ИРАН И ЕГО ОППОНЕНТЫ Как ведется игра вокруг иранского ядерного оружия и в чем ее смысл?

Владимир Новиков – ведущий аналитик МОФ-ЭТЦ

Вопрос об иранской ядерной программе является одним из острейших вопросов мировой политики. Этот вопрос приковывает к себе особое внимание дипломатов, спецслужб, экспертов, средств массовой информации.

В центре внимания экспертного сообщества – характер иранской ядерной программы, возможные сроки получения Тегераном как самой ядерной бомбы, так и средств её доставки, возможные последствия ядерного статуса Ирана и так далее. Все это, безусловно, заслуживает самого тщательного обсуждения.

Однако в этом исследовании речь пойдет о другом. О том, что иранскую ядерную программу нельзя рассматривать в отдельности от ракетных разработок Тегерана. Мало научиться изготавливать ядерные боезаряды. Нужны еще и средства доставки этих боезарядов. А такими могут быть либо стратегическая авиация, либо ракеты. А раз так, то обсуждение вопроса о наличии в Иране ракет, позволяющих доставить в нужную точку ядерный боезаряд, совершенно необходимо. Вопрос о наличии у Ирана ракет нужного типа не менее важен, чем вопросы о том, насколько приблизилась иранская сторона к технологии обогащения урана, сколько именно ядерного сырья она уже успела обогатить и так далее.

Анализ некоторых сделок по продаже в Иран ракетной техники позволяет нам многое уточнить относительно военных возможностей Ирана, его реальной стратегии, характера проводимой им международной политики, соотношения в этой политике риторики и реальных действий.

Ниже будут обсуждаться цепочки поставок в Иран военной техники, образцов вооружения, материалов и «чувствительных технологий». Цель не в том, чтобы уточнить военно-технические детали, а в том, чтобы обнаружить парадоксальность как привлекающих острое внимание иранских ядерных сюжетов, так и иранской политики вообще. Выявить несоответствие между «официально принятой» в мировом сообществе версией событий и реальным положением вещей. И, двигаясь от частного к общему, доказать, что общепринятая схема – «фундаменталистский Иран против западной цивилизации» – содержит в себе весьма существенные изъяны, что эту схему нельзя принять на вооружение, коль скоро мы хотим адекватно обсуждать и решать ключевые проблемы XXI века.

Любая крупная военная программа в странах «третьего мира», к числу которых, безусловно, относится Иран, не может обсуждаться без ответа на вопрос о том, кто является конкретным спонсором этой программы. А уж если речь идет о ядерных программах – программе изготовления боезарядов, программе создания средств доставки боезарядов, – то ответ на вопрос о спонсоре (спонсорах) этих программ имеет первоочередное значение. Причем речь идет как о разных программах, так и о разных видах спонсорства (политическом, технологическом, финансовом и так далее). Ибо вне указания на конкретных спонсоров конкретных программ обсуждение иранской ядерной проблемы приобретает чересчур уж риторический и беспредметный характер.

Ведь есть убедительные свидетельства того, что Иран в его современном состоянии не способен самостоятельно разработать и создать ни собственное ядерное оружие, ни средства его доставки. Никоим образом не желая уничижительно относиться к научно-техническим возможностям стран «третьего мира» вообще и Ирана в частности, мы считаем тем не менее необходимым оговорить, что для решения ядерной проблемы своими силами необходимо иметь не только соответствующие кадры (ученых, инженеров, рабочих), но и соответствующие индустриальные модули: разноплановую высококачественную промышленность соответствующего профиля, ресурсную базу, причем не только базу добычи сырья, но и базу переработки этого сырья (по отношению к урановому сырью речь идет об очень сложной переработке), а также многое другое. Так называемые «горячие камеры», реакторное оборудование и т.д. Расчеты показывают, что, даже бросив весь свой интеллектуально-промышленный потенциал на создание ядерного оружия, Иран в том виде, в каком он существует, никак не может решить эту проблему своими силами.

Что же касается привлечения возможностей других, более развитых стран, то на этом пути стоят немалые препятствия. Доступ Ирана к тем средствам реализации ядерной программы, которыми располагает мировое сообщество, формально ограничен многочисленными жесткими санкциями, которые наложили на официальный Тегеран США и их союзники после исламской революции 1979 года.

Таким образом, ядерные возможности Тегеран может получить только из чужих рук и только по так называемым «закрытым каналам». Обладатели необходимого Ирану не будут задействовать свои возможности и свои закрытые каналы в его интересах, руководствуясь исключительно филантропией. Или даже элементарными соображениями примитивной экономической выгоды. Они будут решать вопрос о передаче ядерных технологий Ирану лишь в случае, если он сможет в ответ предоставить им нечто крайне существенное. Что же именно?

Ответ на подобный вопрос требует рассмотрения феномена так называемой Большой Игры. Ибо только в ее рамках возможны те или иные варианты обмена какого-то иранского «предложения» на иранский ядерный «спрос».

О каком же «предложении» может идти речь? И может ли вообще идти речь о каком-то «предложении»? В поисках ответа обратимся к истории вопроса.

Когда говорится об иранской ядерной программе, то обычно подразумеваются те исследования в ядерной сфере, которые ведет современный Иран. То есть государство, сложившееся после исламской революции 1979 года в период режима Хомейни и постхомейнистских трансформаций. Однако исторические данные говорят о более раннем этапе начала работы как над мирной атомной программой, так и над военными составляющими ядерных исследований.

Как известно, у истоков ядерной программы Ирана стоял шахский режим, который 5 марта 1957 года подписал с США соглашение о начале сотрудничества в области ядерных исследований исключительно мирного характера¹.

Десять лет спустя, в 1967 году, Тегеран закупил у США реактор мощностью 5 МВт. В том же году американцы поставили в Тегеранский ядерный научно-технический центр несколько граммов плутония для исследовательских целей и «горячие камеры» со способностью переработки до 600 грамм плутония в год².

У шахского Ирана были обширные планы по развертыванию исследований в ядерной области. По плану администрации Пехлеви до 2000 года на ядерные проблемы должно было быть израсходовано до 30 млрд. долларов³. Сама же программа предполагала строительство 23 ядерных реакторов⁴. Для реализации всех этих масштабных начинаний была создана Организация атомной энергии Ирана (ОАЭИ). Основным направлением деятельности этой структуры стал импорт оборудования и создание инфраструктуры для реализации ядерной программы⁵.

