Пятаков в Берлине. Во время процесса в январе 1937 года Пятаков, старый троцкист, был осужден как главный организатор промышленного саботажа. На самом деле Литлпейдж действительно имел возможность понять, что Пятаков был причастен к заговорщицкой деятельности. Вот что он писал:

“Весной 1931 года... Серебровский... рассказал мне, что в Берлин направлена большая торговая делегация, возглавляемая Юрием Пятаковым, который... был тогда Замнаркома Тяжелой промышленности...

Я... приехал в Берлин во время пребывания там этой делегации...

Среди других дел, делегация сделала предложение закупить нескольких дюжин шахтных подъемников, мощностью от ста до тысячи лошадиных сил. Обычно эти подъемники состоят из брусьев, валов, осей, шестерней и т.п., размещенных на I-, или Н-образном основании.

Делегация запросила о расценках на основе пфеннига за килограмм. Несколько концернов ответили предложениями, которые значительно отличались по цене - до 5-6 пфеннигов за килограмм - среди них два предложения с самыми низкими ценами. Разница заставила меня присмотреться получше к спецификации, и я обнаружил, что фирмы, предложившие самые низкие цены, заменили чугунными деталями более легкие, стальные, требовавшиеся по оригиналу спецификации. Так что если бы их предложение было принято, русским пришлось бы платить больше, поскольку чугунная основа была бы настолько тяжелее, чем стальная, что при меньшей цене за килограмм, общая стоимость была бы выше.

Это выглядело не иначе, как мошенничество, и я был очень доволен, обнаружив такой трюк. Я сообщил о своем открытии членам русской делегации. Но к моему удивлению русские не выглядели довольными. Они даже оказали на меня сильное давление при заключении сделки, объясняя мне, что я не понимал, что им требуется...

Я... не мог понять их отношение к делу...

Я думал, что тут вполне могло быть взяточничество”.

Во время процесса Пятаков сделал следующее заявление суду:

“В 1931 году я был в Берлине с официальной миссией... В середине лета Иван Никитич Смирнов рассказал мне в Берлине, что троцкисты, борющиеся против Советского правительства и партийного руководства, получили прилив энергии оттого, что он, Смирнов, имел в Берлине разговор с сыном Троцкого, Седовым, который сообщил о новом курсе в соответствии с инструкциями Троцкого...

Смирнов... поведал мне, что Седов очень хотел повидаться со мной...

Я согласился на встречу...

Седов рассказал мне, что сейчас формируется, или уже сформирован, троцкистский центр... Эта возможность была озвучена при восстановлении единой организации с зиновьевцами.

Седов также сказал, что он знает о том, что правые, а именно, Томский, Бухарин и Рыков, также не сложили свое оружие, что они только на время успокоились и что с ними тоже необходимо установить связи...

Седов еще рассказал мне, что от меня требуется еще одна вещь: я должен разместить как можно больше заказов на двух немецких фирмах, Борзинг и Демаг, и что он, Седов, устроит получение от этих фирм необходимых для своего дела сумм, имея в виду, что я не буду сильно придирчив к ценам. Если эти слова расшифровать, то ясно, что излишек в ценах на советские заказы полностью или частично должен был пойти в руки Троцкого на его контрреволюционные цели”.

Литлпейдж так прокомментировал вышеприведённое заявление:

“Эти слова в признании Пятакова являются, по моему мнению, вполне убедительным объяснением того, что происходило в Берлине в 1931 году, когда возникли мои подозрения. Тогда русские сотрудники Пятакова пытались склонить меня к одобрению покупки шахтных подъемников, которые были не только слишком дороги, но и бесполезны в шахтах, для которых они предназначались. Мне было трудно представить себе, что эти люди были обыкновенными взяточниками... Но они были закаленными политическими конспираторами до революции, и рискнули, как прежде, ради своего дела”.

