Собирайте факты — из них родится мысль.

(Бюффон)

Прежде чем объяснить факты, надобно удостовериться в их существовании; поступая таким образом, избегаешь опасности очутиться в смешном положении, что отыскал причину несуществующего.

(Фонтенелль)

Известно, что «Песнь о Вещем Олеге» была написана Пушкиным в строгом соответствии с древними летописями — встреча с волхвом, предсказание будущего, насмешка князя над несбывшимся предсказанием, нелепая смерть от укуса змеи… Быль это либо просто красивая легенда? Сейчас об этом можно лишь гадать, так же как и о том, случайно ли было обращение поэта к этой теме. В самом деле, ведь сознательная жизнь самого Пушкина по какому-то странному стечению обстоятельств протекала по предсказанному ему еще в юности руслу!

Современники Пушкина утверждали единодушно, что знаменитая в то время петербургская гадалка Александра Филипповна Кирхгоф около 1817–1818 годов предсказала ему скорое получение денег, две ссылки, женитьбу, известность, поведала, что он может прожить долго, но на 37-м году жизни должен остерегаться высокого белокурого человека, белой лошади и белой головы. Незамедлительно, буквально в ближайшие дни начав сбываться, пророчество обратило на себя внимание Пушкина.

Мрачные шутки, по свидетельству близко знавших поэта лиц, неоднократно слетавшие с его уст, подтверждают факт предсказания.

Так, готовясь к дуэли с графом Толстым («Американцем», как его называли), Пушкин в присутствии А. Н. Вульфа несколько раз повторил: «Этот меня не убьет, а убьет белокурый, так колдунья пророчила!»

Общественный деятель, писатель, историк и академик Петербургской Академии наук Михаил Петрович Погодин в своей книге «Простая речь о мудреных вещах» рассказывает о том, что в 1827 году, вскоре после опубликования эпиграммы «Лук звенит, стрела трепещет…», Пушкин, встретясь с ним, сказал смеясь: «А как бы нам не пришлось расплачиваться за эпиграмму: я имею ведь предсказание, что должен умереть от руки белокурого человека, а ведь М. белокурый!» Правда, книга эта увидела свет лишь в 1873 году, то есть без малого через сорок лет после гибели Пушкина, что снижает документальность свидетельства. Но время было милостиво к другим документам. До наших дней дошли дневники М. П. Погодина, в которых есть следующая запись:

«1837 г. Февраль. 1. Слух о смерти Пушкина… Не верится…

2. Подтвердилось… Вспомнил предсказание ему…»

Учитывая значение Пушкина для современников и его роль в жизни России того времени, невозможно допустить кощунственную фальсификацию М. П. Погодиным (человеком глубоко и истинно верующим) сообщения о предсказании тотчас после получения нести о смерти поэта. Исследование известных публикаций позволяет с достаточной уверенностью утверждать, что предсказание было сделано в конце 1817 — начале 1818 года, то есть почти за двадцать лет до убийства Пушкина!

Надо ли напоминать, что Пушкин был убит в возрасте 37 лот белокурым, высоким (180 см) кавалергардским офицером Дантесом, носившим белый форменный мундир?! Любопытно, что лошади в ого полку также были белыми. Интересно, как повернулась бы судьба Пушкина, если бы ему удалось осуществить высказанное им незадолго до гибели в разговоре с Александрой Осиповной Смирновой жеманно покинуть пределы России, желание, как он заявил, гораздо более четкое, нежели в молодые годы?

Известен также странный рассказ декабриста Сергея Ивановича Муравьева-Апостола, записанный с его слов и опубликованный в журнале «Русский Архив», № 1 за 1871 г., с. 262.

Во время занятия русскими войсками Парижа (в 1814 году, последовавшим за изгнанием Наполеона из России) блестящий юный гвардейский офицер С. И. Муравьев-Апостол с товарищем зашел к известной под именем Сивиллы предместья Сен-Жермен парижской предсказательнице Марии Анне Аделаиде Ленорман (1772–1843). Офицеры спросили о своей судьбе. Гадалка сказала, что оба умрут насильственной смертью.

Обращаясь к Муравьеву, она добавила: «Вы будете повешены!» Возмущенный позорной казнью юношески темпераментный 18-летний Муравьев резко возразил ей, что он «не англичанин какой-нибудь, а русский дворянин!» (В России в ту нору была отменена смертная казнь для представителей дворянства.) Однако ужасное предсказание сбылось через двенадцать лет, когда в числе пятерых повешенных декабристов был и Сергей Иванович Муравьев-Апостол!

