Сегодня в стране репрессивный конвейер порождает антисистемное меньшинство.

Мой взгляд на работу нашей правоохранительной Системы и на ощущения человека, попавшего в её жернова, был бы слишком нетипичным, если бы основывался только на моём личном опыте.

Все-таки я – немножко другой заключенный.

Мои приключения проходят под двойным грифом «особый контроль» – это случайно обнаружил мой адвокат Юрий Шмидт в ходе заседания Верховного суда РФ.

И сидел я всегда под этим самым «особым контролем». Аудио-, видео- и человеческим. Бомжей, пришедших в тюрьму отдохнуть от тяжких условий улицы, ко мне в камеру никогда не селили.

То, что я расскажу, – результат непроизвольной работы аналитика (каким неизбежно является руководитель любой крупной предпринимательской структуры), на протяжении почти семи лет постоянно находящегося в гуще борьбы наших правоохранителей как между собой, так и против российских граждан.

Первое и главное, что я понял уже на третий месяц своего тюремного заключения: наши «внешние» представления о милиции, прокуратуре, суде, ФСИН как о неких самостоятельных структурах абсолютно ошибочны. Пока ты не оказался в лапах Системы, ты почти ничего не знаешь о ней.

Система – по сути, единое предприятие, чей бизнес – узаконенное насилие. Предприятие очень крупное, с огромным количеством внутренних конфликтов, столкновений интересов. На этом предприятии трудятся и приличные люди, и подонки – дело не в качестве человеческого материала, а в самих принципах организации Системы.

Система – конвейер гигантского завода, который живет по собственной логике, не подчиняющейся в общем случае внешней корректировке. Если вы стали сырьём для этого конвейера, то на выходе всегда получается автомат Калашникова, то есть обвинительный приговор. Иной результат переработки сырья Системой рассматривается как брак. Поэтому мысль о том, что кто-то в чём-то будет разбираться, опять же в общем случае, надо оставить. Вам не дадут просто так уйти только потому, что ваша вина не доказана или не существует. Это – важнейший принцип работы Системы. Её цель – не установить истину, а решить свою собственную задачу. Человек – лишь объект, необходимый материал для статотчетности.

Работа конвейера состоит из трех основных этапов.

1. Оперативный этап – отнесение какого-то реального или придуманного факта к преступлению и назначение виновного. Хотя часто бывает в обратном порядке – сначала назначение виновного, а затем поиск того, что можно было бы оформить как преступление.

Расследование экономического преступления (я не об обычной уличной преступности) редко начинается с заявления реального пострадавшего. Обычно событие преступления находят – или изобретают – сами правоохранители. Действительные потерпевшие Системе мешают. Один из очень немногих случаев, когда Система реально отреагировала на заявления обманутых граждан, – «казус Мавроди». Мавроди за организацию финансовой пирамиды общероссийского масштаба получил 4,5 года. Обычный же, средний срок для человека, обвиненного в экономическом преступлении и не признавшего свою вину, сегодня – 10 лет.

2. Следственный этап – оформление бумажек и окончательное согласование роли, отведенной каждому назначенному (справедливо или нет) виновным.

Необходимо отметить, что Система в целом безразлична к конкретным персоналиям и не страдает маниакальной жестокостью. Если в отношении человека нет персонального заказа посадить, то жертва может отдать то, что от него требуют (обычно 90% имущества), и получить условный приговор. Либо даже подставить вместо себя какое-то иное лицо, которое и будет сидеть. Помощь в переоформлении необходимых бумаг будет оказана самой правоохранительной Системой. Она это умеет. Прекра-щение дела – брак, «частный интерес» Система с этим борется, хотя не всегда успешно.

3. И, наконец, судебный этап – легализация решений, принятых на предыдущих этапах, в ходе судебной процедуры.

Старый анекдот: вопрос судье – «Можете ли вы осудить невиновного?», ответ: «Нет, никогда. Я дам ему условный срок!» – недалек от истины. Если дело совсем пустое и нет четкого заказа, то суд может назначить условный срок, выпустить «за отсиженным» или даже вернуть дело прокурору. Система отстроена и работает так, что судья, вынесший оправдательный приговор, рискует не только оказаться в ней изгоем, но и получить ярлык «подозрительного» по части коррупции. Для поколения судей, воспитанных самой же Системой и ощущающих себя чиновниками в определенной вертикали скорее, чем вершителями правосудия, это реальный и высокий риск. Поэтому оправдательный приговор (если это не суд присяжных) – из разряда легенд, и ничтожная (0,8%) доля таких приговоров именно отсюда.

Роль ФСИН – исключительно поддерживающая. Может колебаться в диапазоне от поощрительно-индифферентной до активно-пыточной.

В активно-пыточные условия можно попасть, если есть заказ сравнительно высокого (генеральского) уровня, либо в качестве личной услуги одного майора другому, либо если тюремное начальство само хочет чем-то поживиться. Например, квартирой заключенного (наиболее обычный случай).

