ГЛАВА 3

ПОБЕДА НАД БУМАЖНЫМ ТИГРОМ

В конце 1992 года телевизионные трансляции о голоде в Сомали изобиловали огромным количеством репортажей об умирающих от голода детях. Снимаемые на фоне лишений и нищеты, возмущенные сотрудники западных благотворительных организаций призывали облегчить участь этих несчастных. На самом деле, этот голод был в большей степени результатом целенаправленного, искусственно спланированного кризиса, а не результатом стихийного бедствия — засухи. Голод не только стал причиной смерти большого количества людей, помимо всего прочего он полностью парализовал работу органов власти в Сомали.

Причиной этой катастрофы послужила война племен за независимость и самоопределение; она усугублялась борьбой за власть между конфликтующими группировками. Во время борьбы за власть между главными лидерами основных политических группировок Сомали голод стал их оружием влияния на судьбу гражданского населения в тех районах, где они были хозяевами. Вожди намеренно препятствовали доставке продовольствия тем группам населения, истребления которых они добивались, и снабжали продовольствием тех, чьей поддержки они добивались. Запутанная братоубийственная война разворачивалась на фоне всплеска активности радикальных исламистов во всем этом регионе.

События, разворачивавшиеся на Африканском Роге в начале девяностых годов, главным образом вооруженный конфликт и изгнание действовавшего под эгидой ООН и возглавляемого США воинского контингента, могли бы помочь предвидеть потенциальные возможности исламистских террористов, финансируемых Ираном и Суданом. Эти события продемонстрировали, что исламисты преодолели серьезные разногласия как между суннитами и шиитами, так и между Ираком и Ираном и мобилизовали все имеющиеся у них ресурсы для борьбы с Соединенными Штатами за регион исключительной геостратегической важности — Африканский Рог и южное побережье Красного моря. Для этого исламисты, финансирующие их страны, и их пособники организовали оперативную систему управления стратегического значения, подготовили и перебросили туда тысячи боевиков из южной Азии и Африки, тайно перевели огромные суммы денег для осуществления секретных операций и, в конце концов, сумели успешно противостоять могуществу Соединенных Штатов. Исламисты рассматривают события в Сомали как поворотный пункт в своей борьбе, для Запада же эти события являются прецедентом, к которому следует относиться весьма серьезно.

Усама бин Ладен рассматривает вооруженные столкновения исламистов с американскими войскам, действовавшими в Сомали под эгидой ООН, поворотным пунктом не только в развитии движения вооруженных исламистов, но и своего восхождения на вершину политического влияния. Именно во время подготовки вооруженной борьбы исламистов в Сомали бин Ладен принял участие в мероприятиях, осуществляемых высшими руководителями исламистов. Его собственный вклад в успех исламистов был значительным, хотя он принимал участие только в подготовке этих событий.

Африканский Рог — Эфиопия (в том числе получившая независимость Эритрея), Сомали и Джибути — был и является ареной борьбы сверхдержав и местных режимов на протяжении многих столетий. Расположенный в восточной оконечности Африки, к юго-востоку от Аравийского полуострова, Африканский Рог занимает уникальное геостратегическое положение. Его длинная береговая линия является южным побережьем Красного моря. С баз, расположенных на побережье Сомали, возможно перекрыть морское сообщение между Европой (и Соединенными Штатами) и Восточной Азией, блокировав выходы в Красное море, ведущие к Суэцкому каналу. Истоки Голубого Нила, главной жизненной артерии Египта, находятся в горных районах Эфиопии. Тот, в чьих руках находится Африканский Рог, способен оказывать огромное влияние не только на мировую торговлю и морские перевозки, а также на стабильность в Египте, а стало быть, и на Ближнем Востоке. Как правило, борьба за стратегическое влияние на этот регион — ведется ли она под лозунгами освобождения от колониального владычества или борьбы за социализм или капитализм — сводиться к игре на острых разногласиях между христианами, живущими в глубине материка (эфиопская церковь является одной из наиболее древнейших христианских церквей), и мусульманами, живущими ближе к побережью. В начале девяностых годов традиционные этнические и религиозные распри, не утихающие на протяжении столетий, вспыхнули с новой силой. При непосредственном участии аль-Ту-раби исламисты воспользовались этим для того, чтобы упрочить свои стратегические позиции и добиться того, чтобы американцы покинули этот регион.

Свержение в конце мая 1991 года президента Эфиопии Менгисту Хайле Мариама произошло вследствие наступления повстанческих сил и не без помощи США, но в гораздо большей степени это было проявлением серьезных перемен, происходивших на территории Африканского Рога; они до сих пор являются основной причиной отсутствия стабильности и хаоса в этом регионе. Анализ событий, произошедших в этом регионе в начале девяностых годов, показывает, что им предшествовал серьезный процесс, быстро развивавшийся во всех странах этого региона: развал системы государственной власти и пересмотр границ, в основе которого лежало стремление местных племен и народностей к самоопределению. Местное население большинства африканских стран до сих пор стремится к этому.

Хотя с семидесятых годов длительная революционная борьба в странах Африканского Рога велась против диктаторских режимов Эфиопии и Сомали, идеологические установки организаций, боровшихся с этими режимами, были в основном этноцентрическими. Люди, воевавшие в составе этих группировок или фронтов, были в основном одной и той же национальности, приоритетные направления деятельности каждой группировки определялись ее национальными интересами; они были реальной движущей силой этих движений.

Положение в Африканском Роге еще более усугублялось тем, что, несмотря на то, что практически все эти освободительные движения были по сути своей этническими сепаратистскими движениями, они также до определенной степени находились под влиянием коммунистической идеологии. Следование этой идеологии, которая была в основном унаследована от западноевропейских интеллектуалов, а не была выражением чаяний народных масс, возникло в результате желания угодить Кубе, которая изначально поддерживала все эти организации, а позднее этим занимались радикальные арабские просоветские режимы, такие как Ливия и Алжир, которые также снабжали их оружием, деньгами и где они проходили подготовку. Однако руководители этих движений оказались заложниками своей собственной политики, продолжая придерживаться своих прогрессивных «западных» взглядов, игнорируя тот факт, что их сторонники придерживались этноцентрических и традиционалистских взглядов. Противоречие между истинными настроем простых людей, выступавших за усиление этноцентрических настроений, и всеобъемлющими настроениями политических лидеров становилось камнем преткновения каждый раз, когда одержавшие победу повстанцы пытались сформировать правительство. Во время возникновения кризисных ситуаций, когда требовалась абсолютная народная поддержка, для достижения политических альянсов лидерам этих политических движений приходилось принимать во внимание господство этноцентрических настроений.

Дополнительным внешним фактором, ставшим катализатором обострения отношений, стало заявление арабских стран о своей цели превратить Красное море в «арабское» море. В этой связи Сомали рассматривалась как одна из стран-членов Лиги арабских государств и получала финансовую помощь от Саудовской Аравии. Одновременно с этим арабские страны подталкивали мусульманскую Эритрею к отделению от христианской в большинстве своем Эфиопии. В связи с усилением панарабских настроений в странах Ближнего Востока падение режима Менгисту Хайле Мариама означало, что появление «арабского» озера может стать политической реальностью. Непреодолимые идеологические расхождения между христианами и мусульманами послужили основой для борьбы проживавших в Эритрее мусульман за самоопределение и независимость от Аддис-Абебы. В Сомали щедро финансировавшаяся партия Исламского единства уже начала пропагандистскую кампанию за воссоединение всех мусульман, проживающих на побережье Африканского Рога: Сомали, Джибути и Эритреи. Несколько арабских стран во главе с Саудовской Аравией щедро финансировали эту и другие программы, призывавшие мусульман к объединению.

Тем временем в связи с той позицией, которую США заняли, пытаясь урегулировать кризис в Эфиопии, они стали гарантом порядка, установившегося в результате окончания «холодной войны», и гарантом существующих границ. В 1991 году США инициировали проведение Лондонской конференции, на которой присутствовали представители различных эфиопских и эритрейских освободительных организаций. В результате достигнутого соглашения в мае 1991 года президент Эфиопии Менгисту Хайле Мариам ушел с политической арены; его место заняла коалиция эфиопских повстанческих движений, возглавляемая Мелезом Зенави. Данное соглашение также обеспечивало единство и территориальную целостность Эфиопии, несмотря на желания некоторых сепаратистки настроенных лидеров, большинство из которых было мусульманами. В конечном итоге, когда в мае 1993 года Эритрея в одностороннем порядке объявила о своей независимости, США никак не отреагировали на это заявление. В результате лидеры исламистских сепаратистских и революционных движений приобрели уверенность в том, что Африка готова к борьбе с Соединенными Штатами, особенно на волне кризиса в Персидском заливе. Это произошло задолго до того, как Соединенные Штаты поняли, что в Африканском Роге они ведут борьбу против радикально настроенных исламистов.

Начиная с 1990 года основные революционные организации в Сомали, так же, как все региональные группировки, формировались по этническому признаку. Наибольшим влиянием обладали Объединенный конгресс Сомали (ОКС), который возник на основе клана Хавие, члены которого населяют центральную часть Сомали, и Национальное движение Сомали (НДС), возникшее на основе клана Исаак, члены которого населяют Сомалиленд, бывшую британскую колонию, которая составляет северную часть Сомали, своими географическими очертаниями Сомали напоминает перевернутую вверх ногами букву «L», одна «палочка» которой — это бывшая британская колония, расположенная вдоль Аденского залива, а другая — составляющая побережье Красного моря — бывшая итальянская колония. К менее значительным организациям относились Сомалийское патриотическое движение (СПД), костяк которого составляли члены клана Огадени и в меньшей степени члены кенийского клана Кисмаю; Фронт освобождения Сомали (ФОС), основанный членами клана Маржентин, которые традиционно враждовали с Хавие (они вовлекли в свою организацию все подвергавшиеся насилию небольшие кланы, населявшие центральную часть Сомали); Демократический альянс Сомали (ДАС), основанный членами клана Гедабурси; и Демократическое движение Сомали (ДДС), организованное членами клана Раханавейн. Члены этих двух кланов жили на севере Сомали.

Все вышеперечисленные организации четко делились на две группы: северные организации — НДС и ее противники, и ОКС и ее противники. Исконные места проживания этих двух группировок совсем немного не совпадали с территориями бывшей итальянской и бывшей британской колоний, в результате объединения которых в 1960 году возникло независимое государство Сомали. По сути дела вооруженная борьба этих кланов всегда была направлена против центрального правительства Сомали, т. е. основные кланы боролись за самоопределение.

К концу 1992 года вооруженные столкновения в районе Могадишо и центральном прибрежном районе происходили в основном между семейными кланами, объединявшимися вокруг основных политических лидеров. Основными действующими лицами были генерал Мухаммад Фаррах Айдид, председатель ОКС, которого поддерживал его семейный клан Хабара Гидира и свободный альянс более мелких семейных кланов (их объединение носило название Национальный альянс Сомали, сокращенно НАС), и Али Махди Мухаммад, так называемый временный президент Сомали, и свободный альянс мелких семейных кланов. Мухаммад пришел к власти в декабре 1990 года, будучи одним из лидеров ОКС, однако к началу 1991 года между возглавляемыми Айдидом и возглавляемыми Мухаммадом фракциями возникли серьезные разногласия. Формально возникновение данного кризиса было связано с попытками Айдида наладить отношения с НДС, сохранив таким образом территориальную целостность Сомали за счет монополии на власть ОКС в Могадишо. К сентябрю 1991 года кризис перерос в ожесточенные вооруженные столкновения за власть, которые привели к распаду ОКС. Контакты Айдида с НДС окажутся важны в ходе вооруженных столкновений 1993 года, когда бин Ладен будет участвовать в организации системы поддержки антиамериканских сил в Сомалиленд.

