Глава 10. Искусство жить

Из всех наших предвзятых мнений о себе самое основополагающее — это убежденность в существовании «Я». Исходя из этого допущения, каждый из нас первостепенную важность приписывает своему «Я», превращая его в центр Вселенной. И это несмотря на то, что не так уж трудно понять: наш мир — лишь один среди бесчисленных других миров, так же как и наше «Я* — лишь одно среди всех бесчисленных существ нашего мира. Как бы мы ни раздували свое «Я», оно все равно будет пренебрежимо малой величиной в сравнении с необъятностью времени и пространства. Очевидно, что наше представление о некоем «Я» ошибочно. Тем не менее, мы посвящаем свою жизнь поискам самоосуществления, полагая в этом путь к счастью. Мысль об ином образе жизни кажется неестественной, а то и угрожающей.

Но всякий, кто испытывал муки неуверенности в себе, знает, какие это ужасные страдания. Покуда мы озабочены собою, своими желаниями и страхами, своей самотождественностью, мы находимся в заключении, в темнице «Я», отрезаны от мира и от жизни. Избавление от такой одержимости собою оказывается поистине освобождением от кабалы, дает нам возможность выйти в мир, открыться для жизни, для других, обрести подлинное осуществление. То, что здесь требуется, — это не самоотрицание, не самоподавление, а освобождение от нашего ошибочного представления о «своем Я». А путь к такому освобождению — это ясное осознание: то, что мы называем «своим», на деле эфемерно, это постоянно меняющийся феномен.

Медитация випассаны есть путь к достижению такого прозрения. Пока мы не пережили лично преходящести тела и ума, мы поневоле остаемся в капкане эгоизма и потому непременно будем страдать. Но когда иллюзия постоянства «Я» расшатывается, само это «Я» исчезает само собой, а страдание блекнет. Для занимающегося випассаной аничча, постижение эфемерной природы «Я» и мира, является ключом, отпирающим врата к освобождению.

Важность понимания непостоянства — это тема, проходящая красной нитью сквозь все учение Будды. Он сказал:

«Один день жизни видевшего реальность возникновения и исчезновения лучше ста лет жизни того, кто слеп к ним». (1)

Он сравнивал осознавание непостоянства с плугом пахаря: плуг в ходе пахоты рассекает все корни; с коньком крыши, возвышающимся над всеми балками, на которые он опирается; с могучим правителем, властвующим над вассалами; с Луной, сияние которой затмевает заезды; с восходящим Солнцем, рассеивающим всю тьму на небе. (2) Последними словами в его жизни были: «Все санкхары, — все сотворенные вещи, — подвержены распаду. Усердно упражняйтесь, чтобы узреть эту истину». (3)

Истину аниччи необходимо не просто принять интеллектуально; не надо с ней соглашаться только в силу эмоции или личной преданности. Каждому из нас нужно пережить аниччу внутри самих себя. Прямое переживание непостоянства, а вместе с тем иллюзорности «Я» и страдания — составляет истинное прозрение, ведущее к освобождению. Это и есть правильное понимание.

Медитирующий переживает эту освобождающую мудрость, как завершение практики шила, самадхи и паньня. Если он не брал на себя труда тройной работы над собою, не прошел пути, шаг за шагом, то ему будет не прийти к подлинному прозрению и к свободе от страдания. Но даже до начала практики необходимо иметь некоторую мудрость, хотя бы чисто интеллектуальное признание истины страдания. Без такого понимания, как бы поверхностно оно ни было, сама мысль о работе с целью освобождения себя от страдания никогда не возникла бы в уме. «Сначала приходит правильное понимание», — говорил Будда.(4)

Таким образом, первыми шагами по Благородному Восьмеричному Пути оказываются правильное понимание и правильная мысль. Мы должны увидеть проблему и принять решение взяться за нее. Только тогда действительная практика дхаммы будет возможна. Мы начинаем осуществление пути с нравственной работы над собою, следуя предписаниям, упорядочивающим наши поступки. Посредством работы над сосредоточением мы начинаем воспитывать ум, развивая самадхи через осознавание дыхания. А при помощи наблюдения за ощущениями во всем теле мы развиваем мудрость в переживании на личном опыте, что освобождает ум от обусловленности.