Система крайне насмешливо относится к закону, поэтому уповать на закон – в общем случае опасная глупость. Однако есть отдельные важные частности.

Наиболее внимательно Система следит за исполнением формальных требований УПК:

– вас могут бить, лишать лекарств и квалифицированного медобслуживания, издеваться грубо или изощренно, но обязательно дадут расписаться за право не свидетельствовать против себя;

– вам запретят приобщить документы, свидетельствующие о вашей невиновности, но остальную макулатуру или липу вручат для ознакомления опять-таки под роспись;

– вы очень часто сможете увидеть и в обвинении, и даже в приговоре слова «в неустановленном месте, в неустановленное время вступил в сговор с неустановленными людьми», но саму эту «филькину грамоту» вам вручить никогда не забудут.

В то же время изъятых при обысках документов в деле, возможно, не будет, а совершенно иные, неизвестно откуда взявшиеся там окажутся, и факт подобного «документооборота» не вызовет на челе судейского чиновника ни тени озабоченности. «Законно и обоснованно» – эти слова, как американское «How do you do?», давно потеряли первоначальный смысл.

Из Уголовного кодекса Система внимательна лишь к максимальным срокам наказания. Больше положенного (а «положено» по экономическим статьям «первоходу» до 22 с половиной лет, так как статья 174 («отмывание») присоединяется к почти любой экономической статье и делает вас «особо опасным») не дадут. Если кто-то думает, что уйти от уголовного наказания в РФ можно только потому, что не было события или состава преступления, этот кто-то – закоренелый идеалист.

Если в статье Уголовного кодекса написано «безвозмездно», а вы купили вещь за миллион и чувствуете себя спокойно, значит, вы плохо информированы. Эксперт (например, сотрудник института МВД или «внештатник» Генпрокуратуры) легко оценит вещь в миллион сто тысяч (или в девятьсот тысяч - в зависимости от необходимости), и – внимание! – для уголовного суда ваш миллион будет «безвозмездно»!!! Это не шутка, а правоприменительная практика.

Если в статье Уголовного кодекса написано «против воли акционерного общества», а вы – единственный акционер и полагаете, что иной воли, кроме вашей, у акционерного общества быть не может, – наш «самый гуманный» суд поможет вам изменить ваше глубоко ошибочное представление. На самом деле воля вашей компании определяется не вами и не компанией, а прокурором.

Изменения, внесённые по инициативе президента Медведева в статьи УК о налоговых преступлениях, пока мало затронули интересы рейдерских банд. Они и до этого не очень любили эти статьи – сроки маленькие, «всего» шесть лет. А вот поправка в статью о преюдиции (запрет игнорировать ранее установленные судами фактические обстоятельства) вызвала у них всплеск бешеной ненависти и активный поиск способов проигнорировать новый закон. Под угрозой многомиллиардные взятки и откаты. Особенно с учётом достаточно независимой позиции, последнее время демонстрируемой руководством Высшего арбитражного суда.

Но пока это еще периферия драмы, тем более что и без приговора любой следователь легко обеспечит любого предпринимателя «хотя бы» полутора годами тюрьмы. Ведь те документы, которые вам выдали сами чиновники, в любой момент могут быть признаны незаконными (пример поселка Речник), а если президент страны не вмешается лично, то перепродажа, например, вашего собственного дома может сделать вас «отмывателем». А значит – внимание! – согласно нашему гуманному закону «особо опасным преступником» с перспективой 22 с половиной года колонии строгого режима.

Вы что думали: снос дома и сопутствующий штраф – это жестоко? Да Юрий Михайлович Лужков гуманист из гуманистов по сравнению с любым из рейдеров в погонах.

Ну и наконец. Хотите по-настоящему рассмешить суд? Сошлитесь на конституционный принцип – презумпцию невиновности. Наша судебная система из этого принципа не исходит. Потому, собственно, в последнее время участились нападки на институт суда присяжных.

Присяжные, как правило, неустраненные разумные сомнения толкуют в соответствии с Конституцией в пользу подсудимых, а недоказанность вины полагают равной невиновности.

Любой винтик Системы твердо убежден в обратном. Если невиновен – докажи это, причем сидя в тюрьме. И его убежденность каждодневно поддерживается судебной практикой – 0,8% оправданий, чуть больше 20% отмен оправдательных приговоров присяжных.

У судьи «нет оснований не доверять написанному человеком в погонах», а сказанное обычным гражданином есть «способ ухода от ответственности».

Очень интересно, что чёткая убеждённость большинства судей в вышесказанном коррелирует с правилами преступного мира, где слово «авторитета» гораздо весомее слова «мужика». Это пережиток сословного общества, где слово дворянина ценилось куда выше слова простолюдина.

Судебно-полицейский конвейер ежегодно пожирает достоинство и судьбы сотен тысяч наших сограждан. Попавших в тюрьмы, лишившихся родных и близких или «просто» потерявших свое имущество. Сюда же относятся судьбы действительно потерпевших, невыгодных Системе. Тот, кто попал в жернова, без потерь оттуда не выберется. Конвейер парализует страхом, уничтожает жизненную активность миллионов.