Саботаж в Магнитогорске. Другой американский инженер, Джон Скотт, работавший в Магнитогорске, описал похожие явления в своей книге “За Уралом”. При описании чисток 1937 года он рассказал о том, что у части ответственных руководителей проявлялась серьезная, иногда преступная халатность. Бывшие кулаки, ставшие рабочими, намеренно повреждали технику. Буржуазный инженер Скотт рассматривает чистки так:

“Много людей в Магнитогорске, арестованных и осужденных за политические преступления, были на самом деле ворами, растратчиками и бандитами...”.

“Чистка в Магнитогорске в 1937 году прошла с большой силой. Были арестованы тысячи людей...

Старая аристократия враждебно относилась к Октябрьской революции, а с ней и офицеры царской армии и различных Белых армий, государственные служащие довоенных времен, всевозможные дельцы, землевладельцы и кулаки. Все эти люди имели много причин ненавидеть Советскую власть, ибо они были лишены того, чем они владели ранее. Кроме того, будучи внутренне обозленными, они представляли собой благодатный материал для работы среди них иностранной агентуры...

Географические условия были таковы, что не имело значения, какое правительство было у власти в Советском Союзе; бедные, относительно небогатые населением страны, такие, как Япония или Италия, и агрессивные державы вроде Германии не оставляли попыток внедрить там своих людей для того, чтобы создать собственные агентурные сети и обеспечить свое влияние... Чистки и были вызваны наличием таких агентов...

Много шпионов, вредителей и предателей было посажено в тюрьмы, а то и расстреляно во время чисток; но и многим невинным людям также довелось пострадать от них”.

Решение о чистке в феврале 1937 года. В начале 1937 года прошел весьма важный пленум ЦК большевистской партии. Было принято решение о чистке и о том, как она будет проводиться. После этого Сталин передал в печать многозначащий документ. Во время пленума было собрано достаточно свидетельств того, что Бухарину было известно о заговорщицкой деятельности антипартийной группы, разоблаченной во время процесса Зиновьева-Пятакова. На пленуме Бухарин столкнулся с такими обвинениями. В отличие от других фракций, группа Бухарина работала в самом сердце большевистской партии, и ее политическое влияние было огромным.

Иногда говорят, что доклад Сталина прозвучал как сигнал для начала “террора” и “преступного произвола”. Давайте рассмотрим содержание этого документа.

Прежде всего, в нем говорится о недостатке революционной бдительности и о политической наивности, широко распространившихся в партии. Убийство Кирова было первым серьезным предупреждением, из которого не были сделаны все необходимые выводы. Процесс Зиновьева и троцкистов показал, что эти элементы были готовы ко всему, чтобы свергнуть власть. Однако экономические успехи создали в партии чувство самодовольства и победы. Кадры партии забыли о капиталистическом окружении и об увеличивающемся ожесточении классовой борьбы на международном уровне. Многое осталось скрытым из-за слабого владения вопросом и отсутствия должной заботы о путях ведения внутренней и международной борьбы.

Сталин говорил:

“Товарищи, из сообщений и обсуждений, слышанных нами на этом Пленуме, ясно, что мы имеем дело со следующими тремя главными факторами.

Первое: вредительство, диверсии и шпионаж агентов иностранных государств, активную роль среди которых играют троцкисты, воздействуют на все, или почти все, наши органы - экономические, административные и партийные.

Второе: агенты иностранных держав, среди которых есть троцкисты, проникают не только в наши низовые организации, но и на некоторые ответственные посты.

Третье: некоторые наши руководящие товарищи, в центре и на местах, не только не смогли разглядеть истинное лицо этих вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, но и показали себя настолько беспечными, благодушными и наивными, что зачастую они сами способствовали продвижению агентов иностранных держав на ответственные посты”.

Из этих высказываний Сталин сделал два вывода.

Во-первых, политическая доверчивость и наивность должны быть искоренены, а революционную бдительность крайне необходимо повысить. Остатки побежденных эксплуататорских классов будут прибегать к острейшим формам классовой борьбы и хвататься за самые крайние методы как за последнее средство обреченных.