И вот теперь, когда из нашего личного переживания возникает подлинное понимание, первым шагом на пути снова делается правильное понимание. Постигая при помощи практики випассаны свою постоянно меняющуюся природу, медитирующий освобождает ум от страстного влечения, отвращения и неведенья. С таким чистым умом невозможно даже и помыслить о том, чтобы причинить вред другим. Наоборот, мысли практикующего исполнены только благожелательства и сострадания ко всем. Он становится безупречен в речи, в поступках, в образе жизни, он умиротворен и безмятежен. Благодаря тому спокойствию, которое дается как результат практики в нравственности, становится легче развить и сосредоточение. А чем сильнее будет сосредоточение, тем более проницающей станет мудрость практикующегося. Таким образом, путь — это выходящая спираль, направленная к освобождению. Каждая из трех работ над собой поддерживает другие, как три опоры треножника — все они должны наличествовать и быть одинаковой длины, иначе треножник не устоит. Сходным образом упражняющийся должен практиковаться в шиле, самадхи и паньне вместе, чтобы равномерно развивать все грани пути. Как сказал Будда:

«Из правильного понимания проистекает правильная мысль; из правильной мысли — правильная речь; из правильной речи — правильный поступок; из правильного поступка — правильный образ жизни; из правильного образа жизни — правильное усилие; из правильного усилия — правильное осознавание; из правильного осознавания — правильное сосредоточение; из правильного сосредоточения — правильная мудрость; из правильной мудрости проистекает правильное освобождение». (5)

Медитация випассаны имеет также глубокую практическую ценность здесь и теперь. В повседневной жизни возникают бесчисленные ситуации, угрожающие невозмутимости ума. Возникают непредвиденные трудности; поперек наших планов неожиданно встают другие люди. В конце концов, простое изучение випассаны не является гарантией того, что у нас не будут в дальнейшем возникать проблемы, как и простое изучение профессии штурмана не означает, что нам предстоят только удачные плавания. Не избежать и штормов — и так же неизбежно должны возникать проблемы. Пытаться уклониться от них — пустая затея, пораженчество. Напротив, уместным способом действовать будет уменье использовать полученную подготовку для того, чтобы вывести корабль из шторма.

Для того, чтобы сделать это, нам прежде всего необходимо понять истинную природу проблемы. Неведенье побуждает нас порицать внешнее событие или личность, заставляет нас считать их источником затруднений и направлять всю нашу энергию на изменение внешней ситуации. Но практика випассаны доставит постижение того, что никто, кроме нас самих, не несет ответственности за наше счастье или несчастье. Проблема заключается в привычке к слепому реагированию. Поэтому нам следовало бы обратить внимание на бушующие внутри нас штормы обусловленного реагирования. Если мы просто решим не реагировать, это не сработает. До тех пор, пока в бессознательной сфере остается обусловленность, она рано или поздно неизбежно проявится и пересилит ум несмотря на всю решимость не поддаваться. Единственное подлинное решение — это научиться наблюдать и изменить себя.

Понять все это несложно, труднее воплощать в жизнь. Остается все тот же вопрос: как нам наблюдать себя? В уме уже началась отрицательная реакция — гнев, страх или ненависть. Пока мы спохватимся, что надо бы наблюдать ее, она захлестнет нас и заставит говорить или действовать отрицательно. Позднее, когда ущерб уже нанесен, мы признаем ошибку и раскаемся; но то же самое поведение повторится и в следующий раз.

Или, предположим, заметив, что гневное реагирование уже началось, мы тут же пытаемся наблюдать его. Едва мы пробуем это сделать, нам на ум приходит лицо или ситуация, вызвавшие наш гнев; устремление ума на такой объект усиливает гнев. Так что наблюдение эмоции, оторванной от любой ее причины или обстоятельства далеко за пределами возможностей большинства людей.

Но, исследуя предельную реальность ума и материи, Будда открыл, что всякий раз, когда в уме случается какое-то реагирование, на физическом уровне происходят перемены двух видов. Одна из них вполне очевидна: дыхание становится слегка жестче. Другая, более тонкая по природе, — это биохимическая реакция, ощущение, место которого — внутри тела. При должной подготовке человек среднего интеллекта способен легко развить способность наблюдать за дыханием или ощущением. Это позволяет нам воспользоваться изменениями в дыхании и ощущениях как предостережениями, предупреждающими нас об отрицательном реагировании задолго до того, как оно наберет угрожающую силу. И если мы тогда продолжим наблюдать за дыханием и ощущением, мы легко освободимся от отрицательности.

