Так я думал в конце 50-х годов

Я закончил университет с красным дипломом, и меня пригласили поступить в аспирантуру по истории Ирана, пригласили ещё работать в КГБ на какую-то тёмную должность. Но я чётко определился: далеко от детей не уйду. Знания по педагогике и психологии — вот что мне нужно было. Где я могу их получить? Есть Институт педагогики имени Якова Семёновича Гогебашвили, совсем близко от моей школы. В том же здании обитает Институт психологии имени Дмитрия Николаевича Узнадзе. Я поступаю в аспирантуру по педагогике, а в школе я — уже учитель истории, успев уже побывать учителем труда, литературы. После уроков я занимаюсь в научно-педагогической библиотеке, которая тоже носит имя Я.С.Гогебашвили. Здесь много важных книг, а мой профессор, в мире известный специалист по Коменскому, Ушинскому и Гогебашвили, сказал мне:

— Изучай классическую педагогику.

Я читаю жадно, с упоением: Квинтилиана, Коменского, Локка, Руссо, Песталоцци, Дистервега, Ушинского, Пирогова, Гогебашвили, Макаренко… Делаю выписки — их становится более двух тысяч. В моём воображении складывается изумительный Храм Образования, в нём царствуют Вера, Надежда, Любовь, Мысль, Свобода, Совершенствование, Устремление, Благородство, Преданность. Но Любовь — матерь всех остальных.

Я ещё не знаю имени Януша Корчака и имени Василия Александровича Сухомлинского. Не знаю, как видят мир Владимир Иванович Вернадский, Дмитрий Сергеевич Лихачёв. Я ещё не читал Новый Завет и не знаю основ Мировых Религий. Мне ещё никто не говорил о Николае Бердяеве, о Павле Флоренском, об Иване Ильине. Вот прибудут они, и мой Храм будет освещён. А пока я восхищён тем, что у меня уже есть. Надо сделать так, чтобы все школы мира разместились в этом Храме, чтобы все они были пропитаны мыслями, которые я выписываю из этих живых источников.

Потом я читаю учебники по педагогике, чтобы готовиться к сдаче кандидатских экзаменов. Читаю труды советских учёных-педагогов, осваиваю советскую педагогическую теорию… И мне кажется, что падаю из небесной высоты куполов моего Храма, и вот-вот моё сознание разобьётся о камни авторитаризма, о монолит материалистической идеологии.

Я в отчаянии.

Спешу к своему профессору с просьбой помочь разобраться: в чём разница между Небом и Землёю. Он мне говорит о материализме и о том, что классики не могли подняться до марксистского понимания педагогики.

Получается, что не Небо над Землёю, а Земля над Небом?

Но для меня всё складывается иначе: Земля принадлежит Небу, она с ним единое целое; она, так же как все небесные тела, есть проявление Беспредельности Неба.

Дух и Материя — тоже единое целое. Дух проявляется через Материю.

Сознание должно иметь в виду эту целостность Неба и Земли, Духа и Материи. Отрывать их друг от друга — значит исказить реальную картину мира. Это будет означать и искажение педагогического сознания. И мы уже получили такое сознание; с помощью тысяч и тысяч учителей, воспитателей, миллионов взрослых оно упорно утверждает авторитаризм и бездуховность в воспитании детей. Я, будучи школьником, испытал на себе колючки этой педагогики. А теперь их испытывают миллионы детей. Счастье, если в каждой школе есть хоть три, хоть два, пусть хоть один посланник Небес вроде Дейда Варо; они спасут многих, которых губят другие. Губят не столько по злости, сколько по причине невежества.

Так я думал тогда — в конце 50-х годов.