К 1992 году члены семейного клана Хабара Гидиа из Галь-као проявили себя как наиболее одиозные и беспощадные боевики, воевавшие на стороне Айдида. Члены этого клана всегда отличались склонностью к насилию; перспектива занятия Могадишо привлекала их именно возможностью грабежей и насилия. Тем временем в связи с клановым характером восстания, поднятого против режима генерала Мухаммада Зияда Барра (он правил страной двадцать один год) летом и осенью 1991 года, члены тех семейных кланов, которые обеспечивали общественную безопасность Могадаши, в том числе полицию, бежали.

Айдид обвинил ООН и Запад в том, что они поддерживают Мухаммада, настаивая на том, что вся гуманитарная помощь доставляется в Сомали для того, чтобы усилить влияние Мухаммада, и что его упорная борьба за продовольствие является борьбой за свободу. Мухаммад заявил, что только он имеет право распределять продовольствие и гуманитарную помощь, определять, кто в ней действительно нуждается и куда ее следует направлять в первую очередь. Когда ООН отвергла претензии Мухаммада на единоличное участие в распределении гуманитарной помощи, его войска обстреляли порт Могадишо и напали на объекты, где она хранилась. Мухаммад заявил, что эти нападения были совершены недовольными «неподконтрольными ему силами», однако он был решительно настроен не дать возможность кому-нибудь получить ее вообще, если он не будет допущен к ее распределению.

Бомбардируемое репортажами об умирающих с голода детях американское правительство в ноябре 1992 года принимает решение о размещении в Сомали значительного воинского контингента для выполнения гуманитарной миссии — обеспечения (если потребуется, с применением силы) доставки продовольствия голодающим людям. Однако это размещение, преследовавшее, что бы там ни говорили, благородные цели, усилило борьбу за власть и богатство в Сомали. Местные вожди вооруженных группировок недолго терпели присутствие американских войск.

Мухаммад заявил, что предполагаемое размещение вооруженных сил США означает признание его права на власть. В ответ на это 2 ноября 1991 года Айдид пригрозил, что размещение каких-либо иностранных вооруженных сил приведет к массовому кровопролитию. Эту угрозу он воплотил в жизнь осенью 1993 года, обеспечив военное прикрытие вооруженных столкновений исламистов с американскими войсками. 27 ноября 1992 года ОКС распространил коммюнике, тон которого был более умеренным; в нем говорилось, что Айдид «рассматривает размещение вооруженных сил в Сомали как угрозу суверенитету и территориальной целостности нашей страны». Однако 1 декабря, когда размещение войск стало неотвратимым, они оба одобрили его при условии, что Соединенные Штаты и ООН признают возглавляемые ими движения законной политической силой этой страны. И Айдид, и Мухаммад считали, что роль американских войск состоит в том, чтобы «помочь правительству переходного периода (каждый из них, разумеется, имел в виду свое собственное правительство) обеспечить доставку продовольствия». Они оба настаивали на том, что американцы должны дать вооруженный отпор «вооруженным бандитам, препятствующим тому, чтобы продовольствие попало к голодающим людям». Однако на самом деле каждый из них полагал, что американские войска будут сражаться с их противником.

Мухаммад Фаррах Айдид предпринял более серьезные меры, чтобы осуществить распределение помощи и извлечь из этого выгоду. В начале ноября он организовал и возглавил собрание старейшин и воспользовался другими средствами, чтобы возглавляемая им организация получила поддержку населения. Достигнув этой цели, вооруженные отряды Айдида немедленно перешли в наступление и к ноябрю установили контроль над пятнадцатью пересечениями основных дорог и организовали дорожные заставы против различных вооруженных банд.

30 ноября и 1 декабря Айдид посетил Кисмаю, ключевой морской и воздушный порт, а также пересечение дорог на юге страны и заключил альянс с Армией освобождения Сомали, которая располагала базами в Кении. Кроме этого он назначил Ахмеда Омара Джайза, руководителя СПМ (чьи войска занимали тогда аэропорт Кисмаю и прилегающие к нему районы), заместителем председателя НАСа, прикрывая фланги ОКС со стороны пустыни Огаден. На севере страны Айдид достиг договоренности с Мухаммадом Нуром Алиоу, руководителем ДДС, чьи войска могли заблокировать любое наступление из Сомалиленда. На этой встрече Айдид рассказал командирам об их обязанностях в районах, находящихся под их контролем, и предупредил их, чтобы они с осторожностью относились к элементам, способным нанести вред единству народов Сомали. В то же самое время Али Махди Мухаммад встретился с представителями Эфиопии и Эритреи, чтобы договориться о совместных усилиях, которые можно будет предпринять против войск Айдида.

Гражданская война в Эфиопии разгоралась с новой силой, а исламисты тем временем усиливали свое присутствие в Сомали путем организации многочисленных благотворительных организаций, формально зарегистрированных в Саудовской Аравии или странах Персидского залива. По мере того как иностранное вмешательство становилось неизбежным, исламисты начали кампанию против получения иностранной помощи. Например, представители «Всемирной исламской ассоциации» и «Всемирной организации помощи мусульманам» заявили о том, что «только мусульманские организации осуществляют в Сомали гуманитарные акции». Один из руководителей некой исламской благотворительной организации обвинил Запад в том, что он использует предоставление гуманитарной помощи для осуществления «вызывающего подозрения плана, нацеленного на расчленение Сомали западными странами и осуществление этого плана путем разжигания политической розни между различными политическими группировками Сомали, борющимися за власть». Позиция этих исламских организаций была важна в связи с поддерживавшими их финансовыми и политическими организациями. «Всемирная исламская ассоциация» и «Всемирная организация помощи мусульманам» были частью широкой сети организаций, подчинявшейся движению исламистов-фундаменталистов из Саудовской Аравии, включавшего в себя как поддерживаемые Эр-Риядом, так и нелегальные исламистские организации. Эта сеть организаций включала в себя несколько фронтов, организованных бин Ладеном, которые подчинялись Тураби и поддерживали вооруженных исламистов.

К началу девяностых годов в Сомали существовала хорошо отлаженная финансовая система. Правительство Саудовской Аравии и самые богатые сторонники движения исламистов-фундаменталистов финансировали Зияда Барра и его режим после того, как он в 1978 году разорвал отношения с Советским Союзом вплоть до его падения в середине 1991 года. Эти деньги передавались через сомалийского посредника, которого звали Мохаммад Шейх Осман. Однако летом 1991 года Осман неожиданно переметнулся на другую сторону и стал членом центрального комитета ВИД. Вместе с ним его прежние сторонники лишились финансовой и политической поддержки исламистов. Такой поворот в развитии событий значительно способствовал успеху операций бин Ладена и в конце концов обеспечил ему контроль над финансовой системой исламистов в Сомали. Вскоре бин Ладен воспользуется системой Османа в качестве сомалийского отделения его собственной финансовой системы для финансирования и поддержки антиамериканских операций в Сомали.

Обострение и ухудшение политической ситуации в Сомали произошло не случайно, оно было существенным элементом ирано-суданской борьбы за усиление и расширение исламистского влияния в Восточной Африке.

Сомалийцы продолжали умирать от голода, а в это время в Судане «Национальный исламский фронт» под руководством Али аль-Хая, одного из ближайших друзей и соратников Тураби, открывал новые тренировочные лагеря для борцов за веру из Эфиопии, Сомали, Эритреи, Кении и Уганды. И опять-таки воплотить планы постройки этих лагерей в жизнь помог Тураби Усама бин Ладен. Осенью 1992 года Тураби приказал усилить военные действия с тем, чтобы дестабилизировать ситуацию во всей Восточной Африке. Вскоре после этого из Судана в страны, расположенные на юге Африки, были направлены профессиональные террористы. После ноября 1992 года, когда было объявлено о планах размещения американских войск в Сомали, темпы отправки террористов были ускорены.

Сомалийским террористам были переданы воинское снаряжение и оружие для вооруженных ополченцев, которых они должны были обучить и возглавить. Некоторые из этих вооруженных ополченцев воевали в рядах основных политических группировок Сомали, некоторые действовали абсолютно независимо, подчиняясь непосредственно Суданским властям. Большинство террористов прибыло туда через Эритрею, однако некоторые наиболее важные лица были тайно высажены с кораблей в южном Сомали и Кении. Иран, контролировавший и финансировавший сомалийских террористов через Судан, планировал использовать их в борьбе с американскими войсками, так же как Сирия и Иран использовали членов «Хизбалла» в борьбе против миротворческих сил США в Бейруте в начале восьмидесятых годов.

Эскалация деятельности восточно-африканских террористов в Судане совпала с заметным усилением насилия и терроризма в Египте. В конце ноября Египет обвинил Иран в том, что тот оказывает поддержку действиям исламистов, что ставит под угрозу политическую стабильность в стране. Многие террористы прибыли в Египет из лагерей, находившихся в Судане. Власти Египта подчеркивали, что эскалация подрывной деятельности в Египте является частью стремления Ирана занять доминирующее положение в этом регионе и предупреждали о том, что Иран может внести раскол в арабо-мусульманский мир, а также об опасности, которой Иран подвергает безопасность всего арабского мира, в том числе и его стратегические и жизненные интересы. Усиление террористической деятельности в Египте было только частью стремления Ирана добиться господства в этом, регионе, ставшего возможным в связи с постоянно растущим влиянием на Судан.

К середине ноября 1992 года Иран ускорил в Порт-Судане строительство основных сооружений — радиостанций, коммуникационных, штабных и военных объектов — все это свидетельствовало о долгосрочном характере их партнерства. Быстрое и весьма эффективное завершение строительства было результатом того, что надзор за осуществлением этих проектов осуществлял бин Ладен. К тому времени Иран и Судан подписали договор об аренде Порт-Судана сроком на двадцать пять лет. Кроме этого Иран построил объекты военного назначения на востоке Судана. Эти военные базы были основными военными базами для осуществления военных операций в этом районе, а иранские войска имели буквально неограниченный доступ во все аэропорты и морские порты Судана, главным образом в Джибаят и Тринкитат. В декабре 1991 года эти два порта стали военно-морской базой Ирана в Красном море.

К концу 1992 года Соединенные Штаты разместили свои вооруженные силы в районе, который был охвачен ожесточенной борьбой за власть между различными этническими и религиозными группировками. Главные действующие лица усиливали свое влияние ценой истребления людей. Голод был наиболее эффективным средством их влияния на племенной и этнический характер населения, находившегося на подконтрольных им территориях, оружием физического устранения враждебных им племен и кланов.

Политический хаос в Сомали усугублялся и продолжает усугубляться в связи с попытками вооруженных исламистов установить господство в стратегически важных районах Красного моря и Африканского Рога. Наиболее могущественные страны этого региона — Судан и Иран — на протяжении долгого времени вели ожесточенную борьбу с Соединенными Штатами и рассматривали само присутствие американских войск в этом регионе в качестве угрозы их основным стратегическим амбициям. Кроме этого все местные политические группировки делали все возможное, чтобы вынудить американские войска сражаться с их противниками, а они тем временем пытались захватить власть, Вопреки благим намерениям, выяснилось, что в Африканском Роге Соединенные Штаты увязли в жутком болоте политических распрей.

