«Прошу направить меня на фронт. Во время советско-финляндской войны работала в госпитале... Премирована ценными подарками, получила благодарность. Кончила школу снайперов, мастер стрелкового спорта, в совершенстве владею боевой винтовкой и личным оружием. Хорошо владею велосипедом и вообще могу быть полезной. 28.06.1941 г. Петрова»

...В декабре Нина Павловна временно получила назначение в первый батальон 284-го стрелкового полка. Времени для раскачки не было — передовая. Буквально через день Петровой было дано боевое задание.

Рано утром, когда еще было совсем темно, она легко и ловко выпрыгнула из окопа. Солдаты помогли ей пройти через своё минное поле.

Дальше пришлось ползти, глубоко утопая в снегу. Петрова беспокоилась, как бы немцы не подвесили над ней «фонарь», не заметили бы след на снегу. Часто прислушивалась, но кругом было тихо. Оборудовав позицию для стрельбы, она посмотрела в сторону окопов противника и с облегчением вздохнула:

— Кажется, всё хорошо.

Лежит час, другой... Утренняя пороша давно уж замела её следы. Над горизонтом появилась белесая полоска, которая поднималась все выше и выше, словно тесто в квашне. Рассвело. Скоро у противника будет завтрак. Над вражескими землянками почти невидимым облачком курился дымок. Мороз начинал беспокоить сильней. Петрова шевелила стынущими пальцами ног, сжимала и разжимала кулаки в меховых рукавицах. Фашисты не появлялись, хотя, по словам провожавших её бойцов, вели себя на этом участке нагло.

Время уже подходило к полудню. И вдруг над окопом на какие-то секунды показалась рыжая голова гитлеровца. Этого трогать нельзя, пусть умоется снегом и скажет другим, что всё спокойно. Терпения у старшего сержанта хватало.

Через некоторое время какой-то фашист, видимо, решил полюбопытствовать, что делается перед их передним краем, и высунулся, как мышь из норы, обводя глазами безмолвную снежную гладь.

Выстрел, и немец, уронив голову на бруствер, сполз на дно окопа.

— Готов, отвоевался. Счет мести открыт.

В ту же секунду вражеские минометы открыли беспорядочную стрельбу, надеясь уничтожить русского снайпера. Переползать на запасную позицию не имело смысла. Немцы заметят и усилят огонь. Тело старшего сержанта напружинилось, глубже втиснулось в снег.

Так пролежала Петрова дотемна.

В батальоне очень были рады благополучному возвращению Петровой,

— Как дела, мама Нина?

— Всё в порядке, — ответила Нина Павловна, — открыла свой личный счет.

«Никак артиллерийская дуэль будет, — подумала Нина Павловна, — это, пожалуй, нам на руку. Пусть артиллеристы выгоняют немцев на солнышко, а мы их встретим. В грохоте разрывов снайпера заметить трудно».

Петрова и Даудов зорко следили за вражескими траншеями. Но никто не появлялся. Напугали их наши снаряды, повредили один дзот. Потом наступила тишина.

Лежали долго. День уже клонился к концу. Скоро можно будет возвращаться к своим. И вдруг Петрова увидела двух фашистов, несущих бревно.

— Видать, дзот восстанавливать будут, — предположил Даудов.

— Сейчас мы им, Георгий, поможем... Как думаешь, кого из них первым снять?

— Переднего!

— Тогда задний сразу поймёт, что где-то рядом снайпер, и тут же нырнёт в траншею, спрячется.

— Выходит, заднего надо...

— Так будет складней. Передний не поймет, что его напарник сражен пулей. Он может подумать, что тот споткнулся, и обязательно замедлит движение, чтобы оглянуться.

— И у нас на размышление будет наверняка секунды две, — заметил Даудов.

Немцы тем временем приближались к дзоту.

— Бей по заднему! Я возьму переднего, — скомандовала Нина Павловна.

Даудов выстрелил. Идущий сзади фашист зашатался под тяжестью бревна из стороны в сторону и медленно стал оседать на землю.

Петрова с выстрелом не спешила.

