08.04.2010 : Страстной понедельник. Часть 2

Часть 3. События – и их освещение

Современный терроризм, в отличие от терроризма предыдущих веков, не случайно нацелен не на высокие властные фигуры, а на обывательскую массу.

Задача современного терроризма, который мы уже неоднократно называли "шоу-терроризмом", или "шоу-террором", состоит в том, чтобы воздействовать на общественное мнение. Прежде всего, на общественное мнение в той стране, где осуществляется теракт. Но и не только.

Есть так называемое международное общественное мнение. Крупные террористы, крупные террористические организации очень ценят это международное общественное мнение и зачастую ориентируются на него больше, чем на общественное мнение в той стране, где осуществляется теракт. Особенно если теракт осуществляется в стране "третьего мира", руководители которой достаточно наплевательски относятся к общественному мнению и могут в высокой степени управлять если не самим этим мнением, то, по крайней мере, публичным освещением событий, то есть тем, что это мнение в существенной степени формирует.

Таким образом, главная задача современной организации, осуществляющей террористический акт, – добиться максимального отклика в средствах массовой информации той страны, где осуществляется теракт, и международных средств массовой информации. Соответственно, террору подвергается обыватель или средний гражданин страны.

Во-первых, сообщения о том, что террору подверглось такое-то количество обычных, заурядных людей вызывает у других, столь же обычных и заурядных людей, максимально острую реакцию: "А это ведь могли быть мы!"

Во-вторых, обыватель вообще, и западный в особенности, не склонен брать на себя любые издержки какой-то там "государственной политики", и уж тем более становиться жертвой террора из-за того, что проводится определенная, видите ли, государственная политика.

Реакция обывателя достаточно предсказуема: "ВЫ проводите какую-то государственную политику, а НАС из-за этого взрывают. Немедленно измените государственную политику так, чтобы нас перестали взрывать!"

Задумываться над тем, какие издержки ЗАВТРА породят для того же обывателя требуемые террористами изменения политики его государства, обыватель в принципе не склонен.

Ему нужно, чтобы СЕГОДНЯ его не взрывали. Учитывая это обстоятельство, террористы давят на общественное мнение вообще, и особенно на общественное мнение податливых, благополучных стран.

Вышеприведенные соображения являются элементарными и общепризнанными. Поэтому во всех странах эксперты рассматривают освещение террористического акта как важнейшую часть самого этого террористического акта.

Если террористический акт – это взрыв физический, например, взрыв обсужденного нами выше террориста-смертника, то освещение террористического акта – это взрыв информационный.

Зафиксируем это понятие "информационный взрыв" в качестве крайне важного и не такого элементарного, как это кажется на первый взгляд.

Представим себе обычный взрыв – взрыв дома, поезда и так далее. Как организованы сразу после взрыва продукты этого взрыва? Тут наиболее подходит понятие "первичного хаоса".

Первичный хаос… В воздух подняты обломки взрываемых сооружений и мало ли что еще.

Первичный хаос… Тут и впрямь – что Первовзрыв, образовавший Вселенную, что первичное состояние вещества, предшествующее формированию Галактики или планетарной системы, что обычный взрыв, что этот самый особый, информационный взрыв.

Все вначале находится в смешении, все случайным образом соседствует друг с другом. Лермонтов в "Бородино" писал: "Смешались в кучу кони, люди…". Важно, что в кучу. Что первичный информационный хаос, что информационная куча, в которой все смешалось, – можете использовать любой образ. Главное не образ, а то, что он отражает и выражает крайне малую структурированность любого первичного – в том числе и информационного – субстрата, возникающего сразу после взрыва.

На первой фазе – сразу после террористического акта – информация о нем крайне слабо структурирована.

Она начинает структурироваться только на следующей фазе. И тут крайне важно, кто и как на этой следующей фазе начнет информацию структурировать.

Кто-то ведь ее обязательно начнет определенным образом структурировать!

Даже если ни власть, ни ее противники (которые всегда есть у любой власти) не предпримут никаких усилий для того, чтобы эту информацию структурировать, она все равно начнет структурироваться!

Обеспокоенные люди все равно начнут формировать в своем взбудораженном, что более чем естественно, сознании картину произошедшего.

Это естественная и неотменяемая потребность любого человека, любой социальной группы и общества в целом – если общество в целом, конечно же, существует.

Но что же представляет собою та первичная информационная куча, в которой всё со всем смешалось, находясь в очень слабо организованном или вообще неорганизованном состоянии?

Все, кто сталкивался с информацией об эксцессах – как террористических, так и иных, к каковым относятся, например, острые межнациональные, межконфессиональные, социальные, политические и иные конфликты, породившие многочисленные жертвы, – знают: произошедшее немедленно начинает обрастать слухами, мифами, лжесвидетельствами.

Это происходит не только потому, что кто-то хочет дезинформировать общество.

Чаще всего кто-то этого хочет. И именно с расчетом на эту дезинформацию осуществляется эксцесс. А иначе зачем он нужен в современном мире?

Но даже если крупный эксцесс относится к разряду случайных, непредсказуемых, никем никак не используемых (а это большая редкость в современном мире), – он все равно начинает обрастать непреднамеренными лжесвидетельствами, мифами, выдаваемыми за достоверные свидетельства очевидцев.

Это неотменяемый закон человеческого сознания и подсознания. Всегда найдутся люди, взбудораженные произошедшим, которые, абсолютно веря в то, что они говорят, будут рассказывать: "Мы как раз перед случившимся были на месте эксцесса, только случайно не оказались его жертвами, видели то-то и то-то". Люди будут искренне верить в то, что сами рассказывают.

Это касается даже не пострадавших людей. Те же, кто пострадали и находятся в состоянии шока, могут сообщать о произошедшем все, что угодно. Ориентируясь как на внешний запрос, так и на свое собственное состояние, естественно, далекое от нормального.

Поэтому неотменяемым правилом, если хотите, писаным и неписаным законом, строжайше соблюдаемым в любой стране, готовой к терактам и понимающей значение информационного освещения оных, является тщательная фильтрация поступающей из определенных источников первичной информации. Этой информацией категорически нельзя пренебрегать.

Потому что, во-первых, далеко не все очевидцы или жертвы теракта неадекватны.

Потому что, во-вторых, даже не до конца адекватные очевидцы и жертвы теракта могут быть носителями ценнейшей информации. Если, конечно, с этой информацией правильно работают специалисты соответствующего профиля – психологи, хорошо подготовленные именно для подобной работы следователи и так далее.

Соединять же напрямую подобную информацию с обществом можно только в двух случаях.

Первый случай – полная и вопиющая безграмотность во всем, что касается работы с информацией в условиях эксцесса, повлекшего многочисленные жертвы.

Второй случай – откровенное желание использовать эксцесс для того, чтобы патологизировать сознание всех сразу – оставшихся в живых жертв эксцесса, их родственников и знакомых, широких социальных групп риска, особо тревожно реагирующих на эксцесс, всех членов своего общества.

Итак, первичная информация перегружена ложными свидетельствами самого разного рода. И чем эти свидетельства эксцентричнее, чем они дальше от реального и даже элементарно правдоподобного, тем больше на них спрос. И читателя, радиослушателя, телезрителя, который перевозбужден и потому хочет встречи эксцентрической информации со своими всплывшими из глубины архетипами. И работника средств массовой информации, который естественным образом хочет завоевать максимально широкую аудиторию, каковой в условиях кровавого эксцесса может быть только аудитория, состоящая из перевозбужденных людей.

Что же происходит после того, как эти перевозбужденные люди, остыв, должны переоценить жадно впитанную первичную эксцентрическую информацию?