Технологическую помощь шахскому режиму в атомных вопросах оказали в 1970-е годы Германия и Франция. С ними были достигнуты договоренности о строительстве нескольких АЭС в Иране⁶.

В 1974 году Иран закупил во Франции и Западной Германии два атомных реактора. А в 1977 году к ним добавились еще четыре, закупленных все в той же ФРГ. Причем атомщики из Бонна сразу же берутся за другой важный проект – строительство двух энергоблоков АЭС в Бушере⁷.

В 1970 году Иран присоединился к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). И шахский режим декларировал исключительно мирный характер иранской ядерной программы. Однако соответствовало ли это реальности?

Российские военные эксперты (например, ведущий научный сотрудник Института Военной истории МО РФ В. Яременко) утверждают, что над военной составляющей иранской атомной программы начал работать еще шах. И американская администрация ему в этом (видимо, вполне осознанно) потворствовала. В качестве доказательства приводится рассекреченный недавно Меморандум Госдепа № 292 «О сотрудничестве между США и Ираном в области ядерных исследований» 1975 года, подписанный лично Генри Киссинджером⁸.

Согласно этому документу, США предлагали Ирану помощь в освоении полного цикла обогащения урана. А эти технологии уже можно использовать в военных целях. Интересно, что за ядерное сотрудничество с Ираном тогда выступали будущие «антииранские ястребы» – Д.Чейни, Д.Рамсфелд, П.Вулфовиц, занимавшие различные посты в администрации Д.Форда⁹.

В следующем 1976 году уже лично президент Форд издал директиву, по которой шахскому режиму предлагалось купить технологию получения плутония из уранового сырья. Вашингтон намеревался поставить в Иран 6-8 ядерных реакторов общей стоимостью 6,4 миллиарда долларов. Кроме того, Вашингтон предлагал Тегерану купить за 1 миллиард долларов 20% акций завода по производству ядерного топлива¹⁰.

Фактически администрация Форда предлагала шахскому режиму беспрецедентное содействие в мирном, а в перспективе и в военном освоении атомной энергии – получение доступа к технологии выработки плутония. В значительной степени Вашингтон, содействуя иранской ядерной программе, дестабилизировал ситуацию не только на Ближнем и Среднем Востоке, но и в мире.

Конечно, шахский Иран – это не Иран Хомейни, Ахмадинежада или даже Рафсанджани. Однако Иран – это такое государство, которое по определенным причинам всегда будет восприниматься с настороженностью своими соседями. Иран – это носитель иного, не арабского этнического (персидского) и религиозного (шиитского) начал. И его ядерная программа в сочетании с тогдашней американо-израильской ориентацией не могла не беспокоить как суннитских арабских соседей, так и Турцию, чья настороженность по отношению к персидскому соседу имеет давнюю историческую традицию. А в эпоху шаха все это дополнялось тем, что Тегеран был фактически главным союзником США и Израиля на Ближнем Востоке со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Раз так, то США эпохи Форда, предоставляя Ирану все большие ядерные преференции, просто не могли не понимать всех последствий «ядерного накачивания» Ирана. Тем более, что к числу существенных последствий передачи Ирану ядерных технологий (включая двойные) относилась и потеря монополии пулом имевшихся тогда ядерных игроков. Уже тогда проблемы нераспространения носили крайне острый характер. И расширение круга ядерных игроков несло издержки, в том числе и для США, порождая все глобальные риски, связанные с так называемым расползанием ядерного оружия.

Кроме того, Иран не был столь стабильным союзником США, как Израиль. И предоставление Ирану ядерных технологий двойного назначения превращалось в сверхрискованную затею. Ведь нестабильность шахского Ирана стала очевидной задолго до 1979 года!

И тем не менее США и совокупный Запад шли на риск потенциального ядерного вооружения шахского Ирана. Имеющаяся теперь в открытом доступе документальная база фактически не оставляет по этому поводу никаких сомнений.

Подчеркнем, что такая политика США в серьезной степени отличалась от политики их тогдашнего главного оппонента – СССР. Приведем конкретный пример. Примерно в то же время, 1950-1970-е гг., свою ядерную программу начал осуществлять и Ирак. Не вдаваясь в детали иракских сюжетов, укажем лишь, что в иракской ядерной программе поучаствовали и СССР, и США, и Франция. И выделим здесь то, что нас в наибольшей степени интересует, – советскую позицию.

А она заключалась в содействии исключительно мирным ядерным начинаниям, препятствуя военным составляющим иракской ядерной программы.

Так, в частности, при подписании в 1959 году советско-иракского межправительственного соглашения о помощи в реализации ядерной программы специально оговаривался ее исключительно мирный характер. Данная позиция была отражением личной позиции тогдашнего советского лидера Никиты Хрущева, который категорически выступал за отказ от передачи ядерных оружейных секретов «третьим странам» – от КНР до государств Ближнего Востока¹¹.

Но и в постхрущевские времена, в 1975 году, в ответ на просьбу тогдашнего вице-президента Ирака Саддама Хусейна передать более совершенный ядерный реактор советские руководители потребовали от своего иракского визави сотрудничать в атомной сфере с МАГАТЭ¹². Как известно, Хусейн в итоге получил ядерные технологии военного назначения, но не от СССР, а от Франции.

Возвращаясь к иранским ядерным проблемам, укажем, что после исламской революции 1979 года ядерные исследования были заморожены. Дело в том, что лидер исламской революции аятолла Хомейни считал ядерное оружие «антиисламским», что и определило позицию иранских властей на долгие годы по отношению к этой проблеме¹³.

Однако уже в первой послереволюционной генерации иранского режима нашлись люди, которые считали необходимым продолжить ядерную программу (включая ее военную составляющую).

В числе таких людей был видный соратник Хомейни, генеральный секретарь Исламской республиканской партии Сейед Мохаммад Хосейни Бехешти. Он заявил Хомейни в одной из дискуссий начала 1980-х гг.: «Вашим долгом является, прежде всего, создание атомной бомбы для Исламской республиканской партии. Наша цивилизация на грани гибели, и, если мы хотим ее защитить, нам нужно ядерное оружие»¹⁴.

