Черный принц

Из четырех групп, объединивших шестнадцать команд - участниц мексиканского чемпионата, третья была, безусловно, самой сильной. Анализируя шансы финалистов, восторженные дилетанты и деловитые специалисты пяти континентов многозначительно покачивали головами. Англия! Бразилия! Чехословакия! И Румыния, доказавшая в последние годы, что может преподнести сюрприз любому фавориту. В жарких спорах рождались противоречивые прогнозы и взаимно исключающие друг друга версии. Одни категорически утверждали, что именно из третьей группы выйдут два участника финального матча, другие, скептически поджимая губы, высказывали предположение, что взаимно истощив свои силы в этой борьбе не на жизнь, а на смерть, гераклы третьей группы, не найдут сил даже для того, чтобы перешагнуть четвертьфинальную ступень. И никто из спорщиков - «ни юноши во цвете лет, едва увидевшие свет, ни закаленные судьбой бойцы с седою головой» - не смог предположить, что сборная Бразилии выберется из этой кровавой мясорубки с таким впечатляющим результатом, с таким солидным отрывом от своих конкурентов. Шесть очков из шести возможных! Три победы в трех матчах при соотношении мячей 8:3!… В то время как занявшие второе место англичане вышли в четвертьфинал с более чем скромным голевым балансом - 2:1 в трех матчах. Таким же, как у команды Уругвая.

Из остальных четвертьфиналистов только Италия сумела побить этот рекорд беззубости, забив в трех матчах одной восьмой финала всего лишь один гол, да и тот, по единодушному убеждению спортивной прессы разных стран, явился результатом непростительной ошибки вратаря противников. Забегая вперед, обратим внимание любителей статистики на то обстоятельство, что итальянцы сумели на втором этапе турнира реабилитировать себя, забив в трех следующих встречахдевять голов в ворота неизмеримо более сильных соперников и пропустив… восемь! (Италия - Мексика - 4:1, Италия - ФРГ - 4:3, Италия - Бразилия - 1:4.) В то же время команда Уругвая на решающем этапе лишь подтвердила свою беззубость, забив в трех матчах два гола (при пропущенных четырех), один из которых - в ворота сборной СССР - при нормальном судействе не мог бы быть засчитан, а второй - в ворота бразильцев - целиком лежит на совести вратаря Феликса.

Но не будем торопиться! Итак, в четвертьфинальных матчах, где вступил в силу жестокий закон «проигравший выбывает», встретились восемь сильнейших команд мира: Италия - Мексика (4:1), СССР - Уругвай (0:1), ФРГ - Англия (3:2), Бразилия - Перу. К рассказу об этом матче мы сейчас и переходим.

Следя за захватывающими дух комбинациями соперников в матче бразильской и перуанской команд, большинство зрителей, вероятно, не обратили внимания на то, что они были свидетелями острейшей драмы, одной из тех, которыми так богат и прекрасен футбол. И которые далеко не всегда привлекают внимание трибун, поглощенных событиями, развертывающимися на зеленом прямоугольнике футбольного поля. А ведь драма разыгрывалась на их глазах. Только не на поле, а в каких-нибудь десяти-пятнадцати метрах, отделявших скамэйку запасных игроков перуанской команды от боковой линии. Речь идет о драме, я бы даже сказал, трагедии, которая разрывала душу человека, являвшегося, без сомнения, главным героем, главным действующим лицом этого чудесного футбольного спектакля.

Имя его – Валдир Перейра – не помнят даже многие из его соотечественников. Но его футбольный псевдоним известен всему спортивному миру. И, разумеется, подавляющему большинству читателей этой книжки. Этого человека зовут Диди.

Давайте отвлечемся на минуту от, бесспорно, волнующего поединка двух первоклассных команд! Давайте забудем на несколько мгновений о том, что на поле идет острейшее состязание гения Пеле и настойчивости Чумпитаса, неудержимости Жаирзиньо и скорости Гальярдо! Давайте задумаемся о том, что означал этот поединок для Диди, двукратного чемпиона мира, бывшего участника знаменитой бразильской «золотой сборной», а ныне – тренера перуанской команды, поставленного капризной футбольной судьбой на пути своих вчерашних товарищей по оружию!

Плечом к плечу с Пеле и Загало он боролся за победу в Швеции и Чили, вместе с ними он целовал прохладную, равнодушную к этим земным страстям «Золотую богиню». Рядом с ними ехал он по бушующим от восторгов улицам Рио-де-Жанейро, возвращаясь с победных чемпионатов. Он делил с ними тяжелую судьбу чемпионов – бесконечные сборы, перелеты из одной страны в другую. Разлуки и встречи, самолеты и отели. Годы такой короткой и такой долгой жизни. Жизни футболиста. Матч за матчем, аэропорты и автобусы, стадионы и вертящиеся турникеты пограничного контроля, разноцветные флаги десятков стран на разных континентах, пройденные в погоне за постоянно ускользающей синей птицей недолговечной футбольной славы. Чемпионаты, турниры, поездки. Слезы жены и восторженные крики мальчишек.

И когда «Золотая богиня» наконец завоевана, вдруг выясняется, что все нужно начинать сначала. Потому что богиня – одна, а претендентов на ее руку и сердце много.

Он шел по этой дороге плечом к плечу с Пеле и Загало. Точнее говоря, не шел, а бежал за никогда не останавливающимся мячом. И эта долгая погоня увела его вдруг слишком далеко от дома. Как-то неожиданно для самого себя он оказался по другую сторону границы. И желто-зеленый бразильский флаг вдруг превратился в знамя противника. А Пеле и Загало вдруг оказались соперниками.

И сам он, Диди, почувствовал себя в положении человека, вынужденного своими собственными руками, силой своей воли, своего таланта стремиться к разрушению мечты, которая долгие годы согревала его самого: он должен был помешать своей стране, своим друзьям, своей команде навечно завоевать «Золотую богиню». Он должен был разрушить здание, которое созидал всю свою жизнь…

Может быть, кто-нибудь иронически улыбнется, читая эти строки. Напрасно! Я убежден, что вряд ли кто-либо захотел бы оказаться в тот день на месте Диди, этого выдающегося футболиста и замечательного тренера, который, конечно же, заслуживает того, чтобы рассказать о нем поподробнее.

