20. Осознавание

(Сказка Сурата)

Это сказка о Спящем Красавце. Он жил в Тридевятом Царстве и был старшим сыном тамошнего царя. Это было так давно, что уже никто не помнит, почему он уснул – то ли веретеном укололся, то ли сонного зелья выпил, то ли черт его знает, почему. И все время, пока Спящий Красавец спал, ему снилось, что он – не Спящий Красавец, а Бодрствующий Урод. Он родился в поселке городского типа Гнилово, окончил восемь классов Гниловской средней школы, отслужил полтора года в армии, устроился монтажником на завод железобетонных конструкций, женился на младшей сестре своего однокласника и отправил своего сына в первый класс.

Но такая романтика гниловской жизни почему-то ни хрена не устраивала Бодрствующего Урода и все чаще к нему стала приходить мысль о том, что что-то тут не то. Он сделал честную попытку все изменить – ушел с завода и предложил жене уехать из Гнилово в Большой Город, но жена поняла, с кем связалась, взяла сына и ушла от Урода жить к маме.

А Урод пошел искать Большой Город, где его ожидала счастливая жизнь. Он добирался туда на попутных машинах, чьи хозяева так же, как и Урод, отчаялись прозябать в своих деревнях и решили попасть туда, где их проблемы исчезнут сами собой. Урод не мог долго ехать ни с кем из них, потому что у каждого была своя карта и свои представления о том, где находится Большой Город, один ехал на Восток, другой – на Запад, третий считал, что никуда ехать не надо и что Большой Город уже здесь, надо только научиться его видеть, сам же Урод точно знал, что Земля круглая и если выбрать какое-то одно направление, то в Большой Город попадешь по-любому.

Он выбрал Северо-Восток и пошел вслед за удаляющимся горизонтом. Постоянно идущий дождь превратил дорогу в вязкое месиво и все силы Урода поначалу уходили на то, чтобы после очередного шага вытаскивать ногу из грязи. Иногда он умудрялся увязнуть в ней по пояс, а иногда – по уши, поэтому он ничего больше не хотел, ни Большого Города, ни счастливой солнечной жизни, а шел чисто автоматически.

И в один прекрасный день дождь кончился. Мало-помалу дорога просохла, Урод зашагал уверенней и стены Большого Города уже засверкали на горизонте. В этот момент Урод встретил Никуда-Не-Идущего человека, который просто уселся посреди дороги и смотрел на Урода своими серыми внимательными глазами. “Подвинься” – сказал Урод, но Никуда-Не-Идущий не только не сделал этого, но и спросил, зачем ему это делать? “Затем, – ответил Урод, – что вас, кто еще никуда не идет, много, а нас, идущих, мало, мы люди редкие и мешать нам не надо, потому что мы стараемся для общего блага” Никуда-Не-Идущий рассмеялся и сказал, что Урод перепутал его с теми, кто еще никуда не идет, тогда как он – тот, кто уже никуда не идет. “Ты – тот, кто побывал в Большом Городе и вернулся, чтобы указать нам дорогу?” – догадался Урод и почтительно склонил голову перед Никуда-Не-Идущим. “Когда-то я действительно побывал там, – признался Никуда-Не-Идущий, – но должен тебе сказать, что идти туда не стоит” Он рассмеялся еще больше, когда Урод спросил его, куда же стоит идти на самом деле? “На самом деле, – ответил Никуда-Не-Идущий, – все это тебе снится, и куда бы ты ни пошел, в Большой Город или назад, в Гнилово, не имеет значения, так как и то, и другое – нереально и является плодом твоего собственного воображения. И я вошел в твой сон лишь с единственной целью – помочь тебе проснуться” “То есть,- спросил Урод, – если я, как ты говоришь, стану пробужденным, моя жизнь изменится к лучшему?” И Никуда-Не-Идущий снова засмеялся. “Ты, – сказал он Уроду, – никогда не станешь пробужденным, потому что ты не тот, кто спит, а тот, кто снится спящему и, на самом деле, тебя попросту не существует! Я пришел помочь проснуться Спящему Красавцу, а не какому-то эфемерному Уроду…”

От этих слов Спящий Красавец вздрогнул и проснулся, а Никуда-Не-Идущий перестал трясти его за плечо. “Вы не поверите, – удивленно протирая глаза, проговорил наконец Красавец, – какая ерунда может присниться…” И никто ему не поверил.

_________

_________

___ ___

___ ___

___ ___

___ ___

Осознавание – одна из центральных позиций психотерапии. В И Цзин эта позиция называется «созерцанием», сущность которого очень проста – это наблюдение за происходящим без активного в него вмешательства. Основной комментарий звучит так: «Умой руки, но не приступай к жертвоприношению». Иными словами, будь чист, как чисто отражающее зеркало, но воздержись в этой ситуации от активных действий. Осознавай; смотри на поток образов и событий, как смотрит сидящий на берегу реки на проплывающие мимо потоки воды со всем, что они с собой несут. Вот прекрасная ладья; вот труп дохлой собаки; вот шишки, которые, вероятно, запустил Винни-Пух, играющий «в пустяки».

Дальше говорит комментарий: «Владея правдой, будь нелицеприятен и строг». «нелицеприятен» – то есть без приятности на лице. Нет «приятности на лице» у того, кто ничего никому не показывает. Никому ничего не показывает тот, кто ни в чем не участвует. Таков герой сюжета «осознавания».

Осознавание не присуще человеку с младенчества, оно вырабатывается в процессе развития ума. Поэтому начальные комментарии И Цзин к первым чертам гексаграммы говорят о «юношеском созерцании» и далее о «созерцании сквозь щель». Первые попытки осознавания не легко даются человеку, который привык идентифицировать себя с происходящим, то есть с ролями в житейских спектаклях. При этом «ничтожному человеку хулы не будет», обещает Книга Перемен, а вот «благородному человеку – сожаление». То есть тем, кто не способен транцендентировать свои житейские роли, – ну что ж, ничего страшного, им останутся их узкие и маленькие судьбы, пусть неосознаваемые. Тем же, кто способен на осознавание – оно необходимо, и остаться на стадии «юношеского созерцания» для них совершенно неправильно.

Центральная фраза комментария И Цзин – «наблюдай наступления и отступления собственной жизни». Именно привязанность к собственной жизни и ее иллюзорным «результатам» мешает более всего хорошей работе «созерцания». Наблюдай же и осознавай именно тот самый процесс, в котором ты по уши завязан – «наступления и отступления собственной жизни» – с чистым восприятием и ясным сознанием.

Образ гексаграммы рисует дерево (верхняя триграмма) на земле (триграмме нижней). Дерево на земле – очень устойчивый, естественный образ. Осознавание во многом подобно этому дереву: своим спокойствием, внешней безучастностью, медленным и постоянным развитием, сладкими плодами. Ибо осознавание, созерцание приносит плоды мудрости, сладость которых превосходит сладость многих из земных достижений.

Сознание является не просто одной из психических функций человека, но самым центром его истинного бытия. Воистину, это дерево пронзает все три мира, вознося соки из темных глубин низа к солнечному свету.