27.02.1997 : Бой с тенью

Сергей Кургинян, Юрий Бялый, Юрий Бардахчиев

Проблема расширения НАТО и политика России

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1997. #3-4

Введение

Заявление нового президента Болгарии Стоянова о готовности подать заявку на вступление в НАТО означает фактическое замыкание дуги кандидатов в альянс в Центральной Европе через Балканы с выходом этой дуги в южное подбрюшье России. Понимая предельную обеспокоенность российских элит военными перспективами складывающейся в результате такого замыкания ситуации, мы все же не будем подробно обсуждать ее военно-политические аспекты – хотя бы потому, что эти аспекты в последние месяцы достаточно полно освещаются в широкой прессе. Постараемся разобраться в первую очередь с гораздо менее ясными геостратегическими, концептуально-политическими и игровыми ракурсами проблемы.

1. Россия и Европа

Одним из наиболее существенных факторов, все время присутствующих в подтексте обсуждения проблемы НАТО, оказывается разнообразие представлений о взаимоотношениях России и Европы.

Ключевая проблема отношений Европы и России – проблема их взаимного самоопределения:

– как разных частей единого целого – культурного мира Запада;

– как целого и части (Россия – часть совокупной Европы);

– как разных целых (как правило, антагонистичных друг другу). Все три эти позиции в разные исторические времена, как и сегодня, были широко представлены в политическом сознании и в России, и у европейцев. Россия неоднократно делала попытки самоопределения через интеграцию с Европой по первому или второму варианту. Так, например, было в начале XX века, когда и политические элиты, и крупный капитал России делали на такое самоопределение однозначные заявки; так было после Второй мировой войны, когда СССР в 1954 г. предлагал Европе создание в рамках НАТО общей системы безопасности со своим участием (и получил отказ); так было после распада СССР, когда Ельцин 20 декабря 1991 г. заявил о готовности рассматривать вступление России в НАТО как долгосрочную политическую цель. Однако у совокупной Европы всегда доминировал третий вариант самоопределения в отношении России, который можно определить как "выталкивание в Азию".

Причины этого иногда лежали на поверхности:

– боязнь конкуренции на общем деятельностном поле со стороны растущего соперника;

– ощущение в этом сопернике чужой и чуждой силы, связанное со значительной культурной дистанцией между католическим и православным миром;

– страх перед способностью России аскетически консолидироваться при угрозе на фоне утраты Европой инструментов подобной консолидации;

– опасения рецидивов российской социальной стихийности, не ограничиваемой рамками устоявшегося правосознания, и т.д.

Но одной из главных причин, вероятно, являлось востребование элитами Европы дышащего рядом огромного и небезопасного ЧУЖДОГО ИНОГО, как эффективного и чуть ли не единственного средства стратегической внутриевропейской консолидации на всем географическом пространстве и на всех социальных этажах.

Последствия такого "отторгающего" самоопределения Европы – Первая мировая война, революция и становление в России жесткой тоталитарной системы. Дальнейшие последствия – попытка создания в Европе тоталитарного нацистского противовеса советскому тоталитаризму, приведшая к трагедии Второй мировой войны. Очередные последствия – "холодная война" с ее гонкой вооружений, неоднократно ставившая мир на грань ядерной катастрофы.

Сегодня совокупная Европа вновь склоняется к такому же отторгающему Россию самоопределению. Совокупная Европа вновь пытается самоопределиться относительно России "от противного", от образа врага. Мотивы в основном аналогичны тем, которые доминировали век или полвека назад, но и последствия могут оказаться сходны. В то же время в сегодняшнем, коммуникативно и психологически резко "уменьшившемся" европейском мире ИНОМУ России – уже тесно, и целый ряд причин ее европейского отторжения – лишь фантомы прошлого, застрявшие в элитном сознании. А одновременно рядом вырастает новое, гораздо более серьезное (и намного более иное!) ИНОЕ стремительно движущегося к интеграции исламского мира.

2. Политика России и экспансия НАТО

Взглянем на ситуацию со стороны оппонента – не для оправдания его чреватой мировой катастрофой БОЛЬШОЙ ОШИБКИ конца XX века, а чтобы спокойно, без истерик и поз оскорбленной невинности, смотреть в глаза друг другу. Запад упрекает: у сегодняшней России отсутствуют какие бы то ни было признаки самоопределения. Он говорит: Россия с начала "демократической революции" вот уже 10 лет является для Европы (и не только для Европы) пространством геостратегической неопределенности. Доктрины внешней политики, внятной ушам Европы, – нет, концепции национальной безопасности – нет, сколь-нибудь обнадеживающей в смысле устойчивости и долговременной перспективы стратегической идеолого-политической ориентации – нет, и даже предсказуемой властной конфигурации, т.е. ограниченного набора лиц и политических сил, которых можно оценить как надежных партнеров в длительном политическом диалоге, торге и т.п., – тоже нет.

И если мы, "Европа", все эти годы относились к процессам в России с настороженной готовностью принять те или иные результаты ее самоопределения (поддерживая то, что кажется конструктивным, дистанцируясь, надеясь, но сдержанно), то теперь мы заявляем, что не можем ждать такого самоопределения вечно. Раз вы не самоопределяетесь, мы вынуждены вас "определять".

Скажем откровенно: кое-что в этом упреке Запада в адрес России придется принять ради того самого права спокойно и холодно смотреть друг другу в глаза.

Действительно, что означало почти абсолютное безразличие высшего руководства и внешнеполитического ведомства России к проблеме НАТО в течение нескольких лет (до Примакова), когда эта проблема самым серьезным и активным образом обсуждалась во всем мире? Означало, что эту проблему Россия считает чужой заботой, ее самой не касающейся, и тем самым отдает решение полностью на откуп других заинтересованных мировых сил. Что означало отсутствие активных зондажей, консультаций, предупреждений, торговли за условия с предполагаемыми новыми участниками НАТО, когда уже было объявлено, что программа "Партнерство ради мира" – приемный "отстойник" для новых членов, когда эти новые члены уже недвусмысленно толкались в очереди в альянс? Что Россия не имеет никаких возражений ни против расширения НАТО, ни против возможного списка членов и географической конфигурации расширенного блока.

Что означает включение министром обороны в перечень внешних угроз для России ряда европейских стран и США в ситуации, когда нет четких доктрин внешней политики и национальной безопасности? Означает, что раз для России "все угроза", то и она – угроза для всех. Что означает давнее заявление России, что ракеты ни на кого не нацелены, в сочетании с фразой того же министра обороны, что управление стратегическими силами на грани утраты (то есть ракеты могут и полететь)? Это означает, что ракеты могут полететь куда угодно и будут "самоопределяться" в полете! Это означает, что каждый вправе считать себя целью!

И вот Запад (лукаво или всерьез – вопрос отдельный) заявляет: довольно! Не желая больше терпеть рядом с собой эту оснащенную неуправляемыми ракетами неопределенность, мы начинаем "определять" Россию через расширение НАТО.

Что на это ответить? Что, мысля в логике "непохожее есть враждебное", Запад сам всегда создавал из России ту "тень" самого себя, которую сегодня пытается оградить "колючей проволокой" НАТО. Что этот Запад по-прежнему не может понять и принять свое ИНОЕ как СВОЕ иное и, глядя в зеркало России, истерически твердит "опасность, энтропия". Что тупое это неузнавание и страх, помноженные на примерещившиеся угрозы, досужие выдумки и дурь, толкают Запад на бой с собственной тенью при помощи странного и страшного для мира расширения НАТО.

Россия вовлекается в этот бой с нарастающим ожесточением, понимая: ее еще раз – третий раз за один только XX век – хотят ввергнуть в тот же самый круг конфронтации и беды. Она сознает, что, если это "определение извне" начнется, далее его попытаются вести по полной программе подчинения и расчленения, поскольку совокупная Европа будет прекрасно понимать опасность восстановления России и в виде новой, столь же масштабной и зыбкой неопределенности, и тем более в виде оскорбленной и жаждущей реванша определенности.

Но и Россия здесь не может полностью отвести от себя упрек. Время самоопределения ею бездарно протрачено и сегодня на исходе. Российское руководство, недопустимо затянув с этим самоопределением и с продуманным включением в жесткий практический диалог по проблеме НАТО, к настоящему времени поставило нашу страну в ситуацию сложного цейтнотного торга с вынужденным форс-мажорным реагированием на чужие инициативы.

3. НАТО как военно-политический институт

3.1. Структура, принятие решений и цели НАТО

Организация Североатлантического договора (НАТО) создана по американской инициативе 4 апреля 1949 года США, Великобританией, Францией, Бельгией, Нидерландами, Люксембургом, Канадой, Италией, Португалией, Норвегией, Данией и Исландией как военно-политический союз, направленный против СССР и ОВД. В 1952 году к НАТО присоединились Греция и Турция, в 1955 – ФРГ, в 1982 – Испания. В 1966 году из военной организации НАТО вышла Франция, в 1974 – Греция, а в конце 1982 года было приостановлено вхождение в нее Испании. 5 декабря 1995 года Франция в одностороннем порядке объявила о возобновлении своего участия в военных органах НАТО, не ущемляющих ее суверенитета.

Руководящие органы НАТО – Североатлантический совет (Совет НАТО) и Комитет военного планирования. Решения Совета и Комитета принимаются консенсусом членов, носят характер обязательств правительств стран-членов перед блоком и не нуждаются в одобрении их парламентами. Текущую работу организует Генеральный секретарь НАТО, возглавляющий Международный секретариат. Высший орган – сессия Совета НАТО. Военной деятельностью руководит Военный комитет на уровне начальников генеральных штабов стран-членов. Между его заседаниями работает Постоянный комитет военных представителей. Конкретно руководят военными усилиями альянса Верховные командования Объединенными вооруженными силами (ОВС) НАТО в Европе, Атлантике и зоне Ла-Манша, которым подчинена разветвленная сеть нижестоящих командований.

ВС НАТО включают обычные и ядерные компоненты. Ядерные силы уже не считаются определяющим фактором военной стратегии и должны играть в основном политическую роль. Основу ядерного потенциала альянса образуют стратегические силы США, Великобритании и Франции. По концепции НАТО, средства ядерного нападения будут и в дальнейшем размещаться на европейских территориях.

По мнению руководства НАТО, угрозы безопасности Североатлантического альянса исходят сегодня не от одного конкретного противника (ранее СССР), а с различных направлений. Это вызывает изменения общей стратегии альянса (переход от концепции передовой обороны к концепции сокращения передового присутствия, перенос акцента с ядерного оружия на создание сил быстрого реагирования и т.д.).

Основной задачей ОВС НАТО было и остается обеспечение безопасности и территориального единства стран – членов блока. НАТО считает, что возможность глобальной войны в Европе сегодня сведена практически к нулю, но в стратегической концепции альянса все же предусмотрены задачи использования всех его сил во время войны. Ключевой стратегией при этом является ведение полномасштабных боевых действий в целях "восстановления мира".

3.2. Трансформация задач и концепции НАТО

Начиная с 1993 года, в США происходит значительная военно-доктринальная корректировка. Будучи отражена в новых редакциях аналитических разработок, наставлений, полевых и иных уставов, эта корректировка демонстрирует переход к новой концепции строительства и использования вооруженных сил США и НАТО. В новой редакции военной доктрины США исходными моментами обоснования военных действий выбраны реальные и потенциальные угрозы национальной безопасности и зоне жизненно важных интересов. При этом зона жизненно важных интересов США уже включает Европу и Евразию, Восточную Азию и Тихий океан. Западное полушарие, Ближний Восток, Юго-Западную и Южную Азию, Африку, а с недавних пор и Кавказ. Основным инструментом противодействия угрозам являются собственные ВС США, а главным способом действий является ведение военных действий во всем спектре вооруженного противоборства с любым вероятным противником.