Опустим розовое детство, традиционные, когда речь идет о бразильском мальчишке, уличные «пелады» с мячом и скандалы с учителями, изнемогающими в неравной борьбе с сорванцами, которых так трудно научить чему-нибудь в те краткие моменты, когда они соизволят прервать свои футбольные игрища. Начнем наше повествование с упоминания о любопытном историческом факте, имевшем место 16 июня 1950 года.

В этот день состоялось торжественное открытие стадиона «Маракана» в Рио-де-Жанейро, и Диди завоевал один из самых своих выдающихся титулов – «первооткрывателя» «Мараканы»! На 10-й минуте первого тайма товарищеского матча сборных Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу он забил первый в истории стадиона гол!

Была в этом какая-то удивительная историческая справедливость: «распечатал» ворота нового стадиона, ставшего колыбелью знаменитого бразильского футбола, игрок, который явился впоследствии самым ярким выразителем и воплощением идей и духа этого нового футбола.

Помня о том, что речь зашла у нас о Диди в связи с матчем сборных Бразилии и Перу в Мексике в 1970 году, упомянем о том, что первая встреча Диди с перуанским футболом состоялась в 1953 году и явилась, по правде сказать, далеко не самой радостной вехой в его футбольной биографии. На проходящем тогда в Лиме чемпионате Южной Америки бразильская сборная потерпела поражение от перуанцев со счетом 0:1. В конце матча, проходившего в присутствии президента страны генерала Одриа, на поле разыгралась жестокая драка, Диди получил от судьи приглашение покинуть поле. Не подчинился, чуть было не набросился на арбитра. Страсти разбушевались до такой степени, что выскочившие на поле представители полицейского корпуса- Лимы в сверкающих галунами и бляхами мышиных мундирах выволокли с поля будущего тренера перуанской сборной за руки и за ноги.

Несмотря на этот инцидент, турнир в Перу оставил приятные воспоминания у Диди: именно там он окончательно вошел в основной состав бразильской сборной, заняв место знаменитого полузащитника Зизиньо.

На чемпионате мира в Швейцарии в 1954 году мастерство Диди не смогло спасти бразильскую команду от разгрома в матче со знаменитой сборной Венгрии – самой сильной в те годы командой мира.

Эта игра тоже была отмечена рукопашными схватками, удалениями и – в конце матча – тотальной дракой, в которой приняли участие запасные игроки, тренеры, руководители делегаций и журналисты. Вмешалась полиция, и тут случился эпизод, о котором с упоением и восторгом до сих пор рассказывают очевидцы и историки бразильского футбола. В тот момент, когда битва достигла кульминации, когда «смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой», некий Пауло Буарке, один из бразильских журналистов, изловчился и опрокинул ловкой подножкой на землю здоровенного швейцарского полицейского. Тот поднялся, поглядел на бразильца, полез в карман. У парня похолодело внутри, вся жизнь пронеслась перед глазами, застучало в висках. Однако вместо пистолета полицейский достал из кармана носовой платок и… принялся спокойно чистить брюки. Если бы такое случилось в Бразилии! Благословенная земля Швейцария, где можно безнаказанно опрокинуть представителя власти!

Сей эпизод, однако, явился, пожалуй, единственным и очень слабым утешением для возвращавшейся с опущенными головами домой бразильской сборной… Нужно было начинать все сначала, нужно было готовиться к очередному чемпионату мира, намеченному на 1958 год.

В ходе этой подготовки состоялась вторая встреча Диди с перуанским футболом. Более счастливая для него и весьма горькая для перуанцев: в отборочных матчах эти две страны боролись за путевку на чемпионат. Первый матч, прошедший в трудной борьбе в Лиме, закончился вничью. 21 апреля 1957 года на «Маракане» состоялась вторая встреча. И к концу второго тайма, при зловещем счете 0:0, горевшем на табло как стоп-сигнал на дороге в Швецию, пробивая метров с сорока штрафной, Диди послал мяч прославившим его впоследствии «сухим листом». Мяч взвился вверх, проходя над «стенкой» защитников, и перуанский вратарь вздохнул с облегчением, увидев, что он уходит выше ворот. И вдруг, словно притянутый каким-то таинственным магнитом, мяч опустился под штангу, укладываясь в самый угол.

Ну а потом была Швеция. Чемпионат мира 1958 года. О нем уже столько сказано и написано историками футбола разных стран, вероисповеданий и цветов кожи, что, кажется, нечего и добавить. И все же нужно сказать о том, что в фейерверке восклицательных знаков, окруживших имена Пеле и Гарринчи – «великих идолов», явивших себя изумленному миру на этом чемпионате, – в реве восторженных приветствий и в благоговейном шепоте поклонения произошло некоторое смещение ценностей. Я осмелюсь высказать мысль, которая, быть может, покажется святотатственной молодому поколению, но с которой должны согласиться «старики». Те, кто имел счастье наблюдать матчи турнира в самой Швеции или изучать их впоследствии в видеозаписях и по фильмам: главным героем шведского чемпионата мира был не Пеле, не Гарринча, а Диди.

Говоря это, я отнюдь не собираюсь «приземлить» отмеченное печатью гения великое искусство Пеле и искрящийся вдохновением талант Гарринчи – «Чарли Чаплина футбола»! Мне думается, что оба они – в известной степени, конечно – стоят «над эпохой»: они могли появиться двадцать лет назад или тридцать лет спустя. А Диди – это сын эпохи, он явился одновременно творцом и детищем нового бразильского футбола, официальной «колыбелью» которого считается шведский чемпионат. Более того: без Диди (или без какого-то другого футболиста в роли, которую исполнял Диди) эта новая «бразильская школа» была бы невозможна. Повторяю, я отнюдь не собираюсь «обожествлять» Диди, именно поэтому упомянул в скобках о «другом футболисте в роли Диди»; я убежден, что не будь Диди, кто-то другой должен был бы занять его место в команде, а точнее, играть его роль, выполнять его функции.