Относительно достоверности этого рассказа следует сказать, что в названном журнале на с. 262–263, в примечании издателя журнала Петра Бартенева к приведенному рассказу, особо отмечено: «Можно было бы, пожалуй, считать все это за вымысел, если бы не существовало об этом предвещании записки, составленной Е. Ф. Муравьевой со слов самого С. И. Муравьева по его возвращении в Россию». Имя русского археографа и библиофила Петра Ивановича Бартенева служит хорошим поручительством в пользу прижизненной записи приведенного рассказа. Другой современник Муравьева, уже упоминавшийся нами М. П. Погодин, также свидетельствует: «…рассказ был записан Муравьевой задолго до его ужасной смерти».

Таким образом, фактологичность второго рассмотренного нами свидетельства также практически несомненна.

Рис. 1. Автограф французской предсказательницы Марии Ленорман

Рис. 2. Титульный лист книги Франсуа де Пьерфе и страница из нее с переводом

В первом томе известной энциклопедии Брокгауза и Эфрона читаем:

«Авель — монах-предсказатель, родился в 1757 году. Происхождения крестьянского. За свои предсказания дней и часов смерти Екатерины II и Павла I, нашествия французов и сожжения Москвы многократно попадал в тюрьмы, а всего провел в заключении около 20 лет. По приказанию имп. Николая I Авель был заточен в Спасо-Ефимьевский монастырь, где и умер в 1841 г.»

Оценка достоверности этого сообщения энциклопедии затруднительна Безусловно, высок ее авторитет. Неоспоримо интересно также то обстоятельство, что простой монах крестьянского происхождения был удостоен личной аудиенции тремя императорами последовательно правившими в России в эти годы.

Аудиенции как можно полагать, доверительной, без свидетелей. Его сообщения были столь необычны и зловещи, что служили каждый раз поводом для последующего заточения в тюрьму. Потом видимо, разбирая бумаги предшествовавшего властителя, преемник вызывал к себе Авеля и… история повторялась — снова тюрьма!

Кстати многие предсказатели терпели за свои дар, так, уже упоминавшаяся нами ранее Мария Анна Ленорман, бывшая приятельницей супруги Наполеона-Бонапарта императрицы креолки Жозефины также подвергалась гонениям: По личному распоряжению Наполеона она была выслана из Парижа, куда возвратилась лишь после падения императора.

Что касается Авеля, то представляют интерес материалы архива дома Романовых, где, вероятно, можно найти свидетельства о состоявшихся аудиенциях, а также распоряжения о ссылке и заточении бедного предсказателя. Также интересны поиски его «Зело престрашных пророческих книг» — рукописных тетрадей Авеля упоминаемых в некоторых источниках.

Известны свидетельства подобных предсказании и более позднего времени. Так, супруга Н. И. Бухарина — А. М. Ларина — в статье «Он хотел переделать жизнь, потому что он ее любил» (Огонек — 1987. — № 48. — С. 26) сообщает:

«Летом восемнадцатого года Н. И. Бухарин находился в Берлине. Его командировали для подготовки документов, связанных с мирным Брестским договором Николай Иванович рассказывал дома, что однажды услышал рассказ об удивительной гадалке предсказывающей судьбу. Любопытства ради вместе с Г. Я. Сокольниковым он решил посетить обитавшую на окраине города предсказательницу. То, что наворожила ему хиромантка, было поразительно:

— Вы будете казнены в своей стране.

Бухарин оторопел, ему показалось, что он ослышался, и переспросил:

— Вы считаете что советская власть погибнет? — спросил он.

— При какой власти погибнете — сказать не могу, но обязательно в России».

Надо ли напоминать о происшедшем через два десятилетия после посещения гадалки?

Любопытно сообщение известного шведского ученого-этнографа, участника экспедиции на плоту «Кон-Тики», Бенгта Даниельссона. В книге «Большой риск» («Путешествие на „Таити-Нуи“») он пишет о предсказании судьбы руководителю экспедиции на плоту «Таити-Нуи» барону Эрику де Бишопу:

«Вечером чтобы разогнать мрачные мысли, я стал перечитывать замечательную книгу о первом плавании Эрика и Тати в Тихом океане, изданную в 1938 году французским писателем Франсуа де Пьерфе с разрешения и при содействии обоих путешественников. Внезапно мой взгляд упал на следующую фразу:

„Путеводная звезда Эрика мерцает над Маркизскими островами. С ранних юношеских лет ему было известно, что настоящее его место там и что в один прекрасный день судьба приведет его туда, как это Предсказывали Норны (богини судьбы в скандинавской мифологии. — Ю. Р.) Но, прежде чем наступит этот далекий день с ним произойдут всевозможные странные приключения в разных краях земного шара, далеко от того места, где десятая параллель пересекает 140-й меридиан и где окончательно решится его судьба“».

«Как можно было так точно предсказать судьбу Эрика за двадцать лет вперед?» — спрашивает Бенгт Даниельссон.

