Лекция X

— 1. Фиксация на матери (продолжение). Супруги с аналъно-садистическими характерами (клинический случай).

— 2. Невротическая тревога и аналъная зона. Случай копрофилической миксоскопии.

— 3. Эволюция клоаки в филогенезе. Популярные приглашения аналъного генеза. Происхождение пениса и влагалища из клоаки.

— 4. Пнстинктыг жизни и смерти. Обмороки. Следыг филогенеза в народныгх выражениях. Проявления эротического и садистского инстинктов в обыгденной жизни; при неврозах и психозах.

— 5. Реакция на менопаузу (клинический случай). Отношение между инстинктами жизни и смерти у низших животныю и человека.

— 6. Неврозыг и психозыг в аспекте инстинктов жизни и смерти.

— 7. Психоаналитическая психиатрия в сравнении с описателъной психиатрией. Дихотомии сексуалъности. Бисексуалъностъ в греческих, еврейских и других мифах. Следыг филогенеза в мифах и при психозах.

— 8. Регрессия к формам самовыражения, имевшим место в филогенезе: телодвижения в некоторыхх танцах; остроумие декамероновского типа.

Последняя лекция всегда самая трудная. Осталось так много нераскрытых тем, что возникает растерянность, за какую из них взяться. Конечно, я говорил в первой лекции, что не собираюсь делать из вас психоаналитиков и задача моего курса лекций указать на некоторые скрытые мотивы, порождающие конфликты у ваших пациентов. Чтобы сделать это, я воспользовался методами, разработанными Фрейдом и его учениками.

Вы наверняка заметили, что я не всегда твердо придерживался темы обсуждения, а делал экскурсы от поведения нормальных людей в условиях современной цивилизации к поведению примитивных народностей, от поведения детей — к особенностям поведения невротиков, казалось бы не заботясь об упорядоченности изложения материала. Один из моих бывших студентов попытался объяснить мою ортодоксальную непрямолинейность стремлением изложить слишком много материала за малый отрезок времени. Это справедливо, но добавлю, что едва ли возможно постичь психические расстройства, не вторгаясь время от времени на незнакомую территорию, иногда даже в проблему филогенеза. На самом деле, фрейдизм и сформировался таким образом. Разработка психопатологии истерии привела Фрейда в область изучения сновидений, детства, жизни племен («Тотем и табу») и, наконец, в предысторические времена («Моисей и монотеизм»).

В процессе нашего обсуждения я часто прерывал интересную мысль из боязни слишком отдалиться от темы. Иногда, однако, методические правила нарушались, если неожиданно возникала идея о необходимости изложения чего-то важного. Читая курс много лет, я понял, что бессознательно повторяю путь, пройденный мною на поприще психиатрии с 1903 г. и до настоящего времени. Едва ли имеется возможность проделать всю дастанцию за предоставленные мне десять часов. Я не прошу извинения — что есть, то есть. Я просто выражаю сожаление о явной небрежности. Тем не менее в последний час постараюсь свести концы с концами. Я посвятил предыдущую лекцию аномальным ситуациям, возникающим в результате фиксации на матери, и пытался показать, что такие фиксации относятся к прегенитальным фазам развития. Если фрагменты инфантильной сексуальности привносятся во взрослую жизнь, формируется невроз. В дополнение к уже приведенным случаям рассмотрим еще один. С просьбой о консультации ко мне одновременно обратились муж и жена. Муж объяснил причину визита дисгармонией семейных отношений, почти постоянными ссорами с женой. Но не успел он закончить второе предложение, как произошла живая демонстрация проблемы. Жене не понравилось что-то из сказанного, и она закричала: «Это не так!», далее в течение пяти минут следовала перебранка, пока я не прервал супругов.

Успокоив их, я узнал, что стычки, называя мягко эти эпизоды, продолжались всю совместную жизнь и начались, со слов жены, еще до оформления брака. Они состояли в браке уже 24 года и имели единственного

ребенка 22 лет. Мужу было 53 года, жене — 48 лет. Женщина искренне сказала, что не ждет многого от визита: «Я проходила психоанализ и знаю его приемы, на меня подобное лечение не оказывает воздействия». Я отметил отсутствие претензий у психоанализа на всесилие, но пообещал предпринять все возможное. Перебранка супругов не прекращалась. Так, пациентка вспомнила, что однажды муж сломал ей нос и ногу. В ответ последовал взрыв негодования и крик: «Она лгунья! Я только ударил ее по носу и всего лишь бросил табуретку, которая поцарапала ногу».

Я снова успокоил шумную пару и узнал, что драки начались вскоре после знакомства. Однако, несмотря на постоянные раздоры, по крайней мере в течение восьми месяцев до брака, они все же поженились. Секс, кажется, играл незначительную роль в их супружеской жизни. Первые два года женщина не хотела иметь ребенка, затем после очень тяжелой беременности зареклась больше не иметь детей. В ответ на вопрос о последующей сексуальной жизни она спросила: «Какие могут быть отношения с ненавистным мужчиной?»

Короче говоря, в течение 24 лет супруги то ссорились, то не разговаривали друг с другом. Они часто разъезжались и жили порознь от нескольких дней до нескольких месяцев, но по некоторой причине опять сходились. Врачи и адвокаты пробовали оказать помощь посредством лекарств и социальных мероприятий, но наконец посоветовали развестись. Когда я спросил пациента, почему он этого не сделал, последовал ответ: «Я думал о разводе дюжины раз и много раз оставлял ее, но всегда возвращался. Что-то в ней мне нравится». Когда я обсуждал тот же вопрос с его женой, она говорила о ненависти к мужу, но не могла объяснить, почему, несмотря на финансовую независимость, не способна расстаться с ним. После первого визита супругов я начал принимать их порознь и тогда получил достаточно информации, чтобы объяснить некоторые бессознательные факторы этого странного случая. Пациентка утверждала, что она не испытывала удовольствия от секса и, следовательно, неизменно избегала сексуальных связей из- за нелюбви к мужу, хотя считала себя совершенно нормальной женщиной. Коитус имел место очень редко, обычно после длительной перебранки или настоящей драки. Последние десять лет между супругами фактически не было сексуальных отношений. Пациент признался, что прибегал к услугам проституток.

Десять посещений каждого из супругов привели меня к выводу о типичной анально- садистической ситуации. И муж и жена обладали выраженными анально-садистическими чертами характера. Только таким образом объяснялись столь продолжительные отношения между ними и невозможность обходиться друг без друга, несмотря на взаимную ненависть. Сомневаюсь, можно ли отразить поведение супругов в приемлемой для печати форме. Деликатность удерживает меня от передачи их взаимных оскорблений, сделанных в моем присутствии. Высказывания во время ссор отличались перенасыщенностью ругательствами, связанными с экскрементами и соответствующими областями тела.

Я, естественно, попытался раскрыть некоторые из глубинных механизмов этого странного поведения. Большая часть сведений, полученных мною, исходила от пациента. Однажды, вспоминая о своем детстве, он сильно разволновался и поведал следующую историю: «Я должен рассказать вам о своей матери. Она умерла, но я неуверен в ее умиротворении. Она была настолько эгоистичной тварью, что вам даже трудно представить. Нехорошо так говорить о матери, но это правда. Отец умер, когда мне исполнилось десять лет, она вынудила меня бросить школу и пойти работать, хотя я не достиг еще одиннадцатилетнего возраста. Мать имела много денег,

но отличалась исключительной мелочностью и жадностью. Она не покупала мне одежду и отказывала во всем, кроме побоев».

