Как Симона Стевина подвел родной язык

Пока прогрессивная научная идея не сделается достоянием человечества, а найденная истина не составит ее кровь и плоть, то об открытии говорить рано. Следует ждать момента, когда, по словам Д.И. Менделеева, "время вызывает действительного творца, обладающего всеми средствами для проведения истины во всеобщее сознание". Действительно это так. Рождение или перерождение открытия возможно лишь при условии, что этот факт станет для всех очевиден, а специалистами будут безоговорочно приняты к рассмотрению все аргументы, свидетельствующие в его пользу. И если исходить из того, что факты — воздух ученого, то аргументы будут его спасительной кислородной маской. Ведь научному открытию, как и новорожденному младенцу, жизненно необходим воздух!

Абсурд, но порой разделить с человечеством добрую творческую мысль мешает примитивный языковой барьер. Например, талантливый нидерландский математик и физик конца XVI века Симон Стевин уступил ряд своих ценных открытий другим ученым только из-за того, что публиковал результаты своих исследований исключительно на родном языке, который был мало знаком мировой общественности. А сделал Стевин для науки немало.

В своем фундаментальном труде "Начала равновесия" этот прозорливый человек на целых два столетия раньше других наглядно продемонстрировал обреченность попыток создания разных конструкций вечного двигателя. Исходя из научно обоснованного им же принципа невозможности совершения в природе вечного движения, он вывел важные законы равновесия сил на наклонной плоскости. Задолго до Майера, Гельмгольца и Джоуля он обосновал, в свою очередь, закон сохранения энергии, один из основополагающих в науке. Помимо того Стевин впервые предложил решать практические задачи статики по новой методике, в основу которой был положен принцип сложения сил, одновременно накладываемых на тело в разных направлениях. Эти силы он изобразил векторными линиями, которые вошли в научную практику позднее. Но и в данном случае опять-таки сопроводил свои схемы пояснениями на нидерландском языке, что сделало их незамеченными для широкой научной публики.

А вот другая насмешка судьбы. Каждому из нас безусловно знаком знаменитый опыт Галилео Галилея, связанный с не менее знаменитой Пизанской башней. С этой башни Галилей бросал вниз разные по массе физические тела, чтобы опровергнуть бытовавшее со времен Аристотеля и якобы неопровержимое утверждение о том, что скорость падения тел пропорциональна их массе. Этот научный вывод с легкой руки древнегреческого философа тысячелетиями принимался за "чистую монету" (как уже известное нам заключение о наличии у мухи восьми ног). Но если об опыте Галилея человечество широко осведомлено, то о предшествующем ему эксперименте Симона Стевина, тоже отважившегося посостязаться в знаниях с Аристотелем, не знает почти никто. Хотя он за четверть столетия до Галилея тоже сбрасывал с высоты свинцовые шары разной тяжести, регистрируя время их падения по звукам ударов по доске. Вдобавок Стевин фиксировал, как они нагревались при ударах, чтобы вывести еще и тепловые закономерности, сопутствующие соприкосновению физических тел.

Недавно современные специалисты выяснили, что исследования Стевина по магнетизму Земли тоже были весьма плодотворны, и по своему значению, пожалуй, вряд ли уступят работам знаменитого англичанина Уильяма Гильберта, пионера в этой области физики. Мыслительная деятельность этих двух гениальных ученых, живших по разные стороны Северного моря, действительно во многом одинакова. Но не одинакова их судьба. Если идеи Гильберта золотыми буквами вписаны в азбуку научных достижений, то идеи Стевина неоправданно забыты. А ведь их взгляды сходились не только в отношении природы магнетизма, они под одним углом зрения рассматривали и проблемы построения мироздания. Оба в опасное для инакомыслия время открыто признали гелиоцентрическую систему Коперника и разделили "космические" идеи Кеплера. Примечательно, что Гильберт при этом опять-таки почти не пострадал, а вот Стевин лишился места профессора в Лейденском университете, которое ему все прочили, а заодно и возможности публиковать свои научные труды.

Выплыл из глубин истории и еще один любопытный факт. С забытым именем Симона Стевина сегодня вдруг стали связывать создание первой быстроходной механической повозки — прообраза автомобиля, — которая развивала невиданную по тем временам скорость до 35 километров в час! Достигалась она за счет работы механизмов, использующих силу ветра. Но вряд ли будет справедливым считать Стевина первым изобретателем самодвижущегося механического устройства.

Ведь еще в архивном наследии Леонардо да Винчи (за столетие до Стевина) были обнаружены историками науки и техники наброски средневекового "автомобиля". Леонардо да Винчи опередил Стевина, да и других исследователей еще кое в чем. В частности, он раньше Стевина, Галилея и Торричелли засомневался в аристотелевых догмах и первый высказал мысль о невозможности создания вечного двигателя. Хотя это совсем не означает, что мы не наткнемся еще на какое-нибудь имя, причастное к примитивной разработке вечного двигателя или любой другой проблемы, проистекающей из закона неуничтожимости идей и вечного поиска истины. Ученые хорошо знают, что как бы они близко не стояли к постижению истины, она, словно поддразнивая, все время удаляется от них. В этом и заключается самый большой Парадокс научного творчества.