Научные исследования и живая практика людей, работавших в условиях кровавых эксцессов, показывают, что даже самые самокритичные люди почти никогда не подвергают глубокой ревизии мифы, впитанные ими в условиях первичного возбуждения. На научном языке это называется "импринтинг" – особо острое и прочное впечатывание определенных первых впечатлений. Практики используют другие, менее наукообразные выражения. Например, "устойчивое некритическое восприятие в условиях шока".

Во время одного из кровавых эксцессов, который мне пришлось наблюдать и исследовать, я столкнулся с высказыванием крайне высокообразованного и высококультурного человека, которому очевидец рассказал жуткую и якобы абсолютно достоверную историю. История состояла в том, что… Впрочем, тут стоит привести дословно запомнившийся мне текст, являющийся ярчайшим примером некритического восприятия реальности человеком, способным как к обычной, так и к научной рефлексии:

"Мой друг видел, как озверелый русский десантник преследовал грузинскую старуху, гнался за нею через всю площадь с саперной лопаткой, а когда старуха запрыгнула в окно первого этажа, спасаясь от десантника, он прыгнул за ней и изрубил ее на куски саперной лопаткой. Вы понимаете, мой друг (дальше называлась очень известная фамилия) видел это собственными глазами! Он являлся очевидцем этого ужасного события! И Вы теперь, в условиях, когда я и мои знакомые получили из первых рук такую информацию, хотите, чтобы я поверил сказкам, которые Вы распространяете? Сказкам, выгодным партийной номенклатуре и убийцам в погонах?".

Другом того, кто мне это говорил (а говорил это мне московский блестящий философ с мировым именем), был другой – тбилисский – философ с мировым именем. Когда я робко спросил московского философа с мировым именем, как именно профессиональный десантник мог гнаться за старухой через огромную площадь и не догнать ее, как именно старуха запрыгнула в окно и так далее, мой собеседник начал поносить меня самым непотребным образом. При этом и выражения, и интонация были мне знакомы по беседам с больными в одной из психиатрических больниц, где мне, режиссеру спектакля по "Запискам из подполья" Достоевского, было разрешено подолгу беседовать с тяжелыми шизофрениками.

Описанное явление называется массовым психозом. Массовые психозы имеют свойство перерастать в массовые неврозы, синдромы и так далее.

Что тут важно с практической точки зрения? То, что после того, как подобные состояния сознания становятся устойчивыми, эти состояния формируют определенные структуры в сознании – и, что хуже всего, в подсознании. Эти структуры носят достаточно устойчивый характер и способны защищать себя от посягательств с помощью всех способов, описанных как в классическом, так и в постклассическом психоанализе (агрессия, перенос и так далее).

Одной из задач профессионалов высокого уровня является формирование подобных структур в сознании отдельных граждан атакуемой страны, отдельных групп населения и общества в целом. Будучи сформированными, эти структуры становятся психологическими плацдармами для манипулирования обществом, управления энергией этого общества. Или, проще говоря, для информационных диверсий, контрпропаганды, психологической подрывной деятельности.

Но даже если никто почему-либо не захочет использовать сформированные структуры для подобной деятельности (а почему бы это НИКОМУ, так-таки вообще НИКОМУ, не захотеть воспользоваться подобными соблазнительными возможностями?) – эти структуры будут все равно гнить, разносить разного рода вирусы по другим паттернам того же сознания, подобно тому, как разносятся обычные или компьютерные вирусы.

Поэтому введение особого информационного положения немедленно после того, как высший центр контроля над ситуацией в условиях террористического эксцесса получил сигнал об этом эксцессе, является абсолютно обязательным.

Исследование структуры и динамики информационного взрыва, сопровождавшего взрывы в московском метро 29 марта 2010 года, показывает, что ничего подобного не было и в помине. Или, точнее, не было ничего, даже сколь-нибудь напоминающего подобное.

При этом нельзя сказать, что средства массовой информации в целом, и электронные в особенности, совсем уж дерегулированы, коль скоро речь идет о гораздо более банальных ситуациях. То есть тех ситуациях, когда регуляция работы СМИ, может быть, и не требуется. А вот когда понадобилось управлять информацией в условиях серьезнейшего эксцесса…

То, что мы, как специалисты по информационной войне, наблюдали в ходе рассматриваемого трагического эксцесса, не оставляет сомнений в отсутствии единого центра реагирования на теракт. По крайней мере, нет и намека на – будем называть вещи своими именами! – существование элементарного отдела управления работой СМИ. Отдела, входящего в единый дееспособный антитеррористический центр, подчиненный главе государства и берущий на себя абсолютные полномочия по управлению ситуацией в стране в условиях совершения теракта, угрожающего национальной безопасности.

Необходимо ли нечто подобное в условиях крупного эксцесса? Нет ли тут посягательства на информационную свободу? Давайте вместе рассуждать!

Предположим, что осуществлено внезапное нападение на страну внешнего врага. Понятно, что в этом случае осуществляется. Управление переходит на соответствующий режим. Страна к этому режиму подготовлена. Каждое ведомство имеет инструкции и знает, что именно оно должно сделать и на какой режим управления перейти в данной ситуации. Глава государства оказывается в соответствующем месте – условно говоря, в своей "ситуационной комнате". Из этой комнаты он может иначе, чем обычно, управлять всеми подсистемами, переведенными по сигналу "вооруженная агрессия против государства" в соответствующий режим.

Никому не придет в голову воскликнуть, что перевод страны в этот режим является посягательством на демократию и свободы граждан.

Теперь представим себе (да не случится этого никогда!) террористическую атаку, приведшую к захвату атомного объекта или чего-либо похлеще. Я обязан рассматривать такую возможность, потому что параллельно с гражданской дискуссией, участником которой я являюсь, идет административный процесс. В рамках которого управление спецгородами страны, осуществлявшееся ранее соответствующими структурами федеральной госбезопасности и милиции, передается местной муниципальной милиции.

Мне же не приснилось нечто подобное! Это обсуждается в печати. Какими бы ни были по своему моральному облику и профессиональному качеству демонтируемые структуры федеральной госбезопасности и милиции, они все-таки имеют и необходимую структурно-функциональную специфику, и опыт, и не до конца разваленную инерцию рутинной работы, и полусгнившую инфраструктуру, позволяющую осуществлять эту работу.

Муниципальная милиция, муниципальные органы власти в целом не имеют ничего из того, что необходимо для осуществления этой работы. И никогда в сколь-нибудь обозримое время не создадут этого, даже если их озолотить, то есть передать им из федерального бюджета средства в пятьдесят-сто раз большие, нежели те, которые сейчас расходуются соответствующими федеральными структурами.

Оставляю в стороне вопрос о том, зачем платить за ту же работу в пятьдесят-сто раз больше. А также вопрос о том, что никто не будет этого делать. А также вопрос о том, что если даже кто-то и начнет это делать, средства будут безжалостно разворованы.

Предположим, что они не будут разворованы (вероятность такого предположения примерно равна вероятности того, что я сейчас взлечу под потолок и вылечу в окно).

Предположим, повторяю, что средства не будут разворованы и что их выделят.

Предположим, что муниципальные органы займутся новым для них делом.

А еще предположим, что они находятся в состоянии готовности заниматься этим делом, а не воровством, и могут понять, чем именно надо заниматься.

Даже в условиях всех этих немыслимых предположений, муниципальным органам понадобится примерно десять лет для того, чтобы создать и освоить адекватную систему охраны обсуждаемых нами объектов. К числу которых относятся – заявляю ответственно – и атомные, и гораздо более опасные объекты. Подчеркиваю: гораздо более опасные!

И что? Если на нас нападет какая-нибудь страна, то все воспримут как должное перевод на долгое время всего управления страной в соответствующий режим.

А если террористы (еще раз говорю, да не будет этого!) нанесут удар по соответствующему объекту или захватят его – то не нужны специальные методы управления страной хотя бы на короткое время и специальные методы управления информацией, в условиях, когда эксцесс создал все то, что я описал выше? Причем не просто это создал, а создал это, так сказать, "в особо крупных размерах".

