ГЛАВА 6

ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ

Пока весь мир был полностью сосредоточен на серии эффектных террористических операций, незаметно завершилось наиболее значительное для террористов событие 1996 года — укрепление эмирата Усамы бин Ладена в Афганистане. Летом 1996 года бин Ладен обосновался в Афганистане и создал систему лагерей и тренировочных центров. В системе территориального управления эмирата бин Ладену предназначалась роль лидера — эмира, хотя у него и не было формального религиозного образования. Религиозные вплоть до крайностей исламисты обычно сплачиваются вокруг харизматичных религиозных лидеров. Такими лидерами были шейх Омар Абдул Рахман, прославившийся благодаря взрыву Всемирного торгового центра; шейх Абдалла Юсуф Аззам, наставник бин Ладена в Афганистане; и аятолла Рухолла Хомейни, вдохновитель иранской исламской революции и мирового исламистского движения. Исторически только немногие люди без исламского образования были признаны такими лидерами, главным образом благодаря их набожности, знаниям и непревзойденному вкладу в развитие военной стороны исламизма — джихада. Одним из таких людей был и Саладин, разгромивший крестоносцев и освободивший Иерусалим. Когда бин Ладен стал эмиром, это означало признание его со стороны исламистского руководства как выдающегося лидера и моджахеда. Теперь его стали называть шейх бин Ладен, а титул шейха крайне почетен среди мусульман.

В августе 1996 года бин Ладен опубликовал свой первый пространный и детализированный баян (религиозный манифест, или политическое заявление), где содержалось его первое формальное «объявление войны». Из-за уникального положения бин Ладена, — напомним, он стал эмиром благодаря своим качествам моджахеда и боевого командира, — значение этого заявления нельзя недооценивать. По сути, этот баян утверждает и разъясняет новую роль бин Ладена в иерархии исламизма. А тот факт, что ранее ни один террористический руководитель не осмеливался бросить Соединенным Штатам такой непосредственный вызов, подтверждает решительность и самоотверженность бин Ладена.

В 1996 году инфраструктура террористов в Афганистане была укреплена с помощью пакистанской разведки, МВР. Весной 1995 года Вооруженное исламское движение начало переводить свои основные тренировочные лагеря в Афганистан. Наиболее важными из них были учебные лагеря, в которых готовились террористы-самоубийцы.

В Афганистане бин Ладен устроил свою штаб-квартиру в лагере в провинции Нангархар — вместе с шейхом Юнисом Халисом, ветераном движения «Хизб-и-Ислами» (не того, что возглавлял Хекматияр), принявшим участие в афганской войне. К этому времени арабы уже установили три полуавтономных эмирата в провинциях Кунар, Вахан и Пактия. У арабов, участвовавших в боевых действиях в Афганистане и на Балканах, были свои учебные лагеря, места для укрытия, отделы материального снабжения, а также командные центры, координирующие действия боевых соединений в Египте, Саудовской Аравии, Алжире, Индии, Таджикистане, Азербайджане и некоторых других странах. Чрезвычайно важными для террористов были укрепленные деревни, используемые арабами. Здесь находились электростанции, аппаратура спутниковой телефонной связи и телевидения, типографии и огромные запасы современного оружия— и того, что использовалось в 1980-х афганскими моджахедами, и недавно приобретенного и переправленного через Пакистан.

Победа движения «Талибан» подняла статус иностранных «афганцев» (и не только арабов) на новый уровень. У «Талибана» были тесные теологические и исторические связи с «афганцами» благодаря их вкладу в антисоветский джихад. Кроме того, представление талибов о всемирном, свободном от границ исламе во многом схоже с положениями исламистов. Степень искренней признательности талибов перед «афганцами» отчетливо проявилась на одной из их первых встреч в Джелалабаде. Согласно сообщению писателя-исламиста Абу Абдула Азиза аль-Афгани, делегаты талибов, проходя доимо бин Ладена, отдавали ему честь. А один из старших командиров «Талибана» сказал: «О, шейх! Наши земли — не земли афганцев, но земли Аллаха; а наш джихад был не джихадом Афганистана, но джихадом всех мусульман. И это подтверждают могилы твоих мучеников, которые есть в каждом районе Афганистана. Здесь ты — среди родных, и мы благословляем землю, по которой ты ступаешь». Именно эта искренняя привязанность мусульман до сих пор обеспечивает безопасность убежища бин Ладена в Афганистане, несмотря на все действия Соединенных Штатов и других государств.