«О чем, собственно говоря, идет речь?» – слышу я раздраженный этими долгими и витиеватыми отступлениями голос читателя, требующего ясности и определенности. Понимая справедливость этого раздражения, перехожу от слов к делу, то бишь к объяснению роли Диди в бразильской сборной да и вообще в «новом бразильском футболе» образца 1958-1962 годов.

Диди был диспетчером команды. Сказав это, я слышу разочарованные вздохи: «Ну и что? Подумаешь, диспетчер! В каждой команде есть диспетчер!»

Увы, не в каждой. И если есть, то далеко не всегда такой, как Диди. И дело не в индивидуальном мастерстве этого футболиста. Не в его знаменитом «сухом листе», не в умении послать мяч через все поле в самую опасную для противника точку поля, где назревает самое острое развитие атаки! Диди был не просто диспетчером, распределяющим мячи, организующим игру своей команды. Он был (не являясь капитаном!) единодушно признанным и неоспоримым лидером команды, сплавляющим в единый порыв одиннадцать разных темпераментов, настроений, характеров, индивидуальностей. А ведь, заметим мимоходом, в бразильском футболе добиться такого «сплава» гораздо труднее, чем в любом другом: бразильские футболисты обладают куда более ярко выраженными игровыми индивидуальностями, да еще плюс к этому нервным, легко воспламеняющимся темпераментом.

Эту роль, эту функцию Диди не получил от тренера. Да ее невозможно «дать» или «получить» комуто. Он стал «диспетчером», лидером сборной команды с той же естественностью, с какой играл эту роль сначала во «Флуминенсе», а затем в «Ботафого», в знаменитом «Ботафого» «образца 1956-1958 годов», где рядом с ним играли Нилтон Сантос и Гарринча, а тренером был Жоао Салданья.

Появление Диди, а точнее говоря, появление в бразильских командах игроков-лидеров, игроков-диспетчеров, лучшим из которых являлся Диди, и ознаменовало рождение нового бразильского футбола. Явилось его не менее важной находкой, чем воспетая в стихах и прозе математическая формула 4-2-4.

И было связано неразрывными узами с рождением этой формулы, этой тактической схемы. Появление на поле четырех защитников (вместо прежних трех) и четырех нападающих (вместо пяти – по прежней схеме «дубль-ве») означало не механическое перераспределение игроков внутри поля, а появление новых функций в футболе, новой системы игры не только команды в целом, но и каждого игрока в отдельности. Эти четыре защитника стали отныне ИНЫМИ защитниками. Они стали «держать» не определенных игроков противника, как это было раньше (левый крайний защитник «держит» правого крайнего нападающего), а свою зону, свой участок поля, и, следовательно, игрока противника, появляющегося в этой зоне. Футбольное поле, оставаясь прежним по размерам и разметке, вдруг обрело новые свойства, обнаружило неожиданно богатые золотоносные жилы, которые были скрыты от нелюбопытного глаза и которые можно было разрабатывать в течение долгих последующих лет.

Итак, игроки получали функции и задачи новые, но всегда конкретные. А «диспетчер» Диди стал выполнять весьма необычную для традиционного футбола функцию «свободного охотника»: он не имел ни определенного игрока противника, которого он должен был «держать», ни четко очерченного участка поля, на котором он должен был играть. Он стал этаким вольным художником, который на первый взгляд делал на поле то, что ему вздумается. В общем-то, так, пожалуй, оно и было: Диди и должен был играть так, как ему вздумается, в рамках, разумеется, разработанной тренером идеи, рисунка игры. Он должен был контролировать, в основном, среднюю зону поля, и его главной задачей был «свободный поиск» наиболее выгодных «продолжений» (выражаясь шахматным языком) как в обороне, так и в атаке. Само собою разумеется, что такую роль мог выполнять только игрок, обладающий не только высокой индивидуальной техникой, но и умением видеть поле, математическим пасом, выносливостью, авторитетом и, самое главное, творческим игровым мышлением. Четкая схема 4-2-4, расчертившая взаимосвязи игроков с пунктуальностью reoдезического планшета (вспомним, что даже мятежный, бунтарский Гарринча занимался своей черной магией в сравнительно узком «коридоре» поля), получила в лице Диди то самое «чуть-чуть», тот самый завершающий мазок, который превращает застывший холодный пейзаж во вдохновенную симфонию красок.

Диди стал мозгом команды, ее «компьютером», он играл так, как этого требовала ситуация, и менял ситуацию так, как это ему казалось нужным. Неожиданным пасом он мог перевести игру от своих ворот к штрафной площадке противника, бросая в прорыв Вава или Пеле, выводя по флангам Гарринчу или Загало. «Сухой лист» щедро использовался им не только для забивания фантастических голов, но и для пасов – иррациональных, сводящих защитников с ума, повергающих соперников в смятение и вызывающих на трибунах такую же буйную реакцию, как и веселые демонические финты Манэ Гарринчи.

Вспомним, что один из таких его пасов нашел Пеле в штрафной площадке сборной Уэльса, после чего будущий «король» футбола, стоя спиной к воротам, обыграл молниеносными финтами защитников, перебросив через них мяч, и, повернувшись, забил свой первый гол в матчах чемпионатов мира, который он до сих пор считает самым памятным, самым важным и, пожалуй, самым красивым в своей долгой биографии, где счет забитых голов перевалил за тысячу.

Тот гол был единственным в матче и принес бразильцам трудную победу, выведя их в полуфинал.