Конечно, привычка реагировать вросла в нас, и ее не устранишь вот так сразу. Однако в повседневной жизни, в ходе того, как мы совершенствуемся в медитации випассаны, мы отметим, по крайней мере, что в нескольких случаях мы вместо непроизвольного реагирования просто наблюдали за самими собой. Постепенно мгновенья наблюдения учащаются, а мгновенья реагирования урежаются. Даже если мы все-таки действительно реагируем отрицательно, длительность и интенсивность реакции уменьшаются. В конце концов даже в наиболее провоцирующих ситуациях мы станем способны наблюдать за дыханием и ощущением и не выходить из состояния равновесия и покоя.

Благодаря этому равновесию, этой невозмутимости на глубочайшем уровне ума, мы впервые станем способны реально действовать, — а реальное действие всегда бывает положительным и творческим. Например, вместо автоматического реагирования в том же роде, что и отрицательные действия других, мы сможем выбрать наиболее благоприятный ответ. Столкнувшись с человеком, охваченным пламенем гнева, невежественная личность сама испытывает гнев, и возникающая в результате ссора приносит обоим несчастье. Но если мы останемся спокойными я уравновешенными, мы сможем помочь другому лицу избавиться от гнева я разрешить проблему созидательно.

Наблюдение за своими ощущениями учит нас, что всякий раз, когда мы подавлены отрицательностью, мы страдаем. Поэтому всегда, когда мы видим, как другие люди отрицательно реагируют, мы понимаем, что они страдают. Обладая подобным пониманием, мы сможем почувствовать сострадание к ним, сможем своими действиями помочь им освободиться от несчастья, а не усугублять его. Мы пребываем в мире и счастье и помогаем другим обрести мир и счастье.

Развитие осознавания в невозмутимости не делает нас апатичными и косными. Оно вовсе не значит, что мы, как трава, даем миру делать с нами все, что ему заблагорассудится. Мы также не становимся в своей поглощенности стремлением ко внутреннему миру безразличны к страданию других. Дхамма учит нас брать на себя ответственность за собственное и чужое благосостояние. Мы совершаем любые поступки, которые необходимы, чтобы оказать помощь другим; но при этом мы всегда сохраняем равновесие ума. Увидев ребенка, тонущего в зыбучем песке, глупый человек теряет голову, прыгает вслед за ребенком, — и попадается сам. Благоразумный же, будучи спокоен и уравновешен, находит ветку, протягивает ее ребенку, и вытаскивает его и безопасное место. Прыгать вслед за другим в зыбучий песок желания и отвращения никому не поможет. Мы должны приводить других на твердую почву душевного равновесия.

В ходе нашей жизни много раз необходимость решительного поступка возникает многократно. Например, мы можем пытаться мягким и вежливым языком объяснять кому-то, что он совершает ошибку, но человек слышать не желает наших советов, потому что ничего, кроме твердых слов и действий он не понимает. Поэтому мы поступаем твердо, как и надо. Однако прежде чем действовать, мы должны проверить себя и увидеть, находится ли наш ум в равновесии, чувствуем ли мы только любовь и сострадание к этому неправильно ведущему себя лицу. Если это так, поступок будет полезен, а если нет, он никому по-настоящему не поможет. Если мы действуем, исходя из любви и сострадания, мы не можем поступить неправильно. Когда мы видим, что сильный нападает на слабого, наша обязанность — постараться предотвратить это нехорошее действие. Любой здравомыслящий человек постарается сделать то же самое, хотя, вероятно, из жалости к пострадавшему и гневаясь на нападающего. Практикующий випассану чувствует равное сострадание к обоим, зная, что жертву необходимо защитить от вреда со стороны нападающего, а нападающего — от вреда, который он причиняет самому себе своими нездоровыми действиями.