Новая доктрина получила название "всеобъемлющие операции" (Full Dimentional Operations), что означает "задействование всех средств, приемлемых для выполнения определенной задачи (решительно и любой ценой), как в полномасштабных операциях в войне, так и в операциях, не достигающих масштабов войны". Руководство США считает, что в условиях усиливающейся нестабильности в различных регионах мира вероятность вмешательства США в события, не достигающие масштабов войны, будет возрастать, причем США намерены тесно увязывать такое вмешательство с военными операциями ООН, других международных организаций (прежде всего, НАТО и Западноевропейского союза – ЗЕС), а также акциями ОБСЕ.

К "операциям, не достигающим масштабов войны", относится контроль над вооружениями, поддержка гражданской администрации, гуманитарная помощь, ликвидация стихийных бедствий, борьба с наркобизнесом и терроризмом, операции по поддержанию и установлению мира, помощь повстанческим движениям или противоповстанческие акции, демонстрация силы, интервенция и т.д. В большинстве случаев эти операции увязываются с термином "миротворчество", которое по классификации ООН подразделяется на операции по "поддержанию мира", "установлению мира", "восстановлению мира" и "принуждению к миру".

Американские боевые наставления и уставы нацеливают свои ВС именно и в первую очередь на "принуждение к миру". Оно же является основным элементом так называемой "доктрины Клинтона", отдающей приоритет миротворчеству с использованием военной силы. Отметим, что уже несколько десятилетий главные доктринальные военные наработки США неизменно и незамедлительно переходят на концептуальное "вооружение" НАТО. Отметим также, что именно стратегия "принуждения к миру" была продемонстрирована в Ираке, Кувейте, Сомали и Югославии. Одним из ключевых элементов новой стратегии являются так называемые силы специальных операций (ССО).

Силы специальных операций НАТО входят в качестве наиболее активной части в силы реагирования ВС НАТО. В новой структуре все обычные (неядерные) силы НАТО должны быть приспособлены к требованиям кризисного реагирования в любых регионах мира. Реформа обычных ВС НАТО заключается в реорганизации их по двум критериям: готовности и численности – на три основных элемента (см. рис.1). Наибольшую готовность к вмешательству в вооруженный конфликт или к его эскалации должны иметь силы реагирования – высокопрофессиональные, хорошо оснащенные и наиболее боеготовые части. Их доля в ОВС НАТО предполагается наименьшей. Главные оборонительные силы составляют основную массу ОВС НАТО, а силы усиления становятся средством наращивания имеющихся группировок в том или ином регионе. Их численность соответственно больше, а готовность – ниже. Реализация этой реформы началась в 1994 году и должна занять три-четыре года.

Рис. 1.

По оценкам западных экспертов, в XXI веке вооруженные конфликты будут обычно характеризоваться низкой интенсивностью боевых действий (повстанческое и партизанское движения, антитеррористическая борьба, этнонациональные и этнорелигиозные конфликты и т.д.) и потребуют для контроля со стороны развитых стран, и прежде всего США, создания сил специальных операций. Для использования этих сил в странах НАТО разрабатывается диверсионно-разведывательная концепция, которую считают основой перспективной военной политики Запада.

Стратеги НАТО различают следующие типы специальных операций: разведывательно-диверсионные действия (разведка, диверсии, корректировка огня, засады и налеты, уничтожение ядерных объектов противника и т.д.); подрывные действия (инициация альтернативных повстанческих и партизанских движений на территории противника и руководство ими со стороны ССО, поджоги, "дорожная", "рельсовая" и "минная" война); специальные действия (захват образцов оружия, техники, документов, политических, государственных и военных деятелей противника, антитеррористическая борьба, бомбоштурмовые удары); действия по обеспечению безопасности иностранных государств (контрпартизанская и контрповстанческая борьба в конфликтах низкой интенсивности); обеспечивающие действия (превентивные меры и операции в мирное время, заброска отрядов в тыл, подготовка формирований сил сопротивления, психологические операции, административное воздействие и т.д).

Часть ССО стран НАТО уже находится в такой степени готовности, которая позволяет им начать немедленные действия в любом географическом районе планеты. Кроме того, они способны экипировать, подготовить и взять под свое руководство многотысячную армию иррегулярных войск и развернуть массовое вооруженное сопротивление регулярной армии противника. Наивысшая активность разведывательно-диверсионных отрядов ССО (в основном типа "рейнджерс" и "коммандос") планируется, главным образом, за 3-30 суток до развязывания конфликта, в течение которых они способны находиться в тылу противника поодиночке, парами или небольшими группами.

Одновременно с разработкой концепции ССО в НАТО идет интенсивное создание вооружений нового поколения, приспособленных именно для подобных типов ведения войны. Среди них лазерное оружие (временное ослепление людей и приборов), акустическое оружие (инфразвуковые генераторы, вызывающие расстройства координации движений и психомоторики), электромагнитное оружие (СВЧ-генераторы, вызывающие нарушения функций мозга и выводящие из строя электро- и радиооборудование), химическое оружие (от клейких пен, выводящих из строя людей и технику, до психотропных аэрозолей), биологическое оружие (специальные штаммы бактерий, разрушающих резину, металл или горючее) и т.д.

По мнению экспертов НАТО, "операция по принуждению к миру", или реальная эскалация войны, начнется с проведения специальных операций и обеспечивающих действий ССО, по завершении которых произойдет резкое наращивание подрывных и специальных действий, а затем (за несколько суток до развязывания войны) разведывательно-диверсионных. Деятельность ССО предполагает целенаправленную и длительную (иногда в течение многих лет) работу разведывательных, диверсионных и подрывных центров, заранее развернутых в мирное время.

Проведение тайных операций, психологическое и административное воздействие, по мнению экспертов НАТО, дадут сильный морально-психологический эффект с не предсказуемыми для противника последствиями, приведут к снижению боевого потенциала и отвлечению значительных сил и средств на организацию противодействия.

Если обратиться от служебных документов ВС США и НАТО к политической практике последних лет, легко увидеть реализацию данной концепции в конкретных конфликтах. Теперь уже очень хорошо известно, что США, Германия и другие страны НАТО поставляли оружие в Боснию под видом гуманитарной помощи и помогали таким поставкам со стороны исламских государств и что печально знаменитые взрывы на рынке в Сараево, послужившие поводом для полномасштабного вступления НАТО в войну против боснийских сербов, были провокациями "коммандос". Почти все специалисты сходятся в том, что события последних месяцев в Сербии, Болгарии и Албании не обошлись без внешнего вмешательства, слишком уж напоминающего фазу "обеспечивающих действий" ССО. Ряд экспертов не без оснований утверждает, что многие операции против России в Чечне (и Москве!) были разработаны и исполнены группами ССО Турции и других стран НАТО. Эти же эксперты прямо указывают на провокационную роль ССО некоторых стран-членов НАТО в обострении ситуации в Китае (Синцзян и Тибет), Афганистане, Таджикистане.

Наконец, сценарий планируемых летних военно-морских учений у берегов Крыма под поэтическим названием "Морской бриз", на которые Украина пригласила военно-морские соединения стран-членов НАТО, до боли похож на штабные разработки альянса по способам включения ССО в региональный конфликт. Там и "блокирование действий сепаратистов, поддержанных соседней державой и планирующих присоединить свой регион к этой державе", и "десантные операции для предотвращения поставок оружия этой державой", и прочие вещи, чуть не дословно списанные из соответствующих НАТОвских документов. Отметим, что сегодняшние ситуации вокруг Чечни, Дагестана, Осетии, Абхазии, Карабаха по своему характеру уже слишком очевидно "созрели" для опробования "на зуб" ССО НАТО. Понятно, что в контексте все более широкого применения НАТО схемы "провоцирование конфликта – наращивание конфликта – открытое вмешательство в конфликт" тревога России в связи с расширением альянса оказывается очень обоснованной.

4. Первые кандидаты – "Вышеградская группа"

Отбор стратегами НАТО государств "Вышеградской группы" в качестве "первых кандидатов" при расширении альянса имеет множество причин. Разумеется, Польша, Венгрия, Чехия и Словакия ссылаются на угрозу своей безопасности, мотивируя ее "внутренней нестабильностью" или "имперскими устремлениями" России. Однако несомненно, что решение Комитета военного планирования НАТО исходит из военно-стратегического анализа состояния вооруженных сил, географического и экономического положения названных стран.

Страны "Вышеградской группы" расположены в виде "стратегического пояса", с одной стороны, окружающего западные границы РФ и Белоруссии, а с другой, – отрезающего Югославию от возможной сферы влияния России. Одновременно они являются стратегическим "ключом" для привязывания к НАТО возможного "второго ряда" европейских государств – Румынии, Болгарии, Албании, разделенной Югославии, Украины, Балтии. Территория этих государств при размещении авиабаз и ракетных комплексов НАТО становится удобным плацдармом для "сдерживания", а в случае необходимости – агрессии ВС НАТО на территорию России (подлетное время тактических ракет снижается в среднем до 14 минут, а при приеме Украины – еще значительнее). Кроме того, геополитически каждое из этих государств является исторической сферой влияния европейских государств, в первую очередь Германии.

Одновременно эта группа государств имеет сравнительно мощную промышленность (результат СЭВовской системы разделения производственно-экономических функций) и наиболее развитый оборонный комплекс в Центральной и Восточной Европе (ЦВЕ). Например, Польша в прошлом была одним из крупнейших производителей оружия в Европе с объемом ежегодного оружейного экспорта в сотни миллионов долларов.

Однако подавляющее большинство экспертов при обсуждении приема в альянс "вышеградцев" отмечает стоящие на пути такого приема огромные трудности. Во-первых, в настоящее время на вооружении стран ЦВЕ находится до 70% вооружения и военной техники российского производства, а НАТО ничего не собирается предоставлять бесплатно. Кроме того, расширение НАТО предусматривает участие новых стран в военных приготовлениях блока собственным финансированием. Так, требуются расходы на развертывание современной структуры управления и связи, а также эффективной системы ПВО (по разным подсчетам, до 21 млрд. дол.), на создание передовой авиационной группировки ОВВС НАТО, развертывание сухопутной группировки, инфраструктуры заблаговременного складирования на территориях новых членов вооружения, боеприпасов и материальных средств. Если же учесть вероятное размещение тактического ядерного оружия на территориях стран ЦВЕ (по-прежнему не исключенное никакими официальными документами НАТО), которое потребует создания отдельной инфраструктуры в целях безопасного его хранения, то предполагаемые экономические издержки вступления в альянс для каждой из новых стран оказываются вовсе разорительны.

Финансовая цена вступления в альянс, но разным оценкам, составит для этих стран от 60-70 до 130-140 млрд. долл., что сразу делает вопрос расширения проблематичным. При так называемом "затратном" (жестком) варианте переход на стандарты блока к 2002 г. принудит страны ЦВЕ в течение ближайших пяти лет поднять расходы на оборону с 1,7-2,5 до 10-20 и более процентов ВВП. "Эволюционный" же (мягкий) вариант вхождения в НАТО, по экспертным оценкам, растянет процесс до 30-40 лет.

