Не учи ученого!

Как хорошо! Попутный озонистый ветерок подгоняет нашу «Тандю»… На флагштоке развевается вымпел с симпатяжной путеводной звездой. Сегодня это у нас… кто?

ЧИТАТЕЛЬ. Ну, пусть… «соловей, поющий на трех языках». Кстати: вон в луже шумно купаются три воробья… шелестят три ветки на дереве… нас обгоняет иномарка с номером, в котором три тройки,…

Невероятно! Сколько счастливых совпадений, чисел, магических знаков, примет! Сейчас произойдет что-то необычайно приятное, правда? Со-оловей мой, со-о-оловей, голосистый со-оловей…

ЧИТАТЕЛЬ. Подождите… Впереди что-то… Подъедем ближе… ага, авария, пробка… Как такое могло случиться? Множество машин… Хотя, если постараться, можно выделить из них три…

Чудесно, валяй!

ЧИТАТЕЛЬ… мы стоим уже пару часов!

Куда спешить? Постоим до утра. Понравится — пару деньков. Нет, лучше — три. Три педели. Три месяца. Можем вообще поселиться на этой дороге, вырастить огород, детей. Троих. Одного назовем Ася, другого Буся, третьего — Сооловей мой, сооловей…

Не печалься, Москва не сразу строилась. Глянь, сколько еще страниц в книжке — успеешь достичь возможного… И невозможного, как обещано на обложке.

Разберемся с твоей «магией». Надеемся, ты вспомнил: чем больше наставим памятников Будде или Буденному, тем меньше с этих ребят проку. Разве что видимость в пути заслонят своим могучим плечом. Что и было выполнено сейчас по полной программе.

Но и сами-то мы с усами… Первую, ясельную стадию благополучно миновали. Не соблазнились манящим пятном вдали, не бросили ему перчатку. С чего же нас повело к тому самому рекламному щиту? То есть — к аварии, пробке?… Вывод суда присяжных: значит, не миновали, значит, соблазнились.

Главная причина — наша игровая инерция. Взяли когда-то разгон и несемся… К гостеприимно распахнутым воротам, украшенным вывеской:

Речь, конечно, не о тех артековских днях, когда мы с восторгом и изумлением просеивали сквозь пальцы прозрачных черноморских медуз. Речь — о повторных показах этого кино: изображение давно стерлось, звук рвется, проваливается… Но, реставрировав, подкрасив на скорую руку пленку, нанятые нами шоумены приступают к работе: «Сейчас мы покажем вам то, без чего жить просто невозможно! Итак…

– это вот, гляньте, — дешевая распродажа кремлевских зубочисток с армированным набалдашником, приобщайтесь к вождям…

– это — предупреждение, что в Комсомольске-на-Тайване завелся маньяк нехороший, так что, если надумаете экстренно ехать туда…

– еще сообщение, что, вместо ожидаемой 50-градусной жары на курортах будет как раз наоборот, записывайтесь в очередь за коньками и лыжами…»

Много, в общем, всяких-разных розеток в стене, куда по приглашению дистрибьюторов хочется сунуть пальцы, дабы проверить: действительно ли там 220 или все-таки они врут, собаки? Сунем — пойдет третья стадия: ой, ай, болит, тошнит, страх, гнев, обида, роди меня, мама, обратно…

Из чего вытекает: стоит лишь дальнему пятнышку проявиться для нас более определенно-узнаваемо, как тут же, без задержки… Впрочем, давайте проиграем реальные ситуации. Те, с которых началось погружение нашей пятерки в первую игровую. Вернемся во времени назад…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Начнем с меня. Я почувствовал запах дыма. Это происходит в кафе. Сижу, поблизости курят, я не переношу… верчусь, ищу, кто это…

Какая разница, кто? Не фокусируйтесь, не ищите «странный конверт» — смотрите лучше на симпатягу: там, впереди, на холме, машет вам рукой, зовет к себе…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Где?…

Ай-яй-яй… Начнем все сначала? Какой у вас памятный симоронский образ?

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ну… «одеяло, сотканное из булочек-пампушек».