Чувствуя себя в Афганистане в безопасности, бин Ладен начал публично высказывать свое мнение о будущем борьбы исламистов в Саудовской Аравии. В начале июля 1996 года корреспондент британской газеты «Independent» Роберт Фиск стал одним из первых, кому удалось взять интервью у Усамы бин Ладена в провинции Нангархар.

Бин Ладен считал недавние взрывы в Саудовской Аравии «началом войны между мусульманами и Соединенными Штатами. Целью бин Ладена являлось установление «истинного» исламского государства на основе шариата. Реализация этой цели требовала конфронтации с Соединенными Штатами, поскольку Саудовская Аравия превратилась в «американскую колонию». На вопрос, объявляет ли он войну Западу, бин Ладен ответил: «Это не объявление войны — это правдивое описание ситуации. Речь идет об объявлении войны не против Запада и его народа, но против американского режима, врага всех мусульман». Соединенные Штаты не могли получить такое влияние в Саудовской Аравии без тайного согласия династии аль-Саудов, пояснил бин Ладен. Королевский двор позволил Соединенным Штатам «европеизировать Саудовскую Аравию и подорвать ее экономику».

Арест шейха Удаха и его последователей бин Ладен считал поворотным моментом в отношениях исламистов с королевской династией. «Оскорбив и бросив в тюрьмы улемов, саудовский режим утратил всякую законность, — заявил он. — В то же время, от финансового кризиса в королевстве страдает весь народ. Правительство задолжало саудовским коммерсантам 340 миллиардов риалов — это очень крупная сумма, эквивалентная 90 % национального дохода. Цены ползут вверх, и людям приходится больше платить за электричество, воду и топливо. Система образования вырождается, и людям приходится забирать детей из государственных школ и отдавать в частные, которые очень дороги».

Согласно бин Ладену, население Саудовской Аравии обвиняло в этих кризисах Америку. «Теперь народ Саудовской Аравии вспомнил, что говорили улемы, и понял, что Америка — главная причина их проблем». Бин Ладен также добавил: «Рядовой человек знает, что его страна — крупнейший производитель нефти в мире, и в то же время он страдает от налогов и плохого качества услуг. Теперь люди понимают слова, что говорили улемы в мечетях, — о том, что наша страна стала американской колонией. Они действуют решительно, чтобы вышвырнуть американцев из Саудовской Аравии».

Что же до самого бин Ладена, то он полагал, что конфронтация между саудовскими исламистами и Соединенными Штатами неизбежна. «Вожди, которым мы доверяем, — улемы, — дали нам фатву изгнать американцев. Решение нынешнего кризиса— в выводе американских войск… Их военное присутствие — оскорбление для народа Саудовской Аравии». Бин Ладен добавил, что эта борьба станет началом более широкого противостояния, которое, в свою очередь, расширится по всему мусульманскому миру. «Я уверен, что рано или поздно американцы уйдут из Саудовской Аравии и что война, объявленная Америкой против саудовского народа, означает войну против всех мусульман. Движение сопротивления против Америки разовьется во многих, очень многих мусульманских странах».

Баян бин Ладена — документ на двенадцати страницах, озаглавленный «Объявление войны», — содержит ясные и понятные аргументы его противостояния Соединенным Штатам. Как и во всех важных документах исламистов, в нем для подкрепления ключевых моментов и заключений цитируется Коран. Этот баян — откровенно работа эрудированного ученого. После объяснений, почему присутствие американских частей на Аравийском полуострове угрожает развитию ислама, следует предупреждение: все американские соединения должны быть выведены из Саудовской Аравии, пока местные исламисты не сделают это силой. В баяне также напоминается, что Исламистская молодежь уже разгромила Советский Союз в Афганистане.

Рассматривая этот документ, исламистские источники подчеркивали, что исламисты уже готовы и в силах осуществить призыв бин Ладена к оружию. Они отмечали, что «для военных действий в форме партизанской войны не требуется огромного количества людей, сопоставимого по численности с армией и органами госбезопасности. Для достижения цели такой войны достаточно небольшого количества людей, особенно если целью выбраны американцы…». Далее подчеркивается, что «налицо все признаки того, что шейх Усама и его последователи скоро нанесут удар». И дается совет Соединенным Штатам: «Если моджахеды начнут действовать против американцев, то, чтобы избежать унижения, американцам будет лучше уйти самим, чтобы не пришлось уходить побежденными, — как это было в Сомали и Ливане».