В секретном докладе Хрущев вспоминал об этом высказывании. Он заявил, что Сталин оправдывал“массовый террор”, говоря о том, что “по мере дальнейшего продвижения к социализму классовая война будет обостряться”.

Это заявление есть образец лживости. Наиболее напряженная классовая борьба проходила во времена всеобщей Гражданской войны, в которую были вовлечены огромные массы людей, как это было в 1918-1920 годах. Сталин же говорил об остатках старых классов, которые, находясь в безысходном положении, будут прибегать к острейшим формам борьбы: нападениям, убийствам, диверсиям.

Второй вывод Сталина был об усилении революционной бдительности, о том, что политическое воспитание партийных кадров должно быть улучшено. Он предложил ввести систему политического воспитания от четырех до восьми месяцев для всех кадров, от парторгов всех уровней до высших руководителей.

Первый доклад Сталина, представленный 3 марта, касался идеологической борьбы, и члены ЦК могли заметить серьезность положения и понять размах подрывной работы, которая велась внутри партии. Его речь от 5 марта была сосредоточена на других формах уклонений от партийной морали, особенно на левизне и бюрократизме.

Сталин начал с недвусмысленного предупреждения против попыток произвольно увеличивать масштабы чистки и репрессий.

“Значит ли это, что мы должны нанести удар и искоренить не только настоящих троцкистов, но и тех, кто когда-то склонялся к троцкизму, но затем, уже сравнительно давно, отошел от него; не только тех, кто когда-либо шли тем же путем, что и некоторые троцкисты? Во всяком случае, такие голоса были слышны на Пленуме... Но нельзя мерить всех одной меркой. Такой огульный подход может только повредить борьбе против настоящих троцкистских вредителей и шпионов”.

Готовясь к войне, партия обязательно должна была освободиться от проникших в нее врагов; тем не менее, Сталин предостерегал от произвольного расширения масштабов чистки, что могло повредить борьбе с реальным врагом.

Партии угрожала не только подрывная деятельность проникших в нее врагов, в ней наблюдались случаи серьезных нарушений норм партийной жизни, и особенно стремление к различным формам неформальных отношений, а то и попросту блата, и к созданию для себя особых условий выделением из общей массы с помощью бюрократических методов.

Прежде всего, Сталин нападал на “семейную атмосферу”, в которой “не могло быть места критике недостатков в работе, или самокритике руководителей”. “Чаще всего рабочих не выбирают по объективным причинам, но не по причине их мелкобуржуазности, субъективизма или придирчивости. Чаще всего так называемые знакомые, приятели, лично обязанные люди выступают как артисты в восхвалении своих начальников”.

Наконец, Сталин критиковал бюрократизм, который, в определенном смысле, был “абсолютно беспрецедентен”. Во время чисток многие рабочие исключались из партии за “пассивность”. Большинство этих исключений были неоправданными и должны были быть спустя какое-то время отменены. Однако многие руководители придерживались бюрократического отношения к этим несправедливо исключенным коммунистам. “Некоторые наши партийные руководители страдают от недостатка внимания к людям, к членам партии, к рабочим... поскольку у них нет индивидуального подхода в оценке членов партии и партийных работников, они действуют наобум ... только убежденные противники партии могут применять такой подход к членам партии”.

Кроме того, бюрократизм не давал партийным лидерам возможности учиться у масс. Но для правильного руководства партией и страной коммунистические руководители обязаны были строить свою работу на опыте масс.

И, наконец, бюрократизм делал невозможным контроль руководителей со стороны масс. Руководители должны отчитываться за проделанную работу на партийных конференциях и выслушивать критику этой работы. Во время выборов должно проходить представление кандидатов, а после их обсуждения должно проводиться тайное голосование.

Дело Рютина. В 1928-1930 годах социал-демократические идеи Бухарина подверглись жесточайшей критике, в особенности за его противостояние коллективизации, политику “социального мира” с кулаками и за попытку противодействия индустриализации.

