Пенициллиновая страсть Александера Флеминга

Среди забытых имен уже совсем близкого к нам времени неоправданно пребывает и целая плеяда деятелей медицинской науки. Одно из них вытащил из тайников истории микробиолог Александер Флеминг. Тот самый, кому всемирная слава буквально свалилась на голову.

Чрезвычайно скромный шотландец Флеминг оказался в эпицентре всеобщего внимания в годы второй мировой войны, благодаря открытию спасительного антибиотика — пенициллина, который был незаменим в лечении гнойных ран и послеоперационных абсцессов. Около 95 процентов раненых выживали только потому, что им делались инъекции этого всемогущего лекарства.

Ему и его производным, быть может, и по сей день нет равных в фармакологии. Десятки более сильных по спектру применения антибиотиков произошли от пенициллиновой основы. Это две большие группы биосинтетических и полусинтетических препаратов от бензилпенициллина до цефалоспоринов последнего поколения, включающих высокоактивный в отношении самых разных инфекций клафоран и достигающий огромной концентрации в организме роцефин длительного периода действия.

Всего их создано 6000 видов. Группа цефалоспоринов успешно используется в борьбе с псевдомоиадами, практически всеми энтеробактериями, устойчивыми стафилококками и избирательными штаммами гемофильных палочек. Они спасают людей почти ото всех болезней в самых критических фазах, сражаются с чумкой и олимпийкой у домашних животных.

Понятно, почему Флеминга чуть ли не носили на руках, щедро удостаивая самых высоких почестей. Как ученый, сделавший открытие века, он был приглашен даже на торжественный прием во Французскую Академию в сентябре 1945 года. Там в своей короткой речи безукоризненно честный Александер Флеминг с присущим его натуре благородством поименно перечислил всех своих предшественников, продуктивно работавших с грибками и бактериями. В их числе им был назван и никому не известный французский исследователь Дюшен, о чьих экспериментах ученый имел неосторожность отозваться слишком уж высоко, умалив при этом собственные заслуги в микробиологии. "Если я наткнулся на антибактериальную активность грибка Penicillium случайно, — заявил он высокой публике, — то Эрнест Дюшен пришел к этому же в результате кропотливых поисков".

С формальной стороны все так и выглядело: Флеминг на самом деле не был единственным, кто заметил взаимную враждебность грибков и бактерий. По крайней мере наряду с его исследованиями существовали не менее важные в этой области работы англичанина Листера, французов Пастера и Жубера, русских ученых Манассеина и Полотебнова. Правда, все они только лишь констатировали факты несовместимости этих мельчайших живых организмов, но как обернуть их на пользу людям, не знали. Никто из них, кроме Дюшена, вплотную не подошел к созданию мощнейшего грибкового оружия для борьбы с бактериями.

Какой же была судьба этого забвенного провидца? Эрнест О. К. Дюшен учился в Лионской Военно-медицинской академии. Во время учебы серьезно увлекся микробиологией, в особенности зачитывался трудами Луи Пастера. Однажды, наблюдая за бурным размножением плесниевых спор, любознательный студент отметил довольно странную вещь: если на покрытый плесенью продукт, будь то кусок сыра или хлеба, попадала хоть одна бактерия, их жизнеспособность гасла прямо на глазах.

Дюшен начал экспериментировать с самыми разнообразными грибковыми образованиями и бактериальными культурами, подмешивая их друг к другу. Ситуация не менялась. Активность одних неизменно подавлялась активностью других. Этот чрезвычайно интересный лабораторный материал лег в основу его дипломной работы, которую он целиком посвятил новой проблеме "жизненной конкуренции плесеней и микробов". Диплом был успешно защищен, но проблема этим не исчерпывалась. Дюшен продолжал и дальше ставить эксперименты в надежде разрешить ее до конца. И разрешил.

В плесени Penicillium glaucum он обнаружил изумительные целебные свойства. Отобрав для опытов морских свинок, предварительно зараженных брюшным тифом, Дюшен стал делать им инъекции из питательной среды чудо-грибка и получил сногсшибательный эффект. Ни одно из животных, которым был введен пенициллин, не погибло, в то время как особи контрольной группы вымерли абсолютно все.

