А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой.

(Классик)

Мне говорят, что своими поступками я подаю дурной пример молодежи, а я считаю, что вообще не обязан кого-то воспитывать, поскольку каждый человек должен сам вырабатывать для себя жизненные принципы и ориентиры.

(Эрик Кантона)

На трибунах «Олд Траффорда» во время матчей «Манчестер Юнайтед» нет-нет, да увидишь полотнища французского триколора с изображением волевого и заносчивого лица и надписью Eric The King — «Король Эрик». До сих пор, невзирая на прошедшие годы, которых по футбольным меркам достаточно для забвения, этот человек в «Театре мечты» имеет статус божества. До сих пор, невзирая на появление новых кумиров и новых звезд, именно «Король Эрик» является символом победоносной команды, созданной сэром Алексом Фергюсоном. Потому что образ француза точнее всего отображает образ самого клуба, формировавшийся десятилетиями — недюжинная воля в сочетании с поистине королевской заносчивостью.

Его зовут Эрик Кантона. Футбольная судьбина вдоволь помотала его, но он никогда не был безвольной щепкой, которую болтают и швыряют безжалостные волны. Он сам поднимал ветер и с головой бросался в пучину, словно проверяя на прочность не столько себя самого, сколько других. Даже пристав после долгих скитаний к своему берегу, он остался все таким же мечущимся и непредсказуемым.

^{«66-й был великим годом для английского футбола. Эрик родился». В каждой шутке, как известно, есть только доля шутки. Вклад француза Эрика Кантона в становление английской Премьер-лиги и в возрождение футбольной славы «Манчестер Юнайтед» воистину неоценим.}

Его любимый поэт — великий Артюр Рембо. Его любимая личность — великий Джим Моррисон. Люди разных эпох — они оба были и остаются близки Эрику. Они не боялись бросать вызовы обществу, они прожили короткие жизни и, вспыхнув ярко, сгорели на самом пике своих талантов, не дав завистливому миру шанс злорадно наблюдать за их падением, угасанием и умиранием. С футболистом Эриком Кантона случилось то же самое.

Джим Моррисон всю свою беспутную жизнь вел дневник, который и дневником-то назвать нельзя. Скорее это журнал опытов, журнал экспериментов, которые он ставил над окружающими, опробуя на них свои шокирующие поступки, наблюдая за ответной реакцией и с дотошностью исследователя записывая результаты в тетрадке. Кто знает, есть ли такая тетрадка у Кантона. По всей видимости, должна быть, пусть и не в буквальном смысле.

Как могло случиться, что француз-эксцентрик получил такой королевский статус именно в Британии? Удивительно. Ведь он и близко не был джентльменом и образчиком благопристойности. Ему не грозила канонизация, но, тем не менее, художники именно его рисовали в образе Христа, чего не было ни с Бобби Чарльтоном, ни с Гари Линекером — первейшими кандидатами для иконописи. Может, сказалась пресыщенность слащавыми положительными героями, которых выпячивали и которых лепили, дабы хоть как-то сгладить имидж английского футбола, подорванный футбольными хулиганами 1980-х? В такой ситуации человеку свойственно тянуться к низкому, грязному и скандальному. Но в английском футболе и тогда были свои хулиганы, и — похлеще! Взять хотя бы Винни Джонса. Или вот Рой Кин — тоже славный пример. Но, наверное, все дело в силе притягательности самой личности Кантона, которая непонятно откуда исходит — от Добра или все-таки от Зла. Пресловутое единство противоположностей.

Кантона — это вовсе не голы и передачи, чемпионства «Лидса» и «Манчестера», это вовсе не каратистский удар болельщика «Кристал Пэлас». Кантона — это короткий эпизод из позабытого матча «Манчестер Юнайтед», который хорошо подошел бы для столь любимой советской пропагандой рубрики «Их нравы». Но странное дело, осуждать поступок Эрика не хотелось. Наоборот, глядя на то, что вытворил Кантона, возникало какое-то щемящее и сладкое чувство, едва подернутое дымкой средневековой романтики — о благородных рыцарях, которые творили самые дикие и кровавые преступления, но не просто так, а ради великой и благородной цели. Кантона говорит, что всегда только и делает, что сражается с несправедливостью.

В случае с Эриком приходится иметь дело еще и с рыцарем Печального Образа — отчужденный, погруженный в свои раздумья, мрачный и величественный. По словам Роя Кина, Кантона отлично вписывался в образ Одинокого Воина, который всегда сам и всегда против всех, — образ, столь любимый кинематографом. Не удивительно, что Эрик пришел в конце концов в кино. В боевиках замечен не был — слишком он аристократичен, чтобы одним патроном укладывать целые батальоны. Кантона все больше специализируется по сентиментальным фильмам да комедиям, но и на экране он предстает таким же, каким был на футбольном поле — Одиноким и Несгибаемым Воином.

А тогда, в том самом матче, вратарь «Манчестер Юнайтед» Петер Шмайхель броском в ноги соперника сорвал выход один на один. Нападающий, хоть и видел, что мяч он уступил, не стал избегать контакта и врезался в громадного датчанина. Вспыхнула потасовка, которую быстро предотвратил судья. Еще мгновение назад враги, а теперь — снова люди, делающие одну и ту же работу, они пожали друг другу руки и виновато улыбнулись. Но как раз в этот момент от чужих ворот к месту событий добежал, наконец, Кантона и великолепным правым боковым вырубил форварда! После чего величаво развернулся и ушел с поля с гордо поднятой головой и, как всегда, поднятым воротником футболки, который «скрывал ярмо на его шее», хотя там, на самом деле, была золотая цепь.

Не имеет смысла идеализировать Эрика, он не может быть расхожим примером для подражания в силу своей особенной исключительности. И все-таки, чего в этом поступке больше — безрассудного благородства или едва прикрытого варварства?

Ясно только одно — Кантона не боится совершать поступки и не отлынивает от ответа за них. Он не боится быть настоящим! Каждый из нас имеет в себе частички Добра и Зла и каждый стремится выпятить в себе первое, но поглубже спрятать второе, сделав вид, что его вообще нет. Так трудно быть настоящим, как Рембо, как Моррисон, как «Король Эрик».

Эта дата навсегда вошла в историю английского футбола, подняв со дна вопросы гораздо более глубокие, чем задает игра. То был едва ли не самый грязный и скандальный сезон, аналогов которому найти непросто: пьяная драка Денниса Уайза, наркотические и алкогольные проблемы Пола Мерсона и Криса Армстронга, сорванный Национальным Фронтом (фашистская организация, часто действовавшая руками английских фанов) матч Ирландия — Англия, Джордж Грэм и его левые заработки на трансферах.

Но 25 января 1995 года громыхнуло по-настоящему. «Докатились!» — вопили газеты, и они были недалеки от истины. Грубость на поле, попойки за его пределами, драки в ночных клубах — этим английскую футбольную общественность давно не удивишь. Но то, что позволил себе Кантона, не лезло ни в какие рамки.

В тот день «МЮ» приехал на лондонский «Селхертс Парк» в гости к «Кристал Пэлас». Можно много говорить о традиционном и принципиальном для Англии противостоянии Севера и Юга, об огромном желании средненьких команд вроде «Орлов» сыграть против «Дьяволов» свои лучшие матчи в сезоне, но факт остается фактом — на поле с первых же минут завязалась суровая и жесткая борьба. Кантона открыл счет, «Пэлас» отыгрался. Страсть и желание против класса. Тяжелый матч, который поначалу казался проходным. Рой Кин признается, что в тот момент единственно надеялся на Кантона. Футбола на поле как такового уже не было, и только Эрик в такой ситуации из ничего мог создать гол или голевую ситуацию. Но он создал нечто другое.

