7. МАНТРА, ПОБЕЖДАЮЩАЯ СМЕРТЬ

"Это было года два тому назад. Сын и муж решили подработать и перегнать в Казахстан несколько новеньких "Волг". Стояла поздняя осень, и в тот день, когда они отправлялись, погода была на удивление скверной. Шел такой сильный и густой мокрый снег, что я надеялась, что поездку перенесут. Но график есть график, они уехали.

И вот что они рассказали потом.

Погода была отвратительная. И их караван из четырех машин тронулся в путь довольно поздно. Коля в дорогу всегда берет с собой кассету с записью Мантры, побеждающей смерть. И на этот раз он ее тоже взял. Сел, поставил кассету, они поехали. Дорога как масло. Видимость почти нулевая. Он решил послушать прогноз погоды, выключил кассету, стал слушать радио. Как только Мантра перестала звучать, одна из машин тут же стала сползать в кювет. И потребовалось некоторое время, силы и нервы, чтобы караван снова смог тронуться в путь. Снова звучит Мантра - и путь спокоен. Вторая попытка услышать прогноз погоды оборачивается неприятностями с ГАИ. Здесь Николай задумался и говорит сыну, что такие совпадения довольно странны. На это был дан приказ Мантру не выключать, обо всех новостях Николаю будут сообщать другие водители.

В итоге они доехали до Астрахани без приключений, хотя опоздали по времени на паром, но он по какой-то причине задержался, тем самым дав им возможность переправиться через Волгу, и даже пограничники и таможенники Казахстана смогли все оформить без проволочек. В результате они сэкономили два дня и довольно солидную сумму в валюте, предназначенной для оформления транзита.

Теперь сын всегда просит у отца в дальние поездки Мантру, побеждающую смерть".

В фирме, в которой я работаю, сложились очень напряженные отношения между начальником нашего отдела и руководителем организации. Организация сама маленькая, нас всего 18 человек. Потому конфликт разделил всех работников на два лагеря. Все это - с обсуждениями в кулуарах, с японским саботажем в выполнении распоряжений, с амбициями. В этот период в коллектив пришла женщина (моя ровесница - лет 40-45). За две недели, которые меня не было на работе (я болела), она сумела испортить отношения почти со всем коллективом. Это ни в коем случае не были скандалы. Она просто так себя вела. Была как бы отдельно от всех, надменна, раздавала всем кучу мелких и крупных указаний не являясь при этом начальником, а будучи равной со всеми. Она быстро поняла, кто здесь главный и стремительно сблизилась с руководителем. Я буду называть его С. Когда я вышла на работу, то, войдя в комнату, буквально почувствовала, как на меня свалилась вся эта ненависть и неприятие одних другими. (Дело в том, что и С. и начальник отдела И. - мои хорошие друзья, и нас связывает не только работа.)

Дошло до того, что эта женщина, назову ее Т., уже не могла находиться в нашей комнате, и ее пересадили в соседнюю. Но работа наша тесно связана. Поневоле мы соприкасались.

С первого взгляда на Т. видно: человек властный, использующий для достижения своих целей сплетню, лицемерие, подхалимаж, но при этом абсолютно не сомневающийся в своей правоте и исключительности. Обсуждать с ней что-либо невозможно. Она только слушает - ни да, ни нет. Потом идет к С. и рисует картину в выгодном ей свете.

И, конечно же, буря разыгралась. С. - лев. Все возражения против своих распоряжений воспринимает очень личностно. Теряет голову. Говорит, не терпя возражений. В этот день они пришли к нам вдвоем - С. и Т. к нам в комнату, и С. долго "возил нас всех лицом об стол". (Дело в том, что я эту ситуацию предвидела и ждала со дня на день. Поэтому у меня было заготовлено несколько ключевых фраз. Все остальные я доверила Богу.) Пока начальник нас учил уму разуму, я настроилась на луч Учителя, открыла сердце Высшей Силе. Первая фраза была готова - я ее сказала. И С. будто споткнулся. Ему пришлось объяснять. Я апеллировала к интересам дела, к выгоде фирмы - "или же он хочет ублажить чьи-то амбиции?". Когда С. понял, что его позиция проигрышна, натиска не получилось, он сказал: "Разбирайтесь сами", и ушел, оставив Т. с нами. Она быстренько удалилась.

В этот день был мой день рождения. У нас принято устраивать небольшой фуршет. И на всех наших застольях я всегда говорю тост. Я обязательно выбираю притчу или понятие из Учения и создаю маленькую сказку, доступную для их понимания. (Мой муж, он работает со мной, называет это операцией без наркоза.) Я считаю, что мне кое-что удается, потому что однажды мне сказали, что после моих "тостов" не хочется пить, а хочется думать. И в этот раз я рассказала им одну легенду. В конце я сказала, что сердце другого человека - зеркало, в котором мы видим свое отражение, и если мы уважаем внутренний закон этого человека, то наше отражение красиво, а если нет - то отражение соответствующее.

И вроде бы все закончилось мирно. Но на следующий день мы встретились, и я поняла, что эта Т. ничего не прощает. Она хочет власти и победы. Три долгих дня я искала выход. Я плохо к ней относилась, я ее осуждала, я хотела ей помешать - но я ее не любила. Я открыла "Невидимую броню" (главу 3: "Нравственность, защищенность и защита"). Я читала о справедливости защиты и справедливости защиты как нападения. Я читала пункты этического кодекса истиной защищенности. Я каждый день часами (больше обычного) медитировала на эту тему. Я искала выход.

