Летом 1875 года в Герцеговине и в Боснии вспыхнуло восстание сербского христианского населения, направленное против гнета турок. Повстанцы встретили горячее сочувствие в Сербии и Черногории. Сербское национальное движение было направлено в первую очередь против Турции, но оно представляло опасность и для Австро-Венгрии, поскольку там находились миллионы южных славян, подвергавшихся национальному угнетению и желавших жить в своем собственном государстве.

В тоже время в Австрии имелись влиятельные элементы, которые стремились расширить империю Габсбургов, присоединив к ней южнославянские области западной половины Балкан и, прежде всего, Боснию и Герцеговину. И если среди немцев Германии был весьма распространен призыв похода на Восток, то австрийские немцы свои захватнические планы связывали с походом на Юг. В этой связи в Вене был весьма распространен проект превращения империи Габсбургов из дуалистической Австро-Венгрия в триалистическое государство Австро-Венгро-Славянию.

Со своей стороны русское правительство считало необходимым оказать помощь восставшим славянам, однако при этом оно отнюдь не желало затевать по этому поводу серьезный конфликт с Австро-Венгрией. В этой связи в августе 1875 года министр иностранных дел России Горчаков заявил в Вене о необходимости международного решения судьбы Боснии и Герцеговины и предложил предоставить восставшим провинциям автономию, близкую к полной независимости, наподобие той, какой в то время пользовалась Румыния. Однако предложение Горчакова было явно неприемлемо для Андраши. Австрийский министр не допускал и мысли, чтобы дело освобождения славянства увенчалось успехом, а влияние России восторжествовало хотя бы над частью Балкан.

Тем не менее, под давлением Петербурга в начале 1876 года «Союз трех императоров» выступил с так называемым «Берлинским меморандумом», предупреждая Турцию о необходимости прекращения репрессий, направленных против славянского населения Оттоманской империи. Франция и Италия ответили, что они согласны с программой трех императоров. Но английское правительство в лице своего премьера Дизраэли высказалось против вмешательства в турецкие дела.

Тем временем против турецкого владычества восстали и болгары, но вскоре это восстание было жестоко подавлено. При этом турки учинили дикие зверства. Так, например, только в Филиппопольском санджаке в течение нескольких дней было вырезано более 15 тысяч человек. Причем эти убийства сопровождались пытками и всякого рода надругательствами над мирными жителями. Но, не смотря на это, Лондон всячески старался замалчивать турецкие изуверства, и, одновременно, чтобы не допустить уступок со стороны Порты, Великобритания в поддержку своему союзнику направила английский военный флот к Проливам.

Между тем Белград, проигнорировав предупреждения со стороны Петербурга и Вены, объявил 30 июня 1876 года войну Турции. В то время в Сербии находилось около 4 тысяч русских добровольцев, в том числе много офицеров во главе с генералом Черняевым, который был назначен главнокомандующим сербской армией. Кроме того, сербам из России поступала и денежная помощь.

Однако силы были явно не равны, и уже вскоре сербы потерпели несколько серьезных военных поражений, после чего Горчаков обратился к Бисмарку с предложением взять на себя инициативу созыва международной конференции для выработки условий сербо-турецкого мира. Но Бисмарк вовсе не был заинтересован в том, чтобы Петербургу удалось без войны разыграть роль покровительницы славян. Наоборот, он хотел, чтобы Россия поглубже завязла в восточных делах. Поэтому Берлин отклонил предложение Горчакова и стал всячески провоцировать осложнения между Россией, с одной стороны, и Англией и Турцией — с другой.

Россия стремилась добиться освобождения славян, находившихся под турецким игом, и образования на этой территории дружественных ей славянских государств, но при этом Петербург прекрасно понимал, что такого решения балканской проблемы не допустит ни Австрия, ни Великобритания, поэтому ему было необходимо добиться некоторого взаимоприемлемого компромисса.

