ЗАКЛЮЧЕНИЕ

При всех ограничениях, которые с неизбежностью налагает сам избранный нами подход, мы однако попытались проследить Мистический Путь от его начала до его завершения, где растущий и преображающийся человеческий дух покидает Платонову "пещеру теней", земной мир иллюзий, и, открыв для себя мир трансцендентный, входит в новую жизнь, которой живет отныне. Мы видели, как мистик-пилигрим, достигнув "Нового Иерусалима"[970] — цели своих странствий, — оказывается у его врат, а затем входит в него как в свой дом — дом в лоне Реальности. Его слова и его деяния свидетельствовали о том, что для него не было ничего важнее этого странствия и его Цели: они столь значимы, что поглотили все остальные аспекты его жизни. Теперь, когда наше исследование завершено, мы оказываемся перед вопросом: в чем же смысл всего того, о чем эта книга, для нас, обычных людей, весьма далеких от мистических изысканий? Какое отношение имеют все рассмотренные нами мистические феномены к конкретному миру видимостей, в котором, безнадежно увязнув, мы вынуждены влачить бесцветное и безвестное, случайное и мимолетное существование? Что можно вывести из этих великих и таинственных приключений духа относительно цели приключения пусть сравнительно скромного, но все-таки не менее значимого — нашей жизни; о смысле нашего бытия, о возможности обрести свободу и в ней слиться с Абсолютом? Не являются ли порывы и дерзания мистиков всего лишь эксцентричными выходками сомнительных личностей с неуравновешенной психикой? Быть может, пророческие видения и ослепительные откровения созерцателей — всего лишь плоды необузданного воображения, реальности соответствующие не более, нежели музыка операциям на бирже? Или же они, напротив, в самом деле суть некие проявления высшей силы как неотъемлемой и, может быть, главной составляющей нашей жизни, — проявления, свидетельствующие о пребывании на высших уровнях бытия, которые находятся за пределами мира, воспринимаемого нашими органами чувств? Особой важности этих вопросов нимало не противоречит тот факт, что духовные переживания мистиков, как правило, весьма затруднительно каким-либо образом соотнести с реалиями нашей обычной жизни. Если судьбы мистиков не вписываются в общую историю человечества и ничего не говорят относительно его предназначения и судьбы, мистицизм останется для нас чем-то далеким и нереальным, представляя в лучшем случае лишь академический интерес.

И все же, по убеждению автора этой книги, столь далекие от академизма и столь противоречащие опыту обыденной реальности переживания мистиков могут пролить свет на подлинное предназначение человека. Мистическое развитие есть наглядная иллюстрация того универсального психологического процесса, в ходе которого душа постигает Реальность; эта иллюстрация демонстрирует единственно возможное направление эволюции духовного сознания человека, сколь аморфным и условным ни казалось бы нам поначалу само это сознание. Великие мистики являют высшую из тех, что известны на сегодняшний день, ступень развития духовного сознания. По их примеру мы можем судить, каким образом происходит это развитие на уровне, доступном нашему наблюдению. В опыте мистиков мы выделяем последовательные стадии трансцендирования эмпирического мира; при этом переживающая их душа мистика испытывает поочередно такой восторг и такой ужас, что вообще непостижимо, как эти крайности могут совмещаться в одном процессе — который притом, судя по всему, вполне естествен. Ибо зародыш той трансцендентной жизни, источник той чудесной энергии, которой каждый из великих мистиков пробуждался к обретению свободы и преображению мира, дремлет в каждом из нас, он лежит в основании самой человеческой природы. То, что в мистике проявляется в качестве дара постижения Абсолюта, таится в душе каждого из нас как позабытый и невостребованный «талант» — у кого он больше, у кого меньше; но если мы о нем вспомним, если дадим возможность этой искре разгореться, то развитие нашего слабого мистического дара с необходимостью будет следовать общим законам того естественного роста духовного сознания, с которым мы имели дело в ходе изучения Мистического Пути.

