Глава14.Затишье перед бурей

недостаток, они принялись суетливо подгонять солдат, а некоторые, самые трусливые командиры, принялись сами, помогая солдатам, чистить лошадей и натирать медные бляхи на колесницах.

Все облачились в парадные доспехи, и Наин увидел на нагруднике Айса золотой жезл Фараона. Поймав его взгляд, Айс заметил, что получил его не как герой Египта, а как полководец.

— Не герой я, — улыбнулся он, — но в моём отряде самое большое число героев, тридцать два.

Наконец впереди показалась золочёная колесница Фараона, движущая под прикрытием конной сотни его личной охраны. Псы цепные, называл их Айс за их подозрительность и готовность изрубить любого при малейшем подозрении.

Весь отряд Айса затаив дыхание, опустился на правое колено, и все склонили головы. В отличие от гражданского населения, которые при виде Фараона должны упасть лицом в низ, солдатам, по обычаю, надо было встречать Фараона стоя на одном колене.

Подъехав к Айсу, Фараон сам правивший колесницей, остановил лошадей и пригласил его в колесницу. Передав ему вожжи, Фараон приказал охране стоять на месте, а Айсу показать своих орлов. Все знали его любовь к отряду колесниц, и командиры других отрядов всегда завидовали Айсу.

Айс давно знал, что Фараон обладает феноменальной памятью. Ещё в молодые годы Айс был поражён тем, что Фараон помнил по именам чуть не всех воинов отряда колесниц. Вот и сегодня, Фараон приказывал ему остановиться перед каждой колесницей героя и, называя их имена, приказывал подойти. А когда они, с красными от волнения лицами подходили, задавал им вопросы из их личной жизни, по которым можно было судить, что Фараон хорошо помнит историю каждого из них.

И вообще Айс давно заметил, что люди Египта совершенно не знали Фараона. По тем его появлениям на улицах столицы можно было судить, что это сверхчеловек. Вся церемония его появления народу и была обставлена так, что бы уверить народ, что перед ними живущий на земле Бог и народ, упав лицом в пыль, думал, что Великий Фараон не умеет смеяться, ни плакать, ни переживать. Все были уверены, что этому Богу никаким образом не присущи простые человеческие качества и тем долее человеческие недостатки. Им и в голову не могло прийти, что Фараон такой же человек, как и они, что он, как простой человек, может любить, ненавидеть, переживать, страдать и веселиться.

Тут Айс вспомнил, как однажды, Фараон приехал к нему в отряд с проверкой боеготовности. После смотра и учебных атак, Фараон принял участие в соревновании по стрельбе из лука. Солдаты поддавались ему, и он выиграл главный приз. Зная, что он никудышней стрелок, Фараон никак не мог взять в толк, почему его славные и отборные соколы стреляют хуже него. Он уже было, хотел дать Айсу хороший нагоняй, как сообразил, что воины специально промахиваются из желания доставить ему удовольствие и забрать главный приз. Незлобно отругав Айса, который только пожал плечами, мол, что я могу сделать, если солдаты любят тебя. Фараон отменил результаты стрельб, вышел из участников соревнования и попросил воинов показать ему настоящую стрельбу, на которую они способны. Тут то солдаты показали реальные способности, и Фараон остался доволен показанными результатами. Особенно его поразил победитель соревнований Нед, который два раза попал в стебель папируса со ста метров. Вручая ему, главный приз Фараон спросил его, сможет ли он попасть в глаз противнику с расстояния в сто пятьдесят метров.

— Становитесь мой фараон, попробуем, — хитро предложил тот, — может и попаду.

— Нет, уж, верю, — засмеялся Фараон.

В весёлом расположении духа, Фараон собрал в шатре старших командиров и по традиции подвёл итог проверки большим застольем или, проще говоря, попойкой.

Айс знал, что Фараон большой любитель и ценитель хороших вин и специально держал у себя пару бочонков Филистимского. Вино явно пришлось Фараону по вкусу, и когда все разошлись, он продолжал и продолжал его пробовать, а потом решил проветриться. Выйдя из шатра, он увидел стоящего на карауле солдата, и приказал тому отдать ему копьё и идти отдыхать.

— Поспи мой воин, — сказал он, — а я понесу за тебя службу.

