Изредка в СМИ возникают вопросы о военных переворотах. Возможно, в других странах это и реально, только не у нас. Лично я, прослуживший в ВМФ 33 года, в переворот не верю. Почему? Да потому что знаю, что наши военные на это не способны.

Возвращаясь к октябрю 1957 года, попытаюсь осмыслить события подготовки к параду в Москве, юбилейному в честь 40-летия Октябрьской революции. Это событие с нынешних позиций мыслится совершенно по-другому, чем тогда. Недаром в армии бытует поговорка: «К лейтенантским погонам да генеральский бы ум!».

В начале октября 1957 года было объявлено, что училищу Подводного плавания выпала честь представлять на ноябрьском параде в Москве Военно-морские силы страны, я не оговорился, тогда ВМФ именовался так. Два батальона курсантов численностью 600 человек во главе с начальником училища Героем Советского Союза контр-адмиралом Египко Николаем Павловичем прибыли из Ленинграда в Москву для подготовки к параду.

Подготовка к параду, тем более в Москве, да к тому же юбилейному – тяжёлый труд. Парадный полк курсантов-моряков разместили в экипаже в Тушино, а тренировки проводились на площади речного вокзала в Химках. Переезд на машинах, крытых брезентом. Шагистика каждый день, почти без выходных. Завтрак, переезд, тренировки до 14-15 часов, переезд обратно, часто обед и ужин одновременно. Те, кто по каким-то причинам не показался на тренировке, занимались дополнительно индивидуальной подготовкой на плацу экипажа. Надо учесть, что питание по тем временам считалось хорошим, но недостаточно калорийным для парней 18-21 года, а сон не восполнял энергопотерь, потому что приходилось исполнять и наряды, и картошку чистить. Так что тем, кто восхищается парадными батальонами, проходящими по Красной площади, их выправкой и равнением надо уяснить, что это достаётся нелёгким трудом, порой до изнеможения. Но молодость берёт своё… и нам были не чужды званные вечера, театры и просто знакомство со столицей. Но нам не повезло. С прибытием в Москву в гарнизоне был объявлен карантин в связи с гриппозным состоянием. Обычная практика, чтобы ограничить отпуск военнослужащих в увольнение. Это было тяжело переживать. Многие впервые попали в столицу. Быть в Москве и ничего не увидеть… Я это особенно прочувствовал, будучи комсоргом батальона. Вопросы отдыха решались непосредственно с адмиралом и, надо отдать ему должное, он всегда находил выход – договариваясь с гражданскими предприятиями о проведении совместных вечеров, естественно, в их клубах. Свой клуб был мал и для танцев не приспособлен. Уже тогда в армии чувствовался недостаток в культурно-просветительных учреждениях. От нас требовалось усвоение специальных знаний, воспитание в себе идейной убеждённости, а всё остальное было на втором плане. Свой культурный уровень каждый повышал по своим возможностям. В подтверждение хочу привести выдержку из исторического очерка о Высшем Военно-морском училище подводного плавания имени Ленинского комсомола» издания 1969 года: «Переход училища на новый профиль подготовки (имеется в виду ракетный – В.К.) потребовал и перестройки партийно-политической работы. В соответствии с новыми задачами политотдел, партийные и комсомольские организации главное внимание сосредоточили на воспитании у курсантов высоких политических и морально-боевых качеств, высокой идейной убеждённости, любви и преданности делу строительства коммунизма, ненависти к врагам Советской Родины». И надо отдать должное, что эта установка была воплощена в жизнь, многие из участников того парада достигли вершин в подводной профессии, став адмиралами и Героями Советского Союза, но это было потом. А тогда мы были мальчишками, только вступающими в жизнь.

