Каждые три месяца в местный центр психического здоровья на прием к Бену приходил один мужчина, чтобы возобновить рецепт. Он был одинок и жил вместе с отцом в отдаленном доме в сельской местности. Одежда его была поношенной, волосы в беспорядке, зубов не было. Всякий раз, когда Бен принимал этого человека, он подшучивал над ним: каким красавцем выглядел бы тот, если бы его зубы были в порядке и фантазировал о девушках, которые сидели бы с ним в воображаемой машине с откидным верхом. Фантазии Бена неизменно забавляли клиента, но не производили сколько-нибудь заметного влияния на его внешний вид. Примерно через год после того, как Бен ушел из этого центра, он получил открытку от этого человека с простыми словами: «Спасибо большое — теперь у меня есть зубы!»

Поскольку будущее часто связано с прошлым, люди, воспоминания которых тягостны, склонны безнадежно смотреть в свое будущее. Однако и негативное видение будущего, в свою очередь, усугубляет текущие проблемы, бросая пессимистическую тень как на прошлое, так и на настоящее. К счастью, обратное также верно: позитивное видение будущего рождает надежду, а надежда помогает справляться с текущими невзгодами, видеть знаки, предвещающие перемены к лучшему, смотреть на прошлое как на испытание, а не наказание и черпать силы для творческого отношения к жизни. Следующий пример, предоставленный Тапани, показывает, как фантазирование о будущем помогает не только ставить цели, но также и повысить осознание клиентами решений, которые у них уже есть.

Рина позвонила мне по кризисному телефону. Она сказала, что ее муж находится в состоянии запоя и нужна срочная помощь. Я узнал, что алкоголь был; проблемой для ее мужа в течение ряда лет. Через каждые несколько месяцев он идет в бар прямо с работы и напивается с чужими людьми. Во время запоев он утками, а то и неделями не появляется дома и только иногда звонит жене.

Я спросил Рину, известно ли ее мужу, что она звонит мне. Она сказала, что он знает, но не интересуется семейной терапией. Я сказал, что она может прийти без мужа, если он предпочитает не приходить.

Я также предложил, что если вдруг ее муж передумает, они вместе должны какое-то время перед встречей пофантазировать на тему о счастливой жизни их семейства. Когда я встречусь с ними, мы продолжим воображать, как будто мы находимся уже в будущем, и я буду задавать им вопросы относительно их воображаемой жизни, например: «Как вы прожили эти несколько дней?» и «Как вы думаете, что сделало ту прекрасную перемену возможной?» На следующей неделе, когда я посетил их дома, Хейкки страдал от абстинентного синдрома, от похмелья у него тряслись руки и градом лился пот. Я спросил у Хейкки, знает ли он о задании, которое я просил их выполнить до моего прихода. Он сказал, что знает и считает предложение интересным, так как в последнее время много думает о будущем. Я спросил:

— Тогда скажите, как дела обстоят сейчас, когда проблема позади?

— Что вы имеете в виду, говоря, проблема позади? — удивился Хейкки, который пока не понял моей идеи. Я продолжал:

— Вы помните, мы встречались два года назад? Припоминаю, у вас были какие-то проблемы с алкоголем или что-то в этом роде. У меня такое впечатление, что сейчас все прекрасно, я прав?

— Да, Хейкки больше не пьет, — сказала Рина, которая с готовностью включилась в игру. Затем подключился Хейкки:

— Она хочет сказать, что я уменьшил количество выпиваемого, но я время от времени выпиваю стакан-другой вина.

Мы строили наш воображаемый мир будущего еще довольно долго. Поскольку конец сессии приближался, я обратился к хозяевам с вопросом, как они объясняют эту перемену. Хейкки сказал, что во многом это связано с тем, что Рина начала разделять с ним ответственность за экономику их семьи. Он объяснил, что прежде Рина просто бросала все счета в ящик, предоставляя ему заботу и о ее налоговой декларации в конце каждого года.

— Теперь вот уже два года, — сказал он, она разбирает все свои счета аккуратно по пачкам и заполняет свою декларацию совершенно самостоятельно, лишь иногда спрашивая у меня совета.