Сам бин Ладен рассмотрел различия между политикой Саудовской Аравии и Запада. «Внешняя политика саудовского режима в отношении ислама — это политика, связанная с политикой Великобритании и США, — пояснил он. — Хорошо известно, что политика этих двух стран отличается величайшей враждебностью к исламскому миру». Таким образом, нападения саудовских моджахедов на американские объекты есть сигнал как для Эр-Рияда, так и для Вашингтона: «У взрывов в Эр-Рияде были важные последствия — как внутренние, так и внешние. И наиболее значительное из них — осознание народом Саудовской Аравии значения американской оккупации страны двух святых мечетей, осознание того, что все указы режима есть отражение пожеланий американских оккупантов. Таким образом, люди поняли, что их главные проблемы созданы американскими оккупантами и марионеточным саудовским режимом — как в религиозном аспекте, так и в других сторонах повседневной жизни».

Бин Ладен подчеркивал, что джихад, разгорающийся в Саудовской Аравии, есть лишь малая составляющая крайне необходимого всемирного джихада, направленного против «возглавь ляемой США международной кампании против ислама». Бин Ладен подчеркнул масштаб угрозы: «Что касается этой яростной иудейско-христианской кампании против мусульманского мира, подобных которой мир еще не видел, то не вызывает сомнений, что мусульмане должны собраться со всеми силами, чтобы отразить наступление врага в военной, экономической, миссионерской и всех других сферах. Для нас крайне важно быть терпеливыми и сотрудничать в духе праведности и набожности, а также осознавать тот факт, что высший приоритет — после веры — это отпор захватчикам, подрывающим религию и мир. И поэтому очень важно пересмотреть многие тактические вопросы, дабы мы могли сплотить ряды и дать отпор великому куфру [отступнику]».

В конце 1996 года «Талибан» не только позволил Усаме бин Ладену содержать свои лагеря в районе Джелалабада, но и взял под свою защиту как эти базы, так и транспортное сообщение между ними и Пакистаном. Сам бин Ладен установил прочные отношения с руководством Талибана как в Джелалабаде, так и в Кабуле. Талибы сообщили Исламабаду, что они одобрили присутствие и операции более чем 400 арабских «афганцев» на территории контролируемого талибами Афганистана. Более того, талибы попросили у МВР разрешение на использование ряда террористических учебных баз (в частности, возле Ховста, восточный Афганистан) для подготовки их элитных отрядов. Несмотря на протесты со стороны Саудовской Аравии, талибы заверили МВР, что полностью исключают возможность экстрадиции арабов в их страны. В начале октября «Талибан» уже активно вербовал арабских «афганцев» в Афганистане и Пакистане на работу военными экспертами в своих специальных отрядах.

Благодаря тому что «Талибан» контролировал восточный Афганистан, МВР смогла сделать еще один шаг в улучшении системы обучения террористов. В середине ноября 1996 года МВР попросила талибов для вида закрыть учебные лагеря группы «Хизб-уль-Муджахиддин». Эта организация помогала Исламабаду и в пропагандистской кампании на Западе, и в борьбе с растущим влиянием исламистов в Пакистане. Это было сделано для маскировки, поскольку вскоре МВР приказала «Талибану» передать эти лагеря «Харакат уль-Ансар», якобы для помощи джихаду в Кашмире. В конце ноября МВР передала контроль над инфраструктурой в районе Ховста «Харакат уль-Ансар», которую МВР жестко контролировала. У «Харакат уль-Ансар» был хороший послужной список: организация проводила при поддержке МВР террористические операции не только в Кашмире, но и по всему миру, включая Бирму, Таджикистан, Боснию, Чечню, Соединенные Штаты и Канаду. Смена руководства учебной инфраструктуры была сделана для того, чтобы обеспечить МВР больший контроль над подготовкой террористов. Персонал был пополнен несколькими моджахедами, которые, по словам пакистанских официальных лиц, «прошли закалку в боях в Афганистане, Кашмире, Таджикистане и Чечне». Персонал насчитывал примерно 300 моджахедов, главным образом пакистанцев, кашмирцев, афганцев и арабов. Они проводили как базовую 40-дневную программу обучения (обращение со стрелковым оружием и тяжелыми орудиями, общая тактика партизанской войны), так и продвинутую программу обучения, занимавшую от нескольких месяцев до пары лет. В августе 1998 года Соединенным Штатам удастся обстрелять эти лагеря крылатыми ракетами.