Состоялась уже одна генеральная репетиция парада. Она проходила на поле Центрального аэродрома. Её принимали маршалы из Министерства обороны. Всё шло своим чередом. Сделали два прогона. Ожидался третий, который должен был посмотреть сам Министр обороны Маршал Советского Союза Г.К. Жуков. Каждому хотелось увидеть эту легендарную личность, хотя надо признаться, флотская общественность его немного недолюбливала. Г.К. Жуков чисто сухопутный полководец и не очень ценил Военно-морской флот – это видно из его мемуаров. Изменил свою оценку моряков, только посетив Югославию на крейсере «Куйбышев»; откуда его ждали в октябре 1957 года. Но нам так и не удалось увидеть его в то время. Что творилось в верхах, нам было неведомо.

С 10 часов мы на лётном поле, в установленном порядке, кроме техники, выстроены все парадные полки, которые 7 ноября должны пройти по Красной площади. Обычно генеральные репетиции даже легче повседневных тренировок – прошли раза два, но от силы три и в казармы, а там усиленный обед, а если повезёт, то можно попасть куда-нибудь на интересное мероприятие. Но в этот раз что-то не клеилось, два раза раздавалась команда «К торжественному маршу!», висела в воздухе, держа всех в напряжении, но продолжения не следовало, и… «Отставить! С мест не сходить, можно курить!». Но это уже не радовало. Всё уже искурили, сосало в желудках, подходил к концу уже 14-й час. На трибуне толпились маршалы и генералы, толпа то увеличивалась, то уменьшалась. После каждой команды «Отставить!» туда вызывались командиры парадных полков, ходил туда три раза и наш адмирал, который по возвращению собирал наших офицеров, что-то им толковал в сторонке, но они подходили к нам и ничего не могли объяснить, кроме того, что надо подождать, маршал задерживается. К 15 часам почувствовалась какая-то тревога, которая исходила от голоса, объявившего, чтобы командиры полков немедленно прибыли к трибуне. Совещание там длилось недолго и каждый почувствовал, что скоро должна наступить развязка длительному стоянию стольких вооружённых людей, правда, без патронов, но со штыками, на таком поле… Всем хотелось есть, а как гласит народная мудрость, «Путь к сердцу солдата лежит через желудок!» - очень кстати в этой обстановке.

Интуиция в этот раз никого не подвела, даже самых неверующих в здравый смысл нашей жизни. Не успели командиры ещё добежать до своих полков – летное поле не футбольное – раздалась команда «К торжественному маршу! На одного линейного дистанции!..». Уже в движении к исходному рубежу мы узнали, что репетицию парада будет принимать командующий Московским военным округом Маршал Москаленко. Об остальном будет сообщено в казармах.

Последнее сообщение вызывало чувство, что происходит не рядовое событие. Усиливало это чувство чёткая организация отправки полков с лётного поля – прямо с ходу на колёса. У конечной черты «торжественного марша» уже стояли наши машины, и все прямо с марша заполняли их кузова, закрытые брезентом. Они немедленно отъезжали. Проскочив без всяких задержек, мы к 17 часам были в экипаже, где тоже чувствовалась какая-то необычная обстановка. Нам было приказано составить оружие в пирамиды, помыть руки и в столовую. Предлагалось не задерживаться, так как в зале нас ждут высокие гости. Но что нас удивило больше всего – это наличие цинков с патронами у столиков дневальных по батальонам и обильный обед с деликатесами и добавками, был даже торт. Как сказал нам дежурный по батальону, наш курсант: «Этот шмон начался с полудня. Говорят, приехали из ЦК, но что к чему ещё никто не знает». Сейчас я себе представляю, что всё было разыграно заранее. И в этой игре не последняя роль отводилась парадным полкам, где были в основном мальчишки, не искушённые в политике и верившие своим командирам на слово, а наши командиры привыкли беспрекословно выполнять приказы сверху. Они были офицерами ещё сталинской закалки – почти фанатики, асы в военном деле, но жизнь научила их не совать носа в другие дела.

