ЧАСТЬ 3. ОСОБЫЕ СЛУЧАИ

Итак, выше мы обсудили самые распространенные страхи, встречающиеся у детей разных возрастов. Но было бы наивным полагать, что мы рассказали о страхах все. Даже один и тот же страх может по-своему проявляться у каждого ребенка и в каждом конкретном случае. Различаются они и по степени насыщенности, по силе и частоте приступов, по тому воздействию, которые оказывают на развитие и жизнь детей. Есть «девчачьи» страхи, страхи мальчишеские и даже индивидуальные ужасы, которые практически не повторяются. Описать каждый из них невозможно, но мы попробуем охватить и систематизировать те из них, которые встречаются довольно часто, но не привязаны к определенному возрасту.

С точки зрения внешности или активности новорожденные девочки практически никак не отличаются от мальчиков. Попробуйте определить пол одетого ребенка — если не будет привычных подсказок в виде голубых или розовых бантов, вы наверняка попадете пальцем в небо.

При этом сами родители о девочках говорят как о существах более нежных и симпатичных, а о мальчиках — как о более подвижных и крикливых. Исследования, проведенные в Северной Америке еще в конце семидесятых годов, показали, что с новорожденными девочками мамы чаще разговаривают и больше опекают их, тогда как общение с мальчиками строится скорее на физическом контакте — мамы охотнее выполняют с ними предписанные упражнения, помогают вставать на ноги, раньше позволяют самостоятельно ползать и ходить.

Эти выводы можно оспаривать, но в том, что дальнейшее воспитание мальчиков и девочек сильно отличается друг от друга, сомневаться не приходится. Девочки изначально воспринимаются как слабый пол. Им не зазорно плакать, капризничать, мало есть, требовать нарядную одежду, от девочек не ждут достижений в физике и математике, им прощаются тройки в дневнике, но никогда — грязные тетради. Стоит ли удивляться тому, что наряду с общими для определенного возраста страхами, девочки проявляют и свои специфические боязни.

Но перед тем как перейти непосредственно к страхам, выделим еще несколько особенностей взросления девочек, важных для понимания затронутой темы. До четырех лет, при всей физиологической и эмоциональной привязанности к маме, девочки все же предпочитают общество отца. Под его голос они даже засыпают быстрее, с ним рядом легче успокаиваются после каких-либо переживаний, с ним охотнее делятся открытиями и радостями. Это очень важный момент в развитии девочек — именно в зависимости оттого, как развиваются отношения с отцом, будут строиться и отношения с будущим мужем. Если папа с радостью шел на контакт с маленькой дочерью, не жалел для нее своего времени и внимания, мужа она, скорее всего, будет искать похожего на родителя, что гарантирует более гармоничную семейную жизнь.

И наоборот — настрадавшись в раннем детстве от обид на отца, девочка выберет молодого человека, максимально ему противоположного. И не факт, что она примет во внимание "реальные положительные или отрицательные черты характера. Вполне возможно, что ее выбор определит, к примеру, рост юноши (если папа был невысоким, пусть жених будете каланчу), цвет волос или другой малозначительный фактор.

С мамами у дочек доверительные отношения начинают завязываться с четырех-пяти лет. И, по большому счету, именно они в конечном итоге влияют на развитие девочек. Мама — это образ и подобие, по которому юная леди будет лепить собственную личность. Но, увы, и мамины ошибки она повторит с той же неизбежностью, с которой будет копировать ее положительные черты.

Что же касается непосредственно страхов, то современные исследования выявляют очень тесную связь между переживаниями мам и ужасами, преследующими их дочерей. Так, если мама боялась пауков или одиночества, то и дочь, скорее всего, унаследует ее арахнофобию и ни за что не согласится оставаться дома одна.

Боязнь крика. То, что этот страх развит сильнее у девочек, чем у мальчиков, доказывают многочисленные наблюдения. Отчасти это связано с повышенной эмоциональностью младенцев женского пола (боязнь крика выявляют начиная с самого раннего возраста), а отчасти — с привычками в воспитании детей. Согласитесь, на «нежную крошку» голос повышают гораздо реже, чем на «подвижного сорванца». Стоит ли удивляться, что мальчики быстрее адаптируются к повышенному тону и перестают на него реагировать, тогда как девочки начинают кривить губы и выкатывать слезки при первых намеках на угрожающие интонации.

В детсадовском возрасте картина повторяется: каждая вторая девочка (и лишь каждый пятый мальчишка) отчаянно рыдают, стоит на них накричать. Конечно, в этой ситуации нельзя исключать и элемента манипулирования взрослыми: маленькие хитрюги уже в три года прекрасно осознают, что устоять перед женскими слезами может только совершенно жестокосердная личность, и беззастенчиво пользуются своим преимуществом.

Но бывают и более сложные случаи. Одна девушка в беседе с психологом призналась, что и спустя двадцать лет после выхода из детского сада совершенно не переносит крика. Она впадает в ступор даже тогда, когда кричат не на нее. В детстве же она пугалась так, что у нее не оставалось сил даже плакать. Кстати, это безумно раздражало ее педагога — не видя привычной реакции в виде слез, женщина думала, что до ребенка воспитательный момент просто не дошел, и увеличивала «дозу» крика.

О том, что девочка испытывает сильнейшие негативные эмоции, вам должны сказать не мокнущие глазки и потупленный взор, а, наоборот, напряженное, окаменевшее тело ребенка. Причем, если страх угнездился очень глубоко и сочетается со страхом физического наказания, ребенок может выдать и совсем парадоксальную реакцию — он будет улыбаться, глядя вам прямо в глаза. Не принимайте это за проявления чрезмерной наглости — ребенок настолько боится, что мышцы его лица сковывает спазм.

Единственной профилактикой такого рода страха является отказ от крика как метода воспитания. Спору нет, иногда этот метод выглядит для нас привлекательным ввиду своей эффективности: «Гаркнешь погромче — она сразу все игрушки приберет!» Идеальная формула управления ребенком? Нет, идеальный способ разрушить взаимоотношения, а заодно и нервную систему. С точки зрения закрепления положительных навыков гораздо эффективнее запреты и выговоры произносить тихим, но убедительным голосом, заставляющим прислушаться.

Если страх крика с возрастом не проходит, а только укрепляется и вы не можете защитить свою малышку вне дома, научите ее самостоятельно справляться со ступором, который вызывает у нее повышение тона. Для этого достаточно повторять довольно простое упражнение: пусть каждый раз, когда кто-то начинает кричать на девочку или в ее присутствии, она переключает свое внимание с восприятия слуховых впечатлений на что-нибудь другое. Например, можно начать внимательно рассматривать поверхность стены — наверняка она не совсем ровная и пестрит примечательными деталями (трещинами; рисунком на обоях; старым пятном от несчастливого комара и так далее). Можно также понаблюдать за соседской Жучкой, которую видно через окно, — куда это она так спешит, повиливая линялым хвостиком? Главное здесь, не зацикливаться на источнике страха, занять свои мысли чем-нибудь другим. Не бойтесь, что ребенок пропустит что-нибудь важное из нотаций — к крику, как правило, прибегают тогда, когда веских доводов уже не остается.

