17.05.2007 : Многословная немота

Вступление

Я не часто прибегаю к обсуждению собственных телевизионных выступлений. И делаю это только тогда, когда они затрагивают проблемы, которые не могут быть полностью раскрыты на телевидении. А раскрыть их надо. Потому что от раскрытия зависит очень и очень многое.

Только тогда я позволяю себе приводить некий телефрагмент (в том числе и со своим участием) и рассуждать по его поводу. Причем рассуждать так, как возможно только в "долгоиграющем" формате интеллектуального клуба. Ведь только этот формат способен дать хоть какие-то результаты.

Ну, так вот. Передача "Момент истины" от 27 апреля 2007 года показалась мне тем редким исключением, когда можно и должно позволить себе и показ состоявшегося, и его обсуждение в принципиально ином режиме. Начнем с показа.

Часть 1. Отрывок из передачи "Момент истины" от 27 апреля 2007 г.

Владимир Овчинский (бывший руководитель российского Интерпола, советник Председателя Конституционного суда РФ, доктор юридических наук, генерал-майор милиции в отставке). Эта проблема не новая. Такая вспышка подросткового насилия наблюдалась ровно 20 лет назад, в 1986 – 88 гг. Это конфликты люберов и металлистов в Московском регионе, это группировки "Моталки" в Казани, из которых выросли различные организованные преступные сообщества, это тамбовские группы, из которых тоже тамбовское сообщество выросло. Т.е. это такая зараза, которая поражала молодежные движения 20 лет назад – взаимоотношения в подростковой среде. И вот эта новая вспышка в Ульяновске. В канун Нового года массовые избиения. Некоторые подростки погибли, некоторые получили тяжкий вред здоровью.

Андрей Караулов. Мы только на секунду, Сергей Ервандович, остановим генерала Овчинского. Бывший руководитель российского Интерпола – чем занимается сегодня? Уличными драками, армией пацанов в российских городах. Это не только Ульяновск, но самая страшная ситуация в Ульяновске. Армия пацанов дерется сегодня улица на улицу. Не двор на двор, как мы когда-то, а квартал на квартал, город на город, в больших городах – улица на улицу. Количество трупов в уличных драках! Когда-то были репера, металлисты – их знала в итоге вся страна. Сегодня пацаны на наших российских улицах дерутся так страшно, как это не было никогда. И не до первой крови, когда-то мы дрались до первой крови, а до первого трупа. Прошу еще Овчинского рассказать о том, как началась ситуация с уличными войнами сегодня.

В.Овчинский. Самый вопиющий случай, когда в уличный двор влетела группа и металлическими прутьями избила ребят, и те получили тяжкие телесные повреждения. Об этом заговорили, и еще несколько подобных драк было. Здесь во многом фактор субъективный, связанный с искажением российско-уголовной политики. Дело в том, что в соответствии с новым Уголовно-процессуальным кодексом, если вас на улице избили, били палками, били битой, издевались над вами, то вы приходите в милицию. А вам говорят: вы знаете, это не к нам, идите в мировой суд. Вы приходите в мировой суд, а в Уголовно-процессуальном кодексе написано: вы должны мировому судье написать, что вас избил такой-то: фамилия, имя, отчество, год рождения, проживает на такой-то улице. Вы говорите: "А я не знаю, кто меня избил, подошла банда, избила моего сына, я не знаю, кто эти люди". Вам говорят: идите в милицию, а милиция говорит – идите в мировой суд. И всё зависает. По стране ежегодно сотни тысяч людей не находят защиты, это патологично безобразная ситуация.

А.Караулов. До середины апреля этого года, Сергей Ервандович, пока Государственная Дума не очнулась и не ввела поправки в уже принятый уголовный кодекс, продолжалась эта вакханалия. Людей фактически безнаказанно избивали палками и битами по всей России, избивали на улицах. Поправки прошли только в середине апреля, а уличные уже банды сформировались.

Сергей Кургинян. Я говорил, что человека очень трудно тащить вверх по наклонной плоскости, а вниз он катится сам. Человека в зверя превратить гораздо легче, чем зверя превратить в человека.

А.Караулов. Почему именно сегодня волна уличных драк захлестывает РФ? От президента, я думаю, скрывают цифру погибших подростков в этих уличных столкновениях.

С.Кургинян. Не сегодня. Это постоянный процесс скатывания общества по наклонной плоскости, который начат вместе с преобразованиями, которые назывались реформами. Единственное, что всерьез скрывают от президента, на мой взгляд, это то, что при всех его позитивных действиях, а я отношу к историческим заслугам Путина, например, победу в Чечне, ну, или стабилизацию Чечни, – при всех этих позитивных действиях от него скрывают "main stream" – вот этот регресс. Падение общества вниз не остановлено, а по некоторым понятиям – раз не остановлено, значит усугублено.

Андрей Подольский (заведующий кафедрой возрастной психологии МГУ, профессор психологических наук). Раньше, раньше, Андрей Викторович, смотреть надо. Эта связь времен потерялась, когда умный деловой человек, хозяин, был назван преступником. Ну, вы же понимаете, откуда это все тянется.

В.Овчинский. Вот эта ситуация в Ульяновске – наиболее уродливая. Постоянно люди обращались в милицию, а их отфутболивали в мировой суд. Никаких мер к хулиганам, лидерам групп не предпринималось. В результате насилие переросло из обычных драк подростков, которые встречались везде, в тяжкие формы насилия. Причем в 2005 году Конституционный суд принял постановление, которым признал эти нормы не конституционными. Потребовалось два года, чтобы Госдума исправила и наконец-то внесла эти поправки! И два года была ситуация той же безнаказанности.

С.Кургинян. Проблема – озверение. Человек – инерционное существо, его так же трудно превратить в зверя, как было трудно из зверя создать человека. Но когда он превратился в этого зверя, он и начинает действовать как зверь. В этом смысле я настаиваю на том, что уже даже Кондопога представляет собой, по большому счету, некий макросоциальный симптом этого озверения. Потому что речь идет не о национальном чувстве единства в том виде, в каком оно существует во всем мире, а о единстве стаи. Выпавший из социума зверек метит, как собачка, территорию и не хочет пускать на территорию других. Он дерется за эту территорию так же, как дерется любой другой зверь. В этом смысле мы из общества, из социума постепенно превращаемся в зооциум, в зоосоциальную стаю. Зоосоциальная стая не может держать страну, зоосоциальная стая рано или поздно не только расчеловечится, она и расгосударствится. Она превратится из государстводержащего народа в племя. А племя – это догосударственная стадия существования. Это идет повсюду.

Было некое общество, в пределах этого общества был некий тип человеческой личности. Когда одно общество стали превращать в другое – ударили по всему, что мешало этому превращению. И в конечном итоге, били по идеальному, чтобы тормоза снять, били, били и били. Причем в условиях монополии СМИ, когда сама же правящая партия свои же идеалы расстреливала информационным оружием короткими очередями, информационными снарядами. Взрывая все. В итоге этого человека травмировали. В этом травмированном, подавленном состоянии его, как прооперированного больного, перекинули в новый уклад. Жизнь стала диктовать ему звериные формы поведения, а он, озверившийся человек, стал эту жизнь толкать по звериному руслу. По всем тем точкам, которые могли бы человека поднять, бьют, а по всем тем точкам, которые его опускают, идет помощь тому, чтобы эти точки развивались. И вообще, конечно же, сорняк побеждает культурное растение, если его не начать выдергивать.

А.Караулов. Но ведь нормальных людей, Сергей Ервандович, согласитесь со мной, гораздо больше! Ведь человек такое существо, которое всегда придумывает, как себя спасти. Уличные драки опасны даже политически. Вот эти пацаны ульяновские – им дай немножко денег (мы в ближайших наших программах будем говорить о том, кто финансирует оппозицию, через какие банки оппозиция проводит свои деньги, из какого Лондона эти деньги), дай этим пацанам на бутылку – они что угодно снесут! Это армия диких молодых людей, которые убивают своих же.

С.Кургинян. Сначала надо превратить молодых людей в диких, а потом их можно за бутылку тащить на что угодно.

А.Караулов. Почему сегодня это никого не волнует? Одна единственная статья в "Комсомолке" была об этих уличных войнах, это не драки – это войны. Бывший начальник Интерпола, вы его знаете, это ваш товарищ, занимается сегодня уличными драками. Единственный специалист в России – и его никто не слышит!

В.Овчинский. А в Ульяновске еще на этом фоне что происходило? Я посмотрел статистику – там за последние 5 лет число разбоев и грабежей, совершенных несовершеннолетними на улицах, выросло в 4 раза. И никакой реакции тоже не было со стороны правоохранительных органов. Поэтому они, конечно, сейчас свою бездеятельность пытаются оправдать, мол, у нас нет группировок, у нас нет насилия – это все блеф. Из ничего не получается ничего. Это результат патологии нашего уголовно-процессуального законодательства, всей нашей уголовной политики, и патологии правоприменительной деятельности конкретных руководителей правоохранительных органов милиции Ульяновской области.