Вот шахматная доска — клетки… паркет под ногами из квадратиков… кафель на стене… О чем это говорит?

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Светлячки…

Ну так погуляйте малость по ним, раз уж вы отвлеклись, задержитесь взглядом там-сям, чтобы перебить интерес к игре…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Поздно. Я уже заметил… в углу… морда прокуренная… серая… тьфу…

Впечатлитесь — себе такую же нарисуете. Народ тоже скажет: тьфу!

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Но я…

Меньше слов. Не видите подсветки по сторонам — что ж: в паутину, в логово! Обгоняйте события. Не ожидая, пока ситуация затянет по уши. Ведь это лишь афиша спектакля — продемонстрируйте, что вы знаете уже его сюжет, нет нужды устраиваться в партере. С тем чтобы через минуту оказаться на сцене, в числе действующих лиц… Помните историю Буратино? Шумные зазывалы, билет за четыре сольдо. Арлекин лупит по щекам Пьеро, деревянный человечек бурно выражает свои чувства… Если не желаете отведать плетки Карабаса-Барабаса, не тяните.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Как? Я… я не знаю… не понимаю…

Как вы попали на земную игровую площадку? Путем подражания здешним игрокам. Вас приглашают вторично подвергнуться той же экзекуции… но на вашем лице уже есть соответствующий грим! Еще один (один?) слой — не слишком ли густо? Покажите же, что он не приклеится, не усвоится: нарисуйте его на себе сами, глядясь в образец, находящийся перед собой. Отзеркальте, словом, скопируйте…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Попробую… Повторяю движения курящего: руку ко рту, будто в ней сигарета, затянулся несколько раз… И сердце разболелось.

Естественно — вы слишком обстоятельно обезьянничаете, как бы примеряетесь к проблеме. Но ведь задача-то у нас — прямо противоположная. Представляете, если бы зеркало — обычное зеркало, — отразив чьи-то переживания, само начало страдать или радоваться? Человек отошел от него, ушел по своим делам… а оно там рыдает или хохочет! Как вы сейчас…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Что же делать?

Зеркальте, не сочувствуя, не сопереживая объекту, а наоборот. Пусть он посмотрит на ситуацию вашими, симоронскими, глазами: разоблачите ее эфемерность, пустопорожность. Кисть ваша должна рисовать легко, иронично…

ЧИТАТЕЛЬ. Однако… В самообгоне все исполняется солнечно-лучезарно, а здесь… Картина, которую мы демонстрируем, — убийственна…

Внешне — так. Если прежде мы пели: «Широка страна моя родная», — то теперь: «Сатана там правит бал». Но так же, как и в сладкой обгонялке, исчерпываем свою игровую потребность — в данном случае ожидание повторения бед, неприятностей. Проиграй разок это шоу — покатишься со смеху… Ведь и то и другое — выход, освобождение. Отелло на сцене душит Дездемону, рассказывая ей на ухо смешной анекдот. Актриса давится от хохота, а зрители рыдают из сострадания…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Странно… дым вроде уходит… повеял в другую сторону. Наверное, кто-то окно открыл…

Или — вы открыли свое «внутреннее» окно. И случилось то, что записано у Грибоедова: «И дым отечества нам сладок и приятен…»

ЧИТАТЕЛЬ. То есть произошло возвращение на трассу? Даже без создания нового симоронского образа?

Нет нужды — мы же не ушли далеко от него. На минуту отвернулись от своего маяка — и вот он вновь светит…

БАБУЛЯ. Посмотрите мою ситуацию. Три часа ночи, где-то гремит музыка. Спать невозможно. Ладно, иду на кухню, барабаню сковородками об кастрюли. Заглушаю.

А спать?

БАБУЛЯ. Какое там…

Хороший метод. Радикальный. А может, отложите сковородки и сами станете музыкой? Мурлычьте эхом все, что до вас доносится… Будто вы запевала, задаете им тон. Уверяем: через минуту будете воспринимать этот грохот как колыбельную. Спокойно уснете.

БАБУЛЯ. А они, музыканты?