Пациент продолжал описывать свою мать в отвратительных понятиях и закончил: «Она умерла и, надеюсь, жарится в аду, ненавижу ее!» Как я понял, анально-садистический характер пациента сформировался вследствие конституции и судьбы. Судя по поведению его матери, у нее тоже был анально-садистический характер, и окружение пациента способствовало определенному развитию. Он ненавидел мать, но на бессознательном уровне руководствовался ее наставлениями. Что бы пациент ни осуществлял, он в позитивном или негативном смысле находился под воздействием фиксации на матери. Так, всю жизнь над ним доминировала идея приобретения денег, столь ненавистная особенность матери. Он выбрал в жены женщину, казалось бы, более высокого культурного уровня, но она оказалась по характеру точной копией матери. Недаром говорят: «Родственные души тянутся друг к другу».

Анальный эротизм выполнял роль некоего патента в отношениях с людьми. Пациент признавал, что вообще его недолюбливали, так как он использовал выражения, за которые впоследствии приходилось извиняться. Независимо от степени самоконтроля у него вырывались восклицания, намекающие на задние области тела. Эти восклицания одновременно вызывали отвращение и очарование. Восхищение объяснялось тем, что все его поведение и речь полностью подтверждали теоретические положения Фрейда, которые трудно было принять при первом ознакомлении. Впервые я прочитал статью Фрейда об анальном эротизме и характере, когда с Эрнестом Джонсом уезжал из Вены; каждому из нас Фрейд вручил копию своей статьи. Я возвращался домой, в Нью-Йорк, а Джонс — в Лондон. Сначала мы вместе добирались на поезде до Мюнхена, и Джонс, тогда еще не владевший немецким языком, по просил меня читать и переводить статью. После прочтения мы переглянулись, и я заметил: «Не удивительно, что люди так сильно противятся Теориям Фрейда».

Я сказал это, потому что взгляды, выраженные в статье, были нам совершенно чужды и касались неприятной темы, на которую налагается табу. Однако вскоре после возвращения в Нью-Йорк доктор Фредерик Петерсон предложил мне проанализировать случай, полностью подтвердивший теоретические положения Фрейда (см. лекцию 8). Как говорилось выше, слушая омерзительную перебранку супружеской пары, я не мог удержаться от мысли, что столь отвратительная для окружающих атмосфера доставляет супругам неосознаваемое удовольствие. Когда они возбуждались и кричали друг на друга, то прибегали к распространенной среди низших слоев общества уличной брани, напрямую призывавшей противника поцеловать определенные области тела (даже опытный психоаналитик, как вы видите, удерживается от использования слов-табу).

У меня часто возникало удивление, когда человек призывал произвести по отношению к нему некие действия, которые он сам считает отвратительными. Судя по популярности подобных требований в течение столетий существования цивилизации (их можно услышать во всех уголках мира), напрашивается предположение о некоторых бессознательных устремлениях к предлагаемому неприятелю поведению. Хотя приводимое высказывание звучит неприятно, но, возможно, за такого рода призывами скрывается забытая реализация давних времен.

Как показано выше, из исследований других механизмов вытеснения известно, что действия, вызывающие у современных людей отвращение, практиковались и доставляли удовольствие в отдаленном прошлом. Так, человеческие запахи, столь отвратительные теперь культурным людям, когда-то играли привлекающую роль и все еще необходимы в общении животных. Прежние боги

низведены до дьяволов. Не будет поэтому искусственным предположение, что бросаемый врагу презрительный вызов некогда содержал болезненные или приятные элементы, в настоящее время полностью вытесненные и оживляемые в процессе вспышек гнева. Представление о слабости и ничтожности неприятеля, по-видимому, служит основанием, чтобы приказать ему оживить длительное время вытесняемые и отвратительные реализации. Гнев экфорирует глубоко погребенные энграммы, которые использовались в сходных случаях далекими предками.

На самом деле не приходится долго искать скрытые чувства. Известно, что из ануса происходят наиболее важные эрогенные зоны, пенис и влагалище, а собственно анус все еще остается экскреторно-экспульсивным органом. Более того, если обратиться к онтогенезу, нам известно, что ребенок наслаждается своими анальными функциями и даже использует их в качестве способа защиты и выражения негодования против взрослых. Анальное отверстие также служит некоторым людям в качестве замены влагалища, чтобы избежать беременности; некоторым гомосексуалистам (педерастия) и мастурбантам обоих полов. Наконец, весьма существенна форма регрессии, связанная с анальной областью как местом образования невротических симптомов, например: зуда ануса, геморроя, ритуальных запоров. Короче говоря, несомненно, анальная зона все еще сохраняет прежнюю эрогенность и защитный характер.

Давайте, пока не рискуя далее углубляться в филогенез, рассмотрим еще один тип невротических расстройств, связанных с анальной зоной. Я имею в виду случаи, сходные в большей мере с перверсиями, чем с обычными неврозами, поскольку либидо в них, хотя слегка искажено, проявляет себя почти в первоначальной форме.

Из многочисленных примеров этого типа остановлюсь на случае 24-летнего молодого человека Ф. с диагнозом «психопатия», поставленным в нашей стране и подтвержденным за рубежом. Я полностью согласен с диагнозом за неимением лучшей классификации. Не вдаваясь в детали случая, отмечу, что поведение пациента всегда создавало проблемы. Он не воровал, не увлекался излишне женщинами и фактически не нарушал моральных предписаний, но постоянно причинял неприятности своему отцу. С раннего детства пациент отличался озорством и непослушанием, плохо учился, только непродолжительное время мог удержаться на одном месте работы. Он был типичным единственным ребенком эксцентричной, возможно, психотичной матери. С другой стороны, отец пациента занимал почетное положение в обществе и добился больших успехов в профессиональной деятельности.

Вскоре я обнаружил у пациента типичное проявление патологического фантазирования. В раннем детстве он не мог отличить реальность от фантазии, а когда повзрослел, продолжал все искажать и преувеличивать. В течение ряда лет он рассказывал истории о близком знакомстве со знаменитыми людьми. Всякий раз, посещая меня, он говорил, что пришел после обеда с известной актрисой или другой знаменитостью. Он принадлежал к очень благородной семье, и сначала я не сомневался в достоверности этих утверждений. Однако по прошествии времени убедился в его хвастовстве и инфантильной «показухе», которую счел компенсацией комплекса неполноценности.

Пациент отличался сексуальной незрелостью и не стремился к поиску любовного объекта. Он никогда не испытывал эротического влечения к женщинам, но любил появляться с красивыми и хорошо одетыми женщинами в ресторанах и театрах. Сам он тоже всегда ярко одевался, не мог удержаться от покупки шикарной одежды и драгоценностей, что приводило к ссорам с отцом. Желание блистать в обществе поощрялось матерью пациента. Его мать хорошо знали в американских кругах за границей, она имела обыкновение проводить каждую весну и лето на модных курортах Франции и Германии.

Вскоре я пришел к выводу, что пациент не нуждается в психоаналитической терапии, хотя он охотно посещал меня и я помогал его отцу привлечь молодого человека к полезной деятельности. Однажды мне довелось беседовать с секретаршей и компаньонкой его матери. Эта интеллигентная и искушенная женщина, жившая с семьей многие годы, спросила, слышал ли я о скандальной истории, в которую попал пациент прошлым летом на одном из водных курортов за границей. Она не знала деталей, но была уверена в сексуальной подоплеке ситуации и посоветовала не спрашивать о происшествии мать пациента. По ее мнению, он сам обо всем может рассказать, если не напрямую затронуть тему. Действительно, не составило труда выяснить следующие факты.