В столовой было объявлено, что коммунисты и комсомольский актив сразу после еды приглашаются в клуб. Я уже с февраля 1957 года был кандидатом в члены КПСС. В клубе перед нами выступили представители ЦК, фамилий сейчас не помню, да это и не столь важно. Они довели до нас решение Октябрьского Пленума ЦК КПСС и призвали нас быть бдительными, поддержать партию и т.д. В основном это сводилось к тому, «что партия вскрыла серьёзные недостатки в партийно-политической работе в Советской Армии и Флоте. Пленум ЦК КПСС, состоявшийся в октябре 1957 года, в постановлении «Об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и Флоте» осудил грубые нарушения ленинских принципов руководства Вооружёнными Силами, допущенные бывшим Министром обороны Г.К. Жуковым. Обнаружилось, что он, будучи Министром обороны, проводил линию на свёртывание работы армейских партийных организаций, политорганов и военных советов, на ликвидацию руководства и контроля над Вооружёнными Силами со стороны партии, её ЦК и Советского правительства. Пленум вывел Г.К. Жукова из руководства органов партии». Мы предупреждались, что, возможно, будут вооружённые выступления, на этот случай нам выданы патроны. А ночью в Москву будут введены танки. Они действительно были введены и участвовали в параде. До этого танки в парадах не участвовали, боялись, что они повредят брусчатку. К счастью, закончилось мирно… Всё происходило тихо и незаметно для рядовых граждан. Правда, ввод танков и тогда заметили москвичи.

Я даже сейчас не представляю нашу роль в этом деле. Многие курсанты были награждены грамотами ЦК ВЛКСМ, ценными подарками. А после парада 7 ноября каждому курсанту в карточку поощрений была записана личная благодарность Председателя Совета Министров СССР Хрущёва Н.С.

Я был рядовым участником этого парада и, естественно, многого не знаю. Но, наверное, ещё живы люди, которые были участниками этих событий и знают гораздо больше.

Вадим КУЛИНЧЕНКО, капитан 1 ранга в отставке, ветеран-подводник, участник боевых действий

Представляю на суд читателей фрагменты из книги русского революционера-народника Степняка-Кравчинского,чья судьба послужила прообразом легендарного героя знаменитого романа Этель Лилиан Войнич «Овод». Когда знакомишься с биографией таких людей, понимаешь, какой была подлинная русская интеллигенция. И как далеко до неё тем, кто называет себя этим именем сегодня.

Читая эти строки, отчётливо видишь, откуда “ноги растут” у нынешней бесстыдной коррупции, и чем отличается нынешнее чиновничество от своих предшественников двухсотлетней давности. Понимаешь и то, что Советская власть - вовсе не выдумка Ленина, а исконная русская традиция. И что Октябрьская революция была настоятельной необходимостью, вернувшей Россию на естественный путь её развития. Евгений Новиков

Принцип самоуправления не был новью в России. Когда московский деспотизм сокрушил под своей железной пятой все сословия и отнял у народа его самые священные права, село и город, как говорит Костомаров, выразили свой протест по-своему. Люди возмещали утраченные права тем, что прибирали к рукам всё, что вверялось им государством. Обманывать правительство, похищать его средства, торговать правосудием, которое они отправляли от его имени, и грабить земли, которыми им поручено было управлять, превратилось для должностных лиц древней Московии в принятый, закоренелый и наследственный обычай. От высших до низших - все воровали. Они не делали различий между хищением и жалованьем, грабежом и доходами. Да и центральное правительство само не очень противодействовало такой практике и таким принципам, оно защищалось против казнокрадства и вымогательства только тогда, когда грабители подчас переходили всякие границы. Бедный боярин, прося у царя должности воеводы, не пытался даже скрывать свои побуждения, излагая свою просьбу примерно в следующих выражениях: “Воевода имярек достаточно долго занимал эту должность, чтобы стать богатым, а я, твой верный слуга, превратился в нищего, и холопы мои мрут под палками податных. Отдай мне эту должность, чтобы я мог хоть немного покормиться”. “Давать в кормление” или “получать в кормление” были принятые выражения, когда речь шла о назначении на пост правителя области, города или крепости. С течением времени эта фраза вышла из употребления, но сама идея существует и поныне. Когда великому князю Михаилу Павловичу, брату императора Николая, доложили, что генерал Афросимов, командир лейб-гвардии Финляндского полка, представил около тридцати тысяч рублей годовой экономии, тот резко о нем выразился, прибавив: “Ему не для того дан полк, чтобы он собирал крохи”.