Кстати, многие дети инстинктивно находят такой выход из положения. Замечали, как девочка, на которую ругаются, мнет краешек платья? Она подсознательно делает то, о чем мы только что говорили, — переключает свое восприятие со слухового на тактильное, осязательное. Можно сказать, делает звук потише! Если вы заметили такое за своим ребенком, воспринимайте сигнал правильно и завязывайте с криком.

Страх «некрасивости». Это одна из разновидностей страха «быть не тем». У девочек он чаще всего сводится именно к неприятию своей внешности — будь это одежда, фигура, волосы или лицо. Проявляться он начинает в старшем дошкольном возрасте, когда девочки уже сравнивают, чья кукла «красивее», чье платье «моднее» и к кому больший интерес проявляют мальчики, а своего пика достигает в пору взросления, когда еще больше «подогревается» происходящими в организме ребенка изменениями.

Большое значение здесь имеет отношение матери к дочке. Если мама имеет привычку, выливая на дочь раздражение и усталость, прикрикивать: «Не вертись, обезьянка!» или «За что мне такое чучело досталось!» —можете быть уверены —данный страх закрепится в девочке надолго.

Впрочем, еще более разрушительное воздействие способна оказать реплика, случайно брошенная отцом. Как уже неоднократно отмечалось, значение отца в жизни девочки необычайно велико. Можно вспомнить случай, когда девочка-подросток практически отказалась от еды (в психиатрии это заболевание называется анорексией) только из- за того, что папа однажды за столом рассеянно обронил: «Ты стала много есть. Не боишься поправиться?»

Довольно часто, как и все устойчивые страхи, этот не имеет под собой реальной основы. Страхом «некрасивости» одинаково страдают и худенькие девочки, и толстушки, и обладательницы пышной шевелюры, и гладких локонов. Хотя, с их точки зрения, недовольство собой у них имеет более чем веские поводы. «Я хочу косы, как у Вики, — плачет семилетняя страдалица, — и глаза голубые, как у Даши!» То, что у нее самой чудные, прыгающие при ходьбе кудряшки и карие глазки-вишенки, ее совсем не устраивает.

В настоящую трагедию страх «некрасивости» у девочек выливается в подростковом возрасте, когда физиологические и гормональные сдвиги приводят к повышению общего фона тревожности и способствуют возникновению более общего страха изменений. К тому же к одиннадцати-тринадцати годам девочке становится совсем не все равно, как на нее реагируют представители противоположного пола. И вот уже из-за одного- единственного взгляда (или из-за его отсутствия) разыгрывается целая трагедия: «Он посмотрел на меня! А у меня прыщи на лбу! И волосы были прилизаны, как у идиотки! Все, нет больше никаких надежд на то, что он мной заинтересуется! Я полная уродина!»

Узнаете картину? Не спешите смеяться. Под этими на первый взгляд наигранными переживаниями кроется глубокая проблема. Кто внушил девочке чувство неуверенности в себе? Кто заставил ее думать, что любить можно только «за что- то», что любовь надо добиваться, а то и выгрызать у жизни? Кто — настоящая причина ее терзаний и проблем? Кто же еще, как не любящие родители.

На самом деле, конечно, очень мало найдется мам и пап, которые могут искренне заявить — нет, мы не любим своего ребенка, нам все равно, что с ним происходит, и мы сознательно причиняем ему боль. Как правило, к негативным последствиям приводят иногда совершенно незаметные невооруженным взглядом перекосы и ошибки в воспитании. Корни их кроются в нашем собственном восприятии мира, которое (а чему тут удивляться?) зиждется на том воспитании, которое дали нам наши родители.

Самый простой пример: если в семье матери было принято строго воспитывать детей, в ход шли всевозможные наказания, а ограничений было больше, чем «позволений», то и женщина, с одной стороны, вырастет тревожной и неуверенной в себе, а с другой — будет точно так же «муштровать» свою дочь. При этом она может быть абсолютно уверена в том, что желает девочке только добра. А что при этом чувствует девочка? Она понимает только, что мама не любит ее, постоянно придирается, раздражается, а значит, «я плохая, я неудачная, некрасивая и никто меня любить не будет!»

Чтобы избежать распространенной ошибки родителей, следует как можно чаще прислушиваться к себе — а не продуцируем ли мы на ребенка свой собственный страх? Если девочка чувствует себя некрасивой, не значит ли это, что и мы в глубине души не можем принять себя такими, как мы есть? А если это так, в чем кроется причина такого отношения к себе?

Конечно, поиски ответов на эти вопросы лежат вне плоскости данной книги, поэтому вернемся к детским переживаниям: защитить ребенка от страха «некрасивости» можно только родительской любовью. Не стесняйтесь как можно чаще говорить, что любите свою дочку, что для вас она — самая прекрасная и привлекательная, убеждайте, что будете любить ее всегда, что бы ни случилось в жизни. При этом, как мы уже неоднократно отмечали, не стоит путать такую любовь со вседозволенностью — просто наказание никогда не должно быть замешано на эмоциональности и неприятии самого ребенка. Наказывайте проступок, а не девочку.

Необходимо отметить, что повышенному риску страха «некрасивости» подвергаются девочки в семьях, где мама убедила себя (или позволила это сделать окружающим) в собственной невзрачности. Причем в этом случае страх у ребенка может приобрести демонстративные формы — девочка начинает ярко краситься, делает невообразимые прически, красит волосы и ногти в кричащие цвета. Вам кажется, что в дочь вселился дьявол — она во всем противоречит вам, водит компанию со странными молодыми людьми и пробует все виды пирсинга — на самом деле девочка просто кричит о неуверенности в себе, о том, что ей не хватает ощущения защищенности и стабильности.

Впрочем, довольно часто со страхом «некрасивости» сталкиваются и дочери очень ярких и успешных женщин. По контрасту с ухоженными, уверенными в себе мамами, девочки-подростки кажутся себе невзрачными и неинтересными. Примеров тому не счесть, взять хотя бы детские воспоминания Кристины Орбакайте — чтобы избавиться от глубоко укоренившегося недовольства своей внешностью, ей даже пришлось сделать пластическую операцию. При этом вряд ли кто-то мог бы сказать, что до операции ее лицо было отталкивающим или хотя бы неприятным.

Все эти проблемы свидетельствуют, с одной стороны, об отсутствии доверительных отношений между мамой и дочкой, с другой — о чувстве отторжения, идущем со стороны отца. Но ведущая роль в преодолении страха должна принадлежать все-таки матери.