Перед тем, как совершить какой-либо энергичный поступок, чрезвычайно важно проверить свой ум; мало просто оправдывать свой поступок задним числом. Если в нас самих нет внутреннего мира и лада, мы не сможем способствовать миру и ладу в ком-нибудь другом. Практикуясь в медитации випассаны, мы учимся непривязанной преданности, т. е. быть одновременно сострадательными и бесстрастными. Мы работаем ради всеобщего блага, развивая осознавание и невозмутимость. Даже если мы не делаем ничего, кроме того, что воздерживаемся от добавления своей доли в его общую сумму напряжения в мире, мы и то совершаем здоровое и полезное дело. На самом же деле действие невозмутимости, как оказывается, вопиет самим своим молчанием; оно слышно вдалеке, и это непременно оказывает на многих положительное воздействие.

В конце концов, отрицательное душевное состояние, — и наше, и других людей, — это и есть глубинная причина страдания в этом мире. Когда ум стал чистым, перед нами раскрывается бесконечное многообразие жизни, и мы можем наслаждаться подлинным счастьем и разделить его с другими.

Вопрос: Можно ли нам рассказывать о медитации другим?

С.Н. Гоенка: Конечно. В дхамме нет никаких тайн. О том, что делали здесь, вы можете рассказывать кому угодно. Но руководить практикой людей — это уже нечто совершенно иное; и на данной ступени делать этого вам не следует. Подождите, пока вы не утвердитесь прочно в методе, пока не получите подготовки, чтобы руководить другими. Если кто-нибудь из тех, кому вы рассказываете о випассане, заинтересуется ею и пожелает заняться практикой, посоветуйте этому человеку записаться на курс. По крайней мере, первое переживание випассаны должно произойти во время организованного десятидневного курса под руководством квалифицированного учителя. После этого можно практиковаться и самому.

— Я занимаюсь йогой. Как можно объединить эту практику с випассаной?

— Здесь, на курсе, йога не разрешается, потому что это помешало бы другим, отвлекая их внимание. Но у себя дома вы можете практиковать и випассану, и йогу, т. е. физические упражнения — позы хатхайоги и контроль над дыханием. Йога весьма благодетельна для физического здоровья. Вы можете даже сочетать ее с випассаной: например, вы принимаете какую-то позу и затем наблюдаете ощущения во всем теле. Это принесет еще большую пользу, чем одна только практика йоги. Но вот приемы медитации йоги, использующие мантры и зрительное воображение, диаметрально противоположны випассане. Не смешивайте их с этой техникой.

— А что вы скажете о различных дыхательных упражнениях йоги?

— Они полезны, как физические упражнения; но не путайте эти виды техник с анапаной. В практике анапаны вы должны наблюдать естественное дыхание, каково оно есть, не контролируя его. Занимайтесь контролем дыхания, как физическим упражнением, и занимайтесь анапаной для медитации.

— Не становлюсь ли я — т. е. эта химера! — привязан к просветлению?

— Если это так, то вы движетесь в противоположном от него направлении. Вы никогда не сможете пережить просветления, пока имеете привязанности. Сначала просто поймите, что такое просветление. Затем продолжайте наблюдать реальность данного момента, и просветление придет. Если оно не приходит, не расстраивайтесь. Вы просто занимаетесь своей работой, а результаты — от дхаммы. Если вы работаете таким образом, вы не привязаны к просветлению, и оно, несомненно, придет.

— Тогда выходит, что я медитирую просто для того, чтобы выполнить свою работу?

— Да. Вы ответственны за очищение собственного ума. Считайте медитацию вашей обязанностью, но выполняйте ее без привязанности.

— Не для того, чтобы достичь чего-то?

— Нет. Все, что приходит, придет само собой. Пусть оно случится естественно.

— А что вы думаете о том, чтобы учить дхамме детей?