Учебные базы МВР в восточном Афганистане и сообщение с Пакистаном продолжали действовать без перебоев. Деятельность Усамы бин Ладена в это время имела огромное значение для укрепления обширной системы материальной поддержки. В начале октября 1996 года, возвращаясь со встречи террористов в Хартуме, бин Ладен остановился в Тегеране. Здесь он встретился с несколькими террористическими лидерами, включая Сабри аль-Бана (он же Абу-Нидал), чтобы обсудить эскалацию терроризма на Ближнем Востоке. Бин Ладен и Абу-Нидал рассмотрели, возможность использования баз аль-Бана в Персидском заливе для проведения зрелищных терактов, включая убийства, диверсии и взрывы. Также_ч они обсудили вопросы использования ряда коммерческих и_? финансовых организаций, учрежденных в 1980-х годах при помощи МВР, для поддержки новой волны исламистского терроризма. Хотя Тегеран обеспечивал Абу-Нидалу финансовую поддержку и защиту, тому все же требовалось много денег для расширения джихада.

Другой важной темой, рассмотренной бин Ладеном и его окружением, было укрепление единства между различными египетскими террористическими организациями. Иранский министр разведки Али Фаллахиан провел встречу на высоком уровне с представителями иранского министерства внутренних дел, министерства исламского воспитания и министерства иностранных дел, а также с представителями двух ведущих террористических организаций Египта и представителем бин Ладена. Иранцы обсудили конкретные долгосрочные оперативные планы и объяснили египтянам, что степень поддержки Тегерана — от финансирования до специализированной подготовки — зависит от степени их единства. Египетские «афганцы» согласились сформировать единое командование, а наблюдать за осуществлением решений встречи было поручено бин Ладену.

Бин Ладен, при его высоком положении в «Интернационале Хизбалла», был полон решимости обеспечить дальнейшую иранскую поддержку своей террористической инфраструктуре и отрядам в Афганистане. Это была щекотливая тема, учитывая растущий разлад между Тегераном и Кабулом. Тем не менее, ясно выражая истинные приоритеты Тегерана, иранцы не потребовали от бин Ладена покинуть убежище в Афганистане и заверили его в продолжении поддержки, хотя теперь уже через Пакистан.

В результате бин Ладен стал своего рода посредником между Тегераном и Исламабадом по вопросам деятельности в регионах и поддержки множества исламистских движений. Бин Ладен стал посещать Тегеран гораздо чаще. В конце января 1997 года бин Ладен участвовал во встрече в Тегеране со старшими чинами ВЕВАК и афганской делегацией, возглавляемой заместителями Ахмада Шаха Массуда. Это было занятное собрание, поскольку бин Ладен по-прежнему пользовался гостеприимством и защитой «Талибана», а Ахмад Шах Массуд был одним из наиболее активных врагов талибов. Его влияние в северо-восточном Афганистане не давало талибам установить власть над всей страной до самой его гибели.

Первоочередной задачей этой встречи была разработка механизма организации и подготовки нового поколения «чистых» исламистов, особенно арабов из стран Персидского залива, а также новой системы снабжения и разведки и другие связанные с этим вопросы. Ввиду растущего внимания западных разведслужб к исламистской системе международного терроризма, высшее командование иранской разведки и «Интернационала Хизбалла» постановило создать систему нового поколения, чьи члены были бы совершенно не известны Западу и потому могли бы успешно проникать и действовать во вражеских странах.

Усама бин Ладен выступил в роли руководителя этих подготовительных действий. Новая система стала многоуровневой. Первоначальная и базовая подготовка большого количества потенциальных террористов осуществляется в учебных лагерях в восточном Афганистане. Затем наиболее обещающие моджахеды направляются на продвинутую подготовку в Иран, преимущественно в Машхад. Центр в Машхаде также контролирует процесс обучения в ряде новых лагерей арабских «афганцев» в юго-западном Афганистане, на границе с Ираном. После тегеранской встречи бин Ладен организовал новую штаб-квартиру в Машхаде — туда он может перебраться, если условия в Афганистане станут невыносимыми. Также он приобрел дом в провинции Ком — средоточии иранского исламизма, где недавно была построена новая школа высшего религиозного образования для исламистов-суннитов.