Другое объяснение состояло в том, что Хейкки осуществил главную перемену в своей служебной карьере. Годами он мечтал сделать нечто радикальное, а теперь он претворил свою мечту в жизнь.

Мы не стали договариваться о следующей встрече, я просто попросил Рину и Хейкки позвонить мне или прислать открытку, чтобы дать мне знать, как идут дела. Когда я уходил, Хейкки и Рина были полны оптимизма и выглядели так, как будто что-то из того, о чем мы фантазировали, уже исполнилось.

Позднее я узнал, что Хейкки действительно воплотил свою мечту, и что он резко сократил потребление алкоголя.

Позитивные образы будущего дают людям возможность посмотреть на свои сегодняшние неприятности просто как на этапы непрерывного повествования, где невзгоды — лишь ступени на пути к лучшему завтра. С этой точки зрения, проблемы могут рассматриваться как ценный познавательный опыт, а вовлеченные люди — скорее как помощники, нежели препятствия. Следующий пример повествует о том, как Тапани пригласил девочку-подростка, жившую в лечебном стационаре для молодежи, создавать образы будущего, в котором разные люди из ее окружения становятся ее помощниками.

Я был приглашен провести однодневный семинар по семейной терапии с персоналом лечебного стационара для молодежи. В начале нашего дня я сказал, что, по-моему, лучший способ научиться — это поработать с конкретным случаем, а не тратить время на голую теорию.

Представители стационара сказали, что, к сожалению, большинство их подопечных отпущены на этот день по домам. Присутствуют только двое — семнадцатилетний Ристо и четырнадцатилетняя Минна. Я спросил у персонала, не хотят ли они пригласить кого-нибудь из них для демонстрационной сессии. Посоветовавшись, решили позвать Минну, которую поместили в этот дом из-за прогулов в школе и побегов из дома. Девочка абсолютно не ладила с матерью и отчаянно скандалили с ней. Коллеги сообщили, что Минна — очень симпатичная личность, но уже заработала репутацию скандалистки. Я пояснил: — Если мы собираемся говорить о Минне, не можем ли мы попросить ее присутствовать? Исходя из моего опыта, молодым полезно слышать, что о них говорят. Я также убедился, что зачастую полезно пригласить вместе с ними и их друзей. Как вы думаете, не могли бы мы пригласить Ристо присоединиться к нам?

Мое предложение пригласить Ристо сопровождать Минну на сессии не было принято с большим энтузиазмом. Разговор зашел о конфиденциальности, работники стационара сомневались, будет ли этически оправданным приглашать Ристо для участия в таком разговоре. Я объяснил, что конфиденциальность не составит особой проблемы, поскольку мы будем фокусироваться на будущем [и, конечно, спросим разрешения у Минны.

Представители персонала добавили, что есть еще одно возражение против приглашения Ристо на сессию. Они объяснили, что Ристо известен своей склонностью подбивать новичков на пакости, и по этой причине идея, в результате которой они слишком близко узнают друг друга, не кажется им удачной. Я настаивал, говоря, что хотел бы сам поговорить с Минной и узнать ее мнение насчет присутствия Ристо.

Со мною согласились и проводили к комнате Минны. Я представился, объяснил, что мы собираемся обсуждать ее на нашем консультативном собрании и сказал, что ей было бы полезно прийти и послушать, что мы будем о ней говорить. Она сказала:

— Хорошо, я приду, но только если не надо будет что-то говорить. Я ненавижу быть центром внимания.

— Да, я понимаю, что ты чувствуешь, и поэтому предлагаю пригласить так-i же Ристо. Тебя это устроит?

— Прекрасно, устроит, — сказала она. После этого я пошел говорить с Ристо. Я сказал ему, что мы собираемся провести собрание, чтобы поговорить о будущем Минны, и приглашаем его присоединиться к нам. Он, как Минна, сказал, что придет, если сможет быть просто наблюдателем.

Когда все собрались, я объяснил, что часто гораздо полезнее говорить о будущем, чем о прошлом и предложил заглянуть вперед, вообразив, каким окажется будущее Минны, не отягощенное проблемами.