Но Бехешти был убит в результате террористического акта 28 июня 1981 года. И сторонники нового развертывания иранской ядерной программы надолго отложили реализацию своих планов.

Ядерные исследования Ирана были возобновлены лишь в 1987 году. К этому времени Хомейни, все еще являвшийся религиозным лидером, изменив позицию по ядерному вопросу, дал санкцию на возобновление иранской ядерной программы¹⁵ При этом некоторые эксперты указывают, что на решение о реанимации иранской ядерной программы повлияла ирано-иракская война 1980-1988 гг., когда Ирак активно применял в ходе боевых действий оружие массового поражения (химическое, например), а также устраивал ракетные обстрелы крупнейших иранских городов (включая Тегеран) и стратегических объектов (включая обстрелы в 1987 и 1988 гг. блоков законсервированной Бушерской АЭС)¹⁶.

Однако Хомейни никоим образом не превратился в особого ревнителя ядерной иранской программы. Он просто уступил и реальности, и политическому давлению своих набирающих политическую мощь сподвижников. Реанимация иранской ядерной программы была существенно обусловлена укреплением позиций Х.-А.Рафсанджани и успехом проводимого им политического курса. Х.-А.Рафсанджани, являясь представителем реформаторского крыла иранского руководства, считал абсолютно необходимым превращение Ирана в сверхдержаву, пусть и под лозунгами исламской революции. А ядерная программа являлась для него и его сподвижников одним из инструментов такой трансформации¹⁷.

Отметим, что в настоящее время наиболее ярым «атомным радикалом» принято считать действующего иранского президента М.Ахмадинежада. И это во многом именно так. Сам Ахмадинежад не скрывает своей приверженности «атомному выбору».

Однако внимательный анализ проблемы показывает, что иранская ядерная программа осуществлялась и при шахе, и при позднем Хомейни, и в постхомейнистском Иране. Как мы видим, скорее представитель определенной части иранских фундаменталистов откажется от ядерной программы из-за своих религиозных установок, чем тот или иной рациональный политик, ориентированный на вестернизацию, как шах, или на иранскую исламскую сверхдержавность, как Рафсанджани.

Вряд ли смена конкретного первого лица в Тегеране (например, Ахмадинежада на Рафсанджани или на другого реформатора Мусави) что-либо изменит в отношении иранских руководителей к ядерной программе Ирана.

Известно, например, что главный кандидат от «реформистских сил» на иранских президентских выборах 2009 года Мир-Хосейн Мусави в ходе предвыборной кампании говорил о необходимости продолжения иранской ядерной программы. Правда, он оговаривался, что будет стремиться к тому, чтобы ядерная программа Ирана не носила военный характер. Но время от времени что-то сходное можно услышать и из уст Ахмадинежада. И совершенно ясно, что все разговоры о мирном характере ядерной программы Ирана – просто дань конъюнктуре. И что на самом деле политики Ирана стремятся не к мирному, а к военному атому.

Заявление Мусави датировано апрелем 2009 года¹⁸. Его оговорка о том, что он будет стремиться исключительно к мирному использованию иранского атома, конечно, важна. Но только в качестве иллюстрации на тему об игре, которую иранские элиты ведут вокруг ядерного проекта. В рамках этой игры допустима разная риторика. Но лишь постольку, поскольку она обеспечивает решение главной задачи – задачи вывода Ирана на новые, регионально-сверхдержавные рубежи. Причем Иран не Индия и не Китай. Ему не надо восполнять дефицит газа и нефти с помощью мирных ядерных реакторов. У него нет дефицита этих стратегически важных ископаемых.

Реальную помощь Ирану в возобновлении его ядерной программы оказали, во-первых, Китай и, во-вторых, Пакистан.

Китайская сторона поставила исследовательскому центру в Исфагане небольшой реактор¹⁹. Кроме того, в 1993 году Пекин обещал содействовать Тегерану в достройке АЭС в Бушере путем предоставления рабочей силы и технологий, а также в строительстве новой АЭС на юго-западе Ирана (мощность объекта – 300 МвТ). В 1995 году была достигнута еще одна договоренность – о сооружении под Исфаганом завода по обогащению урана²⁰. Также еще в 1990 году между Китаем и Ираном было заключено соглашение сроком на 10 лет о подготовке иранских специалистов в ядерной сфере²¹.

Такое активное сотрудничество Тегерана и Пекина в атомной сфере вызвало негативную реакцию США. И в 1999 году ирано-китайское сотрудничество было официально свернуто. Но лишь официально. Об этом свидетельствует то, что уже в 2002 году американские власти ввели санкции против трех фирм из КНР, поставлявших в Иран вещества и материалы, которые могут быть использованы для производства оружия массового поражения²².

Что касается ирано-пакистанских контактов в ядерной сфере, то известно, что Исламабад и Тегеран в 1987 году заключили секретное соглашение о сотрудничестве в области ядерных исследований²³. Подробно тему пакистано-иранского сотрудничества мы осветим ниже. Здесь же просто зафиксируем, что такое сотрудничество имело место.

Россия, которую чаще всего обвиняют в потворстве и спонсорстве иранского ядерного проекта, присоединилась к нему лишь в 1992 году. И нужно отметить, что российская доля в иранском проекте – это строительство АЭС в Бушере, которое находится под строгим контролем МАГАТЭ и носит исключительно мирный характер.

Анализ существующих данных говорит о том, что различные составляющие иранской ракетно-ядерной программы чаще всего имеют своим источником цепочку Северная Корея – Иран – Пакистан. При явном технологическом спонсорстве Китая.

Чтобы не быть голословными, укажем на три важных аспекта этой темы.

Аспект № 1. Ракетный.

Как уже было сказано, ракетные разработки Ирана нельзя рассматривать отдельно от ядерной программы этой страны. Известно, что Иран создал целую серию баллистических ракет «Шихаб».

Экспертные оценки указывают, что большинство модификаций иранских баллистических ракет «Шихаб» имеет северокорейский генезис. Отметим, что самая мощная модификация ракеты «Шихаб», «Шихаб-3», способна поражать цели на территории Малой Азии, Балкан, Израиля и даже России. Экспертами «Шихаб-3» оценивается как самая мощная на сегодняшний день иранская ракета²⁴.