Но этот конвейер не вечен. Хотя бы потому, что он ежегодно порождает многие тысячи людей, ненавидящих Систему.

Речь сегодня уже идет не об экономике, не о падении предпринимательской активности. Вопрос стоит просто и прямо:

– либо Система преступного конвейера будет разрушена, а ее действительно необходимые любой стране части приведены в соответствие с Конституцией; для этого требуются воля и решительные действия высшего политического руководства страны;

– либо ее разрушение произойдет традиционным для России способом – снизу и кровью.

Детонатором же взрыва может стать всё что угодно.

С уверенностью можно сказать, что силовой конвейер, подменивший правосудие, – это могильщик современной российской государственности. Потому что он с завидной регулярностью восстанавливает против этой государственности многие тысячи самых активных, разумных и самостоятельных граждан страны. Тех, от чьего выбора зависит в конечном счете судьба государства.

И не надо убаюкивать себя результатами социологических опросов. Инертное большинство часто голосует за власть, особенно в условиях отсутствия демократии. Социальный взрыв (как и социальный прогресс) обеспечивает активное меньшинство – тогда, когда оно не может более терпеть сложившегося порядка вещей. 3% населения, если это его самая активная часть, – критическая масса, необходимая и достаточная для радикальных перемен.

Силовой конвейер с присущей ему грубой методичностью кует сегодня такое антисистемное меньшинство. Странно, что правящая элита России, кроме её небольшой разумной части, этого совершенно не боится. Что у неё не срабатывает хотя бы инстинкт самосохранения. «Независимая газета», 03.03.2010

НЕТ - Ю.И. МУХИН

27.05.11 меня признали подсудимым за написание статьи «Обратился ли Медведев к либералам?», взяли подписку о невыезде и пригласили на 30 мая получить обвинение по признакам статьи 282 ч. 1 УК РФ. А накануне я прочитал статью Ходорковского «Узаконенное насилие». И Ходорковского стало жалко.

Жалко потому, что с ним поступили несправедливо..

А как справедливо? Полностью справедливо, чтобы с Ходорковским на скамье подсудимых сидели Путин и Медведев, Абрамович и Березовский, Чубайс и т.д., и т.д., и т.д. И всем по 22,5 года. Как минимум!

Справедливо также было бы, чтобы Ходорковского пристрелил киллер, нанятый его лучшими друзьями, может, даже тот самый киллер, которого его друг Невзлин нанимал, чтобы Ходорковский получил ту справедливость, которую уже получили от киллеров масса его коллег по разграблению России. Незаконно, но с точки зрения справедливости тоже неплохо.

Ну а если Ходорковский сидит, а остальные живы и на свободе, мало того, еще и во власти, то это, разумеется, справедливым признать нельзя..

Кроме того, я сам являюсь объектом насилия со стороны той коллективной мрази, которая у нас сегодня считается «правоохранительной системой», и насилию со стороны которой подвергается Ходорковский. Поэтому я не могу не сочувствовать и не поддерживать Ходорковского, ведь «враг моего врага – мой друг». И Ходорковский мне друг, несмотря на ту невысокую цену, в которую я оцениваю дружбу с его стороны. Это он друг потому, что сидит, а был бы он на свободе… Поэтому я и собираюсь ему помочь, а поскольку помочь ему на моем месте чем-то, кроме советов, трудно, то я и дам ему совет, понимая, что мои советы он не воспримет. Но это же не значит, что я не обязан их дать?

Прежде всего очень спорна его самооценка как аналитика, поскольку аналитик никогда не сделает вывод, что «Система – по сути, единое предприятие, чей бизнес – узаконенное насилие», а после этого напишет: «Система крайне насмешливо относится к закону, поэтому уповать на закон – в общем случае опасная глупость». Так что же у нас в России происходит – исполняются законы насилия Системой или никакие законы, в том числе и насилия, Системой не исполняются? Из-за этой шизофрении мой совет – рановато Ходорковскому считать себя аналитиком, поскольку его статья – это не анализ, это всего лишь точное наблюдение за тем, что есть, и описание увиденного. А увидел Ходорковский то, что он сам страстно хотел иметь в России – насилие от неисполнения никаких законов, в первую очередь Конституции.

У меня еще не отсохли мозги, и я помню, как после победы на думских выборах КПРФ тринадцать банкиров, включая Ходорковского, в апреле 1996 года написали ультиматум народу России «Заявление тринадцати», в котором прямо угрожали: «Отечественные предприниматели обладают необходимыми ресурсами и волей для воздействия на слишком беспринципных и на слишком бескомпромиссных политиков». Зачем вам, банкирам, нужна была Конституция и правосудие, если у вас были украденные у России «ресурсы» и вы считали, что ваша власть их у вас не отнимет? Через год Березовский намекнул журналистам, что именно банкиры имели в виду под «воздействием»:«Обсуждался запрет коммунистической партии, разгон Думы и перенос выборов на два года…».