Раз уж мы вспомнили об этом эпизоде, нельзя не сказать о том, что именно Диди, остававшийся лидером команды не только на поле, но и за его пределами, накануне третьего матча бразильцев в Швеции против сборной СССР, зашел к тренеру Висенте Феоле вместе с капитаном Белини и Нилтоном Сантосом и настойчиво посоветовал поставить на этот матч двух новичков, двух запасных: Пеле и Гарринчу. И после этого матча Диди собрал команду и предложил поговорить по душам. Он был самый опытный среди них, и его слушали с не меньшим уважением, чем стали бы слушать тренера или падре. Диди говорил о том, что они могут стать чемпионами, могут привезти домой «Золотую богиню», но для этого нужно помнить уроки прошлого: восторженную истерику 1950 года, когда делилась шкура неубитого ягуара, и нервную встречу с венграми в 1954 году, которую попытались выиграть «на крике», на кулаках, забывая о том, что в футболе побеждают ногами.

И головой.

Он говорил о том, что нужно думать не о себе и даже не о команде. Точнее говоря, не только о команде: нужно думать о Бразилии, о семидесяти пяти миллионах негров и белых, мулатов и креолов, которые в эти минуты молятся всевышнему о ниспослании победы. Которые уже двадцать лет мечтают увидеть «Золотую богиню», для которых это было бы единственной радостью. Счастьем. Свершением надежды. И для того чтобы эта мечта стала явью, нужно подчинить все свои мысли и чувства – всего себя! – борьбе. «Поэтому никто не имеет права отныне и впредь отвечать на удары противника по ногам, на подножки, спорить с судьей, подвергая себя риску удаления с поля. Никто не должен падать духом и протестовать, если судья не засчитает забитый нами гол. Нужно не плакать, а забивать следующий. А если понадобится, то и еще один… И если судья засчитает неправильный гол противника, то тоже нужно не раскисать, а ответить на него нашим голом. Или двумя, если потребуется…»

И, может быть, именно потому эти слова оказались столь убедительными, столь весомыми, что сказаны они были не тренером, которому «по штату» положено говорить нечто в этом роде, не начальником команды, которому именно за это идет зарплата, не штатным психологом и не внештатным «пропагандистом», а футболистом. Таким же, как остальные двадцать один. Только чуть опытнее, чуть старше, чуть прозорливее остальных.

И этот чемпионат был выигран бразильцами чисто. По всем статьям. Без единого пятна. И при подавляющем преимуществе в матчах с самыми сильными соперниками, о чем говорит одинаково разгромный счет полуфинального и финального матчей – 5:2. Десять голов, забитых в ворота сборных Франции и Швеции, занявших второе и третье места!

После чемпионата мира 1958 года Диди предпринял самую необъяснимую авантюру в своей жизни: он упросил «Ботафого» продать себя мадридскому «Реалу», где блистали «сверхзвезды» футбола: Ди Стефано, Пушкаш, Хенто. Однако там ему не очень повезло. Бразильская печать утверждает, что ему трудно было ужиться с Ди Стефано, что знаменитый европеец не желал ни с кем делить своей славы, своего места и положения в команде. А превратиться в простого полузащитника, ограниченного обычными задачами, Диди не мог. Недаром его прозвали «Черный принц»!

Спустя некоторое время «Ботафого» сжалился над блудным сыном и выкупил его обратно. Возвращение Диди превратилось в праздник, сопровождавшийся осадой аэропорта болельщиками, иллюминацией здания клуба на улице Женерал Севереано и подписанием нового миллионного контракта. Чемпионат мира 1962 года стал достойным завершением «игровой биографии» Диди, который, правда, еще некоторое время не расставался с мячом, но затем понял, что всему бывает конец. Получив приглашение из Лимы, он поехал туда и стал тренером скромной команды «Спортинг-Кристал», где работал до тех пор, когда руководители перуанского футбола решили пригласить его к руководству сборной команды страны. Перед Диди была поставлена задача, которая на первый взгляд могла бы показаться невыполнимой: классифицировать Перу среди шестнадцати финалистов мексиканского чемпионата мира. Почему невыполнимой? Да потому, что перуанский футбол был в то время совершенно не подготовлен к этому.

Ссылаясь на загадочные рисунки, найденные в поселениях древних индейцев кечуа и изображающие игры с предметами, похожими на мяч, некоторые перуанские историки берут на себя смелость утверждать, что футбол в Перу родился едва ли не раньше, чем в Англии. Даже если это и так, послужной его список отнюдь не был отмечен никакими приметными свершениями. Если еще в доколумбову эпоху древние подданные инкского государства пинали ногами некое подобие резиновых шаров, изготовленных из «дикого» каучука, то в XX веке наследниками индейцев кечуа – перуанцам – довелось лишь однажды вкусить сладость участия в чемпионате мира по футболу, да и то в первом, в 1930 году, когда число участников было столь невелико, что брали, так сказать, всех желающих, невзирая на лица и на умение или неумение играть в футбол. Впрочем, для того чтобы выиграть «Золотую богиню» даже в тот раз, нужно было обладать, помимо энтузиазма, чем-то еще, чем не обладали перуанцы, и их краткое участие в том давнем турнире было отмечено меланхолическим нулем в графе «завоеванные очки» и скандальной дракой, развязанной в первом же матче, проигранном 1:3 румынской команде, которая потеряла одного из защитников. Ему перуанцы сломали ногу. Второй матч, проигранный уругвайцам (0:1), поставил крест на робких надеждах наследников инкских футболистов и положил начало их долгим и бесплодным попыткам пробиться ежели не на вершину футбольного Олимпа, то хотя бы в число шестнадцати финалистов. Именно эта задача и была поставлена перед Диди.

Засучив рукава он взялся за дело, подогреваемый не только обещанными десятками тысяч долларов, но и чисто спортивным азартом: с такой же отвагой (или безумием?!) бросается какой-нибудь искуситель судьбы с обрыва, не зная, найдет ли он глубину или врежется в камень, предательски скрытый под водой.

Нужно было все начинать сначала: показывать, как должен играть центральный защитник, что необходимо делать полузащитникам или вратарю. Нужно было объяснять, почему не следует опаздывать на тренировки и задерживаться по вечерам в баре на углу.