— Давайте представим, — сказал я, — что прошел год, и все мы встречаемся где-то в городе, допустим, в кафе на вашей улице. Сияет солнце, и к нашему удивлению, входит Минна. Она говорит нам, что в ее жизни все прекрасно. Что рты нам расскажешь, Минна?

— Я не могу себе этого представить, — сказала она.

— Ну а вы, — обратился я к медсестре, работающей с Минной, — как вы представляете себе, что она нам сказала бы?

— Она бы сказала, что вернулась в школу, — сказала медсестра.

Эта вступительная фраза послужила запуском коллективной фантазии, где Минна хорошо успевала в школе и лучше чем когда-либо ладила с родителями и друзьями. Когда кто-то сказал, что у нее будут хорошие отметки по математике, я заметил недовольную гримасу не ее лице.

— Ну, как это, по-твоему, звучит? Хорошие отметки по математике, а?

— По-моему, звучит совершенно невероятно, — сказала она.

— Давайте все-таки вообразим, что ты вправду хорошо успеваешь, по математике. Услышав о таком, я бы очень хотел узнать, как же все это может произойти. Что же случилось, Минна?

— Она начала делать домашние задания, — сказал кто-то из персонала.

— Я не думаю, что когда-нибудь буду хорошо учиться по математике, — сказала Минна.

— А как насчет Ристо, он силен в математике? — спросил я.

— Он прекрасно разбирается в математике, — сказал директор дома.

— В таком случае, возможно ли это, чтобы Ристо помог Минне с математикой? — предположил я.

На лице Ристо промелькнула улыбка. Я обратился к Минне:

— Ну, такое возможно?

— Думаю, возможно, — сказала она, улыбаясь.

— Предположим, он оказался действительно требовательным учителем, торый заставил тебя работать и стал задавать домашние задания каждый де Ты стала бы делать, что он тебе велел? — спросил я у Минны.

— Могла бы, — сказала она.

— Ну, Ристо? Ты помог бы Минне с математикой?

— Кто знает? — сказал он.

Помимо школьных мы говорили и о других аспектах позитивного будущего Минны. Она постепенно стала активной участницей нашего разговора и сказала, помимо других вещей, что снова установила бы хорошие отношения со своей матерью, вернула бы своего любимого и нашла бы много новых друзей. Услыхав о друге, я сказал:

— О, я не знал, что у тебя есть друг. Как его имя?

— Не ваше дело, — сказала Минна с вызовом.

— Ты могла бы, по крайней мере, назвать первую букву его имени, — сказал я, слегка подшучивая над ней.

— Оно начинается с буквы М, — сказала она и добавила, — но не думайте, лто я скажу вам больше.

Я не мог устоять от соблазна продолжить, но не видел способа заставить Минну добровольно сообщить имя своего возлюбленного. Тогда я изменил тему я спросил ее:

— Что может указать людям на то, что ты наладила свою жизнь?

— У меня будет кошка и много разных хобби, — сказала Минна.

— Это звучит хорошо, — сказал я и объяснил, что, судя по моему опыту, это всегда благоприятный знак, когда у людей есть конкретные планы на будущее. Прежде, чем закончить сессию, я сказал, что мне было бы очень интересно снова встретиться с ней через год, чтобы узнать, как развивались события. А также, поскольку я не знал, приду ли сюда еще, я предложил ей написать мне открытку или письмо, чтобы быть в курсе, как идут дела. Минна согласилась прислать мне открытку, я дал ей свой адрес, и мы закрыли сессию.

Интересно, что во время кофейного перерыва после сессии Ристо подошел поговорить со мной. Он спросил, можно ли организовать подобную «сессию планирования будущего» и для него. Я пожалел о том, что у меня не было времени еще на одну сессию в тот день и предположил, что поскольку ему и персоналу процедура теперь известна, они могли бы сделать это без меня.