Да, это вы, ходорковские, втаптывали в грязь Конституцию и вводили беззаконие, и вводили именно потому, что только вам, а не народу, нужны были подлецы в судьях, прокурорах и следователях, и нужны были для того, чтобы эти подонки обеспечили в России беззаконие в ваших интересах. Надо быть крайне наивным, чтобы полагать, что когда дело коснется вас, то эти люди вдруг станут честными. Вы подобрали таких, которые служат «паханам», а не закону, и если ты не «пахан», то тебе они служить не будут. И нечего теперь уповать на тобою же втоптанную в грязь Конституцию, нечего уповать на адвокатов – в условиях беззакония они ничем не помогут. Сказал «пахан» «Отдай деньги!» - значит, отдай! Вот единственный закон, который вы, как вас тогда звали, «семибанкирщина», хотели иметь в России и который единственный сегодня в России действует.

И нечего строить из себя святого, никакая демократия и правосудие вам и в помине не были нужны, вы вводили в России беззаконие ради удовлетворения свой тупой алчности, ради своих яхт и поместий, ради них вы пошли на всё, наплевав и на народ России, и на совесть..

Журнал Счетной палаты РФ «Финансовый контроль» за июль 2007 года сообщил:

«Национальный доход России в 1991-1993 гг. уменьшился на 40% (а в военные 1941-1945 гг. лишь на 23%). По оценке Минэкономразвития, за годы ельцинских реформ из России было вывезено свыше 210 млрд. долларов. По некоторым же другим данным -700 млрд. долларов, то есть десять годовых бюджетов ельцинской России. Производство сократилось вдвое, а численность россиян, выброшенных за черту выживания, увеличилась более чем в два с половиной раза.

По прогнозам демографов, к концу XXI века население Земли увеличится вдвое. А в России через 70 лет останется в лучшем случае 100 млн. человек. При этом русские уже не будут составлять большинства населения страны. Смертность здоровых мужчин сопоставима с потерями СССР в Отечественной войне.

Список утрат можно продолжить, но и без того ясно, что в мирное время (в отличие от военного) они были неоправданными, а значит, и более глубокими и невосполнимыми». Вот итоги ваших преобразований..

Отсюда первый совет Ходорковскому – вини себя. Это неприятно, но это поможет правильно понять ситуацию.

Второй совет – вини «десталинизаторов». Это они организуют прочную моральную основу существования подонков в правоохранительных органах и судах. Это они уже более полувека уверяют, что подонок в судьях – это хорошо, это то, что и нужно для их «демократии». А Сталин видел ваших предтеч, видел, до чего вы доведете СССР, и единственным спасением от вас считал правосудие.

Сегодня по клевете десталинизаторов дело представляется так, как будто это Сталин требовал всех убивать. Ничего подобного, он был наиболее терпимым и к тому же убежденным сторонником коллективного руководства, а в этом руководстве многие были гораздо круче Сталина и могли высказывать свое мнение, никого, в том числе и Сталина, не боясь. Вот пример.

Во время февральско-мартовского Пленума Центрального Комитета ВКП(б) «страшного» 1937 года для выработки проекта постановления по делу предавших народ членов ЦК Бухарина и Рыкова была создана специальная комиссия, председателем которой стал Микоян, а членами 34 человека, включая и Сталина как рядового члена этой комиссии. Протокол ее сохранился и из него следует, что, выслушав доклад о преступлениях Бухарина и Рыкова, начали его обсуждать и вносить предложения. Ежов первым предложил предать Бухарина и Рыкова суду с применением расстрела. Указать расстрел было необходимо, поскольку в те годы были две меры социальной защиты – расстрел и высылка за границу. Выбирало эту меру политическое руководство страны, каким и была данная комиссия. Затем Постышев предложил исключить Бухарина и Рыкова из состава кандидатов ЦК ВКП(б) и членов ЦК ВКП(б) и предать суду, но без применения расстрела. Буденный потребовал суда и расстрела, но тут выступил Сталин и «высказал свою волю», как убеждают «десталинизаторы», «непререкаемую». Он предложил исключить Бухарина и Рыкова из состава кандидатов ЦК ВКП(б) и членов ЦК ВКП(б), суду не предавать, а выслать. Ну и что – сколько человек бросились голосовать за предложение Сталина? Все, как внушают населению России клеветники-«десталинизаторы»? Нет, только Ульянова, Крупская, Варейкис, Молотов и Ворошилов. Зато Мануильский, Шверник, Косарев и Якир плевать хотели на волю Сталина и настаивали на суде с расстрелом. В свою очередь Постышев, Шкирятов, Антипов, Хрущев, Николаева, Косиор, Петровский и Литвинов тоже плюнули на волю Сталина и проголосовали за предание суду, хотя и без расстрела. В результате предложение Сталина не прошло, а прошло предложение передать дела Бухарина и Рыкова для проведения следствия в НКВД.