Тем не менее, НАТО и его новые члены из состава стран ЦВЕ рвутся навстречу друг другу все с большим азартом, причем ни та ни другая сторона не могут не видеть всей сложности и издержек этого процесса. Это позволяет сделать следующие предположения. Либо решение об интеграции, по крайней мере в течение ближайших десяти лет, будет носить с обеих сторон в основном символический характер, и расширение НАТО должно оказывать скорее психологическое, чем силовое воздействие на военно-стратегическую ситуацию в Европе. Либо лидерами НАТО запланировано принципиальное изменение механизма принятия решений в альянсе, которое должно позволить его командованию использовать территорию новых членов в качестве передовой структуры базирования без полноценного включения соответствующих государств в НАТО. В любом из этих случаев страны ЦВЕ вряд ли смогут надеяться на реальные дивиденды от такой "интеграции в Европу".

5. Расширение НАТО: сомнения и противоречия

5.1. Униполярный или многополюсный мир

Разрушение многолетней биполярности мировой структуры в результате распада Варшавского блока и СССР ввергло мир в долговременную геополитическую неопределенность и неустойчивость и в нарастающую борьбу за новую структуру мира. Ключевой вопрос этой новой структуры – станет ли она униполярной, биполярной или многополюсной.

В аспекте расширения и, более широко, будущей судьбы НАТО эта проблема преломляется в вопрос: сумеет ли Европа стать самостоятельным полюсом нового мирового порядка или же превратится в периферию и евроазиатский инструмент полюса США? В последнем случае для Европы оказывается важным, но второстепенным, вырастет ли до ранга второго полюса Китай или же США сумеют закрепить свою униполярную гегемонию. Понимая реальную цену собственно европейского полюса в будущем мире, как и цену ясной и долговременно предсказуемой структуры этого мира, европейцы готовы на довольно крупные издержки в борьбе за этот полюс. В связи с этим представляется важной попытка смоделировать представление о расширении НАТО, имеющееся у разных мировых сил.

На рис. 2 показана точка зрения на расширение, доминирующая в России. Схема иллюстрирует последовательное превращение России из одного из полюсов биполярного мира в маргинальную слабую страну за счет неуклонного перетекания политической, экономической и военной мощи к другому полюсу силы. Сначала – распад Организации Варшавского договора (ОВД) и СССР, затем – присоединение к НАТО наших бывших центрально-европейских союзников, а затем естественно предполагать и присоединение к альянсу (а значит, встраивание в союз против России) и республик СНГ. Разумеется, такой ход дел вызывает у нас в стране очень обоснованную тревогу.

Рис. 2.

Расширение НАТО: взгляд из России

На рис.3 приведен взгляд на проблему расширения НАТО со стороны условных "европейцев", претендующих на создание в Европе собственного мирового полюса силы. Для них расширение НАТО есть прежде всего "европеизация" альянса и уменьшение в нем роли США, с тем чтобы в дальнейшем иметь возможность полностью открепиться от уже излишней после распада ОВД и СССР американской военно-политической гегемонии. Инструментами такого открепления приверженная "европеизму" часть элит видит Евросоюз (ЕС) и Западноевропейский союз (ЗЕС).

Рис. 3.

Расширение НАТО: взгляд из Европы

ЗЕС – военно-политический блок, созданный в 1955 году формально для контроля за выполнением Германией норм ограничения вооружений, реально – для ремилитаризации ФРГ и ее включения в НАТО. На сегодняшний день ЗЕС включает Бельгию, Великобританию, Германию, Испанию, Италию, Люксембург, Нидерланды, Португалию и Францию.

С момента зарождения страны-участницы ЗЕС одновременно входят в НАТО и ЕС, и сначала организация не имела собственной военной структуры. Однако в 1984 году европейские страны решили укреплять "европейскую опору безопасности", и ЗЕС начал становиться реальной силой. Роль ЗЕС была кардинально расширена Договором о Евросоюзе, подписанным в Маастрихте в 1991 г.: "разработка и осуществление принимаемых мер и решений, имеющих оборонное значение", после чего ЗЕС стал обрастать самостоятельными военными структурами.

Европейские элиты видят в качестве наиболее благоприятного для себя исхода создание чего-то типа "Соединенных Штатов Европы", которые, с одной стороны, могли бы эффективно противостоять гегемонизму США, а с другой, – иметь под боком ослабленную и уже неопасную, но (вспомним самоопределение Европы) ИНУЮ Россию.

Однако упомянутые европейские элиты вряд ли стоит упрекать в чисто эмоциональном антиамериканизме. Для того, чтобы понять мотивы их стремления освободиться от американской опеки, нужно обратиться к рис.4. На нем приведена модель "Нового мирового порядка", которую исповедует часть (но очень влиятельная часть) американских элитных кругов. В этой модели расширение НАТО есть способ превратить Евразию в арену столкновения нескольких мировых сил: Европы, исламского мира (предполагаемый экономический, а в дальнейшем и политический союз "Д-8"), Китая и России. Одновременно каждая из этих сил должна оказаться внутренне деконсолидированной из-за противоречий интересов ее членов и частей (сепаратизм в Китае и России, сложные взаимоотношения и конкуренция между разными странами в Европе и исламском мире) и, кроме того, зависимой от помощи, патронажа или арбитража США. Хотя (еще раз подчеркнем) данную модель исповедует лишь часть элит США, ее "униполярная" угроза представляется подавляющему большинству других мировых субъектов крайне значимой, внося немалую лепту в конфликтный международный фон во всей Евразии, и в том числе в НАТО.

Рис. 4.

Расширение НАТО: взгляд из США

5.2. Противоречия интересов внутри НАТО

Проблема униполярности или многополюсности будущего мира является средоточием внутриНАТОвских американо-европейских противоречий. Позиция лидера НАТО – США – в этом отношении не была стабильной. В 1993 году и сам Клинтон, и демократическая партия США были прочив расширения НАТО. Демократы полагали, что российские процессы идут в благоприятном русле и в ближайшем будущем следует ожидать наращивания союзнической проамериканской роли России и "полезного" для США уравновешивания российского и европейского полюсов. Среди демократических разработчиков внешнеполитического курса тогда была популярна, скорее, идея так называемого "Балтийско-черноморского союза" (пояса), который бы и разделял указанные полюса, и позволял контролирующей данное геополитическое образование Америке осуществлять между Россией и Европой балансирующую политико-силовую корректировку.

Большинство республиканцев США в отношении России всегда было настроено однозначно и прямолинейно: Россия всегда не предсказуема, всегда угроза, всегда опасна именно и в особенности для США и по-прежнему "слишком большая". Они давно и последовательно выступали за расширение НАТО с отчетливой целью передислокации НАТОвских сил передового базирования и вооружений к границам России.

В это же время Европа как раз стремилась к расширению НАТО, и инициатива здесь принадлежала Франции и Германии. Для европейских лидеров возможность "европеизирования" НАТО за счет новых членов означала расширение инструментария и технологий для выстраивания собственно европейского полюса силы.

Начиная с промежуточных выборов в США, когда Клинтон последовательно потерял обе законодательные палаты, где большинство перешло к республиканцам, президент США во внешней политике все более становился заложником Конгресса. На фоне предвыборной президентской кампании в США, когда тема расширения НАТО оказалась одним из самых сильных мотивов критики администрации командой Доула, Клинтон был вынужден к обязывающим конкретным заявлениям: принципиальное решение о расширении блока в течение нескольких месяцев и прием первой группы новых членов в НАТО в 1999 году. Поскольку в Америке не принято забывать о подобных обещаниях, с этого момента расширение НАТО стало личным делом Клинтона.

Но одновременно с резкой активизацией НАТОвской и вообще европейской политики США лидеры европейской интеграции – Франция и Германия – поняли, что Америка берется за процесс расширения альянса слишком "рьяно" и рано – в том смысле, что Европа не успевает нарастить мускулы и создать инструменты для закрепления позиции независимого центра силы как в политике на континенте, так и в военной структуре альянса. И, таким образом, европейские лидеры оказались в полускрытой, но достаточно внятной оппозиции к расширению НАТО по американскому сценарию.

Так, Франция требует повышения роли Европы (и в частности, собственного генералитета) в военной и политической структуре НАТО, выдвигаемое ею минимальное условие – передача под французский патронаж южного фланга альянса. Хотя это требование вполне оправдывается заинтересованностью Франции комплексом задач и проблем в Африке, унаследованным от колониального прошлого, США "упираются", мотивируя отказ тем, что у них в Средиземном море уже есть Шестой флот. Острота противоречий между Францией и США нарастает, и не только по этому поводу.

В частности, очень острый конфликт между ними связан с борьбой за пост Генсека ООН. Известно, что за сохранение полномочий креатурой Франции Бутросом Гали проголосовало 14 из 15 стран-членов Совета Безопасности (США использовали вето). Известно, что только под мощнейшим давлением США был избран Кофи Аннан – креатура Вашингтона. В связи с этим заметим, что опять-таки именно Франция зондирует возможность проведения по проблеме расширения НАТО "узкого совещания" в составе США, Великобритании, Франции, Германии и России, где США могут оказаться в тактическом меньшинстве. И подчеркнем, что именно госсекретарь США Мадлен Олбрайт свой первый европейский вояж посвятила отговариванию европейцев от данной французской инициативы.

Германия рассчитывает в торге за характер и конфигурацию расширения НАТО восстановить свой патронаж над традиционными зонами германского влияния: Чехией, Венгрией, Польшей, Румынией, Балканами. Заметим, что одновременно ФРГ явно ревнует к лидерству Франции по воссозданию независимых европейских структур: Германия опасается, что предусмотренная ею роль "собирателя, локомотива и надсмотрщика Европы" может оказаться под сомнением. Возможно, не в последнюю очередь по этой причине Бонн в последние месяцы блокирует, ссылаясь на экономические трудности, инициативы Франции по созданию собственных европейских систем вооружений: европейского спутника-шпиона "Гелиос-2", евроистребителя, вертолета "Тигр".

Италия в торге за расширение НАТО хочет "прикупить" традиционно союзную Словению, рассчитывая протолкнуть в альянс и ее. Турция шантажирует НАТО возможностью вето, требуя либо полноправного членства в ЕС (заявления Чиллер и Эрбакана), либо, по крайней мере, возмещения обещанными кредитами и экономической помощью ее потерь, связанных с прошлогодним вступлением в таможенный союз ЕС.

Менее крупные, но сходные по типу "торговые" условия поддержки расширения НАТО выдвигают Норвегия и Испания. Особые причины негативного отношения к расширению НАТО – у Бельгии. В Бельгии вопросы такого порядка по Конституции решаются консенсусом национальных групп, включая меньшинства. А влиятельная группа бельгийских немцев очень не любит поляков и не считает, что должна пошевелить хотя бы пальцем для защиты какой-то Польши.

Разумеется, абсолютное доминирование США в экономическом, политическом, военном и военно-техническом (вооружения) обеспечении НАТО не позволяет европейским членам альянса совершать совсем уж резкие демарши или становиться в жесткую антиамериканскую контрпозицию. Каждый из этих членов четко осознает грань, за которой его антиамериканское упрямство становится во всех смыслах опасным и контрпродуктивным. Поэтому основной технологией оппонирования американским планам расширения НАТО у европейских союзников оказывается "торговля" за определенные преференции и уступки, и именно в этом ключе нужно прежде всего рассматривать перечисленные выступления, предложения и заявления европейских лидеров.

5.3. Противоречия между НАТО и другими европейскими и международными институтами

Инициаторы конструирования европейского полюса силы – Франция и Германия – используют для противодействия усилению американского влияния в Европе международные и европейские институты, и в первую очередь ООН, Западноевропейский союз (ЗЕС), Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и Совет Европы (СЕ).