Месяцев через шесть я получил письмо от Минны. Вот что она написала: «Привет, Тапани, как ты поживаешь? У меня все вполне нормально. Школьные занятия идут хорошо, у меня были хорошие отметки, и в остальных смыслах моя жизнь стала регулярной. Имя моего друга по-прежнему начинается на М. Теперь я могу сказать тебе его имя. Его зовут Мика. У меня есть работа на весь июнь прямо здесь, в этом доме. В июле я буду дома на каникулах со своей семьей. В самом начале августа я пройду собеседование по поводу выписки. Я вернусь в свою старую школу. Произошли и другие изменения в нашей семье. Например, теперь мама и я можем разговаривать обо всем, мы переехали на другую квартиру, и я слушаюсь маму. У меня есть котенок, его зовут Ионна. Мама будет заботиться о нем, пока я работаю здесь. Когда я дома, я часто хожу плавать, вывожу собаку и играю с котенком. У меня много друзей, три девочки и семь мальчиков. Наша мама тоже нашла себе нового друга. Надеюсь когда-нибудь тебя увидеть. Думаю, на сегодня это все. Наслаждайся отдыхом в свой летний отпуск. Береги себя, Минна».

Существует множество других способов предложить клиентам пофантазировать на тему хорошего будущего, помимо простой просьбы вообразить свое будущее без всяких проблем. Один такой метод, разработанный Стивом Де-Шазер и его командой, известен под названием «чудодейственный вопрос». В этом случае клиентов просят вообразить, как бы пошла их жизнь, если бы их проблемы чудом исчезли за одну ночь. Существует бесчисленное множество способов попросить людей подумать о позитивном будущем, например:

— Вообразите, что прошел год, и вы решаете послать нам открытку с хорошими новостями. Что это будет за новость?

— Если бы в будущем кто-то сообщил мне о вас хорошую новость, что бы он мне сказал?

— Предположим, вашему терапевту однажды приснился сон, в котором вы были бы счастливы и жили прекрасно. Какой бы это был сон?

— Если вы представите себе, что ваша жизнь — это роман, а его следующая глава — счастливая, что в ней произойдет?

На одной из наших консультативных сессий мы беседовали с семнадцатилетней девушкой, которая пришла на консультацию с соученицей, учителем, руководителем этой закрытой школы и с воспитательницей по дортуару. У нее был целый ряд проблем с несколькими учителями, а также конфликты в спальном корпусе. У нее также были трудности в семье и она не разговаривала с отцом более года.

Во время сессии мы предложили девушке вообразить, что в один прекрасный день в будущем, когда школа станет частью ее прошлого, она решит написать письмо, чтобы рассказать бывшим учителям, о своей жизни. Все участники группы сотрудничали в написании этого письма, в котором говорилось, что она сейчас работает медсестрой в Боготе, Колумбия, и что очень довольна своей работой.

Она научилась бегло говорить по-испански и, в отличие от того времени, когда она была в колледже, она теперь в сравнительно хороших отношениях со своим отцом. В письме она также благодарила свою учительницу, директора и бывших одноклассников за их терпимость и помощь в связи с ее проблемами.

Мы высказали предположение, что она могла бы также написать, что преодолевая трудности в школе и видя, как окружающие идут с ней на компромисс, она нашла путь к улучшению отношений с отцом. Девушка задумалась об этом на какое-то время, и затем сказала: «Возможно и так».

В следующем примере Бен использует чудодейственный вопрос, предлагая женщине, страдающей депрессией, обрести новый взгляд на свою жизнь.

Сиркка, работавшая психиатрической медсестрой, участвовала в одном из наших семинаров. Она привела на сессию Эмму, незамужнюю женщину средних лет, которая была пациенткой ее отделения в местной психиатрической больнице. Она также пригласила некоторых работников из состава персонала — врача, социального работника, старшую сестру отделения и медсестру, непосредственно работавшую с пациенткой.

Мы узнали, что за последние 6 лет Эмма была в нескольких психиатрических больницах по поводу того, что диагностировалось как глубокая депрессия. Текущая проблема, по мнению персонала, состояла в том, что она все время жаловалась и отказывалась говорить о чем-либо, кроме своих несчастий и бедственном положении. Я предложил Эмме подумать о своем будущем и задал такой вопрос:

— Какой станет ваша жизнь, когда эти несчастья закончатся?

— О, это никогда не закончится, — сказала она.

— Давайте представим себе, что уже закончилось. Как теперь выглядит ваша жизнь? — настаивал я.

— Я даже представить себе не могу такое, — упрямо сказала она.