Нужно было говорить о дисциплине и распорядке дня, о питании и умении владеть своими нервами в трудных ситуациях; таких трудных ситуаций предвиделось много: ведь главным соперником перуанцев в отборочной группе стала грозная аргентинская команда, значительно превосходившая их во всех отношениях и всегда ранее выигрывавшая у перуанских команд с подавляющим преимуществом.

Постепенно скуластые парни стали понимать, чего от них хочет этот стройный, спокойный Черный принц. Его прозвали Учителем. И самое высшее удовлетворение он получил после памятного эпизода с Фуэнтесом. Накануне товарищеского матча с Уругваем у Фуэнтеса умер отец. Сборная уже была на режиме «концентрации»: отгороженная от внешнего мира стеной молчания и покоя. Диди сообщили об этом утром. Он сам решил рассказать игроку о постигшем его несчастье. Вошел к нему в комнату, сел рядом с ничего не подозревавшим Фуэнтесом и завел долгий разговор «за жизнь». Он говорил о подобных же случаях, рассказывая о том, как тяжело отражается смерть близких на человеке, как она может выбить из колеи кого угодно, если ты не обладаешь волей, характером… Если ты не настоящий мужчина… И где-то в ходе беседы он сказал парню о смерти отца и сообщил, что Фуэнтес, естественно, освобождается от режима «концентрации» и от предстоящего вечером матча.

Кусая губы, тот отправился на похороны отца.

А вечером вдруг появился на стадионе и попросил, чтобы ему дали возможность сыграть.

Сказать по совести, эта ситуация может показаться какой-то странной. Играть в футбол в день смерти отца?! Трудно залезть в чужую душу. Может быть, Фуэнтесу легче было забыться таким образом?… Я рассказал об этом эпизоде только для того, чтобы показать, как бережно относился к своим питомцам Диди, и упомянуть, что этот случай был переломным в жизни команды. После него авторитет тренера, доверие, вера в него стали абсолютными.

О том, какое значение придавала страна завоеванию путевки в Мексику, свидетельствует тот факт, что накануне первого матча с Аргентиной команду принял в своем дворце президент Перу генерал Веласко Алварадо. Церемония была краткой и волнующей: глава государства собственноручно вручил одиннадцати «титуларес» футболки, в которых они должны были завтра выйти на матч с аргентинцами. «Победить или умереть!» – таков был лозунг. Все понимали, что только выигрыш на своем поле даст какой-то шанс на победу в группе и на путевку в Мексику. И они добились этой победы: впервые в истории сборная Аргентины была повержена перуанцами со счетом 1:0. Потом были новые матчи: и перуанцы и аргентинцы проиграли сборной Боливии в Ла-Пасе и выиграли у нее у себя дома. Эти поражения были запланированы, ибо никто не может надеяться выиграть у боливийцев на их стадионе, расположенном на высоте три с половиной тысячи метров над уровнем моря, на которой человек, приехавший «с равнины», не может не то что играть в футбол, но даже и ходитьто быстрым шагом. И к финальной встрече в БуэносАйресе сборная Перу пришла с двумя очками разницы, вследствие чего ее устраивала ничья.

Ничьей и закончился матч, повергший Аргентину в траур, Перу – в водоворот восторга и окончательно превративший Диди в «идола», в национального героя, в кумира, более обожаемого и почитаемого, чем древние императоры Куско.

Рассказывают, что встреча команды, возвратившейся из Аргентины, превратилась в праздник, каких не помнит история страны. И когда, пробившись сквозь нескончаемые толпы рыдающих от счастья и пляшущих соотечественников, футболисты ввалились в президентский дворец, президент первым обнял босого, потерявшего галстук, потного, растрепанного Диди и – как утверждает перуанская пресса – шепнул ему на ухо: «Послушай, где твой бразильский паспорт? Давай порвем его, и ты станешь перуанцем».

Так спустя тринадцать лет Диди «реабилитировал» себя в глазах перуанцев за тот злосчастный «сухой лист» 1957 года, преградивший им дорогу в Швецию.

И вот теперь сам он становился на пути своих товарищей, на пути Пеле и Загало, которым он говорил тогда, в Швеции: «Нужно думать не о себе. О Бразилии. О нашем народе, который ждет эту победу – единственную радость, отпущенную ему судьбой».

Вскоре после победы перуанской команды в отборочных играх кто-то из журналистов спросил его:

– Ну а если нам придется играть с Бразилией?…

В тот момент эта гипотеза была сугубо теоретической. Абстрактной и далекой. Еще не была проведена жеребьевка. Тонкая ручка Моники еще не определила судьбы и пути шестнадцати команд.

Диди улыбнулся и сказал:

– В этом случае я выведу команду на поле, закрою глаза, и пусть случится так, как угодно всевышнему.

Спустя полгода после окончания мексиканского чемпионата мне довелось интервьюировать Диди.

Разумеется, одним из первых вопросов была просьба рассказать о том, как он себя чувствовал накануне и во время этого матча.

– Конечно, я понимал, что наша команда…

– Простите, Диди! Что значит «наша»?

Он засмеялся, закурил очередную сигарету, откинулся на спинку плетеного кресла и крикнул жене, чтобы принесла кофе.

– Буду говорить откровенно. Как профессионал, я гордился тем, что мне доверено руководить национальной сборной Перу. И старался сделать все возможное, чтобы оправдать это доверие. Похоже, что мне это удалось. Но, разумеется, когда пришел черед встречаться с бразильской командой, я понял, что наша – ПЕРУАНСКАЯ – команда уступает ей.

Тут не могло быть никаких иллюзий. Но и я, и все мои игроки решили сыграть как можно лучше. Чтобы, даже проиграв, нам не пришлось бы впоследствии краснеть перед миллионами перуанцев, которые послали нас в Мексику и ждали от нас достойной борьбы.

Все это кажется просто, но… как бразилец, как сын своего народа я чувствовал, конечно, что оказался в очень трудном положении. В конце концов, я ведь совсем недавно был игроком нашей сборной.

– Бразильской?