С.Кургинян. Потому что не волнует ничто, потому что если сказать правду в глаза людям, что идет регресс, то тогда нужно провести глубочайшую стратегическую ревизию всего, что делалось, дать этот диагноз и лечить регресс.

А.Караулов. Вот вы мне объясните, пожалуйста, а как может не волновать то, что не волновать не может? Вот, Московская область. Москва рядом, вот она. 19 вертолетов на площадке аэроклуба "Фили"! Сыщики предполагают – контрабанда. 19 вертолетов, по запчастям, очевидно, не пойми как, привезены в Подмосковье. С этих вертолетов что угодно можно разбомбить!

С.Кургинян. Так же торгуют вакуумным оружием.

А.Караулов. Как это может не беспокоить все тех, кто живет в Подмосковье, откуда мы и знаем об этом. Года полтора назад Инна Святенка – она отвечает за безопасность в ранге председателя комитета Московской Думы – зашла в "Крокус-Сити" поужинать, а там услуга для богатых – полет на вертолете над ночной Москвой, 10 минут. Все полеты запрещены над столицей, все полеты! А тут – плати деньги, и на малой высоте тебя никакая ПВО не видит 12 минут. Вот после горячего блюда перед десертом можешь отдохнуть в вертолете и полюбоваться. После этого интервью и после скандала с этим вертолетом для богатых от "Крокус Сити" Генштаб принял меры. Теперь ПВО вокруг Москвы видит то, что происходит в городе и на малых высотах. И пожалуйста, новый скандал, сегодняшняя ситуация в Подмосковье – находят почти 20 новых вертолетов непонятного происхождения, видимо, контрабанда. И что, Сергей Ервандович, это тоже никого не интересует?

С.Кургинян. Если хорошие специалисты взялись, то они так сконцентрируют ваше внимание по точкам, вместе с двумя-тремя людьми, что у вас все из дома вынесут, а вы не заметите.

А.Караулов. Не может такого быть, я замечу. Меня ограбили, а я не замечу? У меня 19 вертолетов стоит не пойми какого происхождения!

С.Кургинян. Если вот в этот момент вбегать в ваш кабинет и кричать о чем-нибудь таком, без чего вас через 5 минут не будет?

А.Караулов. Что может быть страшнее непонятного происхождения вертолетов?

С.Кургинян. Конкретная тупая опасность. Вот как устроен мозг рептилии, любой рептилии: крокодила, змеи и кого угодно? На этом мозгу на экране зрения высвечена ближайшая съедобная цель, и единственная мотивация – аппетит. Она ползет, видит ближайшую цель, хватает, потом видит следующую – хватает, потом это надо переварить. Значит, если всех свести с ума и каждого человека абсолютно замотивировать на то, чтобы он крал – прятал, крал – прятал… Помните, как в фильме: украл – выпил – в тюрьму. Так и здесь: украл – спрятал – охраняю. Украл – спрятал – охраняю. Если так, то ничего рядом происходящего не видно, ничего не видно.

А.Караулов. Добрый вечер, Елена Павловна, беспокоит программа "Момент истины", Караулов А.В. Скажите, что про эти вертолеты известно, про 19 штук под Москвой?

Е.П.Новик (полковник милиции, старший инспектор департамента МВД по обеспечению правопорядка на транспорте). К нам поступали детали и корпус вертолета. Контейнера шли к нам из Прибалтики, и у нас даже есть фотографии, где четко видно, откуда пришел этот контейнер, с обратным адресом. Оттуда они поступали, здесь они собирались.

А.Караулов. С какой целью их гнали под Москву?

Е.П.Новик. Надо разговаривать с теми, кто их собирал.

А.Караулов. Т.е. пока ничего не ясно, но факт остается фактом – 19 вертолетов вот они. А нашли их совершенно случайно.

Е.П.Новик. Нет, не случайно.

Караулов. То есть, работа велась?

Е.П.Новик. Конечно, работа велась, и в прошлом году работа велась, пока мы ничего не распространяем – для кого конкретно.

Караулов. Под Москвой эти вертолеты можно было использовать для чего угодно?

Е.П.Новик. Ну, в общем-то, да.

Часть 2. Подготовительный этап

Прежде чем обсуждать приведенный кусок телепередачи в формате интеллектуального клуба, я должен организовать то пространство, в котором собираюсь вести обсуждение. Это как со строительством дома. Прежде чем заселять жильцов, нужно возвести дом. То есть построить фундамент, стены, крышу, наладить электро-, водо-, теплоснабжение…. И мало ли еще что. Сначала это – а потом жизнь в построенном доме. А все это – подготовительный этап. Важна ведь сама жизнь в доме, не правда ли? Но без дома жизнь невозможна.

Мне для подготовительного этапа нужно осуществить сразу несколько процедур. Прежде всего, мне нужно объяснить мое отношение к тому, с чем я буду работать – к людям, формам деятельности… Ну, и прочему разному. Вне этих разъяснений возможны самые разные "миссандестендинги". И они, возникнув, начнут жить своей жизнью, мешая нашему заселению в "дом мысли" и, тем более, жизни в подобном доме.

Раз так, не пожалеем времени на подготовительный этап. И на объяснение отношений как его первую фазу.

Объяснение #1 – или о том, как я отношусь к Владимиру Овчинскому вообще. Владимир Овчинский – мой многолетний друг и соратник. Я всегда радуюсь его выступлениям. Считаю их успех своим успехом.

С майором Овчинским мы встретились, если мне не изменяет память, в 1988 году, когда он был работником НИИ МВД и занимался молодежной преступностью. Первой темой наших бесед как раз и были молодежные эксцессы в Казани. Затем мы быстро перешли на то, что было сопряжено с этими эксцессами (знаменитая банда "Тяп-Ляп" и прочее). А дальше, что называется, "и пошло, и поехало". Я тогда же сказал, что Овчинский – самый талантливый и многообещающий интеллектуал-практик, работающий в антикриминальной сфере. И рад, что не ошибся.

За без малого 20 лет нашей дружбы и совместной деятельности не было ни одного случая (и ни одного временного интервала), на котором я отказался бы от этого утверждения. Или от своей оценки нашего взаимодействия с Владимиром Семеновичем – как стратегического.

Объяснение #2 – или о том, как я отношусь к данному выступлению Владимира Овчинского. Данное выступление Владимира Овчинского я считаю очень удачным.

Объяснение #3 – или о том, как я отношусь к фактурам, практико-ориентированному подходу. Я считаю фактуры незаменимыми, а практико-ориентированный подход крайне ценным. И я не считаю, что публичная полемика по острым вопросам может быть оторвана от фактур и практики, в том числе юридической. Более того, я абсолютно убежден, что без фактур, представленных Андреем Карауловым, и без обсуждения юридической практики, осуществленного Владимиром Овчинским, все разговоры общего порядка были бы либо обесточены, либо существенно девальвированы.

Объяснение #4 – или о том, как я отношусь к так называемому "конкретному, практическому подходу". Я хорошо к нему отношусь. И в рамках альтернативы "конкретный подход – общие разговоры" – я всегда проголосую в пользу практического подхода. Другое дело, что я эту альтернативу считаю ложной.

Объяснительная часть завершена. Но она не исчерпывает подготовительного этапа. Чтобы исчерпать его, мне понадобится воспроизвести один сон экзистенциального свойства и одно воспоминание детства. Разумеется, подобные подготовительные упражнения важны не сами по себе. А потому, что в результате появятся необходимые средства понимания. То есть я как бы продолжаю строительство своего "дома для мысли".

Вначале – о страшном сне.

Володю Овчинского я вижу часто. Но одно дело увидеть вживе, а другое – по телевидению. Особенно когда человек выступает по теме, сходной с той, по которой он выступал 20 лет назад. Это как "Три мушкетера" и "Двадцать лет спустя". "Три мушкетера" – это майор Овчинский, рассказывающий о казанских бандах и "Тяп-ляпе". "Двадцать лет спустя" – это генерал Овчинский, рассказывающий об ульяновских ультра-бандах.

Что-нибудь изменилось? Да нет. И это прекрасно.

В передаче Караулова я увидел все того же молодого майора, ставшего генералом, но сохранившего и задор, и талант, и яркость, и ум, и убедительность. Только немного седины добавилось. У меня – так гораздо больше. Казалось бы, что может быть лучше? Но после того, как я все это увидел, мне почему-то приснился сон.

Что прошло еще 20 лет. Что мы находимся не в 2007, а в 2027 году. Мы с Владимиром совсем уж изменились. Как минимум, тотально поседели. Да и не только – время свое берет. Андрей Караулов тоже изменился. Но мы вместе обсуждаем молодежную преступность. Андрей Караулов сообщает данные о каннибализме в Волгоградской области. Владимир Овчинский обсуждает юридические казусы, порождающие эту ужасную каннибалистскую аномалию. А я углубляю и обостряю обсуждение, предлагая дополнительные теоретические аспекты.