Не стоит говорить девочке (и убеждать себя), что внешность не имеет никакого значения — «был бы человек хороший». Это скорее усилит внутренний конфликт, чем приведет к его исчезновению. Помните, вы должны подарить ребенку чувство уверенности в себе, внутренней гармонии. Лучшее, что вы можете для этого сделать, это напомнить, что у каждого времени и у каждого народа — свои представления о красоте. В Африке есть племена, которые ценят женщин с вытянутой до груди нижней губой, а некоторые народности на юге Азии с рождения надевают девочкам на шею металлические обручи, один на другой, пока к своему совершеннолетию юная красавица не становится обладательницей длинной, как у жирафа, шеи! Во времена Мэрилин Монро ценились пышные женщины, в семидесятых на пике моды оказались высокие худышки.

Сегодня модельеры вовсю стараются подчеркнуть крупную грудь, а еще лет пять назад затягивали бюсты до их полного исчезновения — и таких примеров не счесть! Даже кумиры нынешних подростков далеко не всегда соответствуют классическим представлениям о красоте, но это не главное! Их популярность основана на том, что они любят себя такими, какие они есть, и знают, как подчеркнуть свои достоинства.

Кстати, умению подать себя в выгодном свете девочку необходимо начинать обучать с раннего детства. Не бойтесь вырастить из нее кокетку — если она будет уверена в своей неотразимости, ей не придется прибегать к различным ухищрениям, чтобы привлечь к себе внимание мальчиков. Напротив, убедившись в надежности своих чар еще в детском саду, она потеряет интерес к экспериментам, и единственное, что вам останется, чтобы быть уверенным в ее будущем, — это привить ей основы сострадания и здравомыслия.

Страх сексуальности. Этот страх редко описывается в классической детской психологии, между тем с ним так или иначе сталкивается каждая девочка в возрасте от десяти лет и старше. Проявляется он в особой форме стеснительности, в отказе взрослеть, в категорическом отрицании собственной привлекательности.

Девушка двенадцати лет копирует мужское поведение: коротко стрижется, ходит в «развалоч- ку», держит руки в карманах, играет исключительно в ножички и карты. Причем о какой-либо нетрадиционной ориентации речь не идет: по свидетельству мамы, девочка до третьего класса рисовала принцесс, любила платья и была вполне обычным, хотя и несколько плаксивым ребенком. Резкое изменение в поведении и манере держаться произошло где-то после десятого дня рождения.

Выясняя причины столь резкой метаморфозы, психолог обнаруживает, что девочке очень нравится, когда ее называют «пацанка», что ребята держат ее «за своего парня», что у нее с ними исключительно дружеские отношения и никто не пытается «заглянуть ей под юбку» (тем более что юбки она теперь категорически не признает).

Физиологическое и психологическое развитие ребенка идет в рамках нормы, и психолог предполагает, что корень проблем кроется в ее внутренних противоречиях. Вот диалог, который помог специалисту выявить, какое переплетение страхов мешает подростку принимать себя такой, какая она есть. Правда, здесь надо помнить, что, прежде чем «говорить по душам», психолог несколько встреч посвятила наведению «мостика доверия». Тому, как это сделать, мы поговорим в отдельной главе.

— Скажи, о чем ты мечтала, когда была маленькой? Ну, еще до школы?

— Ну, о том, чтобы у меня была волшебная палочка...

— И что бы ты загадала?

— Не знаю... Много чего. Чтобы я была красивой, умной, чтобы у меня было много друзей...

— А еще?

— Собаку, большую.

— А для чего тебе собака?

— Чтобы защищала.

— Защищала? От кого?

— Ну, не знаю. От хулиганов.

— А на тебя когда-нибудь нападали хулиганы?

— Нет. Ну, почти нет. Но я слышала, как мама рассказывала подруге, как на одну их знакомую напали и, это...

— Что?

— Изнасиловали. Они еще говорили, она сама виновата — нечего ходить в короткой юбке...

Так слово за слово стало понятно, что девочка до сих пор находится под впечатлением разговора, подслушанного еще много лет назад. В детском сознании четко отпечатался тот факт, что женская привлекательность непременно связана с насилием. Почувствовав, что ее возраст подходит, и скоро и она может заинтересовать кого-то как представитель женского пола, девочка запаниковала и постаралась замаскироваться под мальчика. Само по себе это не критично, но с возрастом глубоко укоренившийся страх мог бы привести и к более извращенным формам — можно предположить, что, если бы не помощь специалиста, у девушки вполне могли начаться проблемы в личной жизни, которые бы неминуемо привели к дискомфорту и депрессии.

Страх сексуальности может сформироваться и на совсем раннем этапе развития: в два года дети активно изучают все, что попадает им под руки, в том числе и собственные половые органы. Резкое одергивание ребенка, запугивание его может привести к тому, что табу, наложенное на определенные зоны, останется с ним на всю жизнь, что негативно скажется на сексуальной функции и не позволит совершиться полноценному развитию подростка.

Снизить риск возникновения страха сексуальности можно, если в раннем возрасте не бить ребенка по рукам и не стращать «болячку занесешь!», а переключать его внимание на другие исследовательские действия: подсовывать яркую книжку или развивающие игрушки. Очень важно вовремя ознакомить девочку с теми особенностями, которые ждут ее с пробуждением в ней женской сущности. Начинать говорить о менструациях, о зачатии детей и сексуальной стороне любви лучше всего в возрасте от семи до восьми лет. В этот период общее количество страхов у детей уменьшается, что приводит и к снижению уровня тревожности, зато разум готов впитывать и усваивать всю новую информацию.

Если начать говорить обо всем этом позже, девочка, в организме которой уже начались гормональные перемены, будет чувствовать себя смущенной и, скорее всего, воспримет информацию не слишком корректно.

В каких выражениях надо рассказывать об интимной жизни? Вряд ли здесь стоит цитировать фразы из учебника биологии. Обо всем надо говорить очень простыми словами и (это главное, о чем надо помнить) ни в коем случае не использовать оценочных слов! Для того чтобы начать разговор, хорошо бы дождаться подходящего повода — вопроса дочки или ситуации, в которой нужны будут пояснения. Реклама прокладок сегодня никого не смущает, и ее обсуждение — один из способов начать разговор. «Ты знаешь, зачем нужны прокладки? Ты растешь, и года через четыре они могут тебе понадобиться. Все дело в том, что природа создала женщину, чтобы рожать детей. Конечно, в одиннадцать-двенадцать лет ты не сможешь стать мамой, но твой организм уже начинает готовиться к этому событию: внутри тебя начинает работать орган, который когда-нибудь станет домиком для твоего будущего ребеночка. Стенки этого домика обновляются каждый месяц, то, что оказывается лишним, каждый месяц выходит наружу, и прокладки нам нужны как раз в это время, чтобы не испачкать трусики. Это называется менструации. Первые менструации могут быть болезненными, у тебя может побаливать живот. Но это быстро проходит, и ничего страшного в этом нет».