С раннего возраста пациент отличался любопытством относительно естественных отправлений, особенно дефекации: у него было сильное, навязчивое желание наблюдать эти функции у мужчин и женщин. В течение летних каникул за границей он обычно находился в одной комнате с матерью. Насколько пациент мог вспомнить, он нередко видел или слышал мочеиспускание матери, когда она считала, что мальчик заснул. Повзрослев, он часто долгие часы бодрствовал в надежде увидеть ее дефекацию. Дома, где возможность остаться незамеченным предотвращалась отцом, мальчик предавался фантазиям, будто бы он наблюдает за матерью или другими людьми, совершавшими отправления. С наступлением половой зрелости любопытство видеть такие действия сменилось сильным навязчивым желанием воспрепятствовать их выполнению. Во время трех последних поездок за границу пациент осуществлял свое желание следующим образом. Зная, что отдыхающие имеют привычку после питья минеральных вод прогуливаться и часто справляют нужду в кустах, пациент их преследовал, чтобы застать врасплох. Такие преследования сильно возбуждали его и иногда заканчивались эякуляцией. Особое наслаждение он испытывал, когда «добыча» проявляла беспокойство в момент погони. Во многих случаях преследование вызывало у жертв негодование, и пациент получал угрозы, если упорствовал, но это только разжигало его возбуждение.

Когда не предоставилось возможности осуществлять подобные действия по отношению к молодым женщинам, пациент наконец решил последовать в туалет за пожилой леди. Он исполнил свой план, но в результате начались неприятности, заставившие мать покинуть отель. Пациент отрицал проступок, ссылаясь на случайную ошибку. Мать поверила его оправданию, но управляющий отеля проявил непреклонность. Короче говоря, пациент страдал от активной и пассивной алголагнии, основанной на копрофилии, которая сводилась главным образом к фантазиям. Активная алголагния проявлялась в попытках воспрепятствовать совершению другими отправлений, а роль пассивного элемента заключалась в идентификации себя с жертвами. Происхождение перверсии восходило к детству, когда мать использовала шлепки и задабривания в обучении контролю за отправлением естественных потребностей. Пациент отчетливо помнил, что испытывал одновременно наслаждение и боль в сильном стремлении удержаться от дефекации в отместку матери.

Давайте вернемся к филогенетическим залежам, которые теперь становятся источником грубых и непристойных действий. Так, онтогенетически присущее анусу чувство удовольствия первоначально зародилось в клоаке, все еще существующей в неизменной форме у птиц и претерпевшей сложные трансформации в процессе биологической эволюции. Некоторые из изначальных функций клоаки закрепились за отдельными каналами, другие (дефекация и газонакопление) по-прежнему свойственны анусу и стали вызывать отвращение с развитием цивилизации. Однако, несмотря на сложные трансформации, некоторые из оставленных чувств бессознательно

предъявляют свои права, и популярное приглашение поцеловать или пососать задние области тела представляют собой искаженное выражение, эхо, так сказать, давно оставленных удовольствий.

Сходные филогенетические излишества хорошо известны. Примером может служить аппендикс, который некогда выполнял полезную функцию, нов процессе эволюции постепенно ее утратил. Если теперь случайно данный орган начинает функционировать, это не только вредно для организма, но часто приводит к фатальным последствиям.

Более того, каждая клетка организма имеет маленькую душу, и, следовательно, каждый орган, представляющий конгломерат клеток, обладает «психоидом» (по терминологии Блейлера), который обеспечивает его специфическую адаптацию к целостным нуждам организма. Конечно, психоид клоаки претерпел множество модификаций, прежде чем обрел новую форму у утконоса и еще более специализированную функцию у человека. Но, несмотря на все изменения, филогенетические энграммы сплошь и рядом экфорируются в виде симптомов, сновидений, мифов, а при сильном возбуждении выступают и в обыденной жизни. Не следует забывать, что рост всех относительно высокоразвитых животных организмов начинается с гаструлы, двухслойного зародышего листка, из которого в процессе дальнейшей эволюции формируется пищеварительный канал с передним и задним отверстиями, или ртом и анусом. Четвероногие наземные животные, наделенные клоакой, произошли от вышедших из воды на сушу позвоночных. Постепенно органы копуляции эволюционировали и становились более специализированными, от амфибий к рептилиям и птицам, и наконец достигли сравнительного совершенства у наделенных клоакой млекопитающих. Таким образом, утконос не только находится на пересечении между тремя огромными семействами животных, но также представляет собой первое млекопитающее с рудиментарным пенисом, каналом для прохождения семени, который, подобно влагалищу, развился прямо из ануса.

Имея в виду длительную и постепенную эволюцию эрогенных зон человека, не трудно понять, почему анальные функции наряду с отвращением вызывают иногда удовольствие. Чувство удовольствия, как уже говорилось, совершенно очевидно у детей, в то же время взрослые реагируют явным внешним отвращением. Некоторые низшие слои общества тоже, кажется, не скрывают удовольствия. Подтверждением служит немало пословиц и обычаев примитивных и современных людей. Древние египтяне и римляне поклонялись соответствующим божествам. Французы и итальянцы, отличающиеся непосредственностью, когда дело касается естественных потребностей, обладают на этот счет многочисленными пословицами. Конечно, наши культурные сограждане скрывают все относящееся к анальной активности, но в процессе психоанализа некоторые открыто признают большую заинтересованность в удовольствии от анальных функций, другие демонстрируют ту же реакцию посредством явных реактивных образований. Так, многие по возможности долго задерживаются в клозетах, некоторые не отрицают пристрастия к чтению и размышлениям там и даже относятся к клозету, как к библиотеке.

Я мог бы добавить множество случаев в подтверждение факта, что приглашение поцеловать или пососать «запретные» места представляет собой искаженное желание, почерпнутое из филогенетического опыта. Такая гипотеза не требует слишком большой смелости. Брань выносит на поверхность очень древнюю защитную реакцию, возвращающую к времени, когда люди не чурались совместного пребывания в атмосфере зловония. После изучения многочисленных пациентов с явной анально-садистической акцентуацией я не считаю беспочвенным сделанное предположение.

Допуская, что высказанные гипотезы трудно принять, подчеркнем их полное подтверждение большим набором выражений, которые нередко можно услышать в малокультурных слоях общества. Позвольте процитировать один такой пример. Мои летние соседи, очень степенная и религиозная семья, часто жаловались мне на жильцов с противоположной стороны улицы. Они интересовались, можно ли как-то воспрепятствовать шумным потасовкам мужа и жены. Я завел поверхностное знакомство с главой неугомонной семьи, тренером знаменитых боксеров, претендовавшим на излечение невротиков с помощью занятий боксом и борьбой в его спортивном комплексе. Затем попытался пофилософствовать с моими благовоспитанными соседями об условиях окружающей среды и культурных факторах, чтобы способствовать их терпимости, коль они не могли быть подвергнуты предлагаемому лечению. Именно тогда разразился скандал, и на апогее стычки вульгарная жена не переставала повторять: «Мне на тебя…» Мои собеседники очень смутились. Я со своей стороны крайне заинтересовался, потому что никогда прежде не слышал этого выражения.