В начале декабря 1992 года американские морские пехотинцы высаживались на побережье Сомали под вспышки фотоаппаратов — там их встречала целая армия корреспондентов электронных средств массовой информации США. Первые дни их миссии в Сомали проходили спокойно и без каких-либо серьезных столкновений с членами местных вооруженных группировок. Правда, морским пехотинцам еще только предстояла встреча с местными исламистами.

Первоначальные впечатления относительного спокойствия оказались обманчивыми. Более года Иран и Судан вели ожесточенную борьбу за то, чтобы укрепить свой контроль над Красным морем и Африканским Рогом. Сомали, мусульманское государство, вытянувшееся вдоль Красного моря, продолжало привлекать внимание властей Ирана и Судана. Хаос в Сомали, раздираемом враждой племен, ведущих непримиримую войну за самоопределение и власть, склонил определенную часть населения Сомали и их рвущихся к власти лидеров пойти на тесное сотрудничество с Суданом и поддаться на его манипуляции и использование в своих целях. Исламистами становились члены различных сомалийских племенных группировок Сомали, и к осени 1992 года вооруженные исламистские организации стремительно пополняли свои ряды.

К этому времени Судан и Иран располагали в Сомали хорошо организованной системой руководства и высшего командного состава, которые были готовы приступить к активным боевым действиям. Тураби был лично знаком с некоторыми лидерами местных исламистских группировок и руководил многими операциями, осуществлявшимися в Сомали. Заместитель руководителя ИРГ, генерал Рахим Сафави, и заместитель Тураби, Али Утхман Таха, руководили операциями непосредственно в самой Сомали.

Так же, как в случае с другими террористическими и подрывными организациями исламистов, для того чтобы Ирану и Судану удалось реализовать свои грандиозные замыслы, им нужно было заручиться поддержкой влиятельных местных личностей. Основные союзники, которыми смогли обзавестись Судан и Иран в этом регионе, показательны в отношении степени влияния Тураби.

Тураби связывали очень близкие отношения с Абдулом Рахманом Ахмадом Ахмадом Али Туром, руководителем Сомалиленда, он объявил, что на этой земле действуют законы шариата, а впоследствии получал помощь из Ирана и Судана. В центральных районах Сомали наиболее активным и преданным сторонником Тураби был генерал Мухаммад Абшир, бывший «начальник полиции Могадишо, который определял просуданскую позицию Демократического фронта освобождения Сомали (ДФОС), теперь возглавляемого Абдулом-Лаххи Юсуфом. В 1992 году в отряды ДФОС влились «добровольцы» из Судана, Египта, Пакистана и Афганистана. Кроме того, генерал Айдид уже получал материальную и техническую помощь из Судана в рамках зарождающегося военного сотрудничества между Суданом и Айдидом. В середине 1992 года группа боевиков из тренировочных лагерей полковника Сулеймана Му-, хаммада Сулеймана, располагавшихся в центральном Судане, была размещена в Могадишо и впоследствии принимала участие в вооруженных столкновениях с войсками Али Махди Мухаммада. Основной целью этой акции была проверка способности Судана разместить и контролировать вооруженные отряды в Сомали.

В Эфиопии совместные усилия иранских денег, давления и подрывной деятельности Судана трансформировали Фронт освобождения Ормо, националистическую организацию, членами которой были представители крупнейшей народности, населявшей южную Эфиопию и северную Кению, в «Исламский фронт освобождения Ормо»: Данная трансформация имела непосредственное влияние на ситуацию в Сомали: в 1993 году некоторые каналы поставок продовольствия, доставку которого будет обеспечивать бин Ладен, пройдут через территорию, контролируемую данной организацией. В Джибути самым преданным сторонником Тураби был дядя Исмаила Омара Гуелле, начальника службы безопасности этой страны. Поэтому оружие и денежные средства будут поступать через Джибути.

Для организации и руководства такими организациями влияния требовалось, чтобы значительное количество денег быстро переходило от одного владельца к другому. Несмотря на то что Тураби и несколько преданных ему людей в Судане сами устанавливали контакты и вербовали своих сторонников, именно Усама бин Ладен должен был обеспечить доставку денег к месту назначения. В середине 1992 года, когда объем и интенсивность операций Ирана и Судана в Восточной Африке начали заметно увеличиваться, организации по финансовой поддержке, которыми они там располагали, перестали справляться с возросшим объемом операций. Бин Ладену и его помощникам удалось быстро создать необходимые финансовые организации, используя компании и банковские счета, существовавшие в Европе и Восточной Африке. Поначалу бин Ладей использовал финансовые круги, в которых он вращался. Когда ему их стало не хватать для того, чтобы справиться с объемом и разнородностью тайно переправляемых средств, он начал использовать подобные активы своих единомышленников из стран Персидского залива и Саудовской Аравии, бизнесменов, с которыми он был знаком уже на протяжении достаточь но долгого времени и которым доверял. В некоторых случаях для того, чтобы справиться с потоком тайно переправляемых денег, бин Ладен с друзьями даже учреждал в Восточной Африке компании на подставных лиц и открывал фиктивные банковские счета.

Между тем некоторые местные террористы и нерегулярные воинские подразделения тоже попали под влияние Судана и Ирана. С начала 1992 года Тураби держал под своим контролем организацию многочисленных исламистских организаций, в которые входили боевики из Эритреи и Сомали.

Тураби организовал партию «Сомалийский исламский союз» (СИС), политическую коалицию, объединявшую несколько исламистских организаций, организованных по принципу принадлежности к определенному клану или племени. Эта партия стала основным средством для осуществления ирано-суданских операций, в том числе внедрения профессиональных террористов. В Сомали СИС продолжала находиться под влиянием Тураби. Номинальный руководитель СИС, Мухаммад Ухтман, выступал с политическими заявлениями, находясь в Лондоне, фактически не оказывая никакого влияния на действия СИС в Сомали. Начало военных операций СИС было положено в июне 1992 года в районе Боссао, правда, выглядело это довольно неубедительно. Операции на местах были разработаны 15 августа 1992 года, когда крупная ирано-суданская делегация прибыла в Марку на совещание с командирами местного отделения СИС, чтобы согласовать оперативные планы предстоящих операций.

К осени 1992 года численность и уровень подготовки вооруженных отрядов исламистов в Сомали заметно увеличилось; они базировались в Могадишо, Марке и Боссао. Через Судан Иран снабжал эти организации оружием и деньгами. СИС располагала значительными силами на севере, в Боссао, и на юге, в Марке и Джамааме. Более того, верные Судану люди удерживали Лаас Курей, город, находящийся на берегу Аденского залива, который находится в месте, идеальном для строительства военно-морской базы. Дополнительные тренировочные лагеря для исламистов были организованы в Сомалиленде, в Огадене и в Эфиопии. Опять-таки бин Ладен был на вторых ролях, но его роль во всем этом была очень важна. Как только в Хартуме приняли решение построить тренировочные лагеря и складские объекты в Огадене, на территории Эфиопии, бин Ладен занялся учреждением международных компаний. Затем эти компании начали осуществлять в этом районе планы разработки земли, и эти планы служили прикрытием для перевода денег в Эфиопию. Бин Ладен контролировал быстрый перевод «чистых» денег из этих компаний для покупки многочисленных ферм, строительства необходимых сооружений и оплаты текущих расходов. Вскоре, когда в Сомали начнется всплеск активности исламистов, эта инфраструктура окажется чрезвычайно важной.

Осенью 1992 года, когда в западных средствах массовой информации началась кампания в поддержку военного вмешательства и оказания гуманитарной помощи Сомали (она оказала влияние на политические круги), произошло значительное усиление активности Ирана и Судана. Протеже Ирана и Тураби в условиях голода лихорадочно пытались мобилизовать своих приверженцев и сторонников. Наиболее значимые подготовительные мероприятия были завершены буквально накануне прибытия первых американских морских пехотинцев. Например, в Могадишо возникла новая организация исламистов, члены которой приняли участие в уличных столкновениях вместе с вооруженными отрядами генерала Айдида. Поддержка Айдида была обеспечена дополнительной порцией материальной и технической помощи Тураби. Однако все эти исламистские отряды «исчезли» буквально за несколько дней, а то и часов до того, как морские пехотинцы высадились на берег.

Решение исламистов вступить в борьбу с американскими войсками было предопределено стратегией, разработанной Ираном и Суданом. Принципы этой стратегии были отчетливо сформулированы, когда исламисты проанализировали американское вторжение. Во всех странах Ближнего Востока исламисты разъясняли, какую оно несет в себе угрозу, и трактовали целесообразность необходимых действий так, как это понимали Иран и Судан.

Политические прогнозы египтян, на которых позже всячески делали упор «Братья-мусульмане», задали тон. Они доказывали, что отправка армии США в Сомали была частью американо-израильского заговора с целью предотвратить установление арабского и (или) мусульманского контроля над Красным морем и Африканским Рогом. Палестинские исламисты опасались, что стягивание американских воинских частей под предлогом помощи Сомали было «прелюдией военного удара США» по Судану. Соединенные Штаты «раздражают успехи Судана на Африканском Роге, особенно растущее влияние Судана в Эфиопии, Эритрее, а также влияние на кенийскую оппозицию, которая, как ожидается, победит на следующих выборах». Даже полуофициальный Каир допускал, что «вслед за Сомали может наступить очередь Судана».

Печатающийся в авторитетной исламистской газете «аль-Кудс аль-Араби» доктор Хатим аль-Хусейни, исламистский комментатор и аналитик, дал наиболее последовательный исламистский анализ ситуации. Он заключил, что только резкое общеисламское выступление против арабских и (или) мусульманских прозападных режимов и иностранных армий может предупредить катастрофу: «Это военное вторжение США под предлогом оказания гуманитарной помощи голодающим закрепит военное присутствие США в новом стратегическом регионе и усилит военное присутствие США на Аравийском полуострове и в Персидском заливе. Непосредственная причина этого военного вторжения — неспособность арабов и мусульман разрешить проблемы арабских и исламских народов. Это возвращение западного империализма на фоне разногласий и отсталости арабов и мусульман. Это новый непосредственный военный контроль Запада над важными регионами в самом сердце исламского мира. Это очередное доказательство неспособности арабских и исламских правительств разрешить проблемы исламской нации посредством совместных действий».

«Хизбалла», выражая точку зрения Тегерана, предупреждала, что настоящей целью интервенции США в Сомали является Судан. Соединенные Штаты не могли смириться с существованием суданской политики, основанной на шариате и противоречащей интересам США. «Возвращение США на Африканский Рог направлено на противостояние возрождению ислама, идущему с Африканского Рога. Это не первая интервенция и не последняя. Вашингтон должен обрушить всю свою военную мощь против всех исламский или национальных движений во всех регионах, которые стремятся добиться незаг висимости и положить конец раболепной политике. В конце этого века и в следующем такое станет повсеместным явлением». «Хизбалла» приходила к заключению, что только решительные действия могут обратить вспять эту тенденцию и обеспечить прогресс исламистской революции во всем регионе.