Именно Франции и ряду других европейских государств – членов НАТО – принадлежит инициатива расширения состава Совета безопасности ООН за счет европейских стран (в первую очередь Германии, Италии, Испании), а также ряда крупных неевропейских государств, в политике которых присутствует отчетливый компонент антиамериканизма (Индии, Бразилии, Японии и др.). Именно европейские участники НАТО с некоторых пор лоббируют проекты трансформации юридических процедур использования миротворческих сил ООН, а также реорганизации самих этих сил, с целью придать им способность решать крупные военно-политические задачи в мире без необходимости применения силовой машины НАТО.

Та же самая Франция является инициатором повышения военно-политического статуса и оперативных возможностей ЗЕС как организации, в которую не входят США. Наконец, значительная часть европейских стран выступает за последовательное наращивание политической роли ОБСЕ и СЕ как механизмов, способных самостоятельно разрешать большинство европейских проблем (третейский суд в конфликтах, права человека и др.) на стадиях, не требующих военного вмешательства и исключающих применение вооруженного аппарата НАТО. Однако, повторим, главные, хотя и спорные, надежды Европы на приобретение самостоятельной "полюсной" экономической и военно-политической роли возлагаются на ЕС и ЗЕС.

Франция в связи с возобновлением ее участия в военных органах НАТО оказывается и локомотивом в изменении распределения ролей в военном сотрудничестве стран Европы и Северной Америки. Она требует "европеизации" НАТО и создания европейской военной группировки, поддерживаемой ресурсами и структурами альянса и функционирующей не только в ходе военных операций, но и в мирное время, а также создания в командной цепочке НАТО режима, позволяющего проводить операции под европейским контролем Начало этому положено созданием по инициативе Франции Совместных оперативно-тактических групп.

Тем не менее идея "европейской военной автономии", выдвигаемая в первую очередь Францией и Германией, пока не в состоянии перешагнуть контроль НАТО над Европой как в силу военно-экономической, так и в силу политической зависимости блока от США. Французская "Трибюн" констатирует: "Новое разделение труда в области безопасности может выглядеть так: американцы поставляют оружие и технологию, а европейцы – пушечное мясо. Именно подобную схему Вашингтон отстаивал в Боснии, когда он добивался проведения воздушных ударов, тогда как на суше были размещены только войска европейских стран".

5.4. Страны – противники расширения

Кроме оппозиции американским планам расширения НАТО внутри самого альянса, существует довольно массовый "клуб" государств, которые по тем или иным причинам видят в таком расширении угрозу своим долговременным интересам.

Китай, высказывающийся против расширения НАТО наиболее регулярно, недвусмысленно и резко, считает расширение альянса угрозой изменения мирового баланса сил в пользу патронирующих НАТО США и, соответственно, угрозой собственной будущей роли мирового полюса. Журнал "Гофан", издаваемый под руководством Центрального военного совета (председатель – Цзян Цзэминь), пишет: "Осуществление инициируемых Вашингтоном планов расширения НАТО на Восток явилось бы опасным шагом, который неизбежно вызовет усиление международной напряженности и приведет к новой гонке вооружений. Стратегической целью России является стабильность на Востоке, противостояние на Западе, избежание невыгодной ситуации войны на два фронта. Именно поэтому некоторые западные державы не хотят укрепления между Россией и Китаем отношений стратегического партнерства".

Индия отнюдь не хочет ссориться с США, но видит в расширении НАТО опасность усиления макрорегиональных позиций своих антагонистов-соседей, патронируемых членами НАТО (в первую очередь Пакистана), и поэтому осторожно заявляет, что "разделяет опасения России относительно планов расширения НАТО на Восток".

Иран и ряд других исламских стран ощущают расширение НАТО как приближение к собственным границам плацдармов вероятной военной экспансии. В этом смысле и Китай, и указанные исламские страны особенно беспокоят "дальние" планы расширения альянса, в которые через программу "Партнерство ради мира" вовлечены постсоветские государства Закавказья и Центральной Азии.

В Финляндии, где уже давно идет дискуссия по расширению НАТО и, в частности, вступлению в альянс, наибольшая оппозиция этому процессу исходит от высшего генералитета, считающего, что расширение НАТО и тем более вхождение в него страны неизбежно нарастит военные угрозы.

Министр иностранных дел Швеции Лена Ельм-Валлен заявляет, что "наше положение в области безопасности в Европе ухудшится, если НАТО решит расширять блок в условиях противоречий с русскими".

Министр иностранных дел Ирландии Дик Спринт еще полгода назад (напомним, что тогда Ирландия являлась председателем ЕС) жестко продекларировал: "Создаваемые в Европе новые структуры безопасности не должны привести к возрождению разобщенности и переделу континента. Ирландия готова внести конструктивный вклад в разработку будущего оборонительного союза ЕС, главной задачей которого будет поддержание мира в соответствии с принципами ООН и ОБСЕ. Ирландия не намерена присоединяться к НАТО и не поддерживает концепцию расширения этого военно-политического блока на Восток".

Из постсоветских стран СНГ, кроме России, однозначно против расширения НАТО (пока!) лишь Белоруссия. Однако Россия, тем не менее, еще сохраняет определенные рычаги политического влияния и давления, позволяющие надеяться на возможность изменить в этом отношении позиции некоторых других стран СНГ.

5.5. Отношение к расширению НАТО в странах – нынешних и будущих членах альянса

В американском истеблишменте отношение к расширению НАТО неоднозначное. Довольно много противников расширения в демократической партии, а также среди бывших крупных политиков. В частности, весьма резкие и аргументированные заявления против расширения альянса сделали бывшие послы США в России Кеннан и Мэтлок, такие "киты" внешней политики, как Пол Нитцс, Джонатан Дин, Мартин Хилленбранд, а также ряд отставных военных первого ранга. Бывший замминистра обороны при Рейгане Фред Икле сформулировал свою позицию так: "Расширение НАТО может создать раскол не только между Западом и Россией, но и в самой ЦВЕ. Двигаясь на Восток, НАТО просто толкал бы вакуум безопасности перед собой". Бывший помощник генсека НАТО Филип Меррилл заявил: "Я категорически против расширения НАТО и считаю, что это очень плохая идея".

Знаменательно, что против расширения альянса оказались и наиболее известные записные "антисоветчики". "По вопросу о расширении НАТО – я с Россией", – подчеркнул профессор истории Гарвардского университета Ричард Пайпс. Роберт Конквест из Гуверовского института войны, революции и мира при Станфордском Университете полагает, что "идею расширения НАТО вряд ли можно назвать хорошо продуманной и вообще здравой в приложении к конкретной ситуации в мире… Моя позиция совпадает с той, которую занимает российское руководство".

Но мнение в пользу расширения альянса в американских элитах, принимающих решения, все же доминирует. Причин этому несколько. Одна из важнейших, кроме названного укрепления политических позиций республиканцев, – интересы ВПК. Расширение НАТО сулит по крайней мере временное, но весьма значительное наращивание емкости мирового рынка вооружений. По экспертным оценкам, затраты на перевооружение по стандартам НАТО для каждой из стран – новых членов блока – составят в среднем не менее $1,5 млрд., причем в данном случае почти все заказы достанутся фирмам США. Но этот фактор является тем более значимым, что вне стран блока на расширение НАТО также неизбежна цепная реакция перевооружений, в ходе которой синдром "симметричного ответа" заставит многих обращаться за оружием к Америке. Это "оружейное" обстоятельство оказывается особенно важным в связи с неожиданным для НАТО резким рывком российского ВПК на мировые рынки вооружений. Видимо, поэтому в околоНАТОвских кругах усилились разговоры о необходимости и обязательности перевооружения ВС стран-новых членов именно по стандартам альянса.

Следующий существенный фактор, влияющий на отношение к расширению НАТО в американском истеблишменте, – наличие в США огромного (порядка 20 млн. человек) лобби из выходцев из ЦВЕ. Крайне важным для американской политической системы оказывается то обстоятельство, что это лобби имеет большой вес в 14 штатах, предопределяющих результаты федеральных выборов. Кроме того, некоторые выходцы из Восточной Европы (Бжезинский, Олбрайт и т.д.) сегодня имеют очень большое влияние на выработку внешнеполитических концепций США.

И, разумеется, значительная часть американских политиков и генералитета считает необходимым воспользоваться расширением НАТО для закрепления геополитических результатов "заслуженной победы" США в "холодной войне". Крайний тип подобной позиции сформулирован в определении ряда правых республиканцев "Россия – лишняя страна".

Эти элитные позиции, будучи активно транслируемы через СМИ, определяют и массовые ориентации. По данным социологических опросов, более 60% американцев – за расширение НАТО, хотя лишь 7% опрошенных представляют, что такое альянс и что означает его расширение.

В европейских странах-членах НАТО отношение к расширению блока и в элитах, и в массах более сложное и осознанное. Здесь доминирующими мотивациями при определении отношения к проблеме оказываются вопросы безопасности, и позиции за/против расширения базируются в первую очередь на оценках влияния расширения НАТО на перспективы европейской самостоятельности и повышения либо снижения военных рисков в Европе. При неоднозначном отношении к проблеме НАТО как фактору "открепления от США" в отношении безопасности мнения в основном сходятся. Здесь и страх того, что расширение альянса приведет к новой европейской конфронтации, длительность и интенсивность которой непосредственно связывают с наличием у России арсеналов ядерного оружия. Здесь и нешуточные опасения "русской мафии", которая уже якобы взяла под контроль всю ЦВЕ и со вступлением стран региона в НАТО окажется в "Европейском доме", здесь и подозрения, что вместе со странами ЦВЕ в уютную старую Европу войдет новая и гораздо более интенсивная волна терроризма.

В политических кругах Великобритании распространено мнение, что расширение альянса повторяет две крупные исторические ошибки, совершенные в нынешнем веке в Европе: изоляция Веймарской республики и "Ялтинские соглашения". По мнению сторонников такой точки зрения, расширение НАТО является резким регрессом в развитии Европы и воссоздает здесь старую систему конфронтации, приведшую к войне. Вице-президент Атлантического совета Великобритании Хью Ханнинг по этому поводу выразился в "Дейли Телеграф" наиболее резко: "В случае расширения НАТО на Восток война с Россией становится почти неизбежной".

Замдиректора расположенного в Лондоне Международного института стратегических исследований Роуз Готтемеллер заявила, что страны-члены НАТО не хотели бы ввергать отношения с Москвой в прежнее, напряженное, состояние. Бывший главком сил НАТО в Европе адмирал Дж.Эберли в "Файненшл тайме" написал: "Решение о расширении, принятое НАТО в 1994 г., не было проработано… Возникнут не только глобальные угрозы европейской безопасности, но и проблемы с ратификацией расширения парламентами, особенно – конгрессом США". Но наибольшую нервозность Лондона вызывает возможность реализации при расширении альянса "вечно старых и вечно новых" гегемонистских панъевропейских амбиций Германии.

Во Франции президент Ширак 9 января заявил журналистам, что "невозможно расширять НАТО без согласия России", а 10 февраля министр иностранных дел в прошлом правительстве Ширака Рэмон (фигура, нечуждая действующему президенту) написал в "Фигаро":

"Поспешная инициатива, утвержденная в Мадриде, грозит развязать в Европе серьезнейший политический кризис… Ответственность за это целиком на западном мире, особенно на США… Почему? Но ведь Варшавский пакт исчез, а альянс остался и застыл в неподвижности…".

Наиболее откровенно опасения европейцев выразил аналитический доклад "НАТО, поддержание мира и ООН" Англо-американского совета по безопасности и Берлинского центра трансатлантической безопасности, деятельность которых спонсируют весьма влиятельные круги международного бизнеса: "Само "поддержание мира" при помощи НАТО становится источником нестабильности, новой привлекательной этикеткой для старомодной интервенции".

