

— Судя по турнирному положению, вас бы устроила сегодня и ничья?

— Ни в коем случае! — воскликнул Лобановский. — Мы настраивали игроков на максимальный результат.

Через два дня после той очень важной для нас победы я с интересом прочел в газете « Советский спорт» репортаж того журналиста о «гвозде» футбольного тура, как назвали нашу встречу. Из него узнал, что на установке перед игрой начальник команды московского «Спартака» Николай Петрович Старостин, обращаясь к команде, сказал: «Берегитесь Яремчука и Демьяненко — это самые опасные для нас игроки…» Штрих, но о многом говорящий. Я еще раз убедился в тонком знании своего дела этого замечательного корифея нашего футбола. Ведь именно Яремчук и Демьяненко дважды успешно завершали усилия всей команды: в течение семи минут напряженнейшего матча их фамилии друг за другом вспыхивали на электронном табло Лужников, и цифры 2:0 весело высвечивали нам близость столь желанной победы.

Анатолий Демьяненко пришел в нашу команду в январе 1979 года из «Днепра». На мой взгляд, в сезоне-85 он наиболее полно раскрылся как футболист. Об этом говорят и скупые цифры: в тот год Толя провел в основном составе клуба все 34 матча чемпионата страны и забил в них 8 голов. Прибавьте к этому голы, забитые им в матчах на Кубок СССР, Кубок обладателей кубков, в играх за сборную: всего на счету Демьяненко 14 голов! Таким не каждый форвард мог похвалиться, а ведь Толя — защитник. Но глядя на его игру, складывалось впечатление, что Демьяненко сильно сыграет на любой позиции. Даже в воротах. К слову, еще мальчиком, в своем родном Днепропетровске, Толя и начинал свое знакомство с футболом (и с хоккеем тоже!) с амплуа вратаря. Он защищал ворота жэковской команды и участвовал в популярных среди мальчишек соревнованиях на призы «Кожаного мяча» и «Золотой шайбы».

Ваня же Яремчук, опасаться которого призывал спартаковцев Н. П. Старостин, стал подлинным открытием того сезона не только для болельщиков и специалистов, но, пожалуй, и для нас самих — его партнеров по команде. Парень пришел к нам из команды киевского СКА — клуба второй лиги. А ведь до этого он, как говорится, и не нюхал пороху в высшем футбольном свете. Зимой на сборах приглядывался к нему и порой ловил себя на мысли: «И как этот малыш впишется в наш состав?» А летом не раз радовался за парня. Мы могли сыграть лучше или хуже, проиграть или выиграть. Но у нас появилось особое взаимопонимание. Я бы сказал — редкое взаимопонимание, без которого даже самый сильный клуб останется просто сильным клубом, но не чемпионом. Мы в том сезоне уже почувствовали чемпионский почерк команды. И дебютант Ваня Яремчук органично вписался в ее основной состав.

Блохин не случайно сомневался, сумеет ли «малыш» Яремчук вписаться в состав именитого клуба. Уж больно неказист был на вид новичок высшей лиги. Признаться, накануне старта сезона-85 Иван Яремчук и Олег Блохин виделись нам, журналистам, словно два полюса. Прославленный бомбардир с его 193 голами и четырнадцатым сезоном в высшей лиге и новичок из новичков, выступавший раньше даже не в первой — во второй лиге. Сначала их сближало единственное: к Блохину тренеры относились с той же суровой требовательностью, что и к Яремчуку. И не было такого игрового задания, которое было бы обязательно для Ивана, а для Олега оставалось бы чистой формальностью. Они играли не для себя — для команды. И свои способности, возможно, и таланты, отдавали на пользу общему динамовскому делу. Прессинг, отбор и перехват мяча, отходы назад — все это с равным старанием выполняли и 33-летний форвард, и дебютант полузащитник. Как ни горько писать, тридцать три в футболе — далеко не молодость. Обычно ровесники Олега играли на небедном, годами набранном багаже. Тем приятнее было исключение. Возраст не прервал творческого роста. Блохин-85, казалось, такой изученный и досконально знакомый и соперникам-футболистам, и их наставникам-специалистам, поразил приятной новизной. Точные пасы партнерам в чужую штрафную из-за спины защитников. Хитроумные рывки — и не за мячом — ради рвущихся на его освободившееся место полузащитников. Выверенные двумя десятилетиями голевые передачи. Да, бывало, корил партнеров — но не зло. Упрекал, ворчал что-то себе под нос — но по-доброму. И вел за собой.

Стиль Олега чем-то стал напоминать манеру

Франца Беккенбауэра. Только забивал он побольше: 12 голов за сезон, 205 забитых мячей в играх чемпионата страны. Статистики подсчитали: в этом тысячелетии догнать Олега будет сложно. Позволим себе предположить: не было бы в киевском «Динамо» звезды типа Блохина, взлет Ивана Яремчука наверняка бы задержался. А так два полюса быстро — за один футбольный сезон! — сблизились.