С полчаса Фараон исправно исполнял обязанности караульного

вышагивая строевым шагом вокруг палатки, и никого не подпускал к ней, требуя назвать пароль. Айсу с большим трудом удалось перехитрить упрямого часового и заманить в шатёр, где Фараон за следующим кубком забыл, что он стоит на часах.

Наутро, перед отъездом, он смущённо улыбнулся Айсу и похвалил чёртово Филистимское вино, а Айс после его отъезда собрал командиров и приказал всем держать язык за зубами иначе, — шкуру спущу, — закончил за него один молодой командир, зная эту любимую страшилку Айса.

— А где Генат, вдруг спросил Айса Фараон, что- то я не нашёл его в строю.

Айс коротко доложил, а Фараон, рассердившись, приказал править в обоз.

— Герой в обозе!? Лучший возничий моего войска! Да я тебя самого сошли в обоз за это, — горячился Фараон, — будешь у меня обозной клячей управлять, а не моим лучшим отрядом.

Обоз стоял отдельно от отряда, и обозные солдаты в страхе опустились на колено при приближении Фараона. Ещё не было случая, что бы Фараон осматривал обоз. Когда хмурый Айс осадил лошадей перед повозкой Гената, Фараон приказал ему подойти.

Генат испугался.

— Неужели уже доложили про Боби?

И твёрдой солдатской походкой подошёл к колеснице. Боби, ошалевший от такой близости к Фараону, не понимая что, делает, вдруг тоже чеканя шаг, подошёл к колеснице Фараона и застыл рядом с Генатом в метре от колесницы.

— Что-то я не припомню, чтоб у тебя был внук, — удивился Фараон, глядя на Боби и видимо продолжая ещё сердиться на Айса приказал, — отдай вожжи Генату, он теперь будет моим личным возничим, а ты пешком дойдёшь до моей палатки. Через полчаса совет.

Генат тронул лошадей по кивку Фараона и в этот момент Боби, к ужасу Айса, вскочил в колесницу и встал рядом с Фараоном. По всей видимости, он совсем не соображал что творит. Фараон не удивившись, положил ему на плечо свою руку и приказал трогать.

Злой как чёрт Айс пошёл вдоль обоза к палатке Фараона, которую уже для него возвели. В этот неприятный для него момент, баран, выскочивший из одной повозки, попал ему под ноги. Айс знал, что обозные солдаты покупали баранов и держали их в обозе для особых случаев на мясо. Знал и смотрел сквозь пальцы на это маленькое нарушение, но в этот момент баран был той последней каплей, которая вывела его из себя и, пнув барана, он заорал: — Развели тут мне зверинец, шкуру спущу, — и, плюнув, зашагал к шатру Фараона. Только барану было не ясно, с кого Айс хочет спустить шкуру, с него или с его хозяина.

— Я не имею права разбрасываться такими возничими, как ты Генат, — произнёс Фараон, сойдя с колесницы у приготовленного шатра. — Будешь моим личным возничим пока я здесь. После совета я поеду осматривать вражеские позиции, а пока отдыхай. А ты, обратился он к Боби, поедешь со мной в колеснице. Расскажешь, кто ты такой и погладил его по голове.

Боби с замиранием сердца слушал Фараона. Стоя в колеснице рядом с Фараоном, он почему-то чувствовал, что так и произойдёт и он обязательно возьмёт его с собой, словно это уже было с ним во сне, а теперь этот сон сбылся.

Умывшись и перекусывая перед советом, Фараон вспоминал события последних дней, и вдруг поймал себя на мысли, что эта жареная утка ароматна и вкусна. Тогда он понял, что начал успокаиваться и приходить наконец-то в себя от того кошмара, который увидел после освобождения столицы.

В Мемфисе не было дома без покойника(1). В последнюю ночь, головорезы Моисея казнили любого египтянина на своём пути. Они не жалели ни малого ни старого. Казалось такое горе невозможно пережить. Люди не падали ниц перед ним как прежде, когда он возвращался в свой дворец, а, увидев Фараона, протягивали к нему руки и просили об одном — отомсти. Отомсти, покарай своей властью нелюдей поднявших руку на мирное население. Это беспредельное горе вылилось в животную озлобленность, застилавшую глаза народу. В столице начались погромы еврейских семей, которые не принимали участия в мятеже и никаким образом не вторивших зверств и не поддержавших Моисея. Они и не думали уезжать, оставаясь верными своей Родине. Египтяне, ослеплённые