Француза опекал защитник Ричард Шоу. Опекал так, как уже привыкли делать английские защитники в борьбе с Кантона. Ничего вычурного и заумного — тривиальные дергания за майку, удары по ногам, оскорбления и угрозы. Для Эрика, который может быть излишне впечатлительным, этого достаточно. К примеру, в сезоне 1993/94 он в течение четырех дней удалялся в поединках с «Суиндоном» и «Арсеналом», за что получил пять матчей дисквалификации. Сейчас же Эрик ответил Шоу грязным фолом и получил заслуженную красную карточку. По дороге в раздевалку он услышал ругательства в свой адрес, которые неслись с первых рядов трибун. Кричавший едва из штанов не выпрыгивал: «Катись домой, грязная французская свинья!» И Кантона ринулся в бой. Перепрыгнул рекламные щиты и в прыжке ногой ударил болельщика в грудь, а потом кулаком проверил его челюсть.

Такое как-то выкинул Винни Джонс. Но то было в матче любительских команд и никакого резонанса в обществе не имело. Более того, никто бы не знал о той драке, если бы Винни не написал книжку. А тут — Премьер-лига, за матчами которой уже тогда следил весь мир!

Стоит ли говорить, что началось. Как метко заметил тот же Рой Кин, пресса наслаждалась. Журналисты любят лепить образы, порой прямо противоположные. И с таким же рвением, с каким в 1995-м они называли Кантона зверем, требовали пожизненной дисквалификации и депортации из страны, позже они стали на сторону футболиста. Уже весной 1996 года журналисты признали Эрика «Игроком года», а в газетах стали появляться прочувствованные рассказы о том, как бесправны футболисты по сравнению с болельщиками и что терпеть такое издевательство недостойно. Некоторые пошли дальше, увидев в Кантона героя-антифашиста, в одиночку бросившегося защищать свою честь против толпы.

Резонный аргумент сторонников этой идеи — а вы бы стерпели, если бы вас, здорового мужика, отца семейства, обливал помоями сопливый юнец? Ваша нормальная реакция вряд ли отличалась бы от реакции Кантона. И кто бы сказал, что вы не правы? А почему футболистам тогда нельзя? Налицо нарушение прав человека, защитой которых сейчас так любят потрясать по делу и без. Но разве виноват этот самый болельщик, Мэттью Симмонс? Разве он зверь и расист? Ну что вы! Этак легко можно заклеймить и нас с вами. Мы ведь тоже в обыденной жизни вполне респектабельные и приличные люди, но на стадионе случается всякое. А чего не брякнешь в запале игры? Так что, если мы прощаем болельщика, то бишь и нас с вами, почему нельзя простить Кантона?

Однако к тому времени Эрик уже понес наказание. По заслугам. Потому что таковы правила игры. Кантона их нарушил. Это признавали все даже в «Манчестере» (втихую оправдывая поступок Эрика). Клуб вынужден был дисквалифицировать игрока до конца сезона и оштрафовать на 20 тысяч фунтов (столько Кантона, один из самых высокооплачиваемых игроков Премьер-лиги, получал за две недели). Однако спустя пару недель «МЮ» подписал с игроком новый трехлетний контракт, что лучше всего свидетельствует об истинной позиции клуба: игрока наказали, но и поддержали в трудной ситуации.

Футбольная Ассоциация отстранила Кантона от матчей до начала октября 1995 года, удержав еще 10 тысяч фунтов. ФИФА распространила дисквалификацию на все международные турниры. Французская федерация лишила Эрика повязки капитана сборной. В марте суд приговорил гражданина Кантона к двум месяцам тюрьмы. Однако адвокаты подсуетились. Тюрьма была заменена 120 часами общественных работ, которые француз добросовестно посвятил урокам футбола для детишек.

А Мэттью Симмонс, получив небольшой срок, отмотал его от звонка до звонка.

^{Эрик направляется на слушание дела по факту нападения на болельщика «Кристал Пэласа» Мэттью Симмонса. Потом «Король» скажет собравшимся журналистам: «Чайки преследуют траулер, потому что ждут, когда сардины выбросят в море».}

Спустя пару месяцев «МЮ» и «Кристал Пэлас» встретились в полуфинале Кубка Англии. В массовой драке фанатов обеих команд, которая вспыхнула на улицах Бирмингема, где проходил матч, был убит болельщик лондонской команды. Говорят, до драки фаны этих клубов попивали пиво и мирно беседовали друг с другом. Пока кто-то из них не вспомнил Кантона…

Наверное, уже в 1990-е никому не приходило в голову пытаться найти во французской сборной чистокровных французов. С сенегальцем Виейра, антильцами Анри и Трезором, каледонцем Карамбе и прочими «черными братьями» все понятно — приятное наследие колониального прошлого. Но и среди белых «галльских петухов» французами не пахнет: поляки Копа и Вишневски, итальянец Платини, алжирец Зидан, Пирес, у которого мама испанка, баск Лизаразю, аргентинец Трезеге. Этот ряд можно продолжать до бесконечности, включив в него и Кантона.

Его дед по отцовской линии Жозеф — итальянец с острова Сардиния. Дед и бабка по материнской Педро и Пакито Раурих — испанцы. Если Жозеф перебрался в Марсель вместе с родителями в поисках более сытой и счастливой жизни, то Педро появился в надежде спасти собственную жизнь. Он был красавцем офицером, который во время гражданской войны в Испании примкнул к республиканцам. Был тяжело ранен и вместе с семнадцатилетней невестой бежал во Францию — Франко крушил Республику железной рукой.

Образ Кантона вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Это касается даже его происхождения. Ни дед, ни бабка не относились к сливкам общества. Тяжко работали, он — каменщик, она — мелкая торговка, некоторое время вообще жили в пещере на одной из самых высоких гор Марселя. Однако их сын Альбер, будущий отец Эрика, имел аристократические и никак не вяжущиеся с его социальным статусом увлечения — охота и живопись. Причем Альбер слыл серьезным ценителем живописи и передал свое увлечение детям. Эрик всю свою жизнь рисует картины («Я передаю в них свои мечты и грезы»), но стыдливо прячет их на чердаке — дескать, техника слабовата…

Будущая звезда футбола родилась в фамильном доме (если его можно так назвать), который возник из той самой пещеры в горах. Пещера в этом доме стала одной из комнат.

Отец Эрика работал медиком, мать Элеонора — швеей. Был уже старший брат Жан-Мари, которому исполнилось три. Через полтора года появился младшенький — Жоэль. Сразу заметим, что Эрик и Жоэль идут по жизни одной дорогой. Младший тоже был футболистом, хоть и оставался не более чем «братом того самого», тоже играл в Англии, но всего лишь в «Стокпорте», тоже снимался в картинах вместе с Эриком («Фальшивый муж», «Вопрос чести»), но на очень уж вторых ролях.

Альбер Кантона помимо живописи и охоты страстно увлекался футболом, стоял в воротах в любительских командах. Все сыновья разделяли его увлечения, но Эрик оказался самым одаренным. По крайней мере, в том, что касается живописи и футбола. Отец много беседовал с ним о картинах Ван Гога, Миро, Рембрандта, после чего давал практические советы на футбольную тему: «Нет ничего проще футбола. Оглядись перед тем, как получить и отдать мяч, и всегда помни, что сам он движется гораздо быстрее, чем если ты ведешь его. Нет ничего глупее футболиста, убежденного, что он более необходим для игры, чем мяч. Вместо того чтобы носиться с мячом, заставь его делать всю работу. Все делай толково и быстро — и ты будешь лучшим на поле!»

Эрик с одинаковым интересом слушал разговоры на обе темы, но серьезно заниматься хотел только футболом. «Потому что футбол — это высшее искусство!» — такой вывод он сделал для себя уже тогда.