Было видно, как передний остановился и, не сбрасывая бревна с плеча, стал оглядываться.

Нина Павловна плавно нажала курок. Гитлеровец упал, придавленный бревном.

— Научишься и ты многому, только имей терпение. Они замолчали. Усталость брала своё, хотелось встать и размяться.

В небе послышалось надрывное урчание самолета. Даудов не утерпел и задрал голову кверху. Неудержимое любопытство ученика натолкнуло Петрову на мысль, что и среди гитлеровцев найдутся такие же невыдержанные, сверхлюбопытные. Зорче стала она наблюдать за передним краем противника. Гул самолета быстро приближался и становился все громче и явственнее.

Догадка Петровой подтвердилась. Из землянки с биноклем в руках выскочил коротконогий чернявый офицер и стал прилаживать его к глазам. Но посмотреть на самолет не успел, меткая пуля свалила фашиста на землю. Как только наступила темнота, Петрова и Даудов поползли к своим. Они были довольны. День прошёл не зря.

Артподготовка кончилась внезапно. Батальон дружно поднялся и пошел вперед.

Петрова бежала недалеко от Потапыча, который едва поспевал за комбатом. Успешно преодолели нейтральную зону, ворвались в первую траншею. Нина Павловна успела на ходу убить двух фашистов. Завязалась рукопашная. Кругом слышался звон металла, скрежет штыков, глухие удары прикладом о каски, храп и стоны. Она вдруг увидела, как к комбату бегут три здоровенных фашиста. Присела и хладнокровно выстрелила. Двух других убил Потапыч. Но комбат все же был легко ранен.

Бой разгорался. Ожесточение росло с обеих сторон. Через несколько минут вторая пуля нашла комбата, но и на этот раз он не ушел с поля боя.

Наступило 16 января, и с раннего утра снова в бой.

Нина Павловна в этот раз сумела уничтожить одиннадцать немецких солдат.

«Лютая ненависть к врагу привела меня, 50-летнюю женщину, на передний край. Я убила 32 гитлеровца, потом с подругой Константиновой стала готовить снайперов. Мы воспитали 774 мастера меткой стрельбы. Наши ученики уничтожили более 2000 немцев».

Ночное небо было огненно-красным. Словно огромная раскаленная сковорода висела над городом — стонущим, плачущим и горящим.

С чердака трехэтажного здания метко бил гитлеровский пулеметчик. Комбат отдал распоряжение Петровой снять его.

Она отползла на несколько шагов в сторону, выбрала удобную позицию. Выстрел... Пулемет противника замолк.

Сидоров вскочил, махнул рукой, описывая маузером дугу, и крикнул хрипло:

— Вперед! За мной!

Он бежал сквозь огонь, ведя за собой батальон. Это был решающий момент. Немцы не выдержали и отошли. Но враг ещё был силён, к нему подошло подкрепление, и фашисты бросились в контратаку. Батальон Сидорова устоял, отражая многочисленные контратаки противника, поддерживаемые танками и самоходной артиллерией.

Кругом полыхало зарево пожарищ. В ближайших домах горели оконные рамы, рушились крыши, извергая вверх и в стороны тысячи искр, быстро гаснущих над головами солдат.

— Вперёд! — надрываясь кричал комбат. — Вот она, река-то!

Чужая, неприветливая, клокочущая от разрывов мин и снарядов река, как мачеха глядела на русского комбата черными глазищами промоин.

Капитан внимательно осматривал противоположную сторону. Там судоверфь — плацдарм для дальнейшего наступления, за ней — центральные кварталы города.

Батальон стал форсировать реку.

Фонтаны от разрывов становились все гуще. На сотни метров со свистом разлетались осколки льда и металла.

Нина Павловна бежала следом за комбатом. Она ловко прыгнула с льдины на льдину. Но вот впереди широкая полынья. Старшина плыла вместе со всеми солдатами. Судороги стали сводить руки и ноги. Ей казалось, что силы оставляют ее навсегда. Там и тут стонали раненые, звали на помощь утопающие, последний раз показавшись между льдинами. Берег рядом, но сил преодолеть последние метры уже нет. Затуманенный взгляд старшины выхватил солдат, вытаскивающих на берег свои орудия, — это были полковые артиллеристы.