Строго исполнивший «волю Сталина» хитрый Варейкис – расстрелян, как и крутые, жаждавшие крови Бухарина и Рыкова Косарев и Якир. Но наплевавший на волю Сталина Хрущев почти сразу же стал главой одновременно и партийной, и государственной власти на Украине. Наплевавшие на волю Сталина стали: Буденный – маршалом, Шверник - в 1946 году первым лицом СССР, возглавив Президиум Верховного Совета, Шкирятов – главой партийного контроля, Мануильский продолжал возглавлять Коминтерн, Николаева – ВЦСПС.

Где в этом конкретном решении по конкретному делу видно желание Сталина подчинить всех своей воле? Где стремление Сталина убивать всех без суда и следствия? Наоборот, Сталин без следствия и суда предлагал простить преступников, а далее, когда его предложение не прошло, настоял сначала на предварительном следствии..

Вот Ходорковский приводит статистику оправдательных приговоров нынешнего российского «правосудия» - 0,8%, и уже эта статистика показывает полное отсутствие правосудия в России. А теперь сравните эту статистику со сталинским правосудием.

После начала Великой Отечественной войны жизненно важно для СССР было ужесточение дисциплины, следовательно, от судов требовалось ужесточить карательную политику, и никто бы особенно суды не упрекнул, если бы они ошиблись и в спешке военного времени признали виновным кого-либо при недостаточности доказательств. Но в июле-августе 1941 г. судебная коллегия Мосгорсуда рассмотрела по 1-й инстанции дела 157 обвиняемых и из них только 116 были осуждены (5 – к расстрелу). На 14 человек были прекращены уголовные дела, а 27 человек оправдано из-за отсутствия «достаточных улик».

Сравните, Ходорковский пишет, что сегодня «его» судьи – именно такие, каких он с остальными банкирами хотел в России иметь – осуждают и при полном отсутствии состава преступления. Мне за примерами ходить не надо – я сам так осужден. А сталинским судьям было плевать, что подсудимых считают преступниками НКВД и прокуратура, сталинские судьи подчинялись закону, а не «пахану», и сами решали, виновен человек или нет. И оправдывали уже при недостатке улик, а не только при отсутствии состава преступления. Вот тогда, при Сталине, и было правосудие.

Как только Сталин понял, что в стране под шумок ликвидации «пятой колонны» идет осуждение невиновных, наркомом НКВД был назначен Л.П. Берия, очень не похожий на сегодняшних директоров ФСБ и министров МВД. И Берия сначала взялся за следователей – за таких следователей, на которых сегодня и жалуется Ходорковский. Берия начал с пересмотра дел и реабилитации невиновных, одновременно выясняя, благодаря кому на невиновных были заведены уголовные дела. В результате, в дополнение к уже расстрелянному бывшему наркому НКВД Ягоде, расстреляли и сменившего его наркома Ежова. (Прошу Ходорковского обратить внимание на этот нюанс – не на пенсию отправили, а расстреляли.) А также расстреляли заместителя Ежова Фриновского, начальника 2-го управления НКВД Федорова, бывшего начальника 1-го отдела 1-го управления И.Я. Дагина, начальника 2-го отдела 1-го управления Попашенко, начальника 3-го отдела 1-го управления Николаева-Журид, начальника 4-го отдела 1-го управления Журбина, начальника 5-го отдела 1-го управления Пассова, начальника 6-го отдела 1-го управления Морозова, начальника 7-го отдела 1-го управления Рейхмана, начальника Секретариата и 1-го спецотдела Шапиро и многих других, не менее «выдающихся чекистов».

Всего за 1939 год из НКВД были уволены 7372 человека (22,9 процента от общего количества оперативных кадров НКВД, из них 66,5 процента - за должностные преступления. Из центрального аппарата НКВД СССР в 1939-м были уволены 695 сотрудников руководящего и оперативного состава, а из 6174 человек руководящих работников НКВД в 1939 году было заменено 3830 человек (62 процента).

Взамен на оперативные должности НКВД в 1939-м были приняты 14 506 человек (45,1 процента от всей численности оперативных сотрудников). Правда, правящей партией тогда была не «Е…я Россия», поэтому честных людей находили без большого труда - 11 062 человека прибыли из партийных и комсомольских органов. В том числе в центральный аппарат НКВД СССР в 1939 году на оперативные должности в госбезопасности прибыли 3460 человек, из них 3242 - из партийных и комсомольских организаций.

Чистки следственного аппарата, конечно, недостаточно для правосудия, поскольку в суде обвиняет прокурор. И Сталин прокурорами СССР не чаек назначал. Прокурором СССР был А.Я. Вышинский, а Вышинский делал все, чтобы невиновные не пострадали. Между прочим, о том, что Вышинский жестоко карал в прокуратуре СССР всех фабрикантов незаконных дел, рассказывает откровенный антисоветчик, бывший бургомистр оккупированного Смоленска, а до войны адвокат Меньшагин. В Смоленске в годы репрессий устроили показательный суд над «вредителями», в первой инстанции судил облсуд, а обвинителем был облпрокурор. Приговори-ли невиновных к расстрелу. И Меньшагин описывает, практически, то же, что и другие свидетели, сталкивавшиеся лично с Вышинским, скажем, диссидент П. Григо-ренко. Меньшагин как адвокат поехал с жалобой к Вышинскому, секретарь, узнав в чём дело, пропустил его к Вышинскому без очереди. Вышинский исполнение приговора остановил, затребовал материалы, лично разобрался, в результате невиновных освободили, председателя областного суда выгнали, облпрокурора посадили. Ходорков-ский может спросить своего адвоката

Ю. Шмидта, был ли тот на приеме у Ю. Чайки, затребовал ли Генпрокурор нынешней России дело Ходорковского для личного изучения? А почему?