Когда футбольные таланты Эрика переросли уровень сверстников, он был зачислен в местную спортивную школу в Кайоле. Первые серьезные шаги Кантона в футболе, конечно же, получились довольно оригинальными — его поставили в ворота. Однако в Эрике столько было энергии, страсти и движения, что держать его в рамке было преступлением — он буквально рвался вперед. Очень скоро Кантона стал лидером «Кольтов Кайоля», которые едва не сделали «золотой дубль». В 1978-м они выиграли Кубок Прованса, а в решающем матче первенства их устраивала ничья. За пять минут до конца «Кольты» проигрывали 0:1. Эрик, вопреки советам отца, не просто взял игру на себя, а потащил мяч к чужим воротам сквозь толпу защитников. Кантона не выглядел глупо, глупцами оказались те пять противников, которые оказались у него на дороге. Он вышел один на один, занес ногу для удара и… услышал трель судейского свистка. Арбитр увидел, что у Эрика развязался шнурок и остановил игру, потребовав форварда привести свой внешний вид в порядок!

Так Кантона впервые столкнулся с несправедливостью на футбольном поле. Пока что его реакцией были слезы, но очень скоро Эрик научится давать отпор.

Спустя два года Кантона по совету тренера Селестена Оливе (бывший игрок сборной Франции, был в заявке на ЧМ-58, но играл только в отборочном турнире: два матча и два гола исландцам) покинул Марсель. «Футболисту из Марселя, чтобы добиться успеха, обязательно нужно покинуть этот город в юном возрасте», — объяснял тренер. Пример того же Зидана в этом плане показателен.

Для начала Кантона попробовал себя в «Ницце», но очень быстро разочаровался тем, как в этом клубе работают с молодежью. «Мне даже комплект формы не выдали, заявив, что я должен покупать его за свои деньги!» — с недоумением вспоминал он. Следующей попыткой стал «Осер». Вот это уже серьезно, и не только в плане работы с молодежью. Ницца — она ведь рядом с Марселем, а уехать в Осер для 15-летнего паренька означало оказаться в 650-ти километрах от родного дома. Нельзя сказать, что Кантона принял это решение с твердостью, достойной «не мальчика, но мужа». Хватало и страха и неуверенности, однако желание добиться успеха, быть первым возобладали. Браво, Эрик! В 15 лет мы все глорихантеры и максималисты, желающие всего и сразу. Кантона не стал гнаться за приглашениями знаменитых футбольных школ, хотя мог бы. Он отдал предпочтение безвестному клубу, потому что там умеют воспитывать настоящих футболистов. Это. был зрелый выбор «не мальчика, но мужа».

«Осер» — это Ги Ру. Конечно, были и есть во французском футболе тренеры более победоносные, но нет более легендарного, чем «дедушка Ру». Сколько лет он провел в этом клубе? Тридцать пять или сорок? Где был «Осер» до появления Ги Ру? В восьмом или девятом дивизионе? Ги Ру сделал из бургундской команды чемпиона Франции, обладателя Кубка, регулярного участника еврокубков с самой лучшей в стране школой для молодых футболистов.

Именно у него Кантона получил настоящие футбольные уроки. Именно Ру определил футбольную судьбу Эрика. Наверное, тот и сам до сих пор не осознает этого, но любовь Ру к английскому футболу, вернее — к ауре, его окружающей, прочно отложилась в подсознании молодого игрока. Ги Ру мечтал работать в Англии. Он бы там и работал, если б не «Осер».

В бургундском клубе, который как раз тогда делал свои первые шаги в высшем свете, активно практиковались совместные тренировки молодежного и основного составов, в котором выделялись знаменитый поляк Анджей Шармах, будущий голкипер сборной Франции Жоэль Батс и пока еще малоизвестный Базиль Боли. Тренировки заканчивались двусторонками. Свой первый матч против основы «Осера» Кантона не забудет никогда. Его опекал опытнейший защитник Люсьен Дени, который был вдвое старше. Он без стеснения бил молодого нападающего по ногам, чем даже возмутил партнеров по команде. Дени не унимался, тем более что Ги Ру даже не пытался его урезонить. Тогда Кантона ответил сам, ответил жестким приемом, который вполне мог иметь для защитника печальные последствия. Поднимаясь с газона и отряхиваясь, Эрик напрягся, предчувствуя выволочку. Но, подняв глаза на тренера, он увидел, как тот улыбается и одобрительно кивает головой, словно говорит: «Отлично, сынок! Вижу, толк из тебя будет».

Кантона стал изредка появляться в основном составе — дважды вышел на поле. Его дебют состоялся 5 ноября 1983 года в домашнем матче с аутсайдером «Нанси». Эрик вышел в основе и отыграл 67 минут, а его знаменитый напарник Анджей Шармах в одиночку обыграл соперника, забив четыре мяча. Тогда же Кантона попал на карандаш тренерам юношеской сборной страны, но уже в 1984-м ему пришлось уйти из «Осера». Правда, не по своей воле и ненадолго — всего на год. Армия и знаменитый Жуанвильский батальон в городе Людовика XVI Фонтенбло. Эрик мог уклониться от службы, но Ру настоял, чтобы он отслужил немедленно, а потом со спокойной душой «приступил к делу». Да и зачем было увиливать, когда служба оказалась раем земным?! Целый год Кантона сладко спал, вкусно ел, играл в футбол да еще и колесил по всему миру, представляя сборную вооруженных сил.

После демобилизации, как и обещал Ги Ру, начался настоящий футбол. В последнем туре чемпионата 1984/85 «Осеру» нужно было не проиграть «Страсбургу», чтобы попасть в Кубок УЕФА. По ходу матча бургундцы уступали 0:1. Совсем как когда-то «Кайоль». И как тогда Кантона получил пас перед штрафной соперника, но идти на защитников не стал, а метров с 25-ти нанес четкий удар в правый верхний угол! И со шнурками в этот раз был полный порядок.

Однако, по понятным причинам, тогда Эрик думал не только о футболе. Ему было всего девятнадцать, а это значит — дискотеки и ночные клубы, в походах по которым его неизменно сопровождал лучший друг и партнер по команде Бернар Ферре по прозвищу «Нино». Перед тем самым матчем со «Страсбургом» парочка вернулась в отель к четырем утра.

Тогда же Кантона встретил свою судьбу. Ее звали Изабель. Она была сестрой Нино, ей было уже двадцать два — совсем взрослая девушка. К тому же она заканчивала филологический факультет университета в Экс-ан-Прованс. Роман был в самом разгаре, и вот что о том времени вспоминал Эрик: «Я знал, чего хочу в жизни, и мое отношение к этой юной даме вовсе не было пустой страстишкой. Через несколько недель после свадьбы ее брата Нино, где мы встретились во второй раз, Изабель приехала в Осер и провела полмесяца в моей холостяцкой квартирке. Я, конечно же, не мог забыть ни ее приезд, ни тот момент, когда ее поезд на Марсель уже отходил, а она выскочила из вагона на платформу и осталась у меня еще на два дня».

Мудрый Ги Ру видел, что происходит в юной душе Кантона. Какой уж тут футбол! Эрик почти готов был забыть о нем. Даже разговор с тренером, в котором тот сообщил о своем решении ввести Кантона в основной состав, он слушал вполуха. Тогда Ру вызвонил Изабель, выяснил, насколько серьезны их с Эриком отношения, и… отправил влюбленного в «Мартиг».

Кантона испугался лишь на мгновение. Потом до него дошло — Мартиг, хоть это и второй дивизион, но это же в двух шагах от Экс-ан-Прованса! Мудрый Ги Ру не стал читать проповеди, он сделал намного больше, проявив настоящую чуткость, и Кантона это оценил. Впрочем, на стадионе его видели лишь от случая к случаю, зато вместе с Изабель Эрик провел самый романтичный год в своей жизни. «Мы не купались в деньгах, а просто наслаждались жизнью, радуясь самому нехитрому счастью: поездка к морю или в горы, или на карнавал в Ниццу, — с улыбкой вспоминал Кантона. — Мы были по-настоящему счастливы. Помню, как вызвал всеобщее недоумение, заявив в одном интервью, что деньги не приносят счастья. Очень многим людям это кажется более чем странным, но я думаю именно так. То, что мы пережили, прочувствовали тогда, не купишь ни за какие горы миллионов!»