Пошедший куда дальше, чем Бухарин, Михаил (так в тексте, правильно: Мартемьян) Рютин организовал в 1931-1932 годах контрреволюционную группу. Бывший кандидат в члены ЦК, Рютин был секретарем райкома партии в Москве до 1932 года. В его окружении было несколько известных молодых бухаринцев, включая Слепкова, Марецкого и Петровского.

В 1931 году Рютин написал 200-страничный документ, полностью соответствовавший контрреволюционной буржуазной программе. Вот выдержки из него:

“Уже в 1924-1925 годах Сталин планировал свое “18 брюмера”. Так же, как Луи Бонапарт, спрятав подальше свою преданность конституции, готовил свое провозглашение императором... Сталин готовился к “бескровному” 18 брюмера отсечением одной группы от другой... Те, кто не знал марксистский образ мысли, думали, что устранение Сталина от власти будет означать отмену Советской власти... Диктатура пролетариата неминуемо погибнет из-за действий Сталина и его клики. Устранив Сталина, мы получим немалые шансы спасти ее.

Что делать?

В партии.

1. Ликвидировать диктатуру Сталина и его клики.

2. Заменить все руководство партийного аппарата.

3. Немедленно созвать чрезвычайный съезд партии.

В Советах.

1. Новые выборы без назначений.

2. Смена юридического механизма с внедрением строжайшей законности.

3. Замена и чистка аппарата ОГПУ.

В сельском хозяйстве.

1. Роспуск колхозов, созданных насильственными методами.

2. Ликвидация всех бесприбыльных совхозов.

3. Немедленное прекращение грабежа крестьян.

4. Закон о разрешении использования земли частными владельцами и возврат земли этим владельцам на продолжительное время”.

“Коммунистическая” программа Рютина ничем не отличалась от программы контрреволюционной буржуазии: ликвидация партийного руководства, расформирование аппарата государственной безопасности и восстановление частных ферм и кулачества. Все контрреволюционеры от Хрущева до Горбачева с Ельциным будут придерживаться такой же программы. Но в 1931 году Рютин, подобно Троцкому, был вынужден прятать эту программу за левацкой риторикой: понимаете, он хотел бы восстановить капитализм, чтобы спасти диктатуру пролетариата и остановить контрреволюцию, то есть “18 Брюмера” или “Термидор”.

Во время суда в 1938 году Бухарин заявил, что молодые бухаринцы, с согласия и при содействии Слепкова, в конце лета 1932 года организовали конференцию, на которой одобрили программу Рютина.

“Я полностью согласен с этой платформой, и я несу всю ответственность за это”.

Ревизионизм Бухарина. Начиная с 1931 года, Бухарин играл ведущую роль в деятельности партии среди интеллигенции. Он имел громадное влияние в Советском научном обществе и в Академии Наук. Как главный редактор правительственной газеты “Известия”, Бухарин мог продвигать свою политическую и идеологическую линию. На открытии Съезда Советских писателей в 1934 году Бухарин долго хвалил “демонстративно аполитичного” Бориса Пастернака.

Бухарин остался кумиром богатых крестьян и стал образцовым выразителем идей для технократов. Стивен Коэн, автор биографической работы “Бухарин и большевистская революция”, заявлял, что Бухарин поддержал сталинское руководство, чтобы лучше бороться против него:

“Бухарину было ясно, что партия и страна входили в новый период неопределенности, но при этом получали дополнительные шансы в Советской внутренней и внешней политике. Для того чтобы участвовать в этих событиях и влиять на них, он должен был, как и все, примкнуть к видимому единству и безоговорочной поддержке сталинского руководства, за которыми скрывалась борьба за будущий курс развития государства”.