— Лучшее время для этого — до рождения. Во время беременности матери следует практиковать випассану, тогда ребенок также получит ее и родится ребенком дхаммы. А если у вас уже есть дети, вы все еще можете поделиться с ними дхаммой. Например, в качестве заключительной части вашей практики випассаны вы усвоили технику метта-бхавана, т. е. вы разделяете свои мир и лад с другими людьми. Если ваши дети маленькие, после каждой медитации и во время их сна направляйте к ним свою метту; таким образом и они извлекут пользу из вашей практики дхаммы. А когда они станут постарше, расскажите им немного о дхамме, но так, чтобы они смогли понять и принять ее. Если они смогут понять немного больше, тогда научите их в течение нескольких минут практиковать анапану. Никоим образом не оказывайте на детей давления; просто пусть они посидят вместе с вами, понаблюдают несколько минут за дыханием, а потом пусть идут играть. Медитация будет для них подобием игры, они станут заниматься ею с удовольствием. И самое важное заключено в том, что вы сами должны жить здоровой жизнью дхаммы, должны показывать своим детям хороший пример. В доме должен быть мирный и ладный дух, что поможет детям вырасти здоровыми и счастливыми людьми. Это — лучшее, что вы можете сделать для своих детей.

— Большое вам спасибо за эту чудесную дхамму!

— Дхамму благодарите! Все величие в ней! А я — просто передатчик. И благодарите также самих себя. Вы упорно работали, а потому усвоили метод. Учитель говорит, он говорит все время; но если вы не работаете, вы ничего не получите. Будьте счастливы — и упорно, упорно работайте!

Мне, по-моему, очень повезло: я родился в Бирме, в стране дхаммы, где этот изумительный метод сохранялся в течение столетий в своей исконной форме. Мой дед переехал в Бирму из Индии около века назад; там я и родился. Очень повезло мне и в том, что я родился в семье бизнесмена, что еще подростком начал работать и зарабатывать деньги. Накопление денег было главной целью моей жизни. Мне повезло в том, что с раннего возраста мне удавалось заработать много денег. Если бы я сам не знал жизни богатых людей, у меня не было бы личного опыта пустоты такого существования. И если бы я не испытал этого, в уголке моего ума всегда могла бы затаиться мысль о том, что истинное счастье заключается в богатстве. Когда люди становятся богатыми, они приобретают особое положение в обществе, становятся высокопоставленными, руководят множеством различных организаций. Сразу после двадцати лет меня захватило это безумие погони за социальным престижем. И естественно, что все эти годы напряжения в моей жизни дали толчок психосоматическому заболеванию — жестокой мигрени. Каждые две недели я страдал от приступов этой болезни, облегчения не было. Я считаю, что мне очень повезло и в том, что я так разболелся.

Мой недуг не могли вылечить даже лучшие доктора Бирмы. Единственное лечение, которое они мне предложили, — инъекции морфия для облегчения приступов. Инъекция требовалась мне каждые две недели; а потом я переживал последствия этой инъекции: тошноту, рвоту, подавленность. После нескольких лет такой напасти врачи стали предупреждать меня: «Сейчас вы принимаете морфий, чтобы смягчить приступы боли, но если так будет и впредь, вы скоро станете морфинистом, и вам придется принимать его каждый день». Такая перспектива ужаснула меня. Доктора мне посоветовали: «Вы часто ездите по делам за границу; съездите туда хоть раз ради своего здоровья. Мы вашу болезнь не в состоянии излечить, и, насколько нам известно, не могут этого и врачи в других странах. Но, может быть, у них найдется другое болеутоляющее средство, которое облегчило бы ваши приступы и избавило бы вас от опасности морфинизма». По их совету я съездил в Швейцарию, Германию, Англию, Америку и Японию; лечили меня лучшие врачи этих стран. И мне еще раз крупно повезло: никому из них не удалось меня вылечить, и я вернулся домой в состоянии худшем, чем до отъезда.

И вот после моего возвращения из этой неудачной поездки ко мне зашел добрый знакомый и посоветовал: «А почему бы тебе не попробовать поучаствовать в одном из этих десятидневных курсов медитации випассаны? Их ведет У Ба Кхин, весьма благочестивый человек, крупный государственный служащий; как и ты, он глава семейства. Мне кажется, что корень твоей болезни на самом деле психический, а тут налицо метод, который, как говорят, освобождает ум от напряжения. Возможно, благодаря такой практике ты и излечишься». Потерпев везде неудачу, я решил, хотя бы, встретиться с этим учителем медитации; в конце концов, мне нечего было терять.

Я отправился в его центр медитации в имел беседу с этим необыкновенным человеком. Спокойная я мирная атмосфера места и мирное присутствие руководителя произвели на меня глубокое впечатление. Я сказал: «Господин, я хочу принять участие в одном из ваших курсов. Не могли бы вы меня принять?»