Может, и они уснут под ваш напев… Вы же знаете: качественная симпатизация захватывает и тех, кто созвучен ей. В ком легко пробуждается, отзывается на наш мотив собственный Симорон.

БАБУЛЯ. Но эти люди не рядом же, я не знаю, где они…

Расстояние здесь не имеет значения. Браки совершаются на небесах.

БАРЫШНЯ. Моя очередь. Иду по пустынной вечерней улице, ни одного фонаря, какие-то тусклые блики…

Обезьянничайте. Отражайте блики, повторяйте телом, голосом их очертания, движение…

БАРЫШНЯ. Как? Я не актриса, мне сложно…

Представьте себе, что на вас смотрит двухлетний ребенок, никогда не видевший темной улицы. Покажите ему, как это выглядит, — своими средствами.

ГРАЖДАНКА. Меня толкнули в автобусе — чуть не упала… Когда же я должна была зеркалить — во время падения?

Лучше бы до того. Помните, мы поцеловались со столбом на дороге? Налетели на него, хотя видели, куда летим… В вашем случае — та же картина. Ощущение тесноты пришло значительно раньше, просто вы пренебрегли им.

ГРАЖДАНКА. Значит, нужно быть бдительными, следить…

…и настраиваться тем самым на симпотентов. Нет, как раз наоборот: в расширенном состоянии нам, как известно, не угрожает никто и ничто. Если же мы отклонились на миллиметр, «опасность» размером с булавку наблюдается, как под микроскопом, так что упразднить ее ничего не стоит.

ДЯДЯ. Могу похвастаться. Стою в магазине, очередь в кассу, у кассирши лицо сморщилось… Чувствую — сейчас чихнет… И хоть она на расстоянии от меня, не опасно вроде, но машинально сжимаюсь… нет, еще не успел. Корчу такую же рожу, как у нее… Выражение на лице ее не исчезло, но меня это уже не пугает. Может, это не грипп, может, девушка родилась такою…

Предлагаем вам для самоутешения другую идею, более продуктивную. Вы покинете магазин, пройдет час-другой… и очень может быть, что зарождающаяся болезнь минует кассиршу, не разгорится. Причиной этого факта будете вы. Ибо, как уже говорилось, в том числе и сегодня: двигаясь в симоронском направлении, мы протаптываем дорожку и для тех, кто предрасположен к тому же. Но не знает, как это осуществить. Наша встреча на жизненном перекрестке часто способствует включению в людях такого знания, умения…

Причем пересечение это, как в ситуации с БАБУЛЕЙ, может быть не буквально-физическим. Скажем, подходим к лифту — а он испорчен, не работает. Или во дворе — груда мусора, не вывезенного соответствующими службами. Вместо печали и брани по этому поводу осуществляем зеркалку: отображаем замерший лифт, разбросанные банки-склянки — то есть не даем себе погрузиться во мглу впечатляющих искушений. Уходим по своим делам, совершенно забыв об этом событии… и через некоторое время прибывают ремонтники, приезжает мусоровозка. Мы их не звали, мы занимались исключительно собой — но в людях этих вдруг проснулась жажда деятельности. Догадываешься, по какой причине?

Аналогичным образом ведем себя, наблюдая любые захватывающие картины. Например, драка, алкогольное буйство, сцены гневного или безумно-восторженного одержания, разрушения, повышенного риска. Сцены, среди персонажей которых могут быть не только люди, но и животные, растения, минералы, различные природные явления. Ведь это — такие же участники общепита, как и мы с вами, разве что кормушки у нас разные.

Допустим, мы наткнулись на стаю псов, грызущихся между собой. Или увидели хмурое, тяжелое небо, чреватое грозой. Или расслышали гарь дальнего лесного пожара. То есть нечаянно приблизились к «соблазнителям», которые увлеклись своими личными художествами. Незамедлительный зеркальный самообгон: лаем, рычим, наливаемся хмуростью-тяжестью, трещим «сучьями»… Все это — по-детски серьезно и по-взрослому улыбчиво. Корректно, эскизно, не привлекая к себе излишнего внимания. Это несложно: ведь данные эпизоды не адресованы непосредственно нам, их участники-исполнители, как правило, настолько поглощены игрой, что не станут смотреть в нашу сторону… Результат: сами не вовлечемся в эти игры и, возможно, покажем дорожку к выходу тем, кто уже запустился в них. К примеру не удивимся, если драчуны или псы успокоятся, в небесном проеме появится солнышко, повеет свежестью и теплом…

ЧИТАТЕЛЬ. С таким же успехом можем послужить причиной и бури, и смертоубийства?