Но жадность саранчи, налегавшей на земли, чтобы, пожирая все, тучнеть от кормления, стала столь ненасытной, что центральное правительство уже в давние времена начало бить тревогу: жалкие остатки, уцелевшие для нужд государства, были слишком малы. Надзор, который осуществляли московские приказные дьяки, был весьма призрачен, ибо сами дьяки были не меньшие воры, чем воеводы. Поэтому правительство вынуждено было создать местные органы власти для охраны против хищений и грабежа своих же собственных уполномоченных.

Первая попытка учредить систему местного самоуправления была сделана еще в царствование Ивана IV. В начале петербургского периода Российской империи, при Петре Великом, дальнейшие усилия в этом направлении были невозможны, так как все живые силы народа были привлечены на службу государству. Но, когда столетие прогресса породило образованный класс, попытка была возобновлена и нашла свое выражение в так называемой Жалованной грамоте дворянству, дарованной дворянам Екатериной II. Губернским дворянским собраниям предоставлено было право избирать из своей среды членов местной администрации и судебных органов, а также право контроля над всеми правительственными чиновниками, включая генерал-губернатора, который обязан был представлять комиссии дворян финансовый отчёт губернии.

Право контроля, особенно в отношении финансовой сметы губернии, - по видимости во всяком случае - означало самое широкое самоуправление. Однако это установление всегда было, конечно, чистой формальностью. Для господ, живущих среди масс крепостных, было бы вершиной глупости ссориться из-за нескольких тысяч рублей, принадлежащих “матушке России”, с губернатором, который командовал военными силами и только один мог держать в узде рабов, возделывавших их земли. Новое аристократическое самоуправление с самого начала было мертворожденным институтом, совершенно неспособным защищать государство от колоссального воровства его чиновников. Правильно говорили после Крымской войны, что поражение нашим армиям нанесли не союзные силы, а собственные администраторы, поставщики и чиновники.

Когда по окончании войны сочли необходимым полностью реорганизовать все общественные учреждения страны, невозможно было пренебрегать единственной возможностью хоть в какой-то степени предохранять государство от безмерной прожорливости его чиновников; эту возможность предоставило бы местное представительное управление. Поэтому вслед за освобождением крестьян самой неотложной задачей было создание земства. И из всех институтов, вновь основанных или преобразованных в первые годы царствования Александра II, ни один так мало не пострадал от последующей свирепой реакции, как земское самоуправление.

Правительству все это известно и всегда было известно. Оно никогда не обманывало себя насчет истинных чувств земских деятелей. Земство - его естественный враг. Бюрократия тем более ненавидит земское самоуправление, что не в силах его уничтожить, и она инстинктивно понимает: раньше или позже, не сегодня, так завтра придется уступить ему дорогу.

Нет ничего неожиданного в том факте, что, когда силы реакции берут верх, бюрократия начинает изобретать различные способы удержать в узде своего врага, не допускать, чтобы земство утвердилось в кругу своей деятельности, обрело моральное влияние на общественное мнение, выступило объединенными силами с манифестациями и протестами против правительства.

Но так как земство было создано в 1864 году, а в 1866 году уже диким цветом расцвела самая черная реакция, то легко вообразить, в какой обстановке приходилось действовать молодым представительным учреждениям. Я позволю себе указать на главные законы о земстве, нанесшие ему сокрушительные удары. Первый из этих ударов поразил земство в самой жизненно важной области - общественных финансов. Положением 1864 года земству было предоставлено право взимания налогов в своей губернии. Но налагать дополнительные податные тяготы на и так уже слишком обремененных крестьян было удручающе тяжело для учреждения, главная цель которого - улучшать жизненные условия крестьянства. Кроме того, этот путь едва ли мог привести к плодотворным результатам. Единственной возможностью для земства укрепить своё финансовое положение было найти новые источники дохода. Эти доходы они рассчитывали получать с обложения промышленных предприятий. Ничего не могло быть мудрее и справедливее такого решения. Однако земский сбор с промыслового и торгового класса был крайне мал по сравнению с налогами, налагаемыми на сельское хозяйство. В некоторых губерниях земский сбор с промысловых и торговых предприятий составлял 2 рубля с тысячи, а земский сбор с земель равнялся 23 рублям с тысячи. Мало того, власти очень скоро пришли на помощь привилегированным классам и законом от 21 ноября 1866 года положили конец справедливой системе финансирования, введенной земством.