Думаю, что Ходорковский удивится – как же так, ведь его друзья - «десталинизаторы» поведали истину, что Вышинский требовал всех бить и пытать до тех пор, пока они не признаются в преступлении, которое не совершали. Это же Вышинский сказал, что «признание - царица доказательств»!

Да, Вышинский это сказал, поскольку признание преступника было и остается царицей доказательств, а клевета на Вышинского это пример того, как можно интеллигентствующему быдлу показывать на белое и говорить «черное». Дело в том, что это сегодня признание на предварительном следствии является доказательством в суде, а в СССР признание на предварительном следствии не имело никакой доказательной силы. В судебном заседании можно было отказаться от признания, тем более, сославшись на пытки, и тогда иных доказательств в деле не оставалось. И именно Вышинский требовал, чтобы следствие и прокуратура на признании подследственных обвинение НЕ строили. Вот его слова на мартовском пленуме 1937 года.

«Вышинский: Соприкасаясь с работой НКВД в течение ряда лет сначала в качестве заместителя прокурора Союза, а затем прокурора Союза ССР и в качестве работника, не только обвинителя, но человека, которому пришлось председательствовать в суде по таким делам, как «Шахтинское дело», «Дело промпартии», Дело электровредителей (Метро — Виккерс), я должен сказать, что в основе всех этих процессов лежал всегда материал вполне объективный, убедительный и добросовестный. Это же нужно сказать и о двух последних процессах. Но, однако, сплошь и рядом чувствуется, что в следственном производстве имеется целый ряд недостатков. В большинстве случаев следствие на практике ограничивается тем, что главной своей задачей ставит получение собственного признания обвиняемого. Это представляло значительную опасность, если все дело строится лишь на собственном признании обвиняемого. Если такое дело рассматривается судом и если обвиняемый на самом процессе откажется от ранее принесенного признания, то дело может провалиться. Мы здесь оказываемся обезоруженными полностью, так как, ничем не подкрепив признание, не можем ничего противопоставить отказу от ранее данного признания. Такая методика ведения расследования, опирающаяся только на собственное признание, — недооценка вещественных доказательств, недооценка экспертизы и т.д. — и до сих пор имеет большое распространение.

Известно, что у нас около 40% дел, а по некоторым категориям дел — около 50% дел кончаются прекращением, отменой или изменением приговоров. Против этой болезни и была еще в 1933 году направлена инструкция 8 мая. В чем заключается основная мысль этой инструкции? Она заключается в том, чтобы предостеречь против огульного, неосновательного привлечения людей к ответственности. Я должен добавить, что до сих пор инструкция 8 мая выполняется плохо».

И Сталин, и Политбюро, и Вышинский не просто требовали исполнения инструкций от тех, кто мог репрессировать невиновных, они их безжалостно наказывали за репрессии против невиновных. Особенно судей. Таких, к примеру, как те, которые выносили приговоры Ходорковскому.

В книге военных юристов А.И. Муранова и В.Е. Звягинцева «Досье на маршала» рассматриваются конкретные дела конца 30-х годов. Авторы ярые антисталинисты, тем не менее, они сообщают:

«Только в 1937—1938 годах были арестованы и тайно осуждены (как правило, несудебными органами) председатели военных трибуналов округов — А.И. Мазюк (ЛенВО), Я.К. Жигур (СКВО), А.Ф. Козловский (ХВО), А.Г. Сенкевич (ЗабВО), Ф.Я. Бауманский (Зап.-СибВО), Б.П. Антонов (ВТ ОКДВА), председатели военных трибуналов корпусов М.И. Ситников, И.В. Смирнов, Ф.В. Марков, члены коллегии трибуналов окружного звена К.Я. Петерсон, И.С. Чижевский, К.Г. Сеппе, многие другие руководители военно-судебных органов и рядовые судьи».

Поясню. Поскольку в те годы судьи обязаны были руководствоваться собственным убеждением в виновности подсудимых, то доказать, что судьи вынесли заведомо неправосудный приговор, было трудно, поскольку преступные судьи твердили, что таково было их убеждение. В результате судей судили Особым совещанием при НКВД. Этот орган был создан для социальной защиты от преступников, преступность деяний которых была понятна, но доказательств этой преступности не хватало для обычного суда. Так, скажем, царская прокуратура ни разу не собрала достаточное количество фактов, чтобы осудить Сталина за его революционную деятельность, и его семь раз отправляли на каторгу по решению Особого совещания при МВД царской России. Особое совещание было и в СССР, поэтому Муранов и Звягинцев сетуют: «Военных юристов пропускали через заседания Особого совещания, и они умирали в лагерях при невыясненных до конца обстоятельствах».