Ничего унизительнее этого сна я в своей жизни не видел.

Кто виноват? Овчинский, Караулов, я, наконец? Никто не виноват. Каждый исполняет свой долг. Караулов дает фактуры и организует системный диалог. Овчинский делает точные профессиональные замечания. Я концептуализирую… А подростки пожирают друг друга.

Когда-то по сходному поводу в "Тихом Доне" Шолохова Григорий Мелехов говорил: "Не я виноват – жизня виноватит…". И тут же добавил: "Я так думаю, неверно жизня устроена. И может, я в этом виноватый".

К чему я это? К тому, что мы уже обсуждали молодежную преступность перед распадом СССР. Теперь обсуждаем ее в специфической российской ситуации. Этакое "дежа вю". И если за что-то стыдно, то за его респектабельность. А также за само "дежа вю".

Сон, конечно, лжет. Ничего такого не будет. Все произойдет гораздо раньше 2027 года. И гораздо более беспощадно. Но сон для меня – это тоже некая вводная.

А теперь от сна – как материала для предстоящих рефлексий – я перехожу к детскому воспоминанию. Которое, опять-таки, материал для того же самого.

С Владимиром Овчинским мы подружились, будучи уже взрослыми людьми. А есть такая особая категория – друзья детства. Чаще всего это лишь объекты для ностальгии. Но в случае с Михаилом Шимелевичем это не так. Мы дружим с ним с 1964 года. И эта дружба не осталась только сладким воспоминанием. Она длится по сию пору и носит деятельностный (а не "ностальгийный") характер.

Ну, так вот. Наша детская дружба была настолько прочной, что мы решили пойти вместе в один вуз.

Отец мой историк, мать – филолог. Я начал писать какие-то работы по истории и филологии еще ребенком. По окончании школы у меня была золотая медаль. Ну, и какие-то там математические достижения среднего калибра. Короче, ну, никак я не должен был попасть в геологоразведочный институт, МГРИ. Но попал. Договорились мы с Мишей таким образом. Экстремальным туризмом занимались… Не хотели оказаться в разных сферах и разных учебных заведениях. Вместе порассуждали и порешили. Родители мои не возражали.

И мать, и отец (особенно мать) очень негативно относились к элитарности любого рода. Кроме того, они между собой шептались (а я слышал): "Окажется он на философском факультете МГУ – это плохо кончится. Гражданский темперамент огромный, сдержанности никакой. Прямая дорога на Магадан".

Как бы там ни было, мы поступили во МГРИ. Но общественный темперамент никуда не денешь. Не только самодеятельный театр оказался средством его израсходования. Я начал общественную деятельность – и взялся за нее очень серьезно. Семинары с дискуссиями по Ницше и Авторханову были для МГРИ весьма неожиданными. Эти семинары пользовались спросом. А еще я вел полемику на занятиях по истории партии. Полемика велась в присутствии пожилого педагога с повышенной пугливостью и пониженными умственными способностями.

Проходит месяц, второй. Отец мне как-то между прочим говорит: "Слушай, зачем ты все это делаешь? Ну, решил ты идти в свою геологию. Пой песни, лазай по скалам. Зачем ты терзаешь этого несчастного Х? Он мой бывший заочник. Он фронтовик, инвалид войны. Ты же понимаешь, что у него полторы извилины. Мне его жалко было, я ему диссертацию помог защитить. Но какую ты дискуссию с ним хочешь вести? Он жалуется, чуть не плачет. Тогда шел бы на философский факультет, вел бы там настоящую дискуссию".

Я как-то так отметил про себя, что отец нечасто даже подобным тактичным образом вмешивается в мои "подвиги", удивился, но промолчал. Проходит еще пара недель. На очередное занятие этого Х приходит аж сам Y. Заведующий кафедрой – не хухры-мухры. И приходит с явной целью – окоротить меня и навести порядок на занятиях.

В присутствии массы слушателей (в том числе девушек – это надо знать меня в молодости) он вдруг говорит, что я не знаю предмета, подменяю конкретику общими словами и чуть ли не высмеивает. Я в ярости. А в детстве у меня было что-то сродни эйдетической памяти: мог посмотреть на страницу и помнить, что там написано. И мог чуть не в деталях пересказать прочитанное.

К студенческим годам всего этого поубавилось. Но тут ярость, задетое самолюбие. А этот Y говорит: "Вы не умствуйте. Вы ответьте, что Ленин в этой работе говорил "в-восьмых"". Я, сдерживая бешенство, отвечаю: "Ленин ничего "в-восьмых" не говорил. Это у вас в хрестоматии так написано". Y в ответ наращивает издевательство. Тогда я говорю: "А Вы проверяйте. Я Вам дословно Ленина процитирую". У меня перед глазами появляются страницы текста. И я читаю одну за другой – этак штук пять подряд, наверное.

Зал аплодирует, Y в шоке. А мой друг Миша Шимелевич всегда хотел быть объективным. И всегда становился на сторону тех, кого я обижал. Он и тут вступился – за лектора. Встает и говорит: "Что ты несешь, Серега? Сегодня в нашем государстве, в условиях военной диктатуры…" Этот Y как схватится за сердце: "Что?! Что?! Товарищ Шимелевич, какой у нас общественно-политический строй?" Миша на голубом глазу отвечает: "Военная диктатура". И начинает объяснять преимущества данного строя. Лектор орет: "У нас развитая социалистическая демократия!" "Да? – говорит Шимелевич, спокойно глядя ему в глаза, непроницаемо и с несомненной абсолютной серьезностью. – А я и не знал".

Y объявляет перерыв. В перерыве он подходит ко мне и говорит: "Прекратите Вы все это. Мы Вашего отца знаем. Вас знаем, у Вас прекрасная подготовка. Вот и шли бы Вы с этой подготовкой в другой институт. Что Вы их тут баламутите? Уже и в партком письма! И КГБ этим занялось! Прошу Вас, прекратите. Ведь поймите, Вы тут один! Ну, эти девушки (называет фамилии, в том числе моей будущей жены)… Они Вас поддерживают, потому что Вы им нравитесь…" Далее Y делает паузу и говорит главное: "А этот товарищ Шими… Шуми.. левич… Это просто очень странный товарищ!"

Ну, вот теперь "дом мысли" готов, и я могу пригласить вас в него для… Собственно, для чего приглашают в "дом мысли"? Для мысли, так ведь? Солидности ради скажем – "для рефлексии".

Часть 3. Рефлексия

Есть проблема. Например, уличная преступность. И есть то, что порождает эту проблему, воздействует на нее, находится с ней в неразрывной связи. Все это в совокупности – способность порождать проблему, воздействовать на нее, прилипать к ней до степени фактической нерасчленимости, – назовем "встроенностью". Проблема никогда не существует сама по себе. Она всегда во что-то встроена. (рис.1)

Зафиксируем это и пойдем дальше. Ну, сказали – "встроена". И что? Сказал А – говори Б. Объясняй, как встроена. Дифференцируй различные типы встроенности. Иначе все это пустое умствование.

Какова же эта самая типология встроенности? А вот какова. (Рис.2.)

Итак, проблема всегда встроена (а) в элиту и (б) в социум. А в крайних случаях ее приходится встраивать еще в то, что заменяет социум. Если социум глубоко деградирует, то мало встроить проблему в социальные (то бишь, общественные) отношения. Надо еще проверить, являются ли эти отношения социальными. Вот я в передаче вместо социума говорю о "зооциуме". А в других передачах – о "клоаке". Так я не рисуюсь, не шучу. Я типологизирую!

С учетом этой типологизации я и хочу посмотреть на ульяновскую проблему. А также на возможность решить эту проблему с помощью изменения законодательства, как предлагает Овчинский. Еще раз оговорюсь – я понимаю, почему он это предлагает. И считаю его предложения абсолютно разумными. Но я хочу соотнести подобные предложения (а) с элитой и спецпроектами, (б) с общественными отношениями и (в) с реальностью, вышедшей за рамки общественных отношений.

Кстати, о казанцах и "Тяп-ляпе" эпохи "Трех мушкетеров". И они тогда были встроены в элиту. Это была часть спецслужбистского замысла, предполагающего глубокую трансформацию советского общества. Молодых криминализованных пацанов пасли, опекали, готовили для будущих дел. В каком-то смысле, "крышевали".

То есть, встроенность проблемы молодежной преступности в интересы элиты для нас всех очевидна. Но если эта проблема обострилась, и если есть аксиома встроенности – то кто сейчас "обостритель", и для чего встраивают? Как и тогда, для переформатирования государства российского? Значит, переформатирование не закончено?

