Глава 11. Иродиада

Жизнь так устроена, что в нашей юности мы, за неимением жизненного опыта, руководствуемся фантазиями и наивными иллюзиями. По мере нашего взросления и приобретения опыта меняемся мы, и меняются наши мечты. Вот она, внучка Великого Ирода, когда была совсем сопливой девчонкой, мечтала о египетском принце. Почему именно о египетском, а не о сирийском или ещё каком другом? А чёрт его знает, вот мечтала — и всё. Она много много раз представляла, как проснувшись однажды она услышит, что долгожданный принц прибыл в Иерусалим и ждёт с нетерпением её аудиенции.

Ну, дура-дурой была.

Потом, когда она повзрослела и поняла разницу между иллюзиями и суровой реальностью жизни, ей показалось, что сын её деда Филлип, именно тот человек, которого она не променяет на египетского принца. Принц — это хорошо, но только это всё — пустая мечта, блажь, а вот дядя Филлип — сын царя, то есть — наследник престола. Значит, в перспективе она может запросто стать кем? Правильно, царицей Израиля. Не теряя времени даром, она быстро обстряпала любовь с Филлипом и стала ждать того времени, когда любимый дедушка отдаст богу душу…

Уже родилась дочка Саломия, а противный дедушка был ещё

о-го-го. К тому же братья Филлипа попались *что надо* и тоже, проклятые, мечтали о короне. Началась обыкновенная гонка за трон и в ход пошли любые средства. Да их и не выбирали — в этом деле все средства хороши, если достигли цели. А вот её Филлип лопухом оказался. Ну, просто — пень-пнём: дал повод обвинить себя в том, что готовит заговор против папаши. А дедушка разбираться не стал, он просто лишил этого придурка наследства. Как она себе локти кусала! Но делать нечего, надо бы смириться. Ну, уж дудки! Может, раньше она бы и смирилась, но не в этом возрасте. Сказано — сделано, тем более, что дедушка всё-таки околел, а трон отошёл к брату Филлипа — Антипе. А у того жена, хоть и принцесса — дочь царя Ареты, но такая же простофиля, как её ненаглядный Филлип.

Немного усилий одним местом и Антипа разводится со своей маленькой крошкой (так он её называл), а она сбегает от своего бедоносца Филлипа в его широко открытые обьятия. Нехорошо? Глупости!! Конечно, эта история вызвала огромный резонанс по всей стране, но, согласитесь, что недоступно простым смертным, то вполне может позволись себе царская особа. А кто с этим не согласен, тот может кричать о своём собачьем мнение на любом перекрёстке, пока ему это не надоест или пока это не надоест царю и тот не заткнёт глотку нахалу.

…Вот так она стала царицей. И теперь у неё другая мечта, а именно: дочку Саломию пристроить. Она сейчас в таком возрасте, что ещё не понимает жизни и живёт этими дурацкими иллюзиями. Хотя эти иллюзии у неё какие-то странные. Не о принцах мечтает, а радет за народ! Откуда у неё такая дурь в голове? Да с ней по рынку пройти невозможно: каждому нищему подаст, каждому бездомному слово скажет. Жалко ей, видите ли, их. Да ты себя пожалей! Уже пора замуж, а достойной партии до сих пор нету. А тут ещё этот Иоанн Креститель навязался на её голову.

Стоило Иродиаде вспомнить про этого человека, как настроение сразу испортилось. Конечно, он — известный человек, может, даже и пророк. Вон сколько народа каждый день просто валом валит к нему на покаяние. На сегодняшний день Иоанн затмил собой всех по популярности. Но что это сулит ему в будущем? Скорее всего — ничего. Кто любит пророков в своём отечестве?

И чего это ей, старой дуре, вздумалось поехать покреститься у него в Иордане? Мода на покаяние? Сатана подсказал? Да ещё Соломия за ней увязалась.

Приехали — народу тьма! Очередь тянется от Иордана и до самого горизонта. Ну, охрана дело своё знает, даром хлеб не ест: быстро расчистила путь. И кто перед ней предстал?

Образина, да и только! Какой же это пророк?? Лохматый, словно зверь и в таком рубище, что и выбросить не жалко. Как он только свои причендалы сквозь дыры не растерял? Да если его вечером встретить где-нибудь в пустынном месте, то точно по ногам потечёт. Хотя, приглядевшись внимательнее глазами опытной женщины, она сумела разглядеть в нём мужчину, что надо.