Не надо по ничтожному поводу переходить на соответствующие специальные методы управления страной.

Но нельзя оставлять страну без адекватного управления в условиях, когда повод является отнюдь не ничтожным.

Должна быть осуществлена градуировка эксцессов и приведены в соответствие системы управления в условиях эксцесса и уровень этого эксцесса.

На такой-то день после эксцесса можно вернуться сначала к смягченным, а потом и просто к обычным формам существования. Когда осуществлено это возвращение – пусть все говорят, что хотят, в рамках существующего законодательства. Но это не значит, что допустимо обычное "гуляй, Вася!", помноженное на специфические черты нашей политической, социальной и культурной ситуации в условиях, когда произошло нечто чрезвычайное.

Для наглядности предлагаю представить информационный взрыв, сопровождающий крупный кровавый эксцесс, подобный тому, который пережило общество 29 марта, с взрывной концентрической волной, исходящей из центра, каковым по определению является само пережитое событие (рис. 20).

Рис. 20.

Итак, в эпицентре – красная точка, изображающая само событие А: взрывы в московском метро 29 марта.

Ближайший к событию концентр, куда устремляется немедленно общественное внимание, – это заявления представителей власти.

В первый момент это происходит именно так.

Как бы ни относились граждане страны к власти, в момент эксцесса, угрожающего их безопасности и безопасности их близких, они делегируют представителям власти свое доверие. А кому еще его делегировать?

Представители власти, во-первых, обладают необходимыми средствами для того, чтобы разрулить ситуацию наилучшим образом, смягчив последствия эксцесса и предотвратив следующие эксцессы.

Представители власти, во-вторых, имеют доступ к информации об эксцессе, которого по определению лишены и должны быть лишены остальные граждане. Если изобразить стрелкой то русло, по которому устремляется общественное внимание после эксцесса, а розовым цветом – ближайший к событию информационный концентр, в котором находятся высказывания представителей власти по поводу произошедшего события, то схема, с помощью которой удобно анализировать происходящее, приобретет такой вид (рис. 21).

Рис.21.

Соответственно, особое значение имеют высказывания представителей власти, которым делегировано законное право заниматься произошедшим кровавым эксцессом. Эти представители власти не имеют права молчать. Если они молчат, то общественное внимание начинает перетекать от них, то есть от концентра, который закрашен розовым цветом, в другие точки той слабоструктурированной информационной субстанции, которую породило событие на начальном этапе.

Но представители власти не имеют права и на другое – на то, чтобы давать населению противоречивую информацию, или информацию, допускающую различные толкования.

Соответственно, немногочисленные представители власти, которые должны давать населению информацию, достаточную для того, чтобы завоевать доверие, адекватную ситуации, достоверную и так далее, должны быть детально проинструктированы профессионалами о том, что именно можно говорить, а чего категорически говорить нельзя во избежание паники, превратных толкований и многого другого.

Сколь бы компетентны в вопросах обычного управления ни были соответствующие представители власти, они все равно нуждаются в профессиональном инструктаже, профессиональном тренинге. И они обязаны затрачивать определенное время на то, чтобы запоминать правила поведения, освежать их в своей памяти и так далее.

Все это худо-бедно существовало в советское время. Воспринималось в основном как омерзительная рутина и, тем не менее, как-то исполнялось.

Вплоть до начала так называемой перестройки.

Первым испытанием для которой был, как мы все знаем, сверхкрупный чернобыльский эксцесс, с которым власть категорически не справилась – прежде всего, на информационном уровне. А дальше все понеслось под откос с нарастающей скоростью.

Присмотримся к тому, что именно говорили представители власти, наделенные необходимыми полномочиями, своему обществу сразу после эксцесса 29 марта.

Никакого желания кого-то "ущучивать" подобными мониторингами нет и в помине. Речь идет об исполнении экспертного гражданского долга – анализа открытых высказываний.

А также о том, чтобы на примере определенных ситуаций впредь избежать худшего.

Притом, что возникновение новых, более крупных, эксцессов хотя и не является роковой неизбежностью, но достаточно высоко вероятно. А для того, чтобы этих эксцессов избежать, надо немедленно начать работать над допущенными ошибками. Другого способа избегать эксцессы человечество не изобрело.

Итак, в Москве в понедельник, 29 марта 2010 года, в 07:52 по московскому времени во втором вагоне поезда, прибывшего на второй путь метро "Лубянка", произошел первый взрыв. Взрыв произошел в фирменном поезде "Красная стрела" ("тезке" состава, курсирующего из Петербурга в Москву).

В 08:36 в третьем вагоне поезда, прибывшего на второй путь станции "Парк культуры" (радиальная), произошел второй взрыв.

(Как мы знаем на настоящий момент, в результате двух взрывов погибло 40 человек, более 80 были госпитализированы. Первый взрыв унес жизни 25 человек, второй – 12. В больницах на сегодняшний момент скончалось еще 3 человека).

Но займемся информационными волнами, которые создало трагическое событие или, точнее, события. Первый взрыв прогремел в 07:52. В 08:12, то есть через 20 минут после взрыва, "РИА Новости" информирует общество о случившемся. К этому моменту второй взрыв еще не прогремел. Он прогремит через 24 минуты.

"РИА Новости" дает о взрыве сухую, но не вполне точную конкретную информацию. Сообщая, например, что взрыв произошел, когда поезд находился в тоннеле метро. И утверждая в одном и том же сообщении сначала, что взрыв произошел предположительно (хорошо, что сказано "предположительно") в третьем вагоне, а затем, несколькими строками ниже, со ссылкой на руководителя Управления информации МЧС РФ Ирину Андрианову, что взрыв произошел во втором вагоне. В одном и том же сообщении "РИА Новости" говорится и о том, что поезд во время взрыва находился в тоннеле, и о том, что при взрыве, помимо погибших в поезде, 11 человек погибло на платформе. Так в тоннеле произошел взрыв или на платформе?

Правило должно состоять в том, чтобы не выдавать "на гора" деталей, которые потом не подтвердятся. Взрыв произошел в метро? В метро! В тоннеле, на платформе – зачем лишнее? Во втором вагоне, в третьем вагоне… И уж, как минимум, следует категорически избегать каких-либо противоречий внутри того, что ты сообщаешь. Сказал "в тоннеле" – не говори тут же, что "на платформе". Сказал "во втором вагоне" – не говори, что "в третьем". Возникают противоречия – есть ощущение растерянности.

Скажут: "Растерянность в подобных ситуациях так естественна!" Полностью согласен с этим. Но чем более она естественна, тем более недопустимо, чтобы она передавалась обществу. Общество в этот момент должно быть абсолютно уверено в том, что власть не испытывает никакой растерянности, вся ситуация под контролем.

Скажут: "Если люди растеряны, зачем показывать, что они не растеряны? И так далее. Люди не состоятельны как управленцы, а вы хотите, чтобы они выглядели состоятельными. Люди воруют, а вы хотите, чтобы мы считали, что они работают".

Конечно, я хочу, чтобы люди ДЕЙСТВИТЕЛЬНО были не растеряны, чтобы они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО были эффективными управленцами, чтобы они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО работали, а не воровали.

Но давайте себе представим, что идет война. И в ходе этой войны обществу подробно рассказывают о том, как именно растеряны руководители, насколько они бездарны и вороваты. Вы готовы в ходе войны об этом рассказать обществу? Понятно, что вы, как и я, готовы менять качество руководителей, поелику это возможно. Но готовы ли вы рассказывать о слабостях руководителей, демонстрировать эти слабости в столь неподходящий момент?