Первоначально иранцы получили у Северной Кореи советские ракеты Р-17 (они же «Скад» в западной терминологии). На базе Р-17 были созданы первые иранские ракеты «Шихаб-1» и «Шихаб-2» дальностью до 350 и 750 км соответственно, и была начата разработка «Шихаб-3» (дальность более 2000 км)²⁵. Отметим, что некоторые эксперты считают, что за основу «Шихаб-3» была взята северокорейская ракета «Нон Донг»²⁶.

Крайне важным представляется также то, что именно «Шихаб-3» послужил основой для другой иранской ракеты – «Сафир». Как известно, это «изделие» было использовано для вывода на орбиту иранского спутника «Омид». Эксперты отмечают, что именно в рамках иранского космического проекта, судя по всему, ведется разработка межконтинентальной баллистической ракеты²⁷.

Еще раз оговорим, что специалисты по иранским военным программам постоянно указывают на Пекин и Пхеньян как на основных технологических спонсоров интересующих нас проектов Тегерана. Так, в частности, именно китайские специалисты помогли иранцам модернизировать оперативно-тактические ракеты Nazeat-10²⁸. И именно Китай и Северная Корея участвовали в постройке трех предприятий по сборке ракет в Иране²⁹.

Утверждая, что в настоящий момент Иран все еще имеет уровень развития национальной научной, экспериментальной и производственной базы, несовместимый с самостоятельной разработкой обсуждаемых нами проектов, и что по этой причине пока что успешные разработки и организация серийного производства ракетного оружия в значительной степени зависят от иностранной помощи, специалисты подчеркивают: уже в ближайшем будущем Иран сможет самостоятельно производить многие узлы ракет и их головные части³⁰.

Отметим также, что, помимо помощи в виде специалистов и передачи технологий, Китай поставляет своим иранским партнерам и конкретные образцы вооружений. Например, баллистические ракеты CSS-8 (дальностью до 180 км)³¹.

Налицо отмечаемая всеми специалистами по ВПК Китая и Северной Кореи связь между военными (в том числе ракетными) программами этих стран. Совершенно очевидно, что Пекин является в этом сотрудничестве ведущей стороной.

Аспект № 2. Собственно ядерный.

Этот аспект касается скандальных признаний бывшего руководителя пакистанского ядерного проекта Абдул Кадир Хана о сотрудничестве Пакистана с Ираном и Ливией в сфере ядерных технологий. По его утверждениям, с 1989 года Исламабад регулярно поставлял Тегерану, Пхеньяну и Триполи технологии и материалы (в том числе центрифуги и высокообогащенный уран). Причем Ирану поставлялись центрифуги Р-1, а также чертежи и технические характеристики более совершенного изделия – центрифуги Р-2³².

Якобы пакистанцы остановили свое сотрудничество с Ираном в 1995 году, когда Россия начала работать с Тегераном в ядерной сфере³³. Однако эксперты отмечают, что Тегеран – в числе очень немногих мировых игроков – не осудил проведенные Пакистаном ядерные испытания в 1998 году³⁴.

В конце 2009 года Абдул Кадир Хан сообщил миру о деталях пакистано-северокорейского ядерного сотрудничества. Он поведал о том, что в течение 10 лет Северная Корея и Пакистан поддерживали друг с другом тесное сотрудничество в ядерной сфере. И о том, что ему в 1999 году даже демонстрировали в северокорейских горах ящики, содержащие компоненты для сборки трех взрывных устройств, и отдельно находящиеся взрыватели для бомб³⁵.

Некоторые эксперты (например, бывший шеф лаборатории в американском Лос-Аламосе Зигфрид Хекер) выражают сомнения в достоверности откровений Кадир Хана. В первую очередь, сомнение вызывает факт наличия у северокорейцев ядерных устройств уже в 1999 году³⁶.

Однако другие откровения Кадир Хана не так уж и фантастичны. Так, он утверждает, что в 1994 году по поручению тогдашнего пакистанского премьера Б.Бхутто и армейского командования ездил в Северную Корею. Результатом этих контактов стала закупка у Пхеньяна 10 ракет «Нон Донг» и поездка северокорейских специалистов в пакистанский ядерный центр в Кахуте (северо-восток страны). В ходе этой поездки северокорейская сторона якобы получила 20 устаревших центрифуг³⁷.

Отметим, что многочисленные откровения Кадир Хана касаются также и китайско-пакистанского сотрудничества. Якобы еще в 1982 году Китай передал Пакистану партию высокообогащенного урана, достаточную для производства двух ядерных бомб. Кроме того, китайская сторона передала пакистанцам чертежи атомной бомбы³⁸.

Особую пикантность всему вышесказанному придает тот факт, что передача осуществилась в 1982 году – то есть при режиме генерала Зия-уль-Хака, а сами соглашения, на основе которых они осуществлялись, были заключены еще в 1976 году тогдашним премьер-министром Пакистана З.А.Бхутто с Мао Цзэдуном и его преемниками³⁹.

Бхутто был свергнут и казнен по приказу Зия-уль-Хака, а его «преемник-враг» получил из китайских рук все нужные им ядерные технологии. Китайцы, которые весьма разборчивы в связях, выполнили соглашение, заключенное с покойным пакистанским премьером. Что может быть большим аргументом в пользу того, что пакистано-китайское ядерное сотрудничество – не результат сиюминутных сделок конкретных политиков, а стратегический курс, осуществляемый двумя странами в течение долгого времени и при всех режимах?! Добавим к этому, что американская администрация не скрывает своих опасений по поводу того, что Абдул Кадир Хан передал китайские чертежи иранцам⁴⁰.

Таким образом, можно зафиксировать, что не только ракетные, но и собственно ядерные технологии перемещаются в пространстве Китай – Северная Корея – Пакистан – Иран. Что же касается роли Абдул Кадир Хана в подобных перемещениях, то пакистанские власти пытаются представить руководителя своего атомного проекта авантюристом, который действовал на свой страх и риск. Сам же Кадир Хан утверждает, что передача им «чувствительных» технологий и материалов осуществлялась с санкции высокопоставленных пакистанских чиновников⁴¹.