Свадьба была не за горами. В 1989 году появился на свет Рафаэль (а как же еще!), в 1995-м — Жозефина. Звезды редко когда счастливы в личной жизни — слишком много соблазнов имеет слава. Кантона был счастлив. Но не всегда, ведь было бы странно, если б и в семейной жизни Кантона не устроил бурю.

Свой буйный нрав Кантона по-настоящему проявил в тот момент, когда получил постоянное место в составе «Осера». Поначалу к проделкам «дитяти» относились как к милым шалостям вроде той, что случилось перед выездным матчем с «Брестом». Кантона постригся наголо, что для середины 1980-х считалось не то что не модным, но и вовсе признаком дурного тона. Но Эрику «про-

сто очень захотелось собственной кожей ощутить прохладу дождя и свежесть морского ветра». Газетчики тут же окрестили Кантона «снежным человеком».

Пожалуй, это был первый случай, когда Эрик бросил вызов обществу — один против всех. Девять лет спустя 20 тысяч болельщиков, стриженных «под Кантона», придут на матч резервного состава «МЮ» с «Лидсом», чтобы приветствовать возвращение «Короля» после дисквалификации по «делу Симмонса». А тогда он был один…

В 1987-м Эрик стал лидером молодежной сборной Франции, которая выиграла отборочную группу чемпионата Европы у сборных ГДР, СССР и Норвегии, и одним из самых ярких молодых игроков чемпионата. Анри Мишель пригласил его в национальную команду. А на тренировке «Осера» Кантона повздорил с голкипером и по-простому набил тому морду, за что получил солидный штраф от клуба. «Анфан террибль» во весь голос возвестил о своем рождении.

А потом Эрику стало скучно. Маленький городишко Осер, скромная, хоть и зубастая команда — все это перестало удовлетворять Кантона. Он почувствовал, что созрел для великих дел и настоящей славы. Можно назвать это звездной болезнью, наверное.

По совету партнера по команде и просто друга Паскаля Планка Эрик обзавелся агентом. Тогда эти «воры, крадущие нашу с вами игру прямо у нас из-под носа» (определение братьев Бримсонов из книги «Мы идем!»), не то чтобы не были распространены, но еще не имели той силы воздействия на умы и кошельки футболистов и футбольных клубов. Иначе вряд ли такая птица, как Кантона, ходила бы неокольцованной аж до двадцати двух лет! Ален Мильяччо бодро взялся за дело, и вскоре перед Кантона возникла целая россыпь предложений. От перспективы сыграть на родине деда, в Италии, Эрик отказался сразу — оборонительный футбол претил его мировоззрению нападающего. Даже когда ему позвонил человек от самого Сильвио Берлускони.

В результате футболист и его агент остановились на предложениях двух самых перспективных на тот момент французских клубов — парижского «Рэсинга» и родного «Марселя». После долгих колебаний и активных переговоров с обеими сторонами, Кантона решил вернуться домой. Хотя был уже одной ногой в Париже — менеджер «Рэсинга» Жан-Люк Лагардер покорил его своей страстью к живописи. Когда Кантона вошел в его дом, то в гостиной увидел картину одного из своих самых любимых художников Миро. Затаив дыхание, Эрик разглядывал картину, не к месту кивая ЛагардеРУ, который делился своими грандиозными планами по созданию суперклуба и рассказывал о роли Кантона во всем этом. «Ты согласен?» Еще один кивок.

Но утром Эрик за рекордные для французского футбола того времени 3,9 млн долларов оказался в Марселе. Сила обаяния Бернара Тапи оказалась сильнее, чем Миро. Наверное, «потому что футбол — это высшее искусство».

«Рэсинг» оказался утопией, и очень быстро сошел со сцены, и близко не подобравшись к статусу «супер». «Марсель» взлетел необычно высоко как для французского клуба, но очень быстро сгорел, разделив типичную для местных суперклубов судьбу. По поводу печальной судьбы детища Тапи Кантона впоследствии скажет: «Я не намерен произносить обвинительных речей по адресу Бернара Тапи, хотя его делишки были оценены правосудием как целая цепь лжи и обмана. Я уже говорил, что не люблю этого человека, но уничтожить я хочу не его, а систему, которая используется им и ему подобными. Из-за финансовых вопросов наш футбол превращается в мафию. Я люблю эту игру, потому нынешняя ситуация очень печалит меня. Я начинаю бояться, когда вижу, что стало с такой великой командой, как «Марсель». Деньги и обман изувечили футбол и продолжают делать это и дальше. Никак не могу привыкнуть к спектаклю, в котором играют президенты французских футбольных клубов, претендующие на то, что они будто бы знают эту игру лучше, чем мы, актеры. Но они лишь страшатся за свои деньги, за своих спонсоров и свой имидж».

Конечно же, роман Кантона с командой родного города оказался неудачным, и взлет «Марселя» никак не ассоциируется с его именем. Хотя начал Эрик весело, вдохновенно, и в середине августа 1988 года он за три дня забил два важнейших мяча. Играл он тогда ярко и неудержимо. Так считали все, кроме главного тренера сборной Франции Анри Мишеля. Он не включил Кантона в состав сборной на товарищеский матч с чехословаками, объяснив решение тем, что «форвард сейчас далеко не в лучшей форме».

Ответ Кантона заставил вздрогнуть всю страну. Мишеля не любили — это факт. Тренер он был так себе, умудрившись развалить великолепное наследие Мишеля Идальго. Французы играли невыразительно, если не сказать посредственно. Пролет мимо Евро-88, уход из сборной великой гвардии во главе с Платини. Да, Анри Мишеля не любили, но почему-то терпели, пока в октябре 1988-го французы не сыграли позорную ничью на Кипре — 1:1.

Однако к тому времени Мишель уже убрал и Кантона из своей сборной. Эрик обозвал тренера «мешком дерьма, ничего не сведущим в футболе и чересчур много читающим газеты». Дисциплинарный комитет федерации 9 сентября на год отстранил мятежного форварда от матчей сборной. В том числе и молодежной, которой в том самом октябре предстояла ответная игра с греками в финале чемпионата Европы. В первом матче, который состоялся еще в мае на выезде, французы отстояли нулевку. Оформлено «золото» было без Кантона — 3:0. Но вклад его в общую победу оказался весомым: семь мячей в восьми матчах, в том числе один итальянцам в четвертьфинале и три англичанам в полуфинале!

И понеслась душа по кочкам! Следующие три года своей жизни Кантона активно занимался тем, что не давал умереть с голоду «желтой» прессе. Синонимом его имени стал «скандал», а уж потом — «талант».

Отношения с Бернаром Тапи очень быстро от теплых и дружеских перекочевали на полюс холодных и враждебных. Что и не удивительно, учитывая характеры этих двух людей. Тапи — властная и эгоистичная личность, он не терпел иного к себе отношения, кроме как подобострастного обожания и преклонения. Если ты вел себя иначе, ничего хорошего из этого не получалось. Именно так была закончена блистательная карьера в «Марселе» великолепного Криса Уоддла, который был таким себе «Кантона в миниатюре» — он тоже воинственно воспринимал даже самый тонкий намек на несправедливость по отношению к себе.

Тридцатого января 1989 года в Седане «Олимпик» играл с московским «Торпедо» благотворительный матч в помощь жертвам землетрясения в Армении. Главный тренер марсельцев Жерар Жили во втором тайме заменил Кантона, а тот отреагировал тем, что сорвал с себя футболку и швырнул ее на землю!

Эрик был вызван на ковер к Тапи. Между ними состоялся горячий обмен не только мнениями, но, поговаривают, также и тумаками. Выйдя из кабинета, всклокоченный президент заявил, что «место этому футболисту в сумасшедшем доме» и… отправил его до конца сезона в «Бордо»! Это был очень красноречивый намек — дескать, такому… самое место в такой… команде! О «теплых» отношениях между Бернаром Тапи и владельцем «Бордо» Клодом Везом знали все.