— Ребята! — в отчаянии крикнула Нина Павловна. Комбат и сержант Дода вдвоём бросились в воду и вынесли Петрову на берег.

«В последних боях успешно действуют наши снайперы. Знатный снайпер дивизии, инструктор снайперского дела старшина Н. Петрова в последних боях из своей снайперской винтовки уничтожила 33 немца. В числе уничтоженных — подавляющее большинство офицеров, снайперов, наблюдателей. Теперь на счету у Петровой 54 уничтоженных немецких солдата и офицера».

Петрова бежала чуть впереди комбата. Вдруг она резко остановилась и упала. Сидоров кубарем полетел через лежащую Нину Павловну.

— Что с вами, старшина?

Комбат снял с ее головы сбившуюся на затылок шапку и почувствовал запах паленых волос. Шапка-ушанка была прострелена, торчали клочья ваты.

Нина Павловна, опомнившись, стала успокаивать капитана:

— Ерунда! Снайпер-то, видать, еще юнец, коль по волосам стреляет. Я поздно заметила. Его пуля закрутилась в моих волосах. Пустяки!

«...Петрова — участница всех боевых операций полка, несмотря на свой преклонный возраст (52 года), вынослива, мужественна и отважна. Во время передышек ею подготовлено 512 снайперов. В боях за Эльбинг тов. Петрова истребила из своей снайперской винтовки 32 немецких солдата и офицера, доведя личный счет до 100. Достойна награждения орденом Славы I степени».

Наступала последняя военная весна. Командующий Второй Ударной армией генерал Федюнинский находился в своём штабе. Он сидел в глубоком кожаном кресле, опершись руками на массивный стол с двумя тумбами, украшенными по углам резьбой. Иван Иванович неторопливо и внимательно читал каждую строчку наградных листов, вносил поправки и давал короткое заключение. Многих отважных воинов своей армии он знал в лицо и живо представлял совершенные ими подвиги.

Прочитав очередной наградной лист, генерал отложил его в сторону. Подошёл к окну. По исковерканному минами асфальту размеренно ходил часовой с автоматом на груди. В небольшой луже купались воробьи. Они весело чирикали, махали крыльями, радуясь теплу. В высокое узкое окно, что выходило на шоссе, генерал увидел, как по небу плыли одинокие обрывки большого облака, разорванного частыми вспышками выстрелов зенитных орудий. Он стоял в глубоком раздумье, заложив руки за спину. Тысячи наградных листов подписал он за долгие годы войны. Среди представленных к наградам было и немало женщин: врачей, медсестер, летчиц, связисток... Он не мог найти род войск, где бы не служили славные дочери Родины. Всё это было для него в порядке вещей, привычно и обыденно, но чтобы такое...

Он вспомнил слова Наполеона, сказанные императором при бегстве из России в разграбленном и сожженном Смоленске более века назад: «Что за страна! Здесь даже женщины воюют!» От себя командарм добавил: «И отлично воюют!»

— Петр Иванович! — обратился Федюнинский к начальнику штаба армии генералу Кокореву. — До чего же удивительно! Даже своим глазам не верится. В наградном листе на снайпера старшину Петрову написано, что ей пятьдесят два года. Она всё время была на передовой. Представляется к ордену Славы первой степени. По-моему, ещё во всей Советской Армии не было такого случая, чтобы женщина — полный кавалер солдатского ордена.

— Признаться, не помню, — отозвался начальник штаба.

«Дорогая моя, родная дочурка! Устала я воевать, детки, ведь уже четвёртый год на фронте. Скорей бы закончить эту проклятую войну и вернуться домой. Как хочется обнять вас, поцеловать милую внученьку! Может, и доживём до этого счастливого дня.

...Скоро мне вручат орден Славы первой степени, так что бабушка будет полным кавалером, если доносит голову до конца...»