Конечно, речь идет не более чем о гипотезе. Но я на то и "пролетарий умственного труда", чтобы выдвигать гипотезы. Я их выдвигаю и не абсолютизирую. Делаю, так сказать, такую пометку на полях и иду дальше.

Ну, хорошо, есть проблема уличной преступности. И надо ее решать. А как ее решать в условиях подобной встроенности? (Рис.3.)

Говорится: для того, чтобы ее решить, надо принять законы. И изменить правоприменительную практику ульяновских служб охраны порядка. Конечно, это нужно сделать! И прекрасно, что Овчинский говорит об этом. И было бы очень плохо, если бы по любому поводу говорилось только о том, что ситуация – фундаментально скверная, и на этом ставилась бы точка.

Но посмотрим на другую сторону медали. Ну, приняли законы. Если ситуация встроена в элиту, то принимай, не принимай… Вам скажут: "Мы так это все опекаем, держим под контролем… Это нам нужно для особых целей… Мы держим руку на пульсе, а вы отстаньте". Что, так не говорили про Народные фронты в Прибалтике и в других местах? Именно так и говорили.

Далее – приняли законы… Что значит приняли? Законы люди принимают! Эти люди организованы в социальные структуры – в классы, группы, кланы. У этих классов, групп, кланов есть интересы. Законы не могут быть приняты вразрез с этими интересами. Если классы, группы и кланы криминальны, и их интересы криминальны, то правоприменительная практика, заложенная в законы, вступит в антагонистическое противоречие с криминальным мейнстримом. И если это мейнстрим (а я могу доказать, что это именно так), то результат очевиден.

И наконец… Ну, приняли вы законы. Преодолели сопротивление заинтересованной элиты, мейнстрим… А кто вам сказал, что закон будет работать? Например, всем понятно, что в Чечне он не будет работать. А в каком-нибудь Благовещенске будет? И на Курилах будет? И в Туве? Блажен, кто верует! Я не верю.

Я отлично понимаю, что нельзя забалтывать проблему. Что надо хоть что-то делать для ее решения. Но я понимаю и другое. Что проблему можно не только заболтать. Ее можно еще и предметно деформировать. Давайте зафиксируем оба этих возможных крена и пойдем дальше. (Рис.4.)

Предметный крен возникает после долгого забалтывания. Сидят журналисты, обсуждают вопрос, требующий высокого профессионализма. "Фишку не рубят", но бойко болтают.

Наконец, все от этого устали. Пришел профессионал. И говорит: "Ребята, на самом деле все совсем не так. И дело не в этом, а вот в этом… И делать надо то-то…" Болтуны завяли. Публика довольна. Но будет ли решена проблема?

Если она порождена незнанием, неразумием – то она будет решена, как только возобладают разум и знание. Однако любая крупная проблема порождена не незнанием и неразумием. Точнее, не только ими. Она порождена интересами, характером "большой игры", воздействиями сил, преследующих свои цели, внепредметными слагаемыми ситуации и много чем еще.

Что такое тогда предметный крен? Это сумма ряда слагаемых. Одно слагаемое – усталость от болтовни. Другое – ретивость предметника, озверевшего от шабаша непрофессионализма. А третье – укрывательство сути со стороны тех, кому нужно, чтобы проблема не была решена. Или, точнее, была решена в соответствии с "непрозрачными проектными целями". Это как максимум. Как минимум – укрывательство предполагает соблюдение интересов "сильных мира сего".

Ну, и что тогда получается? А вот что. (Рис.5.)

Предметный крен становится (как и забалтывание) инструментом в проведении особой стратегии. Стратегии имитации решения проблемы. Суть этой стратегии такова.

1. Обсуждение проблемы по существу недопустимо. Ибо такое обсуждение породило бы выводы, несовместимые с групповыми, клановыми, классовыми – как хотите – интересами.

2. Поскольку просто замолчать проблему нельзя, то обсуждать ее надо. Но обязательно нестратегическим образом.

3. Такое обсуждение можно вести как путем забалтывания, так и путем предметной детализации. Последнее даже предпочтительнее. От забалтывания все устали. А детализация показывает, что "мы заботимся о решении проблем, причем не абы как, а конкретно; а значит, проблемы будут решены, ждите".

4. Общий принцип, лежащий в основе стратегии имитации, состоит в следующем. Нечто состоялось. Это нечто, состоявшись, объявляется состоятельным. Если даже оно не является состоятельным, то оно все равно должно приниматься в качестве такового, ибо оно состоялось. Состоявшееся не абсолютно. Оно, конечно, сырое, несовершенное. Его надо исправлять. Исправлять его надо с помощью конкретных мер. Конкретные меры приветствуются, обсуждение существа сложившейся ситуации осуждается. Все это в совокупности предполагает доминирование так называемых "исправленчества", "совершенчества", "предложенчества". Над всем царит дух "рацпредложения".

Это очень знакомый дух. Суть его в следующем. (Рис.6.)

Что такое "структура дозволенности", которая показана на рисунке? Это – необрежневизм. При котором, как сказал завкафедрой из моего детского воспоминания, "этот ваш товарищ Шими… Шуми…левич… – ПРОСТО ОЧЕНЬ СТРАННЫЙ ТОВАРИЩ".

Подкапываюсь ли я своими рассуждениями под ценность любого предметного рассмотрения? Ничуть! (рис.7)

Если проблема коренится в общественных отношениях и прочих серьезных вещах, а вы ее подмените болтовней (одна крайность) или – редукцией к симптомам (другая крайность), – вы проблему никогда не решите. А проблема будет "антагонизироваться", наливаться злой деструктивной энергией. И рано или поздно это обязательно разрядится.

Что же нужно делать на самом деле? Я имею в виду не политический, а интеллектуальный аспект (конечно же, связанный с политическим)?

Мне кажется, все достаточно очевидно. И в этой очевидности нет места для противопоставления концептуального и предметного (рис.8).

Сначала – живая фактура, предметные аспекты проблемы. Это предконцептная стадия ее, проблемы, интеллектуального освоения.

Затем – концептуализация.

Затем – модель.

И сразу же после этого – опять предметное наполнение. Фактуры и предметные ракурсы немедленно снова вводятся в дело. В сущности, они из него не выходили. Но на этой фазе (я называю ее пост-концептной) фактуры и предметные ракурсы просто доминируют. Они проверяют модель на прочность, на адекватность. И если модель не выдерживает, тогда… Тогда все заново.

Но так проблему осваивают лишь тогда, когда действительно хотят освоить. Хотя бы освоить. И тем более – решить. А когда ее хотят скрыть, символически заместить, вытеснить – то поступают иначе. И тут все определяет состояние идеологической сферы. Качество идеологии, ее гибкость, ее способность к освоению реальности. То уважение (или неуважение), с которым она относится к этой самой реальности. В брежневских (и необрежневских) вариантах все происходит следующим образом. (рис.9)

Такой идеологический миф превращается в средство нерешения проблем. Средство их фактического игнорирования. Тем самым проблемы выходят в новую фазу. Фазу, когда их нельзя уже решить внутри определенной системы.

Всегда ли идеологический миф работает подобным образом? Нет, не всегда. А только тогда, когда он теряет адаптивный потенциал. Когда у политической элиты возникает почти фрейдистский страх перед признанием реальности. И миф превращается из средства ее освоения – в средство вытеснения этого страха. Так появляются пресловутые "тень на плетень", "не надо драматизировать", "все в шоколаде". Так появляется советский или антисоветский "гламур".

В сущности, какая разница? Гламур – он и есть гламур. Его смертельная опасность в том, что он все умерщвляет. (рис.10)

Гламур – это и есть многословная немота. Творцы новой немоты с удовольствием используют Галича для критики советской эпохи. Но они не хотят вдуматься в актуальность определенных его пассажей:

"А теперь, когда стали мы первыми,

Нас заела речей маета.

Но за всеми словесными перлами

Проступает пятном немота".

Пятно немоты снова расползается над нашей эпохой. Это, конечно, не то брежневское пятно. Ничто никогда не повторяется буквально. Но раз за разом – то участвуя в чем-то, то наблюдая со стороны – я вижу одно и то же (рис.11).

Идет обсуждение какой-то больной проблемы. Обсуждающие понимают, что суть этой проблемы они не должны затрагивать. Ибо затрагивая суть, им придется раскрывать общественные отношения. А это уже выход за гламурные рамки. Что делает обсуждающий, который должен так обсуждать? Он закрывает глаза на пропасть между проблемой и ее обсуждением. Но пропасть не перестает существовать.

Она незримо присутствует и все более высасывает у обсуждающих последнюю живую кровь элементарной человеческой увлеченности. Возникает специальная лингвистика, специальная стилистика. Невозможность серьезно относиться к гламурной игре требует скрытой иронии, отстраненности, двусмысленного важничанья, безапелляционности.