Авторы этой книги все же вынуждены были и объяснить, за что при Сталине отправляли судей в лагеря.

«Одним из таких судей и был И.С. Чижевский. Его арестовали 17 июня 1938 года. К этому времени Чижевский отдал правосудию два десятка лет. Работал в реввоентрибуналах Петроградского военного округа, Туркфронта, Каспвоенфлота. В 1926 году, после реорганизации системы военно-судебных органов, был уволен из армии и стал народным судьей Ленинграда. В период нарастания массовых репрессий вновь призван на службу.

В трибунал ЛенВО пришел в самое мрачное время — в августе 37-го. Включился в работу. Рассматривал контрреволюционные дела, выносил по ним и смертные приговоры. Трудно понять причину, но по большинству из этих дел Военная коллегия приговоры отменила…».

Как видите, юристам нынешней России даже трудно понять, почему отменяла приговоры кассационная инстанция – нынешним юристам уже и в голову не приходит, что кассационная инстанция должна отменять неправосудные приговоры. И авторы так заканчивают свой горестный рассказ о конце карьеры Чижевского.

«Одним из последних процессов под председательством Чижевского было дело начальника политотдела 16-й стрелковой дивизии бригадного комиссара Идельсона. Согласно обвинительному заключению, он являлся злейшим врагом Советской власти — бундовцем и троцкистом.

В совещательной комнате Чижевский убедил народных заседателей в том, что дело следует возвратить на доследование. Они согласились и подписали определение. Однако сразу после процесса один из них, политрук А. Фокеев, написал на имя начальника особого отдела Смирнова заявление, что Чижевский «не судил, а беседовал с врагом народа Идельсоном», а также предложил ему написать на имя прокурора заявление о том, как его сажали в карцер, сутками мучили на допросах, лишали сна и избивали. Это заявление народного заседателя послужило непосредственным поводом для ареста Чижевского». Как видите, при Сталине выносившие неправосудные приговоры судьи заканчивали свою карьеру в лагерях. И было правосудие!

А конец правосудию в СССР наступил после убийства Сталина, тогда, когда некому стало требовать от судей выносить не тот приговор, который определяет закон, а тот, который требует «пахан». При Сталине такого не было, при Сталине судьи обязаны были подчиняться только закону, что и немудрено, поскольку Сталин не допустил бы, чтобы кто-либо в стране, а тем более судьи, не исполняли Сталиным же разработанной Конституции.

К примеру, когда требуется показать «беззаконность сталинского режима», часто вспоминают о некоем бывшем работнике ГПУ, «старом большевике» Кедрове, который незадолго до войны был обвинен в измене и предан суду, а политическое руководство страны (политбюро) разрешило приговорить его к расстрелу. Однако Коллегия Верховного Суда Кедрова оправдала, видимо, не было «достаточных улик». На одном из судов по делу о защите чести и достоинства Сталина клеветники предъявили список обвиняемых тех времен с резолюцией-разрешением расстрелять виновных из этого списка. В списке числился некий Снегов. И мой коллега Л. Жура показал суду, что Снегов числится даже не в одном, а в двух списках, на которых есть и подпись Сталина под резолюцией «расстрелять», но этот Снегов пережил Сталина. То есть для большинства сталинских судей (были, конечно, и негодяи) ничьи резолюции не имели заранее установленной силы – только установленная судом виновность в совершении преступления.

И уничтожение правосудия в СССР началось с «разоблачением «культа Сталина». Что тогда произошло?

Предположим, в 30-40 годы действительно было несправедливо осуждено столько невиновных, чтобы это стало не местной, а государственной проблемой. Но кто предъявлял им обвинение, кто выносил им неправосудные приговоры? Сталин, Политбюро? «Десталинизаторы» уже более 50 лет уверяют народ и весь мир, что именно они. А на самом деле? А на самом деле, при существующих в уголовном кодексе двух высших мерах социальной защиты, Политбюро, руководствуясь ситуацией, определяло судам, которую из них выбирать, если подсудимый заслуживает применение к нему высшей меры социальной защиты. И Политбюро, исполняя свои обязанности, писало в конце 30-х – «расстрелять». Но заслуживает данный человек расстрела или нет определял не Сталин и не Политбюро, а суд. И все невинно осужденные лежат не на совести Сталина и Политбюро, а на совести судей.

Вот, к примеру, густопсовые «десталинизаторы» - общество на иностранном содержании «Мемориал». На основании «исследований» «Мемориала» 16 апреля 2010 года «десталинизатор» Ганапольский огласил эфир радио «Эхо Москвы» истерикой якобы о том, как Сталин убивал 12-летних детей. Позвонил радиослушатель и засвидетельствовал о «Мемориале» следующее: «Вы знаете, ну, тема очень интересная – я сам русский немец. У меня в 1937 году застрелили деда просто за то, что у него нашли Библию на немецком языке. Самое смешное в том, что я написал, через «Мемориал» это нашел, прислали приговора копию. Вы знаете, самое смешное, что фамилии тех людей, которые его расстреливали, так называемая «тройка», были заштрихованы».