Первое чемпионство эпохи Тапи «Марсель» оформил без своего буйного форварда, как и второе. Сезон 1989/90 Эрик провел в аренде в «Монпелье», в составе которого играл другой видный персонаж — Лоран Блан, а тренировал их будущий национальный герой Эме Жаке. В новом клубе Кантона тоже начал со скандала (в «Бордо» он почти не успел отметиться. Времени было мало. Разве что пропустил тренировку, когда его любимый пес погиб из-за сердечного приступа). Играла команда, прямо скажем, неважно — не более чем борец за выживание. Двадцать первого октября после поражения в Лилле в гостевой раздевалке защитник Жан-Клод Лему что-то буркнул о «пришлых бездарях». Эрик, конечно же, вскипел, швырнул бутсой в обидчика и ринулся в драку.

«Монпелье» взбунтовал. Некоторые игроки поставили руководство перед фактом, что отказываются играть вместе с Кантона. Однако Жаке вместе с менеджером команды Лу Николленом удалось погасить конфликт. Впрочем, обстановка оставалась не самая радостная, хотя Кантона утверждает, что именно та «ссора, словно гроза, разрядила атмосферу и очистила воздух, после чего стало легче дышать». Так казалось Эрику, а на самом деле результаты лучше не становились. В феврале 1990 года Жаке поменяли на Мишеля Мези, с которым команда не только с горем пополам решила вопрос спасения в вышке, но и сотворила настоящую сенсацию, выиграв Кубок Франции.

Однако, честно говоря, «Монпелье» попросту блестяще воспользовался своим шансом и благосклонностью слепого жребия. На пути к финалу клуб встретился с тремя командами из низших дивизионов — «Истр» (1:0), «Сьюсо-Луан» (5:1) и «Авиньон» (1:0). Только в 1/8-й «Монпелье» достался середняк «Нант» (2:0). В полуфинале команда Кантона обыграла такого же борца за выживание — «Сент-Этьенн» (1:0), а в дополнительное время финала вырвала победу у несостоявшегося гранда «Рэсинга» (2:1), который тогда вылетел из элитного дивизиона.

Тогда же и возобновилась карьера Эрика в сборной, которую принял Платини. Великий француз стал одним из немногих тренеров, с которыми у мятежного Эрика были теплые отношения, не испорченные дрязгами и склоками. Еще можно назвать Ги Ру и, конечно же, Алекса Фергюсона. В команде Платини Кантона заиграл блистательно, составив с Жан-Пьером Папеном ударный дуэт форвардов, который французам тогда казался едва ли не самым великим в истории сборной. Эти двое стабильно заколачивали мячи, но главным бомбардиром оставался, разумеется, Папен. Кантона никогда не славился большой результативностью, но его роль в атаке была особой — нечто среднее между подносчиком снарядов и бомбардиром. Французы во главе с Платини произвели сенсацию, выиграв все восемь отборочных матчей к Евро-92 и с триумфом завоевав путевку в Швецию. Кантона принял участие в шести поединках, забив три мяча исландцам.

Игры за сборную были в тот момент самым светлым пятном в карьере Эрика. После успеха в «Монпелье» Тапи вернул Кантона в «Марсель», который принял Франц Беккенбауэр, только-только выигравший с немцами чемпионат мира. На время все обиды были позабыты. Но только на время.

Двадцать восьмого октября 1990 года в матче с «Брестом» «блудный сын» порвал связки колена и выбыл на три месяца. Тогда же Тапи весьма неожиданно перевел «Кайзера Франца» на должность техдиректора, а команду принял бельгиец Раймон Гуталс. Кантона, маявшийся от безделья, нашел себе занятие, встав в оппозицию новому тренеру и, разумеется, Тапи: «Беккенбауэр попытался сделать из нас серьезных профессионалов, привнести в команду строгую дисциплину, что, наряду с его сказочной футбольной карьерой, доставляло мне огромное удовольствие. В нашей раздевалке уже не собирались толпы болельщиков, друзей и родственников, а журналисты, как и положено, появлялись только на пресс-конференциях. В общем, в «Марселе» наступил немецкий порядок, но, увы, немецкая аккуратность столкнулась с южным темпераментом, а профессионализм — с дилетантством».

Это не могло понравиться ни президенту, ни тренеру. Кантона получил возможность с горем пополам доиграть сезон и стать чемпионом, но летом за 1,7 млн долларов «дитятю» продали скромному «Ниму».

«Ним» — тоже «Олимпик», но отношение к Эрику в этом клубе не шло ни в какое сравнение с марсельским. На него буквально молились, что льстило королевскому самолюбию Кантона. Он получил повязку капитана команды, но чтобы остепениться — ни за что! Седьмого декабря 1991 года в домашнем матче с «Сент-Этьенном» произошел определяющий в судьбе Эрика скандал. На 83-й минуте, когда «Ним» уступал 0:1, Кантона, недовольный судейским решением, швырнул в того мячом и был немедленно удален с поля. По пути в раздевалку Кантона сцепился еще и с игроком «зеленых». Без своего капитана «Олимпик» ухитрился сравнять счет.

Дисциплинарный комитет дело любимого клиента рассмотрел и на месяц отстранил Эрика от футбола. В ответ на «скромную» и оригинальную попытку футболиста защититься («Ко мне относятся предвзято!») кто-то из чиновников заявил: «К вам нельзя относиться, как к любому другому футболисту, поскольку за вами тянется длинный вонючий след всяких прегрешений!» Кантона спокойно поднялся со своего места, обошел всех членов комитета, бросив каждому в лицо: «Ты — идиот!», и с гордо поднятой головой удалился. В спину ему неслись проклятия и новый вердикт — два месяца дисквалификации. Собравшимся журналистам Кантона заявил, что уходит из футбола: «Я обещаю «Ниму» вернуть все деньги, что я должен. Но играть я больше не буду!» Шестнадцатого декабря 1991 года Эрик написал официальное заявление о прекращении контракта с клубом.

Может, чиновники и вздохнули спокойно после такого поступка, но переполошился Платини, который в преддверии чемпионата Европы рисковал потерять ведущего игрока. Кто знает, какие слова нашел Мишель и как долго и мучительно он убеждал Кантона, но Эрик одумался. Он решил попробовать себя в Англии. «Это именно то, что тебе нужно!» — говорил Платини. Ему Кантона мог доверять. Тем более что Платини не был первым, кто рекомендовал Эрику перебраться на Туманный Альбион. Еще три года назад, задумав уйти из «Осера» и выбирая между «Рэсингом» и «Марселем», Кантона решил сходить к экстрасенсу. Можно назвать это еще одним проявлением экстравагантности Эрика. Тем более, больше о его связи со всей этой хиромантией ничего не известно, да и тогда Кантона, мягко говоря, не прислушался к совету — ни в коем случае не переходить в «Марсель», а перебираться в Англию!

Первым на Кантона вышел «Шеффилд Уэнсдей», который, как это дико ни звучит сейчас, боролся за чемпионство. Тогда еще и близко не было такого понятия, как «свободный агент», и чтобы заполучить Эрика, надо было торговаться с «Нимом». За этим дело не заржавело, переговоры прошли как по маслу. Проблема возникла в другом — в Кантона. Тогдашний менеджер «Сов», небезызвестный Тревор Фрэнсис (первый футболист в английском футболе, за которого заплатили миллион фунтов) пригласил Эрика на неделю, на просмотр. Однако был январь, погода стояла отвратительная. Полноценных тренировок удалось провести всего ничего. Фрэнсис принял решение посмотреть Кантона еще недельку, что попросту вывело эмоционального француза из себя. Он послал англичан подальше, в гневе собрал веши и отправился из гостиницы в аэропорт.