Таким образом, каждый, кто пробуждается к восприятию и постижению Реальности, выходящей за пределы нашего эмпирического мира, — каким бы слабым, условным и несовершенным ни было это восприятие и постижение, — тем самым делает первые шаги по тропинке мистического развития: в сущности, она и есть тот путь, которым шествуют великие мистики. Насколько успешным будет восхождение человека к свободе и полноте бытия — зависит от глубины его любви и силы его воли, от его целеустремленности, настойчивости и дерзания. Успех на духовном пути сопутствует тому, кто благороден и наделен великим стремлением к абсолютной красоте, благу и истине. И если такой человек вообще начнет движение, он будет последовательно проходить ряд состояний, которые пусть частью, но будут сходны с переживаниями великих созерцателей на пути восхождения к единству с Богом, если можно так определить путь человеческого духа Домой.

Человеческий зародыш, в будущем святой или дикарь, проходит в материнской утробе определенную последовательность стадий физического роста. Такой же закономерности подчинен рост духовный. Когда с человеком случается "новое рождение", его глубинное Я включается в процесс духовного развития, и тогда пробужденный к новой жизни индивид устремляется по мистической спирали вверх, всё к новому и новому совершенству. Его сознание то меркнет, то озаряется светом, человек испытывает неведомые ему прежде душевные волнения, неожиданно вторгающиеся из бессознательных уровней видениями и ошеломляющими проблесками истины, которые сопровождают развитие дара к трансцендентному в человеке и соответствующих способностей. Впрочем, он вправе не связывать эти процессы с мистическим развитием. Наряду со всем остальным, пробуждающемуся индивиду необходимо испытать на себе всю тяжесть жестких самоограничений, чтобы открыть глаза и видеть. Достигнув нового видения мира, он чувствует непреодолимое желание полностью посвятить себя его постижению, отказавшись от всего, чем обладал, ради того аспекта Бесконечности, который ему открылся. Для этого необходимо прежде всего решить психические проблемы, связанные с достижением духовной зрелости, что потребует от него определенных жертв как платы за открывшееся в нем призвание. В виде такой же компенсации, в обмен на экстатические проблески Реальности, ему откроется удручающее или устрашающее зрелище собственного несовершенства. По мере осуществленного в этой книге сравнительного анализа имеющихся у нас свидетельств мы все более убеждались в том, что в приложении к духовному росту справедлив закон: общее развитие человеческого сознания под влиянием его внутренней тяги к трансцендентному всегда одно и то же. От Видимости к Реальности пролегает лишь один путь. "Люди уходят, Закон пребывает вечно".[971]

Мы намеренно не уточняем здесь, о развитии какого сознания идет речь. Наши рассуждения вполне могут относиться к художнику или музыканту, к их попыткам уловить и запечатлеть небесные краски или созвучия пусть даже за счет того, что при этом будут проигнорированы все другие стороны действительности. Это также может быть ученый, посвятивший себя беззаветному служению Науке, стремящийся к обретению изначально чистого и непосредственного мышления и восприятия, которому откроются все тайны мироздания. Иными словами, выявленные нами закономерности в равной мере справедливы для тех, кто приближается к реальности через религию, красоту или страдание, кто стремится к человеческой любви, истине или добродетели. Как далеко ни отстояли бы друг от друга эти проявления трансцендентного, ключом к любому из них являются мистические переживания, поскольку в самих трансцендентных проявлениях в той или иной мере обязательно присутствует видение Вечности «здесь-и-сейчас», вдохновляющее человека на героические свершения, на неустанную перестройку своего характера сообразно одному из высших аспектов жизни, который ему открылся. Посредством каждого из этих аспектов человек может возвыситься до свободной сопричастности великим движущим силам вселенной, может "в танце постичь смысл происходящего". Если человек доверяет своим откровениям, если на их пути не возводит всевозможные препятствия его эгоизм, постижение любого аспекта жизни может подвести человека к смиренному приятию вселенского закона познания. Этот закон гласит: "В созерцании мы становимся тем, что мы есть", — следовательно: "Познать Реальность может лишь Реальность". Пробуждение, самосовершенствование, просветление, смирение до отвержения себя и единение — все это неотъемлемые этапы и составляющие процесса жизненного развития, непременные условия нашего постижения Бытия. Эти этапы представляют собой структуру описания процесса расширения сознания, следующего своей изначально трансцендентной природе, в направлении к Вечности. Такой процесс с необходимостью включает в себя пробуждение сознания, его развитие и достижение им свободы и полноты бытия.