Однако в большинстве стран блока среди правящих элит преобладает все же отношение к России как к непредсказуемой угрозе, в ужасе перед которой Европа жила последнее столетие, и расширение положительно трактуется как отодвигание этой угрозы от собственных границ. Поэтому на довольно заметный антиамериканизм ключевых кругов европейского истеблишмента (важный фактор принятия решений) накладывается как желание ослабить и "наказать" Россию, так и понимание невозможности достижения этих целей без американской помощи.

Наиболее дифференцированное и противоречивое отношение к расширению НАТО – в Центральной и Восточной Европе, и в первую очередь среди будущих кандидатов на места в альянсе. Здесь в элитах смешивается множество полярных мотиваций. С одной стороны, место в НАТО рассматривается как первая ступенька к полноценной европейской интеграции, и прежде всего к членству в ЕС. Как выразился один российский эксперт: "Это как для эмигранта служба в армии США – быстрейший путь к интеграции в американское общество".

С другой стороны, в наличии бесспорное стремление гарантированно избавиться от патронажа восточного "старшего брата" (который сильно тяготил модернизированные и европеизированные элитные группы в бывших странах советского блока), а при возможности и отомстить ему за слишком плотную в прошлом "братскую" опеку. Рядом с этим чувством – панический страх собственного вовлечения в российское и околороссийское "пространство неопределенности", которое, как они небезосновательно полагают, вскоре могут начать "определять" отнюдь не мягкими методами.

С третьей стороны, в ЦВЕ нарастает понимание невозможности быстро поднять конкурентоспособность своего производства настолько, чтобы суметь завоевать европейские рынки, и регулярно проявляется желание сохранить связи с Россией или даже вернуться в полной мере на рынки РФ и СНГ.

С четвертой стороны, у многих элитных групп уже исчезли иллюзии возможности равноправного вписывания в Европу, тем более при помощи НАТО, поскольку ужесточение правил приема в наиболее желанный европейский институт – ЕС – ставит под сомнение даже полноценное членство в нем таких держав, как Италия или Испания.

С пятой стороны, реальная угроза новой конфронтации в Европе в связи с расширением НАТО приносит опасения, что именно территория новых членов блока может в этом случае оказаться главной военной ареной такой конфронтации (не исключающей в принципе, что прекрасно понимают центральноевропейцы, и ядерных сценариев).

С шестой стороны, странам ЦВЕ уже внятно объяснили, что основную цену за инкорпорирование в НАТО придется платить им самим и цена эта может составить до 30-50% дополнительной ежегодной нагрузки на национальные бюджеты.

Сложное переплетение всех перечисленных факторов приводит к тому, что при преобладающей ориентации элитных групп на НАТО, приводящей к последовательному стремлению войти в блок "как можно скорее и в первой очереди", массовые настроения в странах ЦВЕ (несмотря на финансируемую правительствами широкомасштабную НАТОвскую пропаганду) в основном против вступления в альянс или колеблющиеся. Так, по данным опросов, проведенных по инициативе ЮСИА, лишь 37% чехов и 29% венгров согласны со вступлением своих стран в альянс. За направление собственных армейских подразделений в войска НАТО высказались в Польше – 51%, в Чехии – 33%, в Словакии – 29%, в Венгрии и Болгарии – 26%. Кроме Польши, ни в одной из предполагаемых стран – кандидатов в НАТО – не находит преимущественной поддержки предложение о размещении на национальной территории войск альянса, и ни в одной из них – предложение о размещении ядерных вооружений НАТО. Наконец, наиболее критично относится массовое сознание стран ЦВЕ к возможности перераспределения национального бюджета в пользу оборонных нужд для вступления в блок: такое перераспределение в Польше поддержали лишь 23%, в Чехии – 9%, в Словакии – 7% респондентов. Поскольку в большинстве стран-кандидатов, видимо, при решении вопроса о вступлении в НАТО не избежать референдумов, это решение вовсе не предопределено.

Отдельная проблема, которая активно обсуждается как в странах НАТО и предполагаемых кандидатах в альянс, так и в России, – перспективы "самоперерождения" НАТО в результате расширения. Здесь основные точки зрения следующие:

– НАТО в результате приема стран ЦВЕ начнет быстро "европеизироваться", создавая необходимую демографическую, экономическую и военно-политическую массу европейского "полюса силы", все менее нуждающегося в американском патронаже;

– НАТО в результате расширения окажется все более зыбким и недееспособным, поскольку консенсусная процедура решений может быть заблокирована слабыми и поддающимися "внеНАТОвским влияниям" новыми членами альянса, а старые и сильные члены будут одновременно вынуждены взять на себя непосильное бремя "подтягивания" новичков до минимально необходимого уровня. Наиболее концентрированно эту позицию выразил один из российских экспертов: "Не надо мешать расширению – Рим разрушили внутренние варвары, а внешние лишь закрепили результат".

– НАТО, расширяющийся под жестким американским патронажем, окажется в конце концов полностью под американским контролем в результате доминирующего экономического влияния США на новичков, перерастающего в глубокую зависимость от Америки.

– НАТО в ходе расширения неизбежно подвергнется трансформации, меняющей принципы и устав блока в части целей, задач и способов принятия решений, с отменой принципа "вето", после чего окажется ослаблено перманентной борьбой конкурирующих американских и европейских сил за использование альянса в целях собственной политики.

Еще одна, и достаточно острая, проблема для НАТО связана с решением о порядке и численности приема новых членов. В первоначальных планах их было три, затем появились предположения о 5-6, затем оказалось, что пока есть предложения ограничиться Польшей. Эти обсуждения вызывают острую конкуренцию кандидатов и вопросы как лоббистского (вспомним восточноевропейские диаспоры в странах НАТО), так и стратегического характера.

Причины конкуренции кандидатов в альянс понятны: прием каждого последующего из них в значительной мере обесценивает стратегическое значение для НАТО предыдущего, со всеми вытекающими из такого обесценивания издержками. Наиболее показательны здесь экспертные данные о том, что польское лобби в США полно решимости не допустить приема в НАТО стран Прибалтики и в особенности Украины, которые позволяют альянсу продвинуться гораздо восточнее и ближе к российским границам. Знаменательно, что "холодный душ" по поводу шансов вступления в альянс Украины – "не ранее 2010 года!" – публично "излил" именно поляк Бжезинский.

Еще один больной вопрос расширения – о целях и задачах НАТО. В последних предложениях по функциям альянса ставится вопрос об ориентации на разрешение локальных конфликтов. Поскольку ареной таких конфликтов в обозримом будущем может являться и Европа, с приемом новых членов политические решения по таким случаям окажутся весьма проблематичны. В то же время финансирование подобных операций "отдельными сметами" из казны согласных с таким подходом членов НАТО противоречит уставу альянса и также затруднительно.

Дополнительно необходимо отметить, что, в отличие от политиков, военные в странах НАТО и странах-кандидатах в альянс в подавляющем большинстве против его расширения. Проанализировав западную прессу, можно с полным основанием довериться утверждению командующего российской миротворческой группировкой в Боснии Леонтия Шевцова: "Никто из НАТОвского генералитета на является сторонником расширения альянса".

6. Расширение НАТО и внутрироссийская ситуация

Для части российского истеблишмента проблема НАТО оказалась чем-то вроде "искушения европейской надеждой". Эта часть увидела в расширении НАТО определенные гарантии против возвращения России в тех или иных формах к имперскому типу развития, полагая, что экспансия НАТО – путь к установлению (в позитивном для России смысле) Нового Мирового порядка, в котором наша страна получит (в силу признания совокупной Европой ее "демократичности" и "цивилизованности") вполне почтенное место. Это почтенное место предполагало вхождение в НАТО и самой России; если не умножать сущностей гипотезами о заагентуренности определенных политиков, нужно признать, что подобные взгляды сохраняются у небольшой части российской элиты и до сих пор. Эта часть элиты считает, что ради "отказа от имперскости" и "вхождения в Европу" можно даже разодрать страну на куски и присоединять к НАТО частями. Знаменательно, что удивительное смещение к этой группе элиты продемонстрировал в Вашингтоне Черномырдин, заявивший: "Лично я не вижу угрозы России в расширении НАТО".

Однако бесспорно доминирует во всех российских элитных кругах мнение о недопустимости расширения НАТО вне учета российских интересов. По данной проблеме в истеблишменте сформирован некий почти полный консенсус, природа которого требует анализа. Почему, практически не выработав реальных инструментов препятствования НАТОвскому расширению и даже, похоже, не имея внятного плана такого препятствования, почти все говорят одно и то же?

Есть, видимо, группы в стране, желающие всерьез и по большому счету изменить ее внутреннюю и внешнюю политику. Для них угроза расширения НАТО – естественный повод принудить элитные группы опомниться от перестроечно-постперестроечного карнавала бесцельности и антиконцептуальности, осознать себя ответственными за Державу и заняться ее стратегией.

Следующий аспект российского антиНАТОвского элитного единодушия – надежда определенных частей истеблишмента на социальную стабилизацию. Стабилизировать общество экономическими успехами надежд нет, консенсусный "образ будущего" отсутствует и вряд ли скоро появится, стабилизировать социум идеологически в ближайшее время не удастся. "Русскую идею" искали и не нашли. А в массовых "генах" живет отработанная за много веков реакция на "образ врага".

Этот образ, конечно же, инструмент крайне рискованный, автоматически подразумевающий одновременно с самопожертвованием народа и самопожертвование власти. Однако при правильном использовании "образ врага" – инструмент весьма эффективный. А тут очень кстати подвернулся "общий враг" – НАТО. Но социологические замеры показывают, что как раз в российском массовом сознании консенсуса по вопросу НАТО пока нет. Примерно треть опрошенных – категорически против расширения, треть полагает, что Россия сама должна войти в НАТО, и еще треть – что с расширением надо согласиться, но за него выторговать у Запада как можно больше.

Здесь стоит обратить внимание на важный парадокс: по вопросу расширения НАТО у российских элит консенсус, а в массах его нет. Но вот по вопросу принадлежности Севастополя – наоборот: в элитах полная разноголосица мнений, а в российской провинции почти 70% респондентов за возвращение Севастополя России! И вряд ли объяснение этого феномена можно свести к тезису о "своей рубашке".

Ельцин, видимо, рассматривает вопрос с принципиально других позиций. Билл, Гельмут, Жак – мне друзья или нет? Говорили всегда, что друзья, значит не будут расширять НАТО, раз я попросил. А если расширяют и, стало быть, не друзья, то это не просто какая-нибудь геополитическая угроза, а угроза собственно властная и лично мне, что очень существенно и требует безотлагательного реагирования. Кроме того, Ельцину, в его нынешнем состоянии и с недавним президентским мандатом, вряд ли хочется ввязываться в длительную и непредсказуемую властную драку. А возможный консенсус по вопросу расширения НАТО – пусть проблематичный, но все же шанс на хотя бы частичную элитную консолидацию, предотвращающую или оттягивающую такую драку.

Чубайс формулирует два значимых тезиса. Первый: расширение НАТО неизбежно приведет к усилению в России веса и политических возможностей коммунистических сил, что скачком повысит вероятность комреванша – то есть пугает Европу "призраком коммунизма". Второй: если расширение НАТО все же произойдет, Россия соберется, затянет пояса и будет искать адекватные ответы. Есть здесь и правда о присущих только российской истории невероятных мобилизационных возможностях народа, и очень важный намек на возможное оправдание дальнейших конфискационных действий власти в отношении элитных групп и собственного населения.