– Да, НАШЕЙ, бразильской. Мы дважды побеждали – в Швеции и Чили. И все знают, чего нам это стоило. Разве можно такое забыть? Я видел наш матч с англичанами, и едва не закричал от радости, когда Жаир забил гол. И когда начался матч нашей команды…

– Какой «нашей»?

– Перуанской. Когда мы начали матч с бразильцами. Когда я увидел, как наши парни, то есть брасил ьцы, выходят на поле в желтых футболках, в этих футболках, которые принесли нам столько славы, я… сознаюсь… в глубине души «болел» за моих соотечественников. За бразильцев. Но, как тренер, как профессионал футбола, я сделал все возможное для достойного выступления моей, перуанской команды.

Мы беседовали с Диди, как я уже сказал, спустя полгода после чемпионата, в январе 1971 года, когда он, расставшись с перуанским футболом, переехал в Аргентину, где стал тренировать некогда знаменитую своей мощью команду «Ривер-Плейт», скатившуюся накануне прихода Диди в самый низ турнирной таблицы. Беседа была, как мне кажется, чрезвычайно интересной, и, хотя рассказ о ней разрывает хронологию повествования, я все-таки рискну «забежать вперед» и вкратце изложить мысли и суждения, высказанные знаменитым тренером в прохладном зале своего дома в Рио-де-Жанейро, куда он приехал из Буэнос-Айреса на пару недель – в отпуск.

Естественно, наша беседа началась с воспоминаний о минувшем – мексиканском чемпионате мира.

– Я считаю, – сказал Диди, – что с организационной точки зрения этот чемпионат был лучшим из всех. Да и чисто игровой аспект турнира обрадовал любителей спорта: ряд команд, в частности сборные Бразилии, ФРГ, Перу, показали интересные тактические новинки и творческие находки, даже если учесть, что большинство команд придерживалось уже известных схем: 4-3-3 и 4-4-2. Наша, перуанская команда слегка модернизировала их, играя 4-1- -2-3.

– Можно ли и сегодня продолжать делить футбол на «европейский» и «латиноамериканский»?

– Мне кажется, что грань между этими двумя «школами» быстро стирается. Многие европейские команды, в частности команды ФРГ, Чехословакии, Югославии и Советского Союза, стали в последние годы демонстрировать футбол эластичный, футбол, отличающийся «мыслительной быстротой», то есть умением игроков все быстрее и быстрее оценивать игровые ситуации и отыскивать наиболее рациональные продолжения и ходы.

– А могли бы вы попытаться сделать прогноз развития футбола на ближайшие годы? Ведь совсем недавно говорилось, что ему угрожает «ничейная смерть» вследствие бурного размножения всевозможных «замков», «бетонов», «задвижек» и прочих защитных систем. Похоже, что мексиканский чемпионат вселил в наши сердца оптимистические надежды?

– Я верю, что мы начинаем, возвращаться к футболу эпохи двадцатых и тридцатых годов. Разумеется, я имею в виду не тактические схемы, не реставрацию «дубль-ве», а сам дух футбола. Тогда, лет сорок назад, футбол был ярким, увлекательным зрелищем, доставлял зрителям куда больше удовольствия, чем нынешний. Впоследствии футбол профессионализировался, и в погоне за очками тренеры стали думать не о том, как выиграть матч, а о том, как его не проиграть. Игра стала скованной, осторожной… Мне кажется, что сейчас начинается обратный процесс раскрепощения игроков.

– Если проследить развитие тактических схем, то можно заметить, что в течение последних полутора десятилетий количество нападающих, точнее говоря, количество выдвинутых вперед игроков, которых принято относить к категории «чистых» нападающих, все время уменьшалось. Схема «дубль-ве» с пятью нападающими была вытеснена бразильской новинкой 4- 2-4, затем появились 4-3-3 и 4-4-2. Не означает ли это, что вскоре на переднем крае атаки мы увидим в командах всего лишь одного футболиста?

– Не думаю. Я могу только предположить, что футбол станет более агрессивным, более «свободным».

Нельзя выигрывать, нацеливаясь на ничью или на победу с минимальным счетом. Именно мы, тренеры, были виноваты в появлении скованного футбола, заботящегося об обороне. И именно мы, тренеры, обязаны сейчас развязать творческую инициативу футболистов. Ведь они, спортсмены, всегда любят играть интересно и остро. Так надо предоставить им возможность играть так, как им нравится.

– В Бразилии накануне чемпионата велась острая полемика в связи с двумя различными концепциями Салданьи и Загало по вопросу конструирования линии атаки. Салданья предпочитал игру с двумя выдвинутыми вперед крайними нападающими и одним центральным. А Загало изменил эту схему, сосредоточив двух форвардов в центре и одного – Жаирзиньо – на правом фланге, в то время как левый крайний нападающий был у него оттянут назад (Ривелино). Как вы относитесь к этому спору?…

– Хотя Загало стал чемпионом мира, но мне больше импонирует схема Салданьи: он стремился использовать всю ширину поля, в то время как у Загало фронт атаки иногда был сужен: левое крыло нападения, левый фланг поля как бы пропадали.

– Сейчас ведется спор о судьбе «либеро», «чистильщика», игрока защиты, являющегося своего рода «свободным охотником». Многие утверждают, что «либеро» отмирает, что необходимость в игроке такого рода постепенно отпадает. Вы согласным с этим?

– Нет, я продолжаю считать, что роль «либеро» важна. Но нужно уметь ее играть. Так, например, как Беккенбауэр: он не только организует действия защиты и подстраховывает товарищей, но и умеет неожиданно и остро подключаться в атаку.

– Не могли бы вы проанализировать выступления команды Загало в Мексике? Что явилось главным в достижении победы?

– Прежде всего я хотел бы отметить, что на сей раз команда была очень хорошо организована: в ней царила атмосфера спокойствия, уверенности в своих силах, веры в победу. Что касается самой команды то, на мой взгляд, сборная Бразилии сейчас обладает лучшей в мире линией атаки и полузащиты. Что же касается защиты и вратаря, то они были далеко не самыми сильными на чемпионате.