Таким образом, у каждого из нас имеется мистическая жилка, все мы в той или иной степени мистики, и, следовательно, чтобы понять их, нужно лишь, обнаружив это родство, соотнести с их опытом скромный опыт наших собственных переживаний. Сколь далекой и непостижимой ни казалась бы нам жизнь мистиков, между нею и нашей жизнью нет непреодолимой пропасти. Эти титаны духа, светочи для всего человечества — наши старшие братья. Подобно тому как достижения гения принадлежат не только ему, но и всему человечеству, которое его породило, высшие достижения мистиков являются также и достижениями всего человечества. По примеру теологов, утверждающих, что заслуги святых суть всеобщее достояние, мы тоже можем сказать, что, в силу единства человеческой семьи, достижения мистиков принадлежат и нам. Их откровения — залог нашей вечной жизни.

Быть мистиком означает: здесь-и-сейчас быть причастным подлинной жизни — жизни вечной, жизни в глубочайшем смысле слова. Это означает: свободно и сознательно — на правах не слуги, но сына — участвовать в радостном танце Вселенной, в ее могущественном поступательном движении через страдания и славу к ее свершению в Боге. Дар «сыновства», способность свободного сотрудничества-соучастия во вселенских процессах является величайшей привилегией человека. Последовательная, подчиненная незыблемому закону смена этапов естественного развития, посредством которого сознание избавляется от иллюзий и обретает мистическую свободу, преображающую внешний мир, есть путь постижения человеком его сыновства. Только благодаря внушающему трепет раскрытию глубинного Я, которое ведет к радикальному преображению характера, он может достичь уровней сознания, на которых слышно, как "свершается круговорот миров" в их великом шествии к сердцу Отца. Мистический акт единения, радостная потеря преображенного Я в Боге, которая знаменует собой восхождение человека к Абсолюту, и есть неоценимый вклад индивида в судьбу Космоса.

Эту судьбу познает мистик. Она предстает его кристально чистому видению подобно тому, как нашему обычному взору открывается загадочный мир формы и цвета. Мистик — это "тайное чадо" вечного мира, посвященное в его тайные измерения. Таким образом, пока "все твари стенают в трудах своих", своей низшей природой, полной слепых желаний и страстей, неотступно влекомые к своему концу, понимаемому как мертвый покой, мистик по вековечному пути устремляется к реальности. Он является первопроходцем Жизни в ее нескончаемом путешествии к Единому и своим достижением являет нам ее смысл и значимость.

Если бы открылось наше духовное зрение, мы бы увидели, что этот смысл, этот тайный план Мироздания просвечивает в каждой частичке земного бытия. Его ликующие глаголы звучат для нас в великой музыке, его волшебство проявляется во всех романтических приключениях. Его закон — закон любви — лежит в основе всего прекрасного, он вдохновляет героев и озаряет алтари всех религий. Человеку свойственно мечтать и рассуждать о столь маняще-близком и столь же неуловимом трансцендентном Совершенстве, о духовной реальности, которая зовет его и к которой он может приобщиться, какие бы ни давал ей наименования — Бог, милость, бытие, дух, красота или "чистая идея". Между тем эти мечты и умозрительные выкладки представляют собой лишь грубые приближения, лишь частные аспекты живого Абсолюта, реальность которого для нас в глубине души несомненна. Это высшее Нечто, абсолютно прекрасная Сущность всего Сущего — синтез Мудрости, Силы и Любви, — а также постижение его человеком, с необходимостью предполагающее последовательное преображение ради окончательного единения, составляют основную тему мистицизма. Само же по себе развитие сознания в двух направлениях, которое позволяет человеку поддерживать связь как с трансцендентным, так и с имманентным аспектами реальности, и составляет Мистический Путь. Более того, мистическое развитие является венцом эволюции человека, высшим свершением его судьбы как предназначения, освобождением личности из плена видимостей и достижением ею свободной творческой жизни в лоне Реальности.