Если вы к этому готовы, то вы вполне можете быть зачислены в штат работников управления информационной войны той страны, которая ведет войну против вашего государства. Ибо в инструкциях по информационной войне прямо говорится – надо подчеркивать растерянность, недееспособность, вороватость и прочее: "Рус, сдавайся! Комиссары тебя предали, начальники твои – шкурники, они разбегаются кто куда! В немецком лагере тебя ждет вкусный гуляш!"

Мои рассуждения по поводу информационного поведения в ходе войны вроде бы не должны вызывать никаких сомнений. Но тогда объясните мне, чем информационное поведение в ходе крупного теракта отличается от информационного поведения в ходе войны? По мне, так только тем, что война идет годами. А теракт – это точечный удар.

Но есть же термин "террористическая война". Опять же, "война с террором". Давайте не будем лукавить, обманывать самих себя. Образ ситуации, подаваемый обществу в условиях эксцессов, и реальная ситуация не могут и не должны совпадать на 100%. Они не могут и не должны слишком отличаться друг от друга, потому что это, во-первых, нехорошо, а во-вторых неэффективно (вызывает глубокое недоверие). Но и 100-процентного совпадения образа с реальностью в подобной ситуации могут добиваться, как мне кажется, только невежды или провокаторы.

Между первым и вторым взрывами шли уточнения о количестве жертв, о деталях произошедшего. Все чаще называется источник информации – руководитель Управления информации МЧС РФ Ирина Андрианова. Замруководителя пресс-службы метрополитена Павел Сухарников сообщает москвичам и гостям столицы о том, что станция "Лубянка", на которой прогремел взрыв, закрыта для входа и выхода, что поезда не ходят от станции "Парк культуры" до "Комсомольской". Сообщается о том, что на место теракта прибыли нужные специалисты из МЧС и "Скорой помощи", что больницы работают в нужном режиме. Словом, идет правильная рутинная информационная работа.

Второй взрыв прогремел в 08:36.

В 08:47, то есть через 11 минут после взрыва, информационные агентства сообщают об этом со ссылкой на ту же Ирину Андрианову.

Одновременно "Вести.ру", ссылаясь на "Интерфакс", впервые доводят до сведения общественности, что источник в правоохранительных органах заявил: "Есть информация, что взрыв совершил террорист-смертник".

Крайне проблематична эффективность и даже допустимость подобного сообщения в такой момент. И уж в любом случае – или по поводу смертников надо говорить больше, или ничего. "Источник в правоохранительных органах"? Извините – или надо называть источник, или молчать.

Но продолжим мониторинг.

В 09:05 "РИА Новости" сообщает, что следственные органы возбудили уголовное дело по статье 205 УК РФ "Терроризм". Тут впервые звучит фамилия сообщающего об этом официального представителя СКП РФ Владимира Маркина.

В 09:10 пресс-служба Кремля информирует о том, что директор ФСБ РФ Александр Бортников доложил президенту РФ Дмитрию Медведеву о случившемся в московском метро.

В 09:26 сайт "Вести.ру" дублирует сообщение об информированности Медведева. И впервые говорится о том, что председатель правительства РФ Владимир Путин, находящийся в рабочей поездке в Красноярске, проинформирован о взрывах в московском метрополитене. Об этом с достаточной внятностью и достаточной сжатостью сообщает пресс-секретарь главы правительства Дмитрий Песков.

Когда в следующий раз возникает тема смертников?

В 10:10 "РИА Новости" информируют, что именно сообщил о случившемся мэр Москвы Юрий Лужков.

Когда сообщил? Раньше 10:10, так ведь? То есть через час или час с небольшим после второго взрыва. Что сообщено?

Во-первых, что оба взрыва совершены смертницами. Ю.Лужков: "На сегодняшний момент известно, что теракт произвели две террористки-смертницы, их личности на данный момент установлены".

Личности (не личность, а ОБЕ личности) установлены? За час с чем-то… Да хоть бы и за два часа с чем-то – установлены личности? КАК?

Но это было бы еще полбеды. Хуже, что говорится следующее: "Теракты произошли в момент, когда поезда подходили к платформе, чтобы количество жертв было как можно больше".

Зачем сразу выдавать обществу столько вызывающей вопросы информации? Информация должна выдаваться крайне осторожно. Власть не имеет права говорить ничего лишнего масс-медиа сгоряча.

Во-первых, потому, что доверие общества к власти всегда на вес золота.

Во-вторых, потому, что надо исходить из наихудшей гипотезы. То есть из гипотезы, согласно которой террористические акции являются слагаемым чего-то большего. Например, как это было в той же Италии, политической войны. Это не обязательно должно быть так. Но это может быть так. А если это так, то людей для того и взрывают, чтобы власть сначала сказала лишнее, потом была в этом уличена, а потом… Потом, как говорится в народе, "суп с котом".

К сожалению, приходится констатировать, что после того, как Ю.М.Лужков начал делиться с обществом подробностями произошедшего, информационный дисбаланс усилился. Не сомневаемся, что Юрий Михайлович делился с обществом подробностями, желая утолить естественный информационный голод. Но, как известно, врачи запрещают тому, кто долго не принимал пищу, наедаться досыта. Точно то же самое касается информации.

Власть дает подробную информации? Тут же все (и обычные граждане, и противники власти) начинают пробовать на зуб каждую из подробностей. Это естественно! И вот уже обсуждается, насколько правомочно утверждение, согласно которому взрывы в момент, когда поезда подходят к платформе, уносят большее количество жизней.

А это утверждение, между прочим, не только не обладает абсолютной правомочностью, но, скорее, напротив…

Немедленно высказывается (и обосновывается!) точка зрения, согласно которой наибольшее количество жизней уносят взрывы, осуществленные в тоннеле. Приводятся примеры. Сопоставляется эффективность. Специалисты (а их немало) начинают приводить выкладки… Нужно ли так торопиться с подробностями?

Почему за столь короткий промежуток времени нужно говорить, что установлены личности (а ну, как они неверно установлены)? Почему сразу же надо объяснять мотивы, продиктовавшие террористам взрывы именно на платформах? А ну, как потом окажется, что эти мотивы проблематичны?

Добавляет ли власти авторитета то, что она готова столь быстро восстанавливать подробности произошедшего? Между прочим, этому внимают не только те, на кого террористы охотятся, но и сами террористы! Да и вообще, подробности – удел специалистов узкого профиля. Не надо их торопить! Пусть они работают – разбираются, уточняют. Скупая и солидная речь политиков скорее успокоит общество, чем речь, скоропалительно насыщенная не до конца проверенными подробностями.

Нарушение этого очевидного правила приводит к тому, что в 10:42 информационный дисбаланс скачкообразно усиливается.

Gzt.ru со ссылкой на "РИА Новости" сначала повторяет сведения о женщинах-смертницах, указывая, что об этом сообщил журналистам мэр Москвы Юрий Лужков… Затем идут противоречивые сведения о найденных или не найденных телах смертниц, впервые называемых "шахидками", а затем… Затем приводятся данные мэра Москвы, согласно которым мощность каждого взрыва составляла 300-400 граммов тротила. Примерно в одно и то же время (в интервале от 10:40 до 10:50) самые разные информационные издания тиражируют данные сведения, ссылаясь на мэра Москвы. Параллельно (например, в сообщении того же сайта Gzt.ru от 10:42) говорится о заявлении прокурора Москвы Юрия Семина, согласно которому на "Лубянке" было использовано взрывное устройство мощностью около 3-х килограммов в тротиловом эквиваленте, а на "Парке культуры" – около 2-х килограммов.

Так 300-400 граммов – или 3 и 2 килограмма? Понимают ли и те, кто выдают информацию "на гора", и те, кто обязаны фильтровать выдаваемую информацию, чем может обернуться властный информационный разнобой, в принципе вполне допустимый с точки зрения человеческого фактора?