А тем временем Т., увидев, что я не скрываю своего возмущения ее поступком, стала крепить дружбу с каждым членом нашего коллектива, исключая, естественно, меня. Она приглашала их по одному в свой кабинет и подолгу разговаривала с ними за жизнь. Поддакивала, сочувствовала, улыбалась, слушала. Они выходили, плевались. А потом говорили: "Но вроде она не такая уж мымра".

Да, я хочу добавить, что в нашем коллективе я ни с кем не поддерживаю "дружбы как обсуждения кого-то с кем-то". У меня со всеми ровные отношения, скорее приятельские, включая С. и И. Ни с кем не обсуждаю распоряжения руководства, никто не знает точно, а что же такое "Беловодье", и чем я увлекаюсь. На работе я работаю. Хотя вне работы я иногда разговариваю об их проблемах, говорю о том, что могло бы помочь в лечении какой-то болезни или решении трудной ситуации. Все воспринимают это как мою начитанность, никак не предполагая что-то другое.

Через три дня, в утренней медитации, я после всех усилий вдруг получаю озарение. Такая простая форма: "Т. - мой враг, и я ее люблю" - вдруг стала настолько объемной, глубокой. Я прожила и осознала ее, как некое озарение. И я помню, что, выйдя из медитации, я была иной. Во мне была твердость и сострадание одновременно. И я знала, что победила. Что - да, будут разные события, и мы не перестанем быть врагами, но все это будет только отрыжкой физического плана. Потому что, там, в Тонком Мире, я победила себя! Своих "драконов"!

Когда я увидела лицо Т. на работе - оно было потерянным, глаза - без жизни. Хотя был праздник, и мужчины готовили нам сюрприз. Мы все были нарядными и праздничными. А в ее глазах была тоска.

После этого случилось много всяких событий, и эта история далеко не закончена. Но у меня все время такое ощущение, что некий гроссмейстер играет в шахматы с новичком. Новичок увлечен игрой и ему интересен процесс, а не результат. Но финал предрешен. А мы всего лишь пешки. Останемся ли мы на доске или нас "съедят", зависит от нашей безупречности. Сейчас каждый из нас проходит свою школу. А я благодарна своему учителю - своему врагу, что каждый день она учит меня милосердию.

Когда после всего я разбирала свое поведение и сверяла его с описанием различных методов в "Невидимой броне", я поняла, что во всех этих ситуациях интуитивно пользовалась многими методами: я всегда оценивала силу удара и свой ответ соизмеряла с ним. Была всегда в состоянии готовности ответить на удар, хотя не зацикливалась на этом. Анализировала после, где я допустила ошибки и что полезного было в этих ситуациях. В интервалах между событиями я делала вид, что не замечаю нового отношения к себе, игнорировала мелкие уколы и не принимала попыток навязать мне стиль отношений. В некоторых ситуациях использовала холодотерапию. Например Т., единственную в нашем коллективе, называют по имени-отчеству. На следующий день после столкновения, когда она подошла ко мне с очередной мелкой просьбой (отксерить нужную ей бумажку), я выполнила ее просьбу, а затем сказала: "Да, Т. Н., Вы можете называть меня теперь Ириной Петровной". При ее чувстве собственной важности это был очень болезненный удар. И она приняла игру. Она стала пытаться уколоть меня в это место - в точку собственной важности. Но для меня это была игра. А для нее серьезно. Ей пришлось выучить мое новое имя. Еще я использовала демонстрацию ярости, апеллирования к интересам дела, поддержку союзников (хоть и молчаливых и затюканных всеми этими событиями, но это было ощутимо). Я использовала "позицию места" - выбирала наиболее выгодное место и позу, применяла "контролируемую глупость".

Наверное, легче сказать, чего я не использовала. Но когда я стала читать об этом в книге и пыталась повторить это сознательно, я, как та сороконожка, у которой спросили, с какой ноги она начинает идти, тут же запуталась и поняла, что если буду об этом думать, уже никогда больше этого не сделаю.

Первые три главы книги мне помогли увидеть систему во многих видах, которые я делала интуитивно. И это очень полезно, т. к. иногда помогает в нужный момент воспользоваться знанием. Например, я точно знаю, что я применяла раньше метод расширения и поджигания ауры, но всегда бессознательно, в случае крайней опасности. Когда я об этом читала, то решила попробовать сделать это сознательно. Я читала лежа, и на моей груди лежала кошка. Когда я подожгла ауру кошка вскочила как ошпаренная и шарахнулась в дальний угол комнаты. Пришлось ее успокаивать. Расширение ауры я попробовала на своей собаке. Ее поведение было однозначным и для нее совсем несвойственным. Она испугалась и долго не могла мне этого простить. Моя угроза превосходила необходимую меру наказания. Собака обиделась.

Однако эта часть книги пробудила во мне излишнюю агрессию и даже некоторую браваду и нарочитость в демонстрации в чем я тут же убедилась, получив "щелчок по лбу". Мне, как я поняла, не хватает настроя любви, милосердия, жалости. Я не хочу, чтобы меня боялись. Вернее, я не хочу этого знать. Может, лучше пусть не понимают".