Пресловутый закон отнял у земства право взимать налоги с капитала или с прибыли промысловых предприятий. В виде возмещения земству разрешили лишь облагать незначительной пошлиной торговые свидетельства и пустяковой пошлиной - фабричные постройки. Так было восстановлено неравное распределение налогов, и это фактически совершенно разорило земство. Недаром земцы говорили, что закон от 21 ноября означал косвенное упразднение местных парламентов и был мерой, предназначенной превратить земство в столь же бессильное, как и ненавистное бедным классам учреждение. Так тяжел был этот удар, что более половины всех земств присоединилось ко всеобщему протесту. Правительство ответило роспуском петербургского земства, после чего остальные сложили оружие.

В следующем году, семь месяцев спустя, вышел закон от 13 июня, подорвавший политическое значение земства. Не довольствуясь надзором за земскими учреждениями со стороны губернаторов, правительство решило иметь своего агента в сердце крепости. Закон превратил председателя земского сбора из распорядителя формальной стороной прений в прямую власть над собранием. Он стал одновременно председателем собрания и земским начальником. Он назначается министром, и только министр может его сместить. Он обыкновенный чиновник, и на него возложено право по-своему усмотрению остановить на собрании любую речь, отклонить предложение, прекратить обсуждение под предлогом, что оно является “оскорбительным для правительства”.

Между этими двумя законами: одним - экономического, другим - политического характера, земство было зажато точно в тисках. Другие правительственные распоряжения касаются вопросов второстепенного значения. Положением 1864 года различные земские собрания в случае надобности могли сноситься между собой, разумеется с разрешения властей. Но 4 мая 1867 года появилось разъяснение Сената о том, что означенную статью надо толковать в чисто пиквикском смысле, а именно: земским собраниям не дозволяется сообщаться между собой в любом случае, какова бы ни была настоятельная необходимость. В своём упорстве власти дошли до того, что отказали астраханскому земству в его ходатайстве разрешить войти в соглашение с земствами соседних губерний для принятия мер против эпидемии.

Таким же курьезом царской администрации является инструкция, касающаяся публикации отчетов земств и сообщений о земских собраниях. Сия инструкция гласит, что эти материалы, правда, могут печататься, но только в строго ограниченном количестве - в стольких экземплярах, сколько насчитывается земских гласных - ни одним больше!

Совершенно очевидно, что при таком законоположении с добавлением к этому права властей заключить в тюрьму и отправить в ссылку любого неугодного и подозрительного им депутата земства полезность наших местных парламентов стала просто ничтожной. В этих условиях неудивительно, что широкие круги общества потеряли интерес к учреждению, которое они при его основании так восторженно приветствовали. Из земства ушли лучшие люди, и на смену им сплошь и рядом приходили интриганы и корыстолюбцы. Члены земства безучастны, и нередко случается, что собрание не может состояться из-за неявки значительного числа гласных. Обсуждение вопросов превратилось в формальность, никто им не интересуется, ибо все знают, что любое предложение, полезное для народа, будет правительством отвергнуто. Земство просто прозябает в полном пренебрежении, но оно все еще существует, служа тем каркасом, который в любой момент может быть заполнен крепким материалом. А если наступит кризис, земство может сыграть решающую роль. Вот почему правительство испытывает такой страх перед этим учреждением и с радостью уничтожило бы его. Знаменитая верховная распорядительная комиссия под председательством генерала Каханова, маленького Ликурга реакции, предложила настолько повысить избирательный ценз, чтобы правом голоса пользовались только крупные землевладельцы, то есть самые закостенелые крепостники. Как правильно отметила наша печать, такое изменение означало бы восстановление бюрократической системы правления во всей ее силе. Это была бы даже не олигархия, ибо Россия не имеет аристократии в подлинном смысле слова. Олигархические грезы графа Толстого столь же нелепы, как клерикальные фантазии его почтенного коллеги Победоносцева. Крупные помещики, которые проводят свою жизнь в Петербурге и почти все занимают высокие правительственные посты, в своих родных губерниях представляют совершенно инородный и чуждый элемент.