В любом случае – происходит изгнание живого духа. А значит, призвание духа мертвого. А мертвый дух приходит не для пустого времяпрепровождения. Он приходит для того, чтобы мертвить. И он мертвит. Обсуждение все более превращается в бормотание над бездной. Обсуждающие делают вид, что не замечают этого бормотания. И от этого все более заборматываются. Сие и есть пятно немоты. Оно же – многословная немота. (рис.12)

Если миф – гламурен, если он прикрывает, а не раскрывает реальность, то чем больше заболевает эта реальность, тем острее противоречие между нею и ее нормативным (то бишь, мифологическим) описанием. В итоге Реальность и Норма входят в антагонизм. И рано или поздно норма терпит поражение. Уволакивая за собой в могилу все – систему, строй, общественные отношения, страну.

Скажут: "Туда им и дорога, если они это все позволили!"

Не "они" позволили, а мы. Нет этих абстрактных глупых "они" – и "нас", белых и пушистых. В этом, если хотите, смысл того моего экзистенциального сна, с которого я начал анализ. (рис.13)

Это мы не сказали гламуру вовремя "стоп"! Это мы допустили, чтобы миф превратился в прикрытие, а политический язык в "фенечки". Это мы дали фенечкам нас же и съесть. И это мы в итоге за все ответим, если… Если не воспрепятствуем.

Реальность, взрывающая миф… Не перебираю ли я в этом своем утверждении? Чтобы не быть голословным, приведу конкретный пример (рис.14).

В идеологическом мифе постулируется суверенная демократия. А также некие злые "оранжевые" силы, которые на нее посягают. Полностью поддерживаю подобную постановку вопроса, но с одной оговоркой. А именно: что миф не должен вступать в антагонистическое противоречие с реальностью. В чем же она?

Российская печать как-то странно обсуждала последний доклад госдепартамента США по правам человека. Обсуждение было совершенно спекулятивным! Назывались какие-то непомерные количества страниц, посвященных якобы России в этом докладе. При этом никто не оперировал докладом как таковым.

Что удивительно. Мы живем в эпоху интернета и путешествий. Люди знают английский язык и легко могут переводить с английского на русский. Английский текст доклада госдепартамента висит на открытом сайте госдепартамента. Да и русский текст не за семью печатями. Чем обсуждать какую-то выдумку, не лучше ли всмотреться в текст как в реальность? А потом – сверить эту реальность с идеологическим мифом?

В этих целях привожу непомерно длинную, но очень нужную цитату из доклада госдепартамента по поводу России.

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДОКЛАДА ГОСДЕПАРТАМЕНТА США "ПОДДЕРЖКА США ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ДЕМОКРАТИИ В МИРЕ"

Европа и Евразия

"Разве я могу жить и не писать правду?"

Анна Политковская, убитая российская журналистка

За последний год ряд стран в Европе и Евразии продолжали укреплять свои демократические системы. Впервые после Дейтонских соглашений 1995 года власти Боснии и Герцеговины в октябре провели полномасштабные выборы. Состоявшиеся на Украине в марте парламентские выборы соответствовали международным демократическим стандартам и стали самыми открытыми за 15-летний период независимости страны. К сожалению, в некоторых других странах наблюдалась эрозия демократических принципов и прав человека. Россия установила обременительные процедуры регистрации НПО и приняла законодательство, устанавливающее ограничения в отношении НПО, что отрицательно сказывается на их деятельности. Ограничения свободы выражения мнения, преследование и запугивание журналистов, имевшие место в ряде стран региона, включая Азербайджан, Армению, Россию и Балканы, представляли собой значительный откат назад в деле развития демократии. Серьезную озабоченность продолжали вызывать такие проблемы, как торговля людьми и насильственное принуждение к труду.

…США рассматривают в качестве приоритета оказание помощи защитникам демократии и прав человека в Европе и Евразии с тем, чтобы они добивались успехов и закрепляли их. В 2006 году США продолжали работать с государствами региона во имя достижения этих целей, часто совместно с демократическими союзниками и в рамках многосторонних форумов, используя при этом разнообразные средства для оказания ощутимой поддержки усилиям в области демократии и прав человека. Использовавшиеся механизмы включали обучающие мероприятия (тренинги) для официальных лиц, СМИ, демократических партий и активистов НПО; мониторинг выборов и деятельности уголовной юстиции; укрепление потенциала групп гражданского общества и государственных структур; оказание технической и правовой помощи, предоставление грантов и осуществление программ обменов.

… США оказывают подобное же содействие посредством программ подготовки представителей политических партий, обучения представителей СМИ освещению политических вопросов, инициатив в сфере просвещения избирателей с целью оказания содействия проведению свободных и честных выборов в России в Госдуму в декабре 2007 г. и президентских – в марте 2008 г….

…Особую озабоченность вызывает дальнейшая эрозия гражданского общества в России и Беларуси за последний год. Официальные лица США последовательно озвучивали озабоченность в связи с подрывом государством гражданского общества в России. США предоставляли техническое содействие и оказывали поддержку в форме грантов российским группам гражданского общества, ресурсным центрам НПО, научно-исследовательским фондам, профсоюзам и организациям, занимающимся контролем над соблюдением прав человека, для обеспечения их активного участия в жизни общества…

Россия

В Российской Федерации сложилась слабая многопартийная политическая система в сочетании с сильной президентской властью, правительством во главе с премьер-министром и двухпалатным законодательным органом, состоящим из нижней палаты (Государственная Дума) и верхней палаты (Совет Федерации). Президент Владимир Путин был переизбран в 2004 году в ходе электорального процесса, который, по заключению Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), не вполне адекватно отвечал принципам проведения здоровых демократических выборов, включая, в частности, принцип равного доступа всех кандидатов к средствам массовой информации и тайного голосования. Вместе с тем, сам процесс голосования был относительно свободен от манипуляций, и, по общему мнению, итоги выборов отражали волю народа. Наиболее заметными событиями в контексте прав человека стали убийство являвшегося сторонником реформ заместителя центрального банка и журналистки Анны Политковской. Продолжавшаяся централизация власти по линии ее исполнительной ветви, податливая Государственная Дума, политическое давление на судебную власть, коррумпированность и избирательный характер правоприменительной практики, сохраняющиеся ограничения на деятельность СМИ и самоцензура, а также давление со стороны государства на оппозиционные политические партии способствовали эрозии механизмов публичной отчетности руководителей государства перед обществом.

Деятельность сил безопасности привела к возникновению дополнительных проблем в сфере прав человека, включая обвинения в причастности государства к политически мотивированным похищениям, исчезновениям и случаям незаконного лишения жизни в Чечне и других частях региона Северного Кавказа; дедовщину в вооруженных силах, что привело к ряду случаев серьезных ранений и гибели военнослужащих; пытки, насилие и другие формы жестокого и унижающего человеческое достоинство обращения со стороны сил безопасности; тяжелые и часто угрожающие жизни условия содержания в тюрьмах; коррупцию в правоохранительных органах; произвольные аресты и задержания. Как полагают, исполнительная власть оказывала воздействие на процесс принятия судебных решений по ряду громких дел. Давление со стороны государства продолжало ослаблять свободу выражения мнений и независимость СМИ, в особенности применительно к ведущим общенациональным сетям. Свобода СМИ продолжала снижаться в силу ограничений и преследований, запугиваний и убийств журналистов. Местные власти продолжали ограничивать свободу собраний и деятельность религиозных групп в некоторых регионах.

Также поступали сообщения о дискриминации в обществе, преследованиях и насилии в отношении членов ряда религиозных меньшинств, а также о проявлениях антисемитизма. Власти ограничивали свободу передвижения и выражали негативное отношение к правозащитным НПО, в некоторых случаях преследовали их. Также обратило на себя внимание принятие и вступление в силу нового законодательства по НПО, которое оказало некоторый негативный эффект на их деятельность. Отмечались широко распространенные случаи дискриминации внутри общества и со стороны государства, а также случаи нападений по расовому признаку на представителей меньшинств и темнокожих иммигрантов, включая вспышку насилия против чеченцев в северо-западном регионе и начало правительственной кампании по избирательному преследованию и депортации этнических грузин. Отмечался рост нападений на почве ксенофобии, расовой и этнической нетерпимости. Зарегистрированы случаи нападений на евреев и еврейские организации. Также имеются сообщения о случаях проявления насилия в отношении женщин и детей, торговли людьми и насильственного принуждения к труду.