В 1934-1936 годах Бухарин часто писал об опасности фашизма и о неминуемой войне с нацизмом. Говоря о мерах, которые необходимо было принять при подготовке к будущей войне, Бухарин определил для себя программу, которая привела его к старым правооппортунистическим и современным социал-демократическим идеям. Он говорил, что “большое разочарование населения”, в основном крестьянства, должно быть ликвидировано. Это была новая версия его старого призыва к согласию с кулачеством - единственным действительно “разочарованным” классом в деревне того времени. Атакуя коллективизацию, Бухарин развивал пропагандистские разговоры вокруг “социалистического гуманизма”, критерием которого он признавал “свободу максимального развития максимального числа людей”. Рассуждая о “гуманизме”, Бухарин проповедовал классовое примирение и “свободу максимального развития” для старых и новых буржуазных элементов. Для борьбы с фашизмом надо было провести “демократические реформы”, чтобы предложить “процветание” массам. Но в то же время стране угрожал нацизм, и, имея в виду необходимость в определенных жертвах для подготовки к сопротивлению, обещания “процветания” были явной демагогией. Тем не менее, в относительно слаборазвитой стране технократы и бюрократы возжелали “демократии” для их нарождающихся буржуазных помыслов и “процветания в жизни” за счет рабочих масс. Бухарин стал выразителем интересов этих технократов и бюрократов.

В основах программы Бухарина было сдерживание классовой борьбы, отказ от политической бдительности по отношению к антисоциалистическим силам, демагогические обещания немедленного улучшения жизненных стандартов и демократии для оппортунистов.

Коэн, воинствующий антикоммунист, не ошибся, когда назвал эту программу предвестником хрущевской.

Людо МАРТЕНС, Из книги «Запрещённый Сталин»

Андрей Николаевич Муравьёв - молодой чиновник из коллегии иностранных дел, начинающий литератор прибыл в Александрию с целью изучения культуры Египта, а в городе, построенном по приказу Александра Македонского, воображение путешественника поразила встреча с памятником ушедшей цивилизации - выставленным на продажу сфинксом: скульптурным изображением фантастического существа - получеловека-полульва. Жители древнего Египта сравнили силу своего фараона с мощью “царя зверей” льва и полученный результат увеличили, помножив на человеческий разум, а Сфинкс – это метафора, с помощью которой искусство раскрыло идею великих возможностей верховного правителя. Великолепный и величественный, непричастный к царившей вокруг рыночной суете, он лежал, вытянув передние лапы и с достоинством вскинув голову, а взор его широко расставленных глаз был устремлен в бесконечность, и на губах застыла задумчивая улыбка. Розовый ассуанский гранит, послуживший ваятелю материалом, выдержал проверку временем, и статуя дошла до нас почти без потерь. На лбу, поверх полосатого платка фараонов, извивалась змея, львиную спину покрывал складчатый плащ и на шею спадало многорядное ожерелье. Сохранилась даже съёмная двойная корона, символизирующая единство севера и юга страны, в то время как на других сфинксах, пробившихся в новое время из прошлых тысячелетий, головные уборы не уцелели. Не хватало только отбитой бороды, которую откололи в тот период, когда всех египтян заставляли бриться.

Скульптура весила 23 т, длина составляла 5,5 м, а высота - 4 м. Муравьёв заинтересовался происхождением этого каменного человека-льва и выяснил следующее. В конце 1820-х годов в районе одной из столиц древнего Египта – “стовратных” Фив – вёл раскопки греческий исследователь Атанази, а место для работ выбрал вблизи двух гигантских статуй фараона Аменхотепа III, ибо эти 20-метровые фигуры привлекали к себе внимание любителей археологии. Изваяния были поставлены одновременно с постройкой храма и предваряли вход в него, но впоследствии здание разрушилось, и камни разобрали для новых сооружений, а скульптуры остались стоять среди песков и встречать рассвет.

Энтузиасту удалось добиться успеха: в шестистах шагах от колоссов, в толще песка и ила он обнаружил двух сфинксов, а оценить находку по достоинству помог французский ученый Шампольон, разгадавший тайну древнеегипетской письменности. В Фивах он увидел результаты раскопок и дал греку нужные консультации. Похвала основоположника египтологии окрылила Атанази, и в поисках достойного покупателя во время половодья на плоту он отправил одну скульптуру в Александрию, а приехавший туда русский путешественник загорелся желанием купить для своей страны этих посланцев далеких времен, ибо он сразу понял, что они подойдут для украшения Петербурга.