Не желая снова подвергаться епитимье, наложенной на меня за неверие в полезность передачи руководства начальным образованием духовенству, я не осмелюсь утверждать, будто все эти планы невозможны. Реакция стала столь безрассудна, что готова сделать невообразимое. Скажу лишь, что перед лицом всеобщего обнищания страны окончательное уничтожение земства или проведение мер, равносильных его уничтожению, имело бы самые губительные последствия и может стать предвестником всеобщего бедствия для России.

“Если бы кому-нибудь нужно было доказывать всем нам известные вещи, - недавно писал один старый земский деятель в изданной за границей брошюре, - тому советуем обратиться к документам за первое время после введения в России земских учреждений, к итогам этих последних о том, в каком виде они застали ту часть общественных дел, какая только отведена была в их заведование. По этим отчетам, особенно для умеющего читать их, области общественной жизни, находящиеся в руках людей чиновничьего промысла, представлялись точно претерпевшими неприятельское нашествие. В одном месте земство взамен хлебных магазинов находило гнилые и пустые амбары; в другом совсем не находило куда-то пропавших и уже забытых населением школ, значившихся в отчетах и ежегодно получавших деньги на содержание. Там куда-то исчез мост, ежегодно исправляемый, здесь - больница. В докладе Чердынской уездной управы так описывался приём предметов её ведения:

“Заглянули в магазины: в одном совершенно пусто, в другом изъеденные крысами какие-то тюки. Справляются: оказывается, что это опечатанное имущество каких-то беглых раскольников. Вскрывают: взамен имущества - гнезда крыс. Хлеба, значившегося в отчётах, - ни зернышка. Продовольственные капиталы оказались фикцией, обсеменение полей - фикция, медицина - тоже. Если же где больницы не оказались фикцией, то служили пугалом, считаясь преддверием кладбища».

СТЕПНЯК-КРАВЧИНСКИЙ, «Россия под властью царей»

Благодаря правильной политике Советского правительства и лично И.В. Сталина РПЦ в предвоенные годы встала на путь сотрудничества с Советским государством, а с началом войны заняла патриотическую позицию. 22 июня 1941 г. местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий огласил послание, в котором призвал верующих встать на защиту Родины. Всего за годы войны им было выпущено двадцать три послания, призывающих к борьбе с врагом. С подобными обращениями выступили и другие иерархи. Сергий руководил сотрудничеством церкви с Фондом обороны, Фондом помощи раненым воинам, Фондом помощи детям и семьям бойцов Красной Армии.

Представитель РПЦ митрополит Киевский и Галицкий Николай вместе с академиками Н.Н. Бурденко, Б.Е. Веденеевым, Т.Ф. Лысенко, Е.В. Тарле, И.П. Трайниным, лётчицей, Героем Советского Союза B.C. Гризодубовой, секретарём ЦК ВКП(б) А.А. Ждановым, секретарём ВЦСПС Н.М. Шверником, писателем, академиком А.Н. Толстым участвовали в работе Чрезвычайной Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко - фашистских захватчиков и их сообщников. В том числе расстрела гитлеровцами польских военнопленных в Катыни под Смоленском, который сегодня стараются через подделку документов (как это доказано депутатом Госдумы В.И. Илюхиным) приписать Советскому государству.

Известно, что гитлеровцы на оккупированных территориях привлекли к сотрудничеству отдельных представителей православного ду-ховенства. В то же время многие помогали партизанам и подпольщикам. РПЦ осудила предателей и коллаборационистов.