Если говорить о детстве, можно отметить, что большая часть чисто мальчишеских страхов основана скорее на воспитании и является социальной, в отличие от тех страхов, которые основаны на инстинкте самосохранения и которые принято называть «ситуативными». Ведь уже с детского сада мы приучаем малыша к мысли, что он — мужик, что это накладывает на него определенные обязательства и заставляет вести себя определенным образом.

Такое воспитание, безусловно, необходимо, чтобы мальчик со временем смог выполнять свою социальную функцию. Но и здесь, как и в любом другом вопросе воспитания, важно не перегнуть палку, внимательно присматриваться к потребностям и нуждам каждого конкретного ребенка, не ломая его волю, а лишь помогая ему обрести себя и почувствовать уверенность в своих силах.

Страх поражения. Уже с детского сада мальчиков гораздо чаще, чем девочек, посещает страх поражения, и это немудрено! Ведь и книги, которые мы читаем детям, и сказки, которые мы им рассказываем, говорят только об одном — мужчины рождены, чтобы побеждать. Кого, зачем и при каких условиях — дело десятое. Также очень редко обсуждается, что делается с побежденными — ведь их, как ни крути, должно быть в десятки раз больше, чем победителей.

В результате даже самая безобидная игра превращается для мальчика в ристалище, где он должен показать все, на что он способен, иначе вся последующая жизнь превратится для него в череду неудач. Посмотрите, сколько усилий вкладывает малыш в то, чтобы «посалить» товарища в догонялках! И мы поощряем эту волю к победе, как залог будущего жизненного успеха. Кстати, излишнее рвение девочки в той же самой игре, скорее всего, не будет нами восприниматься так положительно. Мы, пожалуй, даже пожурим ее, если она переборщит с силой хлопка ладошкой по спине «посаленного».

А сколько слез может вызвать поражение в детсадовской спартакиаде! Причем переживают из- за проигрыша чаще всего именно будущие мужчины. Девочки, как правило, больше утешают несостоявшихся победителей, а если и плачут, то скорее за компанию.

Как сохранить стремление мальчика к победе и вместе с тем снять страх поражения? Здесь важно объяснить ребенку, что настоящий мужчина обязан уметь не только выигрывать, но и проигрывать с достоинством, используя проигрыш как достижение, извлекая из него бесценные уроки.

Восьмилетний мальчик очень любит играть с дедом в шахматы. Конечно, дед чаще всего поддается и искренне радуется, глядя, как внук бурно реагирует на победу. Но иногда сына на шахматную баталию вызывает и отец. Надо сказать, что папа — еще весьма молодой человек и сам до конца не справился со своими детскими страхами. Поэтому, начиная играть как бы в шутку, уже на пятой минуте игры он включается всерьез и чаще всего разбивает чадо в пух и перья. Мальчик реагирует на проигрыш истерикой — закрывается в комнате, рыдает, отказывается говорить. Папа в гневе, кричит на сына, называет его тряпкой и нытиком — налицо типичный домашний скандал и превращение мальчика в явного кандидата в неврастеники.

Как и в большинстве подобных случаев, терапия здесь одинаково нужна как сыну, так и отцу. Роль психотерапевта на себя взяла мама. Дождавшись, когда ребенок успокоится и заснет, а муж настроится на мирный лад, она задала супругу вопрос: в чем он видит свою роль как воспитателя сына? Какие именно качества пытается ему привить, и уверен ли, что выбрал наиболее эффективный способ это сделать? Причем, чтобы не задеть самолюбие мужчины (это еще одна ахиллесова пята, которая появляется у мальчиков, если их детские страхи не прошли со временем, а только спрятались глубже), она не настаивала на ответах, просто попросила мужа подумать об этом.

На следующий день папа предложил сыну матч- реванш. Но в этот раз он старался контролировать себя, не торопил мальчика с очередным ходом и не пытался заманить его в ловушки. Он обращал его внимание на каждую игровую ситуацию и предлагал просчитывать последствия каждого хода. Игра закончилась дружеской ничьей, и с этого момента шахматы стали одинаковым источником радости для обоих мужчин — маленького и большого. А мальчик теперь старается к проигрышам относиться как к временным неудачам. Он знает, что жизнь даст ему еще один шанс, и если он сможет извлечь урок из своего поражения, то в следующий раз у него будет больше шансов победить.

Страх перемен. Сложно сказать, почему мужская психика оказывается гораздо менее устойчивой перед лицом перемен, чем психика женщины. Ведь мы привыкли считать, что мужчины прежде всего — разрушители и строители, в то время как женщине отводится почетная роль «хранительницы очага», отвечающей за стабильность и преемственность традиций. Но последние двадцать лет, когда о стабильности в нашем государстве говорить можно только с большой натяжкой, показали, что мужчины чаще пасуют перед переменами, чем их «лучшие половины».

Возможно, разгадка в том, что цель женщины (как и любой самки) — выжить при любых условиях и обеспечить выживание своего потомства, тогда как мужчине «сохранить лицо» важнее, чем сохранить жизнь. Думается, именно многочисленные условности мужского общества, вопросы престижа, «приличности» того или иного образа действий и усложняют их реакцию на возможные перемены места или обстоятельств.

Вот конкретный пример: одиннадцатилетний мальчик вместе с родителями переехал из одного района города в другой. Родители всегда считали его очень общительным, говорили, что он легко находил общий язык и со сверстниками, и с людьми более зрелого возраста. А тут ребенка как подменили. Он перестал выходить на улицу, забросил занятия в кружке, целыми вечерами начал просиживать у телевизора или у компьютера. Возможно, родители бы списали такие изменения в поведении на проявления переходного возраста, если бы не более тревожные симптомы: мальчик стал раздражительным, начал вскрикивать по ночам, у него развилась плаксивость, которой раньше за ним не замечали.

Надо сказать, папе пришлось немало потрудиться (слава богу, что у отца и ребенка сохранились доверительные отношения), прежде чем он выяснил, что больше всего его сына пугает неопределенность отношений между детьми в новом дворе. На прежнем месте жительства мальчик знал, какое положение он занимает, с кем он должен первый поздороваться, кто подойдет поздороваться к нему. А здесь он в первый же день попал впросак, протянув руку подростку, который сквозь зубы процедил: «Ты что тут, самый крутой, что ли, за руку с тобой здороваться!»

Конечно, с высоты своего взрослого положения мы можем посмеяться над таким незначительным происшествием. А для подростка, который потерял привычное окружение, к тому же еще только вступил в новый период своей жизни, этот эпизод стоил спокойствия и уверенности в себе.