Вместе с батарейцами среди попутчиков был и автомеханик полка Сенников. Это был человек дела, не любил сидеть сложа руки, он все время что-то искал, изобретал. Была у него и большая страсть: посмотреть, не валяется ли где-то, что могло пригодиться в его большом и сложном хозяйстве. Он заговорил с одним пожилым понтонёром по-своему, по-солдатски. Начали с того, что закурили махорочку, вспомнили свои родные места, и тут разговорившийся понтонёр, как бы невзначай, поведал Сенникову, как вчера вечером, где-то около полуночи, какая-то машина, вроде ЗИС-5, проскочила объезд и понеслась прямо, считай, как в пропасть.

— Шофёр, очевидно, заметил обрыв, но было поздно, тормозной путь оказался куда длиннее оставшегося куска дороги. Машина перевернулась вверх колесами, и всех накрыло кузовом... — Понтонёр замолк, перевел дыхание и снова затянулся глубоко, до кашля.

— А дальше-то что?

— Известно... Кто ещё дышал — в госпиталь, а остальных... сам понимаешь... Хорошо, что машина упала прямо на пролёт.

— Хорошего мало, отец…

— А если бы в воду, то и хоронить некого, унесло бы всех.

Сенников почувствовал недоброе и пошёл посмотреть на место аварии. Ещё не доходя до места, он издалека без труда узнал свою машину. На мгновение он остолбенел, хотел закричать, но не мог.

Петрова Нина Павловна

Родилась в 1893 г. - Погибла 1 мая 1945 г.

Полный Кавалер ордена Славы.

Снайпер 1-го стрелкового батальона 284-го стрелкового полка 86-й Тартусской стрелковой дивизии.

Старшина.

9e-maya.ru

Первыми источниками, рассказывающими об этом легендарном и столь грандиозном для того времени событии, были поэмы древнегреческого литератора Гомера “Илиада” и “Одиссея”. Позже Троянская война явилась темой “Энеиды” римского поэта Вергилия и других произведений, в которых подлинная история переплеталась с вымыслом. Факт существования города Трои доказали раскопки знаменитого немецкого археолога Генриха Шлимана, проведенные им в XIX веке. Современные исследования также подтверждают реальность событий, произошедших около 1200 г. до нашей эры, и открываются все новые подробности Троянской войны и связанных с ней обстоятельств. Историки расходятся в определении точной даты ее начала но, по мнению автора статьи, боевые действия начались в 1239 г. до нашей эры. Основным источником информации о ходе сражений и методах их ведения является поэма “Илиада”. Ее автор рассказывает об этом довольно подробно (при этом надо признать, что все переводы на русский язык очень плохие, и поэтому я рекомендую современным филологам заняться этим вопросом). Правда, еще древнегреческий историк Фукидилл отмечал, что Гомер преувеличил значение войны, а поэтому к сведениям поэта надо относиться весьма осторожно.

Город Троя был расположен на берегу пролива Дарданеллы, через который проходят используемые греками торговые пути из Средиземного моря в Черное. Троянцы мешали их торговле, что и вынудило греческие племена объединиться и начать войну с Троей, которую поддерживали многочисленные союзники. Из-за этого боевые действия затянулась на долгие годы. Город был обнесен высокой каменной стеной с зубцами. Греки не решались его штурмовать и не смогли блокировать. Поэтому сражения происходили на поле между Троей и местоположением осадной армии. Иногда троянцы врывались в лагерь противника и поджигали вытащенные на берег вражеские суда.

Гомер насчитал 1186 кораблей, но можно предполагать, что в их число входили не только морские суда, но и обычные лодки. Точные данные о численности осаждающих войск отсутствуют. Их количество колебалось по ходу войны и, по моему мнению, было не меньше 10 тысяч человек. Возглавлял греков царь города Микены Агамемнон, который через оракулов получил согласие Зевса на проведение похода. Во главе каждого племени стоял свой вождь. Греков-ахейцев Гомер называет “копьеборными”, поэтому есть все основания считать, что их главным оружием было копье с медным наконечником. Элитные воины имели медные щиты и хорошее для того времени защитное вооружение: поножи, панцирь на груди, шлем с конской гривой и большой окованный медью щит. Племенные вожди и их родственники сражались на боевых колесницах. Солдаты низшей иерархии были вооружены хуже: они имели копья, пращи, секиры, топоры, луки со стрелами и деревянные щиты.