В любом случае, ядерные технологии и материалы не относятся к категории предметов, которые могут перемещаться по миру бесконтрольно. А Кадир Хан, при всем его влиянии, не «всемогущий маг», который может сам отправлять что угодно и куда угодно. А значит, речь идет о некоем консорциуме, чьим публичным лицом и «прикрытием» является Кадир Хан, а реальными руководителями – куда более высокопоставленные люди. И в этом консорциуме есть иранская доля.

Аспект № 3. Инфраструктурный.

Известно, что китайский капитал и компании проявляют активную заинтересованность в строительстве линий метрополитена в Иране. Речь идет и об инвестициях в строительство, и о подрядах на него, и о поставках подвижного состава⁴².

Любые такие работы – всегда двойного назначения. Где метро, там и крупное бункерное хозяйство военного типа, в том числе подземные заводы. Но там же и объекты, связанные с подземными ядерными испытаниями, пусковыми шахтами баллистических ракет, хранилищами боеприпасов.

Таким образом, можно констатировать, что сотрудничество Китая, Северной Кореи, Пакистана и Ирана как прямо в области ядерных исследований, так и в области ракетных программ и крупного инфраструктурного строительства идет полным ходом.

Однако в иранской ядерной истории есть и весьма специфические сюжеты, которые позволяют как подтвердить все то, что мы уже зафиксировали, так и выявить новые аспекты. Это, в первую очередь, так называемое «дело Х-55».

Важным фактором является то, что Иран обладает такими видами вооружений, как стратегические крылатые ракеты авиационного базирования Х-55 (другое название – РКВ-500; в западной терминологии – AS-15 Kent).

По своим тактико-техническим характеристикам, Х-55 – это «дозвуковая малогабаритная стратегическая крылатая ракета, совершающая полет с огибанием рельефа местности на малой высоте, предназначена для использования против важных стратегических объектов противника с заранее разведанными координатами»⁴³.

Х-55 была предназначена для несения ядерного оружия. В СССР эти ракеты, в частности, были оснащены компактным термоядерным боевым зарядом мощностью 200 кт. Заряд был предназначен для поражения стратегических центров государственного и военного управления, военно-промышленных объектов, баз ядерного оружия, пусковых ракетных установок, включая защищенные объекты и укрытия⁴⁴. Сами ракеты Х-55 были установлены на самолетах стратегической авиации – дальних бомбардировщиках ТУ-95 МС и ТУ-160⁴⁵. Де-факто это означает, что Иран обладает носителями ядерного оружия авиационного базирования.

Образцы Х-55 попали в Иран в 2001 году. Тогда же, по ряду экспертных оценок, Тегерану была передана и технология производства данного типа вооружений. По крайней мере, в августе 2005 года, выступая на брифинге в Вашингтоне, представитель иранской оппозиции Алирезада Джафарзаде заявил, что Иран освоил технологию производства полученных от Украины ракет Х-55⁴⁶.

При этом Джафарзаде заявил, что из шести поставленных в Иран образцов Х-55 два «изделия» оказались перевезены на военный комплекс в Парчине для проведения обратной сборки. Джафарзаде также сообщил прессе, что тогдашний министр обороны Ирана Али Шамхани докладывал руководству страну об успешном освоении технологии производства этих крылатых ракет⁴⁷.

Отметим, что в экспертном сообществе у Джафарзаде есть устойчивая репутация человека информированного и уже дававшего верную и точную информацию. Так, в частности, в 2002 году Джафарзаде предал гласности факт проведения иранской стороной секретных работ на ядерных комплексах в Колахдузе, Ардекане, Натанзе, Исфагане. И эти сведения впоследствии подтвердились⁴⁸.

Факт копирования и освоения технологии производства Х-55 иранскими военными специалистами подтверждают в частных разговорах российские и израильские военные эксперты.

В данной статье не будут излагаться подробности этого дела. Зафиксируем только его самые основные детали.

Исполнителями сделки с Х-55 была группа граждан Украины и РФ во главе с международным торговцем оружием Олегом Орловым и его партнером Евгением Шиленко. Источником ракет оказались арсеналы украинской госкомпании «Укрспецэкспорт» (отвечает за экспорт вооружений и военной техники за пределы Украины). Транспортировку ракет Х-55 осуществляли самолеты, принадлежащие известному международному торговцу оружием Виктору Буту.

В 2001 году группа в составе Орлова, Шиленко и Бута поставила в Иран Х-55 в количестве шести штук.

И годом ранее, в 2000 году, те же лица поставили шесть ракет Х-55 в Китай. При этом три из этих шести поставленных в Китай ракет, как утверждают некоторые источники, вскоре оказались в Пакистане.

Вновь налицо цепочка перетекания вооружений и технологий Иран – Китай – Пакистан. Источником утечки выступает Украина.

Отметим, что ракеты Х-55, переданные в Китай, Пакистан и Иран, были без ядерной «начинки». Сами эти ракеты оказались на Украине после развала СССР. В соответствии со взятыми после 1991 года международными обязательствами Украина должна была ликвидировать свой ядерный потенциал, который после распада СССР фактически был третьим по мощности в мире. В результате с территории Украины было вывезено 1272 ядерных заряда.

На Украине оказалось около тысячи ракет Х-55 без ядерных боеголовок. Половину из них Украина должна была передать России в 1990-х гг. Другую половину – уничтожить под контролем международных инстанций⁴⁹.

Согласно документам «Укрспецэкспорта», переданные Китаю, Ирану и Пакистану ракеты Х-55 были проданы России. Однако эти документы были сфальсифицированы с целью прикрыть истинные маршруты поставок⁵⁰.

Детали сделки свидетельствуют, что речь шла не о самодеятельности отдельных чиновников, а об операции, санкционированной на очень высоком уровне. Оператором сделки был «Укрспецэкспорт» и его «дочки» (в частности, компания «Прогресс»). И это уже говорит о том, что были задействованы слишком крупные структуры, чтобы предполагать, что «ракетная сделка» – это просто чья-то коррупционная инициатива.

Еще одна деталь – это череда насильственных смертей вокруг дела Х-55. Самые важные из них – это гибель бывшего главы «Укрспецэкспорта» В.Малева в автомобильной катастрофе в 2002 году (сделка с ракетами была осуществлена именно при нем) и убийство главного фигуранта дела – О.Орлова – в украинской тюрьме в 2007 году. По официальной версии, главный обвиняемый по столь громкому уголовному делу погиб в киевском СИЗО якобы от руки психически нездорового сокамерника.