Если продолжать анализировать корни страха перемен, можно выделить и еще одну причину, по которой у мальчиков он встречается гораздо чаще, чем у девочек. Мы уже не однажды упоминали об этом, но многие проблемы закладываются в раннем детстве, когда ребенок впервые сталкивается со страхом потерять маму. Есть наблюдения, доказывающие, что мальчиков реже, чем девочек, укачивают на руках. Их чаще оставляют в кроватке или коляске «проплакаться», с ними меньше сюсюкают и «тетешкаются», больше наказывают. Поэтому свою незащищенность мальчики ощущают острее, чем девочки. В ситуации перемен ощущение незащищенности обостряется, ведь еще неизвестно, с какой опасностью теперь предстоит столкнуться!

Поэтому не стоит кричать на мальчика, проявляющего нервозность накануне поездки на дачу или на морской курорт. Гораздо более эффективным способом утихомирить его станет спокойный разговор. Вы же планируете все необходимые действия во время сборов? Запланируйте и 10-15 минут на общение с сыном. Расскажите ему, куда вы поедете, что он увидит на новом месте, распишите достоинства перемен, объясните, почему они необходимы. Не забудьте предупредить ребенка, как вести себя во время поездки и по прибытии на новое место, особо подчеркнув, что он всегда может обратиться к вам при возникновении любого рода сложностей.

Вы будете удивлены, но в дошкольном и младшем школьном возрасте мальчиков могут пугать такие мелочи, о которых вы и думать не думаете! Например, будет ли ему где сходить в туалет, найдется ли вода, если он сильно захочет пить, где и как ему предстоит устраиваться на ночлег. Если вы заранее обговорите все эти детали, страх перемен проявит себя гораздо слабее.

Страх потерь. «Мужчины — жуткие собственники!» — говорим мы, оправдывая этим и чувство ревности мужчин и их нежелание делиться даже с самыми близкими друзьями личными вещами и многие другие особенности мужского характера. Что ж, здесь женщины оказываются недалеки от истины. Отчасти чувство собственника у мужчин происходит от ощущения своей ответственности за все, что их окружает. А эту ответственность, как мы уже отмечали, мы сами прививаем мальчикам с детства.

Родители часто рассказывают истории, как их малолетние отпрыски устраивают скандал из-за одной исчезнувшей игрушки. «Мы опаздывали в детский сад, но я не могла вытащить сына из квартиры, потому что он никак не мог найти свою любимую машинку, — вспоминает одна мама. —Я перерыла все коробки с игрушками, передвинула кресла и диван, но машинка так и не нашлась. В результате я буквально утащила ребенка из дома, но и в группе он продолжал рыдать почти целый день».

Что это — проявление жадности? Невротическая реакция на детский сад, в которой исчезнувшая игрушка сыграла роль спускового механизма? Или просто необъяснимые детские капризы? Очевидно, и то, и другое, и третье. И все это, вместе взятое, — страх потерь, который подавляющая часть мужчин проносит с раннего детства через всю сознательную жизнь.

Так же как и страх перемен, этот страх уходит корнями в отношения с матерью. Когда мама так или иначе отдаляется, ее роль начинают играть вещи из привычного окружения младенца — любимая бутылочка, соска, плюшевый медведь. Находящиеся рядом, на привычных местах, эти вещи внушают ребенку: «Мы с тобой, ты не один, ты в безопасности». Взрослея, ребенок сам начинает определять предметы, обозначающие границы его личного влияния. Это могут быть игрушки, своя зубная щетка, полотенце, подаренное бабушкой, и много другое. Каждый раз, когда вещь, на которой малыш привык останавливать взгляд, исчезает, он чувствует, как пропадает кусочек его самого, разрушается ощущение целостности и защищенности.

В старшем возрасте на описанный выше страх начинают накладываться и ограничения, прививаемые родителями. «Почему ты растерял конструктор? — вопрошает строгий отец. — Пока не найдешь, новый не куплю!» «Опять дырка на коленях! — сокрушается мама. — Я на одних твоих штанах уже разорилась!» Страх потерь прогрессирует и становится социально обусловленным: «Если я упущу из внимания книгу, шапку или игрушку, — думает ребенок, — я потеряю их, и мне опять достанется!»

Такой страх не имеет никакого отношения к собранности, напротив, занимая все мыслительные способности маленького человечка, он парализует внимательность и память, заставляет его раз за разом перепроверять наличие обозначенных предметов. При этом стоит ребенку переключиться, как он уже не может вспомнить, где оставил игрушку или шапку, — все из-за того, что страх перебивает в нем все остальное.

Как и с подавляющим большинством остальных страхов, с этим может справиться только доброжелательная позиция родителей и других взрослых. Но в первую очередь важно, чтобы они сами не были заражены страхом потерь. Здесь будет полезным напомнить, что все, что нужно человеку для жизни, есть в нем самом, все остальное — лишь вспомогательные и при этом взаимозаменяемые детали. Не ругайте мальчика за потерянные рукавички, возможно, этим вы спасете его будущую семейную жизнь! Ведь доказано, что чем меньше был выражен страх потерь у ребенка, тем меньше он подвержен приступам беспричинной ревности во взрослом возрасте.

Страх быть мужчиной. В принципе, этот страх как таковой не выделяется психологами отдельно и служит скорее как общее название всех перечисленных выше страхов. Ведь каждый из них сводится к одному знаменателю: страху не выполнить своей социальной роли — не быть лидером, защитником.

В мужском коллективе, будь это отряд в пригородном лагере или рабочий коллектив, подавляющая часть времени и сил отводится именно борьбе за лидерство. Есть прирожденные лидеры, с правом которых отдавать команды и распоряжаться практически не спорят. В детских коллективах это, как правило, наиболее крупные и энергичные мальчики. Есть и такие, которым лидерство достается в результате напряженной работы и требует постоянного подтверждения. А есть и антилидеры, то есть мальчики или мужчины, не способные взять на себя роль «ведущего» и предпочитающие подчиняться, нежели подчинять. Впрочем, и они в глубине душит мечтают хоть однажды возглавить действие или команду.

Если мальчик воспитывается в полной семье и имеет доверительные отношения с папой, такие иерархические отношения воспринимаются им как нечто естественное и не требуют особых душевных сил, ведь и в семье, по сути, происходит то же самое —папа командует, остальные подчиняются (или делают вид). Сложнее, если семья неполная или в ней роль лидера играет мама (что с точки зрения социальных ролей ей не должно быть свойственно). В такой системе координат ребенок может и растеряться: почему это им пытается командовать какой-то пацан, когда он привык слушаться маму, воспитательницу или учительницу (кстати, это большая беда, что мужчин в нашем государстве воспитывают преимущественно женщины).