— Я это понимаю, — ответил вежливо я, — но давайте вообразим, что однажды ночью произошло чудо, и что вы просыпаетесь утром, а проблемы исчезли. Как вы догадаетесь, что чудо произошло?

Эмма подумала немного, потом сказала тихо:

— Пройдет эта ужасная мучительная боль в груди.

— Вы проснетесь утром, заметите, что эта мучительная боль прошла, и что вы сделаете дальше? — продолжал я.

— Я не знаю. Думаю, пойду к парикмахеру, — сказала она.

Это утверждение положило начало дискуссии о ее будущем. Мы представили себе, что после выздоровления она вернется домой. На вопрос о том, что она будет делать, когда снова будет дома, Эмма сказала, что, возможно, подумает о том, чтобы снова пойти на ту работу, где она работала раньше. Группа захотела узнать, что она делала до своей «болезни».

Выяснилось, что у Эммы был свой маленький бизнес в сфере общественного питания, и что она пользовалась таким уважением, что когда бывший президент посетил их город, к ней обратились с просьбой организовать его питание. Ее превосходная репутация в прошлом была подтверждена несколькими людьми из персонала.

Группа присоединилась к дискуссии, и Эмме задавали вопросы о ее прошлом.

Она отвечала с гордостью, и дискуссия на предмет «жизни до болезни» оказала заметное влияние на ее внешность. Она больше не выглядела глубоко депрессивным пациентом психиатрической больницы, но вновь была компетентной женщиной, наделенной чувством собственного достоинства. В конце сессии я спросил всех присутствующих, считают ли они, что разговор об образах будущего и прошлых достижениях — это темы, которые стоит обсуждать в отделении. И Эмма, и персонал со мной согласились. Когда все собрались уходить, один из психологов-мужчин помог Эмме надеть пальто, и ей это было более чем приятно.

Спустя год я снова вел курс в том же городе. Одна из участников была медсестрой из той больницы, где лечилась Эмма. Она сообщила, что вскоре после описанной сессии Эмма выписалась домой и в больницу больше не возвращалась. Кроме того, эта медсестра слышала, что Эмма помогла выздороветь еще одной пациентке. Медсестра сказала, что теряется в догадках, что же произошло на той памятной сессии. В тот вечер она была на дежурстве, а когда Эмма вернулась в отделение, то ни о чем другом не говорила, кроме как о том, что психолог подал ей пальто.

Большинство людей любят фантазировать на темы будущего и с готовностью согласятся, если терапевт им предложит это. Однако бывают случаи, когда человек либо не способен, либо не желает создавать позитивные образы будущего. Когда это происходит, терапевт может конструировать собственные фантазии о будущем клиента и делиться с ним, давая ему возможность комментировать представленную фантазию. Когда на сессии присутствуют несколько человек, например друзья, члены семьи или другие помощники, можно предложить им высказывать свои позитивные фантазии о будущем клиента. Слушая фантазии других о своем будущем, клиенты вовлекаются в процесс обсуждения.

Следующая история, взятая из работы Тапани в качестве супервизора команды работников социального обеспечения, прекрасно иллюстрирует это положение.

Группа работников соцобеспечения попросила меня поделиться идеями о том, как поступать с бездомными алкоголиками, которые регулярно являются за получением своих чеков, положенных по соцпомощи, но отказываются отправляться в стационарные центры лечения алкоголизма. Я предложил устроить встречу с этими людьми как с группой, что стимулировало бы их взаимопомощь. В следующий раз, когда я пришел в приемную, там была группа из че-:тырнадцати мужчин и одной женщины. Одежда на них была грязная, и в комнате стоял тяжелый запах, однако людьми они оказались дружелюбными и веселыми. Поприветствовав их, я сказал, что нахожусь здесь для приведения консультации с социальными работниками.