Не причиной, а поводом — можем. Ведь все вокруг подражают друг другу… Что ж, не будем давать материала для такого подражания.

ЧИТАТЕЛЬ. А если нас впечатляют какие-то события, происходящие с близкими людьми? Их недомогание, тревоги, печали, сомнения…

Чем это все чревато для нас? Погружением в идентичные забавы. Классический пример — история, которую приписывают одному из индийских Махатм. Однажды английский колонизатор хлестнул плеткой своего слугу — у того на спине вздулась кровавая полоса. Махатма, находившийся рядом, испытал такую же боль… Как ты думаешь, легче ли стало от этого его соседу?

Вместо бесплодного и — назовем вещи своими именами — эгоистичного сочувствия зеркалим по-симоронски страждущего, утоляя жажду повторения пройденных уроков. И если проделываем эту работу до конца, до пресыщения, увидим… как думаешь, что именно?

ЧИТАТЕЛЬ. Беда уходит, не успев разгуляться?

И от нас уходит, и от родственника, с которым мы связаны «беспроволочным телеграфом». Естественно, более надежным, чем каналы, объединяющие нас с чужими объектами, потому как сообщения по этому «телеграфу» текут в обе стороны регулярно.

ЧИТАТЕЛЬ. Я понимаю так, что методы эти эффективны, когда мы еще не соприкоснулись вплотную с объектом, когда для обезьянничания есть разгон… А если я не просто рассматриваю вывеску о распродаже, а уже покупаю ненужную вещь, уже достаю деньги из кошелька… Если гроза гремит, гангстер нацелился в меня пистолетом…

Добавь к этому списку тягостный диалог с заманивающим рекламным агентом, стычку с начальником, встречу с навязчивым попрошайкой, с больным, требующим к себе максимального внимания, со свирепым зверем, летящим на нас. Или, прости, — с не менее нудными или разъяренными домочадцами… Во-первых, напоминаем о базовом нашем принципе: столкнувшись с кем-то лицом к лицу, желательно сразу перенестись вперед, по ту сторону назревающих событий, в пространство, расположенное далеко за спиной встречного объекта, где бессменно несет службу наш симоронский маяк. Или — заметить рядышком его отблески, светлячки… При этом гнев или страх, восторг или слезы игрового партнера будут восприниматься как легкий шелест, нежное воркование, затухающее очень скоро по причине нашей возмутительной индифферентности.

Но, допустим, светлый горизонт настолько заслонен фигурой соблазнителя, что практически не виден. Исполняем тот же спасительный самообгон, но, поскольку некогда сейчас рассматривать «нападающего», — в упрощенной редакции. Не выбираем, зеркалим то, что само бросится в глаза. К примеру, в лице у гангстера предвкушение добычи, хищность, кривая усмешка… Отобразили ее, усмешку — и достаточно. Если мы проделали это, не ревизуя себя на предмет качественности отражения, объект остановится. Какой смысл бросаться на зеркало, в котором столь достоверно выписан, то есть на самого себя? Участие его в этой затее теряет смысл…

Занавес опустился. Но в недавних наших опытах раздражитель, изначально находившийся на расстоянии, исчезал после этого из поля зрения. Гангстер же — в двух шагах: хоть и шокирован, но привязан к нам инерцией прежнего задания… В таких условиях возвращаться к своему действующему симпатяге трудно. Нужно расчистить видимость, стереть помеху, раздвинуть суженные черты… То есть — построить новый симоронский образ.