— Разумеется! Эта техника предназначена для всех и каждого. Мы будем рады вашему участию.

— Много лет, — продолжал я, — я страдаю от неизлечимой болезни; это жестокая мигрень. Надеюсь, что при помощи этой техники смогу излечиться от своего заболевания.

— Нет, — внезапно сказал он, — не приходите. Нельзя вам принимать участие в курсе. Я не мог понять, чем оскорбил его; но тут он сочувственно объяснил:

— Цель дхаммы не в том, чтобы лечить физические заболевания. Если вы ищете именно этого, вам лучше лечь в больницу. Цель дхаммы — излечить все горести жизни. Эта ваша болезнь в действительности представляет собой очень малую часть вашего страдания. Она пройдет; но это будет лишь побочным продуктом процесса очищения ума. Если же вы сделаете побочный результат ума своей конечной целью, вы обесцените дхамму. Приходите, но не для физического излечения, а для того, чтобы освободить ум.

Он убедил меня. «Да, господин, — сказал я, — теперь я понимаю. Я приду только для очищения своего ума. Независимо от того, будет ли излечена моя болезнь, мне хотелось бы самому пережить тот мир, который я здесь вижу». Дав ему такое обещание, я вернулся домой.

И все же я отложил участие в курсе. Я родился в твердо консервативной индуистской семье и с детства привык повторять стих: «Лучше умереть в своей собственной религии, своей дхарме; не переходи в чужую религию»*. [* Здесь игра слов, связанная с разными значениями слова «дхамма» или «дхарма» (в санскрите и в современном хинди). В сегодняшней Индии этому слову даётся узкое, сектантское толкование, которое тут контрастирует с гораздо более широким древним значением — «природа»].

«Ведь это другая религия, — говорил я себе, — это буддизм. И все эти люди — атеисты; они не верят ни в Бога, ни в существование души!» (Как будто простая вера в Бога или в существование души разрешит все наши проблемы!) «Если я стану атеистом, что со мной будет? Нет, лучше умереть в моей собственной религии; никогда не пойду к ним!»

Так я колебался несколько месяцев. Но мне очень повезло в том, что я наконец решил испробовать эту технику, посмотреть, что получится. Я принял участие в очередном курсе и выдержал все десять дней. Мне опять-таки очень повезло: я получил большую пользу. Теперь я смог понять собственный путь, свою дхарму, а также дхарму других. Дхарма людей и есть наша собственная дхарма. Только человек обладает способностью наблюдать себя, чтобы выйти из состояния страдания; ни одно низшее создание не обладает этой способностью. Наблюдение реальности внутри самих себя — вот дхарма человеческих существ. И если мы не пользуемся этой способностью, тогда мы живем жизнью низших существ, мы понапрасну тратим эту жизнь; несомненно, это опасно.

Я всегда считал себя очень религиозным человеком. В конце концов, я выполнял все необходимые религиозные обязанности, следовал правилам нравственности, много жертвовал для бедных. А не будь я действительно религиозным человеком, разве сделали бы меня главой столь многих религиозных организаций? Конечно, думал я, я очень религиозен. Но теперь, несмотря на мою большую благотворительность и все общественное положение, несмотря на осторожность в речи и действиях, все-таки, начав наблюдение за темными помещениями внутри ума, я увидел, что они полны змей, скорпионов и сороконожек, из-за которых мне и пришлось вынести так много страданий. И теперь, когда эта нечистота постепенно оказалась искоренена, я начал ощущать подлинный мир. Я понял, какой удачей для меня было получение этого чудесного метода, этой драгоценной дхаммы.

Целых четырнадцать лет я имел счастливую возможность в Бирме практиковаться в этой технике под непосредственным руководством моего учителя. Конечно, я выполнял все свои мирские обязанности семейного человека; в то же время каждое утро и каждый вечер я продолжал медитацию, а в конце недели уходил для практики в центр учителя; ежегодно я проводил в уединении десять дней или дольше.