Далее, уже высказывалось экспертное, мнение о том, что сейчас в России происходит смена базовой идеологемы: на место тезиса прошлых двух лет о борьбе власти с "темными силами", часть которых находится в самой власти (Коржаков и К.), приходит тезис о Кремле как "средоточии всяческого и абсолютного зла". Тогда в ситуации, аналогичной февралю 1917 года, для смещения президента, которого по Конституции никак нельзя сбросить, нужны некие элитные коалиции, и антиНАТОвский блок может оказаться сравнительно удачной "колбой для вываривания" таких коалиций.

Важно отметить, что сейчас российская элита ищет поводов и возможностей для перегруппировки, сопровождаемой значительной сменой позиций. Для такой перегруппировки нужно существенное изменение "декораций" на политической сцене, и в этом смысле игра вокруг проблемы расширения НАТО – часть "перестройки сцены". В связи с этим стоит обратить внимание на технологию "опускания" Черномырдина в телепрограмме "Итоги", где Киселев спровоцировал премьера на заявление "Главная проблема расширения НАТО – как нам его объяснить россиянам", а также на серию материалов СМИ о полярных высказываниях Чубайса по данной проблеме на трибуне и в кулуарах Давоса.

Но есть в сегодняшнем единодушии элит по проблеме НАТО и прагматические причины особого политико-ментального порядка. Идей-то нет! А болтать политикам надо, и регулярно, иначе забудут! О чем? О главном – о власти – в ситуации властной неопределенности болтать опасно, здесь надо выжидать и лавировать. Отсюда – поиск относительно безопасных областей "заявленческой деятельности". Одна из таких областей – болтовня о НАТО.

Но в контексте "заявленческой деятельности" важно также и то, что внутри дискуссии о НАТО в правящей группе уже идет разговор о самом существенном: кто и чем ответит за поражение. Возможно, именно последними обстоятельствами объясняется несколько истерический тон многих российских политиков по данному вопросу. Важность использования проблемы для получения тактических политических приобретений заставляет политиков одновременно идти на стратегические издержки, связанные с супергромким ее озвучиванием и, соответственно, наращиванием политической цены ее предполагаемого (и даже высоковероятного) нерешения; каждый надеется, что сумеет переложить эти издержки на других.

7. Расширение НАТО как мировая ИГРА

Анализ общественного мнения и элитных ориентации в странах-членах НАТО и вероятных кандидатах в альянс показывает, что реальные шансы на расширение весьма невысоки. Напомним, что решение о приеме каждой новой страны должно быть ратифицировано парламентами страны-кандидата и всех без исключения членов НАТО. Учитывая, что необходимого консенсуса по вопросу нет нигде и что ряды сторонников расширения, по результатам всех социологических опросов, не пополняются, а редеют, можно заключить, что в самом публично-политическом преломлении процесса экспансии альянса присутствует, помимо серьезных продекларированных целей, очень значимый игровой элемент.

Сводя воедино текст и подтекст множества заявлений, предложений и документов по проблеме, можно с высокой долей вероятности заключить, что в НАТОвском процессе наблюдаются явные попытки вовлечь Россию в игровые бои с внедряемыми в информационное пространство виртуальными угрозами, с тенями и зеркальными отражениями реальных опасностей. Сегодня уже можно сформулировать следующие основные цели данной ИГРЫ ПРОТИВ РОССИИ под названием "расширение НАТО".

Во-первых, наиболее очевидная и часто упоминаемая в дискуссиях по НАТО проблема – ратификация договора СНВ-2. В ходе этих дискуссий со стороны наших западных оппонентов ратификация СНВ-2 уже звучит в виде как бы минимального условия для диалога с Россией по проблеме расширения альянса.

Во-вторых, дискуссия по НАТО преследует несомненную цель обострения отношений между республиками СНГ и блокирования в нем любых интеграционных процессов. Особенно четко эта цель прослеживается в отношении "разводки" России с Украиной, а также Азербайджаном и Грузией.

В-третьих, игровые инициаторы расширения альянса явно пытаются спровоцировать Россию на заключение стратегически тупиковых и провальных союзов с "париями" исламского мира, прежде всего с Ираком, Ливией, Сирией, а также (с учетом "очень кстати" выявленной позиции Чиллер и Эрбакана) с Турцией.

В-четвертых, бесспорно видна попытка в ходе торга за расширение НАТО заставить РФ "откреститься" от Китая, что автоматически означает вовлечение страны в политический (как минимум!) конфликт с Пекином (напомним высказывание по этому поводу китайского журнала "Гофэн").

В-пятых, крайне опасные тенденции последнего времени связаны с целенаправленным расширением отношений ряда республик СНГ с НАТО в рамках программы "Партнерство ради мира" (ПРМ). Сначала Украина, а затем уже и Азербайджан, и Грузия все настойчивее начинают поднимать вопрос об "особом партнерстве" с НАТО. Возникает впечатление, что статус ПРМ был изначально недоопределен сознательно и что под барабанный бой дискуссий о европейском расширении НАТО начинается ползучая экспансия альянса в жизненно важные для России регионы СНГ под видом "особого партнерства" в рамках ПРМ.

В-шестых, что, возможно, самое существенное, жесткость позиций НАТО по расширению призвана столкнуть Россию в публично декларируемую политико-военную конфронтацию с Западом. Этот сценарий влечет за собой широкий спектр очень важных последствий:

– Россия будет вынуждена к мобилизационным военно-экономическим мерам, что сразу приведет к ее международной изоляции и маргинализации; первой реакцией на это станет обрыв возможностей интеграции с Белоруссией;

– мгновенно и автоматически возрастет высота стоящих перед страной таможенных и тарифных барьеров и экспортно-импортных ограничений, что приведет к "вышибанию" РФ из целого ряда с трудом завоеванных мировых рынков;

– новое предъявление России как угрозы обеспечит быструю консолидацию Европы против врага и беспроблемное и форсированное расширение НАТО в предельно широком формате, вплоть до принятия в альянс Прибалтики и, по крайней мере, некоторых республик СНГ;

– такой процесс выведет в острую открытую фазу элитный раскол России по старой условной линии "западники – почвенники", резко ослабив шансы на внутрироссийскую элитную и социальную консолидацию;

– одновременно неизбежно усугубится система региональных конфликтов и расколов и инициируется новая волна регионального сепаратизма (начиная с Калининграда, который уже неоднократно демонстрировал свои "европейские" тяготения, и Кавказа);

– наконец, эти процессы неизбежно приведут к общему ухудшению экономического положения, что, вкупе с политическим и региональным расколом, создаст в России очень высокий социальный конфликтный фон – благоприятную почву для применения описанных выше технологий "специальных операций" НАТО, подобных уже освоенным в Боснии, Сербии, Болгарии и Албании.

Знаменательно, что многие из "крючков" описанных игровых целей российские элиты уже "заглотили". Так, чуть не все, от Примакова до Зюганова, намекают на ратификацию СНВ-2 в обмен на заключение НАТО с Россией "юридического договора, учитывающего определенные интересы российской безопасности" – хотя ясно, что на сегодня главной гарантией нашей безопасности являются именно тяжелые ракеты с разделяющимися головными частями, подлежащие ликвидации по этому договору. По проблеме НАТО уже обостряются отношения с Украиной, Грузией, Азербайджаном. Оппозиция уже пугает Запад возможностью союза с Ираком, Ливией и Турцией. Антагонисты Родионов и Батурин странно-согласованно проводят работу по наращиванию отчуждения между Россией и Китаем. Налицо явные признаки очередного необдуманного и инстинктивного вовлечения России в чужую игру.

8. Расширение НАТО: угрозы и варианты ответа России

Одним из наиболее благоприятных вариантов развития событий в отношениях России с НАТО некоторые российские политики по-прежнему считают полноправное вхождение РФ в альянс. Прежде всего, возникает вопрос целесообразности такого варианта: что при этом приобретает Россия? Эксперты считают, что приобретения России в плане обеспечения собственной безопасности здесь оказываются существенны лишь в единственном случае: сохранении НАТО сегодняшней структуры принятия решений, обеспечивающей РФ право вето. При этом почти очевидной издержкой такого варианта оказывается неизбежное ухудшение отношений России с Китаем и крупный комплекс угроз ее Дальневосточному региону.

С точки зрения НАТО сценарий приема России в альянс ставит вопрос: Россия входит в НАТО или же НАТО, скорее, входит в Россию? И обсуждение данной перспективы в западных экспертных кругах заканчивается однозначным выводом: с приемом России в альянс НАТО получает большой комплекс издержек без серьезных приобретений. Эксперты делают в связи с этим обоснованный вывод, что Россия может рассчитывать на прием в "нереформированный" НАТО в единственном случае: при резком, почти катастрофическом, ухудшении американо-китайских отношений. А последние шаги американской внешней политики (в частности, заявления высокопоставленных чиновников администрации США и визит в Пекин Мадлен Олбрайт) говорят скорее об обратных перспективах.

Для России наиболее мощными угрозами оказываются планы приема в НАТО Балтии и Украины. В отношении стран Балтии существует обещание Клинтона, что они в "первых очередях" в альянс допущены не будут (хотя, с учетом "забывания" обещаний, данных при объединении Германии, рассчитывать на надежность данного обязательства не следует). А вот развитие ситуации с Украиной представляется крайне тревожным. Последние визиты и заявления Кучмы, Удовенко и Горбулина позволяют предполагать, что в определенных условиях на повестку дня может быть поставлен вопрос о приеме Украины в альянс в числе вторых или даже первых очередников.

В связи с этим важно оценить политическое содержание происходящей дискуссии по Севастополю и Крыму. Будучи формально поводом для отталкивания Киева от России и сближения Украины с НАТО, она в то же время оказывается юридическим препятствием для приема Украины в блок – как страны, не урегулировавшей свои территориальные споры с соседями. Но в дальнейшем, не исключено, ситуация может склониться к возможности торга и предложений размена по принципу: мы вам Крым, а вы нам место в НАТО, и в таком случае Россия окажется в патовой ситуации.

Следует отметить, что "маастрихтские" реформы ЕС и очень скромные результаты усилий стран ЦВЕ в проникновении на европейские и мировые рынки позволяют вновь поставить вопрос о возможности "торговли" по проблеме расширения НАТО с бывшими европейскими странами соцлагеря. Ряд крупных политиков из этих стран в конфиденциальных беседах и даже публично давали и дают понять, что крайне обижены и возмущены тем, что Россия весь свой диалог по проблеме расширения НАТО вела и ведет мимо них, с США и крупнейшими западноевропейскими членами альянса.

Такая позиция отмечена среди чешских, венгерских и даже польских элит; есть прямые жалобы, стиля: "С нами, наиболее заинтересованными в проблеме, на тему расширения НАТО никто в России даже не хочет говорить". Эксперты утверждают, что в этих странах имеют значительное влияние силы, готовые изменить внутренний политический климат в отношении присоединения к НАТО или даже отозвать заявки своих стран на вступление в альянс в обмен на открытие для них российских рынков.

Министр иностранных дел России в своих последних заявлениях назвал три возможных варианта развития ситуации с НАТО: альянс отказывается от расширения (что маловероятно); до расширения подписывается полномасштабный юридически обязывающий договор между НАТО и Россией, учитывающий российские интересы; НАТО расширяется, полностью итерируя интересы России и отделываясь от ее беспокойства необязательными Хартиями или Декларациями.