И, наконец, баллистическая крылатая ракет Х-55 – это не автомат и не пулемет, которые могут исчезнуть с военных складов относительно незамеченными. За оружием такого типа всегда ведется особый контроль, и «просто украсть», даже сфальсифицировав документы, такие ракеты невозможно. Добавим также, что из утечек в прессе известно, что в 2002-2003 гг. украинские военные специалисты привлекались к обслуживанию ракет Х-55 в Иране. Все это практически исключает самодеятельность «группы товарищей», якобы поставлявшей ракеты-носители ядерного оружия Тегерану «на свой страх и риск» в целях личного обогащения или даже исходя из каких-то идеологических (например, антиамериканских) установок. А значит, предполагает у операторов ракетной сделки наличие государственной санкции.

Кроме того, операция с поставками Х-55 в Китай, Пакистан и Иран не могла пройти не замеченной американскими разведструктурами. Причем как средствами технической, так и агентурной разведки. Тем более что Пакистан и Иран являются странами повышенного внимания американских спецслужб. И если в Иране возможности агентурной разведки для ЦРУ и других американских разведорганов могут быть ограничены, то в том же Пакистане таких ограничений, вероятно, нет. А кроме агентурных возможностей, существуют еще и возможности технические. В первую очередь, средства космической разведки, которые очень пристально мониторят иранскую и пакистанскую территории.

Отметим также, что главные действующие лица этой истории – Олег Орлов и Виктор Бут – являлись людьми, хорошо известными американской разведке. И не только известными, но и достаточно близкими к определенным сегментам американских спецслужб.

Так, в частности, Орлов, являвшийся крупным оператором оружейного рынка на постсоветском пространстве, назывался своими конкурентами как контактер американских спецслужб. Имя Орлова всплывало в 2000 году в Казахстане во время процесса над другим оружейным дилером Александром Петренко и экс-начальником казахстанского Генштаба Бахытжаном Ертаевым, обвинявшимися в поставках в Северную Корею истребителей МИГ-21. Тогда высказывались предположения, что именно Орлов передал американским спецслужбам информацию о секретных продажах Казахстаном советских истребителей северокорейцам⁵¹.

Подобные подозрения не ограничиваются только казахстанским сюжетом. Наличие у Орлова американских связей отмечает и германский криминолог Юрген Ротт, специализирующийся на изучении проблемы преступности в России и других постсоветских государствах. И тот же Ротт высказывал удивление, что американские контакты Орлова остаются вне поля зрения исследо-вателей⁵².

Другой участник истории с Х-55, Виктор Бут, был также не чужой для американских спецслужб фигурой. В частности, еще в 2004 году британская Financial Times утверждала со ссылкой на неназванного бывшего чиновника ООН, что Бут являлся партнером Пентагона, предоставляя свои самолеты для войск американо-британской коалиции в Ираке. Более того, Великобритания и США в 2004 году активно противодействовали усилиям Франции по замораживанию банковских счетов Бута⁵³. Его ближайший деловой партнер, Ричард Чичакли, хорошо вписан в систему американской военной разведки.

Все вышесказанное дает основания для вывода, что, как минимум, Бут (и, видимо, Орлов) «просвечивались» американцами в момент сделки с Х-55, а как максимум, совершили эту сделку с санкции американских инстанций.

Если последнее предположение верно, то речь может идти о двух типах мотивации американских спецведомств.

Вариант-минимум – это чистая прагматика. Продажа Х-55 в Иран была осуществлена в 2001 году, то есть накануне терактов 11 сентября и последовавших за ними военных действий в Афганистане и Ираке. Эти две страны являются предметом повышенного внимания иранского руководства, и американская администрация была заинтересована в нейтралитете Тегерана к ее действиям в регионе. В этом контексте продажа Х-55 – это «плата» за такой нейтралитет.

Однако даже этот вариант-минимум (прагматический договор сторон) предполагает наличие неких долговременных контактов между определенной частью американской элиты и иранскими руководителями. А это уже не вопрос о прагматическом диалоге.

Вариант-максимум – продажа Х-55 в Иран являлась частью контактов между наиболее консервативными кругами иранского режима и правореспубликанскими группами в США. Группами, которые были «засвечены» в ходе скандала «Иран-контрас». По ряду экспертных оценок, эти группы не прекратили диалог с консервативным крылом иранского режима ни сразу после указанного скандала, ни впоследствии. Канал, построенный тогда, работает и поныне. Эксперты указывают, что Орлов и Бут всегда были близки именно к правореспубликанским и «Иран-гейтовским» группам в спецслужбах США.

Все вышесказанное вскрывает весьма непростую подоплеку иранской ракетно-ядерной программы. Оно заставляет по-новому взглянуть как на ее спонсоров, так и на их мотивацию.

Прежде всего, постараемся построить классификацию тех спонсоров, чью мотивацию мы собираемся обсудить далее.

Приведенный выше фактологический материал позволяет выделить три типа спонсоров иранской ядерной программы.

Спонсорство первого типа, основанное на идеологической солидарности.

В варианте-минимум – это союзники на почве общеисламской солидарности (Пакистан). В варианте-максимум – на почве некоей общей антизападной солидарности (КНДР). Однако и КНДР, и Пакистан сами нуждаются в спонсорстве над своими ракетно-ядерными программами.

Отметим, что идеологическое союзничество между Ираном, Пакистаном и КНДР имеет свои ограничители.

Начнем с того, что Пакистан и Иран – это разные части исламского мира: Иран – центр шиизма, а Пакистан большей частью все-таки суннитский. Более того, суннитско-шиитский конфликт является одним из ключевых конфликтов, раскалывающих пакистанское общество. А еще существуют и ирано-пакистанские противоречия по афганскому урегулированию и по Белуджистану.

Союзоспособность Пакистана и Ирана с Северной Кореей также не может быть отнесена к разряду идеологически самодостаточных. Хотя бы потому, что Северная Корея никак не исламская страна.

Все это предполагает наличие других, неидеологических, факторов, обеспечивающих прочность интересующего нас союзничества достаточно разных держав. А где другие факторы – там и другой тип спонсорства.