Этот заранее спланированный и целенаправленный эксперимент был поставлен Э. Дюшеном в 1897 году, за 31 год до изобретения пенициллина Флемингом, который совместно с Х.У. Флори и Э.Б. Чейном был удостоен в 1945 году престижной Нобелевской премии.

Сказать, что молодой талантливый француз не придал должного значения своим блестяще полученным результатам, нельзя. Он наверняка бы сделал из них те же выводы, что и Флеминг, но ведь как зло шутит над людьми судьба! Сначала Дюшена оторвала от плодотворной научной деятельности военная служба, а вскоре после нее он тяжело заболел и мог работать только с большими перерывами, перемогаясь и постепенно угасая. В конце концов неизлечимый недуг "съел" его легкие, и в 1912 году он умер, будучи на самом пороге величайшего из открытий в истории медицины.

Сложился бы его жизненный путь иначе, человечество уже в начале XX столетия могло обладать чудодейственным лекарством, да и сам Дюшен, благодаря ему, наверняка бы выздоровел. Но этого, к сожалению, не случилось. Как будто кто-то намеренно отодвигал людей от поисков панацеи в борьбе с физической смертью, не желал их продвижения на пути познания истины…

Открытие пенициллина в 1920–1930 годах прославило трех английских исследователей: двух великих "Ф" — микробиолога Александера Флеминга, патолога Хаурда Уолтера Флори и примкнувшего к великолепной паре одаренного биохимика Эрнста Бориса Чейна, которые образовали тройственный "нобелевский" союз.

Честь открытия плесневого грибка, выделяющего антибактериальное вещество, названное пенициллином, безусловно, была за Флемингом, как бы он не сопротивлялся этому, как бы ни занижал своих заслуг и не перекладывал их на плечи своих предшественников, вытаскивая из забвения имя, так и оставшегося вечно молодым Дюшена.

Чейн сумел сложным путем выделить в чистом виде пенициллин, порядка ради установив его химическое строение. Вклад Флори в медицину также был достойно оценен человечеством: это он, исследуя терапевтические свойства очищенного Чейном пенициллина, первый дал добро на его использование в лечебных целях.

Если выразиться по-джеромовски, то трое были в одной лодке, не считая пенициллина.

Дело здесь в другом. Да, пенициллин принес славу и глубокую признательность человечества всем троим, но не добавил ни пенса к содержимому их кошельков (за исключением, конечно, их "нобелевского", соображенного на троих, гонорара). Но зато туго набил карманы многих дельцов науки, не имеющих* никакого отношения к истории этого открытия.

Оказывается, Британское правительство с одобрения английских ученых сделало жест доброй воли и бескорыстно раскрыло всему миру секрет нового лекарственного средства, выделенного из плесневого грибка. Но вот правительственные круги США ответили англичанам, мягко говоря, не по-джентльменски, а по-ковбойски, тут же приступив к делу с присущим им "американским" практицизмом и цинизмом. Министерство сельского хозяйства США, воспользовавшись всеми научными достижениями британских ученых, разработало ферментативный процесс массового производства пенициллина в огромных объемах и заполонило им весь мир, втянутый во вторую мировую войну. В итоге милосердные британцы стали пополнять американскую казну, покупая "английское" лекарство американского производства. Именно исходя из этого горького "пенициллинового" опыта, британское правительство в 1949 году сформировало специальное Агентство по защите научных идей и разработок, появляющихся в лабораториях и университетах Великобритании.

Да и сами американцы убедились вскоре в том, что патенты — дело не только хлопотное, но и коварное. Знаменитая история с аспирином — тому ярчайший пример. Ацетилсалициловую кислоту — одно из самых широко распространенных лекарственных средств в современном мире — изобрели в Америке, но разработка была выкрадена немецкой фирмой "Байер". Она и зарегистрировала за собой эксклюзивное право на аспирин, который выпускается с ее торговой маркой. Владельцы "Байера" взяли под свой "аспириновый" колпак весь мир. Дошло даже до того, что в 1997 году эта фирма затеяла судебную тяжбу с российскими властями, настаивая на том, чтобы из ее фармацевтической практики исчезло слово "аспирин". Но вот как россиянам отвыкнуть от привычного названия, верхушка фирмы не удосужилась подумать. Как видно, ума у нее хватило только на беспардонный патентный грабеж.