Муравьёв составил подробное описание сфинкса, приложил собственный рисунок, отзыв Шампольона и отправил материалы в столицу, но переговоры по поводу приобретения затянулись. В 1831 г. поступил запрос относительно полезности данной покупки, ибо новая тогда наука - египтология (занимающаяся изучением древнего Египта) насчитывала не более 10 лет, но в России активно интересовались историей той эпохи. Президент Академии художеств А.Н. Оленин сумел заинтересовать этим вопросом ректорат, и тот направил царю предложение о приобретении данных скульптур. Император дал согласие, и Россия за 64 тыс. рублей получила сфинксов.

Никогда раньше греческий корабль “Добрая надежда” не фрахтовали с подобными целями. Люк был расширен, пол трюма застелен бревнами, на палубу уложили катки, а погрузка велась с многочисленными предосторожностями. В чреве судна в огромных клетках из бревен, чтобы не повредить друг друга при качке, гранитные великаны прибыли в Петербург. Плыли тихим ходом вдоль берегов, поэтому перевозка затянулась, но в первых числах мая 1832 г. вошли в Неву, где сфинксов выгрузили на берег и временно поместили в Круглом дворе Академии художеств, ибо постоянное место для них уже было выбрано.

А теперь давайте вернемся немного назад. Ни в одном другом городе мира не проводилось в XVIII-XIX вв. столько работ по укреплению берегов рек и каналов, как в Петербурге, ибо причина заключалась в частых наводнениях. Ведущие инженеры разрабатывали каменные и свайные конструкции, зодчие искали архитектурные формы, а армия рабочих сражалась с Невой, постепенно заковывая ее буйные воды в гранитные набережные. Вбивали сваи, выстраивая их шеренгами параллельно берегу, булыжником и щебнем заполняли пустоты, а с оборудованных подъёмниками судов на матрацы из бобрового меха укладывали ряды камней. Стены набережной росли с наклоном в 14,5 градуса, облицованные гранитными плитами длиной от 1 до 2,5 м, и поверх “Кардного камня” вытягивался парапет. К концу первой четверти XIX века все берега города с регулярной застройкой оделись в гранитный панцирь, и только величественный ряд зданий Кунсткамера, Академия наук, Двенадцать коллегий, дворец Меншикова и Академия художеств продолжали отражаться в воде вместе с отделанными деревом берегами. Поэтому в августе 1831 г. царь отдал распоряжение: построить в этом месте гранитную пассажирскую пристань и украсить её скульптурами, выполненными в лучших традициях греческого стиля.

Заказ был почетным и поручен архитектору Тону. Знаменитым Константин Андреевич станет позднее, когда возведёт Большой кремлевский дворец, Оружейную палату в Москве и здания вокзалов железной дороги между Петербургом и Москвой. А в то время среди его крупных работ были церковь в Коломне и перестройка здания Академии. Ему понадобилось немного времени на чертежи и расчёты, и уже в ноябре 1831 г. зодчий представил проект.

Небольшая пассажирская пристань протянулась вдоль берега, но выглядела монументальной. Четырнадцать гранитных ступенек спускались к воде двумя крутыми четкими маршами, и лишь полукруглые скамейки на средней площадке смягчали простоту прямых линий. На верхней площадке тянулись ввысь светильники-жирандоли, а на огромных цоколях, поставленных по обе стороны спуска, вскидывали копыта скульптуры бронзовых коней, пытающихся вырваться из рук укрощавших их людей. Логически ясная и торжественная композиция соответствовала панораме береговой застройки, “сливалась со стихиями”, соединяла парадный фасад Академии художеств с широкой водной гладью Невы.