К бою войска выстраивались в определенном порядке. Колесницы размещались впереди пехоты в линию с сохранением равнения. За ними, прикрываясь щитами, стояли пешие воины. Они строились в несколько шеренг, которые Гомер называет “густыми фалангами”. Трусливых солдат ставили в середину, чтобы они не могли разбежаться. Первыми в бой вступали колесницы, а затем фаланги греков непрерывно двигались на троянцев. Первые удары наносили копьями, а затем рубились мечами и топорами. С боевыми колесницами пехота боролась с помощью копий. Участвовали в бою и лучники, но в то время луки были маломощными, и выпущенная из них стрела не считалась надежным оружием даже в руках отличного стрелка. Неудивительно, что в таких условиях исход борьбы решали физическая сила и искусство владения оружием, которое часто отказывало: медные наконечники копий гнулись, а мечи ломались. Продуманный маневр на поле боя еще не применялся. Однако уже тогда появились зачатки взаимодействия колесниц и пехоты. Об участии кавалерии в этой войне нет каких-либо упоминаний.

Бой продолжался до наступления темноты. Если ночью между сторонами достигалось соглашение о временном перемирии, то происходило сжигание трупов. Если договоренности не было, то противники выставляли стражу и ложились спать. В ночное время производилась разведка и происходили совещания, на которых решался вопрос о дальнейших планах, а утром бой возобновлялся. Примерно так и протекали бесконечные сражения. По утверждению Гомера, только на десятый год военных действий стали разворачиваться основные события.

В ходе успешной ночной вылазки троянцы ворвались в лагерь греков и нанесли им тяжелый урон. Этот успех противника автор “Илиады” объясняет тем, что в бою не участвовал лучший воин осаждавших - непобедимый Ахилл, рассорившийся с царем Агамемноном. Видя, что войска отступают, друг Ахилла, Патрокл, уговорил того дать ему свои доспехи и возглавил греков. Воодушевленные новым командиром воины сплотились у кораблей и организовали достойное сопротивление, а потом перешли в контратаку и отбросили неприятеля назад. В итоге нападение было отбито. Однако Патрокл погиб от руки Гектора, сына царя Трои, и поэтому доспехи достались врагу. Позже Гефест выковал для Ахилла новые латы, и тот вновь вступил в сражение. Затем он в поединке убил Гектора, привязал его к своей колеснице и помчался в свой лагерь. Парис с богатыми дарами пришел к грекам и выкупил тело сына.

На помощь троянцам приходили союзники, но они были разгромлены. Вскоре Ахилл погиб от стрел Париса, направленных Аполлоном. Одна из них угодила в его уязвимое место - пятку (именно отсюда и появился термин “ахиллесова пята”). Оружие и доспехи легендарного воина достались Одиссею, признанному соратниками храбрейшим из греков. После гибели Ахилла оракулом было предсказано, что без лука и стрел его сына Геракла, находившегося в гостях у других мифологических героев, Филоктета и Неоптолема, Трою не взять. За ними было послано посольство, и они поспешили на помощь своим соотечественникам. Филоктет стрелой Геракла смертельно ранил троянского царевича Париса. Одиссей и Диомед убили спешившего на помощь противнику фракийского царя Реса и захватили его коней. Однако мощные стены Трои оставались неприступными, и тогда Одиссей придумал хитроумный план.

Долго в тайне от других он беседовал с Эпеем, лучшим плотником в стане греков. К вечеру все вожди собрались на военный совет в шатре Агамемнона, где Одиссей изложил свою концепцию взятия города. По его мнению, надо было соорудить огромного деревянного коня. В его чреве разместится группа лучших воинов. Все остальные войска должны будут сесть на корабли, отойти от берега и спрятаться за островом Тендос. Как только троянцы увидят, что греки покинули побережье, то решат, что осада снята. Далее они затащат огромного коня в город. Ночью суда вернутся обратно, а воины, укрывшиеся внутри деревянного сооружения, незаметно выйдут из него, нападут на стражу, охраняющую ворота, и впустят греческие войска в Трою.