Была засвидетельствована хорошая иллюстрация взрыва гнева, с которым столь часто сталкиваешься в вульгарной толпе, где контроль и вытеснение почти отсутствуют. Чтобы рассеять недоумение доброжелательных соседей, пришлось дать им диссертацию по анальному эротизму. Они стали доказывать, что подобное поведение сопутствует очень низкому культурному уровню, и я с готовностью согласился, но упомянул о гневных высказываниях даже культурных людей, нередко говорящих о «поднятии вони» или о чем-то «дурно пахнущем». Когда речь заходит о низменном характере, часто употребляется слово «вонючий».

Я размышляю также о диарее, так прочно связанной с приступами тревоги. Хорошо известны расслабление сфингтера и трудность контроля в подобных состояниях. Солдаты сильнее страдают от таких казусов, чем от шрапнели. Во время экзаменов некоторые студенты вынуждены покидать аудиторию и в сопровождении инструктора отправляются в туалет. В этих случаях предполагается обман со стороны студента, но в неприятное положение попадают и лучшие студенты, которых нельзя заподозрить в обмане. Нельзя забывать популярное выражение: «Он настолько испугался, что наложил в штаны». (Я не употребил надлежащего слова, но вы знаете, о чем идет речь.) Не представляет ли реакция сфингтера еще одно экфорирование давних защитных энграмм?

Позвольте, однако, покинуть туманный период истории человечества и вернуться к супружеской паре, чье специфическое поведение спровоцировало наш экскурс в филогенез. Выслушав тираду пациента в адрес матери, я решил обнажить некоторые бессознательные мотивы его поведения по отношению к жене и объяснил пациенту, как он переместил ненависть к матери на жену и как его амбивалентность к матери препятствовала расставанию с женой, несмотря на осознаваемую неприязнь к ней. У меня была уверенность, что поведение жены основывается на сходных детерминантах. Поскольку я не надеялся на прохождение супругами длительного психоанализа, то счел вероятным улучшение их отношений, если пациент станет рассматривать страдания жены в качестве расплаты за грехи матери. Мои утверждения произвели на него сильное впечатление, и он сказал: «Доктор, я испытываю ужас и уверен в изменении своего поведения в будущем».

Приблизительно неделей позднее пациент сообщил мне, что его новое отношение озадачило жену. Она не могла приспособиться к неожиданной перемене и в течение нескольких последних дней обвиняла мужа в заговоре против нее с двумя его знакомыми. Чтобы искупить свое прежнее поведение, он стал усиленно приглашать ее в рестораны и на разные развлечения, что не делал многие годы. Однажды они встретили двух

знакомых мужчин, которые высказали комплименты по поводу внешности его жены. Женщина смутилась и восприняла это с подозрением. Она усмотрела в комплиментах тайное желание мужа развестись с ней, предварительно запутав ее в связях с двумя мужчинами. Когда муж предпринял попытку умиротворения, он утратил самообладание, и снова произошла ссора. Короче говоря, фиксация женщины на прегенитальной анально-садистической стадии оказалась настолько сильной, что исключала продвижение либидо. Перемена отношения мужа и комплименты мужчин, которые были бы приятны любой женщине, у нее претерпели немедленное вытеснение и преобразование в бредовые идеи преследования. К сожалению, больше я ничего не слышал об этой супружеской паре. Я сожалею, потому что представленный случай мог научить еще многому.

Обсуждение эволюции и невротических проявлений садистских компонентов приводит к одной из наиболее зачаровывающих концепций Фрейда, а именно — к теории об инстинкте смерти. В монографии «По ту сторону принципа удовольствия» и отчасти в более позднем труде «Я и Оно» Фрейд вместо сексуального инстинкта и эго-инстинктов постулировал инстинкты жизни и смерти. Жизнь, или эротический инстинкт, включает заторможенные и незаторможенные сексуальные влечения, а также инстинкты самосохранения. Инстинкт смерти представляет садистские, или деструктивные, компоненты. Функция инстинкта жизни, или Эроса, — продуцировать жизнь посредством соединения зародышевых клеток. Инстинкт смерти осуществляет противоположную функцию — обращает органическую материю в безжизненное состояние. Жизненный инстинкт до сего времени представлялся более доступным исследованиям. Однако оба инстинкта по существу обусловлены зарождением жизни. Они активны в каждом живом организме; жизнь, или эротический инстинкт, естественно, преобладает. Деструктивная функция инстинкта смерти нейтрализуется мышечной системой. В процессе жизни индивид вымещает свою агрессивность, или деструктивность, во внешнем мире главным образом на других живых существах.

Если рассматривать усредненные промежутки жизни, можно видеть, что детство переполнено энергией и агрессивностью. Ребенок хватается за все в пределах достижимого: уничтожает окружающее прямым разрушением или ассимиляцией. Инстинкт самосохранения служит питанию и росту посредством размножения клеток. Когда с наступлением половой зрелости рост затормаживается или прекращается, эротический инстинкт, спаянный с агрессивными компонентами, выполняет в брачном союзе функцию воспроизведения жизни. С годами, однако, инстинкт смерти начинает преобладать, агрессивные влечения отступают внутрь и поступь жизни медленно идет на убыль. Вся деятельность сворачивается, престарелый человек жаждет мира и покоя где-нибудь в уединении за городом. Мать-земля готова принять его обратно в свое лоно.

Два инстинкта обнаруживают различные флюктуации: преобладает то один, то другой. Возможно, особенно у невротиков, их полное и частичное расщепление. Классический пример целенаправленного слияния инстинктов наблюдается в сексуальном поведении мужчины. С другой стороны, перверсии в форме садизма представляют почти полное расщепление двух инстинктов, особенно в случаях некрофилии. Фрейд предполагал, что эпилептические приступы являются выраженным разделением двух инстинктов; то же самое, по-видимому, справедливо в отношении разных форм обмороков. Я сообщал о пациентках, чьи обмороки представляли собой явное бегство от эротических ситуаций. Так, с молодой женщиной 28 лет часто случались обмороки во время чтения новелл или просмотра пьес и фильмов. Психоанализ показал, что такие коллапсы

постоянно происходили в критических сексуальных ситуациях, обычно при фантазиях о коитусе, который не мог бы осуществиться. У мужчин этот синдром редок и проявляется в завершение сексуальной реализации. Многие невротики, однако, боятся, что коитус нанесет им вред; некоторые испытывают страх смерти и даже так называемые «нормальные» говорят об истощающем действии сексуального акта. Конечно, затрата энергии, сопровождающаяся утомлением, является поводом к распространению взглядов о вреде коитуса. Депрессия после коитуса, как будет показано позже, является отголоском некогда действующего инстинкта смерти, который у современного человека проявляется чувством позора даже при малейшем поводе. Современные люди находятся под глубоким впечатлением от пагубности секса, но они непременно все забывают, когда их манит Эрос; впоследствии, однако, они чувствуют и ведут себя, подобно гетевским доктору Фаусту и Маргарите.

Борьба между эротическим и садистским инстинктами ясно наблюдается на протяжении всей жизни. Импотенция способствует чувству депрессии и мыслям о самоубийстве. Я знал несколько мужчин, на самом деле пытавшихся из-за импотенции покончить самоубийством. Это особенно характерно для мазохистов, направляющих свои садистские побуждения против себя. Они бессознательно реагируют на агрессивное влияние брутального отца. С другой стороны, мужчина с нормальной сексуальной потенцией полон жизни, гордится и хвастается сексуальными успехами, что очень ярко проявляется у молодых мужчин в начале сексуальной жизни. При психозах борьба между эротическим и деструктивным инстинктами совершенно очевидна, особенно у женщин в случаях инволюционной меланхолии. Как уже указывалось, Фрейд называл «нарциссическими неврозами» психические нарушения, в которых суперэго мучает и подчиняет эго. Тогда пациенты постоянно жалуются на многочисленные психосоматические симптомы, касающиеся гениталий. Они чувствуют себя безнадежно больными и полностью бесполезными. В более мягких формах часто возникает бред обнищания. Пациенты воображают, что они очень бедны, и ведут себя подобно настоящим скрягам.