Проект сразу был принят, но тут возникло непреодалимое препятствие. Предполагалось, что конные группы отольёт скульптор П.K. Клодт, но как только он провёл нужные расчёты, выяснилось, что данные работы обойдутся в 425 тыс. рублей, и эта огромная сумма полностью выбивалась из сметы, а дополнительные расходы не предусматривались, поэтому план строительства срывался. (Впоследствии эти фигуры всё-таки были изготовлены и поставлены на Аничковом мосту через Фонтанку.) А тут как раз пришло письмо от Муравьёва, который предлагал купить древнеегипетских сфинксов, и на заседании совета Академии Тон высказал мнение: установить их на пристани вместо коней Клодта. Данное предложение было рассмотрено и одобрено, и царь согласился с этим вариантом.

В 1834 г. инженер Адамов, руководящий строительными работами, довёл до конца сооружение гранитного берега. К воде спустились крутые ступени пристани, распластались площадки, поднялись монолиты цоколей, установили увенчанные чашами светильники, а торцы полукруглых камней замкнули бронзовые грифоны. Однако самое неожиданное для жителей города было впереди: 2 мая 1834 г. на цоколи по сторонам спуска к Неве бережно установили сфинксов. Тон не ошибся в расчётах: монументальные изваяния, высеченные из единых глыб, за исключением съёмных корон на головах, действительно воедино смотрелись с героически приподнятым и лаконичным рисунком пристани. Одним был материал - суровый гранит, и даже полностью соответствовали размеры, а новое украшение настолько органично вписалось в убранство берегов Невы, что все посетители набережной считали, что эти фигуры специально недавно изготовили для установки в данном месте, ибо поначалу никто не верил, что они сделаны в Древнем Египте.

На гостей из Африки приходили смотреть, дивясь мастерству, с каким ваятели соединили, казалось бы, несовместимое - человека и льва, ибо действительно не было никаких лишних деталей. Недвижные, лишенные мимики лица с выразительными портретными чертами соответствовали сдержанной силе звериных тел. Сразу возникли вопросы - какова их историческая ценность? Чьи черты повторяют лица с повелительным взглядом? Ответить на это могли только надписи, выбитые на фигурах, которых было довольно много. Иероглифы столбцами располагались на груди, тянулись по постаменту слева направо и справа налево от знака “анх”, означающего «жизнь», начерченного под лапами.

Попытки частично разобрать письмена были сделаны сразу, и надо признать, что их расшифровка дала мощный толчок развитию египтологии в Петербурге, но первый достаточно полный перевод всего текста появился лишь в 1912 г. Из него следовало: «Царь Верхнего и Нижнего Египта Небмаатра, сын Солнца Аменхотеп».

Это титул правителя, в нём содержится не одно имя, а два, они обведены овальными рамками, ибо помимо личного имени, следовавшего за титулом “сын Солнца”, фараоны располагали ещё одним – тронным. Двойные имена помогают установить личность того или иного правителя. Так вышло и в данном случае. Аменхотепом назывались многие владыки Египта, но в сочетании с именем Небмаатра известен только один - Аменхотеп III. Сфинксы, найденные вблизи Фив, изображали львиную мощь этого правителя.

Данный фараон правил страной с 1455 по 1419 гг. до нашей эры и явился весьма заметной фигурой в древней истории, ибо не вёл завоевательных войн и его царствование явилось периодом мира, а также небывалого по размаху строительства. Только для святилища Мут-Сохмет в Карнаке скульпторы высекли более шестисот двухметровых изваяний из базальта, и одно из них сейчас хранится в ленинградском Эрмитаже, а знаменитый Луксорский храм с колоннами, похожими на бутоны лотоса, в большом количестве посещается туристами. Поэтому больше соответствует действительности та часть надписей, где прославляется строительная деятельность фараона: Царь, великий памятник, владыка чудес; Никогда ранее не совершалось подобное; Царь, создающий памятники, восходящие до небес, подобно четырём столпам, на которых покоится небо. Из этих эпитетов видно восхищение жителей той эпохи деятельностью этого правителя.