В первые дни американской интервенции военные и организаторские способности исламистов, особенно СИС, не были проверены на практике, поскольку их лидеры избегали огласки. Один арабский государственный деятель заметил в приватной беседе, что это бездействие «следует считать частью стратегии аль-Тураби, направленной на создание вокруг Судана исламского пояса. Аль-Тураби убежден, что только такой пояс сможет защитить эксперимент по созданию исламского государства и превращению его в базу исламского движения в арабских и африканских странах. У СИС есть сторонники, в Кении, Джибути и других африканских странах. Общее у них то, что они действуют почти полностью в согласии с инструкциями аль-Тураби». Наиболее интенсивно подъем исламизма проходил в Сомали, Уганде, Танзании, Чаде и Кении.

В то же самое время и Судан, и Иран не только «открыто выступали против американского вторжения в Сомали», но и опасались стратегических последствий присутствия американских войск на Африканском Роге. 28 ноября 1992 года, когда Соединенные Штаты объявили о намерении ввести войска в Сомали, крупная иранская делегация во главе с аятоллой хаммадом Язди, в которую входило около тридцати представителей разведки, армии, служб безопасности, экспертов-экономистов и дипломатов, поспешила в Хартум для срочных консультаций по поводу совместных действий. Вследствие визита Язди в Тегеране представителями разведок Ирана и Судана был подписан новый «протокол о сотрудничестве в области безопасности». Главным моментом нового соглашения было предоставление Тегераном помощи суданским службам безопасности в области финансирования терроризма и подрывной деятельности как против местной оппозиции, так и против «других арабских режимов» в регионе. Сотрудники суданской разведки уже проходили обучение в лагерях иранской разведки в Машхаде и Коме.

Тегеран и Хартум решили совместить приведение в действие уже существующих чрезвычайных планов с принятием новых решительных мер. Специальному комитету во главе с Али Утхманом Таха, в который входили суданские и иранские правительственные чиновники, была поручена разработка операций в Сомали. Миссией комитета было «превратить Сомали в ловушку и болото для американских войск с помощью партизанской войны». Комитет решил ничего не предпринимать до тех пор, пока ситуация в Сомали не будет внимательно изучена. «Комитет будет следить за развитием американского вторжения в Сомали и разрабатывать планы противостояния» посредством местных организаций и СИС.

На решения комитета Таха непосредственно повлияло нежелание СИС и других исламистских сил противостоять или сопротивляться американским войскам. «Не секрет, что, наблюдая за действиями американцев в Сомали, СИС будет действовать исходя не только из интересов Сомали, но и из того, что партия считает интересами исламского интернационализма, который аль-Тураби старается создать на основе нескольких структур, разработанных им для привлечения исламских движений во всем мире. Военные действия СИС против американского присутствия в Сомали будут определяться процессами, связанными с размахом деятельности международных сил в регионе», — объяснял хорошо осведомленный ливанский аналитик.

Тегеран и Хартум ожидали крупных выступлений против войск США и других западным стран. Для проведения таких крайне рискованных операций Тегеран санкционировал через Язди создание Сомалийской революционной гвардии (СРГ), которой должны были руководить эксперты иранской разведки и ливанского отделения «Хизбалла», уже прибывшие в Судан. Командовать СРГ было поручено Али Маншави, офицеру иранской разведки.

Исламисты также ускорили приготовления внутри Сомали к вооруженной борьбе с западными частями. Эти приготовления простирались от агитации населения до наращивания военных сил. «Враждебное отношение к присутствию ООН проявляется на пятничных церемониях в сомалийских мечетях», — отмечал местный обозреватель. Обученные бойцы собирались в лагерях СИС в северной Сомали и Огадене. Приток оружия из Пакистана, Ирана и Судана — идущий через Судан — заметно возрос в конце ноября 1992 года.

Разрабатывалась четкая стратегия исламистов в Сомали. Государства, поддерживающие исламистов, решили, что сомалийские исламисты (главным образом СИС, при активной поддержке СРГ и других террористических организаций) смогут использовать усиливающуюся политизацию американского присутствия, — например, «заключение сделок» с военачальниками, племенами и кланами, — чтобы «способствовать изгнанию американских воинских частей до того, как Соединенные Штаты добьются своих истинных целей». По мнению СИС, истинные цели США были такие: 1) установление контроля над новыми нефтяными месторождениями в Судане, Сомали, Эритрее и Йемене, что и являлось настоящей причиной «гуманитарной помощи»; 2) установление проамериканского правительства в Могадишо; 3) вторжение из Сомали в южный Судан, который должен стать «регионом, где будет покончено с исламским вопросом» — тем же образом, что в иракском Курдистане уже было покончено с Саддамом Хуссейном. Комитет Таха должен был приступить к эскалации войны в Сомали и особенно к активизированию элитных отрядов террористов только тогда, когда станет понятно, что действия американцев угрожают стратегическим интересам Тегерана и Хартума.

Несмотря на решение не трогать американские отряды в Сомали, исламистское руководство не могло не обращать внимание на растущее присутствие США на Африканском Роге. Было крайне необходимо нанести косвенный удар по этому развертыванию сил — пусть и символически, — с целью привлечения к нему внимания. Было решено ударить по недавно появившимся американским техническим объектам в Адене (Южный Йемен): во-первых, там велась подготовка к интервенции в Сомали, а во-вторых, они находились в Азии, в непосредственной близости от африканского побережья. Основные иранско-суданские террористические организации были заняты подготовкой к ожидаемой серьезной конфронтации в Могадишо, и нужно было, чтобы кто-нибудь еще занялся этим делом. Усама бин Ладен, с его полезными связями в Йемене, Афганистане и Пакистане, был идеальной кандидатурой.

Располагая крайне ограниченным временем, бин Ладен для ускорения нанесения удара решил вспомнить о своих давних и проверенных связях. Основной ударной силой должны были стать йеменские «афганцы». Первоначальный план предусматривал взрыв пары отелей в Адене, в которых останавливались американские военные, и сооружений в море и в аэропортах. Чтобы осуществить план несмотря на все трудности и препятствия, бин Ладен убедил шейха Тарика аль-Фадли покинуть его лондонское убежище и лично возглавить операцию. Фадли тайно приехал в Йемен в середине ноября. Для экономии времени необходимые крупные денежные суммы переводились через счета принадлежащих бин Ладену йеменских фирм.

В начале декабря под прикрытием йеменского отделения «Исламского джихада» был сформирован ударный отряд. Костяк террористов составляли около 500 хорошо подготовленных йеменских «афганцев» под непосредственным руководством шейха Тарика аль-Фадли. Их главная база находилась в районе города Саадах. Из-за жестких временных рамок бин Ладен и Фадли решили использовать боевые отряды «Исламского джихада» прямо в Адене — для убийств местных политиков. Для планируемой операции против американцев эти отряды были усилены опытными изготовителями бомб и дополнительным оснащением.

С этой же целью был поспешно организован специальный тренировочный комплекс неподалеку от города Саадах (южный Йемен) — примерно в 50 милях от границы с Саудовской Аравией. По меньшей мере, один ливийский эксперт по бомбам был переброшен из Пакистана. Опытные террористы, равно как необходимое для операции оборудование и оружие, переправлялись контрабандой из Судана по Красному морю на заброшенный берег возле города аль-Хауха — на северном побережье Йемена. Один из ливийских «афганцев» устроил свою «школу» в надежном доме в окрестностях Саадаха. Ему было поручено обучить нескольких йеменских «афганцев» изготовлять бомбы и устраивать взрывы, а также наблюдать за изготовлением бомб. Этот ливиец покинул Йемен и исчез за день до теракта в Адене.

29 декабря террористы взорвали бомбы в аденских отелях «Аден» и «Золотой вереск», в результате чего было убито три человека и ранено пять. Кроме того, у ограждения аденского аэропорта была задержана группа террористов, вооруженных ручными гранатометами РПГ-7: они уже собирались обстрелять стоявшие поблизости грузовые самолеты ВВС США.

Поспешность проведения этих операций вылилась в многочисленные оплошности по части безопасности. 31 декабря египетская разведка, которую призвало на помощь йеменское правительство, уже знала, «руководителем групп террористов, пытающихся нарушить безопасность и стабильность в Йемене, является человек по имени Усама бин Ладен». 8 января 1993 года шейх Тарик аль-Фадли и его последователи, завершив свою миссию, сдались йеменским властям.

Шейх Абдул Маджих Зандани, еще один друг бин Ладена и последователь Тураби, приехал передать политическое послание. Он заявил, что, мирясь с присутствием американских солдат, йеменское правительство «подрывает ислам». Так что нет ничего удивительного в стихийном росте терроризма, заключал он. Отмечая, что одно только присутствие американских войск tf Адене вызывает акты терроризма и ставит под угрозу общественную безопасность, Зандани спросил: «Почему бы американцам не отправиться прямо в Могадишо?». В этом утверждении и скрывался истинный смысл этой террористической операции.

Вернувшись в Хартум, Тураби и исламистская элита, несмотря на провал нападения на аденский аэропорт, были довольны, видя откровенно растущее недовольство деятельстью США на Африканском Роге. Усаму бин Ладена хвалили за подготовку такой сложной операции в столь короткий срок. Его готовность рисковать собственными капиталами была по достоинству оценена. А в грядущей конфронтации в Сомали ему предстояло сыграть куда более важную роль.

Серьезная эскалация военных действий в Могадишо, имевшая место осенью 1993 года, стала воплощением в жизнь долгосрочного плана, разработанного Тегераном и Хартумом. Кроме того, она стала первым проявлением стратегического сотрудничества Ирана, Ирака и Судана. В начале 1993 года Ирак приступил к оживлению своей террористической кампании под знаменем исламизма — при активной поддержке Тураби и Судана. В лагерях иракской разведки и отрядов специального назначения под Багдадом «афганцы» проходили повторную подготовку. Теперь эти террористы действовали в тесном сотрудничестве с международной исламистской террористической системой, контролируемой Ираном.

В начале декабря 1992 года Язди, Тураби и Башир решили, что в феврале 1993 года они проведут серьезную и тщательную переоценку ситуации во всем регионе, даже если и не случится никакого серьезного кризиса. Эти консультации должны были состояться во время конференции девятнадцати исламистских организаций, «связанных с исламской революцией в Иране», которую созывал в Хартуме Тураби. Хартумская конференция должна была рассмотреть благоразумность начала серьезной эскалации на Африканском Роге и ее влияние на такие имеющие отдаленное отношение вопросы, как подрывная деятельность исламистов в Египте, стабильность в Персидском заливе и возрождение международного исламистского терроризма в Западной Европе и Соединенных Штатах. Конференция должна была также рассмотреть, какое влияние окажут ожидавшиеся политические процессы на Африканском Роге на общее положение возглавляемого Ираном исламского блока и на различные экстремальные планы, рассматриваемые тогда в Тегеране: от террористических акций против Израиля до возможности начала войны на Ближнем Востоке. Но по инструкциям, полученным в Тегеране и Хартуме, осуществление первой стадии плана началось сразу же, еще до проведения конференции, чтобы исламисты смогли сразу же справиться с любыми препятствиями.

Для операций в Сомали Тегеран решил задействовать не использовавшиеся ранее стратегические резервы террористов— «Отряды аль-Кудс». В середине 1980-х годов в Иране под наблюдением Исламской революционной гвардии были отобраны и обучены на террористов и диверсантов много афганских беженцев. Около 1200 пребывающих в Пакистане «афганцев» были вовлечены в переправку наркотиков в Европу и Соединенные Штаты по каналам иранской разведки. Эти «афганцы» составляли костяк «Отрядов аль-Кудс» — элитных кадров Тегерана, входивших в систему международного суннитского терроризма. Многие из этих «афганцев» были переправлены в Судан для подготовки к ожидаемым военным действиям на Африканском Рогё. В конце осени 1992 года пакистанская и иранская разведки одновременно начали энергично скупать у моджахедов остатки ракет «Стингер». Ракеты также переправлялись в Судан — для возможного использования в Сомали.