Что? "Люди находятся в разгоряченном состоянии, они не автоматы" и так далее? Да, люди находятся в соответствующем состоянии, да, они не автоматы. А вот фильтрующие информацию люди (а) не должны быть в разгоряченном состоянии и (б) должны быть в каком-то смысле автоматами. В противном случае, начнется неверное структурирование первичного информационного поля. Как минимум, несоответствие должно быть уловлено и тут же устранено. Что происходит на самом деле?

В 12:50 "РИА Новости" информирует страну о требованиях президента России Дмитрия Медведева, адресованных к соответствующим структурам и ведомствам, усилить работу по отражению террористических угроз. Требования носят сдержанный, минималистский, корректный, вполне правомочный характер. А вот в 13:00…

В 13:00 в выпуске НТВ впервые звучат слова директора ФСБ Александра Бортникова, произнесенные на совещании у Дмитрия Медведева: "Сегодня в 07:57 произошел первый взрыв на станции метро "Лубянка" и второй – в 08:37 на станции метро "Парк культуры". Погибло 36 на сегодняшний день и ранено 37 человек. По предварительной взрывотехнической экспертизе взрывчатое вещество – это, по нашим оценкам, – гексоген. В первом случае это до 4 килограммов. Во втором случае – от 1,5 до 2 килограммов, начиненных поражающими элементами в виде арматуры рубленой и болтов. По нашей предварительной версии, эти террористические акты совершили террористически группировки, имеющие отношение к Северокавказскому региону".

Будем считать это основной версией. Так как найдены тела двух террористок-смертниц, имевших отношение к местам проживания на Северном Кавказе.

При этом в этой же передаче НТВ – подчеркиваю, в этой же передаче! – приводятся такие слова мэра Москвы Юрия Лужкова: "Это террористический акт, где использовались женщины-смертницы. Определили наши специалисты из ФСБ, поэтому я вам передаю то, что они мне сейчас сообщили. Но я могу сказать, что это было сделано специально в момент, когда вагон подходил к станции – с тем, чтобы объем поражения был более высокий. Взрывы – примерно от 300 до 400 грамм".

Ну, вот вам и издержки, порожденные нарушением очевидных правил. И – подчеркнутые, а не сглаженные средствами массовой информации.

Два сообщения – Бортникова и Лужкова – появились в одной передаче НТВ, начавшейся в 13:00.

При этом Лужков говорит на "Парке культуры", то есть речь идет о его раннем, уже известном, сообщении. Но оба сообщения – Бортникова и Лужкова – вмонтированы в одну телепередачу. Тем, кто слушает этот доклад или будет читать его по интернету, предлагаю ознакомиться с аутентичной видеоверсией

rutube.ru/tracks/3127016.html?v=9b82c19079453287068a736b068470cc

Как явствует из показанного, А.Бортников произносит свои слова на совещании у Д.Медведева, на котором телевизионщики показывают и Ю.Лужкова.

Лужков же, как мы знаем, произнес свои слова гораздо раньше, задолго до этого совещания. А значит выпускающие – в условиях совершившегося эксцесса! – сознательно монтируют в одну передачу два взаимоисключающих высказывания высоких должностных лиц, при том, что эти высказывания сделаны в разное время!

Этот момент, с нашей точки зрения, является переломным в том, что касается информационного освещения произошедшего или – используя нашу метафору – структурирования продуктов информационного взрыва, порожденного эксцессными событиями.

Нецелесообразно по этой причине продолжать излагать высказывания и сообщения в строгом хронологическом порядке. Гораздо важнее показать на схеме, что именно произошло в этот момент, с нашей точки зрения (рис. 22).

Рис. 22.

Информационный дисбаланс взрывает картину и порождает на месте самого важного из информационных концентров вакуум всего на свете – доверия в первую очередь (рис. 23).

Рис. 23.

Казалось бы – что особенного? Ну, начинает общество, а точнее, его достаточно узкие дотошные слои, искать информацию за пределами властного информационного фокуса. Однако беда состоит в том, что такие поиски неизбежно выведут разные слои общества на разные референтные источники. Вакуум, образовавшийся в концентре, породит трещины внутри всего информационного массива и тем самым даст толчок к структуризации данного массива, который до образования этих трещин с трудом поддавался подобной структуризации.

Рис. 24.

На рисунке 24 показана следующая, вторая по счету, фаза структуризации информационного поля. Она является следствием образования вакуума в так называемом властном информационном концентре. Причины образования в этом концентре вакуума я разобрал выше. Загадкой для меня до сих пор остается одно: передача НТВ от 29 марта 2010 года, выпущенная в 13:00, является глупостью, породившей большое зло, мелкой пакостью, породившей это же зло, или сознательным порождением большого зла?

Вторая загадка – что делали перед выпуском в 13:00 этой передачи инстанции, которые должны "фильтровать информационный базар". И часто избыточно фильтруют его в ситуациях, когда в этом нет никакой или, по крайней мере, столь острой, надобности.

Формулируя эти загадки, я никоим образом не пытаюсь возводить напраслину на стрелочников. Конечно же, согласование оценок в столь важный момент – дело самих властных фигур, а не СМИ, освещающих их работу. Но есть ситуации – и ситуации. То, что в обычных ситуациях является не больше, чем подставой или заурядной глупостью, в других ситуациях выглядит совсем иначе.

В любом случае, порождение информационной трещиноватости – это только начальная фаза переструктуризации информационного поля. На третьей фазе, которая возникает вскоре после второй, информационное поле приобретает такой характер (рис. 25).

Рис. 25.

Информационное поле, взорванное вакуумом, сотворенным во властном концентре чьей-то небрежностью или по иным причинам, превращает информационное поле сначала в трещиноватую массу, а затем в совокупность причудливых лепестков. В каждом лепестке аудитория ориентируется на референтные для нее вневластные суждения касательно природы произошедшего. Сколько референтных суждений – столько и лепестков. Приведу основные, в том порядке, в каком они обладают референтной значимостью.

Лепесток 1 – нас заедают "кавказские гады", от которых надо освободиться, пока они не погрузили нас в террористический ад. Как освободиться? Хорошо бы замочить по-настоящему. Но поскольку власть этого не может сделать – хоть бы и отпустить Северный Кавказ, лишь бы террористического ада не было.

Лепесток 2 – взрывы организовали чекисты, чтобы освободиться от Медведева и вернуть всевластие Путина.

Лепесток 3 – взрывы организовали либералы и опекающая их мировая закулиса, чтобы избавиться от Путина.

Лепесток 4 – взрывы организовал Рамзан Кадыров.

Лепесток 5 – взрывы организованы, чтобы убрать Рамзана Кадырова.

Лепесток 6 – взрывы организовали, чтобы убрать Хлопонина, который хотел убрать Кадырова.

Лепесток 7 – взрывы организовал Бен Ладен.

Лепесток 8 – взрывы организовали некие конкретные могущественные тайные силы. Например, британо-саудовские.

Лепесток 9 – взрывы организовали конкретные группы, чтобы подгадить другим конкретным группам.

Лепесток 10 – взрывы организовали противники реформ, чтобы вернуть бюджетирование.

Лепесток 11 – взрывы организовали сторонники реформ, чтобы ускорить реформы.

И так далее.

С точки зрения диагноза, нарисованная мною картина представляет собой зрелую и отнюдь не вялотекущую шизофрению. То есть расщепление этого самосознания сообразно тем или иным поводизациям – наскоро сочиняемым разными интересантами инспирациям. Взрывы соорудили "злые силы", злыми же силами являются те, кто кому-то не нравится. Почему не нравится, неважно. Если завтра мне покажется, что дядя Петя плохо метет двор, и я на него обижусь, я скажу, что взрывы учинил дядя Петя. Тем более что дворы метут не "дяди Пети", а гастарбайтеры. Так что выход на Бен Ладена напрашивается сам собой.