Исследования показывают, что такие депрессии иногда следуют за кратковременными эротическими эпизодами. Примером может служить следующий случай. Н., пятидесятилетняя бездетная вдова, жила семнадцать лет в сексуальном воздержании, за исключением непродолжительного флирта после смерти мужа. За пять месяцев до визита ко мне она провела летний отдых с дальней родственницей Д., тоже вдовой. Они очень любили музыку, регулярно во время отдыха посещали концерты известных музыкантов, и обе влюбились в дирижера оркестра. Весь эпизод длился всего несколько недель, пока герой не уехал, и Н. никогда больше о нем не слыхала. Когда подруги через некоторое время имели конфиденциальную беседу, к их огромному разочарованию, выяснилось, что этот мужчина с каждой из них завел тайную интригу.

Д. вскоре справилась со своими переживаниями, но депрессивное состояние Н. все усугублялось, и постепенно у нее развилась клиническая картина инволюционной меланхолии. Она обвиняла себя в неблаговидном поведении и, хотя настаивала на отсутствии сексуальной связи с музыкантом, не поддавалась заверениям специалистов, что она не больна венерическими заболеваниями. Время от времени пациентка становилась возбужденной и у нее наступало помрачение сознания. Она считала, что люди знают о ее «безнравственности» и музыкант находится рядом. Короче говоря, в результате непродолжительного сексуального опыта неожиданно активировался сексуальный инстинкт, и, когда он быстро угас, ею завладели деструктивные силы. Тогда пациентка почувствовала полный крах и готовность умереть. Другими словами, незначительный любовный эпизод возбудил у этой женщины

сильное желание реализовать дремавшую до сих пор потребность в материнстве. У нее возникла уверенность, что дирижер хочет на ней жениться, и она даже надеялась иметь ребенка. Для таких чувств не было абсолютно никаких оснований. Они представляли собой последний зов материнства, так часто наблюдаемый у бездетных женщин при приближении менопаузы.

Борьба между двумя инстинктами в период менопаузы также существует у женщин, имеющих детей и не склонных к психозам. У всех женщин проявляются признаки этой борьбы. Они жалуются на нервозность и боятся, что потеряют женскую привлекательность. Даже те, кто десятилетиями использовал противозачаточные средства и делал аборты, оплакивают, как ни покажется странным, утрату детородной функции. Реакция на менопаузу, просто преувеличенная у предрасположенных к психотическим заболеваниям женщин, ясно отражает биологическую важность детородной функции. Бред обнищания, который означает снижение либидо и чувство, что внутренние органы увядают, выражает реакцию современной женщины на утрату способности к деторождению и позволяет предположить экфоризацию в таком поведении смутных филогенетических энграмм, возврат к временам, когда животное умирало вскоре после осуществления функции воспроизведения потомства.

Смею сказать, что депрессивные расстройства у женщин, будь то вследствие менопаузы или психических нарушений маниакально-депрессивной природы, основываются на подлинной или временной фрустрации потребности в материнстве. У многих молодых женщин, например, возникает депрессия перед замужеством. Как сказала мне мать одной из пациенток: «У нее есть все, чтобы продолжать жить». Все изученные мною случаи свидетельствуют, что депрессивным состояниям предшествовал длительный период ухаживания с выраженным эротическим возбуждением, но без адекватной реализации, поэтому предстоящее вступление в, брак могло бы расцениваться скорее как разрядка напряжения, соответствующая сверхнасыщению, а не в качестве предвосхищения материнства. Пациентки ведут себя, как будто они истощили эротическую функцию и готовы умереть наподобие их отдаленных предков (насекомых и рыб), погибающих вскоре после осуществления материнской функции. Та же ситуация, по-видимому, превалирует в случаях послеродовых психозов, когда пациентки повторяют, что не испытывают материнских чувств к новорожденному и не переносят мужа. В отличие от психозов, связанных с менопаузой, послеродовые психозы и депрессивные состояния циклоидной природы представляют временное нарушение потребности в материнстве, которая обычно постепенно восстанавливается.

В свете этих данных я хочу подчеркнуть следующие положения. Во-первых, Танатос, или садистский инстинкт, овладевает женщинами, когда их жизнь, или эротический инстинкт, временно или постоянно претерпевает ограничение. Во-вторых, реакция, которая проявляется на ограничение, имеет ту же самую природу, что и у низших животных, умирающих вскоре после осуществления материнской функции. Поденка-самец умирает после спаривания, затем самка откладывает оплодотворенные яйца в воду. Некоторые виды лосося нерестятся только раз в жизни и вскоре погибают.

Другими словами, когда инстинкт жизни осуществил функции соединения полов и размножения, организмом овладевает инстинкт смерти, который влечет в изначальное неорганическое состояние. Согласно Фрейду, внутреннее влечение всей органической материи состоит в стремлении восстановить прежнее состояние, которое живая материя утратила под влиянием внешних, выводящих из равновесия сил. Что представляется очень простым процессом у низших организмов, выражается довольно искаженным образом при психозах, связанных с

менопаузой. Такова не только биологическая эволюция от низших видов к человеку, но и историческая тенденция развития сексуальных проявлений в западной цивилизации. Нам не следует забывать, что современные женщины испытывают трудности в свободном проявлении сексуальности на всех ее стадиях. Как я упоминал ранее, они вынуждены символически выражать побуждения, которые прежде проявляли искренне, без стыда и искажения. Бесплодная Рахиль сказала Иакову: «Подари мне детей, иначе я умру». Магнус Гиршфельд в монографии «Мужчины и женщины» рассказывает, что в Бомбее с утра до вечера его осаждали женщины: они не просили совета относительно предотвращения беременности, а спрашивали, каким способом можно гарантировать зачатие. Современная щепетильность и подавление сексуальности ответственны за выражение печали вследствие утраты способности к деторождению в форме депрессивного бреда и других искажений.

Тесное отношение между жизнью и смертью было всегда известно и описывалось теми, кто интересовался природой. Хэвлок Эллис, крупный авторитет в области сексологии, утверждает: «В большинстве природных явлений только тонкая вуаль разделяет жизнь и смерть». В книге Константина Уайера «Мужчина вглядывается в свое прошлое» герой описывает поведение жены в процессе коитуса: «Она взывала к уничтожению даже во время объятий. Я заметил, как она закрывала глаза, наверняка забывая о моем существовании, да и о собственном существовании, больше находясь во власти желания погибели, чем жизненного восторга. Я вспоминаю великий урок, преподанный мне лесом о непреходящей истине жизни, которая по природе величественное и трагическое смешение боли и наслаждения, или, если угодно, любви и смерти». Эта цитата из произведения непрофессионала не только подтверждает теорию Фрейда, но и наш взгляд, что в процессе зачатия женщина репродуцирует, или экфорирует, филогенетический опыт, хранящийся в памяти, когда коитус был началом конца, так сказать, предвестником смерти.