Он не только строил, но и покровительствовал художникам, а также собрал богатейшую для своего времени библиотеку. Сам облик фараона не отличался воинственностью, в статуэтке, хранящейся в одном из музеев Нью-Йорка, Аменхотеп III изображён человеком среднего роста с рыхлым и оплывшим жиром телом, но всё-таки он был бесстрашным охотником - один с копьём охотился на крупных хищников. Поэтому не случайно в надписи на жуке-скарабее, хранящемся в берлинском музее, данный правитель назван львом среди царей. Фараону действительно понадобилось особое мужество, чтобы вопреки тысячелетней традиции вступить в брак с женщиной не царского рода - и его супругой стала горячо любимая им Тия, дочь одного из жрецов. Про жизнь Египта того периода писательница из ГДР Элизабет Херинг написала интересную книгу “Ваятель фараона”, в которой приводятся материалы из подлинных документов древних времен. Данное произведение было издано в Советском Союзе, и всем, кто интересуется египитологией, я рекомендую его прочитать. Сыном и наследником Аменхотепа III был знаменитый фараон-реформатор Эхнатон, женой которого являлась известная царица Нефертити.

Если в античном мире сфинкс, таинственный и непонятный, сделался символом чего-то сокровенного, стал создавать загадки и пугать непостижимым, то наше время осмыслило его фантастический образ иначе. В этом получеловеке-полульве литераторы видели либо слияние двух начал - физического и духовного, либо земную и небесную любовь. Аполлон Григорьев считал, что в сфинксах “с очами тихими, недвижных и немых” заключена сама поэзия, а Тютчев писал: сфинкс - это и есть отображение природы человеком. Данные скульптуры присутствуют в стихах Вячеслава Иванова, Бориса Пастернака, Николая Брауна, Валерия Брюсова, ибо они действительно вошли в круг образов русской литературы, а также вместе с Александрийским столпом и Медным всадником составили геральдическую символику города на Неве.

Началась Великая Отечественная война, и Ленинград оказался в блокаде. Инспекция по охране памятников культуры превратилась в действующий отряд. От бомбежек и голода погибло более сорока его сотрудников, но их работа не пропала даром. Щиты и мешки с песком надёжно укрыли монументальную городскую скульптуру, статуи из Летнего сада были уложены в глубокие траншеи, и сбитые из досок ящики накрыли египетских сфинксов. На город падали бомбы, рвались снаряды, а батареи зенитной артиллерии, установленные на Университетской набережной, вели огонь по вражеским самолётам. Но ни один осколок не попал в гранитные фигуры, только взрывная волна выбросила в Неву постамент одного из светильников, которые нашли прибежище в подвалах Академии художеств, а в октябре 1947 г., когда реставраторы возвращали пристани довоенный облик, его подняли со дна реки и водрузили на место.

Особенно оживленно здесь в летний период. Неустанно течение Невы, волны бьют о ступени, а набережная мозаикой розово-серых осколков отражается в воде. Днём расправляют мольберты художники, рисуют пейзажи города, начинающие поэты читают стихи, ученые из Университета обсуждают свои разработки, а на скамейках тихо беседуют влюбленные пары. Когда в Ленинграде пик белых ночей, автор данной статьи отправляется гулять по берегам его рек и каналов. И каждый раз, проходя мимо египетских изваяний, я думаю, как удачно они вписались в панораму города, построенного в стилях барокко и классицизма, вроде бы и далеких от архитектуры древнего мира.

Немало крупных скульптур из этой страны дошло до современности. Одни остались на своей земле, при храмах, другие переместились в новые города - Александрию и Каир, а также в европейские столицы. И всё же наши сфинксы являются совершенно уникальными, ибо по мастерству исполнения, обилию надписей и великолепной сохранности им нет равных в мире. А всем тем, кто интересуется культурой древнего Египта, я рекомендую: если будете в Ленинграде, побывайте на Университетской набережной у здания Академии художеств и оцените работу мастеров той эпохи.

А.С. Лазарев