ИРГ продолжала расширять подготовку в Иране исламистских террористов-суннитов. К концу 1992 года в лагерях ИРГ в Машхаде и Йоме проходили подготовку около 9000 арабских «афганцев» — в основном из Ирана, Египта, Алжира, Туниса, Иордании, Израиля, Саудовской Аравии и арабских стран Персидского залива. Главным учебным центром был Факультет имама Али — бывший дворец шаха в северном Тегеране, где проходили подготовку «Отряды аль-Кудс». Непосредственным руководителем «Отрядов аль-Кудс» был генерал Ахмад Вахиди, бывший глава информационного отдела верховного командования ИРГ, который отвечал за «экспорт революции» — то есть за финансирование терроризма. На Факультете имама Али из террористов готовили главным образом инструкторов и боевых командиров, которые могли бы руководить и расширять сети у себя на родине. Кроме того, они обучались сложным диверсиям. Арабы из Саудовской Аравии и стран Персидского залива приезжали в Иран по специально изготовленным сирийским паспортам. Другие суннитские террористы из Египта, Иордании и стран Персидского залива обучались в Коме, Табризе и Машхаде. Кандидаты из «светских» государств сначала проходили теологическую и идеологическую обработку в Коме и только затем посылались на военную подготовку в лагерь Саадабад под Тегераном. Курсы усовершенствования и переподготовки организовывались в Ливане и Судане, а инструкторами были офицеры ИРГ и «Отрядов аль-Кудс».

В конце 1992 — начале 1993 года «афганцы», связанные с «Отрядами аль-Кудс», разместились на Африканском Роге — от Судана до Йемена, включая Сомали и Огаден, — в ожидании эскалации. В их числе был и элитный отряд, в котором состояло около 500 членов йеменского «Исламского джихада», все — «афганцы», преданные шейху Тарику аль-Фадли; неудача террористической операции в Адене совсем не изменила их взглядов. А так как в Иране и Судане еще в 1992 году запланировали использование более многочисленных сил, Усама бин Ладен организовал переправку из Пакистана в Йемен еще одного отряда — 3000 йеменских «афганцев». Они привезли тяжелое вооружение и террористическое оснащение, включая сильную взрывчатку, сложные бомбы с дистанционным управлением, мины-ловушки в виде кукол и несколько «Стингеров». Этот элитный отряд устроил свои базы в горах аль-Маракишах, в районе Саадаха. В середине 1993 года, когда уже чувствовалось приближение конфликта в Могадишо, бин Ладен быстро перебросил по воздуху этих «афганцев» с их оружием и оборудованием из Йемена в Сомали. Позже он сообщит египетскому журналисту, что это обошлось ему лично в 3 миллиона долларов.

В то же время бойцы «Пасдарана» и сомалийские террористы, непосредственно контролируемые Ираном, стягивались в Судан для оказания помощи отрядам «Суданского исламского союза» (СИС), обученным искусству проведения неожиданных акций смертников. Кроме того, несколько сотен арабских «афганцев», предназначенных для интервенции в Сомали, были переброшены в лагеря в западном Судане, недалеко от ливийской границы, для продвинутой подготовки перед заброской в Сомали.

Эти начальные приготовления завершились вовремя, — в феврале 1993 года: как раз накануне намеченной конференции. В феврале 19 опытных террористов, только что прибывших из Тегерана, и члены Комитета по связям на высшем уровне «Вооруженного исламского движения» собрались в Хартуме, чтобы тщательно изучить ситуацию на Африканском Роге и в Египте, а также последние перемены в положении нью-йоркской террористической сети, действующей под духовным руководством шейха Омара Абдула Рахмана. Эксперты остались довольны ходом приготовлений и приказали начать осуществление нескольких выдающихся планов — включая эскалацию терроризма в Сомали и взрыв Всемирного торгового центра в Соединенных Штатах. Старшие командиры СИС тоже присутствовали на встрече в Хартуме и принимали самое тесное участие в вынесении решения об эскалации вооруженной борьбы против Соединенных Штатов.

Старшие командиры, служащие под началом Мухаммада Фарраха Айдида, также принимали участие в нескольких заседаниях в Хартуме и с большим воодушевлением согласились на осуществление иранско-суданского оперативного плана. После Хартумской конференции, на протяжении шести-восьми недель, Айдид и его главные помощники из армии и разведки постоянно приезжали в Иран, Йемен, Эфиопию и Огаден, чтобы ознакомиться с другими составляющими основного плана. Сам Айдид по меньшей мере дважды тайно приезжал в Судан и Иран, чтобы обсудить стратегию и методы «обращения с интернациональными силами» в Сомали, а также согласовать способы получения «усиленной помощи в случае, если ситуация перерастет в вооруженный конфликт».

В начале весны 1993 года в Хартуме у Айдида также прошли важные встречи с сотрудниками иракской разведки в иракском посольстве. Эти встречи и последовавшее соглашение с Багдадом были организованы Хасаном аль-Тураби и являлись важным элементом в его стремлении к дальнейшему укреплению стратегического союза между Ираном, Суданом и Ираком — с особым ударением на спасение Судана от американской интервенции. Багдад пообещал Айдиду широкую помощь в том, что иракские чиновники определяли как «общая схема всестороннего плана конфронтации, разработанного для того, чтобы противостоять Соединенным Штатам и интернациональным силам в Сомали и превратить страну в новый Вьетнам». Также Багдад согласился поддерживать Тураби в деле усиления других вооруженных исламистских групп по всему Африканскому Рогу.

Весной операция в Могадишо стала для Багдада настолько важной, что Саддам Хуссейн поручил своему сыну Кусаю лично следить за антиамериканскими операциями в Сомали и на Африканском Роге в целом. В Хартуме сотрудники иракской разведки говорили, что Саддам Хуссейн полон решимости «добиться грандиозной победы в Сомали». Вскоре в иракское посольство в Хартуме прибыли несколько экспертов разведки и сил специального назначения, в том числе и члены личного Бюро особой безопасности Саддама Хуссейна. Им было поручено «поддерживать сценарий войны против Соединенных Штатов и интернациональных сил в Сомали». Главным в этой совместной работе был признан Тураби.

Несколько отрядов опытных исламистских террористов — сюда входили члены «Пасдарана», арабы (главным образом египтяне), «афганцы» и местные исламисты (члены суданского «Национального исламского фронта», сомалийского СИС, кенийской «Исламской республиканской организации», «Исламского фронта освобождения Эфиопии», «Исламского джихада Эритреи») — были тайно доставлены на место к июню 1993 года. Этот провоз в Сомали отряда из примерно 3000 человек и большого количества оружия и оснащения тоже организовал бин Ладен. Часть этих террористов была переправлена в Сомали через исламистские организации в Момбасе (Кения). Однако большинство этих исламистов сосредоточивалось на купленных бин Ладеном «фермах», где они и устраивали свои базы. Из этих безопасных гаваней террористы отправлялись создавать учебные лагеря и склады в районе Могадишо. Первые прибывшие в Сомали «афганцы» были опытными террористами, «специализировавшимися на гангстерских войнах, уличных боях, взрывах автомобилей, десантных и снайперских операциях» с целью дестабилизировать жизнь в Могадишо. Все это время в Боссао и Лаас Курай поступали все новые бойцы и боеприпасы для СИС. В мае в Марку и Могадишо прибыли старшие командиры СИС — подготовиться к эскалации, изучить местные условия, а затем вернуться в Хартум для получения дальнейших инструкций.

В начале лета, когда первые приготовления, включая доставку на место опытных террористов, были завершены, исламистские отряды, действовавшие как в подконтрольных Айдиду частях Могадишо, так и вне их, устроили серию засад (в том числе с забрасываниями гранатами) на бойцов сил ООН и США, чтобы выяснить, какова будет реакция. Эти «тесты» закончились кровавым побоищем 5 июня 1993 года. По западной (США и ООН) версии, ополченцы генерала Айдида убили 23–26 солдат пакистанских частей ООН (эти части были созданы Исламабадом, чтобы успокоить администрацию Клинтона и «уравновесить» все более активную поддержку терроризма). На самом деле это было боевое крещение бойцов-«афганцев».

В Сомали эта стычка оказала немедленное и резкое воздействие на силу и сплоченность исламистов, объединившихся под знаменем Айдида. Было создано объединенное высшее командование. Даже бывшие союзники Айдида, ставшие его врагами, признавали, что в ходе конфронтации с «угнетателями» — ООН и США — Айдид сплотил своих союзников и получил широкую народную поддержку. Бывший президент Сомалиленда Абдйрахман Тур назвал Айдида героем за его противостояние Западу, особенно американцам. Мохаммад Хасан Авали, советник Айдида по внешней политике, подчеркивал, что в результате операций против войск ООН и США многие племена, политические и военные организации присоединились к возглавляемой СНА коалиции и признали Айдида своим высшим руководством.

Но происходили уже и гораздо более важные события. В ответ на непрерывные засады и нападения патрули ООН стали открывать огонь. Увидев такую реакцию на эскалацию вооруженных действий в Могадишо, Айдид предупредил: «Если они [солдаты ООН и США] и нападут на кого-нибудь, то только на широкие массы». 11 июня, после ряда боев с пакистанскими и американскими отрядами, Айдид и несколько его главных военных помощников покинули Могадишо.

Айдид с помощниками отправился в Хартум на специальные консультации, проводимые Тураби под ширмой чрезвычайной сессии Народного арабско-исламского конгресса. Открытое заседание было посвящено осуждению «американского геноцида», направленного против мусульман, который проявился в Сомали и Палестине. А на закрытом заседании конгресс решил усилить борьбу и расширить помощь Сомали, включая задействование резервных средств. Хотя бин Ладен и был приглашен на эту конференцию, он предпочел действовать в роли одного из личных советников Тураби. Айман аль-Зава-хири, лидер базирующегося в Афганистане и Пакистане египетского отделения «Исламского джихада», стал теперь близким союзником как бин Ладена, так и Пакистана и принял участие в хартумской конференции. Важность этой конференции показывает присутствие на ней сотрудников иранской разведки чрезвычайно высокого уровня, а также других опытных террористов, которые обсуждали и одобрили на тайных встречах план взрывов 4 июля в Нью-Йорке (его осуществление ФБР едва удалось предотвратить).

Конференция в Хартуме стала вехой в стратегической политике Ирана в отношении этого региона. Поскольку Тегеран был целиком занят эскалацией терроризма в Европе — в связи с ситуацией в Боснии и Герцеговине — и особенно в Соединенных Штатах, иранские высшие официальные лица дали Багдаду большие полномочия в проведении операций в Сомали. Правда, эти операции находились под жестким контролем объединенного командования, контролируемого Тегераном и Хартумом.

На конференции также были сформулированы иракско-суданско-иранские планы «противостояния американцам в Сомали» с целью «втягивания их в партизанскую войну, уличные бои, нападения, отступления и засады, как это было во Вьетнаме». В случае, если американские части переберутся из слишком опасного Могадишо в кажущиеся безопасными районы в сельской местности, в дело должны были вступать новые отряды исламистов, нападая на американцев на каждом шагу. Все эти операции в Сомали были частью «плана по перенесению боев в другие области Африканского Рога и по широкой, вооруженной и массовой мобилизации против Америки и Запада во всем регионе на великую войну между исламистами и Соединенными Штатами, чей исход может стать даже более тяжелым, чем результаты вьетнамской войны».