В начале 1969 года мне пришлось съездить в Индию. Несколькими годами ранее туда уехали мои родители, а у матери развилась нервная болезнь, которую, как я знал, можно было излечить практикой випассаны. Но в Индии не было никого, кто мог бы научить ее этому методу. В этой стране, на моей прародине, метод випассаны давно был утрачен, оказалось забыто даже само название. Спасибо правительству Бирмы, разрешившему мне уехать в Индию — в те дни ее гражданам обычно не разрешали путешествовать за границей. Я благодарен и правительству Индии за данное мне разрешение приехать в эту страну.

В июле 1969 года в Бомбее состоялся мой первый курс, в котором приняли участие мои родители и еще двенадцать человек. Мне повезло и в том, что я сумел послужить своим родителям. Научив их дхамме, я смог вернуть им свой величайший долг признательности.

Осуществив свою мечту и побывав в Индии, я был готов вернуться домой, в Бирму. Но тут оказалось, что участники курса начали оказывать на меня давление, требуя, чтобы я провел еще один курс, а потом еще… Они хотели устроить курсы для своих отцов, матерей, жен, мужей, детей и друзей. Поэтому вслед за первым был проведен второй курс, потом третий, за ним четвертый… и вот таким образом в Индии началось распространение учения дхаммы.

В 1971 году, когда я проводил курс в Бодхгае, я получил из Рангуна телеграмму, сообщавшую о том, что мой учитель скончался. Конечно, это был удар, совершенно неожиданный и, несомненно, очень удручительный. Но с помощью данной им дхаммы мой ум оставался в равновесии.

Теперь мне надо было решить, как вернуть долг признательности этому святому человеку, схаягьи У Ба Кхину. Родители дали мне рождение, как человеку; но мы все еще заключены в скорлупу неведенья, и только с помощью этого замечательного человека я оказался способен разбить эту скорлупу, открыть истину, наблюдая внутреннюю реальность. И не только это — в течение четырнадцати лет он укреплял меня в дхамме и питал ею. Как мог я возвратить долг признательности своему отцу в дхамме? Единственный способ, который я видел, заключался в том, чтобы практиковать то, чему он меня учил, жить жизнью дхаммы; это и было бы правильным способом почтить его. И с такой чистотой ума, с такой любовью, с таким состраданием, какие я мог выработать, я решил посвятить остаток жизни служению другим людям, поскольку ему хотелось, чтобы я делал именно это.

Он часто ссылался на традиционную в Бирме веру, согласно которой через двадцать пять столетий после времени жизни Будды дхамма вернется в страну своего происхождения, а оттуда распространится по всему миру. Желанием его было помочь осуществлению этого предсказания, и для этого он собирался ехать в Индию и учить там медитации випассаны. «Двадцать пять веков прошли, — говаривал он, — пробил час випассаны!» Но, к несчастью, политические события последних лет его жизни не позволяли ему выехать за границу. Когда я в 1969 году получил разрешение на поездку в Индию, он был глубоко обрадован и говорил мне: «Гоенка, это не вы едете; это я еду!»

Сначала я думал, что это предсказание — сектантское убеждение. Почему что-то особенное должно произойти через двадцать пять столетий, если оно не могло произойти раньше? Но когда я приехал в Индию, я поразился: несмотря на то, что я не знал и сотни людей в этой огромной стране, на курсы ко мне стали ходить тысячами; это были представители всех слоев общества, всех религий, всех общин; приходили не только индийцы, стали прибывать тысячи изучающих из множества разных стран мира.

Мне стало ясно: ничто не происходит без причины. Ни человек не появляется на курсах случайно. Некоторые из явившихся, может быть, совершили в прошлом какой-то полезный поступок, в результате чего теперь имеют возможность получить семя дхаммы. Другие уже получили это семя, а теперь пришли, чтобы помочь его росту. Итак, независимо от того, зачем вы пришли, — получить семя или вырастить уже имеющееся, — продолжайте расти в дхамме для своего собственного блага, для собственной пользы, для собственного освобождения, — и вы увидите, как это действие начнет помогать также и другим. Ибо дхамма благодетельна для всех и каждого.

И пусть страдающие повсюду люди отыщут этот путь умиротворения! Да освободятся все они от своего несчастья, от своих оков, от своего рабства. Да освободят они свой ум от всякой грязи, от всякой нечистоты!

Да будут счастливы все существа во Вселенной! Да будут все существа мирны! Да станут все существа свободны!