Из какого материала? Да вот же он перед нами — уже не персонаж общепитовского театра, а потерявшая предметные очертания, аморфная глина. В считанные секунды вылепим из нее мысленно загогулину (на создание ассоциаций нет времени): руку объекта назад, ногу — в бок, глаз — на темя, нос перечеркнуть… (Еще раз: это сейчас не рука и не нос, а куски пластичного строительного материала, детали конструкторского набора.) Можем добавить что-либо из окружающих предметов. Если информация пришла к нам аудиально, лепим образ из звуков; если тактильно — деликатно работаем пальцами…

Как поведет себя симпатизированный оппонент? Давайте посмотрим на ваших, друзья, примерах…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Если вы помните, меня подтравливали куревом. Казалось, выскочил живым-невредимым… Но, видимо, очень уж обрадовался: поставил своему Будде памятник… И тут на работу к нам приходит новый сотрудник, его усаживают прямо напротив меня. А разит от него! Все, все провоняло дымом: одежда, бумаги, телефон, едва он к нему прикоснулся… Конечно, я уже не я, а — зеркало. Можно сказать, трюмо. Он моргает — у меня глаз дергается, вздохнул — я вздыхаю… Вижу: уставился на меня, что-то почувствовал… Ладно: сбриваю ему в воображении чубик на голове, вместо него — телефонную трубку вешаю. Что бы вы думали? Сбежал в другой конец офиса. А через два дня вообще уволился, нашел работу получше…

ГРАЖДАНКА. Теперь меня послушайте. Давка в автобусе, толкает кто-то… Изображаю его… Не толкаю в ответ, а показываю, как он толкает. Краем глаза смотрю — парень этот вроде как-то задумался… затих… Мне почему-то захотелось поправить ему воротник… В руке у меня неведомо откуда оказалась нитка — перевязала ему рукав… На счастье, говорю… Он смутился, быстро пробрался к выходу… Что это было?

Как что? Именно оно! Контакт с данным объектом не будет иметь продолжения, а если бы и имел, то продолжение это потекло бы совершенно по иному сценарию.

БАРЫШНЯ. Наверное, как в моем случае. С работы всегда возвращаюсь по вечерним улицам, тени вокруг, мгла… Тоскливо, горестно… Думаю: хоть бы живая душа… Словно накаркала: материализовался из этой мглы, заслонил дорогу… Потный, пьяный… что-то там лопочет… Быстренько шевелю губами — подражаю ему… пошатываюсь так же… Он умолк. Мысленно леплю из его тела нечто… Улыбнулся вдруг широко и сказал: «Ну а теперь — вместе: "А где-то лондонский дождь до боли, до крика…»

Да, это типичное явление. Симпатизация приводит человека к открытиям, подчас ошеломляющим, неожиданным для него самого.

ДЯДЯ. Моя история — уникальная. Избежал заражения от кассирши в магазине, пришел домой, а там родная жена на меня открывает рот. Как положено: где ты был-гулял, почему денег не принес и тэ-дэ. Словом, не вирусами меня заражает, а хуже: хочется напиться и… Нет, не буду принципиально. И вот, представьте себе, как в замедленном кино: раскрывается у супруги ротик — и синхронно у меня, как в зеркале… она так и замерла… потому что я в это время левую бровь ее сунул прямехонько в ухо. Не свое, конечно. И не ругань-брань полилась изо рта ее, а посыпались слова, которых я не слышал лет десять. Вот так, воркуя, жена провела весь вечер… А ночь… даже в молодости у нас с ней таких ночей не было!

БАБУЛЯ. У меня началось, если помните, с музыки. Грохот, спать невозможно… Вдруг в три часа ночи кто-то звонит в квартиру: прекратите барабанить по пианино, в доме больные! Здрасьте: у нас даже дудочки нет… Пока сосед ошалело кричал на меня, обвинял, я тихонько так обезьянничала… Выпустил он, словом, пар, ждет. Чего же ты ждешь? — думаю… Ага. В коридоре у нас ведро стоит… Посадила его, значит, в это ведро — как будто… Сверху ковриком укрыла, что под дверью лежал… Обкатала со всех сторон обоями — лишний рулон в углу был, остался после ремонта… Хлопнул дверью, ушел. На следующий день встречаю его на лестнице, спрашиваю: «Как ваши больные?» — «Поразительно, — отвечает, — неделю температура стояла под сорок, вдруг упала»… Вот так!