Осенью 1941 г. в трагические дни обороны Москвы, ко-гда именно через Владимир шла основная эвакуация из Москвы предприятий и учреждений, включая дипломатический корпус, рабочие оборонных предприятий Владимира, отработав от 10 до 14 часов на производстве, шли укреплять фундамент Успенского собора. В этом памятнике мировой культуры до сих пор сохранились фрески Андрея Рублёва. Это заслуга прежде всего первого секретаря Ивановского обкома ВКП(б) Г.Н. Пальцева.

В 1943 г. И.В. Сталин принял руководителей РПЦ, поблагодарил за патриотическую деятельность. Было дано разрешение на открытие духовных учебных заведений, многих церквей, увеличение производства церковной утвари и т.д. Ряд священников был освобожден из заключения. Позднее был учреждён Совет по делам РПЦ, а 8 сентября 1943 г. Собор епископов избрал митрополита Сергия Патриархом Московским и Всея Руси. Ряд представителей РПЦ сражался на фронтах, например, будущие патриарх Пимен, митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай. После смерти Сергия в 1944 г. патриархом был избран митрополит Ленинградский и Ладожский Алексий, переживший в Ленинграде всю блокаду. За свою патриотическую деятельность в годы войны и борьбу за мир в послевоенные годы он был награждён четырьмя орденами Трудового Красного Знамени, медалями, в том числе «За оборону Ленинграда».

РПЦ как могла поддерживала морально-психологический дух народа. Кроме того, к концу 1944 г. ею было собрано 150 млн. рублей, на которые построили танковую колонну им. Александра Невского. В те годы средства государству передавали многие организации. Например, милиция Ленинграда (первая в стране награждена орденом Красного Знамени) изъяла у преступников 16 567 939 рублей, 83 971 царский золотой рубль, 4781 доллар, 1369 золотых часов, 146 кг золота в слитках и изделиях.1

Сбор средств шёл и среди тех, кто принадлежал к другим конфессиям. Например, Туркмения передала в Фонд обороны 280 млн. руб. и 7392 кг золота и серебра, отправила на фронт 202 вагона подарков и сотни тысяч тёплых вещей. Таджикистан собрал в Фонд обороны около 1 млрд. рублей, отправил на фронт 151 вагон подарков, 532 тыс. тёплых вещей и др. Киргизия внесла в Фонд обороны 1,15 млрд. руб. и 196 вагонов подарков. Узбекистан - 1,2 млрд. руб. и т.д. Конечно, вся работа по организации помощи фронту велась прежде всего под руководством первых секретарей ЦК компартий союзных республик: Фомина, Протопопова, Бажова, Юсупова.2 Чтобы понять насколько в среднеазиатских республиках изменилось отношение к государственной власти после революции, сошлюсь лишь на один пример. В начале Первой мировой войны их жители не призывались в армию в связи с почти поголовной неграмотностью. Когда в 1916-1917 гг. пришлось их призвать в армию на тыловые работы, начались волнения, перераставшие в восстания, самое известное из них возглавил Амангельды. Через двадцать с лишним лет в годы Великой Отечественной войны из этих республик на фронт ушли десятки соединений, более половины коммунистов и комсомольцев. Республики приняли миллионы беженцев и раненых, тысячи промышленных предприятий.

Руководство РПЦ было приглашено к участию в торжествах по случаю Великой Победы. Оно выразило искреннюю скорбь в связи с кончиной И.В. Сталина, принявшего Россию с сохой и оставившего её великой державой. Приведу речь Светлейшего патриарха Алексия I перед панихидой по

И.В. Сталину, сказанную в Патриаршем соборе в день его похорон 9 марта 1953 г.