В дверях он столкнулся с Деннисом Роучем — футбольным агентом, на которого срочно вышел наставник «Лидса» Ховард Уилкинсон с требованием доставить ему Эрика, чью игру он видел исключительно по телевизору. Уилкинсону хватило одной тренировки, чтобы понять — перед ним классный нападающий. С «Нимом» договорились быстро — 100 тысяч фунтов за аренду на полгода плюс 800 тысяч летом за право выкупа контракта. Но Ховард, подписав горячего парня Кантона, сам погорячился. Похоже, Уилкинсон слабо представлял, зачем ему французский не то гений, не то псих. Строить вокруг Эрика игру менеджер не собирался, давать играть ему так, как он любил — в оттяжке, а не на самом острие — отказывался. Похоже, Уилкинсону просто нравилось иметь на скамейке экзотический персонаж, который своим выходом на поле способен не столько решить судьбу матча и переломить ход игры, сколько повеселить публику. Как, например, в матче с «Челси», когда Кантона вышел со скамейки запасных и забил потрясающий гол, тремя касаниями обыграв всю оборону «Синих» и отправив мяч в дальний угол. «Элланд Роуд» взревел на мотив «Марсельезы» победным кличем, который надолго стал излюбленным среди болельщиков «бело-желтых», а потом и «Манчестер Юнайтед» — «У! А! Кантона!»

Они, простые болельщики, полюбили и приняли Эрика сразу же и навсегда. Это официальная история клуба роль Кантона в долгожданном, спустя 18 лет, и в то же время неожиданном чемпионстве представляет более чем скромно: играл нестабильно, забивал редко, да и то в проходных матчах (победа над «Лутоном» 2:0, «Челси» 3:0 и «Уимблдоном» 5:0), никак не мог найти общий язык с главным нападающим клуба Ли Чепмэном. А для болельщиков именно Кантона стал движущей силой в той суровой борьбе с «МЮ» за первое место. Они прекрасно помнят, что именно Кантона с Родом Уоллесом на последних минутах выездного матча с «Шеффилд Юнайтед» вынудили Брайана Гейла забить решающий мяч в свои ворота — 3:2. Спустя три часа манкунианцы сложили оружие на «Анфилд Роуд» 0:2, и «Лидс» за тур до конца чемпионата стал первым! Они прекрасно помнят то ощущение победы, тот дух Несгибаемого Воина, которые привнес с собой Эрик. Сражаться тот «Лидс», как всегда, умел: Гордон Стракан, Гари Макаллистер, Гари Спид, Дэвид Батти, был еще недавно Винни Джонс. Но чтобы победить…

Как-то к Кантона на «Элланд Роуд» подошел слепой болельщик, который ходил на «Лидс» уже лет тридцать и видел, нет — чувствовал игру Билли Бремнера, Питера Лоримера, Джонни Джайлза, Эдди Грея. Он сказал тогда Эрику: «Я восхищен вашей игрой и хочу пожать вам руку».

Даже слепой увидел!

Когда Кантона ушел в «Манчестер Юнайтед», в самом «Лидсе» особых сожалений по этому поводу не было. Отношения с Уилкинсоном испортились окончательно. Новый сезон Эрик начал тремя голами в ворота «Ливерпуля» в драматичнейшем матче за Charity Shield (аналог Суперкубка) — 4:3. Потом были восемь мячей в четырех матчах, в том числе хет-трик в ворота «Тоттенхэма». Но именно Кантона обрезался в Штутгарте, когда вместо примитивного выноса хотел начать атаку, и «Лидс» получил второй мяч, а вскоре и третий, проиграв матч Кубка чемпионов со счетом 0:3. Только удивительный ляп Кристофа Даума, который выпустил в ответном матче четвертого, что по тем временам означало лишнего легионера, помог «Лидсу» зацепиться за шанс в переигровке (дома йоркширцы победили 4:1, один из мячей забил Кантона). Она состоялась в Барселоне на пустом «Камп Ноу» (не считать же 7 тысяч зрителей серьезной аудиторией!), и в официальной истории «Лидса» чуть ли не с гордостью сообщается, что «победный мяч забил Карл Шутт, как только заменил Кантона». Что это за Шутт такой?..

Именно Эрика Уилкинсон сделал козлом отпущения, когда в следующем еврокубковом матче «Лидс» на «Айброксе», стадионе «Рейнджере» из Глазго, не сумел удержать победу, открыв счет уже на 1-й минуте. Дескать, слишком невыразительно он сыграл. Уилкинсон объявил, что не включает француза в состав на следующий матч с «Куинз Парк Рейнджере». На общекомандный ужин Эрик посмел заявиться не «в тренировочном костюме в спокойных клубных цветах, а напялил попугаистую одежду». «Конечно же, это преступление достойно привселюдного выговора и позорного изгнания из приличного общества», — с иронией написали в одной из газет. Так и поступил Уилкинсон. В последний раз Эрик сыграл за «бело-желтых» 7 ноября 1993 года, когда «Лидс» был во второй раз за полгода разгромлен другой командой из Манчестера — «Сити» (0:4).

Спустя три недели Кантона был уже игроком «Манчестер Юнайтед». Ошарашенные болельщики «Лидса» еще долго оглашали «Элланд Роуд» своим кличем «У! А! Кантона!», словно призывая Победу вернуться к команде, но в том послечемпионском сезоне йоркширцы финишировали на 17-м месте в двух очках от зоны вылета.

Гордон Стракан, лихой лидер «Лидса» тех лет, так объяснил расставание с Кантона: «Он не вписывался в нашу схему. Мы играли строго 4-4-2, а его тянуло встрять между полузащитой и нападением».

Гари Макаллистер ему вторил: «Нам нужны были бойцы, которые могли сражаться. Кантона на эту роль никак не тянул». Ну сражайтесь, сражайтесь…

История о том, как будущий сэр Алекс покупал Кантона, давно стала анекдотичной. Один миллион двести тысяч фунтов, уплаченные «Лидсу», назвали самой выгодной сделкой десятилетия. А «бело-желтые» еще долго торжествовали, считая, что им удалось «навариться на этом взбалмошном французе»!

Ферги уловил то, на что Уилкинсон не соизволил обратить внимания. Он понял, какой харизмой обладает Кантона. Он понял, что именно такая личность может поднять команду, толкнуть ее к вершине, еще более долгожданной (26 лет!). В 1993 году «МЮ» вернул себе чемпионское звание. В 1994-м сделал «дубль», а в финале Кубка Англии Эрик хладнокровно реализовал два пенальти, что предопределило разгром «Челси» — 4:0. Он всегда умел быть спокойным как удав, когда подходил к «точке». Сбить с толку его не сумела даже коронная штучка игрока «Челси» Денниса Уайза: «Спорим, на сто фунтов, что не забьешь!» Так Деннис в легендарном финале 1989 года между «Уимблдоном» и «Ливерпулем» заставил дрогнуть Джона Олдриджа. В 1995-м манкунианцы уступили первое место «Блэкберну», пока Кантона отсиживал свою печально знаменитую дисквалификацию. В 1996-м — снова «дубль» и решающий гол в финале Кубка с «Ливерпулем» за пять минут до конца матча (подача Бекхэма с угла поля, вынос мяча вратарем Дэвидом Джеймсом, Эрик в обстановке нехватки свободного места чудом успел сгруппироваться и нанести точный удар с лета из-за пределов штрафной площадки). В 1997-м — четвертое за последние пять лет чемпионство «Красных Дьяволов». Первый заморский футболист, признанный «Игроком года» на Острове. Капитанская повязка, заслуженность которой не поддавал сомнениям даже Петер Шмайхель, с которым у Эрика были натянутые отношения, пару раз на тренировках перераставшие в драку. Но зато как Кантона бросался на защиту Шмайкса, когда того обижали соперники! И все это за миллион фунтов!

^{Один из многочисленных великих матчей Эрика Кантона в «МЮ». Финал Кубка Англии 1996 года против «Ливерпуля» стал победным для манкунианцев именно благодаря удару француза на последних минутах.}

А что у Эрика тяжелый характер, так Фергюсон не погнушался слетать в Осер к Ги Ру. Тот ему нашептал на ушко рецепт нормальных отношений с Кантона. Эрик в «МЮ» получил то, что больше всего ценил — свободу. На поле у него не было особых тактических заданий, кроме одного: «Эрик, занеси этот чертов мяч куда следует». На тренировках он всегда работал по своей программе, делал те упражнения, которые считал нужными, разминался по-своему, а после игры «пять на пять» обязательно оставался постучать по воротам.