Царила веселая атмосфера, и было много шуток по поводу предмета, который по-видимому, был им знаком не понаслышке. Сперва я обратился к Сэму, мужчине в рваной одежде, который пил годами. Я попросил его пофантазировать о том, как будет выглядеть его жизнь спустя год, если дела пойдут в лучшую сторону. «Не имею ни малейшего представления», — сказал Сэм, который, очевидно, уже давным-давно не о чем не мечтал. К счастью, многие из присутствующих знали его хорошо и пришли на выручку. Один человек сказал, что единственное, что может заставить Сэма бросить пить, это стать истинным христианином. Другой сказал, что нужна хорошая женщина, чтобы он изменился; это спровоцировало веселье в группе. Еще кто-то добавил, что прежде чем любая женщина сможет заинтересоваться им, он должен помыться. Все эти воображаемые предложения заставили Сэма присоединиться к фантазированию о его будущем до такой степени, что внезапно он засунул руку в свою сумку и вытащил оттуда чистую футболку. Он показал ее группе и сказал, что всегда носит ее с собой на случай, если в один прекрасный день она ему понадобится.

Когда у клиентов уже сложился пессимистический взгляд на будущее, может оказаться полезным для начала создать негативный образ их будущего. Завершение мрачной фантазии будущего прокладывает путь к возможности осуществления светлого образа. Установив гармоничный контакт с пациентом, терапевт может сказать, например: «Предположим, после вашей смерти вы очутились у ворот рая. Вас почтительно приглашают войти. Ангел сообщает вам, что ваше дело пересмотрено и вам предоставлен второй шанс. Когда вы возвращаетесь на землю, вы обнаруживаете, что ваши проблемы ушли, и ваша жизнь вполне удалась. Какой вам тогда покажется жизнь?» В некоторых случаях стоит создать несколько образов будущего. Например, с парами, задумавшими разводиться, бывает полезно создать, по крайней мере, две воображаемых ситуации: одну, связанную с разводом, и другую, связанную с продолжением семейной жизни. Разрешается развивать эти фантазии, пока они не станут положительными. Следует оставлять открытые места для «дальнейших вариантов», так как в случае, когда двое или несколько человек находятся в конфликте друг с другом, ни один из них, вероятнее всего, не примет точки зрения другого, и вряд ли они согласятся на компромисс, лежащий где-то посередине. Часто разрешение конфликта достигается благодаря «третьей альтернативе», которая участвующим сторонам представляется совершенно отличной от первоначальных, взаимоисключающих планов. Генерирование многочисленных фантазий благоприятствует появлению таких третьих альтернатив. Следующий пример иллюстрирует, как многочисленные фантазии могут помочь в работе с клиентами, имеющими конфликтующие ожидания, связанные с будущим.

Нам позвонили из молодежного кризисного приюта, персонал которого незадолго до этого проходил у нас тренинг. Нас попросили приехать и провести сессию с четырнадцатилетней девочкой Ами, которая попросила убежища в приюте по причине конфликта между нею и ее матерью. Раньше уже была одна встреча в этом приюте, на которой присутствовали обе, мать и дочь. По словам персонала, эта встреча превратилась в бедствие; между матерью и Ами возникла неистовая ссора, в процессе которой мать угрожала Ами насилием и суицидом. Несмотря на это, была назначена вторая встреча. На эту встречу были также приглашены отец (который ушел из семьи несколько лет назад), одиннадцатилетняя сестра Ами и социальный работник из Департамента защиты детей. Но мнению персонала, на предыдущей встрече мать вела себя резко и бескомпромиссно. Теперь они надеялись, что мы поможем построить встречу более конструктивно.

Явились обе приглашенных стороны. Атмосфера в помещении была крайне напряженной, а общение между Ами и ее родителями временами становилось открыто враждебным. Мы узнали, что Ами недавно познакомилась с двадцатичетырехлетним мужчиной, по имени Амор, который был женат и имел шестилетнего сына. Оба родителя не одобряли этих отношений. Отец знал Амора и утверждал, что ему нельзя доверять, и что у него криминальные наклонности. Отец выразил полную поддержку требованию матери, чтобы Ами немедленно порвала с Амором. Ами плакала и кричала: «Вы ничего не понимаете. Я люблю Амора, и он меня любит. Я его никогда не покину. Все, что вы говорите о нем, — это ложь!»