Я часто слышу от мужчин, что во время коитуса, особенно оргазма, некоторые женщины восклицают: «Ой, я умираю», или «Ты убиваешь меня», или «Убей меня». В хладнокровном состоянии они не могут объяснить своего поведения. Не таится ли возможность понимания этих мистических восклицаний в обращении к ситуациям, реально существовавшим в палеозойские времена и все еще наблюдаемым у некоторых организмов? Я считаю такое предположение оправданным. Более того, едва заметную грань между жизнью и смертью можно наблюдать при некоторых психических нарушениях и в жизни сенситивных индивидов, оставивших описания своих переживаний. Я сообщал о случаях, в которых явно продемонстрировал, что перед подчинением примату гениталий, т. е. перед нахождением объекта, значительное влияние на индивида оказывают садистские, или агрессивные, побуждения. Фактически вся социальная жизнь проходит под воздействием этих побуждений. Примером может служить важная роль, которая отводится спортивным занятиям в школах и колледжах.

Педагоги давно знают, что каждого студента следует обучать регулировать и сублимировать агрессивность и признаком хорошего здоровья является та или иная форма участия в спортивных занятиях. Большинство студентов, страдающих неврозами, редко интересуются спортом. Некоторые из них чувствуют свою физическую непригодность для участия в спортивных состязаниях. Сказанное явно выступает в жизнеописаниях наших выдающихся поэтов. Одно из лучших произведений, идеализирующих смерть и смирение перед ней, — поэма «Танатопсис», написанная в семнадцатилетнем возрасте Вильямом Брайантом. Гёте, Байрон, Шелли, Ките и особенно Поуп и Свифт в ранний период жизни были

одержимы инстинктом смерти. Двое последних так и не смогли преодолеть орально-анально- садистических компонентов. Короче говоря, нормальное развитие психосексуальной жизни предполагает обязательное овладение собственной агрессивностью посредством прямой, хотя и регулируемой реализации или путем сублимации. Другими словами, часто повторяемое утверждение, что критерием здоровья служат достижение генитальности и нахождение объекта, следует обусловить необходимостью обретения в ходе психосексуального развития господства Эроса над инстинктом смерти.

Думается, не будет преждевременным учитывать эти принципы в воспитании каждого ребенка, особенно мальчика. Если по некоторым причинам маленький мальчик в период аутоэротической или нарциссической фаз развития проявляет аномальные черты характера, следует провести коррекцию. Не у всех мальчиков нарушения приводят к неврозам, в ряде случаев возникают перверсии. Тогда индивид не только становится в тягость себе, но и представляет опасность для общества. Изученные мною перверсии всегда возникали из-за физических или эмоциональных фрустраций в раннем детстве, которые можно было бы скоррегировать правильным воспитанием.

Я уже рассматривал понимание Фрейдом неврозов с точки зрения структуры личности: эго, ид, суперэго. Давайте теперь проанализируем неврозы и психозы с позиций концепции об инстинктах жизни и смерти. Если вы вспомните о любом случае невроза, описанном выше, то признаете, что у пациентов происходит борьба между инстинктами жизни и смерти. Больные истерией неизменно пытаются с помощью симптомов вернуть себе блага, в которых им отказывает цивилизованное общество. Инстинкт жизни стремится к самоутверждению, и этим фактором объясняются трудности в управлении феноменом переноса. Пациенты, кажется, склонны связывать «свободно плавающее» либидо с любым, кто вступает с ними в контакт, что показывают их быстрые, но нестойкие реакции на всяческие формы психотерапии, проводится ли лечение опытными врачами или шарлатанами.

С другой стороны, у больных компульсивным неврозом борьба между инстинктами жизни и смерти протекает более явно. Пациент постоянно борется, так сказать, со своим отцом, чьей любви он жаждет, но чье агрессивное соперничество не в силах выдержать. Посредством защитных реакций в форме фобий, сомнений и обсессий он пытается примирить любовь и ненависть, и, хотя эротические компоненты присутствуют, они не столь очевидны и сильны, как при истерии. Мотив ненависти постоянно превалирует у компульсивных невротиков.

При шизофрении всегда имеет место серьезная борьба между инстинктами жизни и смерти, в которой инстинкт жизни едва сохраняется. Пациенты обычно выдерживают борьбу, но оба инстинкта оказываются в проигрыше. Все прежние намерения и цели пациента угасают, он начинает жить в мире, созданном его фантазией. Каждый, кто наблюдал различные стадии развития шизофрении, не мог не увидеть, как пациенты постепенно отворачиваются от реальности, пока полностью не отходят от нее.

При паранойе эротический инстинкт десексуализируется и обращается на эго до такой степени, что пациент иногда считает себя могущественнее Бога, но пребывает в постоянном конфликте с внешним миром. Пациенты неизменно находятся во власти анально-садистических, или смертоносных, влечений.

При маниакально-депрессивном психозе борьба между инстинктами жизни и смерти разыгрывается наиболее явным образом. Как показано выше, депрессия всегда представляет собой временную или постоянную победу

деструктивных влечений над эротическими. Самоистязание меланхоликов, несомненно, скрывает нечто эротическое и в этом отношении имеет сходство с компульсивным неврозом. Но в большинстве случаев меланхолии инстинкт смерти окрашивает целостную клиническую картину. Более того, удовлетворение при меланхолии и компульсивных неврозах основано на садистских тенденциях, которые относятся к внешнему объекту, однако обращены на собственную личность. При обоих психических расстройствах пациенты часто преследуют цель мести внешнему объекту непрямым путем, посредством самонаказания. В случаях меланхолии наиболее примечательна особенность перехода в манию. Это часто происходит после безуспешной попытки самоубийства. У меня имеется соблазн углубиться в обсуждение предмета, но поскольку проблема уже рассматривалась, я просто хочу указать, что в свете инстинктов жизни и смерти приступы мании, особенно чередующиеся с депрессивными состояниями, можно интерпретировать в качестве форм возрождения.

Подводя итог, хочется повторить, что психиатрия на рубеже столетия представляла бесплодный предмет, и, хотя некоторые исследователи, например Адольф Майер, внесли вклад в изменение масштаба и направленности этой науки, ее современный статус и очертания определил фрейдовский психоанализ. Сам Фрейд назвал психоанализ «дитя двадцатого века», потому что произведение, которое послужило родоначальником нового учения, — «Толкование сновидений», было опубликовано в 1900 г. Маэстро утверждал: «Кто понимает сновидения, способен постичь психические механизмы неврозов и психозов». В этих лекциях я не уделял много времени интерпретации сновидений, потому что предыдущий опыт привел меня к выводу, что поверхностное рассмотрение глубоких предметов скорее запутывает, чем просвещает. «Толкование сновидений» — выдающийся труд Фрейда. Влияние этого произведения на психологию, социологию, педагогику, антропологию и литературу трудно переоценить. Для овладения проблематикой сновидений потребовалось бы более десяти часов. Я, однако, стремился к тому, чтобы вы усвоили принцип психогенеза, впервые выдвинутый Брейером и в последующем усовершенствованный Фрейдом при психоанализе сновидений. За кажущейся бессмысленностью сновидений с помощью метода свободных ассоциаций всегда выявляется определенное значение. Поскольку сновидения — феномен нормальной психической активности, вполне оправдана возможность применения психоанализа не только в исследованиях психопатологии, но также и при изучении нормальных психических процессов.