Далее, для тех, кто воспитан в христианской вере, кажется, достаточно очевидно, что духовная жизнь Христа, насколько мы можем о ней судить по Евангелию, вполне соответствует нашему представлению о духовной жизни мистиков: в своих страданиях и своем величии, в своем двуединстве созидания и гармонии жизнь Христа отражает в наивысшем синтезе любые, самые глубокие и самые потрясающие их переживания. Мы можем сделать вывод, что Лестница Созерцания, которая средневековыми богословами почиталась воплощением страстного стремления к подлинному спасению, простирается для мистиков от грешной земли до самого Эмпирея. По этой лестнице, которая опирается на Крест и ведет к Тайной Розе [Secret Rose], посланцы Добра, Истины и Красоты восходят в трансцендентный мир и оттуда, уже наделенные его миссией, вновь нисходят в мир видимостей. Таким образом, с какой точки зрения ни взглянуть — глазами ли психологов, философов или богословов, — полное приключений странствие великих мистиков имеет к нам самое непосредственное отношение. Оно является тем ключом к разгадке тайны человека, с помощью которого мы можем объяснить едва ли не все аспекты его психики и тонкости его натуры, основы его религиозных устремлений и сумму жизненного опыта. Во всех этих сферах мы прослеживаем его медленное, зачастую на ощупь, но столь же неотвратимое восхождение к какому-то неведомому постижению. В этом восхождении мистики суть опытные альпинисты, первопроходцы, проложившие маршрут. Если теперь человек даст себе труд прислушаться к их словам, оставленные ими карты укажут ему путь к свободе, к реальности, в которой он обретет покой и с которой связаны его самые заветные чаяния. Возможно, человек нашего мира никогда не достигнет страшной и одинокой вершины, окутанной Облаком Неведения, где его ждет та самая "смерть на вершине", которая, как свидетельствуют мистики, является вратами в Совершенную Жизнь. Но если тот, кто все же решился на это восхождение, воспользуется оставленными ими метками и картами, он сможет открыть свои уровни реальности и найти свое место в Вечном. Он может обрести свободу и жить "самодостаточной духовной жизнью".

Еще раз бросим взгляд на Мистический Путь, рассмотренный нами во всей его протяженности, и зададимся риторическим вопросом: к чему еще он может вести, если не к этому?