Иоанн, как только узнал её, так словно с ума сошёл.

— Ах ты, стерва Иерихонская! — заорал он мощным, красивым голосом. — Как ты, дрянь Иерусалимская, осмелилась мне на глаза явиться? Или ты, ехидна Капернаумовская, думаешь, что гнев господний обойдёт тебя стороной? Да ты, лисица Назаретская, сколько ни крестись в святой воде Иордана, не замолишь своего бесчестия!

Все эти обидные слова он выкрикивал с таким чувством и возмущением, что у неё мурашки побежали по спине и даже ниже.

— Сам ты — паразит, — с трудом, кое-как нашлась она, — да тебя, ишака Вифлеемского, за оскорбление моей царской особы утопить мало! Поверь мне, Иродиаде, царице Израильской и внучке самого Ирода Великого, что я тебе устрою жизнь весёлую. Ты, пень — собакам лапу подымать, ещё припомнишь меня!

Она резко повернулась и пошла прочь от этого идиота.

Народ, побаиваясь её охраны, молчал, но по их глазам она видела, что они злорадно смеются над ней. Быдло!

Всю дорогу назад Иродиада только и делала, что придумывала, как отомстить Иоанну и только к концу дороги заметила, что её кровинушка Саломия была печальна, как никогда. Видимо, этот безумец сделал больно не только ей.

— Не бери в голову, доченька, — сказала она ей, — ты меня знаешь: я найду способ, как превратить его жизнь в сплошной кошмар. Найду!

Саломия вспыхнула при её словах и ничего не ответила.

Как у неё было заведено, Иродиада не откладывала в долгий ящик то, что хотела воплотить в жизнь. При первом же удобном случае она завела разговор с мужем о Иоанне Крестителе.

— А, этот чудак? — воскликнул Антипа. — Надо, надо сьездить к нему. Может, это — действительно пророк. Было бы здорово, если бы он попророчествовал о моей судьбе. По докладам моих людей он завоевал огромный авторитет среди народа.

— А зачем тебе к нему ездить? — зло спросила Иродиада. — Я и без него могу попророчествовать тебе не хуже любого пророка.

— Да? — Антипа заулыбался. — Ну, давай, милая, я слушаю.

— Ну, слушай! Дурак ты, да и только! Не пройдёт и года, как тебя прогонят с престола кедровой дубиной. Неужели ты не видишь, что этот придурок хочет прибрать твою корону к своим липким рукам?

— Как это? — опешил Антипа. — Кто он и кто я?

— А вот так, дорогой! Ты послушай, что говорит твой пророк.

— Мне докладывали, что ничего особого. Ну, крыша у человека поехала — и всё. Все его разговоры о покаянии грехов и выеденного яйца не стоят. Пусть людишки слушают его и каются, мне же лучше: они покладистее будут.

— Да это у тебя крыша поехала, а не у него, — резко заявила Иродиада, — неужели ты не видишь, что стоит за его призывом разделить еду и одежду?

— Н-е-т. Мне кажется — ничего особого в этом нет. Призыв к добру, да и только.

— Призыв к добру, — передразнила его Иродиада, — да ты рассуждаешь, как моя Саломия. Где это ты видел добрых людей? Они добрые только тогда, когда хотят тебя обмануть. Как может нищий поделиться одеждой и едой с ближним? Как можно поделиться тем, чего у него нет? А? Значит, кто должен поделиться?

Поражённый простой логикой Антипа молчал.

— Что молчишь? — продолжала атаковать Иродиада. — Кто должен поделиться, я тебя спрашиваю?

— Наверное, тот, у кого есть еда и одежда, — наконец ответил Антипа.

— Другими словами — ты и другие уважаемые люди Израиля — вот кто! Поэтому-то популярность этого прохвоста растёт не по дням, а по часам и скоро он от слов перейдёт к делу.

— К делу?! — воскликнул Антипа. — К какому делу?

— Сегодня он ещё пока призывает покаятся и поделиться едой и одеждой, а завтра, когда весь народ встанет на его сторону, он уже потребует сделать это. Он потребует поделиться деньгами, имуществом и, в конце концов, отберёт у тебя корону. Поделись, скажет, царь Антипа, короной, поносил сам — дай и другим поносить.