Лепестки начинают переплетаться, создавать причудливые узоры. Создатели разных лепестков борются за общественное внимание. Предлагаю людям, сохраняющим вменяемость и ответственность, задуматься по поводу того, что я сказал выше! Если лет этак 20 с гаком назад крупнейшие советские философы – вменяемые, критически настроенные личности, – некритично усвоив миф, не выдерживающий никакой критики, сформировали на его основе свою политическую позицию… Если тогда такие люди не просто сформировали эту позицию, а передали ее другим личностям, гораздо менее настроенным к критическому, рациональному восприятию чего бы то ни было … Если такое произошло тогда, то чего вы хотите от сегодняшнего общества? От его существенно маргинализованной части? От представителей разных, по существу не сопрягаемых друг с другом социальных микросред?

Если кому-то нужна окончательная катастрофа общественного сознания, она же – формирование вышеописанных "лепестков", "лепестковизация сознания", так сказать, то этот "кто-то" существенно продвинулся в нужном направлении.

При том, что, во-первых, окончательная лепестковизация сознания не совместима ни с какой государственностью.

Что, во-вторых, эта лепестковизация (научное название – диссоциация) позволяет тем, кто понимает ее структуру, манипулировать обществом как угодно.

И что, в-третьих, если разные манипуляторы будут манипулировать в разную сторону, то мало никому не покажется. Можно доманипулироваться до абсолютного психосоциального коллапса этого несчастного, раздираемого на разные части, сознания.

Мне справедливо возразят, что строить далеко идущие модели, исходя из нескольких высказываний, нельзя.

Но, во-первых, иногда и нескольких высказываний достаточно для диссоциации сознания.

Во-вторых, дело не только в факте высказываний, но и в том, как именно они подаются и компонуются.

В-третьих, надо понять цену этих высказываний.

В-четвертых, надо понять, что речь идет не только о рассмотренных, конечно же, наиболее ярких высказываниях. Но и о многом другом.

Конечно, важнее всего определить цену данных высказываний. Но перед тем как к этому перейти, я хотел бы доказать, что и впрямь данными высказываниями все не исчерпывается.

Часть 4. Каталог несостыковок

Сразу оговорю, что информационные несостыковки в условиях кровавого эксцесса неминуемы. Но, во-первых, хотелось бы, чтобы их было поменьше.

Во-вторых, на их в любом случае надо указать хотя бы для того, чтобы впредь их было поменьше.

В-третьих, эти несостыковки в условиях эксцесса не должны исходить от представителей власти.

В-четвертых, эти несостыковки не должны стимулировать диссоциацию общественного сознания.

К сожалению, происходит все сразу. Несостыковок много. Действий по их выявлению и демонтажу фактически нет. Несостыковки часто исходят от разнокалиберных представителей власти, дисбаланс в высказываниях которых, как мы убедились, оказывает наиболее сокрушительное воздействие. И все же перед тем как перейти к анализу подобных дисбалансов, надо обсудить хотя бы самые яркие несостыковки, а также то, как именно эти несостыковки (и властные, и иные) стимулируют губительную диссоциацию общественного сознания.

Несостыковка #1. Пояса шахидов

В день терактов в московском метро в электронных СМИ началось противоречивое развитие темы о якобы обнаруженном в метро невзорвавшемся поясе шахида.

Информация оказалась запущена сайтом LifeNews.ru и затем начала быстро распространяться. Доступ на сам этот сайт затруднен, однако ссылка на него присутствует в первоначальных сообщениях. Сайт, к которому стоило бы присмотреться повнимательнее, выполнил свою задачу разносчика специфической информации.

Специалистам по информационной войне известно, какие именно сайты выполняют подобную задачу. Не берусь выносить окончательные вердикты. Иногда интернет-издания, гонясь за сенсационной информацией, невольно становятся подобными разносчиками специфических информационных вирусов (не путать с вирусами компьютерными).

Но иногда бывает и по-другому. Предлагаю каждому всмотреться в реальное развитие событий и решить для себя, о чем именно идет речь.

События развивались так.

В 13:57 сайт Утро.ру со ссылкой на LifeNews.ru сообщает, что на станции "Парк культуры" в вагоне поврежденного взрывом поезда найден неразорвавшийся пояс шахида, в котором находилось 1,5 кг тротила.

При этом – вот что вызывает особое беспокойство – сайт дает ссылку на официального представителя СКП РФ Владимира Маркина.

Менее чем через час, в 14:45, сайт Грани.ру повторяет сообщение со ссылкой на сайт LifeNews.ru. Грани.ру добавляют, не упоминая В.Маркина, что в СПК сообщили… Сразу один вопрос за другим:

1) Кому сообщили? В условиях эксцесса – Граням.ру? СКП не знает, кому надо сообщать информацию в условиях эксцесса?

2) Сообщили не Граням.ру (этого побоялись), а LifeNews.ru, на который могут ссылаться Грани.ру? Тогда что такое LifeNews.ru? То, что специалисты по информационной войне называют "прокладкой"?

3) Какое право СКП и его официальные представители имеют сообщать что-либо кому-либо, кроме тех информационных агентств, список которых должен быть в инструкции?

4) А может быть, нет такой инструкции?

Последний – наистрашнейший – вопрос возникает еще и потому, что некоторые должностные лица, честно говоря, исповедуются перед СМИ совсем непонятным образом. Например, 2 апреля начальник московского метрополитена Д.Гаев говорит "РИА Новости": "Паника была, прежде всего, в душе. И была идея – закрыть метро". Дальше господин Гаев убедительно рассказывает о том, почему эта идея не была реализована.

Но что значит – "была идея"? Идеи должны появляться у творческих людей, которым дозволена импровизация. Есть скульптура Родена – на ней показано, как мучительно рождается идея в голове у "Мыслителя". Но господин Гаев – не "Мыслитель".

Я не желаю проблематизировать способность господина Гаева рождать идеи, то есть думать. Не желаю в столь ответственный момент уподобляться Альберту Эйнштейну, сказавшему о роденовском мыслителе: "Зачем он думает, если ему это так тяжело?" Пусть господин Гаев думает, пусть его и его неназванных собеседников посещают идеи – в любых других ситуациях.

Но только не в ситуации кровавого эксцесса такой-то категории. В этой ситуации надо делать то, что предписано инструкцией.

Никакие импровизации тут не допустимы. Тут как раз не надо рождать идеи. Рождать идеи и проверять их (прорабатывать на ЭВМ ситуации) должны другие люди задолго до теракта. Они должны в итоге установить, приводит ли в "ситуации 22/7" остановка метро к издержкам, резко превышающим приобретения? Тогда его нельзя останавливать. В противном случае, если приобретения выше издержек, его надо останавливать.

Повторяю, для господина Гаева и его собеседника, которые не Альберт Эйнштейн, не Нильс Бор, а чиновники высокой и высочайшей категории (с соответствующей формой секретности и всем остальным, что из этого вытекает), должны существовать только инструкции и приказы.

А рождать идеи надо в других ситуациях. Совсем других! Когда речь о комфорте граждан в метро или о смысле жизни. Но только не о том, что делать в ситуации теракта с вверенным тебе метрополитеном. В противном случае возникает страшное подозрение, что ни у господина Гаева, ни у его собеседника просто нет проработанных инструкции на случай теракта. Но если у них нет инструкций, то у кого еще их нет? У ключевых информационных агентств тоже нет? Может быть, ни у кого нет инструкций? И всех посещают идеи в неподходящий момент? Аки Сократа – Даймон?

Я гоню от себя это страшное подозрение. Понимая, что если оно является справедливым, то беда! Специалисты понимают, какая тогда беда!