Мистический Путь начался пробуждением в душе нового, все более крепнущего сознания божественной реальности, которая по своей сути противоположна окружающему человека иллюзорному миру, как он непосредственно доступен органам чувств. Смирившись и проникнувшись благоговением перед явленными ей в озарении величественными перспективами, душа уединяется в "келье самопознания", чтобы ценою многих усилий привести себя в соответствие требованиям Мира Вечности, который ей открылся. Душа оставляет все, что чуждо этому миру, овладевает своей слепой природой и очищает свою способность восприятия. Преобразившись в соответствии с этими новыми представлениями о реальности, она обретает "дар внимать Вечности и лицезреть ее". Ее глаза открылись для мира природы, который больше не является миром иллюзий, ибо теперь он озарен изнутри Несотворенным Светом. Теперь она познает красоту, величие и божественность живого Мира Становления, в сетях которого запутались все живые существа. Над душой больше не властна иллюзия, в которой пребывают обычные люди, способные воспринимать лишь узкий срез бескрайнего Мира Становления, и которая сводится к представлению о мире как большом механизме. Избавившись от этого представления, навязанного фрагментарным эмпирическим восприятием, душа приобщается к "великой жизни Всего". Реальность сама открывается душе, когда ее внутреннее зрение очистилось настолько, чтобы видеть Ее. И приходит к душе Реальность не из дальних стран духовного мира, а из самого сердца земных вещей. Поднявшись на этот уровень постижения, душа вновь начинает процесс самосовершенствования, и поскольку благодаря очищению чувств она научилась постигать реальность за покровом чувственного мира, теперь она принимается за очищение и укрепление воли. Совершенствование на этой стадии имеет своей целью приближение к Воле Вечной, к Сущему, Бытие Которого воплощает Мир Становления. Так, преодолев свой эгоизм вплоть до его искоренения и совершенствуясь в своей любви, она ускользает из Мира Становления и обретает подлинную жизнь в Боге.

И все же это трансцендирование как необратимый процесс, это захватывающее путешествие в глубины собственного внутреннего мира тесно связано с течением обычной человеческой жизни. Как человек рожден миром земным, так трансцендентная жизнь рождается из обыденной. Ведь смогли же мы описать мистическое развитие на символическом языке, который условились называть «законами» развития естественного мира. Затем посредством логического развития и применения этих законов мы обнаружили путь, ведущий из чувственного мира в мир сверхчувственный, из иллюзорной жизни в жизнь абсолютную. В мистическом Абсолюте нет ничего неестественного — Он приводит в движение Свою вселенную и Сам подчиняется закономерностям ее развития. Когда мы целенаправленно ищем то, что, согласно нашим предположениям, является духовным, нередко мы упускаем из виду то, что является воистину Реальным. Подлинная мистерия бытия проявляется столь незаметно, она, выражаясь метафорически, так деликатно и ненавязчиво напоминает о себе и так идеально вписывается в общедоступную картину мира земного со всеми его треволнениям и превратностями, что обделенный воображением обыватель, гоняющийся за сенсациями и чудесами, едва ли вообще заметит величественное откровение бесконечной мудрости и любви. Между тем это откровение — вокруг нас, и лишь наше огрубевшее поверхностное сознание мешает увидеть его и оценить. Но иногда, в самые неожиданные моменты, посреди самых тривиальных жизненных обстоятельств, даже через забаррикадированные "врата восприятия" мы видим проблеск той Реальности, в которой проходит жизнь мистиков. В такие мгновения мы постигаем, что она всегда рядом.

Сказанное об апостолах в Эммаусе[972] — "Mensam igitur ponunt, panes cibosque offerunt, et Deum, quem in Scripturae sacrae expositione non cognoverant, in panis fractione cognoscunt"[973] — справедливо и по отношению к нам: Трансцендентная Жизнь как предмет самых заветных устремлений явлена и дана нам не на каком-то пустынном и недостижимом силами человеческими плане бытия, не в мудреных философских построениях, а в повседневных событиях нашего земного существования, которые под лучами этой Трансцендентной Жизни внезапно получают новое освещение и приобретают новую значимость. Мы встречаемся с Трансцендентным не в тайных заводях реки бытия, не в утонченных теориях оккультных учений, а всюду, где свершается таинство обычной человеческой жизни. Если душа человека вообще жива, если она живет и развивается, то именно благодаря озаряющей ее Трансцендентной Жизни, и потому нет никакой необходимости искать Реальность среди абстракций и отвлеченных понятий на ее счет.