Три дня шла работа в отгороженной части корабельной стоянки, где велась постройка коня. Утром четвертого дня троянцы обнаружили, что осаждающие покинули свой лагерь. В морской дымке исчезали паруса кораблей, а на прибрежном песке стоял огромный деревянный конь. Ликующие жители вышли из города и с любопытством окружили сооружение, возвышающееся над кустами прибрежных ракит. Одни предлагали сбросить его в море, другие сжечь, но большинство настаивало на том, чтобы затащить в Трою и установить на главной площади, как память об отражении нападения врагов.

Вскоре обнаружили воина, который не уплыл с остальными. Пленник назвался Синоном и сказал, что сбежал от греков, которые собирались принести его в жертву богам ради благополучного возвращения домой. Он убедил троянцев, что конь является посвятительным даром богине Афине, которая обрушит свой гнев на их город, если те его сожгут. Но если поставить коня перед храмом Афины, то Троя станет несокрушимой. При этом он подчеркнул - греки нарочно построили сооружение столь огромным, чтобы его не смогли протащить его через ворота. Синон был специально заслан для введения противника в заблуждение. Соорудив низкий помост на колесах, троянцы установили на него коня и повезли в город. Чтобы он прошел через ворота, пришлось разобрать часть стены.

С наступлением темноты все заснули, и даже часовые на башнях, обрадованные уходом неприятеля, полностью потеряли бдительность. Ночью воины вылезли из коня и открыли ворота. К этому времени греческое войско незаметно вернулось обратно и захватило город.

Троянская война является первой из упоминаемых в письменных источниках, в которой полный успех достигается путем применения искусной дезинформации противника. Впоследствии словосочетаник “троянский конь” стал нарицательным.

Под стенами Трои погибают почти все легендарные герои, известные нам по древнегреческим мифам и участвовавшие в битвах с обеих сторон. А из тех, кто выживет на поле боя, многие умрут по дороге домой. Царь Агамемнон потом тоже будет убит. Одиссей будет изгнан и многие годы проведет в скитаниях. По существу, троянская война является концом эпохи мифологических героев. Все эти знаменитые деятели уходят в небытие, и наступает время обыкновенных людей, которые уже сами двигают вперед общественный прогресс без помощи каких-либо феноменальных личностей. А наибольший расцвет культуры древней Греции был еще впереди и оказался обеспечен достижениями обычных граждан. Человек понял, что именно он является истинным хозяином на Земле. Уже тогда в древнегреческой философии идеалистические концепции стали заменяться идеями материализма.

А.С. ЛАЗАРЕВ

В этом году исполняется 70 лет со дня проведения в столице нашей Родины Москве 7-го ноября 1941 г. легендарного военного парада. Однако отмечать этот юбилей придется в условиях, когда буржуазная власть лишила нас не только социальных завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции, но и самого праздника. Для меня же эта дата также дорога воспоминаниями о другом военном параде, который по приказу Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина 7-го ноября 1941 года состоялся в моем родном городе Куйбышеве (ныне - Самара).

Этот город Среднего Поволжья не случайно был определен руководством страны в качестве «Запасной столицы» на период войны. Своим географическим расположением (в частности, близостью к восточным регионам страны, производившим основную долю вооружения для фронта), наличием железнодорожных, водных и воздушных коммуникаций, а также развитой индустриальной базы, включающей предприятия оборонного значения, Куйбышев был удобен для осуществления управления народным хозяйством и стратегического руководства боевыми действиями Красной Армии.

Шел пятый месяц войны, немецко-фашистские армии уже вели бои под Москвой и Ленинградом, а решением Государственного Комитета Обороны (ГКО) в Куйбышев в октябре 1941 г. были эвакуированы Президиум Верховного Совета СССР, часть состава Совнаркома и ряд других учреждений. В «Запасную столицу» перебрался весь дипломатический корпус, представлявший 22 государства, а также иностранные журналисты. И в преддверии 24-й годовщины Великого Октября многим казалось, что в такой обстановке — не до праздников. Но Сталин думал по-другому.