Собственно говоря, в этом конфликте Вена преследовала свои захватнические цели: во-первых, не допустить создания на Балканах какого-либо большого славянского государства, способного в будущем противостоять Австрии, во-вторых, она желала аннексировать Боснию и Герцеговину, а затем, по возможности, и другие славянские земли и таким образом образовать триалистическую империю, в которую входили бы немцы, венгры и славяне.

В Лондоне же реакция России на сербско-турецкую войну была воспринята как попытка Петербурга установить свой контроль над Проливами, для чего, впрочем, были определенные основания. При этом в Британии считалось, что если Россия установит такой контроль, то она будет господствовать в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, тем самым поставит под угрозу английские позиции в Египте. Великобритания видела угрозу своим коренным интересам в клещеобразном продвижении России, одна клешня которой была нацелена на Константинополь, а другая — на Индию через Среднюю Азию. Поэтому Англия всячески стремилась сохранить Оттоманскую империю, какой бы дряхлой и антигуманной та ни являлась, даже рискуя при этом войной с Россией.

Однако такая политика, проводимая премьер-министром Дизраэли, встретила сильнейшее неприятие внутри страны. Зверства турок настроили против них британское общественное мнение, а оппозиция во весь голос выступал против аморальности внешней политики премьера. Тогда Дизраэли был вынужден присоединиться к призыву трех императоров к Турции покончить с бойней на Балканах и произвести реформу собственной администрации в этом регионе. Султан же, будучи уверен в том, что Великобритания выступит на его стороне независимо от формально предъявляемых к нему требований, отверг и эти предложения, что, в конечном итоге, и привело к войне.

Вспыхнувший Восточный кризис застал немецкую дипломатию в довольно плачевном состоянии, возникшим в результате отпора попыткам Берлина развязать агрессию против Франции, данного ей Петербургом и Лондоном в дни так называемой военной тревоги 1875 года. В этой ситуации Бисмарк с большим удовольствием наблюдал бы за ходом русско-турецкой или же англо-русской войны. Однако из-за позиции Вены такая война грозила столкновением между собой двух немецких партнеров по союзу трех императоров.

Принять сторону России или же просто соблюдать нейтралитет Бисмарк считал невозможным, поскольку в этом случае Австрия, как слабейшая сторона, либо была бы разбита, либо была бы вынуждена пойти на капитуляцию перед Россией. В обоих случаях это грозило чрезмерным усилением Петербурга. С другой стороны, Бисмарк не желал становиться и на сторону Австрии, поскольку он был твердо уверен, что русско-германская война неизбежно привела бы к вмешательству Франции, заставив немцев воевать на два фронта. Поэтому старая немецкая лиса поступила весьма своеобразно: с одной стороны Берлин намекнул русским, что в случае русско-австрийской войны он не останется нейтральным и поддержит Вену, а с другой стороны, заявил австрийцам, что не собирается участвовать в их разборках с русскими.

Впрочем, Бисмарк сформулировал и цену, которую царь должен был бы заплатить, чтобы все же получить дипломатическую поддержку Германии при возникновении русско-австрийского конфликта. Для этого Россия должна была гарантировать свой нейтралитет в случае начала новой франко-германской войны. В этой связи Бисмарк в беседе с немецким послом в Петербурге сказал:

«При нынешних восточных осложнениях единственной выгодой для нас могла бы быть русская гарантия Эльзаса. Эту комбинацию мы могли бы использовать, чтобы ещё раз совершенно разгромить Францию».

Однако нейтралитет Германии вовсе не гарантировал победы России против сразу трех противников: Турции, Австрии и Англии, а значит, возможность получения контроля над Проливами была весьма эфемерной. Здесь надо бы вспомнить, что победа в войне даже только против одной Турции далась России с очень большим трудом.