Мальчики, воспитанные авторитарными матерями, редко проявляют лидерские качества. Ведь женское воспитание предпочитает силе — интеллект, наглости — стремление к взаимопониманию. О каком уж тут лидерстве может идти речь, когда вместо того, чтобы дать кулаком в ухо, мальчик начинает рассуждать. Конечно, правильно подобранные слова способны увлечь толпу за собой (самый яркий пример — судьба Адольфа Гитлера), но от мальчишеского страха «не стать лидером» они не застрахуют.

Научить маму быть папой нельзя. Да и не нужно. Если вы чувствуете, что вашему сыну не хватает мужского влияния, постарайтесь подобрать ему секцию или кружок, где он получит необходимые навыки. Это могут быть и спортивные занятия, и дополнительные уроки по информатике — главное, чтобы вел их мужчина, способный нацелить ребенка на победу. Неважно, будет ли это победа в состязаниях или победа над своими страхами.

Психологи отмечают, что в нестабильном обществе тревожных детей в несколько раз больше, чем в стране с высоким уровнем жизни. В России за последние десятилетия к категории тревожных детей можно отнести едва ли не каждого третьего ребенка. От сверстников их отличает большое количество ситуативных и социальных страхов, постоянное нервное напряжение, повышенная конфликтность.

Установлена несомненная связь между неудовлетворенностью родителей и проявлением признаков тревожности у их детей. Как правило, если взрослых не устраивает их работа, материальное или социальное положение или жилищные условия, это сказывается на развитии детей с отрицательной стороны. Здесь нельзя говорить о прямой связи — далеко не каждые родители вымещают на детях недовольство жизнью, — но опосредованное влияние, даже помимо воли взрослых, все-таки оказывается.

Считается, что у старших дошкольников и младших школьников тревожность еще не является устойчивой чертой характера и при проведении соответствующей психолого-педагогической коррекции относительно обратима. Однако именно в дошкольном возрасте начинает формироваться так называемая школьная тревожность. Принято считать, что она возникает вследствие столкновения ребенка с требованиями обучения и кажущейся невозможностью им соответствовать. Причем большинство первоклассников переживает не из- за плохих отметок, а из-за угрозы испортить отношения с учителями, родителями, сверстниками.

Как уже отмечалось, в младшем школьном возрасте страх смерти родителей начинает преобладать над страхом смерти себя, достигая максимального развития, как и страхи войны, в подростковом возрасте. У подростков выражены также страхи нападения и пожара, у мальчиков к тому же страхи заболеть, у девочек — стихии и замкнутого пространства. Все перечисленные страхи носят главным образом характер опасений и так или иначе связаны со страхом смерти.

У девочек подростковый возраст более насыщен страхами, чем у мальчиков, что отражает их большую склонность к страхам вообще. Тем не менее среднее число всех страхов заметно уменьшается в подростковом (и младшем школьном) возрасте по сравнению с дошкольным. Подростковая проблема «быть собой среди других» выражается как неуверенностью в себе, так и неуверенностью в других. Вырастающая из страхов неуверенность в себе является основой настороженности, а неуверенность в других служит основой подозрительности. Настороженность и подозрительность превращаются в недоверчивость, что оборачивается в дальнейшем предвзятостью в отношениях с людьми, конфликтами или обособлением своего «я» и уходом от реальной действительности.

Навязчивые страхи. В отличие от обычного, навязчивый страх воспринимается как нечто чуждое, происходящее непроизвольно, помимо воли, как своего рода наваждение. Попытки справиться с ним путем борьбы способствуют только его укреплению, подобно тому, как свая все глубже и глубже уходит в землю при резких ударах.

Навязчивые страхи — это то, что неприемлемо для человека, то, что он не хочет допустить в свое сознание, но от чего сразу не может освободиться сам, поскольку это означало бы полную, окончательную, бесповоротную победу рациональных сторон психики над ее эмоциональными, чувственными, инстинктивными сторонами. Страх бы и прошел со временем, но он закрепился именно вследствие борьбы с ним, непримиримого отношения, неспособности пойти на компромиссы, признать свою неудачу и защитить себя в дальнейшем.

Из изложенного выше следует, что навязчивым страх становится не сразу, а спустя какое-то, иногда довольно длительное время. Исходный же страх может появиться быстро, внезапно от сильного, неожиданного испуга, переживания, потрясения, то есть в результате эмоционального стресса или шока, который фиксируется, запечатлевается и действует подобно занозе, причиняя беспокойство всякий раз, когда вспоминаются аналогичные обстоятельства или когда с ними соприкасаются.

Скажем, испытанный однажды страх при ответе у доски, растерянность, замешательство могут непроизвольно запечатлеваться в эмоциональной долговременной памяти (а она всегда выражена у тех, кто предрасположен к страхам) и напоминать о себе всякий раз при повторных вызовах к доске. Разовьется тогда и волнение в ожидании очередной неудачи, даже просто от представления о ее возможности. Итогом будут скованность, напряжение, сбивчивая, невнятная речь, потеря хода мысли и получение не той оценки.

Подобным образом идет непроизвольное саморазвитие страха, воспринимаемого как чуждый, не подчиняющийся воле процесс. Все большее переживание своей неполноценности, снижение активности, отказы от какого-либо риска, неестественная возбудимость в ожидании и торможение при ответах и есть типичная картина невроза навязчивых состояний, в виде страхов, или невроза ожидания, как говорили раньше. Характерно и развитие в подобных случаях невротического заикания с неизбежными письменными ответами, прекращением вызовов к доске и ответов с места вообще. Нужно ли говорить, что это только способствует фиксации заикания, развитию пораженческих настроений и разрушению психики подростка.

По такому же типу развивается навязчивый страх замкнутого пространства, когда обморочные состояния от духоты или утомления, пережитые при давке в метро, автобусе, служат причиной отказа от этих видов транспорта в дальнейшем, поскольку существуют страхи повторения испытанного ужаса.

В обоих случаях речь идет о фобиях — навязчивых страхах, когда существует непроизвольная болезненная фиксация на каких-либо пережитых, травмирующих событиях жизни. Лежащая в основе подобных страхов навязчивость указывает на определенную негибкость мышления, застойность психических процессов, обусловленных как гипертрофированным развитием чувства долга, принципиальности, так и чрезмерным утомлением, перенапряжением интеллектуальных процессов.