Весть о военных парадах в Москве и Куйбышеве была встречена в нашей школе с ликованием: праздник назло врагу и на радость нам остается в силе!

Рано утром 7 ноября я уже был в квартире своего одноклассника, окна которой выходили на центральную площадь города. В скверах, окаймлявших площадь, - зенитные орудия. (Предосторожность - не лишняя, если учесть, что даже в наши тыловые город и область прорывались отдельные вражеские самолеты, но были отогнаны огнем сил ПВО.) У подножия величественного памятника видному партийному и государственному деятелю, первому председателю Самарского губкома Валериану Владимировичу Куйбышеву - праздничная трибуна. Ровно в 10 часов ее заполняют руководящие партийные и государственные деятели: М.И. Калинин, К.Е. Ворошилов, А.А. Андреев, Н.А. Вознесенский и др. Слева от центральной трибуны размещены иностранцы - представители дипкорпуса и журналисты. Справа - передовики производства, военачальники, корреспонденты органов советской печати и радио.

На площади появились два всадника. Командовавший парадом генерал-лейтенант М.П. Пуркаев доложил принимавшему парад Маршалу Советского Союза К.Е. Ворошилову о готовности войск к торжественному маршу. В ответ на приветствие Климента Ефремовича из рядов бойцов прозвучало троекратное «ура». Маршал произнёс краткую речь, оркестр исполнил проникновенную мелодию «Интернационала», прогремели раскаты артиллерийского салюта, и на площадь вступил сводный полк начальствующего состава. В его рядах - боевые командиры, политработники, орденоносцы. За ними следовала колонна Куйбышевской Военно-медицинской академии. Мимо трибун прошли подразделения 65-й и 237-й дивизий Приволжского военного округа (ПриВО) и соединения, специально выделенные для этого по приказу Сталина из стратегических резервов Красной Армии, которые перебрасывались из Сибири на помощь оборонявшейся Москве.

Участники парада были представлены практически всеми родами войск. Пехотные части были вооружены винтовками, ручными пулеметами и гранатометами. Лишь отдельная колонна автоматчиков имела пистолет-пулемёты системы Шпагина (ППШ). (Основные производители автоматов - заводы Ворошиловграда и Сталино, эвакуированные на Восток, пока наверстывали упущенное. По данным Генштаба Красной Армии от 31 декабря 1941 г., на день начала войны в войсках насчитывалось около 100 тысяч единиц ППШ и примерно столько же было произведено к концу того года.)

В то же время артиллеристы продемонстрировали орудия разных калибров, в том числе - и на механической тяге, а бронетанковые войска - танки БТ-7 и Т-35. Через площадь проследовали также бронемашины и грузовики ЗИС-5 с мотопехотой на борту, кавалерийские части, минометное подразделение и отряд ПВО с зенитными пулеметами и мощными прожекторами. В рядах маршировавших бойцов мы с удивлением заметили даже морских пехотинцев: откуда моряки в сухопутном округе?

Наземный парад завершился смотром военно-воздушных сил. Над головами зрителей пронеслась армада краснозвездных бомбардировщиков и произведенных в Куйбышеве истребителей МИГ-3 и штурмовиков ИЛ-2.

Бывший начальник Управления военных сообщений Главного управления тыла Красной Армии И.В. Ковалев (это он блестяще провел упомянутую выше операцию по переброске стратегических резервов Красной Армии с Востока на Западный фронт, что, в конечном счете, и решило исход Московской битвы в нашу пользу) вспоминал: «Хорошо известно, что 7 ноября состоялся парад войск на Красной площади, откуда войска ушли прямо на фронт. Но мало кто помнит, что в тот же день парад был в Куйбышеве, где находилось Советское правительство и дипломатический корпус. В нем участвовали войска из Сибири. По прибытии в Куйбышев я связался с Ворошиловым и Вознесенским и передал им приказ Сталина о параде.