Представляется, что возможности реализации первого варианта уже упущены. Такой вариант был легко реализуем 3-4 года назад ("демократический" Конгресс и согласие администрации США), требовал не слишком значительных усилий 1-2 года назад (период НАТОвских сомнений и переориентации), а сегодня практически невозможен или потребует от России крайне сложных и резких политических и военных жестов, издержки которых невозможно переоценить. России поэтому придется действовать в пространстве второго и третьего вариантов, либо выдвигать свои позитивные контрпредложения, в корне ломающие нынешние расширительные сценарии.

Во втором варианте предложения России могут состоять в нескольких различных подходах. Первый, сегодня наиболее интенсивно обсуждаемый, – включение России в качестве полноправного члена в политическую организацию НАТО, но без участия в военных структурах альянса. Поскольку применению вооруженных сил НАТО предшествует принимаемое консенсусом политическое решение, договор о подобном инкорпорировании России в базовую структуру европейской безопасности позволил бы снять опасения России в части расширения альянса и одновременно дать ей весомый голос в решении важнейших европейских проблем.

Очевидно, что подобное предложение России будет негативно встречено большинством участников НАТО и в особенности США. Положение осложняется неоднократными заявлениями высших руководителей стран-членов НАТО (в том числе Клинтона), что Россия ни в коем случае не будет иметь в НАТО права вето. Отказ от данного тезиса для лидеров стран альянса будет означать недопустимую "потерю лица".

Еще одна крупная проблема данного варианта актуальна в первую очередь для России: Китай, как и в предыдущем случае, может расценить его реализацию как союз России с Европой и США, направленный против его безопасности. В качестве ответной реакции Китая тогда следует ожидать контракций "Восточного Дракона" со всеми возможными неприятными последствиями для российского Дальнего Востока и региона Центральной Азии.

Третий вариант (расширение НАТО без учета мнения и опасений России) оставляет для нас весьма узкий набор возможностей. Сегодня обсуждаются две такие возможности, в принципе полярные.

Первая – подписать необязательную Хартию с НАТО, то есть политически "сдаться" и признать неизбежность утраты возможностей реального влияния на большинство аспектов европейской политики, но одновременно выторговать для России ряд значимых уступок и льгот по другим проблемам. К числу этих льгот относят: принципиальное изменение Договора по обычным вооружениям в Европе, снимающее установленные еще до распада СССР фланговые ограничения, снятие Западом таможенных и тарифных барьеров в отношении российской внешней торговли (включая поправку Джексона-Вэника и ограничения КОКОМ), а также открытие для России мировых рынков капитала и кредитные гарантии международных финансовых институтов.

Именно в русле данной возможности находятся предложения "торговли" за расширение, которые делаются в ходе визитов в Москву НАТОвских эмиссаров, в том числе во время визита Олбрайт. Наиболее откровенные вбросы в рамках этой возможности – "утечки" в российской прессе о том, что якобы в Давосе российские представители договорились об обмене согласия России на расширение альянса на крупные западные безвозмездные и кредитно-инвестиционные вливания в российскую экономику. Не исключено, что беспрецедентный 4-миллиардный кредит европейских банков Газпрому на реализацию системы газопроводов "Ямал – Европа" лежит в русле такого закулисного торга.

Вторая возможность – встать в жестко конфронтационную к НАТО позицию и начать использование всего имеющегося в российском военно-политическом арсенале набора конфронтационных инструментов, то есть, по сути, перейти к "второй холодной войне".

Сторонники такого подхода аргументируют свои позиции тем, что первую и вторую возможность Россия с позиции сегодняшней слабости обеспечить не в состоянии, ее все равно "продинамят и кинут". В то же время полномасштабная реализация конфронтационного варианта оказывается способом решить ряд крупных внутриполитических и экономических задач. Эти задачи: консолидация элит и масс через "образ врага" (и оправдание необходимого для такой консолидации существенного внешнего "закрытия" России – по сути, приспускания "железного занавеса"), возможность конструирования экономического курса без непрерывной оглядки на МВФ и прочих зарубежных "спонсоров" и (последнее в списке, но не по важности) возможность оправдания очередного раунда перераспределения собственности с конфискационными действиями в отношении населения и элит.

Представляется, что, ввиду явной непродуктивности или нереальности всех перечисленных сценариев и вариантов для России, пространство возможностей определяется ее способностью выработать и навязать НАТО собственные предложения по реформированию европейской безопасности. Отправной точкой для переговоров по таким предложениям должно быть обеспечение необходимого для России и политически достойного участия в определении стратегии и реалий европейской безопасности, что как минимум требует значимого и полноправного включения России в принятие политических решений альянса. Но одновременно нужно обеспечить "сохранение лица" по розданным обещаниям у НАТОвских лидеров (допускать расширение НАТО и, по крайней мере, смягчать вопрос о российском "вето").

Для продвижения подобных российских предложений можно использовать отчетливую тягу европейских членов альянса (особенно Франции) к снижению уровня американской опеки. Возможные выгодные для договаривающихся параметры торга: трансформация НАТО в организацию нового типа с участием России, где отсутствовало бы консенсусное условие (и право вето), но в механизм принятия решений был бы заложен эквивалентный учет позиций стран в соответствии с их военно-политическим весом. Возможен и перевод проблемы в более широкий, "надНАТОвский", формат, что могло бы базироваться на заявлениях ряда европейских стран о необходимости строительства новой европейской (мировой) системы военной безопасности под эгидой ОБСЕ (ООН).

Представляется, что значительные возможности изменения психологического климата в Европе по вопросу расширения альянса могут быть найдены в ходе дипломатических и неформальных контактов с лидерами стран ЦВЕ – кандидатов в члены НАТО.

Очень важным компонентом отпора расширению НАТО может стать воздействие на мировое и особенно европейское общественное мнение через СМИ и активные дружественные политические группы в странах – членах альянса и кандидатах на вступление. Как показано выше, такие группы в этих странах существуют и в некоторых случаях достаточно сильны.

Европейские Институты, и прежде всего ОБСЕ и ПАСЕ, могут оказаться эффективным средством смещения позиций парламентов стран-членов НАТО против расширения, а также обработки общественного мнения в русле необходимости референдумов и проблемы ратификации расширения парламентами. Для ОБСЕ и ПАСЕ должно быть очевидно, что расширяющийся и приобретающий новые функции альянс просто не оставляет для них значимого политического места.

Отдельно следует отметить, что расширение НАТО необходимо рассматривать в увязке с событиями на других российских флангах. К числу наиболее значимых из таких событий нужно отнести планы создания исламского блока Д-8 под патронажем Турции (члена НАТО), где предполагается заключение сначала экономического, а затем политического союза, а также стремление США к резкому улучшению и "уплотнению" отношений с Китаем. Эти события делают не лишенной правдоподобия гипотезу о существовании согласованных планов военно-политического "окружения" России с участием перечисленных сил и под руководством США. В свете конфигурации сил вокруг России, приведенной на схеме "взгляд из США", данное предположение нельзя считать совсем невероятным.

Наиболее эффективной мерой противодействия расширению альянса, на наш взгляд, является игра на противоречиях интересов как внутри НАТО, так и вне него. Однако в этой игре необходимо точное понимание характера создаваемых для решения данной задачи союзов, с тем чтобы выстроенный "под задачу" тактический альянс не оказался в дальнейшем стратегической гирей, тянущей Россию ко дну. В этом смысле наиболее опасными тактическими союзниками для РФ являются Германия, Турция и исламские "маргиналы", а вполне разумными со стратегической точки зрения – Индия, Бразилия, Израиль, Вьетнам, Иран, Франция, возможно, Китай.

Вторым важным средством решения задачи следует признать создание контркоалиций стратегического характера в рамках СНГ. Безусловный приоритет здесь – форсирование союза и интеграции с Белоруссией, невзирая на определенную двусмысленность некоторых политических заявлений и шагов Лукашенко. Союзником "второй очереди" в данном ракурсе является Казахстан, где народ и большинство элиты никогда не имели особенно острой идиосинкразии к интеграции; в случае, если такой союз удастся осуществить, следующей может оказаться Киргизия. Разумеется, в рамках действий по обеспечению таких стратегических контркоалиций необходима осторожная, но точная и недвусмысленная работа с Арменией, а далее, не исключено, с Молдавией и Туркменией.

Возможные меры военного характера включают в себя создание военного блока со странами СНГ (форсированное военное сотрудничество с Белоруссией и размещение на ее территории тактического, а далее, не исключено, и стратегического ядерного оружия), заключение военно-политических союзов с другими государствами мира, в частности, с Китаем и Индией как с ключевыми в геополитическом, военно-стратегическом и ядерном отношении державами. Этот ход потребует от РФ длительного времени и достаточных дипломатических усилий, но сулит большой выигрыш как в плане обеспечения своей безопасности в самом широком смысле, так и обеспечения места на перспективных рынках: уже сегодня эти страны являются основными потребителями российских технологий, в частности вооружений.

Наиболее резкие, конфронтационные сценарии развития ситуации с НАТО, а также неформальный политический торг с альянсом не исключают угрозы применения более жестких мер. Ряд таких мер уже озвучен в отечественных СМИ. Прежде всего, Россия может отказаться от достигнутых договоренностей по снижению уровня военно-политического противостояния с Западом и сделать шаги по кардинальному пересмотру своей военной политики. Первым шагом может быть выход РФ из некоторых основополагающих договоров с США и другими членами НАТО.

Одной из таких мер может являться, например, категорический отказ (открытая денонсация) от ратификации СНВ-2, что приведет к осложнению и, возможно, полному прекращению российско-американских переговоров по сокращению ядерных вооружений, так как реально означает остановку демонтажа тяжелых стратегических межконтинентальных ракет с разделяющимися головными частями. Другой мерой может явиться пересмотр в одностороннем порядке Договора по обычным вооруженным силам в Европе (ДОВСЕ), который уже сейчас теряет смысл в связи с изменившейся геостратегической ситуацией в Восточной Европе, а после расширения НАТО приобретет для РФ откровенно дискриминационный характер.

В последнем случае, не имея возможностей сохранить равновесие по обычным вооружениям, для обеспечения паритета сил Россия будет вынуждена отдать предпочтение тактическому ядерному оружию, выйдя из Договора по ракетам средней дальности (ДРМСД) и возобновив производство и размещение по периметру границ комплексов типа "Ока" или более совершенных. Существует и еще ряд договоров, в том числе Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) и Конвенция по запрещению химического оружия, от которых РФ могла бы отказаться в одностороннем порядке по примеру Китая или Индии.

Кроме того, важной мерой военно-технического характера явился бы отказ РФ от обязательств в сфере продажи вооружений и двойных технологий, не позволяющих России торговать со странами, объявленными ООН под давлением США "террористическими" или "небезопасными" с ядерной точки зрения. В контексте мировой торговли оружием может идти речь также о дипломатических или политических усилиях Москвы по активизации некоторых взрывоопасных "горячих точек" в мире и, в частности, в зонах интересов стран-членов НАТО (пример – продажа ЗРК С-300 Кипру).

Наконец, важным и весьма эффективным инструментом воздействия на неуступчивых партнеров по переговорам о НАТО может стать угроза терроризма, что уже было озвучено Н.Ковалевым в Да-восе. Важно подчеркнуть западным визави на переговорах, что ратификация и выполнение договора СНВ-2 не оставляет для России конвенциональных, "непартизанских" средств защиты своих военно-политических интересов, что с высокой вероятностью может привести к использованию отчаявшимися маргинальными группами инструментов террора и партизанской войны.

Резюмируя возможности России по противодействию процессу экспансии НАТО, подчеркнем главные обстоятельства.