В начале февраля 1997 года новая система подготовки уже практически заработала. В восточном Афганистане бин. Ла-ч ден и талибы управляли лагерями Бадр-1 и Бадр-2 — в Хастехе, рядом с Ховстом. Хастех находится возле пакистанской. границы, и МВР принимает активное участие в учебном процессе. В лагерях Бадр-1 и Бадр-2 насчитывается примерно 600 иностранных добровольцев, многие из них — арабы, а остальные — главным образом из Пакистана, Кашмира, Филиппин; все больше появляется добровольцев из Средней Азии и с Кавказа. На юго-западе Афганистана бин Ладену и «Талибану» принадлежат три группы учебных лагерей в районах Шинданд, Вахран и Фарах. В этих новых лагерях находятся, — примерно 1 ООО арабских «афганцев».

В начале 1997 года в отчете египетской разведки о растущей исламистской угрозе отмечалось, что «Усама бин Ладен подготавливает под прикрытием афганского движения «Талибан» новую группу арабских «афганцев», целью которой является создание фундаменталистских организаций в ряде арабских и мусульманских стран». В отчете подчеркивался международный характер подрывной деятельности исламистов в Египте. «Подрывная деятельность [против Египта] осуществляется через Афганистан, Иран и Судан, но центры ее — горный район Хорассан в Афганистане, где находятся тренировочные лагеря для нового поколения арабских «афганцев». Аналогичные программы подготовки проводились и для потенциальных моджахедов и из других мусульманских стран. Конечной целью этой деятельности, предупреждал Каир, являлась «подготовка второго поколения арабских «афганцев», которым поручено установить фундаменталистские режимы в нескольких арабских и мусульманских странах».

В середине февраля 1997 года чувствующий себя очень уверенно бин Ладен высказался по вопросу ожидаемой эскалации джихада — в частности, против американского присутствия на Аравийском полуострове и в Персидском заливе. «Пророк сказал, что жители полуострова обязаны изгонять неверных из своих земель, если те приходят из-за границы, а их численность и оружие превосходят по количеству и мощи население полуострова и их вооружение», — пояснил бин Ладен. Для него самого джихад на Аравийском полуострове был лишь частью глобальной битвы между Западом и мусульманским миром. Изгнание войск ООН и США из Сомали было для бин Ладена предсказанием того, что в конечном счете ждет их в Саудовской Аравии. Он заявил, что его отряды сыграли серьезную роль в боях в Могадишо и пообещал повторить этот подвиг в Аравии.

Несмотря на то что ведущие арабские страны, такие как Саудовская Аравия и Египет, требовали его экстрадиции, Усама бин Ладен находился под надежной защитой талибов и их пакистанских хозяев. В начале марта Кабул официально заявил о своей поддержке и защите (в религиозном смысле) Усамы бин Ладена. «Он — мой гость», — сказал министр информации талибов Амир Хан Муттаки. Муттаки признал, что бин Ладен живет возле Джелалабада, на военной базе Тора Боора (в провинции Нангархар). Вместе с бин Ладеном находилось пятьдесят его помощников, сорок из них — с семьями, а также многочисленные телохранители и члены семьи самого бин Ладена. В Тора Боора бин Ладен создал свою главную базу — в каменном здании, защищенном сторожевыми постами и даже несколькими танками, а также наземными и воздушными защитными сооружениями. Эта база использовалась для контактов с пакистанскими властями и для приема арабов и других мусульман, прибывавших и уезжавших через Пакистан.

Не следует думать, что восхождение бин Ладена происходило в полном вакууме. Благодаря созданию «Интернационала Хизбалла» и проведению первой серии операций Хасан аль-Тураби смог вернуться к своему любимому делу — разработке важных доктрин для ислама. Конец 1996 — начало 1997 года Тураби посвятил формулировке следующей фазы подъема и расширения исламистского движения. Он искал новые формы отношений между исламом и остальным — резко европеизирующимся — миром и тот путь, который приведет ислам к неизбежному триумфу. Свои взгляды он прояснил в ряде дискуссий с французским автором Аленом Шевалери. Расшифровки этих выступлений были собраны в книге с соответствующим названием — «Ислам — будущее мира».