Еще не окрепшая психика подростка не выносит насилия над собой, длительной и изматывающей гонки за престижем. Недаром навязчивые страхи и мысли типичны для детей и подростков, стремящихся не столько соответствовать общепринятым нормам, успевать во всем, сколько быть всегда первыми, получать только отличные оценки. Причем здесь не делается никаких исключений, не учитываются требования момента, реальное соотношение сил, то есть опять же проявляются негибкость и максимализм. Все эти подростки с обостренным чувством «я», обидчивые и честолюбивые, односторонне ориентированные на успех, не признающие никаких отклонений от заданной цели и тем более поражений. С одной стороны, они хотят во всем соответствовать принятым обязательствам, оправдать ожидания, то есть быть вместе со всеми. С другой стороны, они не хотят потерять свою индивидуальность, раствориться в массе, быть слепым исполнителем чьей-то воли. В этом мы снова видим трудноразрешимую при неврозах проблему «быть собой среди других», поскольку довлеющий страх «быть не собой», то есть измененным, лишенным самоконтроля и неспособным в целом, означает и страх не соответствовать другим, не быть принятым сверстниками и (более широко, в плане школьной адаптации) социально признанным.

Лечить навязчивые страхи в стократ труднее, чем обычные. В каждом конкретном случае требуется доскональное изучение истории страха, его проявлений, особенности психики пациента. Многие родители пытаются подавить проявления навязчивого страха, одергивая ребенка, если он начинает крутить прядь волос или часто моргать (и то, и другое — так называемый синдром навязчивых движений, это одно из следствий застарелых страхов, бессознательная попытка психики ребенка заслониться от воображаемых кошмаров успокаивающими, привычными действиями), но это путь, заведомо ведущий к усилению невроза. Также вряд ли помогут справиться с навязчивым страхом ваши любимые успокоительные микстуры — скорее всего, они лишь сгладят его внешние признаки. Конечно, есть шанс, что с возрастом все утрясется само собой, но еще больше шансов, что навязчивый страх лишь спрячется глубже, чтобы проявить себя в самый неподходящий момент.

Поэтому при появлении повторяющихся случаев беспричинного оживления ребенка, заикания, «захлебывания» словами или, наоборот — при резком снижении активности и торможении при ответах, лучше не откладывать визит к психологу или психотерапевту, благо сейчас эти специалисты не так редки, как прежде.

Фобии. Если говорить о фобиях отдельно от навязчивых страхов (это логично, так как они выделяются по ряду признаков; основной признак — четкая связь между определенным предметом или ситуацией и реакцией страха), то это расстройство, при котором человек испытывает болезненный страх, вынуждающий его избегать безопасных с точки зрения здоровой психики объектов или ситуаций. Все многообразие фобий (а их существует порядка пятисот) делится на два типа: простые и социальные. Простые — это боязнь определенных предметов (или животных). К социальным фобиям относится страх попадания в определенные ситуации. Например: страх толпы, страх есть в присутствии других людей, боязнь стать объектом насмешек.

Показателем существования фобии становится состояние паники, в которую впадает ребенок, попав в ту или иную ситуацию. Например, однажды заблудившись в большом магазине и потеряв маму, девочка теперь безумно боится просторных помещений, набитых толпой. Даже при взгляде сквозь витрину на торговый зал, она начинает ощущать страх, сопровождающийся головокружением, потерей равновесия, сильным сердцебиением, расстройством зрения, слуха, глотания и дыхания.

Это классическая картина проявления фобии: чувство чрезвычайно сильного страха, испытанное однажды, отпечатывается на подкорке головного мозга и проявляется в любой схожей ситуации. Чаще всего оно проявляется именно состоянием паники и другими перечисленными симптомами. Реже встречаются такие проявления, как тошнота, боли в животе, проблемы с мочеиспусканием и дефекацией, мышечное напряжение, дрожь или онемение.

В фобической ситуации страх неконтролируемо растет и усиливается по мере того, как в воображении разрастается опасность. Это замкнутый круг, из которого нет выхода — чем больше человек боится, тем больший дискомфорт испытывает, чем ему хуже, тем меньше он способен трезво оценить обстановку и сказать своему страху — стой! Возникает убежденность в том, что сейчас произойдет что-то ужасное — смерть, сердечный приступ, сумасшествие. Это и есть паническое состояние. Оно настолько мучительно, что человек пытается избегать любых ситуаций-стимулов, в том числе слов, образов и воспоминаний, которые могут инициировать фобическую реакцию.

Фобии — это не просто страхи, с которыми можно справиться убеждением. Их надо лечить. Лечение фобий состоит в том, чтобы развить у ребенка способность встречаться лицом к лицу с пугающей ситуацией и пребывать в ней, а также в том, чтобы убедить его на опыте, а неинтеллектуально, что ситуация на самом деле не так опасна, как он воображает. Начинать здесь надо с простого и постепенно переходить к более сложному, на каждом конкретном примере показывая, как можно избежать появления паники и держать свое состояние под контролем.

Разберем один из таких примеров. Возьмем ту самую девочку, которая боится торговых залов, наполненных толпой. Первым уроком для нее стал поход с мамой и папой в небольшой магазин. Родители сознательно выбрали время, когда покупателей практически не было. Девочка обошла весь зал (дело было в отделе детских игрушек, и ей было на что переключить внимание со своего страха), познакомилась с продавщицами, запомнила расположение выхода и окон.

На следующий раз они пришли в магазин ближе к вечеру, когда посетителей в нем было больше, чем накануне. Они держали дочку за руки и говорили с ней об игрушках, которые она запомнила, просили ее описать приметы, по которым она определяла местонахождение полок с плюшевыми медведями, куклами или велосипедами.

Дома они вместе нарисовали схему магазина, обозначив на ней место кассы и угол, где стоял понравившийся ей кукольный домик. Задачей девочки было обозначить путь, по которому она пройдет от полки к кассе. Во время очередного посещения магазина родители позволили девочке проделать этот путь самостоятельно, следуя чуть позади от нее. Покупка того самого домика стала подарком ребенку за преодоленный страх.

Главное оружие против фобий — знание. Поэтому, если ребенок страдает арахнофобией (так называется боязнь пауков — это очень распространенный детский страх), в первую очередь его надо лучше познакомить с предметом страха. Только не вздумайте хватать малыша за руку и сажать паука ему на ладонь — так вы, скорее всего, добьетесь только обморока и закрепления страха. Сначала о пауках надо рассказать — что у них восемь ног, сложное устройство глаз, что они тоже образуют семьи и высиживают своих паучат. Упор стоит сделать на том, что в природе у пауков много естественных врагов, они очень уязвимы, их легко убить. С другой стороны, они полезны, поедают комаров и кровососущих мошек, а кроме того, совершенно безвредны для человека — ни укусить, ни тем более поранить его они не смогут. Если найдется еще и книжка с красивыми картинками или научный фильм, у вас появится шанс избавить ребенка от фобии, не прибегая к помощи профессионального психолога.