«Великого вождя нашего народа не стало. Упразднилась сила великая, нравственная, общественная: сила, в которой народ наш ощущал собственную силу, которой он руководил в своих созидательных трудах и предприятиях, которой он утешался в течение многих лет. Нет области, куда бы ни проникал глубокий взор великого Вождя. Люди науки изумлялись его глубокой научной осведомлённости в самых разнообразных областях, его гениальным научным обобщениям, военные - его военному гению; люди самого различного труда неизменно получали от него мощную поддержку и ценные указания. Как человек гениальный, он в каждом деле открывал то, что было невидимо и недоступно для обыкновенного ума. О его напряжённых заботах и подвигах во время Великой Отечественной войны, о его гениальном руководстве военными действиями, давшими нам победу над сильным врагом и вообще над фашизмом; о его многогранных необъятных повседневных трудах по управлению, по руководству государственными делами - пространно и убедительно говорили и в печати, и особенно при последнем прощании сегодня, в день его похорон, его ближайшие соработники. Его имя как поборника мира во всем мире и его славные деяния будут жить в веках. Мы же, собравшиеся для молитвы о нём, не можем пройти молчанием его всегда благожелательного, участливого отношения к нашим церковным нуждам. Ни один вопрос, с которым бы мы к нему не обращались, не был им отвергнут; он удовлетворял все наши просьбы. И много доброго и полезного благодаря его высокому авторитету сделано для нашей Церкви нашим Правительством. Память о нём для нас незабвенна, и наша русская православная церковь, оплакивая его уход от нас, провожает его в последний путь, «путь всея земли», горячей молитвой. В эти печальные для нас дни со всех сторон нашего Отечества от архиереев, духовенства и верующих, и из-за границы от Глав и представителей Церквей как православных, так и инославных, я получаю множество телеграмм, в которых сообщается о молитвах о нём и выражается нам соболезнование по случаю этой печальной для нас утраты. Мы молились о нём, когда пришла весть о его тяжкой болезни. И теперь, когда его не стало, мы молимся о мире его бессмертной души. Вчера наша особая делегация в составе Высокопреосвященного митрополита Николая, представителей епископата, духовенства и верующих Украины, архиепископа Никона и протопресвитера о. Николая возложила венок к его гробу и поклонилась от лица Русской Православной Церкви его дорогому праху. Молитва, преисполненная любви христианской, доходит до Бога. Мы веруем, что и наша молитва о почившем будет услышана Господом. И нашему возлюбленному и незабвенному Иосифу Виссарионовичу мы молитвенно, с глубокой горячей любовью возглашаем вечную память».3

От этих слов он никогда не отказывался.

После ликвидации СССР отношение РПЦ к советскому периоду резко изменилось. Например, в никуда выгоняется Дом офицеров вместе с музеем Воинской славы в Горьком. Здание возвращается церкви, поскольку до революции здесь было женское епархиальное училище. Но не важнее ли для истории то, что с 1918 г. в этом доме находились сначала курсы красных командиров, основанные по приказу В.И. Ленина, а затем другие военные учебные заведения? Их закончили дважды Герои Советского Союза Главный маршал авиации А.А. Новиков, генерал армии А.П. Белобородов, Герои Советского Союза маршал С.Л. Соколов (Министр обороны СССР в 1984-1987 гг.), генерал-полковник Н.П. Пухов, генерал-лейтенант И.Д. Ивлев. В этом же здании в 20-30-е годы был штаб дивизии под командованием будущего маршала дважды Героя Советского Союза И.С. Конева.

В связи с передачей церкви объектов культурного наследия уничтожаются и культурные памятники. Так, на территории Донского монастыря в запущенном состоянии могила отца русской авиации Н.Е. Жуковского, но ухожены могилы масонов, Деникина и т.п. Выгнан из Донского монастыря прекрасный филиал музея архитектуры, созданный в годы Советской власти. Таких фактов становится всё больше, и они снижают авторитет Русской православной церкви.

С.Г. КРЮКОВ,

зампредседателя Нижегородского областного совета государственно-общественной организации «Комитет ветеранов подразделений особого риска РФ»

1Савченко И.К., Скрябин М.Е. Непримиримость. Л.: Лениздат, 1988.

2Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия, 1985.

3Журнал Московской Патриархии. 1953. №4. С.3.