Спонсорство второго типа, основанное на геополитическом патронаже.

Как явствует из всего вышесказанного, геополитическим патроном интересующих нас проектов может быть только Китай. Мы видим китайский след в иранской ракетно-ядерной программе. Но Китай – это растущая мировая держава, которая слишком ценит свои отношения с Западом для того, чтобы разрушать их, помогая Ирану. А значит, у иранского ракетно-ядерного проекта должен быть и еще один тип спонсорства.

Спонсорство третьего типа конфиденциальное западное.

В иранском ракетно-ядерном проекте (по крайней мере, в эпизоде с Х-55) поучаствовала и Украина, которая уж никак не исламская и не антизападная страна. Скорее уж наоборот: Украина является одной из самых прозападных и даже проамериканских стран Восточной Европы. Зачем ей помогать Ирану?

Кроме того, анализ связей Орлова и Бута показывает, что иранским ракетно-ядерным играм, как минимум, не препятствовали и определенные американские элитные группы, ранее не чуждые «Иран-гейту».

«Парадоксальные спонсоры» не могут рассматривать Иран ни как идеологически дружественную страну, ни как нормального, способного к солидарному геополитическому поведению «клиента». Все, что может их интересовать в Иране, это его способность к обострению, и именно обострению, ситуации на Ближнем Востоке, а значит, и во всем мире. Но зачем нужно обострять ситуацию, причем до такой степени?

Конечно, отчасти все может быть объяснено как ситуационными политическими интересами (у «ястребов», воюющих друг с другом, обострение напряженности всегда является общим ситуационным политическим интересом), так и корыстными соображениями (изменение цен на нефть и другие энергоресурсы).

Но подобные интересы не могут быть исчерпывающими, коль скоро речь идет о проекте обсуждаемого масштаба. Необходим какой-то более крупный интерес. Каковым, по определению, может быть только пресловутый «новый порядок». Разрушив имеющийся ближневосточный и общемировой порядок с помощью Ирана, заинтересованные в этом разрушении силы могут в стратегическом плане хотеть только одного – «переформатирования», то есть построения на руинах старого порядка чего-то принципиально нового.

Ядерный Иран – это фактически конец и без того хрупкого и достаточно условного режима нераспространения ядерного оружия.

Как минимум, речь пойдет об ответном ядерном вооружении арабских стран Залива и Саудовской Аравии. А как максимум…

Как максимум, речь пойдет о «празднике ядерного непослушания» по всему миру. Ведь «пороговых стран» на сегодняшний день очень много и на Ближнем Востоке, и в Юго-Восточной Азии, и в Латинской Америке, и даже в Европе. И если ядерное оружие позволено иметь Ирану, то почему его нельзя иметь Японии, Германии, Бразилии, Южной Корее, Мьянме?

В связи с этим интересно еще раз вернуться к участию украинских структур в истории с Х-55 и указать на то, что сегодня ряд влиятельных политических сил и элитных групп на Украине ставит вопрос о пересмотре или даже об отмене Будапештского меморандума 1994 года, в котором провозглашался безъядерный статус Украины в обмен на международные гарантии безопасности. Отметим, что Украина обладает солидной собственной материально-технической базой и научным потенциалом, оставшимися от СССР, для возвращения к ядерному статусу.

Во-первых, Украина имеет несколько АЭС и, по крайней мере, частичные технологические возможности переработки реакторного урана. Конечно, можно сказать, что эти технологические возможности ориентированы исключительно на мирный характер деятельности. Однако политическая воля (а как показывают вышеуказанные заявления, она может появиться) способна в любой момент придать этим возможностям военный характер.

Во-вторых, Украина имеет Национальную Академию наук (НАН), являющуюся наследницей Академии Наук Украинской ССР. И в системе НАН существует, например, Харьковский Физико-Технический Институт (ХФТИ). То есть база для проведения именно научных разработок по ядерной тематике.

В-третьих, есть еще и украинский ВПК, являвшийся ранее частью ВПК СССР. И главная его компонента – это знаменитый «Южный машиностроительный завод» («Южмаш»). Специализация Южмаша – это ракетная и космическая техника вообще и носители для ядерного оружия. В том числе межконтинентальные баллистические ракеты.

Конечно, «Южмаш» находится в теснейших кооперационных связях с предприятиями российского ВПК. Однако и само это предприятие обладает значительным потенциалом, который можно использовать исключительно для нужд украинского ракетно-ядерного проекта.

Выше мы показали, что Украина являлась источником поставки носителей ядерного оружия для Китая, Пакистана и Ирана. При этом ряд экспертов указывают на существование весьма плотных отношений между Пакистаном и Украиной в сфере военно-технического сотрудничества.

Не исключено, что участие определенных украинских групп в истории с Х-55 было мотивировано именно желанием спровоцировать «праздник ядерного непослушания» и собственное возвращение к ядерному статусу.

Более того, эксперты считают, что ряд «пороговых» стран (та же Украина или кто-то еще) уже давно образуют своего рода «клуб спонсоров», которые, «накачивая» другие страны ракетными и ядерными технологиями, стремятся легитимировать свой ядерный статус через расширение состава мирового «ядерного клуба».

В связи с этим многие аналитики обращают внимание на весьма важное заявление известного российского политика и академика РАН Андрея Кокошина, сделанное им 22 мая 2009 года в ходе политического ток-шоу «Судите сами» на «Первом канале» российского телевидения. Кокошин сказал:

«…Саудовцы просто могут взять бомбу из Пакистана – они давно за нее заплатили. Дальше уже со всеми странами – все по-разному»⁵⁴.

Кокошин – человек компетентный, информированный и крайне осторожный в оценках. Причем осторожность оценок является следствием именно его научной компетентности в сочетании с большим административно-политическим опытом. В разные годы Кокошин был первым замминистра обороны России, секретарем Совета Обороны, секретарем Совета Безопасности. В настоящее время Кокошин – заместитель руководителя фракции партии «Единая Россия» в Госдуме. А значит, влиятельное и облеченное полномочиями лицо.