Так что согласись Александр II на предложение Бисмарка, Россия, скорее всего, так и осталась без Проливов, но оказалась перед фактом значительного усиления Германии, которую уже не могла бы уравновешивать Франция.

С точки зрения Лондона мир Сербии с Турцией мог быть заключен на основе статус-кво. При этом Босния, Герцеговина и Болгария получили бы административную автономию. Впрочем, Дизраэли при определенных условиях допускал и оккупацию первых двух провинций Австро-Венгрией, а Болгарии — Россией, однако он указал и цену этой своей уступки:

«Константинополь с соответствующим округом должен быть нейтрализован и превращен в свободный порт... под защитой Англии». Разумеется, подобная “уступка” не устраивала ни Россию, ни Австрию.

17 октября под Дьюнишем сербская армия была наголову разбита, тем не менее, Турция под различными надуманными предлогами саботировала все призывы великих держав к заключению мира с Сербией. В силу этого обстоятельства сильно увеличилась вероятность возникновения русско-турецкая войны. Однако начинать такую войну без предварительной договоренности с Веной Петербург не мог, и в результате длительных переговоров 15 января 1877 года в Будапеште была, наконец, подписана секретная конвенция, которая обеспечивала России нейтралитет Австро-Венгрии в войне против Турции. При этом Россия согласилась на австрийскую оккупацию Боснии и Герцеговины, а Вена обязывалась не распространять свои военные операций на Румынию, Сербию, Болгарию и Черногорию, но соглашалась на участие Сербии и Черногории в войне с турками на стороне России.

На отклонение Турцией Лондонского протокола Россия ответила мобилизацией. Царь выехал в Кишинёв, где находилась ставка верховного главнокомандующего, и там 24 апреля им был подписан манифест об объявлении войны Турции.

В ответ на объявление Россией войны Турции Великобритания 6 мая вручила Петербургу ноту, в которой сообщалось, что Лондон ни при каких обстоятельствах не может допустить, во-первых, блокады Россией Суэцкого канала, во-вторых, оккупации Египта, хотя бы только на время войны, в-третьих, захвата Константинополя и изменения статуса Проливов. На это Горчаков успокоил англичан по поводу Египта и Суэца, а в отношении статуса Константинополя и Проливов Россия обязывалась не решать его единолично, но предупредила англичан о возможности временного занятия зоны Проливов русскими войсками, если по ходу военных действий это окажется необходимым.

Но даже на это английская дипломатия не считала возможным согласиться и поэтому Лондон начал переговоры с Австрией о совместном отпоре России. Англия обязывалась послать свой флот в Проливы, а австрийцам предлагалось ударить в тыл русской Дунайской армии. Тем не менее, от этих предложений Вена отказалась, согласившись лишь проводить совместную политическую линию в вопросах послевоенного политического устройства Балкан. Зачем же Австрии было воевать с Россией, если та сама итак уже согласилась на австрийскую оккупацию Боснии и Герцеговины.

В ночь на 27 июня русские войска под командованием генерала Драгомирова форсировали Дунай в районе Зимницы, и 7 июля Передовой отряд генерала Гурко занял древнюю столицу Болгарии Тырново, после чего двинулся на Казанлык. В сильную жару и по горным тропинкам Передовой отряд за 6 дней сумел пройди 120 верст. Известие о переходе Гурко за Балканы так сильно подействовало на турок, что занимавший Шипку отряд без боя покинул свою прекрасную позицию, бросил на перевале всю свою артиллерию и отступил к Филиппополю. В результате 7 июля Шипка оказалась в руках русско-болгарской армии, и кратчайший путь на Константинополь был открыт.

Однако турецкое командование понимая стратегическое значение перевала, срочно перебросило из Черногории армию Cyлейман-паши и решило провести контрнаступление с целью вытеснения русских войск за Дунай. Первой задачей Сулейман-паши было овладение Шипкинским перевалом, при этом силы турок, брошенных на Шипку - 27 тысяч человек и 46 орудий, многократно превосходили силы его защитников - 4,8 тысяч человек и 27 орудий.