Но только я отогнал это подозрение, как меня – лишенного, в отличие от господина Гаева и его собеседника, всякой административной ответственности и всего, что из этой ответственности вытекает – начинают посещать идеи, они же рефлексии, они же "проклятые вопросы", на которые надо давать "прямые ответы".

Какого рожна, спрашиваю я себя, господин Гаев должен сообщать СМИ о том, какие именно идеи посещали высокие чины в самый неподходящий момент? Эти чины – не поп-звезды, не великие поэты, музыканты, художники. Те рассказывают своим биографам, искусствоведам об идеях, посещавших их в процессе творчества. Это интересно и искусствоведам, и биографам, и обществу. Уже литературоведы, например, этого делать не должны.

Когда один известный литературовед, талантливый и эксцентричный, стал в своей рукописи анализировать, какие именно идеи посещали его в процессе исследования, и написал: "Воистину кренделя выделывает моя мысль!" – то моя мать, редактировавшая сборник, посмеявшись, вымарала весь фрагмент, в котором литературовед дарил публике свой когнитивный самоанализ. Но это был литературовед! Причем весьма эксцентричный и талантливый! А почему господин Гаев должен делиться со СМИ (а значит, с широкой публикой) тем, какие именно "кренделя" выделывала его мысль в момент террористической атаки?

Вы в принципе понимаете, почему? Ах, понимаете? А я нет. Я, как шекспировский герой, вынужден констатировать: "Какая-то в державе датской гниль"… Герою его собеседник отвечает: "Бог не оставит Дании". Но русская традиция знает поговорку: "На Бога надейся, а сам не плошай". Так можно ли так "плошать" без сокрушительных последствий для государства?

Обсудив "кренделя мысли" господина Гаева, вернемся к СКП и поясам со взрывчаткой.

Итак, в СКП "сообщили" кому-то – об обнаружении фрагментов тела террористки-смертницы, на котором были закреплены "пояса со взрывчаткой".

Внятная связь между сообщением о неразорвавшемся поясе и сообщением об обнаруженных фрагментах тел в данном сообщении не простраивается.

Как и зачем на одном теле могут быть закреплены "пояса"? Зачем? Что вообще сие означает? У всех мысль выделывает странные "кренделя"?

В принципе ясно, что сие означает. Берется сообщение LifeNews.ru, курочится в разные стороны. Новые сообщения приобретают совсем дикий вид. Так и должен работать вирус. И так он работает вне зависимости от того, внедрен он из бактериологической лаборатории или возник естественным путем.

Как бы там ни было, в 16:19 сообщение об обнаружении неразорвавшегося пояса дает уже официальное государственное информагентство "РИА Новости". Которое уже ссылается не на сайт, а на "источник в столичном управлении ФСБ РФ". Таким образом, новость приобретает статус респектабельной, так как источник информации принципиально изменен.

В этом, обновленном, виде, сведения о неразорвавшемся поясе вновь распространяются по русскоязычным сайтам.

Так, в 16:32 сайт "Новой газеты" выдает в разделе "Новости" сообщение об обнаружении на "Парке культуры" неразорвавшегося пояса с указанием нового источника информации.

При этом в 17:30, то есть уже через час, то же агентство "РИА Новости" сообщает, что ранее появившиеся сведения об обнаружении неразорвавшегося пояса шахида не подтверждаются. В данном случае "РИА Новости" ссылается на "источник в правоохранительных органах столицы".

Через час после сенсационного сообщения государственное информагентство, так сказать, наш "Ассошиэйтед пресс", опровергает собственное сообщение! Кто дает сообщение? Кто позволяет выдавать на гора сообщения за рамками нормативно допустимых? Что вообще происходит с информацией?

Дело не том, что это обязательно должен быть искусственный хаос. Хаос может быть и естественный. Дело в том, что нет правил и алгоритмов, не позволяющих хаосу проникать в официальные СМИ в условиях кровавого эксцесса, произошедшего в столице нашего государства. Или же эти правила и алгоритмы не соблюдаются, что равносильно тому, что их нет. Но продолжим, ибо внесенной поправкой все никоим образом не исчерпывается.

Поправка во второй половине дня также начинает интенсивно распространяться по новостным лентам.

Но, тем не менее, на следующий день уже опровергнутая информация о неразорвавшемся поясе появляется в прессе.

30 марта "Российская газета" – официальный орган, между прочим – сообщает: "Сотрудниками правоохранительных органов и спецслужб на станции метро "Парк культуры" – радиальная обнаружен второй неразорвавшийся пояс, который был закреплен на террористке-смертнице. Кроме того, найдены остатки тела…".

Что значит "второй неразорвавшийся пояс"? Какую околесицу несет официальный орган? Почему он стремится к конкуренции с "желтыми" изданиями на ниве непроверенной информации? Его сотрудники не понимают, что информация опровергнута? И выпускающие этого не понимают? В том числе, прошу прощения, и работники ФСБ? Мы же не дети!

В газете "Труд" та же дикая информация приобретает следующую форму: "На перроне оперативники нашли голову и фрагменты тела предполагаемой террористки. Взрывчатка крепилась у нее на теле. Рядом с ней лежал неразорвавшийся пояс шахида".

Патологический кретин, тяжелый психиатрический больной – этого выдумать не может. Но этим кормит общество в условиях эксцесса крупное издание – газета "Труд". Чем оно начнет кормить общество, если эксцесс, упаси бог, будет не весьма серьезным, а чудовищным?

"Газета" сообщает: "На "Парке культуры" сработала только часть смертоносного заряда. По крайней мере, следственно-оперативной бригаде помимо останков смертницы удалось найти уцелевшую часть пояса шахида с неразорвавшейся взрывчаткой".

Уцелевший пояс… Два пояса… Взорвавшийся, не взорвавшийся… Психическое здоровье в этой ситуации могут сохранить только граждане, которые проявляют крайнее нелюбопытство к случившемуся.

Несостыковка #2. Каковы маршруты шахидов?

Сюжет о маршруте террористок через станцию метро "Юго-Западная" возник 29 марта довольно быстро.

В 11:40 агентство "Интерфакс" сообщило со ссылкой на источник в руководстве метрополитена, что две женщины-террористки рано утром сели в метро на станции "Юго-Западная".

"Интерфакс" добавляет к этой информации мнение источника в одной из силовых структур… Опять – "в одной из силовых структур"! Либо это наглая ложь, либо работники этих "силовых структур" ведут себя как истеричные и неинформированные сплетницы. Так что же сказал источник, если верить "Интерфаксу" – официальному информационному агентству, которому полагается давать информацию, которое должно фильтровать информацию, которое является передаточным информационным звеном и так далее?

Источник якобы сказал, что женщины сели на "Юго-Западной", и что "женщин-шахидок привезли, вероятнее всего, из горной кавказской местности, в метро они никогда не были, поэтому могли не ориентироваться, им назвали только название станции, где они должны были произвести теракт. С этим связана некоторая нелогичность последовательности взрывов". Это сообщение в течение дня распространялось по новостным сайтам.

Чуть позже, в 11:46 сайт "Газета.ру" подтверждает, что смертницы вошли в метро на станции "Юго-Западная", – опять со ссылкой на источник в правоохранительных органах.

Кроме того, в 15:45 агентство "РИА Новости" сообщило, что "по данным источника в Московском управлении ФСБ, предполагаемые террористки сели в метро на станции "Юго-Западная" ("нижний" конец Сокольнической линии), их сопровождали еще две женщины славянской внешности, не исключено, что с ними был еще кто-то".

На следующий день, 30 марта, эта версия маршрута обсуждалась в прессе. Так, газета "Коммерсант" писала: "Документов в обрывках одежды террористок не нашли, но у одной из них чудом сохранился разовый билет на проход в метро, по которому установили, что он был использован для прохода на станции "Юго-Западная". Установленные при входе на "Юго-Западную" камеры показали, что в метро они спускались вместе с двумя женщинами и мужчиной. У последнего милиция где-то по дороге проверила документы".