Я приводил примеры слабовыраженной психопатологии, обычно обозначаемой как ошибки повседневной жизни, чтобы показать отсутствие демаркационной линии между нормальными и аномальными психическими явлениями. Остроты, распространенные во всех уголках мира, передают в скрытой и искаженной манере мысли, на которые накладывается табу. Механизмы, посредством которых возникают остроты, сходны с механизмами большинства невротических фантазий и психотических симптомов. То же самое справедливо относительно мифов — античных и сотворенных в наше время. Короче говоря, я не буду излишне указывать на прямые тропы, ведущие от самых утонченных к наиболее гротескным формам психической деятельности, и на непременную связь бредоносных искажений пациентов с их логическими построениями до заболевания.

Причина, из-за которой великие психиатры уровня Крепелина, Вернике не продвинулись дальше описания симптомов и классификации заболеваний, в том, что они видели непроходимую пропасть между психически больными и нормальными людьми. Они не уделяли внимания бессознательным силам, мотивирующим поведение

человека. В настоящее время представляется странным игнорирование психиатрами прошлого сексуальной жизни пациентов. Действительно, они умышленно уклонялись от всего имеющего отношение к сексуальности. Я вспоминаю пациентку, обследованную Крепелиным и другими видными психиатрами. Никто из них не поинтересовался ее сексуальной жизнью, к которой она всячески старалась привлечь внимание. Крепелин диагностировал случай в 1914 г. как маниакально-депрессивный психоз и рекомендовал пациентке оставаться в постели и принимать лекарства, пока депрессия не пойдет на убыль. Я консультировал пациентку по прошествии нескольких месяцев и согласился с Крепелиным относительно диагноза. Но меня все же удивило усугубление состояния пациентки после замужества. Вскоре, однако, выяснилось, что пациентка вела очень неадекватную сексуальную жизнь и, несмотря на несколько лет пребывания в браке, оставалась, по ее словам, девственницей. Это добавило тревогу к предшествующим приступам, и, таким образом, сформировалась клиническая картина тревожной депрессии. Некоторые другие психоневрологические симптомы, которые имелись у пациентки с детства, вплетались в картину болезни.

Я регулярно наблюдал пациентку и дал ей ряд советов по сексуальной адаптации. Эти советы она могла бы получить от любого сведущего в вопросах сексологии врача. Тревога вскоре исчезла, и, когда посредством психоанализа были устранены другие симптомы, возобладали изначальные черты синтонной личности, способствовавшие активной общественной жизни в последующие тридцать лет. Крепелин тем не менее великий психиатр, которому мы многим обязаны. Прошло много лет со времени, когда невропатологи и старомодные психиатры высмеивали сексуальные теории Фрейда. Некоторые из них теперь спрашивают своих пациентов о сексуальной жизни и сновидениях. Это все, что они делают: только опрос, так как очень мало знают о насущных жизненных проблемах. Кое-кто нашел последнее убежище в использовании маленьких недорогих приборов, производящих электрошок этим загадочным, надоедливым пациентам. Другие дошли до большего: они удаляют часть мозга пациента и делают его апатичным, частично «обезглавленным» существом из физически здорового человека.

Я подчеркивал выделение Фрейдом сексуального фактора в формировании неврозов как его величайшую заслугу. Надеюсь, что, даже если вы не продолжите изучение психоанализа после прослушивания лекций, у вас останется интерес к этому самому важному разделу биологии. Знание сексологии совершенно необходимо каждому серьезному психиатру, так как помимо значения сексуальности в формировании неврозов секс играет ведущую роль в повседневной жизни. Сексуальность становится проблемой с возникновением цивилизации, и чем сильнее человек прогрессирует в культурном отношении, тем с большими трудностями он сталкивается в сексуальном приспособлении. Нет нужды повторять, что сексуальные дихотомии лежат в основе всех неврозов. Слово «секс» происходит от понятия «сечение», которое также служит основой слова «сегмент» — часть круга. Эта тема фигурирует в еврейских, греческих, индусских и персидских легендах и даже в творениях некоторых примитивных народностей. Я уже привлекал ваше внимание к палеопсихическим признакам, все еще различимым в современной жизни. Чувствую, что имеет смысл проанализировать еще один феномен этого рода, а именно — сексуальные дихотомии, встречающиеся в мифах и невротических проявлениях.

В основных сказаниях предполагается, что изначально человеческие существа были гермафродитами, т. е. имели бисексуальную природу. Так, на платоновском симпозиуме Аристофан в объяснении любви и секса исходит из

изначального отеутствия половой дифференциации и говорит о некоем третьем существе, обладающем двуполыми признаками. Двойное существо имело две головы, четыре руки, четыре ноги, четыре уха, четыре глаза и гениталии обоих полов. Эти андрогины, наполненные гордостью, попытались покорить небеса, и боги, опасаясь за свое могущество, пожелали всех их уничтожить. Зевс, однако, решил покарать гордыню, но воздержаться от уничтожения. Он разделил каждого андрогина пополам, как поступают с фруктами перед консервированием. Аристофан далее рассказывает, как Аполлон повернул головы разделенного существа в сторону рассеченной области тела и зашил разорванную кожу. Так образовались два самостоятельных существа. Впоследствии две разлученные половины взывали друг к другу и при встрече обнимались, страстно желая срастись. Стремление к единству было настолько сильным, что они оставались в таком положении, пока не умирали от болезней или голода. Наконец Зевс сжалился и повернул их гениталии, которые до тех пор находились сзади, вперед. Тогда возникла возможность воспроизведения потомства вместо самозарождения в земле наподобие цикад.

Этот греческий миф с некоторыми модификациями повторяется другими авторами. Так, Овидий («Метаморфозы») утверждает, что Гермафродит, сын Афродиты и Гермеса, был соблазнен пятнадцатилетней нимфой Салмакидой. Хотя Гермафродит отвергал соблазнительницу, Салмакида заключила его в свои объятия. Она умоляла богов воссоединить их навечно, и в результате возникло двуполое существо: наполовину мужчина, наполовину женщина.

Сходные мифы обнаруживаются у индусов, персов и евреев. Раввины предавались размышлениям по поводу пассажей в Книге Бытия: «Он нарек его именем Адам… И Бог сотворил человека по собственному образу, мужчиной и женщиной создал Он их». Многие раввины интерпретировали эти пассажи, чтобы обозначить двойственную природу первого существа — Адама и Лилит, в последующем разделенного. Во всех таких мифах превалирует желание воссоединить отдельные существа.

Миф, подобно сказке, конденсирует доисторические события, посредством которых говорит вечность. Греческие мифы полнее деталями, чем сходные мифические творения, и поэтому лучше поддаются интерпретации. Наиболее интересная часть этих мифов — андрогины, которые естественно наводят на мысль о гермафродитизме, наблюдаемом почти у всех представителей царства животных. Нам известно, что бисексуальность существует бок о бок с дифференциацией полов у низших видов животных и нередко также встречается у высших животных. Конечно, физический гермафродитизм давно известен многим исследователям, и со времени Фрейда значительно прояснилась проблема психического гермафродитизма. Каждый человек проявляет психические свойства другого пола, и некоторым мужчинам-инвертам представляется, что они обладают «женским мозгом в мужском теле». Миф об андрогине и его судьбе, направленной Зевсом, если исключить явные несуразности, переводится на язык современной биологии и отражает весь филогенез человека. Так, модус передвижения посредством восьми конечностей и воспроизведение в земле наподобие цикад подразумевает мир насекомых. Бисексуальность напоминает о некоторых рыбах, амфибиях, моллюсках и других животных-гермафродитах. Размещение у андрогина гениталий сзади предполагает способ копуляции, который, несомненно, имел место у доисторического человека. Перемещение гениталий в переднюю область тела представляло собой важнейшее достижение в филогенетической эволюции человека. Коитус «лицом к лицу» возобладал, когда возникновение эрекции у мужчины стало в основном определяться зрением вместо

обоняния. Помимо обнюхивания самки, подобно буйволу, жеребцу и другим млекопитающим, мужчина, кроме того, разглядывал любовный объект и затем говорил: «Она очаровательна, — она красива». Уменьшение роли чувства обоняния способствовало зарождению механизма «перемещения снизу вверх» и одновременно развитию эстетического чувства, которое тоже всего лишь аналогичное перемещение.