В исключительно тяжёлых условиях русско-болгарские войска, героически обороняясь, удерживая свои позиции вплоть до подхода 24 августа подкрепления во главе с генералом Драгомировым, после чего русские стремительно контратаковали и отбросили противника, вплотную подошедшего к перевалу. Героическая оборона Шипки существенно нарушила планы турецкого командования и не допустила потери важного стратегического рубежа, который русские удерживали вплоть до перехода своих основных сил в наступление в январе 1878 года.

С другой стороны, Западному отряду русской армии под командованием генерала Криденера было приказано взять крепость Никополь, после чего продолжить наступление на Плевну. 16 июля Никополь был взят, но сходу занять Плевну русским войскам не удалось, поскольку Осман-паша сумел перебросить туда свой отборный корпус и организовать оборону города, создав при этом серьезную угрозу правому флангу и коммуникациям русской армии.

В кровопролитных боях за Плевну русские трижды предпринимали штурм города, но взять его им удалось только 10 декабря после длительной и упорной осады, в результате которой армия Османа-паши была вынуждена капитулировать. Фактически под Плевной был решен исход войны. Еще до капитуляции Османа-паши английский премьер Дизраэли писал английской королеве:

«Падение Плевена, который пока еще не пал, будет большим несчастьем для Британской империи».

В начале 1878 года русская армия освободила много селений в долинах рек Марица, Стряма, Тунджа, Чая и глубоко проникла в район Родопских гор. Ее передовые части достигли берегов Черного моря и гор Странджи. Была освобождена большая часть Северо-Восточной Болгарии и вся Добруджа. Ко дню заключения перемирия 31 января был освобожден город Кюстендил, а затем и ряд населенных пунктов в долине реки Струмы.

Наконец, 3 марта Турцией был подписан Сан-Стефанский мирный договор, который существенно расширял территорию Болгарии по сравнению с границами, намеченными Константинопольской конференцией. В том числе болгарам передавалась значительная часть Эгейского побережья, а турецкие войска лишались права оставаться в пределах Болгарии.

Однако итоги русско-турецкой войны 1877-78 годов, зафиксированные в Сан-Стефанском договоре, не устроили как Англию, так и Австрию. Британское правительство опасалось, что, включив Болгарию в сферу своего влияния, Россия станет средиземноморской державой. Вдобавок новые границы Болгарии так близко подходили к Константинополю, что Проливы и турецкая столица оказывались под постоянной угрозой удара с болгарского плацдарма. Австрия же сочла, что оккупация Боснии и Герцеговины слишком малая плата за ее нейтралитет в войне. Ненасытная жадность Вены требовала еще и выделения ей австрийской зоны влияния в Западной Болгарии.

Уже через три дня после подписания Сан-Стефанского договора Австрия официально выступила с предложением созвать конгресс для обсуждения всех условий мира между Россией и Турцией, а не только статуса Проливов, на что еще раньше соглашался Горчаков. Фактически же речь шла о существенном пересмотре итогов русско-турецкой войны.

В этих условиях Россия не рискнула пойти на конфликт с двумя великими державами. Ее армия и запасы военного снаряжения пострадали от войны, а финансовое положение государства было весьма сложным. Поэтому царское правительство официально сообщило, что оно готово передать на обсуждение международного конгресса те условия мирного договора, которые затрагивают общеевропейские интересы.

Тем временем Великобритания, наращивая свои военные приготовления, демонстрировала, что готова воевать, в случае если Россия не уступит своих позиций, достигнутых ею в результате победы над Портой. Поэтому Петербург был вынужден подписать секретное англо-русское соглашение, по которому граница Болгарии отодвигалась от Константинополя за оборонительную линию Балканского хребта, а Англия обязывалась не возражать против передачи России Батума и Карса и против возвращения ей Бессарабии.