Суданская пропагандистская машина начала распространять оправдания предстоящим боям в Сомали. Суданский министр по делам президента разъяснял логику вторжения Судана в Сомали. Если Соединенные Штаты достигнут успеха в Сомали, то может настать очередь и исламистского Судана. Но благодаря исламистской интервенции в Сомали Соединенные Штаты «не добились достаточных успехов, чтобы осмелиться на подобную операцию в Судане». В Хартуме средства массовой информации проклинали операции ООН, настаивая на том, что Соединенные Штаты намеренно послали пакистанцев на верную смерть, чтобы у Вашингтона появился повод развернуться во всю мощь. Хартум также доказывал, что охота Объединенных Наций на Айдида (имеются в виду пакистанцы, оказавшиеся возле радиостанции Айдида в момент, когда на них было устроено нападение из засады) является доказательством того, что ООН проводит антиисламистскую политику Вашингтона. Суданский министр иностранных дел предупредил Соединенные Штаты, что «если они решат вмешаться в дела Судана, то столкнутся с сопротивлением и объявлением джихада».

С 13 по 15 июня Соединенные Штаты нанесли несколько воздушных ударов. Несмотря на разрушение сооружений, сомалийское ополчение оказало жесткое сопротивление. Они не дали американским пехотинцам захватить под прикрытием вертолетов «Кобра» дом Айдида.

Между тем, сразу после завершения хартумской конференции несколько виднейших террористов тайно перебрались в Сомали и даже в Могадишо, чтобы лично оценить ситуацию и понять, нужны ли какие-нибудь изменения в ходе эскалации. В этих поездках участвовали и местные командиры, которым было поручено разжигание предстоящего конфликта. К примеру, Завахири посетил Сомалиленд в составе исламистской делегации экспертов, посланных создать новую систему снабжения, которая осуществляла бы поступление к Айдиду новых «афганцев» и большого количества оружия и боеприпасов. Армия, состоящая преимущественно из египетских «афганцев» — а также «афганцев» из Саудовской Аравии, Афганистана и Алжира, — должна была выступать под знаменем Авангарда исламской победы во главе с Завахири. Бин Ладен организовывал в Хартуме новые линии коммуникаций и системы материального снабжения. По сути, он проявлял недюжинные усилия, провозя тайно тысячи человек из Судана в Сомали через третьи страны. Многие из таких перевозок проходили в крайне суровых условиях пустыни. Для этого бин Ладен заранее подготавливал грузовики, топливо, пищу и воду, оружие, боеприпасы и медикаменты-. Для забрасываемых в Сомали отрядов должны были быть подготовлены жилье, провиант, средства связи и пункты приема. Бин Ладен также переправил большие деньги в Эфиопию и Эритрею, чтобы все необходимое можно было купить на месте.

Теперь исламистская инфраструктура начала укрепляться. Главные базы исламистских террористов располагались на юге Могадишо, в Кисмаю, Бардхеере, Марке (главном центре СИС) и Галкайо (где находилась запасная штаб-квартира Айдида и хранилось тяжелое вооружение, танки, артиллерия и т. п.). Иранская разведка создала отдельный центр материально-технического обеспечения в Боссао, чтобы тайно провозить противотанковое и противовоздушное оружие, включая СА-7. Около 900 бойцов «Пасдарана» и «Хизбалла», организованные в Суданскую революционную гвардию, были стянуты в Сомали для проведения эффектных операций. Кроме того, в Сомали направлялись около 1200 бойцов элитных иракских десантных войск — «аль-Сайдах». Исламисты-эксперты уже обучили, организовали и экипировали в этих лагерях примерно 15 тысяч сомалийцев и были готовы вести их в бой против американцев.

Наступление американских частей в Могадишо 12 июля 1993 года было воспринято старшими командирами в Хартуме как начало давно ожидаемой эскалации. Айдид тут же созвал на встречу тридцать старших командиров, включая иностранцев и представителей племени Хабара Гидира, и было принято решение начать осуществление плана эскалации, принятого в Хартуме. Было приказано активизировать контингент в Боссао, состоящий из представителей Судана, Ирака, Ирана, Ливана и Африканского Рога. Также между Суданом и Ираном прошли консультации на высшем уровне о ситуации в Сомали и о необходимых действиях.

Бои, включая нападения на рабочих гражданской службы, прокатились в начале июля не только в Могадишо, но и по всей центральной Сомали. Эта эскалация отражала расширение числа союзников Айдида. 12 июля СНА опубликовал коммюнике, в котором клялся «продолжать сражаться до тех пор, пока не умрет последний солдат Объединенных Наций». Особая месть уготавливалась американским солдатам, поскольку они продолжали «геноцид и истребление сомалийского народа». По всему Могадишо были распространены листовки на английском и сомалийском, в которых граждан предупреждали о неизбежной атаке на отряды американской армии. Последователи Айдида требовали нанести удар по американцам, чтобы «отомстить смертью за смерть». В другом манифесте Айдид призывал сомалийцев выступить против превосходящих сил ООН и США, несмотря на неравные шансы, и «пожертвовать собой ради свободы», сражаясь с «теми, кто унижает ваше достоинство». Отряды Айдида обстреливали американское посольство и атаковали позиции ООН по всему Могадишо, в то время как его сторонники продолжали устраивать массовые митинги и демонстрации. Единичные нападения продолжались вплоть до конца июля 1993 года.

Уверенность в себе Айдида ясно проявилась в его пропаганде во второй половине июля. Его главный помощник, Мохамад Салад Махмуд Хабиб, доказывал, что ООН преследует «политику неоколониализма, скрывающуюся под личиной гуманитарной помощи и обеспечения мира. Они прямо вмешиваются во внутренние дела страны, следуя принципу «разделяй и властвуй», создавая конфликты, натравливая людей друг на друга. Надувая их и раскалывая их на племена, кланы, под-кланы — вплоть до уровня семьи». Радиостанция Айдида непрерывно сообщала, что руководимые Соединенными Штатами силы ООН намеренно разрушают мечети и другие исламские святыни. Фарах Али Мохаммая Дуургубе, известный писатель, заявлял, что «сомалийские бойцы настроены защищать свою страну, достоинство своего народа и свою религию и устроить неоколониалистам ад на земле. Если Богу будет угодно, то они попадут в ад, гораздо более страшный, чем в Могадишо. Будем убивать их всех — вплоть до последнего деморализованного колониалиста».

Айдид делал все, чтобы его пропаганда привлекла внимание США и ООН; но на самом деле она служила прикрытием для прибытия новых участников уличных боев в Могадишо. Новый исламистский отряд, названный «Авангардом исламского спасения Сомали», состоял из иранских «афганцев», руководимых египтянами. 3 августа 1993 года в первом выступлении на собственной радиостанции (оно было выпущено и виде брошюр) Авангард потребовал, чтобы сомалийцы усилили джихад против «сатанинских» сил США. Сомалийцы должны были «начать Священную Войну против сатанинских войск Соединенных Штатов… Каждый мусульманин обязан принять участие в этой войне». В тот же день радиостанция Айдида поддержала точку зрения Ирана о том, что Соединенные Штаты являются организатором глобального терроризма, направленного прежде всего на страны мусульманского и третьего мира. Кроме того, Айдид подробно разъяснял, что важной частью американской колониальной политики было распространение среди грамотных людей высшего образования — дабы, промыв им мозги, заставить их принять проамериканскую и антиисламскую позицию.

В начале августа 1993 года отряды Айдида и его союзников делали последние приготовления к крупной эскалации боев в южном Могадишо. Исламисты ожидали, что «решительная битва между генералом Айдидом и международными, особенно американскими, войсками неизбежна». Отряды хорошо подготовленных исламистов из клана Хабара Гидира впервые участвовали в боях с американцами. Под именем «Исламского движения спасения Сомали» (ИДСС) они взяли на себя ответственность за взрыв бомбы с дистанционным управлением 11 августа, от которого погибло четверо американских солдат. Коммюнике организации гласило, что «ИДСС провело несколько операций, направленных на изгнание янки и их марионеток, а также движению удалось убить четверых дьяволов-американцев». ИДСС поясняло, что оно ведет «исламскую войну против неверных и язычников», дабы «восстановить исламский закон в Сомали». Арабские обозреватели отмечали, что «то, что призывы генерала Айдида к джихаду передаются по собственным средствам коммуникации этой относительно хорошо организованной группы, заставляет думать, что у нее есть источники финансирования за границей».

Этот приток денежных средств, значение которого подчеркивали арабские журналисты, был организован и управлялся Усамой бин Ладеном. Находясь в тени, он продолжал помогать деятельности исламистов, оказывая чрезвычайно важную для них материальную поддержку. Кроме того, в начале августа один из доверенных людей Айдида посетил Ливию с целью получения дополнительной финансовой и военной помощи для эскалации боевых действий против сил США и ООН.

Вся важность эскалации конфликта лучше всего проявилась в Хартуме. После консультаций с официальным Тегераном генерал Башир ошибочно заключил, что в конце декабря — начале января следует ожидать американского военного вторжения в Судан. Тураби и Али Утман посовещались о том, как лучше всего подготовиться к этому вторжению и, по возможности, предупредить его. Отражая царившие в Хартуме настроения, бригадир Абдул-Рахим Мухаммад Хусейн заявил, что Судан «встал на путь джихада, чтобы защитить веру и родину». Тегеран был уверен, что, несмотря на все угрозы, Хартум продолжит «борьбу» с Соединенными Штатами. Мустафа Ухтман, один из помощников Тураби, настоял на выработке иранско-суданской «общей стратегии» против Соединенных Штатов, чтобы не допустить крушения ислама в регионе.

В Могадишо радиостанция Айдида утверждала, что кризис «усиливался день ото дня»; все ожидали неизбежного взрыва. Айдид также заявил, что все силы ООН обязательно должны стать законными целями в борьбе против Соединенных Штатов, поскольку ООН служила интересам США, а ее части принимали участие в «геноциде и разрушениях, осуществляемых Соединенными Штатами Америки». В Могадишо теперь повсеместно повторялось утверждение о том, что Соединенные Штаты планируют «устроить резню невинных сомалийцев… для достижения своих колониалистских целей». Бои в Могадишо были лишь частью крупного плана, имевшего целью вызвать гражданскую войну в Сомали. Айдид обвинил Соединенные Штаты в тайном руководстве погромами и террористическими актами и потребовал, чтобы мусульмане солидаризовались и помогли сомалийцам. На радиостанции Айдида предсказывали неизбежную эскалацию нападений на жилые кварталы Могадишо.

Как и прежде, ожидание эскалации имело свои причины. В начале сентября 1993 года, по приказам из Хартума, элитные отряды исламистов, выступавшие под знаменем партии «Сомалийский исламский союз» (СИС), вступили в бои с американскими войсками. Хотя они были готовы к боям еще до прибытия американских войск в начале декабря 1992 года, отряды СИС до этого момента не вмешивались в боевые действия, предоставляя проводить большинство боевых операций Айдиду. 3 сентября руководители «Сомалийского исламского союза» объявили в Тегеране о том, что они начали атаки на позиции ООН в районе Могадишо. 5 сентября к боевым действиям присоединились и отряды Айдида — они атаковали нигерийский контингент войск ООН, убив семь солдат. Потребовалось серьезное вмешательство американских частей и массированная артиллерийская поддержка, чтобы спасти нигерийцев.