А то, что Эрик отлынивал от черновой работы, так этот его минус многократно компенсировался умением в самый трудный момент «разворачивать игру на 180 градусов в нужном для нас направлении» (определение Роя Кина).

А то, что он любил гульнуть, так тогда весь «МЮ» вел себя в свободное от футбола время достаточно вольготно. Брайан Робсон, Рой Кин, Стив Брюс, Ли Шарп, Пол Инс, Гари Паллистер, Брайан Макклейр, Петер Шмайхель, Денис Ирвин, Марк Хьюз. Кантона всегда был в их числе, в числе завсегдатаев знаменитого манчестерского «Грифона», помнившего еще Джорджа Беста. Всегда пил шампанское (француз!) и говорил, говорил, говорил о футболе. Рой Кин не уставал восторгаться: «Он обладал обширными знаниями и мог долго говорить о различных тактиках и режимах в европейских клубах».

Можно не принимать это, но на самом деле вклад Кантона в победы «МЮ» не отобразить никакими цифрами. Тут дело в какой-то мистической ауре самого игрока: его обожали болельщики, склонялись противники, а партнеры готовы были следовать за ним хоть на край света. Вот в чем его сила и в чем секрет. Он выдающийся футболист, но все же брал совсем не этим. «С поднятым воротничком, прямой осанкой, грудь навыкат, он врывался на поле, как будто это чертово место принадлежало только ему. Это была его сцена. Он ее любил». Еще одна цитата Роя Кина.

После триумфального для сборной Франции чемпионата мира тренер победителей Эме Жаке, как водится, написал книгу воспоминаний. В ней он внятно и четко произнес — за победу сборной на ЧM-98 он во многом благодарен Кантона. Которого уже три с половиной года не было в составе «трехцветных»! Он пропустил Евро-96, который проходил в боготворившей его Англии в обстановке едва ли не бойкота сборной Франции местными болельщиками. «Нет Кантона, нет Жинола — нет поддержки!» — так гласил один из плакатов на матчах французской команды.

Эме Жаке объяснял: «Когда я только появился на посту главного, сборная, как и вся нация, была убита провалом в отборочном турнире к ЧМ-94, когда проиграла два последних матча на своем поле. Гол Костадинова на последней минуте матча с болгарами, казалось, сделал из «галльских петухов» беспомощных каплунов. Я, едва заступив на пост, встретился с Кантона, вручил капитанскую повязку и внятно объяснил, чего хочу от него. Долго объяснять не пришлось. Эрик сделал все, чтобы в раздевалке сборной витал дух победы, а неверие в собственные силы улетучилось навсегда. Он собственным примером вернул игрокам чувство гордости за то, что ты представляешь свою страну на футбольном поле. И не просто представляешь, а всеми фибрами души желаешь побеждать во славу ее! И действительно побеждаешь! Однако когда Эрик отдал сборной все, что смог, я побеседовал с ним начистоту и объяснил, что не вижу для него места в ставшей на ноги команде. С ним продвижения вперед не получится. Он помог переступить психологический барьер неудачников, но сделать шаг вперед, серьезный шаг вперед он был не способен. И Эрик принял это как должное. Он понял меня и ни словом, ни делом никогда не упрекнул!»

А журналисты раздули сенсацию из несуществующего конфликта. Кантона за всем этим наблюдал отстраненно. Он умеет уйти достойно и притом имеет смелость признаться самому себе, что без него не только ничего не изменится, а, наоборот, станет лучше. Он не верит в собственную исключительность. Он просто делает свое дело. До конца.

Из «МЮ» он тоже ушел внезапно и скоропостижно. Будто бы на полуслове. И мало кто в команде понял, что Эрик сделал это во благо общего дела, во имя достижения заветной цели — победы в Лиге Чемпионов. Кантона был велик на Острове, где защитники дают форвардам играть и где практически никогда не встречается персональная игра. Англию он полюбил раз и навсегда. Он полюбил ее за свободу, которую получил не только на футбольном поле, но и в повседневной жизни. Он полюбил свой дом под Лидсом, который он не променял даже после перехода в «Манчестер» и который оставался его родиной все эти пять счастливых лет. Он беззаветно полюбил английский футбол, а местная система ценностей вовсе не казалась ему чем-то консервативным и пуританским. Он почти забыл о своих футбольных корнях, привселюдно объявив перед одним из чемпионатов мира, что «этот турнир меня интересует постольку, поскольку там играет сборная Англии!»

Но на материке, против континентальных команд он был беспомощен в противостоянии с вышколенными защитниками. Он срывал на них свою злость, он грубил арбитрам, как после ничейного матча в Стамбуле с «Галатасараем». Тогда, осенью 1993 года, «МЮ» в квалификационном матче Лиги Чемпионов сыграл с турками дома 3:3, а на выезде так и не сумел пробить железобетонную оборону — 0:0. После финального свистка Кантона подошел к рефери и жестами объяснил, что тот, по его мнению, полный ноль. Судья-швейцарец взмахнул красной карточкой и после игры пожаловался, что Эрик обозвал его «жуликом». Кантона на выходе с поля в довершение всего подрался с полицейским. Вернее, на него сзади набросился полицейский с дубинкой, ударил по голове, а дать сдачи Кантона помешали скрутившие его коллеги нападавшего. Большего унижения он не испытывал никогда, а четырехматчевая дисквалификация от УЕФА только усилила злость.

Но чаще в Европе его унижали именно на футбольном поле. Как во время шведского чемпионата Европы в 1992 году, когда Эрик и вся сборная Франции, с такой помпой прошедшие весь отборочный турнир, предстали беспомощными, беззубыми и безвольными. Это был настоящий провал. То же самое было и в «МЮ», как только команда выбиралась за пределы Британии. «Красных Дьяволов» били турецкие «Галатасарай» и «Фенербахче», бил волгоградский «Ротор», шведский «Гетеборг» — заурядные середнячки тех лет.

В последнем для Эрика сезоне Ферги поставил перед командой задачу — победить в Лиге Чемпионов. «Манчестер Юнайтед» дошел до полуфинала, где встретился с дортмундской «Боруссией». На выезде манкунианцы пропустили единственный мяч в конце встречи после того, как Кантона в середине поля уклонился от работы в отборе. Дома им забили уже в самом начале, после чего «МЮ» упустил дикое количество моментов. Кантона рвался вперед, бился за каждый мяч, словно стараясь загладить свою вину за тот гол на выезде, но только усугублял ее. Потому как мазал, мазал, мазал! С пятнадцати метров, с трех…

Никто тогда не думал, что видит большую игру Кантона в последний раз. Не думали те болельщики, которые 16 мая 1997 года пришли на «Хайфилд Роуд», где местный «Ковентри» играл с «МЮ» благотворительный матч для защитника «небесно-голубых» Дэвида Басста, чья карьера преждевременно завершилась год назад после тяжелейшей травмы как раз в матче с «Красными Дьяволами». Эрик забил два мяча, в своем стиле реализовав пенальти и удачно сыграв на втором этаже. На последних минутах гости устроили пенальти, который под овации трибун дали реализовать едва сдерживавшему слезы Бассту. 2:2. Эрик подарил свою «семерку» Дэвиду, но не Бекхэму (не надо мелодрам!), а Бассту.

Спустя два дня состоялась пресс-конференция, на которой Кантона попрощался с болельщиками и клубом. «Почему?» — плакали в недоумении фанаты, толпы которых в тот день пришли к «Олд Траффорд». Те немногие в клубе, кто понимал истинную причину случившегося, молчали. Молчал и сам Эрик. Вернее, все они что-то говорили, но это были обычные в таких случаях слова грусти, благодарности и любви. И еще, но немного позже: «Когда я умру, развейте мой прах над «Олд Траффорд»!»