Но чтобы продолжить наше размышление об устремлении разделенного андрогина к соединению, следовало бы проследить за стадиями развития форм жизни от одноклеточных организмов до высших особей, для чего у среднего психиатра нет ни достаточного образования, ни времени. Я отважился на такого рода размышление, потому что, по-видимому, дихотомии, которые мы обнаруживаем при неврозах, предполагают атавистические регрессии к ранним формам развития.

Около недели назад мне довелось наблюдать молодого человека, который утверждал, что его тело издает запах, изолирующий от окружающих. Этого пациента достаточно просто диагностировать как шизофреника с обонятельными галлюцинациями. Но при рассмотрении симптома как «негатива перверсии» в смысле наших предшествующих рассуждений следует отметить неудачу в вытеснении древнейшего ощущения или стремление произвести впечатление запахом тела сходным с млекопитающими способом по прошествии огромного периода культурной эволюции. Такие аномалии, или мутации, если угодно, нередко встречаются в психиатрической практике. Доктор Генри Гоулд недавно обратил мое внимание на пациентку, плевавшуюся наподобие больших кошек. Она была относительно интеллигентна, но во время примитивных вспышек гнева часто прибегала к рычанию и плевкам, как настоящая тигрица. Пациентка предупредила меня о необходимости стоять подальше, чтобы неожиданно не оказаться обрызганным слюной.

Она сказала о большом уважении ко мне, но тем не менее боялась утратить самоконтроль. Это поведение тоже несет отпечаток филогенетической регрессии, которую многие психиатры, изучавшие поступки пациентки, не пытались объяснить; они главным образом интересовались диагностикой случая. Такое странное поведение, пусть даже у психотиков, должно прослеживаться к чему-то глубоко погребенному и может быть истолковано как проявление энграмм, по терминологии Блейлера. Поэтому оправдано предположение, что не только эмбрион повторяет филогенез, но у человека в искаженной форме возможно проявление черт поведения предшествующих видов. Изложенный мною ранее случай мальчика с выдающимися способностями к счету также представляет яркое подтверждение предположения об унаследовании опыта поколений, но уже среди так называемых «нормальных».

Совсем недавно я слышал, что в высшем обществе теперь танцуют не только «лицом к лицу», но и «спиной к спине». При этом мужчина крепко сжимает груди женщины. Созданию такого стиля танцев, несомненно, способствовали особые мотивы, вероятно бессознательные, но факт, что стиль получил весьма широкое распространение, свидетельствует о пробуждении неких дремлющих тенденций, как в описанном мною ранее примере со скворцом. Ведь танцы всего лишь конвенциональное двигательное наслаждение.

Инстинктивную реализацию нельзя упразднить, в лучшем случае ее можно только взять под контроль и модифицировать, но сплошь и рядом она снова возобновляется в изначальной форме. Наиболее популярные шутки всегда вращаются вокруг секса, тема, естественно, зависит в некоторой мере от обстоятельств. Так, в период становления монашества безнравственность боролась с мистицизмом, монахини и монахи были объектами непристойных шуток и юмористических рассказов.

У Джованни Боккаччо в «Декамероне» они выступают в качестве героев и героинь, а названия двух его самых известных рассказов стали итальянскими пословицами, вращающимися вокруг монаха и священника. Как говорилось ранее, посредством юмора цивилизованный человек выражает окольным путем то, что не может делать в открытую. Монахи и монахини, спасаясь от сексуальных соблазнов, удалялись в пустыню. Не удивительны поэтому памфлеты в их адрес со стороны тех, кто страдал от сексуального бремени. Странно, однако, появление на свет в наше время шуток, сходных по содержанию с юмором рассказов Боккаччо. Где бы я ни слышал такие шутки, возникала полная уверенность, что они вызывают реакцию, аналогичную юмору Боккаччо в четырнадцатом веке. Интересную иллюстрацию представляет следующая история.

В африканской пустыне находился монастырь, который возглавлял чудодейственный аббат. Из-за сильной жары и изолированного местоположения обители монахи привыкли надевать на себя только широкополую шляпу. Все шло хорошо, пока монахини, соперничающие с монахами, не приняли решения оставить город и перенести их монастырь в пустыню. Однажды жарким утром аббат прогуливался в одиночестве и заметил вдалеке два странных силуэта. Когда они приблизились, аббат в испуге различил двух молодых монахинь, направлявшихся к нему. В дилемме он быстро прикрыл большой соломенной шляпой наготу и застыл словно окаменевший. Две монахини неожиданно узнали безгрешного аббата, упали на колени, одна принялась целовать его правую руку, другая — левую. Но в подтверждение репутации святого шляпа оставалась на своем месте — это было чудо.

Впервые я услышал эту забавную историю за совместным обедом врачей и в последующем неоднократно слышал ее в разных культурных кругах, и каждый раз она вызывала смех. Занимаясь переводом произведений Фрейда на английский язык, я выработал привычку анализировать шутки, так как требовалось подбирать эквиваленты к непереводимым остротам. Приведенная история отличается достаточно высокой степенью остроумия. Реакция смеха наступала в момент, когда монахини хватали аббата за руки, взрыв смеха нарастал при упоминании о чуде. Не вдаваясь в глубокий анализ этой восхитительной истории, отметим, что мы имеем дело с тенденцией остроумия, предназначение которого — передавать посредством речи явные проявления сексуальности или агрессивности. История стремится разоблачить людей, устраняющихся от всего сексуального, выставляющих свойственные простым смертным чувства как нечестивые и низменные. Наивность монахинь и «волшебство» повисшей шляпы заставляют нас насмехаться так же, как молодые люди потешаются над замешательством отцов и учителей, к которым обычно обращаются за наставлениями. История не только содержит элемент сексуального эксгибиционизма, но также имеет агрессивную направленность. Она словно говорит: «Чем больше вы пытаетесь устраниться от секса, тем сильнее он овладевает вами». Один из моих студентов заметил: «Даже безгрешный аббат не способен остаться безразличным, когда женщины целуют его руки».

По существу, однако, шуточная история представляет хорошую иллюстрацию устремления к временам, предшествующим ограничениям, налагаемым цивилизацией на смертного человека. Сексуальные табу возникли на заре цивилизации и достигли наивысшего развития в институте монашества, который предписывал всем монахам полное отречение от эротической жизни. Моисею достаточно легко было командовать от имени Иеговы и не допускать прелюбодеяния. Иисус пошел еще дальше и изрек: «Кто смотрит на женщину с вожделением, уже совершает с ней грех в своем сердце». Средний человек

едва ли может жить в соответствии с такими идеалами. В лучшем случае в его личности образуется брешь, трудно поддающаяся контролю. Подобно мифическому андрогину, он всегда ищет возможности воссоединения с другой, вероятно лучшей, половиной. Неустанная борьба за воссоединение — это игра сил в жизни и при неврозах.