Приоритетами стратегии США по содействию обеспечению прав человека и развитию демократии в регионе были укрепление демократических институтов и процессов, динамичного гражданского общества, верховенства закона, прав человека, независимых средств массовой информации и мер по предотвращению торговли людьми. Официальные лица США на различных уровнях, включая президента, госсекретаря, помощника президента по национальной безопасности и старшего заместителя госсекретаря по политическим вопросам, озвучивали озабоченности относительно положения дел с обеспечением прав человека и демократии в ходе контактов с российскими партнерами. В начале года заместитель госсекретаря по вопросам демократии, прав человека и трудовых отношений посетил Москву для обсуждения законодательства об НПО с группами гражданского общества, членами Государственной Думы и официальными лицами. В апреле старший заместитель госсекретаря по политическим вопросам встретился с лидерами гражданского общества для обсуждения состояния демократии в стране. В июле в рамках встречи "восьмерки" президент Дж.Буш провел круглый стол с представителями гражданского общества и НПО. Также в июле старшие должностные лица США приняли участие в мероприятии независимого гражданского общества "Другая Россия". Участвовавшие заместитель госсекретаря по вопросам демократии, прав человека и трудовых отношений и заместитель госсекретаря по делам Европы и Евразии в течение года также встречались в США и других местах с представителями НПО и демократической оппозиции. В октябре госсекретарь К.Райс и посол встретились с редакционной коллегией "Новой газеты" для обсуждения состояния независимых СМИ в стране после убийства одной из ее ведущих журналистов А.Политковской.

В целях содействия свободным и честным выборам США продолжали оказывать программное и техническое содействие российским организациям, осуществляющим наблюдение за выборами, осуществлять беспристрастные обучающие программы для политических партий, а также обучающие программы для представителей СМИ по освещению политических событий и налаживанию диалога с общественностью относительно роли свободных средств массовой информации в открытой конкурентной политической системе. При поддержке США НПО продолжали мониторинг работы депутатов региональных законодательных органов, призывая к взаимодействию между избирателями и их избранными представителями, а также развитию практики надлежащего управления. 16 поддерживаемых США коалиций бизнес-ассоциаций объединяют свыше 170 ассоциаций по всей стране. Эти группы добились принятия по меньшей мере 30 законодательных изменений в различных регионах страны. Посол в течение года встречался с главой Центральной избирательной комиссии и лидерами политических партий, включая лидеров оппозиции, для акцентирования необходимости обеспечения прозрачных и честных выборов.

Институты политических партий США проводили опросы для содействия политическим партиям, гражданским организациям и группам граждан в понимании и укреплении взаимодействия с избирателями, активизации участия граждан в политическом процессе и укреплении связей между партиями, группами граждан и избирателями. В мае свыше 250 добровольцев, представляющих поддерживаемую США НПО, провели мероприятия в 31 регионе для повышения осведомленности граждан об изменениях в законодательстве о выборах, произошедших в 2005 году, и для стимулирования их интереса к выборам. Крупная независимая группа участвовала в наблюдении за проведением региональных выборов в октябре; в одном из регионов местные мониторинговые организации открыли общественную горячую линию и с ее помощью предоставляли гражданам информацию об нормах электорального законодательства в части, касающейся предотвращения злоупотреблений общественными ресурсами со стороны кандидатов, имеющих связи с государственными структурами.

Серьезную озабоченность в течение года вызывало положение дел со свободой средств массовой информации в стране. Эти озабоченности были публично озвучены госсекретарем и послом в октябре после убийства А.Политковской. США предпринимали усилия по укреплению журналистики в стране посредством организации международных ознакомительных стажировок для журналистов по вопросам публичной политики с целью повышения роли журналистов в политическом диалоге. США также внесли вклад в подготовку журналистов посредством программ стажировок, предусматривающих участие в подготовке выпусков новостей, в привязке к Международному симпозиуму по интернет-журналистике, а также в рамках трехлетнего партнерства между Московским государственным университетом и университетом Миссури (г.Колумбия) и в рамках программ по линии Летнего института журналистики Фулбрайта. Кроме того, журналисты из различных регионов страны принимали участие в программе стажировок "Открытый мир". При финансовом содействии США 4 эксперта по СМИ посетили страну для обсуждения различных аспектов журналистики с российской аудиторией.

США работали над укреплением региональных вещательных СМИ и улучшением доступа к негосударственным информационным источникам. Более 2700 журналистов вещательных СМИ приняли участие в спонсируемых США обучающих программах, конференциях и соревнованиях по таким категориям как профессиональные стандарты, социально ответственная журналистика, наилучшая практика и развитие медиа-бизнеса. Поддержка США позволила создать условия для того, чтобы одна из независимых ассоциаций издателей газет от имени своих членов и ассоциации адвокатов, работающих в сфере СМИ, смогла выступить в защиту редакторской свободы новостных организаций от внешнего давления. В мае поддерживаемая США НПО стала одним из организаторов регионального фестиваля в Москве, посвященного продвижению концепции социально ответственной журналистики.

Официальные лица США выражали озабоченность по поводу реализации нового противоречивого законодательства по НПО, которое вступило в силу в течение года и привело к увеличению государственного контроля над многими иностранными и отечественными НПО, а также проводили мониторинг этого законодательства. Старшие должностные лица США, включая президента и посла, встречались с представителями НПО и гражданского общества для акцентирования важности их работы. В сентябре правительство США подписало соглашение сроком на три года с одной из действующих в стране НПО, предусматривающее реализацию программы правовой поддержки НПО для содействия в выполнении ими требований нового законодательства и в совершенствовании законодательства, регулирующего деятельность НПО.

Я хочу еще раз подчеркнуть: во-первых, этот текст на английском языке висит в Интернете открыто – только нажмите кнопку!

Во-вторых, как минимум, в Государственной Думе, в Общественной палате, в МИДе это все имеется в русском переводе. Доклад госдепартамента США – это не закрытый документ, и никаких тайн я здесь не разглашаю.

Проблема заключается в том, что общество доведено до того состояния, что по одному из немаловажных, как вы сейчас увидите, вопросов оно вообще не хочет получить фактический материал. Оно питается, так сказать, "информационными суррогатами". Вытяжками, выжимками.

Когда в 70-е годы партийные органы выдергивали что-нибудь из романов того же Солженицына, то в обществе было хоть какое-то желание встретиться с реальным текстом. Отсюда – пресловутый "Самиздат". Теперь не нужен никакой "Самиздат". Шевельни пальцем – и получишь материал. Шевельни мозговой извилиной – и поймешь, что этот материал означает.

Но нет никаких шевелений, даже остаточных. Есть только какие-то странные восклицания про "100 страниц о России", какие-то полярные оценки в отсутствие конкретного материала… Что означает это предельное безразличие к чему-то, касающемуся твоей судьбы? Что означает эта фактофобия? Этот страх встретиться с непрепарированной реальностью? Чего здесь больше – страха, лени? Опасения встретиться с чем-то не тем? Нежелания осуществлять усилия, необходимого для усвоения непрепарированных фактур?

В любом случае, "нет и не может в этом быть добра".

И потому я продолжаю цитировать доклад госдепартамента США.

О чем идет речь?

О том, что американцы отфильтровывают тех, с кем они могут работать. И что они обладают на нашей территории (а именно это описано в тексте, который я цитировал) социальной, культурной и политической экстерриториальностью. Вот что тут описано – экстерриториальность! Они приезжают и говорят: "Ты, ты и ты – уже не бойтесь! Вы под защитой! Вас никто не тронет!" И в доказательство – грантовая программа совместно с губернаторами… Совместно!

Губернаторов берут, как болонок или левреток, ведут на поводке, показывают, кто главный. И – упаковывают то, что нужно, в нужный формат.

Цитирую.

Получающие американское финансирование сети НПО в Сибири, Волжском регионе, на Дальнем Востоке и в южных регионах страны продолжали на конкурсной основе осуществлять грантовые программы совместно с губернаторами. 45 местных органов исполнительной власти разработали и осуществили более прозрачные модели управления в рамках спонсируемой США программы, включая механизмы стратегического планирования для местного самоуправления, обучающие программы в сфере публичной политики для более чем 2057 местных должностных лиц и представителей НПО, а также принятие более десяти нормативных актов, направленных на улучшение экономического климата в регионах. Американские программы также предусматривали техническое содействие и выделение грантов на нужды групп гражданского общества, ресурсных центров НПО, мониторинговых организаций, политических исследовательских центров, бизнес-ассоциаций и профсоюзов. При финансовой поддержке США НПО осуществляли деятельность по содействию волонтерству и участию в общественных работах, защите прав граждан и борьбе с коррупцией. Программы грантов позволили оказать помощь в реализации 500 низовых гражданских инициатив в Сибири, Самаре и на юге страны. В рамках осуществляемых США программ примерно 6500 молодых людей добровольно приняли участие в более чем 100 проектах общественных работ. За последний год свыше 20 государственных органов в Сибири учредили механизмы предоставления грантов на конкурентной основе.