«Идея фикс». Иногда детские страхи приобретают трудно объяснимые формы. Ну, как, например, с точки зрения логики обосновать отказ малыша надевать колготки? И это еще один из самых простых случаев. Гораздо сложнее, если страх приобретает такие масштабы, что им оказывается пронизана каждая минута жизни ребенка. Так, шестилетний мальчик однажды услышал историю об инопланетянах, захвативших Землю. Инопланетяне были так малы, что земляне даже не заметили, как попали в плен к чужой расе. С этого момента все мысли ребенка были направлены на то, как выявить и защититься от инопланетян. Он повсюду ходил с увеличительным стеклом, требовал, чтобы еду ему резали на мельчайшие кусочки, на улице дышал через носовой платок, а дома начинал биться в истериках, если вдруг кто-нибудь открывал окно. Именно таким образом проявляют себя страхи «сверхидей», или «идеи фикс», как еще называют это явление специалисты.

Также сверхидея может проявляться в излишней приверженности ребенка к ритуалам, определенной последовательности действий, которая должна оставаться неизменной.

Чуть позже мы рассмотрим влияние ритуалов на психику ребенка и увидим, чем они бывают полезны. Но когда вся жизнь ребенка становится «заритуализированной» и любое отступление от привычного порядка превращается для него в трагедию — это повод насторожиться и проверить состояние малыша у специалиста.

Шестилетний Тема всегда сначала надевает левый ботинок, а потом правый. Когда бабушка, спеша отвести его в детский сад, начала натягивать ему сапог на правую ногу, в то время как левая оставалась разутой, он устроил такую истерику, что от похода в детский сад в этот день пришлось отказаться вовсе. На беседе у психолога выяснилось, что с той же серьезностью ребенок относится к еде: всегда сначала съедает суп, затем котлетку или рыбу, потом гарнир и запивает это чаем или компотом. Если обед состоит из меньшего числа блюд, Тема к нему даже не приступит. Все вещи мальчика складываются на стуле в определенной последовательности: сначала брюки, потом рубашка, потом колготки или носки. Не найдя под рубашкой брюк, ребенок теряется и начинает плакать.

Папа Темы ушел из семьи, когда мальчик был несмышленым младенцем. Воспитывают его мама и бабушка. При этом мама сама говорит о себе, что она — жуткая бояка. Более того, обе женщины подвержены мистицизму, соблюдают все суеверия и любят рассуждать, что все беды в жизни — от несоблюдения правил. «Вот, постирала в воскресенье, а на следующий день Тема заболел, понятно, что это из-за того, что я делала в праздник домашнюю работу!»

В данном случае ребенок страдает от «идеи фикс», навязанной семейной традицией. Как правило, этим страхам подвержены эмоционально чувствительные и впечатлительные дети, а также дети таких же тревожных родителей. Зачастую «идеи фикс» появляются у ребенка тогда, когда в семье складывается неблагополучная психологическая атмосфера — развод, смерть одного из родителей или непрекращающиеся конфликты между членами семьи. В таком случае можно говорить, что почва для страхов уже подготовлена, остается дождаться только угрожающего стимула, который проявит и закрепит невротическую реакцию.

Поэтому при лечении страха сверхидеи в первую очередь стоит обратить внимание на поведение самих родителей — скорее всего, именно они спровоцировали болезненно заостренную фиксацию ребенка на том или ином событии. Классическим можно считать случай, когда чрезмерно заботливые мама и папа постоянно внушают и без того тревожному чаду, что все вокруг заражено микробами, поэтому руки надо мыть как можно чаще. Надо сказать, что этот распространенный миф давно уже развеян микробиологами. С одной стороны, в воде из-под крана микробов едва ли не больше, чем в любом другом месте, с другой — мы прекрасно уживаемся с большей частью этой мелюзги, и даже должны быть благодарны ей, ведь она стимулирует защитные свойства нашего организма. Не зря столь популярной стала фраза «В устойчивом биоценозе все стерильно»!

Надо иметь в виду, что больше шансов заразиться страхом «сверхидеи» у ребенка, который не способен проявить внешнюю агрессию, не может дать сдачи, защититься от обидчика. Поэтому одним из способов уменьшить общую тревожность, а заодно и избавиться от идеи фикс являются упражнения на снятие физического и психологического напряжения. Это могут быть специально разработанные методики или обычные игры, в ходе которых, под наблюдением опытных воспитателей или психолога, ребенку удается «разрядить» свой нервный заряд. А могут быть и спортивные состязания, приучающие малыша проявлять свои эмоции и не бояться «здоровой» агрессии.

Бредовые страхи. Это самая тяжелая форма проявления детских страхов. Как правило, бредовыми страхами сопровождается пограничное состояние сознания, готового ускользнуть в бездну серьезного психологического заболевания. Бредовые страхи не имеют под собой даже видимости рационального обоснования и поэтому не могут быть развеяны ни личным примером взрослых, ни словесными увещеваниями.

В упрощенной форме мы можем столкнуться с бредовыми страхами во время болезни ребенка, когда под воздействием высокой температуры его сознание начинает путаться, и он оказывается окружен зловещими образами. Как правило, такое случается, если накануне болезни ребенок сильно переживал из-за чего-то или вообще испытывал яркие эмоции.

Одна школьница, вполне благополучная с точки зрения психического развития, рассказывала, что она так нервничала из-за новогоднего бала, который должен был состояться в школе на следующий день, что вечером слегла с высокой температурой. И всю ночь ей казалось, что ее любимый шерстяной плед превратился в огромного удава и душит ее, обвиваясь вокруг шеи. Когда температура спала, она никак не смогла объяснить причину своего страха. Более того, он больше не возвращался, хотя она так и не выбросила плед, да и высокую температуру переживала не единожды.

Кстати, мы часто недооцениваем связь между психическим состоянием ребенка и его физическими болезнями. А вот, по мнению одного американского исследователя, эти вещи связаны напрямую. Все болезни он делит на две категории — горячие (сопровождающиеся высокой температурой — воспаления, грипп, простуды) и холодные (гастрит, остеохондрозы, сердечные недомогания). Он уверен, что холодные болезни приходят к нам, когда мы мучаемся над неразрешимым внутренним конфликтом, замалчивая его даже для самих себя, а горячие — это проявление того, что внутренний конфликт разрешен, и организм освобождается от остатков проблемы, «сжигая» ее поднятием температуры.

Эта теория, безусловно, не может заменить собой классического медикаментозного или любого другого лечения, но она заставляет нас обратить внимание на внутренний мир часто болеющего ребенка. Возможно, его болезни — это тоже одна из попыток защититься от атакующих его сознание страхов?

Возвращаясь к теме бредовых страхов, отметим, что пока такие страхи приходят к детям во сне под воздействием высокой температуры или сильных переживаний — они не должны вас особо настораживать, но, если бредовый страх высказывается бодрствующим ребенком — это сигнал, что медлить нельзя, вам необходимо обратиться за помощью к специалисту.