Этот общедоступный и распространенный жизненный опыт приближает нас к опыту мистиков и служит гарантией его достоверности, свидетельством высшей значимости их духовных свершений, их непосредственного контакта с высшей Реальностью. Своим существованием мистики указуют цель, к достижению которой нас ведет Любовь, из которой произрастает всё живое, Любовь как верный кормчий, тайно и неизменно присутствующий в нас. Иными словами, мистики — это наши увенчанные славой предтечи на пути к Реальности. Подобно Марии Магдалине, спешащей от опустевшего гроба, они возвращаются к нам после встречи с непостижимой и потрясающей тайной жизни, переполненные удивительной вестью, не зная даже как приступить к рассказу о ней тем, кому подавай "простым и ясным языком" факты. Ведь нам нужны достоверные факты, потому при виде их сияющих радостью лиц мы выслушиваем их повествование со скептической миной и просьбой "не отвлекаться" — извечной просьбой духовных чад Фомы неверующего:

Die nobis Maria

Quid vidisti in via?[974]

Однако как раз этот язык — "язык фактов" — здесь ни при чем, и потому в ответ они могут лишь описать нам фрагменты своих символических видений:

Angelicos testes, sudarium, et vestes[975]

— которыми бессильны донести до нас их глубинное содержание — собственную высшую и окончательную божественную убежденность. Для желающего их по-настоящему понять, а это значит — пережить их опыт, есть лишь одна возможность: отправиться по их стопам.

Как и случившееся на Голгофе, история о восхождении человеческого духа к совершенству заканчивается в саду — там, где все зарождается и цветет, где перед нами полные красок и благоуханий дали Эдема. Тайный смысл этой истории сокрыт в полноте Божественного Творчества — не в биологическом прозябании, а в освящении жизнью в преизобилии, жизнью вечной. Итогом такой жизни является достижение Богочеловечества, которое впредь не покинет каждого, кто его обрел, которое живет в нас и с нами[976] — как странник, работник на ниве Господней, гость за столом и друг, все превратности судьбы разделивший с нами как трапезу. Вот что нам поведали мистики, вот какова их история. Пробудившись раньше других, они отправились в путь, доверившись своей пламенной и великодушной любви. Мы же — те, кто никак не решится на абсолютно серьезную встречу с Реальностью, — можем пока лишь, всматриваясь в их волшебное зеркало, вслушиваясь в их разрозненные голоса, гадать о судьбе, уготованной человечеству.

Благодаря своей преданной любви избранники Абсолюта с честью выдержали испытание земной жизнью и достигли наивысшего, чего можно достичь в этом мире, — стали сынами Бога. Они не устрашились крестных мук. Они смотрели смерти в лицо. Блаженство и агония равно взывали к ним и встретили в их сердцах героический отклик. Зима для них закончилась, и пришло время весеннего пения птиц. И вот на рассвете из чащи росистого сада им навстречу выходит новая Жизнь — неугасимая и вечно прекрасная!

Et hoc intellegere,

quis hominum dabit homini?

Quis angelus angelo?

Quis angelus homini?

A te petatur, In te quaeratur,

Ad te pulsetur,

Sic, sic accipietur, sic invenietur, sic aperietur.[977]

Примечания:

9

Delacroix, "Etudes sur le Mysticisme", p.62.

97

Martensen, "Jacob Boehme", p. 7.

970

Аллюзия на заключительные главы «Апокалипсиса» (Откр. 21:22) как знамя крестовых походов. — Прим. ред.

971

См. эпиграф к части II. — Прим. ред.

972

Лк. 24:13–32.

973

"Накрывают на стол, подают хлеб и прочую пищу; и Бога, Которого не познали в Писании, познают в преломлении хлеба" (лат.).

974

"Скажи нам, Мария, что видела ты на пути?" (лат.).

975

"Ангелы явились во свидетельствование, и облачили нас, и нам прислуживали" (лат.).

976

Срв. Ин 1:14.

977

И кто из людей даст это понять человеку?

Какой ангел ангелу?

Какой ангел человеку?

Пусть у тебя об этом спрашивается,

Пусть в тебе ищется,

Пусть к тебе устремляется,

И так будет получено, найдено и открыто (лат.).