– Кого бы вы назвали лучшими?

– Троих: Пеле, который не нуждается в похвалах, Жаирзиньо, молодой, выносливый и напористый футболист, и Жерсон, – спокойный и хладнокровный.

– Могли бы вы сравнить нынешнего Пеле с тем юношей, которого вы когда-то напутствовали в его первом матче шведского чемпионата мира против нашей, советской команды?

– Разница огромная: тот Пеле был мальчик, талантливейший и одаренный, но лишенный – и это естественно – опыта, чувства ответственности, зрелости. Сегодня мы видим Пеле в расцвете сил. Он понимает ношу, лежащую на его плечах, сознает свою роль в команде, свое особое положение.

– Вы упомянули об атмосфере спокойствия и уверенности, царившей в бразильской команде в Мексике. Очевидно, она явилась следствием хорошей психологической подготовки футболистов. Помнится, в 1958 году в составе бразильской делегации был даже специальный врач-психолог, доктор Карвальяэс.

Потом он не приглашался руководителями бразильского футбола. Означает ли это, что опыт не был оценен положительно?

– Я считаю, что важность психологической подготовки трудно переоценить и с этой точки зрения высоко оцениваю роль Карвальяэса в нашей команде 1958 года. Когда я получил перуанскую команду и стал ее готовить к отборочным играм, мне пришлось многое использовать из нашего, бразильского опыта.

Диди стал первым тренером в Перу, организовавшим систему «интегральной» подготовки к чемпионату: если раньше и клубы, и сборная тренировались два-три раза в неделю, то Диди стал работать с командой два раза в день – утром и вечером. Разумеется, это потребовало перестройки всей жизни спортсменов: за полгода до чемпионата они были созваны на сбор и стали жить на тренировочной базе. Разрешались «увольнения» для свидания с семьями и друзьями.

Обычно это было по воскресеньям. Сначала кое-кто запаздывал к отбою, кое-кто возвращался навеселе. Без криков и истерик, без суровых наказаний Диди сумел добиться того, что накануне чемпионата в команде уже не было никаких нарушений режима и дисциплины. Футболисты поняли и почувствовали, чего добивается тренер.

Диди является безоговорочным сторонником такого метода тренировок не только в сборной, но и в клубах. Он высоко оценил опыт бразильских команд «Сан-Паулу», «Флуминенсе» и «Интернасионал», которые во время региональных чемпионатов держат игроков на режиме постоянной концентрации, отпуская их домой после матча в воскресенье лишь на два дня.

– Игрок-профессионал, если он хочет добиться чего-то, обязан отдавать спорту всего себя, – говорит Диди. Правоту его слов подтверждает тот факт, что именно три вышеназванные команды в 1970- 1971 годах добились наиболее заметных побед, став чемпионами своих штатов, а «Флуминенсе», помимо этого, выиграла Серебряный кубок Бразилии.

Вспоминаю любопытный разговор.

Возвращаясь к чемпионату мира в Мексике, я попросил Диди проанализировать его итоги: считает ли он, что в четверке победителей оказались действительно самые сильные команды.

– Трудно ответить на этот вопрос, – говорит он. – Ведь, к сожалению, в Мексике еще играл свою роль случай, судьба, фактор «везения» или «невезения», когда от ошибки одного игрока рушились надежды команды, и уже не было возможности поправить что-то. С этой точки зрения новая формула, предложенная ФИФА для будущего чемпионата, гораздо лучше. Возможно, там не повторится печальных историй, незаслуженно вычеркнувших из группы призеров команды Англии и Советского Союза и, пожалуй, отразившихся на результате команды ФРГ.

– Раз вы упомянули о нашей команде, не могли бы вы оценить ее игру?

– Я не смог увидеть ее в Мексике, поскольку она играла в иной группе. Однако я хорошо знаком с советским футболом и с вашими игроками. Считаю, что вы добились большого прогресса с 1958 года, когда я впервые увидел вашу команду. Пожалуй, за эти двенадцать лет – от Швеции до Мексики – вы проделали, скажем, двадцатилетний путь. Иными словами, двадцать лет вы сжали в двенадцать лет. Ваши игроки сейчас отличаются техникой, они гибки, умеют обращаться с мячом, отличаются хорошей скоростью мышления. Кроме того, у них был на чемпионате мира тренер, которого я считаю одним из лучших знатоков футбола. Вашим в чем-то не повезло, но я уверен, что в 1974 году они смогут сыграть лучше и будут одним из самых грозных соперников для остальных команд.

– Поскольку сейчас вы работаете в Аргентине, хотелось бы услышать ваше мнение об аргентинском футболе.

– Аргентина заслуженно обладает традиционно высоким престижем. Тот факт, что ее сборная не попала в Мексику, объясняется не слабостью аргентинской команды, а организационными неполадками, постоянной чехардой тренеров, которые вывели футболистов из равновесия. Я не сомневаюсь, что Аргентина будет претендовать на высокое место в «табели о рангах» 1974 года.

– Назовите трех лучших футболистов Аргентины.

– Лучший из них – Перфумо, кроме него, выделяются техникой и опытом Оскар Мас и Даниэл Онега.

– А ваша команда «Ривер-Плейт», как она выглядит сейчас?

– Более или менее… Когда я пришел туда, я нашел «штаты» клуба слишком раздутыми: 32 футболиста! Пришлось прибегнуть к сокращениям, убрать нескольких «старичков», подобрать молодежь из числа юношей, игравших в дубле. Постепенно дела команды стали выправляться, и она стала подниматься в таблице.

Диди и в этом случае проявил скромность. Бразильские коллеги, наблюдавшие его работу в Аргентине, рассказывали мне, что Диди не только спас «Ривер-Плейт» от развала, но превратил ее в самую популярную команду страны: уже через полгода после его прихода в команду количество зрителей, посещавших ее матчи, удвоилось! Почему? Не только потому, что «Ривер» стал побеждать и выбрался на одно из первых мест в таблице. А прежде всего потому, что Диди силой своего таланта, мощью своего авторитета раскрепостил аргентинцев, погрязших в последние годы в болоте силового футбола, заставил игроков «Ривера» не «работать» на поле, а ИГРАТЬ.