В целях содействия обеспечению верховенства закона, США продолжали оказывать поддержку в реализации программ обменов и технического содействия, направленных на укрепление независимости судебной системы, повышение в ней этических норм поведения, прозрачности и профессионализма. Около 120 государственных чиновников, политических деятелей, представителей НПО и бизнеса, имеющих отношение к развитию местного самоуправления, посетили США в рамках программы стажировок "Открытый мир" для ознакомления с принципами ответственного управления. Два гранта Комиссии по демократии предназначались для финансирования усилий по повышению осведомленности о принципах верховенства закона и правах человека среди молодежи, деятелей образовательной сферы и сотрудников правоохранительных органов. США финансировали поездку шести судей, которые провели неделю в Сан-Диего, где ознакомились с программами на федеральном уровне и уровне штата по реабилитации малолетних преступников, наркоманов и лиц, допускающих насилие в семье…

…США оказывали поддержку продолжающемуся процессу реализации норм Уголовно-процессуального кодекса 2002 года, который ввел институт судов присяжных применительно к ряду категорий серьезных преступлений, запрет на рассмотрение в суде незаконно полученных доказательств, более жесткие стандарты досудебного заключения и требование получения разрешения суда на проведение прослушивания и обысков. США также осуществляли обучающие программы для прокуроров и адвокатов. Программы, направленные на укрепление независимости и реформирование судебной власти, способствовали продвижению внутренне разработанных стандартов этического поведения в рамках судебной системы и принятию обязательства об обнародовании результатов решений коммерческих (арбитражных) судов…

Наиболее серьезные нарушения прав человека по-прежнему происходили в Чечне и других районах Северного Кавказа… Официальные лица США часто встречались с правозащитными НПО для обсуждения ситуации в Чечне и демонстрации поддержки работы этих организаций. Они посетили Чечню, Ингушетию, Кабардино-Балкарию и Северную Осетию-Аланию для оценки гуманитарной ситуации и потенциала содействия урегулированию конфликта и оказания помощи по восстановлению…

…США продолжали оказывать поддержку широкому кругу усилий в сфере обеспечения прав человека. Официальные представители США в стране участвовали в работе второго Общероссийского конгресса по правам человека в декабре. В январе одна из местных организаций, работающих над реализацией спонсируемого США проекта, открыла первый женский кризисный центр в г.Благовещенск на Дальнем Востоке для оказания правовой помощи и поддержки жертвам торговли людьми и домашнего насилия, а также для обучения психологов и региональных чиновников…

…Старшие официальные лица США, включая посла, поддерживали активный диалог с представителями государства, НПО и религиозных конфессий по вопросам свободы религии, религиозной, расовой и этнической терпимости… В рамках программы демократической комиссии США были предоставлены гранты пяти НПО, работающим над укреплением межэтнической и межрелигиозной терпимости… В рамках одной из поддерживаемых США программ в Иваново, Костроме и Москве был проведен диалог между религиозными лидерами в попытке укрепить межконфессиональное общение и взаимопонимание, а также организованы занятия со студентами местного университета по вопросам терпимости. В июне делегация Комиссии США по международной религиозной свободе посетила страну для обсуждения вопросов религиозной свободы с представителями государственных органов, НПО и религиозными лидерами.

США продолжали оказывать содействие общенациональной ассоциации юристов и адвокатов в области трудового права, которая руководит работой правовых центров в восьми городах. Эти центры предоставляли рабочим, профсоюзам и их членам экспертную правовую помощь по вопросам договорных трудовых отношений. В течение года центры представляли интересы свыше 1700 лиц и 35 профсоюзов в ходе 713 судебных разбирательств; по результатам судебных разбирательств было принято 243 решения, 2/3 из которых были в пользу работников. Адвокаты также оказывали содействие рабочим и профсоюзам в более чем 5400 случаях и подготовили свыше 2500 документов (жалоб, апелляций и т.п.). Центры организовали 34 семинара и "круглых стола" с участием 243 человек.

В целях оказания стране содействия в деле борьбы с незаконной торговлей людьми США работали в тесном контакте с Министерством внутренних дел России в части обучения сотрудников правоохранительных органов и прокуратуры методам расследования дел по торговле людьми, включая ориентированный на жертвы подход…

…Свыше 60 учителей приняли участие в спонсируемом США мероприятии – конференции в Хабаровске по предотвращению торговли людьми посредством формирования позитивных ценностей среди молодежи.

Главный вопрос не в том, что делают американцы. Это еще полбеды. Главный вопрос в том, что те, кто должен отстаивать от них российский суверенитет, по существу, ничего не делают. "Наехать" на то, что всерьез "крышуют" американцы – слабо. И это все больше проникает в общественное сознание. "Наезжают" на бесхозное, на то, что не имеет серьезной "крыши". Мотив наезда? Или отчитаться, или подкормиться, используя административный ресурс. А американцы – работают. Европейцы работают. Ислам работает. Китайцы работают.

Еще и еще раз спрашиваю: что противопоставляет этому российская власть и связанный с нею российский бизнес? Может быть, какой-нибудь независимый российский фонд под названием "Конструктивный капитализм" встречается не с тысячами, как американцы, а с сотнями тысяч людей? Предоставляет им не американские, а иные, причем большие, возможности? А главное – востребует их энергию?! Ведь это главное!

Идет ли этот встречный поток инициатив? Ведь мы находимся у себя дома. Мы можем неизмеримо больше, чем они. Но с нашей стороны ничего не происходит. Кроме… кроме разговора о суверенности

Выше я уже начал говорить о понятии "суверенитет". Как известно, у нас "суверенная демократия". Или не "суверенная"? Или какая? Что за суверенитет? Какой именно?

Я предложил обсудить "многословную немоту". Другое название той же темы – "Под кожей нового брежневизма". Я убежден, что начинаю это обсуждение в переломный момент. И суть этого перелома обозначили сразу и события в Прибалтике, и события в Самаре.

Начнем с Самары.

Я неоднократно говорил о том, что "дном власти" (еще раз подчеркиваю – не самой властью, а ее дном) является дееспособная грубая сила. Пока такая грубая сила эффективно работает – все будет хотя бы внешне спокойно. Если на каждый митинг будет выходить такое количество "усмирителей", которое по всем показателям будет доминировать над митингующими, – все будет, в каком-то смысле, спокойно. А если "органы" будут прихватывать митингующих раньше, чем они соберутся – все будет еще спокойнее.

Сказать, что это спокойствие меня восхищает, я не могу. И потому, что ценю свободу. И потому, что понимаю иллюзорность этого спокойствия. Но сказать, что я больше люблю повтор бакинских или ферганских неспокойствий – так нет. Ненавижу я эту больную ангажированную энергию. Эту стайную готовность к спонтанно-истеричному выплеску, используемую кем-то и для чего-то.

Ну, ладно, грубая сила. Ну, ладно, издержки ее применения. Стоп. А издержки-то в чем? В том, что смутьянов по голове дубинками бьют? Нет, господа и товарищи! Нет, вчерашние и новые брежневисты! Основные издержки не в этом. А в том, что как только грубая сила подменяет собой все остальное, она как бы дает множественную индульгенцию. Индульгенцию на неубедительность власти, индульгенцию на неадекватный идеологический миф, индульгенцию на вытеснение из процесса людей, способных решать проблемы. Индульгенцию на безэнергийность, возведенную в принцип. Применительно к нашей теме, индульгенцию на эту самую немоту.

Таким образом, грубая сила становится последним (и очень комфортным) прибежищем дурака, последним прибежищем холуя, последним прибежищем системной импотенции во всем, что касается стратегии. Ведь если есть эта грубая сила, и она спасает, то зачем все остальное? Зачем эффективный политик? Зачем эффективный идеолог? Зачем эффективный общественный деятель или какой-то эффективный элитный клуб? Зачем все это? Зачем концепции, модели, эффективные технологии? Сиди себе спокойно, как-то что-то курлычь на какой-то "фенечке", окружай себя удобными интеллектуальными и политическими импотентами, которые так же курлычут, а коли кто-то начнет мешать, стукни по голове – и все будет в порядке.

А будет ли все в порядке? Если стукнешь, то будет. Но вот оказывается, что рядом есть еще какие-то "внешние" центры сил. А у твоего опорного класса по отношению к этим центрам сил есть обязательства и интересы. И вообще – с этим надо считаться. И надо подписывать какие-то Хельсинские соглашения. А потом что-то разрешать. Хоть что-то.

И грубая сила начинает работать избирательно. Возникает зона, где она работать не может. В эту зону собирается энергия. Зона превращает энергию в сплошную деструкцию. Власть, конечно же, работает со всем этим полицейскими методами. Но вскоре оказывается, что спецметоды иностранцы применяют более эффективно. А наши спецслужбисты, призванные "работать" против данной "аномальной" зоны, начинают к ней пристраиваться. Потому что это уже не зона, где какие-то там вонючие диссиденты, которых хоть так, хоть эдак можно употребить. Нет, это зона, где мировая сила пасется. И насчет которой предупреждают: не переусердствуйте.