Теперь Хартум был убежден, что наступило время следующей стадии эскалации. 10 сентября началось подлинное усиление противостояния исламистов американским войскам. Наступление началось с ряда отвлекающих нападений отрядов племенного вождя, — исламиста Хабара Гидира на сомалийцев, считавшихся лояльными к Объединенным Нациям. Как и ожидалось, войска США и ООН пришли на помощь и угодили в ловушку исламистов. То, что поначалу казалось междуусобными стычками, внезапно вылилось в организованное нападение на отряды ООН и США. Американские войска в ответ также стали разжигать конфликт. На следующий день американские части атаковали отряды СНА, хотя те и не играли серьезной роли во время предыдущих столкновений. Айдид воспринял эту атаку, и не без оснований, как осознанную попытку США нарушить равновесие сил в Могадишо. Он приказал своим последователям устроить массовые уличные демонстрации и минометный обстрел объектов ООН и США.

Неизбежным результатом стала яростная стычка 13 сентября 1993 года между войсками США и Айдида, в ходе которой американцы обстреляли с вертолетов «Кобра» ключевые позиции Айдида, включая госпиталь, который также использовался как штаб-квартира и склад. Люди Айдида объявили, что в ходе атак американцы убили множество гражданских лиц, и поклялись отомстить. Началась цепная реакция насилия. 15 сентября исламисты в открытую обстреляли минометным огнем штаб-квартиру ООН, а американцы в ответ обстреляли штаб-квартиру Айдида. Последователи Айдида — главным образом женщины и дети — закидывали камнями патрули ООН на улицах Могадишо. Солдаты ООН, чтобы проложить себе дорогу, открывали огонь по толпе, что еще больше усугубляло кризис. Неоднократные заявления сомалийских официальных лиц (все они поддерживали Али Махди Мухаммада) и арабов о том, что «генерал Айдид единственный отвечает за эту конфронтацию», лишь усиливали беспорядки.

Соединенные Штаты вступили в открытое противостояние с Айдидом. После того как американские десантники взяли в плен Османа Хассана Али (Ато) — старого друга и правую руку Айдида, — Айдид приказал нанести ответный удар, дабы предотвратить последующие рейды против его людей. Опытные террористы-исламисты и отряды СНА стали устраивать засады на американские вертолеты. 26 сентября над Могадишо в результате нападения из засады был сбит американский «Черный ястреб». В США телерепортажи, показывающие торжествующую сомалийскую толпу, тащащую по улицам Могадишо оскверненные тела американских военных и обломки вертолетов, вызывали упадочнические настроения. А для исламистов это послужило поддержкой при дальнейшем усилении конфронтации с Соединенными Штатами.

В конце сентября ярко выраженное обострение конфликта в Могадишо было истолковано официальным Хартумом как переломный момент в борьбе сомалийских исламистов, которая, при правильном ее ведении, должна была привести к уходу США из Сомали. В Тегеране смеялись над выдвигаемыми США обвинениями в связях («тактическом альянсе») Ирана с Айдидом как над простой отговоркой, оправдывающей неспособность США противостоять исламистскому движению в Сомали. Иссе Мохаммед Сиад, советник Айдида по международным вопросам, жаловался на изменение роли ООН в Могадишо. «Они [ООН и США] пришли помогать сомалийскому народу, но их методами стали разрушения, бомбардировки и аресты без всяких законных оснований — лишь с помощью силы и оружия».

Осенью 1993 года уже не оставалось никаких сомнений, что обострение борьбы в Сомали было результатом долгосрочного плана Тегерана и Хартума, предусматривающего использование «Исламского Интернационала», всех сил исламистов, чтобы сделать для американцев Могадишо «вторым Кабулом» или «вторым Бейрутом». В полном соответствии с исламистской стратегией, Айдид наставлял своих солдат «готовиться во взаимодействии с нашими друзьями и союзниками изгнать из нашей страны западных оккупантов» и «отправить американских и пакистанских солдат на родину в гробах».

Несмотря на сомалийскую демагогию и западную пропаганду, обострение конфликта в Могадишо стало первой крупной операцией, проведенной под общим руководством «Исламского Интернационала», учрежденного предыдущим летом в Хартуме. В роли руководителя выступал теперь Хасан аль-Тураби, а Айман аль-Завахири, Абдалла Джауид (афганский исламист) и Камар аль-Дин Дарбан (алжирский исламист) находились у него в подчинении и отвечали непосредственно за боевые действия. Усама бин Ладен отвечал за материальную поддержку. Осенью 1993 года Завахири уже находился в Сомали, где выполнял обязанности местного командира и координатора боевых действий. Он работал вместе со своими командирами-«афганцами» и с военными советниками Айдида.

Весь оперативный план исламистов базировался на бесперебойном поступлении больших количеств боеприпасов и продовольствия, за которое отвечал бин Ладен. Для создания эффекта неожиданности и во избежание предупреждающих ударов войск ООН, эти припасы следовало переправлять из Сомалиленда в Могадишо в последний момент. Бин Ладен успешно справлялся с этой задачей, что предвещало будущие успехи исламистов.

Одним из главных полевых командиров, которых Завахири привез в Сомали, был Али аль-Рашиди, известный также как Абу-Убайдах аль-Баншири или Абу-Убайдах аль-Банджа-шири. Этот египтянин на протяжении многих лет был доверенным лицом аль-Завахири, а в 1970-х годах аль-Рашиди, служивший в египетской полиции, тайно состоял в «Исламском джихаде». В 1981 году, в ходе чисток, последовавших за убийством Садата, он был арестован и к 1986 году провел в тюрьме (с перерывами) полных три года. В 1986 году ему удалось бежать в Афганистан, где он сначала сражался в рядах бойцов Ахмада Шаха Масуда в Панджширской долине, а затем присоединился к армии бин Ладена. Они с бин Ладеном стали близкими друзьями. Согласно египетским источникам, «аль-Рашиди был правой рукой Усамы бин Ладена» и контролировал работу основных лагерей, устроенных бин Ладеном в Афганистане для обучения арабских моджахедов. Аль-Рашиди также способствовал укреплению связей между бин Ладеном и вождями египетских исламистов, включая Завахири. Когда бои в Афганистане утихли, аль-Рашиди стал ездить на другие театры боевых действий и организовывать там элитные отряды, состоящие главным образом из «афганцев». В этом качестве он участвовал в исламистских боевых операциях в Эритрее, Огадене, Бирме, Кашмире, Таджикистане, Чечне, Боснии и Ливии. Осенью 1993 года Завахири назначил его командующим одной из своих элитных частей в Могадишо.

В то время как отряды Айдида все громче заявляли о себе в разжигании войны в Могадишо, элитным отрядам СИС оказывалась высококвалифицированная военная помощь с целью проведения эффектных партизанских акций против войск ООН и США. Кроме того, к исламистским частям в Сомали — как к арабским «афганцам», так и к сомалийским ислмистам — шел интенсивный приток пополнения и высококачественного оружия. Для заброски экспертов и сложного оборудования Абдалла Джауид и Усама бин Ладен завербовали нескольких военных пилотов из бывшей ДРА (все они имели большой опыт доставки боеприпасов осажденным гарнизонам ДРА) — они должны были на небольших грузовым самолетах садиться ночью на потайных аэродромах в Сомали. Более тяжелое оборудование переправлялось по ночам в Сомалиленд флотилией бин Ладена, состоявшей из небольших рыболовецких судов, базировавшихся в портах соседних государств, в основном Йемена и Кении. Из этих перевалочных пунктов люди и оружие провозились небольшими караванами кочевников в надежные места в окрестностях Могадишо. Серьезным результатом этой операции стало основание подпольной штаб-квартиры в Могадишо, из которой сомалийские, афганские и алжирские эксперты по городской партизанской войне руководили боями.

То, насколько возросли возможности поддерживаемых исламистами сомалийцев, ясно проявилось 3 октября 1993 года. В тот день командиры войск ООН и США узнали, что в Олимпийском отеле находятся два главных советника Айдида по внешней политике, Осман Салах и Мухаммад Хасан Авали. К отелю вертолетами были срочно переброшены менее сотни американских солдат, и оба советника — а также еще двадцать два сторонника Айдида — были захвачены на месте. Но то, что казалось успешным рейдом, внезапно обернулось тяжелым поражением. Когда американские солдаты готовились к возвращению, они попали в хорошо организованную засаду из более чем тысячи сомалийцев. Два вертолета были сбиты, а третий потерпел крушение в аэропорту Могадишо. Американцы установили линию обороны вокруг места крушения, но были окружены и подвергались интенсивному обстрелу на протяжении одиннадцати часов, пока им на помощь не подошел спасательный отряд ООН. При перестрелке восемнадцать американских солдат были убиты, семьдесят восемь — ранены, а один из пилотов попал в плен (десять дней спустя его освободят). В ходе боя получили ранения по меньшей мере 700 сомалийцев — как бойцов, так и гражданских лиц, — и около 300 погибли. На следующий день жители Могадишо праздновали великую победу, протащив тела американских военных по улицам.

Многочисленные ближневосточные источники утверждают, что бои в Могадишо в конце сентября и особенно в начале октября 1993 года стали важнейшей стадией в обострении конфликта. Они приписывали неожиданные успехи сомалийских войск тому факту, что в боях в Могадишо, в частности 3 октября, непосредственно участвовали подготовленные в Иране сомалийцы и арабские «афганцы», равно как и иракские коммандос. Это заключение подтверждают и многие другие отчеты.

Все источники сходятся в том, что операция 3 октября стала первым серьезным предприятием Завахири и его штаба в районе Могадишо. Кроме того, Айдиду и его командирам помогали иранские инструкторы, маскировавшиеся под журналистов. О помощи иранцев Айдид не раз ясно говорил в своих интервью на Радио Тегерана и в иранских журналах.

Полученная американцами информация о нахождении в Олимпийском отеле людей Айдида была лишь подстроенной ловушкой. Эти двое крупных чиновников СНА отвечали за контакты и переговоры с США и ООН, но бездействовали, и потому решено было ими пожертвовать, хотя они и были доверенными людьми Айдида. Кроме того, самим американцам предоставлялось решать — убивать ли пленников или спустя некоторое время отпустить их.

Засада же была устроена бескомпромиссными исламистами под командованием аль-Рашиди — главным образом арабскими «афганцами» и иракцами. Основной ударный отряд состоял из бойцов СИС, подготовленных в Иране и Ираке. Арабские «афганцы» (включая алжирцев и египтян) под командованием аль-Рашиди сыграли важную роль в устройстве засады и последующей осаде американских пехотинцев. Арабские моджахеды воевали на передовых позициях. Иракцы организовали доставку тяжелого вооружения — главным образом 23-миллиметровых пулеметов двойного назначения и ручных гранатометов, которые применялись главным образом против американских вертолетов. Иракцы также организовали внешнее окружение, сорвав тем самым неоднократные попытки отрядов США и ООН прорваться на помощь осажденным. Кроме того, арабские «афганцы» входили в руководство ряда сомалийских заградительных отрядов. Правда, в рапортах по-разному говорится о степени участия иракцев в боевых действиях. Несомненно, иракские коммандос инструктировали бойцов СИС. Но не ясно, действительно ли иракцы сами спускали курки. Арабские «афганцы» приняли активное участие в боях, продемонстрировав при этом высочайшую личную храбрость. Люди Айдида, как ополченцы, так и штатские, активно и вовремя разжигали ярость толпы, а также брали на себя ответственность за несчастные случаи.