Конечно, фразу Кокошина можно понимать двояко. Один вариант такого понимания заключается в том, что уровень пакистано-саудовских связей (в том числе саудовского кредитования пакистанской экономики) таков, что позволяет Эр-Рияду требовать у Исламабада доступа к ядерной технологии или даже прямо «изделие». Другой вариант объяснения состоит в том, что пакистанский ядерный проект не суверенное дело самого Пакистана, а определенного рода «акционерное предприятие», в котором, как минимум, присутствует саудовская доля.

Если последнее объяснение правильно, то почему бы не выдвинуть в качестве гипотезы и то, что в этом «акционерном предприятии» может быть и украинская, и иранская, и северокорейская доли? А также расширить эту гипотезу и предположить, что «накачка» ядерными и ракетными технологиями Ирана – это просто создание повода для «праздника ядерного непослушания»? То есть расползания ядерных технологий сначала по Ближнему и Среднему Востоку, а затем и по всему миру.

Такой «праздник ядерного непослушания» не может не привести автоматически к следующим последствиям:

Во-первых, к резкому повышению угрозы локального ядерного конфликта.

Во-вторых, к коррекции военных доктрин ведущих стран, уже обладающих ядерным оружием, в направлении повышения готовности применения неконвенциональных типов оружия. В том числе в превентивных целях. Отметим, что в мировой масс-культуре (в том числе в голливудской кинопродукции) в последние годы усилились процессы растабуирования темы «ограниченной ядерной войны». Доказывается ее относительная безвредность, возможность быстрого восстановления возмещенного ущерба и т.д.

В-третьих, к резкому росту нестабильности во всем мире и нарастанию хаотизации в больших регионах. В числе последствий – потеря определенными регионами инвестиционной привлекательности и вывод капиталов из этих регионов.

В-четвертых, неизбежным следствием «праздника ядерного непослушания» станет выход на арену весьма специфических политических сил. Например, применительно к Ахмадинежаду в мировой прессе обсуждается его возможная причастность к закрытому ордену «Хожжатех», который не был в чести даже при Хо-мейни. Одной из составляющих доктрины ордена является тезис о допустимости наращивания хаоса в мире для прихода Махди.

При этом вполне серьезными специалистами обсуждается наличие на правом фланге американских республиканцев религиозных групп с отчетливо протестантской направленностью. В том числе рассматривающих ядерную катастрофу и ядерную войну как возможный сценарий Апокалипсиса.

Таким образом, превращение Ирана в ядерную военную державу запускает сразу множество процессов, которые ведут к полномасштабному хаосу. А структурировать из этого хаоса какое-то подобие нового порядка могут только силы, обладающие полным набором дипломатических, разведывательных и ядерных возможностей, которые способны создавать из этого хаоса порядок или его подобие. И слишком многое говорит в пользу именно такого варианта.

Примечания

¹ Новиков В.Е. Хлопков А.В. Военная ядерная программа Ирана // Ядерное нераспространение. Краткая энциклопедия. ПИР. Центр, 2009. С. 51.

² Там же. С. 51-52.

³ Сафранчук И. Ядерные и ракетные программы Ирана и безопасность России: рамки российско-иранского сотрудничества. М., 1998. С. 7.

⁴ Там же.

⁵ Вартанян А.М. Иранская ядерная программа: правовой аспект // http:// www.iimes.ru/rus/stat/2005/15-10-05.htm

⁶ Там же.

⁷ Яременко В. Бомбу делали всем миром // Московские новости. 2006, 21 апреля.

⁸ Там же.

⁹ Там же.

¹⁰ Там же.

¹¹ Гриневский О.А. Сценарий для третьей мировой войны. М.,2002. С. 92.

¹² Там же. С. 93.

¹³ Синовец П.А. Иранская ядерная программа – международный аспект проблемы // http://www.iimes.ru/rus/stat/2004/01-10-04.htm

¹⁴ Яременко В. Указ. Соч.

¹⁵ Там же.

¹⁶ Синовец П.А. Указ соч.

17 Сажин В.И. К вопросу об иранской ядерной программе // http://www.iimes.ru/rus/stat/2005/05-07-05.htm

¹⁸ http://www.7kanal.com/news.php3?id=261504

¹⁹ Воронцов А. Период полураспада «Корпорации монстров» // http://lenta.ru/articles/2004/06/15/nuclear/_Printed.htm

²⁰ Тульев М. Состояние и перспективы развития ирано-китайских отношений // http://www.iimes.ru/rus/stat/2003/20-11-03.htm

²¹ Синовец П.А. Указ. соч.

²² Тульев М.А. Указ. соч.

²³ Яременко В. Указ. соч.

²⁴ Крамник И. Иранские ракеты: потенциальная или реальная угроза? // http://www.rian.ru/analytics/20090929/186864999.html

²⁵ Там же.

²⁶ Юрченко В.П. Ракетное оружие класса «земля-земля» стран Среднего и Ближнего Востока // http://www.iimes.ru/rus/stat/2003/21-06-03.htm

²⁷ Крамник И. Указ. соч.

²⁸ Там же.

²⁹ Юрченко В.П. Указ. соч.

³⁰ Там же.

³¹ Крамник И. Указ. соч.

³² Синовец П.А. Указ. соч.

³³ Там же.

³⁴ Там же.

³⁵ Независимая газета. 29.12.2009.

³⁶ Там же.

³⁷ Там же.

³⁸ http://inopressa.ru/article/2009-11-13/wp/pakistan.html

³⁹ Там же.

⁴⁰ Там же.

⁴¹ Независимая газета. 29.12.2009.

⁴² Тульев М. Указ. соч.

⁴³ Портал «Ракетная техника» – http://rbase.new-factoria.ru/missile/wobb/x55/x55.shtml

⁴⁴ Там же.

⁴⁵ Там же.

⁴⁶ http://news.iran.ru/news/32989

⁴⁷ Там же.

⁴⁸ Там же.

⁴⁹ http://lenta.ru/articles/2006/02/26/missiletrade/

⁵⁰ Там же.

⁵¹ Коммерсант. 21.01.2000.

⁵² Juergen Roth, «Die Gangster aus der Osten. Neue Wege der Kriminalitaet», Europa-Verlag, Hamburg-Wien, August 2003. S.273-274

⁵³ US Seeks to Protect Weapons Trafficker. Financial Times. 2004. 16 May.

⁵⁴ Стенограмма передачи «Судите сами» (Первый канал) от 22 мая 2009 года