В этой атмосфере антагонизма мы сделали несколько безуспешных попыток посредничества между Ами и ее родителями. Мы предложили, чтобы Ами вернулась домой и в будущем встречалась с Амором только в присутствии матери, но ни одна из сторон не приняла этого предложения. Мы даже предлагали, чтобы Ами полностью перестала видеться с Амором и поддерживала с ним дружеские контакты по телефону. Это предложение также было отвергнуто. Ами клялась, что она не оставит Амора, а родители повторяли, что ни при каких условиях не разрешат ей иметь какие бы то ни было отношения с этим женатым человеком.

Поскольку стало очевидным, что достичь компромисса невозможно, мы: решили сменить тему и поговорить об образах будущего. Мы предложили вообразить, что Ами сейчас находится на перекрестке свбего жизненного пути, и что перед ней, по меньшей мере, две разные дороги. Этот подход был принят всеми сторонами, и в результате атмосфера в комнате стала более терпимой. Мы объяснили, что, как нам кажется, один из двух возможных вариантов будущего — это вариант родителей. Согласно этой альтернативе Ами вернется домой к матери, перестанет гулять по ночам, будет соблюдать часы возвращения вечером и откажется от Амора. Другой вариант — это то, на чем настаивает Ами, то есть она будет продолжать свои отношения с Амором. В этом случае, как уже объясняли родители, они заявят на Ами в полицию. Затем родители сказали, что потребуют, чтобы Амор вместе со своей женой осуществляли надзор над Ами (родители договорились до этого в гневе, хотя им и было прекрасно известно, что это — невозможный вариант). Если Амор откажется, Ами будет отдана под надзор Департамента по защите детей и помещена в специальный дом для подростков. После этого мы предложили семье подумать о дальнейшем, что будет после того, как Ами поместят а такой дом.

— Представим себе, что Ами помещена работником по делам детства в дом для подростков, — сказали мы и спросили родителей: — Предположим, персонал дома вызовет вас на сессию по делам семьи, вы пойдете?

— Нет, не пойдем, — сказали родители.

— А что будет, если через пару лет, когда все уляжется, они пригласят вас на празднование ее 16-летия. Вы сочтете нужным прийти?

— Возможно, да, — сказали родители сухим тоном.

В заключение мы сказали, что есть как минимум два, а возможно и больше, направлений дальнейших действий. Один вариант — Ами возвращается домой и забывает об Аморе. Другой вариант — Ами продолжает поддерживать отношения с Амором, ее помещают в дом для подростков, и с годами она постепенно налаживает дружеские отношения с родителями. На этом мы предложили закончить сессию, члены семьи поблагодарили нас перед уходом, несмотря на то, что в этот раз ничего или почти ничего не удалось достигнуть. После сессии мы говорили с персоналом и предложили пригласить Амора в приют, чтобы побудить его занять определенную позицию по отношению к будущему девушки. В тот же вечер работникам приюта удалось связаться с Амором и пригласить его в приют. Амор принял приглашение и тотчас явился. Персонал обсудил с ним и Ами альтернативы, намеченные на нашей консультативной сессии. Он заявил, что не может взять на себя ответственность за воспитание Ами. Он также сказал, что после недавнего серьезного разговора с женой, он решил вернуться в семью. На следующий день Ами получила постановление о немедленном помещении в дом для подростков. Она пробыла там две недели, после чего вернулась домой к матери и согласилась подчиниться домашним правилам.

Обсуждение позитивных представлений о будущем может быть полезно во многих отношениях. Люди осознают, к чему им хочется стремиться, проясняют свои цели и уверенней смотрят на свою жизнь. Благодаря позитивным образам будущего мы способны увидеть в своем прошлом потенциал развития, оценить изменения к лучшему, принять других людей в качестве друзей, а не противников и думать о своих проблемах, как об испытаниях, которые помогут нам стать лучше и реализовать свои способности.

Будущее — это, возможно, одна из самых благодарных тем терапевтической беседы. Это страна, которая не принадлежит никому, и поэтому открыта для любых идей и фантазий. У людей разные представления о том, что там, в будущем, они могут расходиться во мнениях относительно того, что будущее должно принести, но поскольку в глубине души люди знают, что никому, в конечном счете, неизвестно, что принесет будущее на самом деле, — это замечательное место для конструктивных бесед.