– А что это была за история с дипломом, о котором писала мировая пресса? О том, что вам разрешили руководить матчами только с трибун?

– Дело в том, что в Аргентине существует правило, по которому лицам без тренерского диплома не разрешается работать с командой. Уважая это решение, мне приходилось действительно работать, сидя на трибуне среди зрителей. Но недавно я получил диплом – его прислали мне из Мексики, где я в 1966 году учился в школе тренеров, – и теперь конфликт с профсоюзом тренеров исчерпан. Сейчас я работаю нормально.

– Кстати, что это за «профсоюз тренеров»? Ведь в Бразилии такого профсоюза нет?

– И жаль, что нет. Профсоюз тренеров – это обычный профсоюз, защищающий их права перед нанимателями – руководителями клубов. Такой орган, по моему убеждению, должен существовать всюду, и не только для тренеров, но и для футболистов.

– Раз уж зашла речь о тренерах и их правах… После чемпионата мира в ряде стран, команды которых выступили не совсем удачно, тренеры сборных были отстранены. Вы считаете, что такая мера способствует повышению класса сборной?

– Ни в коем случае. Как бы слабо ни сыграла команда на чемпионате мира, какие бы ошибки ни совершил ее тренер, все равно этот турнир стал для него источником громадного опыта, который он нигде и никогда не почерпнет. И когда его увольняют, он уносит этот опыт с собой, а его преемнику приходится начинать «от нуля».

– А почему вы все время работаете за пределами Бразилии? Разве вам не хотелось бы взять какуюто из своих, бразильских команд? – Хочется, и я всерьез думаю об этом. Мне поступает много приглашений, и когда кончится срок моего контракта с «Ривер-Плейт», я, возможно, вернусь домой. Но не уверен, буду ли продолжать работать тренером. Честно говоря, я устал от суматохи у кромки поля. Меня сейчас больше привлекает организационная работа, и поэтому не исключено, что я предпочту беспокойные обязанности тренера не менее важной роли «супер-визора» – «начальника команды» в одном из бразильских клубов.

…Матч со сборной Перу не был особенно труден для бразильцев. Уже на четвертой минуте математически рассчитанный (совсем как некогда у Диди) пас Жерсона вывел Пеле к воротам, и мощный удар в штангу явился увертюрой предстоящего штурма.

Конечно, перуанцам не на что было надеяться! На 11-й минуте, разыграв отличную комбинацию в одно касание с Тостао, Пеле вдруг неожиданно откатил мяч назад Ривелино, и тот с ходу послал его в ворота.

Казалось, он уходит за лицевую линию, но в последний момент он, вращаясь, ударился в штангу и ввинтился (совсем как у Диди) в сетку. 1:0. Спустя пять минут после хитроумного маневрирования Тостао и Ривелино на левом фланге счет увеличился до 2:0.

В этот момент, вероятно, всем стало ясно, что чудес все же не бывает. Диди сделал больше того, что от него требовалось: он не только классифицировал Перу среди шестнадцати финалистов, но и вывел команду в четвертьфинал. Бороться с Бразилией – на это у его подопечных уже не было сил. И умения.

Но воздадим должное их мужеству! Они понимали, что все потеряно, но не сдавались! Может быть, вспоминали матч в Буэнос-Айресе. Может быть, свою первую встречу здесь, в Мексике, с командой Волгарии, которую они проигрывали 0:2, но сумели выиграть, забив подряд три гола. И Диди имел право гордиться ими: его парни доказали, что они бойцы.

Что они спортсмены, которые не складывают оружия и ведут борьбу до последней минуты, которые понимают, что надежда умирает последней. Но даже после того, как и она умирает, остается еще мужская гордость и честь флага, цвета которого горят на твоей футболке.

На 27-й минуте Гальярдо рванулся по левому флангу, воспользовавшись тем, что Карлос Альберто ушел вперед. Феликс был бессилен, счет стал 2:1.

И снова Бразилия устремилась в атаку, и снова блеснул мастерством Тостао, который, подхватив мяч, переброшенный Пеле через вратаря Рубиньоса, вонзил его под верхнюю штангу. И снова не хотели сдаваться эти гордые потомки инков! Блестяще прорвавшись по центру, Кубильяс забил неотразимый гол, который сделал бы честь любому из будущих чемпионов.

И тогда пришел черед Жаирзиньо: он прошел по левому флангу и, обыграв защитника с вратарем, точным ударом послал мяч в пустые ворота… 4:2.

До конца оставалось совсем мало времени. Исход встречи был решен: перуанская команда прощалась с Мексикой, бразильцы выходили в полуфинал. Зрители начали покидать стадион «Халиско», торопясь к автобусам и бросаясь за редкими такси. Телекамеры все чаще и чаще показывали на экранах одиноко сидящего на скамейке Диди. Мало кто знал в эти минуты, как тяжко приходится ему: старый недуг, являющийся эхом давней травмы, обострился как раз накануне матча. Пронзительные боли в позвоночнике мешали ему следить за происходящим на поле и руководить действиями своей команды. Но никто из перуанских игроков даже и не подозревал об этом: Диди никому ничего не сказал. Стиснув зубы, он собрал свою волю в кулак и довел матч до конца.

Выиграв у команды Диди, бразильцы вышли в полуфинал, где их соперником стала сборная Уругвая, только что одержавшая бесславную победу над советской командой.

Но, прежде чем перейти к полуфиналу, вернемся еще раз в Бразилию и расскажем об одном, связанным с футболом «хобби» бразильцев. Точнее говоря, не «хобби», а скорее эпидемии, охватившей эту страну накануне чемпионата. Мексиканский турнир стал своеобразным допингом, стимулировавшим эту страсть, превратившим страну в… впрочем, не будем спешить с определениями и сравнениями! Представим читателю возможность сделать собственные выводы на основании фактов и цифр, которые будут приведены в главе, которая называется…