Становилось очевидным растущее влияние Ирана и исламизма на Айдида и на весь СНА. Накануне главного боя официальный Тегеран поддержал заявление Айдида, сказавшего в длинном интервью иранской газете «Ресалат», что столкновения с американской армией — это стихийная народная реакция на нападения американских солдат на мирных граждан. Айдид подчеркнул, что СНА не участвует в этих боях, потому что уже разоружен силами США и ООН.

Крупнейший массовый митинг, состоявшийся в Могадишо после столкновения с американскими войсками 3 октября, имел исламистский характер. Толпа во главе с шейхом Абдулом-Раззаком Юсуфом Аданом декламировала стихи из Корана. Главным оратором был шейх Хасан Махмуд Салад, который говорил о тлетворном влиянии «Соединенных Штатов и их пособников-неверных, пытающихся изменить культуру и святую религию, которыми Бог наделил сомалийский народ». И Адан, и Салад подчеркивали, что «сомалийцы — мусульмане и, следовательно, желают введения в стране шариата». Весь митинг транслировался по радиостанции Айдида.

После того как воздействие боев 3 октября стало очевидным, исламисты заняли четкую позицию. Абди Хаджи Гобдон, делегат СНА, заявил, что мир и стабильность вернутся в Могадишо и Сомали только тогда, когда войска США и ООН покинут страну. Он потребовал, чтобы США и ООН не злоупотребляли доброжелательностью сомалийцев, оценивших полученную ими гуманитарную помощь, пытаясь вмешиваться во внутренние дела Сомали. Он предупредил США и ООН, чтобы те не вмешивались в народную войну, в которой они не победят, даже если попытаются оккупировать всю Сомали. «С их стороны было бы благородным уйти, — заявил Гобдон. — Они не победят в войне. Они пришли помочь нам. Пусть они уйдут и дадут сомалийцам утрясти их политические разногласия. Тогда и наступит мир».

Тегеран одобрил эту позицию, потому что теперь, когда все новые отряды американской армии спешили на помощь своим осажденным товарищам, первоначальные цели исламистов уже были достигнуты: «После одиннадцати месяцев военного присутствия и столкновений с отрядами черных борцов за независимость мировая сверхдержава понесла тяжелые потери». Согласно точке зрения Тегерана, Вашингтону теперь следовало понять, что «существующая безнадежность ситуации» в Могадишо могла быть только усугублена «решимостью партизанских отрядов и мусульманских масс». В Тегеране заключили: «Принятие политических решений после одиннадцати месяцев военного присутствия может означать лишь вывод войск. В результате Америка оказалась в ловушке в пустыне, где она не может ни продолжать свои действия, ни пересмотреть прежние решения». Как и планировалось в Тегеране и Хартуме, американцы уже увязли в трясине этого нового Вьетнама.

С 10 октября Айдид и исламисты стали выступать с двусторонним подходом к решению сомалийского кризиса. Они подтверждали свою готовность поддерживать прекращение огня и принимать участие в мирном процессе и в то же время настаивали, что их главные требования — немедленный вывод войск США и ООН и сохранение исламского характера Сомали — должны быть приняты, чтобы бои не возобновились. Вместе с тем в Сомали продолжался приток новых отрядов исламистов и материального обеспечения, организованный бин Ладеном. Исламисты ясно давали понять, что прекращение огня и уличных боев в Могадишо были лишь средствами для того, чтобы интересы исламистов были поняты.

17 октября появились первые признаки надвигающегося кризиса в Могадишо, который мог бы привести к возобновлению боев. Исламисты резко отреагировали на известие о предстоящем визите в Могадишо генерального секретаря ООН Бутроса Бутроса-Гали. Исламисты считали Бутроса-Гали, египетского копта, своим непримиримым врагом и рассматривали его участие в дипломатическом процессе в Сомали как доказательство того, что Объединенные Нации намерены действовать в интересах Соединенных Штатов. (Копты — это коренные египтяне-христиане. Их уникальная церковь возникла за несколько веков до арабско-мусульманского вторжения в Египет. Исламисты ненавидели и презирали коптов из-за их нежелания принимать ислам.) Чтобы подкрепить свою позицию, Айдид устроил в Могадишо массовую демонстрацию своих последователей. Более тысячи человек выкрикивали: «Долой Бутроса-Гали! Долой УНОСОМ [аббревиатура — войска ООН в Сомали]!». А помощник Айдида постоянно выкрикивал в громкоговоритель под одобрительные возгласы толпы: «Бутрост Гали бомбил и убивал нас — он нам здесь не нужен!».

В конце октября 1993 года стало очевидно, что Тегеран и его союзники, воодушевленные большим успехом их прежних столкновений с американскими войсками, готовятся к очередной эскалации войны в Могадишо. Тегеран и Могадишо надеялись, что эта эскалация приведет к быстрому и позорному выводу войск США и ООН из Сомали, примерно как в Бейруте десять лет назад. Сравнение с Бейрутом было не только символическим — Тегеран собирался направить в Могадишо специальные отряды движения «Хизбалла».

Общий план эскалации разрабатывался в Тегеране с помощью командиров нескольких исламистских террористических движений, главным образом ливанского отделения «Хизбалла» и избранных арабских «афганцев». Новый оперативный план предусматривал эскалацию народно-освободительной войны в Могадишо как прикрытие и содействие террористическим актам высококвалифицированных отрядов «Хизбалла». Бойцы из Сомали уже прошли подготовку в учебных лагерях в центральной и северной Сомали. Из них были составлены воинские части, состоящие из сомалийцев, но возглавляемые высокопрофессиональными террористами из Ирана, Ливана, движения «Хизбалла» и из числа арабских «афганцев». Эти новые командиры тайком переправлялись в Сомали небольшими группами через Кению, Эфиопию, Эритрею и Джибути при активной помощи кенийской «Организации исламских республик», «Исламского фронта Эфиопии» и «Исламского джихада Эритреи». Непростым делом переправки террористов тоже занимался бин Ладен.

В плане исламистов предусматривалось, что, когда в Могадишо воцарятся хаос и уличные бои, террористическая элита вступит в действие — она будет похищать американцев (гражданских лиц и солдат), а затем приступит к взрывам с помощью террористов-смертников объектов, принадлежащих США и НАТО. Отряды смертников «Хизбалла», уже прибывшие в Могадишо, должны будут заняться взрывами американских объектов. Главным командиром «Хизбалла» в регионе был хаджи Рияд Асакир из Бейрута. У него был большой опыт взрывов в Бейруте в начале 80-х, включая взрыв казарм морских пехотинцев. В Могадишо Асакир подчинялся непосредственно Мухсину Резаи — тогдашнему командиру Исламской революционной гвардии в Тегеране. Чтобы увеличить шансы на успех, «Хизбалла» также держала в Могадишо два крупных отряда полностью изолированными друг от друга. Один отряд «Хизбалла» прибыл через Эфиопию, другой — через Кению. Каждый отряд пользовался совершенно независимой системой поддержки — состоящей из сомалийцев, иранцев и арабских «афганцев», — и линиями снабжения, идущими из Эфиопии и Кении соответственно. Тегеран был уверен, что суицидальные операции «Хизбалла» окажут на Вашингтон то же самое воздействие, что и теракты в Бейруте в начале 1980-х.

Как выяснилось, не было никакой необходимости задействовать ячейки «Хизбалла» в Могадишо. Потрясенный тяжелыми потерями, понесенными в начале октября, Вашингтон решил вывести войска из Сомали и резко свернул активность американской армии в Могадишо. Власть перешла к исламистам, в том числе и к Айдиду. Тегеран и Хартум доказали свое преимущество и продемонстрировали свое умение проводить стратегические операции.

Осенью 1994 года интенсивные динамические процессы на Африканском Роге постепенно сменялись более-менее регулируемым хаосом. Из пепла Африканского Рога возникло несколько опасных прецедентов. Теперь было очевидно, что даже если какая-нибудь национальная группа в Африке решит отделиться, ей все равно придется равняться на границы колониальной эпохи. Наиболее ярким примером стала Эритрея, отделившаяся от Эфиопии после тридцати лет партизанской войны и референдума, на котором получила потрясающую народную поддержку. Когда Эритрея была признана отдельным государством, она не пересмотрела колониальные границы, но, напротив, восстановила их. Еще одна национальная группа, стремящаяся последовать примеру Эритреи, — это Сомалиленд, провозгласивший себя независимым в 1991 году.

В то время как центральная и южная Сомали уже снова погрузились в беззаконие и насилие — гораздо более свирепое, чем перед интервенцией США и ООН, — в Сомалиленде самопровозглашенное правительство установило действующие, пусть и хрупкие, администрацию и мир. Как и Эритрея, Сомалиленд был отдельной колонией и слился с Сомали лишь в 1960 году. Но Запад яростно отказывался признавать независимость Сомалиленда.

В нескольких интервью и выступлениях Усама бин Ладен заявлял, что считает опыт, полученный в Сомали, важнейшей вехой в своем развитии. Именно в Сомали он впервые принял участие в серьезной операции на руководящем посту, столкнувшись со всеми трудностями принятия решений и формулирования политики. Он установил активную связь с разведками Ирана и Ирака, которые впоследствии окажутся полезными при его продвижении наверх. Хотя он и не принимал участия в боевых действиях в Могадишо, его вклад в конечную победу исламистов имел решающее значение. Бин Ладен по-прежнему считает войну в Могадишо одним из крупнейших триумфов в борьбе с Соединенными Штатами.

Успех в Сомали убедил его, что в конечном счете возможно изгнать Соединенные Штаты также из Саудовской Аравии и Персидского залива. В маре 1997 года он подчеркнул это в интервью Роберту Фиску из «Independent»: «Мы верим, что Бог использовал нашу священную войну в Афганистане для уничтожения русской армии и Советского Союза… и теперь мы просим Бога еще раз использовать нас, чтобы от Америки осталась одна тень». Бин Ладен был убежден не только в том, что Сомали стала ответом на молитвы исламистов, но и в том, что результаты войны в Могадишо указывали на характер будущих столкновений с Соединенными Штатами. «Мы также верим, что бороться с Америкой будет гораздо проще, чем с Советским Союзом, потому что некоторые наши моджахеды, сражавшиеся здесь, в Афганистане, также участвовали в операциях против американцев в Сомали — и были изумлены, видя полное крушение американской морали. Это убедило нас в том, что Америка — это бумажный тигр», — заключил бин Ладен.

Практические уроки, полученные из конфликта, имели и более непосредственные результаты. Хартум и Тегеран теперь убедились в эффективности работы их разветвленной террористической сети в Восточной Африке. А еще они убедились в возможности наносить болезненные политические и стратегические удары по Соединенным Штатам даже в таких удаленных уголках планеты, как Африканский Рог. На Тураби и иранское и суданское руководство произвело глубокое впечатление поведение главных командиров арабских «афганцев», особенно Завахири и бин Ладена. Личные отношения, установленные в этот кризисный период, впоследствии окажутся крайне полезными при будущих столкновениях с Соединенными Штатами. Что же касается трех основных «афганцев» — аль-Завахири, бин Ладена и аль-Рашиди, — то они сковали дружную команду, которой вскоре предстояло еще раз поработать.