Как сообщает в тот же день "Газета", сопровождавшие террористок две женщины славянской внешности в метро спускаться не стали, а лишь убедились, что смертницы прошли туда благополучно. Спустившись на перрон, продолжает "Газета", террористки разделились. Одна из них в 7:30 села во второй вагон с начала состава и доехала до станции "Лубянка".

Вторая террористка села в третий с начала состава вагон через 20-30 минут после первой. До "Парка культуры" поезд с находившейся в нем террористкой доехал только к 8:36. Далее, говоря о взрыве, "Газета" как раз и приводит уже опровергнутые ранее сведения о найденной неразорвавшейся части пояса шахида.

Параллельно в тот же день появилась новая версия предполагаемого маршрута террористок.

В 16:56 агентство "Интерфакс" сообщило, что оперативно-следственная группа установила (вы чувствуете? – УСТАНОВИЛА!) маршрут, по которому террористки прибыли в Москву.

По данным правоохранительных органов, женщины добрались до Москвы на частном междугороднем автобусе, который возит торговцев-"челноков" на рынок в "Лужники". Как сообщалось, террористок-смертниц опознал водитель автобуса. По его словам, женщины приехали в Москву рано утром 29 марта. Их сопровождал мужчина-кавказец в темно-синей куртке с белыми вставками, рост 180-185 см. Водитель рассказал также, что у приехавших было три сумки багажа. Кроме того, по словам источника "Интерфакса", террористки вошли в метро не на станции "Юго-Западная", а на станции "Воробьевы горы".

Так что же именно установлено? И как соотносится установленное в 16:56 с установленным ранее? Конечно же, всегда в таких случаях поступает разноречивая информация. Но, во-первых, поэтому-то и не надо использовать слово "установлено" – установит все следствие и не сразу.

А во-вторых… Во-вторых, когда такую противоречивую информацию получают работники, ведущие следствие по данному делу, то это совершенно нормально. Потому что, повторяю, всегда в таких случаях информация бывает противоречивой. И работники, ведущие следствие, должны собирать всю информацию.

Но когда эту информацию начинают выдавать крупные СМИ со ссылкой на ФСБ, и одна выдаваемая информация противоречит другой, то это совершенно недопустимо. Потому что параллельно гражданам будут говорить много нехорошего про ФСБ, МВД, власть в целом. И обнаружение несостыкованной информации закрепляет в сознании граждан образ либо некомпетентной власти, либо власти злокозненной. Либо, что хуже всего, власти и злокозненной, и некомпетентной.

31 марта газета "Труд" повторяет информацию о том, что смертницы приехали в Москву на частном междугороднем автобусе. Газета уточняет, что этот автобус возит торговцев-"челноков" из Грозного, Нальчика, Хасавюрта, Дербента, Махачкалы и Волгограда.

В тот же день "Московский комсомолец" излагает две версии маршрута прибытия террористок в Москву. По первой версии, террористки были встречены сообщниками в аэропорту, затем их довезли до метро на машине. Однако во "Внуково" так рано ни один рейс не приземляется, отмечает "МК". Эта версия предполагает вход террористок в метро на станции "Юго-Западная".

Вторая версия – это версия приезда террористок на автобусе к стадиону "Лужники", предполагающая, что террористки сели в метро на станции "Воробьевы горы".

В процессе изложения электронными СМИ сюжета с версиями маршрута возникает мелкая несостыковка в датировке сообщений.

1 апреля сайт "Вести" сообщает о том, что автобус, который привез в Москву террористов, шел из Кизляра. Эти сведения приведены со ссылкой на все тот же сайт LifeNews, на котором, однако, соответствующие данные датированы 2 апреля. Далее, сайт "Вести" воспроизводит данные с того же LifeNews о том, что две террористки-смертницы "всю дорогу были увешаны взрывчаткой". Также приводятся слова свидетелей: "Мы хорошо запомнили эту троицу. Они все сидели в разных местах и друг с другом не общались".

Налицо типичный пример постшокового бреда. Но этот бред тиражируется серьезными СМИ! И опять лидером в трансляции подобного информационного вируса является LifeNews.

На LifeNews в том же сообщении, датированном 11:35 от 2 апреля, приведены также следующие утверждения: "По показаниям очевидцев был составлен фоторобот мужчины, сопровождавшего шахидок. Они также рассказали, что все трое по прибытии в Москву остались спать в автобусе до открытия метро". Далее – слова водителя: "Около 6 часов утра, когда я проснулся, они уже исчезли". Некоторые пассажиры, говорит сайт, во время допросов вспомнили, что под куртками обе женщины что-то скрывали: "Девушки вроде нетолстые, но фигуры их выглядели странно".

Не знаю, странно ли выглядели девушки. А вот то, что информационное поле выглядит, мягко говоря, крайне странно – это к бабке не ходи.

Потому что В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ (понимаете, в тот же день, 2 апреля 2010 года!!!) информационное агентство "Интерфакс" (агентство, а не "желтая" газета и непонятный сайт) обнародовало следующие данные: приведенные в действие террористками взрывные устройства были изготовлены в квартире в жилом доме в Хамовниках и ЗАТЕМ переданы смертницам на станции метро "Воробьевы горы".

"Интерфакс" ссылается на источник в правоохранительных органах, который утверждает, что компоненты для изготовления взрывного устройства были привезены на квартиру заранее, и что сообщники террористов покинули квартиру через некоторое время после совершения терактов в метро.

Масла в огонь несостыковок подливают последующие заявления отца одной из предполагаемых террористок-смертниц, Марьям Шариповой. Их мы потом подробнее рассмотрим. Сейчас же укажем только, что эти заявления впервые появились 3 апреля с пометкой "Срочно!" на сайте "Новой газеты" (материал Ирины Гордиенко "Я опознал свою дочь" был добавлен в номер, вышедший накануне – 2 апреля). И уже затем началось их широкое обсуждение в СМИ.

Житель Дагестана Расул Магомедов, отец Марьям Шариповой (показания которого мы обязаны анализировать, хотя и не обязаны им верить), заявил, что сам он в последний раз видел свою дочь вечером 26 марта. На следующее утро он уехал в Махачкалу.

Туда же в воскресенье 28 марта его дочь приехала с матерью на рынок. По словам Расула Магомедова, днем Марьям Шарипова сказала, что пойдет навестить подругу, а еще через пару часов позвонила матери и сказала, что вернется домой сама. Больше ее не видели до момента, когда отец уверенно опознал ее по фотографии подорвавшейся террористки.

Если приведенные сведения точны, то этот новый поворот событий ставит под вопрос версию о междугороднем автобусе в ее первоначальном виде. Как сообщил 1 апреля "Московский комсомолец", по словам водителя автобуса Омара Халдузова, он выехал в Москву из Дагестана 27 марта. Причем одна из остановок была в Кизляре. То есть все это время он только удалялся от Махачкалы – куда, по утверждению отца Марьям Шариповой, его дочь поехала с матерью только 28 марта.

Рис. 26

Как указывается в том же материале "Московского комсомольца" от 1 апреля, автобус следует до Москвы примерно 36 часов.

Наконец, 5 апреля "Московский комсомолец" публикует интервью с водителем "Махачкалатрансэкспресс", Омаром Халдузовым, приехавшим в ночь перед терактом к спорткомплексу "Лужники". Теперь водитель утверждает, что в Москву он привез девушку-смертницу, которую, вместе с еще одной русской женщиной и тремя мужчинами, подсадил на автобус в Кизляре. При этом кавказская женщина назвалась Рамазановой. В любом случае, о наличии в автобусе второй террористки уже не упоминается.

(Продолжение следует)