"Так мы и не переусердствуем! Мы лучше недоусердствуем! Потому что не дети! И научились держать нос по ветру".

Так начиналась прежняя история. И я вижу черты этой прежней истории в истории нынешней.

Приезжает Ангела Меркель. Она хочет увидеть "марш несогласных" в Самаре. И ей надо показать марш. Как только это надо сделать, – суверенитет проблематичен. Потому что грубая сила избирательно работать не умеет.

Можно, конечно, привести на "марш несогласных" одних работников наших "органов". Но это сначала будет так. А потом по-другому. Потому что западникам "марш несогласных" нужен не для гламура, а для решения реальных задач. Они, конечно, скажут, что он нужен для гламура. Мол, власть должна показать, что есть свое общественное мнение, свои правозащитники! Выборы скоро… Надо показать хорошую картинку…

Они даже не до конца солгут. Но полуправда хуже лжи. В эти витринные зоны протестной дозволенности – рано или поздно будут введены настоящие операторы. И они добьются настоящих результатов. Если противостоять им будет "многословная немота".

Между тем, эта "многословная немота" разрастается. Она охватывает не только сферу управления макросоциальной энергией. Она охватывает и ту интеллектуальную сферу, процессы в которой косвенно определяют все, что касается работы с этой самой энергией.

Что такое государство? Это аппарат насилия одного класса над другим (марксистская формула)? Или это, все-таки, явление более тонкое и сложное? Государство – это форма, в которой народ сохраняет и развивает свое историческое бытие. В конечном счете, исполняет свое предназначение. Так значит, народ – не "суверен для отмазки", а нечто большее?

Но тогда его (даже иронически, даже с благими целями острастки олигархов) нельзя называть "бедным родственником". Нельзя говорить о государстве как о государстве "городских буржуа". А остальные что, "отдыхают"? И понадобятся в час жертвы? Если они понадобятся только в час жертвы, то жертвы не будет. А значит, не будет и государства.

Еще в Древнем Риме говорилось – "сенат и народ римский"… А о бедных родственниках – ни-ни. И о "городских буржуа" тоже. Какой король мог позволить себе непочтительное, "безлюбое" и безэнергийное отношение к народу? Никогда и ни при каких обстоятельствах это не было возможно. А там, где это становилось возможно, это плохо кончалось. Причем достаточно быстро.

Так это происходило даже в древности и в Средние века. Потом наступила Великая французская революция. Она подняла суверенитет на недосягаемую высоту. Но речь шла о народном суверенитете. О нации как суверене. И о государственном суверенитете как о том, что проистекает из суверенитета народного (глас народный – глас божий).

Тот, кто теряет народ в качестве исторического адресата, в качестве почвы и "запускающего генератора", автоматически получает в качестве ответного дара внешнее управление. Нынешняя идеология, описывающая идиллическую коллизию с суверенной демократией, которой мешают отдельные олигархи и экстремисты, своим гламурным мифом как бы налагает табу на обсуждение действительной ситуации. Это опять "развитая социалистическая демократия" и "товарищ Шими..Шуми.. левич…" – как "очень странный товарищ".

На самом деле уже сама концепция прав человека, международных обязательств и прочего проблематизирует суверенитет. Глобализация проблематизирует его еще больше. Можно не замечать этих фундаментальных проблематизаций. Но тогда приходит рано или поздно самарский "командор" и говорит идеологу суверенизации, как Дон Жуану: "Ты звал меня на ужин? Я пришел".

Тогда рано или поздно реальность доклада госдепартамента США начнет высмеивать фанфарные декларации по поводу суверенности. Казалось бы, самое время опомниться. И в каком-то формате обсудить суверенитет не как факт, а как проблему.

Что значит обсудить суверенитет как проблему? Это значит задать альтернативный код (рис. 15).

"Да что вы! – начинают кричать. – Какое внешнее управление? Вы что, хотите власть скомпрометировать?"

Боже избави! Кто ее хочет компрометировать? И зачем? Пусть себе здравствует! Пусть обеспечивает минимальные условия народного бытия на этой территории. И на том спасибо. Но если власть начнет уходить от реальности – она погибнет. А нельзя вернуться к реальности, если на любом остром интеллектуальном вопросе – печать идеологического табу. Сказал "регресс" – а как же национальное возрождение? Сказал "внешнее управление" – а как же суверенитет?

Что бы ни назвал своими именами – ты "странный товарищ". Любое серьезное понятие немедленно "гламуризируется". Что такое проект? Проект – это форма исторической мобилизации. Теперь оказывается, что проект – это что угодно, любая финансируемая государством программа…

Ни болевые точки так не выявишь, ни угрозы… А не выявив болевые точки и угрозы, нельзя найти адекватные ответы. А не найдя адекватные ответы… Мне кажется, что я уже достаточно ясно сформулировал суть коллизии.

Когда речь идет о внешнем управлении, то никто не имеет в виду, что их руководитель звонит нашему и указывает ему, что делать. Никто из тех, кто об этом говорит, не наклеивает ярлыков, никого не демонизирует. Напротив – хотят выявить структуру реальности, найти слабые места в стратегии противника. И через это в каком-то смысле освободиться. То есть снизить меру управляемости и повысить меру суверенности. Но как можно снижать одно и повышать другое, если миф гласит, что у нас сто процентов одного и ноль другого? Одно снижать дальше некуда (ибо ноль), другое повышать невозможно (ибо уже сто процентов).

А Самара? А доклад госдепа? А реальный смысл событий в Прибалтике?

Но и это еще не все.

Предположим, что не противник ввел нас в нынешнее состояние с тем, чтобы мы катились в тартарары. А мы сами дерзко перешли от одного общественного устройства к другому. При этом что-то задели, что-то порушили – на то он и переход. Стоп. Что задели? Что порушили? Что при переходах можно задевать, а что нельзя? (рис. 16)

Я говорил об этом в передаче Караулова. Сейчас скажу развернуто.

Любой переход от одного устройства к другому требует подавления целого слоя представлений и ценностей. Но это поверхностный (пусть и очень влиятельный) слой.

Предположим, что задачей был переход от социализма к капитализму. Тогда ценностный слой, который надо подавить, это "предрассудки". То есть "предрассудки" – все, что в сознании связано с социализмом. Но под этим слоем предрассудков есть следующий слой – слой идей. И туда-то – уже бить нельзя. Ну, например, можно бить по уравниловке социализма, но нельзя бить по идее справедливости как таковой. Потому что потом – при строительстве новых общественных отношений – эта идея понадобится.

Ленин прекрасно понимал подобные тонкости, когда обсуждал, казалось бы, абстрактный вопрос "от какого наследства мы отказываемся". Он понимал, что если хочет настоящей власти на территории (а он ее, безусловно, хотел), то от всего наследства отказаться невозможно. Ну, невозможно, и все. И какое-то наследство надо оставить. То есть по предрассудкам русской монархии и русского капитализма надо ударить. А по идеям русского государства – нет.

У нас ударили и по идеям, и по большему. По следующему, наиболее глубокому слою идеального. Если идея – это справедливость, то идеальное – это метафизика справедливости. Метафизика жертвы. Метафизика добродетели и греха. В качестве производной от этого – метафизика морали. Метафизика истории. Метафизика сострадания и солидарности.

Никто из тех, кто потом хочет иметь власть, никогда по этому не бьет. Здесь, у нас, ударили наотмашь и до конца. Зачем? Предположим даже, что бил противник. Что, противнику потом, после своей победы, не нужен неворующий работник? А кто ему нужен? Ему никто не нужен? Ему нужен огромный гнойник, распространяющийся на мир? Зачем?

А ведь пахнет именно этим. И тут есть о чем поразмышлять. Но для этого надо выйти за рамки тупиковых мифов. Надо вообще выйти за очень многие рамки (рис. 17).

Наша элита находится в определенных рамках. И в этих рамках она ничего решить не может. В этих рамках она является стопроцентным объектом манипуляции.

И все же – лучше оставить ее в рамках, чем неправильным образом за эти рамки вытягивать. Человек должен сначала расширить рамки, а потом выйти за прежние "рамочные пределы". Если он, не расширив рамки, начнет выходить, он окажется на чужой территории (феномен коровы на льду). Предложить ему выходить на неосвоенное поле может только тот, кто хочет, чтобы он при этом выходе "навернулся". Мы этого не хотим. Все, что можно делать, связано с расширением рамок. С выходом за ложные ограничения – и отдельного человеческого сознания, и сознания группового. В пределе – классового.

Такой процесс мы называем – "трансцендентация" (буквально – выход за границы). Трансцендентация предполагает альтернативу манипуляции – актуализацию. Возможна ли она? Кто знает? Но не испытать эту возможность мы не имеем права. И во имя этого – боремся и будем бороться с многословной немотой как врагом всяческой актуализации. А по сути, и врагом всяческой подлинно человеческой жизни.

Оглавление