Понимаете, что делают «десталинизаторы»? Они валят все на Сталина, чтобы увести от ответственности (хотя бы моральной) тех подонков-судей, кто и осуждал невиновных. И защита судей, творивших беззакония, это не случайность, это давнишняя цель «десталинизаторов», еще в 50-х поставивших перед собой цель переподчинить судей «пахану» Хрущеву, которому они в тот момент лизали зад.

Возьмем, к примеру, дело о расстреле Еврейского антифашистского комитета. Его в перестройку подробно описал журналист А. Ваксберг, и вот что следует из его описания.

В начале 50-х годов НКГБ «обнаружил», что Еврейский антифашистский комитет превратился в «шпионский центр США». Пятнадцать человек из этого комитета «подтвердили» версию НКГБ, сознавшись в том, что они американские шпионы. 34 следователя под контролем 5 прокуроров собрали доказательства шпионской деятельности и передали дело в суд (Военный трибунал)

под председательством судьи Чепцова. И Трибунал приговорил всех, кроме одного, к расстрелу.

Но когда началась кампания клеветы на Сталина под видом «борьбы с культом личности», Чепцов начал утверждать, что он уже, дескать, на первых заседаниях начал сомневаться в вине подсудимых. (Суд шел больше двух месяцев.) Раз возникли сомнения, то, в зависимости от их степени, судья должен был либо оправдать подсудимых, либо вернуть дело следователям для поиска более серьезных доказательств и устранения противоречий. Но так поступил бы порядочный судья.

А Чепцов оправдывался тем, что он, дескать, ходил по начальникам («паханам») и излагал им свои сомнения в виновности подсудимых. Он ходит к министру ГБ Игнатьеву, к его заместителям Рюмину и Гришаеву, к Шкирятову, к Маленкову. Убедившись, что расстрел подсудимых не противоречит мнению начальников, он завершает процесс и вместе с другими судьями своим приговором дает команду убить людей, которых он считает невиновными! (В деле Ходорковского судья еще круче – тому вообще приговор начальники написали, он только огласил.)

И что «десталинизаторы»? Они уничтожили морально убийцу? Не дождетесь, они валят вину на Сталина, а судей считают невинными жертвами. И А. Ваксберг Чепцова откровенно оправдывает, считая чуть ли не героем:«Даже в тех немыслимых условиях была возможность сопротивления адской машине уничтожения». Но ведь это именно Чепцов и был адской машиной уничтожения! Ведь он дал команду расстрелять. Он, а не Сталин или Берия. Чему же Чепцов «сопротивлялся»?

А дальше А. Ваксберг пишет: «Насколько, наверное, тому же Чепцову было отрадней активнейшим образом участвовать потом в реабилитации жертв произвола и в суде над палачами». Вот уж действительно «отрадно». «Борьбу с культом личности» чепцовы начали с того, что по заданию Хрущева и Маленкова сфабриковали против Берии дело и убили его. Это Ваксберг называет судом над палачами. А потом чепцовы начали снова принимать в суд дела всё тех же людей, но теперь уже не для того, чтобы их расстрелять и этим выслужиться перед «паханами», а для того, чтобы ранее убитых ими реабилитировать на радость лысому «пахану». Что касается лично Чепцова, то он в реабилитации собственно им убитых жертв не участвовал - закон это не допускает. Зато «отрадно» было прокурорам – они участвовали! Подполков-ник юстиции военный прокурор Кожура в 1952 году своей подписью гарантировал, что следователи провели следствие без всякого нарушения законности и потребовал от трибунала, чтобы тот немедленно приговорил к расстрелу «космополитов безродных». А в 1955 году этот прокурор не застрелился – нет! Как можно! Он своей подписью подтвердил, что все «космополиты безродные» из Еврейского антифашистского комитета невиновны и потребовал от трибунала, чтобы их всех реабилитировали.

Такие «правоохранители» обязаны были стать в глазах общества презренными, их должны были презирать даже их собственные дети, а «десталинизаторы» сделали из них невинных овечек. Разве судья Данилкин, назначивший новый срок Ходорковкому, виновен, разве судьи кассационной инстанции, утвердившие приговор Ходорковскому, виновны? Разве их должны презирать их же дети? Как можно так подумать?? Им же начальство приказало! Правда, не Маленков, не Игнатьев, не Рюмин…

Поэтому Ходорковскому нужно в ножки поклониться всем этим мемориало-сванидзе-млечино-федотовым и сказать: «Спасибо, родные, что я, благодаря вам, вместо правосудия получил судейское беззаконие!». Мемориало-сванидзе-млечино-федотовы такую благодарность от Ходорковского безусловно заслужили.

Это хороший совет, хотя Ходорковский вряд ли им воспользуется.