У России по проблеме расширения, конечно, цейтнот, в который ее загнала необдуманная, наивно-прозападная и одновременно неопределенная внешняя политика предыдущего этапа. Но этот цейтнот вовсе не абсолютен: говоря на том же шахматном языке, "флажок на часах" еще далек от падения. В то же время у западного оппонента, заявившего о расширении альянса, – "цугцванг", у него нет хороших ходов, и единственная его надежда – на то, что Россия в цейтноте сделает ряд стратегических ошибок.

Самый невыгодный вариант поведения России по проблеме расширения НАТО, единственно гарантирующий успех США, – жестко конфронтационный, сопровождающийся угрозами неконвенциональных мер или прямыми и резкими агрессивными действиями. В этом случае и евроамериканский консенсус по расширению блока, и ратификацию соответствующих соглашений парламентами можно считать обеспеченными.

Альтернативный вариант стратегии, символическим знаком которого является тезис "Россия никому не опасна", выбивает почти все козыри из рук инициаторов расширения и вынуждает их идти на компромиссный торг. Подчеркнем, что в этом случае в наиболее затруднительном положении оказывается Клинтон, отрезавший себе пути назад предвыборными обязательствами по расширению и одновременно оказавшийся заложником воли (или неволи) к расширению собственных НАТОвских союзников и Конгресса. Поэтому в случае, если обозначенные Россией конструктивные предложения по выходу из ситуации позволят ему формально соблюсти обещания и "сохранить лицо", президент США может оказаться тактическим сторонником подобных предложений.

Рамки указанных конструктивных предложений могли бы быть следующими:

– трансформация альянса с изменением структуры, целей и способов принятия решений, в том числе за счет увязывания системы целей и принятия решений с Россией через механизмы трансформируемых ООН и ОБСЕ;

– после этого согласие на роль НАТО как одной из главных военно-силовых опор безопасности в Европе и прилегающих регионах и признание допустимости расширения альянса.

В случае сохранения жесткой позиции НАТО, и прежде всего США, наилучшей стратегией для России представляется выжидательная. То есть неизменно подтверждать несогласие с расширением альянса на неприемлемых для РФ условиях, выдвигать и обязательно прокламировать и пропагандировать свои предложения по системе европейской безопасности, играть на внутриНАТОвских противоречиях, строить контркоалиции и ждать уступок, которые практически неизбежны как из-за разногласий между членами НАТО, так и в связи с очевидно малыми шансами на ратификацию расширения парламентами стран-членов альянса.

Абсолютно недопустимо для России в дискуссии с НАТО лишь одно: драться с тенями и включаться "болваном" в чужую игру, т.е. предлагать цену за нерасширение в виде однозначных обещаний ратификации СНВ-2 или каких-нибудь принципиальных геостратегических уступок – например, таких, как отказ от интеграционных инициатив и российских сфер интересов в СНГ либо снижение уровня отношений с Китаем, Индией, Ираном.

Однако главное условие реализации более или менее благоприятных для России сценариев противодействия экспансии НАТО – обеспечение минимального элитного консенсуса по ключевым вопросам государственного образа будущей России и, соответственно, ее внешнеполитической стратегии и базовым концепциям международных отношений.

9. Выбор стратегии

При бесспорно игровом и антироссийском характере политики совокупной Европы в отношении нашей страны следует вновь признать, что Россия давала и дает основания для определенных обвинений. Действительно, ключевой проблемой перестроенной и постперестроечной России является ее государственное самоопределение.

В одном из недавних докладов мы освещали перестроечные процессы с позиций борьбы российских элитных групп за государственную экономическую трансформацию России, позволяющую конвертировать власть в собственность. Однако эта борьба была неразрывно связана с политической трансформацией, призванной не только конституировать такой процесс, но и, с одной стороны, сбросить с России груз сверхзатратных геополитических обязательств, а с другой, – запустить ее ресурсно-хозяйственный потенциал в более эффективном режиме – как полагали, к пользе народа и особенно элитных лидеров указанных трансформаций.

На рис.5 приведены основные идеи подобных трансформаций и соответствующего элитного самоопределения.

Рис. 5.

Исходный геополитический постулат властных групп, затевавших перестройку, заключался в необходимости ОТКАЗА ОТ СВЕРХДЕРЖАВНОСТИ как принципа, реализуемого лишь в мобилизационно-прорывном режиме, требующем сверхэксплуатации основной массы населения, при котором почти вся прибыль от этой сверхэксплуатации идет в пользу управляющего мобилизационным режимом централизованного бюрократического государства. Лозунгом такого отказа, как мы все хорошо помним, поначалу стало "избавление от нахлебников", в числе которых оказались сначала "дружественные" страны Африки, Латинской Америки и Азии, а затем – "союзные" государства Цетральной Европы (Варшавский договор и СЭВ). При этом предполагалось, что, уйдя от мировых сверхдержавных обязательств, СССР сохранит "нормальное, как США", геоэкономическое влияние и соответствующие сырьевые и оружейные рынки.

Принципом нового геополитического существования в данном случае объявлялся особый (советский, российский) цивилизационный мир, который, наряду с другими цивилизационными мирами (европейским, исламским, китайским и т.д.), займет свое подобающее и вполне почетное место в "оркестре цивилизаций" в качестве одного из мировых центров силы. Основой, социокультурным базисом такого российского ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО МИРА предполагалась частью сохранившаяся от дореволюционной империи, частью трансформированная советским временем культурная традиция.

Мы уже не раз обсуждали вопрос о соотносимости цивилизационных представлений о мировой истории с реальным политическим процессом сегодняшнего дня. Здесь напомним лишь, что модели "мира цивилизаций", правомочные и во многом прогностически эффективные в начале века, когда работали Данилевский, Шпенглер и даже Тойнби, оказываются либо недомыслием, либо политической игрой в сегодняшних трудах Хантингтона и его эпигонов. Наступила другая эпоха информационных контактов и средств коммуникации, в которой (по преимуществу бывшие) цивилизации взаимодействуют и взаимопроникают настолько плотно, что оказывается почти невозможным доминирование культурной традиции в массовой идентификации и сохранение старых геополитических и торгово-экономических ниш в мировом разделении труда.

Даже в самой глухой провинции старые культурные идентификационные смысловые озерки последовательно захлестываются подавляющим новым масс-информационным потоком. Ранее изолированные или полуизолированные миры-цивилизации оказываются на сегодня крайне сложным и уже неразрывным переплетением информационных, культурных, экономических, политических, военных, криминальных и т.д. связей. И открытие России миру в ходе "избавления от сверхдержавнсти" продемонстрировало с вопиющей отчетливостью, что вхождение в "мир цивилизаций" – погоня за уже не существующим фантомом прошлого.

Однако процесс "избавления от нахлебников", будучи однажды начат, самой своей логикой востребовал последовательного продолжения и на пространстве СССР: "нахлебниками" оказались почти все союзные республики. И сразу отметим, что уже в контексте трансформации сверхдержавы к "цивилизационному миру" в российских элитных кругах представления о рамках этого мира сильно разнились. В цивилизационной логике неизбежно оказывалось, что собственно таким миром может быть лишь часть СССР в виде "славянской" или "восточноправославной" цивилизации, откуда следовало представление о неизбежной негомогенности этого будущего мира. Сутью такой негомогенности стал не слишком афишируемый тезис о необходимости перехода от советской "империи идеократического равенства частей" к "нормальной неоколониальной империи", где ядром-метрополией должны были стать славянские республики Союза (а в предельном случае и только одна Россия), а остальные – неоколониальной периферией.

Но в такой логике переструктурирования сверхдержавной идеократической империи в неоколониальный "цивилизационный мир" требовалось сначала разрушить имеющийся имперский организм, а затем заставить его (преимущественно исламскую) периферию, по выражению одного из идеологов процесса, "приползти на брюхе за помощью". И именно эта "цивилизационная" логика, помноженная на неоимперский фантом, стала причиной развала СССР.

А рядом с "цивилизационной" геополитической идеей неоколониальной империи с самого начала "вываривалась" и другая, с ней сопряженная: создание из России НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА либо как отдельного политического образования, либо как того самого неоколониально-имперского ядра, которое должно в близком будущем стать центром-метрополией новой "нормальной" империи. И целый ряд постперестроечных процессов, включая приватизацию и Чеченскую войну, нельзя рассматривать без учета такой элитной ориентации, предполагающей одновременное "выращивание" отечественной национальной буржуазии и массового низового русского национализма. Лозунгом этого процесса стала "национальная модернизация" – очередное волшебное средство "догнать и перегнать" построенный по национально-государственному принципу мир стран Запада.

Сегодняшний результат, включающий почти тотальную интернационализацию капитала и решительный отказ России мыслить национальными категориями, показывает, что время для подобных моделей безвозвратно упущено, что в конце XX века национальное государство построить уже нельзя.

И поэтому часть элитных групп вновь возвращается к несколько подзабытой за последние годы идее "вхождения в Европу" в качестве (разумеется, "равноправного и благополучного") уголка общего европейского "цивилизованного" мира. При этом такие подробности, как параметры этого европейского мира и судьба отечественного уголка в нем, как бы вне обсуждения, как бы выводятся за рамки процесса. Хотя, как показывают события последних лет (и особенно последних месяцев) на Балканах, далеко не все европейские уголки равноправны и, тем более, далеко не все из них ожидает благолепие западноевропейского экономического и политического рая. Эти события, с учетом чрезвычайно быстрого освоения "братьями" из НАТО технологий "специальных операций", скорее, указывают на совершенно другие и вовсе не радужные перспективы.

Что мы имеем в итоге? Развал мировой инфраструктуры собственной сверхдержавности и ее стержня – советской идеократической империи. Провал идеи российского "цивилизационного мира" и задействования "неояпонского" традиционализма. Крах мечтаний о национальном государстве и надежд на очередную (на этот раз успешную) российскую буржуазную модернизацию. Нарастание спровоцированного попыткой национально-государственного устроения страны регионализма и псевдонационалистический национал-сепаратизм a lа Лебедь. Ежедневное и неуклонное наращивание исламской угрозы, воплощающееся уже в непосредственном повышении температуры конфликтов у границ России и СНГ. И, наконец, оглушающую оплеуху надеждам на вхождение в чужой мир Европы – расширение НАТО.

"Сухим остатком" всех этих процессов с необходимостью оказывается окончательное избывание иллюзий больших и влиятельных российских властно-элитных групп, которые – действительно искренне и убежденно – все эти годы делали ставку на дорогие своему сердцу геополитические и государственные модели. Это общее поражение нашей элиты и огромная человеческая драма, в которой трудно сознаваться самим себе и которую тем более нелегко избыть.

Но, в какое бы русло ни повернул нынешний процесс расширения НАТО, выбор реальных возможностей у России крайне невелик. Расширение показывает, что ни в каком устроенном по чужим чертежам мире ей места не предусмотрено, и особый и подчеркнутый цинизм ситуации заключается в том, что нашу страну обкладывают, как раненого зверя, под громкие возгласы о том, что в таком обкладывании "лишней страны" и состоит ее самое великое благо. Теперь либо Россия понимает, что может остаться государственным субъектом лишь в отстаивании прорывного мобилизационного проекта при всех издержках сверхдержавного существования, либо ее просто не будет, а на ее просторах станут "разбираться с наследством" холодные, рациональные, чужие и по-современному жестокие люди.

И это происходящее на наших глазах избывание былых иллюзий, за которым с необходимостью должен последовать ОБЩИЙ поиск новых моделей, новых союзов, новых способов исторического движения в крайне сложном, конфликтном и игровом постисторическом мире, – возможно, единственное положительное следствие того шокового удара, который нанесен России расширением НАТО.