Кроме того, 6 июня между Англией и Австрией было подписано соглашение о совместной политической линии на предстоявшем конгрессе. Оба правительства условились не допускать расширения болгарской территории южнее Балканского хребта и ограничить срок русской оккупации Болгарии шестью месяцами. Англия обязывалась поддержать притязания Австро-Венгрии на Боснию и Герцеговину.

Конгресс открылся 13 июня 1878 года в Берлине. Представители балканских государств были на него допущены, но не в качестве полноправных членов конгресса. Делегации великих держав возглавлялись министрами иностранных дел или же премьерами. Председательствовал на конгрессе в качестве хозяина Бисмарк, который объявил себя лишь нейтральным посредником, но на деле поддерживал требования Австро-Венгрии и Англии, вынудив Россию принять большую их часть.

Берлинский трактат во многом свел на нет Сан-Стефанский договор. Приобретения России сводились к Карсу, Ардагану и Батуму. Баязетский округ и Армения до Саганлуга возвращались Турции. Территория Болгарского княжества урезывалась вдвое. Сербия, получившая незначительное приращение, разочаровалась в России и вошла в орбиту австрийской политики. России было предоставлено право оккупировать Болгарию и Восточную Румелию лишь в продолжение 9 месяцев со дня подписания мира. В это время наши армия активно боролась с турецкими партизанами, засевшими в Балканских горах, и помогала Софии в организации болгарской армии, получившей русских инструкторов и командиров, русское оружие и русское обмундирование.

Однако самая большая ошибка, которую была допущена русской дипломатией на Берлинском конгрессе, явилась ее позиция в отношении организации болгарского государства. Александр II рассчитывал на то, что южные славяне, само по себе, разумеется, автоматически станут русским форпостом на Балканах, поэтому он вовсе не стремился к установлению российского протектората над отвоеванными у Турции территориями, а сам настаивал на образовании независимого болгарского государства. По этому поводу Бисмарк писал в своих мемуарах:

«Русская традиционная политика, опирающаяся частично на религиозное, частично на кровное родство, исходящая из мысли, что румын, болгар, греков, иногда римско-католических сербов, живущих под разными именами по обеим сторонам австро-венгерской границы, следует освободить от турецкого ярма и тем самым привязать к России, не оправдалась... Освобожденные народы неблагодарны, они требовательны».

В результате в Берлине под влиянием славянофильских сказок Россия без особых возражений даже согласилась существенно ограничить срок пребывания русских войск в Болгарии с двух лет, как это предусматривалось в Сан-Стефанском договоре, всего до девяти месяцев. В то время как сроки оккупации Боснии и Герцеговины австрийскими войсками вообще не были оговорены в решениях конференции. Именно это обстоятельство со временем и позволило Вене аннексировать эти территории, что, в свою очередь, привело к взрыву негодования местного сербского населения, убийству в Сараево эрцгерцога Франца-Фердинанда и началу Первой мировой войны.

Однако по настоянию Петербурга во главе Болгарского княжества был поставлен русский ставленник, двоюродный брат Александра III, гессенский принц Александр Баттенбергский, участвовавший в войне с Турцией в составе русского уланского полка, а болгарской армией продолжали руководить русские офицеры. Казалось бы, естественная благодарность болгар за освобождение и наличие во главе вновь образованного княжества русского ставленника должны были бы сделать эту страну нашей верной союзницей, тем не менее, реальность была очень далека от идиллии.

Дело в том, что Александр Баттенбер-гский не захотел выполнять роль русского наместника в Болгарии, а стал вести себя как и подобает независимому государю, отстаивая интересы своих подданных. Но в мирных условиях интересы Болгарии диктовались, прежде всего, экономическими факторами, а Россия не могла обеспечить ни рынок сбыта ее сельскохозяйственной продукции, ни финансирование и развитие народного хозяйства своего союзника.