— Ах, он, сволочь! — закипятился Антипа. — И как я только не понял это раньше? Уж я покажу этому прохвосту! Он у меня узнает, как делить нажитое добро!

Вот так мстить надо! Тонко и больно.

…Через несколько дней Иоанн неосторожно покинул свою крестильню и сунулся в пределы Галилеи, где и был схвачен стражей по приказу Антипы.(1)

По этому случаю несколько дней настроение Иродиады было

1. Библия. Лк.3:19,20. Библия. Мт.14:3

отменное, а потом Саломия испортила этот праздник души.

— Матушка, — стоя на коленях в её спальне просила она, — уговори Антипу отпустить Иоанна из темницы.

— Чего ради?

— Он добрый и учит добру.

— А ты забыла, дочка, как он твою мать позорил при всём народе? Вот туда ему и дорога.

— Матушка, ты тоже виновата: ты бросила отца, а это — большой грех.

— Ничего ты ещё в этой жизни не понимаешь, Саломия.

Ну, что ты о нём печешся? Что значит — добрый? Все люди лживы! Сегодня он добрый, а завтра, если дело коснётся его интересов, любой продаст мать родную. Ну, а чистоплюи и правдоискатели, которые иногда встречаются в нашей жизни, заканчивают свою жизнь на кресте. Все до одного. Висят себе на солнышке среди убийц и жалеют о своём благородстве. Да только поздно.

— Мама, — не отставала Саломия, — но он как раз и учит нас быть добрыми. Не продавать, как ты говоришь, своих мам.

— Перестань, — оборвала её Иродиада, — сама не представляешь, что говоришь.

На этом бы и всё закончилось, но, как на грех, у Антипы подошёл день рождения. Почётные гости со всего Израиля почтили царя своим присутствием, а Саломия (упрямая — в мать пошла!) осуществила свой план спасения Иоанна.

Как только гости разгулялись, настала пора танцовщиц порадовать их своими прелястями и чарующими движениями. Одна красавица сменяла другую, а потом появилась Саломия. Переполненная желанием освободить Иоанна, она с таким чувством станцевала свой танец, что всех охватил восторг.(1)

— Вот как надо танцевать! — вскричал восторжённый Антипа. — Это моя дочь, это моя дочь!

— Ну, порадовала, — утирая слёзы умиления, проговорил он ей, — проси, что хочешь, я за ценой не постою. Хочешь полцарства? Отдам!

— Всё пропало, — в ужасе подумала Иродиада, — сейчас эта глупая девчонка попросит отпустить Иоанна.

Она не ошиблась.

1. Библия. Мт.14:6

— Отдай мне Иоанна Крестителя, — заявила Саломия.

Гости притихли и с любопытством стали ждать ответа царя. Хотя выбора у него не было: слово царя, да ещё данное при всех — закон.

Иродиада, поняв ошибку дочери и важность этого момента, решилась нарушить этикет и подошла к мужу.

— Что я могу? — только и спросил её печально Антипа, — я обещал.

— Обещал? Так отдай! Пусть подавится!

— Как? Он же, мерзавец, на мою корону метит.

— Отдай, отдай. Только по частям.

— Как это?

— Как? Так! Сегодня — голову, а завтра — тело. Всё тебя учить надо!

— Фу, умница ты у меня!

Он подошёл к Саломии и громко заявил:

— Ты просила отдать тебе Крестителя? Сейчас ты его получишь.

Гости загудели. Праздник становился всё более интересным.

Все с нетерпением стали поджидать пророка. Что он скажет?

Танцы продолжались, но гости продолжали их смотреть без прежнего волнения, им стало не до них. Через полчаса к Антипе подошёл начальник стражи и что-то шепнул ему на ухо.

— Саломия! — хлопнув в ладоши, обьявил царь. — Получай свой подарок!

В зал вошёл раб. На большом подносе, который он держал в руках, что-то лежало, покрытое платком. Когда Антипа сдёрнул его, все застыли в ужасе. На подносе лежала голова Иоанна Крестителя. (1) Саломия вначале отпрянула, застыла на мгновение, а потом с диким криком бросилась вон.

— Ничего, дочка, — подумала Иродиада, — пройдёт время, и дурь-то выйдет из твоей головы.

1. Библия. Мт.14:11

Оглавление