По нынешним временам с его акселератами и гигантами Ваня Яремчук невысок — рост всего 168 сантиметров, — чересчур худощав со своими 65 килограммами веса. Физические данные, как видите, не выдающиеся. И рос Ваня в стороне от проторенных гладких футбольных дорог. Его родное село Большой Бычков Раховского района Закарпатья в мире спорта пока известно мало. Как-то повелось, что считается футбол игрой городской, и сельских мальчишек в этом виде особо не жалуют. И до чего же было приятно, что не сробел хлопчик, доказал: не боги голы забивают. Со стадиона Большого Бычкова попал в республиканскую школу спортивного профиля. Выпускник школы, полузащитник киевского СКА приглянулся тренерам «Динамо» благодаря сочетанию двух обычно не сочетаемых качеств: техничности и фантастической работоспособности. Яремчука называли открытием сезона. А не открытием ли была и вся линия динамовской полузащиты? Ничто, казалось, было не в силах остановить Раца, Яремчука, Яковенко, Заварова, Бессонова, Кузнецова, когда они начинали свое бесконечно-непрерывное челночное движение по полю. Длинный путь от ворот Михайлова к чужой штрафной и обратно проделывался со скоростью невиданной. Трудно сказать, где приносили больше пользы полузащитники — в нападении или в обороне. Но впечатление создавалось такое, что находятся они буквально везде. Словом, молодость не подвела. И награда новичкам — не только золотые медали, которые восемь из пятнадцати динамовцев получили впервые. Стиль «Динамо», некогда заклейменный как излишне рациональный и сухой, совершенствовался и получал признание. В некоторых матчах мы становились свидетелями явления в нашем футболе необычайного. Публику радовали сразу тремя очень и очень редко совместимыми компонентами: игрой, зрелищностью и результатом. Это было настоящее торжество коллективного футбола, а следствие его — золотые медали чемпионов страны, Кубок СССР, множество специальных призов — командных и личных. Никто не удивился, что лучшим футболистом Советского Союза журналисты назвали Анатолия Демьяненко. Заметим, что в тот год на обращение еженедельника «Футбол-хоккей» откликнулось 209 футбольных обозревателей, представляющих 138 печатных изданий, ТАСС, АПН, радио и телевидение, издательства и другие журналистские организации. Каждый из них назвал свою «тройку», в которой за первое место кандидату начислялись три очка, за второе — два, за третье — очко.

Моя «тройка» в том референдуме выглядела так: Блохин, Демьяненко, Протасов. Моими единомышленниками в этом голосовании оказались и некоторые другие обозреватели из Москвы, Тбилиси, Киева. Но по итогам референдума Блохин занял четвертое место, пропустив вперед О. Протасова («Днепр») и Ф. Черенкова («Спартак»), Почему лавры лучшего футболиста года я отдал Олегу Блохину? Разумеется, не из личных симпатий как к соавтору нашей совместной книги. И вовсе не за те 200 голов, которые он — первым в отечественном футболе! — забил в том сезоне. Тогда за что же? За преданность своему любимому ДЕЛУ. За его полную самоотдачу на тренировках и в игре, за неувядаемые мастерство и стабильность, которыми он радовал своих почитателей — в стране и за рубежомI — вот уже четырнадцать сезонов кряду. Это ли не пример для подражания его молодым коллегам по футбольному делу?!

Несколько лет подряд мне посчастливилось работать с Олегом Блохиным над нашей первой совместной книгой «Право на гол», которая вышла в издательстве «Физкультура и спорт» в 1984 году. Вот когда я по-настоящему почувствовал высокую требовательность этого замечательного советского спортсмена к себе и понял его требовательность на поле к партнерам, за что его частенько… поругивали обозреватели и болельщики, укоряя за «жесты», «покрикивания» и «поругивания» товарищей по команде. Но интересно, что сами партнеры Блохина за это никогда на него не обижались!

— Считаю, что в советском футболе Блохин — человек номер один! — говорил мне осенью того хрустально-золотого для динамовцев сезона Анатолий Демьяненко. — Такого еще никто не добивался. Присутствие Олега на поле всегда только положительно влияет на игру команды, за судьбу которой он очень переживает. Подсказывает на поле молодым игрокам. Иногда в сердцах, но на него никто не в обиде.

— Без Олега выходить на поле тяжелее, — сказал однажды капитан киевского «Динамо»-85 Сергей Балтача. — Блохин есть Блохин. Когда он в составе, то соперники боятся даже его имени. Вышел Блохин на поле — значит, надо быть более внимательным. И партнеры, играя с Олегом, иначе себя чувствуют. Конечно, есть и у него отрицательные моменты. Где-то может и прикрикнуть на партнера — это в его характере. Но обид на него нет. В игре всякое бывает. Мы ведь понимали, что Блохин делает это, искренне желая принести пользу общему делу команды.

Обычно сдержанный в своих оценках Лобановский тоже отдал должное Блохину-85:

— Я думаю, что Олег один из немногих футболистов, который с возрастом продолжает свой творческий рост, — говорил мне Валерий Васильевич. — Блохин — это личность, которая продолжает совершенствоваться. В его действиях на поле в нынешнем сезоне мы видели много новых спортивных ходов, на тренировках он самозабвенно работает над совершенствованием своего спортивного мастерства. Поэтому очень хотелось бы, чтобы Олег сохранил себя для большого футбола как можно дольше…

Блохин и не думал расставаться с футболом. Тем более, что у него появился особый стимул для дальнейших выступлений: киевское «Динамо» продолжало спор в Кубке кубков, сборная СССР завоевала путевку на XIII чемпионат мира в Мексику.