Особенно острый конфликт Петербурга с Софией возник из-за строительства железных дорог на территории Болгарии. Россия была заинтересована в постройке линий от Дуная на юг, к Балканскому хребту, поскольку такие линии в случае новой войны с Турцией облегчили бы наступление русских войск за Балканские горы. Австрия же настаивала на строительстве железной дороги, соединяющей Вену с Белградом, Софией и Константинополем. Для того, чтобы понять, насколько для Центральных государств был существен этот проект достаточно сказать, что в дальнейшем он являлся составной частью проекта строительства стратегической железнодорожной линии, соединяющей Берлин с Багдадом.

Естественно, что нарождающаяся болгарская буржуазия, тесно связанная с австрийскими финансами и рынком, активно поддерживала именно венский проект. Так Россия стала сильно терять свое влияние в Болгарии.

Но еще хуже наши дела обстояли в Сербии. После русско-турецкой войны сербский князь Милан Обренович был возмущён тем, что Россия взяла под свое покровительство Болгарию и якобы в недостаточной мере отстаивала в Берлине сербские интересы. А поскольку сербская экономика находилась в еще большей зависимости от Австрии, чем болгарская, то князь Милан открыто взял курс на Австро-Венгрию. Однако за поддержку Вены ему пришлось заплатить кабальным договором, фактически устанавливавшим австрийский протекторат над Сербией.

Тем временем 18 сентября 1885 года в Восточной Румелии произошло народное восстание. Болгары изгнали турецкого губернатора с его многочисленными чиновниками и провозгласили воссоединение обеих Болгарий. После некоторых колебаний князь болгарский Александр Баттенбергский объявил себя князем объединенной Болгарии.

Однако в сложившейся ситуации Петербург явно не желал усиливать строптивого болгарского князя, поэтому в ответ на прокламацию воссоединения северной и южной Болгарии царь велел своему министру иностранный дел Гирсу протестовать против нарушения Болгарией Берлинского договора. Одновременно Александр III отозвал из болгарской армии русских офицеров. Всё это произошло как раз в тот момент, когда не без подстрекательства Вены у Болгарии нарастал военный конфликт с Сербией.

По-видимому, царь рассчитывал, что, отозвав своих офицеров, он обречет болгар на поражение, но в этом он сильно просчитался. На сей раз болгарская армия наголову разбила сербов, и только вмешательство Австро-Венгрии спасло князя Милана. После одержанной болгарами победы российская политика на Балканах пришла в тупик. Петербург растерял всех своих недавних союзников в войне с Турцией, сохраняя при этом сильнейшую конфронтацию с Австрией.

Этим обстоятельством не преминул воспользоваться английский премьер Солсбери, который, поняв, что вследствие ухудшения русско-болгарских отношений Болгария из русского плацдарма перед Константинополем превратилась в барьер на пути России к турецкой столице, решил подыграть Софии, лишив Петербург формальных оснований для протестов против объединения двух болгарских территорий.

С этой целью Лондон пообещал туркам оградить их от войны с Грецией, а в обмен за это султан обязался заключить соглашение с болгарским князем, которое явилось весьма оригинальным дипломатическим документом. С одной стороны, им подтверждалось, что Румелия остается турецкой провинцией, которая управляется губернатором, назначенным султаном. Но, с другой стороны, губернатором Восточной Румелии султан, по турецко-болгарскому соглашению, должен был назначить ни кого иного, как князя болгарского. Таким образом, фактически в северной и южной Болгарии устанавливалось одно правительство.

Так Петербург потерпел еще одно поражение в ходе разыгравшейся дипломатической баталии, а раздосадованный неудачей Александр III решил избавиться от Баттен-берга. В августе 1886 года в результате дворцового переворота болгарский князь был низложен и к власти в Софии пришло правительство сторонников России во главе с митрополитом Климентом и вождем русской партии Цанковым.