ЧИТАТЕЛЬ. Все это — чувства, эмоции, ощущения… А если к нам обращаются с мыслями — предложениями присоединиться к каким-то решениям, процедурам, не очень значимым для нас? Например, я был сосредоточен, решал важную задачу… Вдруг до меня дошло, что звучат голоса, речь… Прислушался… И напрочь забыл о своих делах…

Зеркалим точно так же — не вникая в содержание слов. Лепим загогулину из интонаций…

Здесь следует на минуту остановиться. Социальная среда создает идеальные условия для массового инфицирования: современные коммуникативные средства позволяют распространять, тиражировать «вирусы» любого содержания в течение считанных минут. На одном конце Земли десяток человек заболели неизвестным недугом — вся планета уже ищет средства защиты от него… В каком-то царстве-государстве к власти пришел тиран — другие страны срочно укрепляют свои армии…

Потребность в бесконечном получении новых сведений — инстинктивное, коренное свойство кулинарной братии. Пока мы с вами не избавимся от этой потребности, надежды удержаться на трассе будут призрачными.

Посему — золотое правило: не успел телевизионный агитатор нового стирального порошка или нового общественного движения открыть рот… не успел кто-то в уличной толпе крикнуть — «держи вора!»… не успела сама миллионная толпа шевельнуть ногой или рукой…

…как вспоминаем: во-первых, наше Я — неизмеримо содержательнее, шире любого подобного явления; во-вторых, симпатяга наш (а стало быть, и мы вместе с ним) обогнал всех бегунов, соревнующихся на ближней дистанции, и давно коснулся финишной ленты. Ну а если «зараза» настойчиво липнет к нам, обезьянничаем, не откладывая в долгий ящик, зеркалим информаторов разного ранга… Глядишь, изо рта у них вместо квакушек, как в известной сказке, вываливаются свежие розы.

У нас, между прочим, тоже… Не видно? Ну что ж, один из признаков, по которому можно выявить подлинного симоронавта, — молчание.

ЧИТАТЕЛЬ. Погодите… мы же до сих пор стоим в пробке. Подскажите сначала, как сдвинуться с места, потом молчите себе хоть вечность…

Ммммммммммммммм…

ЧИТАТЕЛЬ. Понятно. Что там на дороге? Новая авария… Так, без задержки копируем, отображаем происходящее — машину, ее пируэты в воздухе, визг, скрип… Если ничего — ничего! — не осталось на донышке, если мы обогнали свои возможные переживания, не выпустили из рук симоронского руля, — следующей серии не будет. То есть, не будет больше подобных аварий на нашем пути, в каких бы декорациях они ни предполагались. Более того, участники данного приключения, благодаря нам, могут отделаться легким испугом: мы ведь распространяем в эти минуты вокруг себя благодатную силу, которую могут почувствовать люди, душевно предрасположенные… Правильно?

МММММММММММММ!..

Колонна машин двинулась! Вперед!

На втором игровом этапе повторяется школьный период нашего становления: в поле существования появляются «учителя», провоцирующие впечатлиться различными типовыми житейскими сюжетами. Зеркаля предлагаемые картины, мы доигрываем свое возможное участие в них до конца — осуществляем самообгон. В экстремальных ситуациях создаем после зеркалки симпатяжные загогулины, используя в качестве материала для них личности отраженных объектов. Тем самым способствуем симпатизации и этих объектов, выводя их из разрушительных ситуаций разного рода.

Если, дружище, ты не просто пробежался взглядом по предложенной методике, если даже бомба, взорвавшаяся в двух шагах, не выведет тебя теперь из строя, — нет резона читать дальше. Ибо ты уже — не середняк: тебя уже можно приглашать в президиум, где сидят академики в камилавках, и вручать под барабанный бой красный диплом.

Последующие же рассуждения предназначены тем, кто, дрогнув после взрыва, бежит в ближайшую аптеку за валидолом.

Есть более короткий путь. И более результативный…