^{В том же году «Манчестер Юнайтед» и Эрик Кантона выиграли чемпионат страны. За пять лет выступлений на «Олд Траффорде» «Король» завоевал девять трофеев.}

В скандальной автобиографии Рой Кин не выдержал, сказав жестоко, но предельно честно: «Эрик не мог тягаться с европейскими командами. Он был великолепным на внутренней арене и идеально подходил для английского футбола, где его самообладание и техническое мастерство давали ему фору в царившем вокруг хаосе. На фоне летающих тел и стремительных подкатов холодный ум Эрика был ценным качеством. В Европе был иной футбол — более требовательный. Даже самые скромные по европейским меркам команды в матчах с нами ощущали себя хозяевами положения. Это было главным. Они привыкли к победам и достижению нужного результата на поле соперника. Против венских «рапидов» или команд вроде «Брондбю» мы могли играть успешно с помощью Эрика. Но не во встречах с «ювентусами», «бавариями» или же с вполне ординарными, но высокопрофессиональными клубами, как «Гетеборг». Будучи бесконечно полезным в матчах Кубка и чемпионата Англии, забивая победные голы несчетное количество раз, Эрик отнюдь не блистал в Европе. Я не могу вспомнить ни одного еврокубкового матча, в котором он смог бы переломить ход игры. В Европе ты немного прибавляешь обороты. Внимание к себе привлекали не только высококлассные игроки атакующего плана, как Зидан или Дель Пьеро, но и крепкие, хитроумные защитники — парни, о которых никто и не слышал, обладающие хорошей скоростью и способностью перекрывать все подходы сопернику к своим воротам, вовремя принимать решение и вступать в отбор с идеальной точностью и инстинктивно занимающие нужную позицию в оборонительных порядках, а также великолепно читающие игру. Эрик так и не смог с этим справиться и взять верх над такими игроками. Успех же в Европе теперь был главной задачей «МЮ» Алекса Фергюсона. Эрик не способен его добиться».

Одним словом — Кантона мешал. И Кантона ушел. А потом был легендарный финал на «Камп Ноу» с «Баварией». И та победа была победой и Кантона тоже. Потому что он два года назад сделал решительный шаг для ее достижения, переступив через себя.

Вот только за один этот поступок фаны «МЮ» вправе боготворить своего «Короля» больше, чем за все трофеи, завоеванные с его помощью. Потому как Кантона явил редкий пример истинной преданности клубу.

Верные «подданные» долго призывали своего «Короля» вернуться и еще долго то тут, то там вспыхивали слухи: «Кантона возвращается!» Япония, США, еще какая-то глубинка. Рассказывали, что Эрик войдет в тренерский штаб Фергюсона, будет работать с молодежной командой, он сам говорил, что мечтает поработать с «МЮ». Но на «Олд Траффорд» он вернулся только раз — летом 1998 года, когда был сыгран памятный матч жертв мюнхенской трагедии сорокалетней давности.

Когда несколько лет назад «Манчестер Юнайтед» стал собственностью семьи Глейзеров, Кантона без раздумий поддержал болельщиков, которые выступали против этого. Ему была понятна их тревога, слова о «душе клуба» для него не были пустыми. Эрик заявил, что «Глейзеры причиняют огромный вред «МЮ» и футболу вообще», но он «спокоен, пока продолжает работать сэр Алекс»: «Фергюсон настолько силен, настолько популярен, что может контролировать все. На данный момент в клубе не изменилось ровным счетом ничего, за исключением экономики, и Ферги не устанавливает цены на билеты. Меня волнует будущее. Мне хочется верить, что все будет, как и прежде. Когда я был в Манчестере, то встречался с людьми, основавшими клуб «Юнайтед оф Манчестер», когда появились американцы. Они начали великое дело, и я надеюсь, что этот клуб однажды станет великим и выиграет Кубок Чемпионов, скажем, лет через пятьдесят. Каждый клуб с чего-то начинался».

Долгое время после завершения активной карьеры футбол для Кантона существовал в одном только виде — пляжном. Он стал одной из самых главных фигур в пропаганде этого вида спорта, который только пытается серьезно стать на ноги и получить олимпийский статус. Эрик являлся играющим главным тренером сборной Франции, в которой вместе с ним играет и его брат Жоэль, и другие звезды вроде Папена, Аморо, Ди Меко. На этом уровне он стал чемпионом мира и относился к этому успеху со всей серьезностью.

Ну и конечно же, стоит вспомнить независимый профсоюз футболистов, который возглавляет Кантона. За что он выступает? Догадаться несложно. Девиз его движения — «Свободу футболистам!»: «Я был глубоко разочарован, узнав, что мы, футболисты, — лишь товар, который переходит от одного клуба к другому. Да, мы — товар, хотя и дорогой. Сознание этого поможет моим коллегам более уверенно вести переговоры с нанимателями. Поскольку мы теперь знаем, кем являемся в их глазах. В Европе сегодня существует рынок не только товаров, но и людей. И на этой доске спортсмены пешки, приносящие деньги и славу».

В этот период для Кантона «наиважнейшим искусством стало кино». Впервые он снялся еще во время того самого простоя в 1995-м. После всех этих решений суда Эрик сначала съездил на Мартинику, где избил журналиста, который пытался снять его супругу, пребывавшую на седьмом месяце беременности. Защитив честь семьи, с чувством выполненного долга, он отбыл на юг Франции на съемки своего первого фильма — «Фальшивый муж».

Обстановка съемочной площадки заворожила его и он, покончив с футболом, с увлечением окунулся в мир кино. Однако без особого успеха и взрыва, что устроил Винни Джонс в своих «Картах, деньгах…» Хотя последний фильм Looking For Eric («В поисках Эрика») получился очень сильным. В нем Кантона сыграл самого себя… вернее, был самим собой: немножко философом, немножко бунтарем, но самое главное — сильным и несгибаемым воином.

Как и подобает «Королю», Кантона никогда не носит с собой наличные. Как-то он произвел настоящий фурор в аэропорту Манчестера, когда попытался расплатиться за пачку жевательной резинки золотой кредиткой!

Вот об этом случае пусть расскажет так часто упоминавшийся нами Рой Кин: «Однажды утром наш капитан Стив Брюс пришел в раздевалку с чеком на пятнадцать штук. Первая команда получила немного денег за съемки одного видеоролика, и теперь их нужно было поделить на восемнадцать футболистов. Пытаясь выяснить, сколько кому причитается, мы решили бросить жребий, чтобы вся сумма досталась одному. Кроме того, можно было взять свою часть — около 800 фунтов. Некоторые молодые футболисты получали столько за две недели. Они взяли деньги. Только Пол Скоулз и Ники Батт решили пойти ва-банк и вложить свою долю в общий джекпот, который составил около 12 тысяч. Когда был брошен жребий, то выигрыш достался Кантона. Он получил свой чек. И свою долю насмешек. На следующее утро Эрик пришел с двумя чеками по 6 тысяч для Пола и Ники. Это была их награда за риск, объяснил Кантона. Это было так похоже на него! Он вновь поразил своим неожиданным ходом. От него веяло чем-то высоким, пониманием того, что молодые парни нуждаются в деньгах больше, чем он сам. Тогда двенадцать штук были большой суммой для просто красивого жеста!»

Эрик Кантона прекрасно освоил английский язык. Особых (и притом быстрых!) успехов он добился в матерщине. Однако когда нужно было избавиться от надоедливых журналистов, Эрик с милым очарованием умел прикинуться, что он в английском не силен.

С французскими акулами пера у Кантона вообще сложились особые отношения. Из-за беспрерывной травли в прессе Эрик очень долго почти ни с кем из земляков не общался. Как-то к нему в Манчестер приехал корреспондент «Экипа» Эрик Бильдерман. Чтобы Кантона был посговорчивее, он приволок с собой целый ящик редчайших французских вин. Эрик перекинулся с ним парой слов, пока шел от офиса клуба к автостоянке, потом тепло поблагодарил за подарок, забросил вино в багажник и был таков!