Но не успела еще русская дипломатия отпраздновать эту победу, как правительство митрополита Климента в свою очередь было свергнуто и у власти оказалась клика во главе со Стамбуловым – крупным промышленником и лидером консервативной партии, тесно связанная с австрийскими железнодорожными дельцами. А 25 июня 1887 года с помощью австрийских интриг князем Болгарии был провозглашен немецкий принц Фердинанд I Кобургский. Фердинанд и Стамболов стали проводить враждебную России политику, все более подчиняя Болгарию австро-германскому влиянию.

Однако политика, проводившаяся Веной по отношению к обоим славянским государствам, вскоре показала, что Австрия является злейшим врагам славянской национальной независимости. Так что, в конце концов, даже посаженный на трон усилиями Берлина и Вены князь Фердинанд под напором народного возмущения был вынужден отправить правительство Стамболова в отставку и искать примирения с Россией. В результате этого в 1896 году со стороны России последовало признание Фердинанда болгарским князем.

Еще резче была вынуждена развернуться в сторону России Сербия, слишком уж очевидным было, что только там могли найти поддержку национальные чаяния сербского народа. В 1903 году в Белграде произошел государственный переворот, и династия Обреновичей уступила место Карагеоргиевичам. За этим событием последовало чрезвычайное усиление национальной пропаганды, направленной не только против Турции, но и против Австро-Венгрии.

В начале 1906 года между Австро-Венгрией и Сербией началась таможенная война, и в Австрии усилилось влияние кругов, которые стремились, пользуясь ослаблением России, добиться радикального решения южнославянского вопроса — захватить сербские области Балкан и включить их в состав монархии Габсбургов, перестроив ее на началах триализма.

В качестве первого этапа поглощения Сербии в Вене было решено провести аннексию Боснии и Герцеговины, оккупированных Австрией еще в 1878 году на основе 25-й статьи Берлинского трактата, однако по-прежнему номинально считавшихся частью Османской империи. Тем самым австрийцы желали завладеть районами, населенными преимущественно сербами, явно тяготевшими к воссоединению в единое сербское государство.

В результате был обнародован императорский рескрипт Франца-Иосифа о присоединении Боснии и Герцеговины к Австро-Венгерской империи. Так Вена решила поставить весь мир перед свершившимся фактом, официально заявив, что отказывается передать вопрос об аннексии на международное обсуждение. Германия безоговорочно поддерживала Австрию, и Бюлов объявил об этом публично, известив австро-венгерское правительство, что в случае осложнений оно может твердо рассчитывать на помощь Германии.

А 22 марта немецкий посол в Петербурге Пурталес предъявил Извольскому ультимативные требования Берлина: безоговорочно признать аннексию Боснии и Герцеговины Австрией, отказаться от требований компенсации Сербии и созыва международной конференции. В тот же день Австро-Венгрия объявила состояние тревоги для двух своих корпусов. В ответ на это Николай II телеграфировал кайзеру, что Россия принимает германские требования. Тем не менее, 29 марта в Австро-Венгрии была объявлена частичная мобилизация, в результате чего 31 марта Сербия была вынуждена сдать свои позиции, заявив, что аннексия Боснии и Герцеговины не нарушает её прав.

Аннексия Боснии и Герцеговины не давала сербам свободного выхода к морю и таким образом обрекала Сербию на политическое бессилие и экономическую зависимость от Австро-Венгрии, контролировавшей всю внешнюю торговлю Белграда. На этот раз война была предотвращена. Однако апробированный в ходе боснийского кризиса сценарий ультимативного давления на Сербию и Россию был взят на вооружение странами Тройственного союза и под предлогом наказания убийц эрцгерцога Франца-Фердинанда вновь был использован в 1914 году, что, в конечном итоге, и привело к развязыванию Первой мировой войны.

Юрий ЖИТОРЧУК, кандидат физ-мат наук