В ночь на 7 ноября недалеко от Куйбышева выгрузились несколько сибирских дивизий и утром прошли по центральной площади перед членами правительства и дипломатами. Надо было видеть лица иностранных дипломатов. Многие полагали, что у России резервов нет, падение Москвы - дело нескольких дней. Войска тут же были погружены в эшелоны и отправлены под Москву». (М. Тимошечкин, С. Тимошечкин. «Зимние будни». Воронеж, 2006, с.230.) Добавим, что и части ПриВО, участвовавшие в параде, также вскоре были направлены в районы боевых действий.

Смотр боеспособности советских вооруженных сил продолжался около двух часов.

Между тем наше внимание привлекло поведение иностранных гостей, которые, не дождавшись окончания парада, почему-то спешно покидали площадь. Много лет спустя мне попались на глаза мемуары нескольких бывших иностранных дипломатов и журналистов, опубликованные в журнале «Международная жизнь». Авторы были очевидцами того самого парада в далеком военном году и их впечатления о том событии в основном совпадали. Они были буквально ошеломлены тогда продемонстрированной мощью советских вооруженных сил и бросились направлять в центральные ведомства своих стран информацию, не терпящую отлагательства. В телеграммах содержались схожие выводы: «Красная Армия обладает достаточными резервами для того, чтобы продолжать борьбу», «Россия сможет выстоять в войне», «Россия в состоянии победить» и т. п.

Проведение параллельных военных парадов в Москве и Куйбышеве явилось безошибочным тактическим ходом И.В. Сталина, преследовавшим как внутриполитическую, так и внешнеполитическую цели.

Разумеется, акция в Москве вызвала мощный международный резонанс, однако в первую очередь она предназначалась для собственной страны. Благодаря московскому параду красноармейцы, командиры и политработники, прошедшие мимо Мавзолея, воочию убедились, что вождь остаётся на своём посту и не собирается сдавать столицу. Эту весть они донесли до окопов Подмосковья, а армейская печать распространила ее по всем десяти фронтам, вызвав в Красной Армии небывалый подъем морального духа. В то же время ободрились и труженики тыла, узнававшие о параде в Москве по радио, из газет или кинохроники.

Что же касается парада в Куйбышеве, то он был призван привлечь внимание прежде всего представителей посольств, дипломатических и военных миссий, а также корреспондентов СМИ иностранных государств к боеспособности советских вооруженных сил. Это они - зарубежные очевидцы куйбышевского парада - сообщили всему миру (в том числе и тем, кто не доверял информации, исходящей от советских СМИ) свой вывод о том, что при таких военных резервах Россия способна выстоять в войне и победить. Указанная информация в определенной степени помогла президенту США Рузвельту и премьер-министру Великобритании Черчиллю выдержать напор антисоветского лобби в их странах, которое выступало против военной помощи СССР. Лоббисты считали такую помощь бессмысленной перед лицом, по их мнению, неизбежной и скорой победы Германии. Однако срыва англо-американских поставок в Советский Союз вооружений (предусмотренных советско-английским соглашением от 12 июля 1941 г., протоколом Московской конференции трёх держав от 1 октября 1941 г. и актом президента Рузвельта от 7 ноября 1941 года, распространившим действие закона США о ленд-лизе на СССР) не произошло. Например, в битве под Москвой в декабре 1941 г. Красная Армия применяла, наряду с отечественным вооружением, самолёты, танки и артиллерийские орудия, поставленные союзниками. И хотя количество указанной техники не восполняло в достаточной мере частичную временную неукомплектованность Красной Армии некоторыми видами оружия (их производство у нас ещё не развернулось на полную мощность), факт становления военно-технического сотрудничества в рамках антигитлеровской коалиции был налицо.

В этой связи Черчилль, уклонявшийся от скорейшего открытия второго фронта, но заинтересованный в участии Советского Союза в войне, в своей памятной записке начальникам штабов в декабре 1941 г. подчёркивал: «Мы должны с пунктуальной точностью обеспечивать все поставки снабжения, которые мы обещали».

Г.И. ЕРКАНОВ, Москва