Главная трудность для арабского мира, отмечал Тураби, заключалась в быстром закате панарабизма как политической доктрины. Это было неизбежным явлением, сопутствующим упадку арабской государственности в мусульманскую эру. Многие из ревностных приверженцев панарабизма теперь искали новые идеи, которые могли бы объединить арабов и возродить их самоуважение. Многие из них уже обращались с пространными проповедями к исламистским партиям в попытке найти общий язык и общие цели. Соответственно, доказывал Тураби, многие из таких формально панарабистских организаций уже стали по сути панисламистскими.

Касаясь прав и обязанностей исламистских движений в их стремлении к установлению исламистского правления в мусульманских государствах, Тураби резко меняет позицию. Он поясняет, что нет никаких оправданий вооруженным восстаниям, повлекшим жертвы среди гражданского населения, — даже если правительство было совсем не исламским или даже не законным. Необходимость воздерживаться от нанесения вреда невиновным должна пересиливать стремление к проведению в жизнь шариата. Исламистские партии должны беспощадно бороться за установление власти ислама мирными средствами. Тем не менее, им также нужно защищаться и иметь возможность действовать свободно и пропагандировать свои доктрины и учения. К примеру, если правительство в якобы мусульманской стране активно подавляет исламизм, исламисты имеют право поднять восстание и даже использовать силу. Не упоминая никакого конкретного правительства, Тураби рассматривает в качестве примера действия египетских воинствующих исламистов против правительства Мубарака.

Коротко останавливаясь на терактах против американцев в Саудовской Аравии — и поддерживая их, — Тураби утверждает, что он понимает и сочувствует террористам, особенно принимая во внимание чрезвычайную важность Саудовской Аравии для всех мусульман. Тем не менее, Тураби замечает, что он знаком с саудовскими правителями и считает их искренними мусульманами. Он убежден, что при должных условиях они смогли бы бороться за воплощение в жизнь норм ислама, а некоторые представители династии аль-Саудов даже смогли бы стать примерными мусульманскими правителями и хранителями святынь ислама. Следовательно, не было никакой причины для вооруженного восстания против королевского двора. Главная проблема заключается в сильном американском присутствии в Саудовской Аравии — присутствии, не дающем королевской династии установить истинно мусульманское правление, к которому она действительно стремится. Американцы пойдут на что угодно, лишь бы сохранить контроль над нефтяными сокровищами Аравии. И, добавляет Тураби, принимая во внимание послужной список актов геноцида, — таких как военные действия во Вьетнаме и Сомали, — неудивительно, что Эр-Рияд опасается бросить США вызов.

В заключение Тураби призывает к поддержке террористической кампании исламистов против американцев, чтобы изгнать их из Аравии и дать возможность династии аль-Саудов доказать, сможет ли она установить исламское правление самостоятельно. Он полагал, что это будет истинно мусульманским способом разрешения наболевшей проблемы тлетворного американского присутствия в Аравии. Но у этой формулировки был зловещий контекст, поскольку Тураби по сути расширял театр войны против Соединенных Штатов, включая все точки земного шара, где присутствовали американцы, и особенно те места, где стремление американцев к дополнительному влиянию, гегемонии и контролю угрожало интересам мусульман, скажем, Босния и Герцеговина или Кения. Тураби не сомневался, что эти кампании обречены на успех, поскольку ислам — будущее мира.

В ходе этих дискуссий Тураби формулировал абстрактные теории и давал ответы на гипотетические вопросы. Или же притворялся, что делает это, поскольку потребовалось всего несколько месяцев, чтобы всплыла сущность рассуждений Тураби. Летом 1997 года исламисты поймут, какие практические меры осуществления своих благородных идей имел в виду Тураби. До этого времени основные государства-спонсоры — Иран, Судан и Пакистан — занимались как тщательными приготовлениями к очередной волне международного терроризма, так и формулировкой теологических и логических ее оправданий. Роль бин Ладена и его последователей в этот период будет расти — вплоть до момента, когда в начале 1998 года он опубликует важнейшие религиозные и теологические эдикты, определяющие дальнейший ход исламистского джихада.