Удалось установить название цитируемой Даниельссоном книги: Francois de Pierrefeu. Les confessions de Tatibouet. — Paris, 1939. (Даниельссон ошибся, книга была издана в 1939 году.) В данной работе мы приводим фотокопии титульного листа этой книги и страницы, цитируемой Даниельссоном, с дословным ее переводом, опубликованной за девятнадцать лет до гибели Эрика де Бишопа! Кстати, во французском оригинале книги координаты указаны точнее: «…где встречается десятая южная параллель и сто сороковой западный меридиан и где нашла себе пристанище его судьба…!!!» Надо отдать должное предсказанию — сравнительно длинная жизнь Эрика де Бишопа действительно напоминала захватывающий приключенческий фильм.

Вот краткий не претендующий на полноту, послужной список барона: воспитанник иезуитской школы; юнга, обогнувший Мыс Горн; лейтенант дальнего плавания; командир минного тральщика; пилот морской авиации; садовод; личный консультант китайского генерала; капитан джонки; французский консул; капитан каботажного плавания и т. п. и т. д. Добавим к этому — крупный ученый. Из многочисленных приключений и аварий на море этот не умевший плавать человек всегда выходил удачно — до последнего случая, когда 30 августа 1958 года в конце путешествия на плоту «Таити-Нуи», ослабленный болезнью, капитан Эрик де Бишоп, получив травму черепа, погиб при аварийной высадке на остров Ракаханга (около 10° ю. ш., 161° з. д.), то есть на 21° западнее предсказанного в 1939 году места. Ошибка — менее 6% по одной координате. Но, если принять, что слова «… где нашла себе пристанище его судьба…» альтернативны, не предвещают обязательной трагедии, то… у Бишопа и его спутников был спасительный шанс высадки на Маркизские острова, расположенные практически в предсказанной точке.

Однако 1 июля терпящий бедствие плохо управляемый плот, гонимый неблагоприятным ветром, пересек 140-й меридиан западной долготы примерно в 65 километрах севернее Маркизских островов. Последующие события указывают на резкое обострение ситуации — через пару дней в эфир впервые за все плавание полетел сигнал бедствия «SOS» с указанием географического места: 7°20′ ю. ш., 141°15′ з. д.! Похоже, что именно вблизи названной в 1939 году точки окончательно решилась судьба Эрика и он устремился навстречу гибели, которая произошла на 21° западнее. И случилось это в «далекий день» на 69-м году жизни!

Удивительный случай имел место в жизни летчика-испытателя Григория Яковлевича Бахчиванджи, совершившего 15 мая 1942 года первый полет на реактивном самолете БИ-1. Те, кто смотрели фильм «Путь в небо», наверняка помнят вмонтированные в него документальные кадры об этих испытательных полетах и голос диктора за кадром: «Эта авария окончилась для летчика благополучно. Он погиб позже, 27 марта 1943 года, на седьмом испытательном полете». А в октябре 1942 года, после второго полета на БИ-1, Григорий Бахчиванджи в ответ на поздравление друзей произнес слова, вызвавшие изумление и споры. Вот как описывает эту сцену летчик-испытатель Игорь Иванович Шелест в книге «С крыла на крыло»:

«Рослый, чернобровый, кудрявый человек, неиссякаемый оптимист с улыбкой, открывающей всему свету великолепные зубы, встал и просто сказал:

— Друзья мои, спасибо за все, за труд ваш, за пожелания здоровья. Но знаю — я разобьюсь на этом самолете.

В мгновение все умолкли. Ведущий инженер Рабкин протестующе поднял руку, не успев вымолвить слово.

— Спокойно! — продолжал Бахчиванджи. — Я в трезвом уме и отдаю отчет своим словам. Мы на переднем крае технической битвы, и без жертв, все равно не обойтись. Я иду на это с полным сознанием долга. Вы скажете: черт знает что плетет, неврастеник, мистик! Нет, дудки! Это воля и смелость… Даже сейчас, сделав только два ракетных полета, говорю, что не зря прожил жизнь!»

Правительство СССР отметило подвиг Г. Я. Бахчиванджи, присвоив ему в 1973 году звание Героя Советского Союза посмертно.

В наши дни на юго-западе Болгарии в городе Петрич практикует с ведома государственных органов слепая женщина необыкновенных способностей — ясновидящая Ванга Димитрова, или, как ее называют в народе, Баба Ванга. Ее услугами пользуются не только жители Болгарии. К ней на прием устремляется большое количество, туристов из-за рубежа. В день Ванга принимает до 120 человек. В мае 1982 года, когда советский журналист, корреспондент журнала «Огонек» Сергей Власов посетил ее, он увидел на воротах табличку: «Запись на текущий год закончена!»

Вот что он пишет о личных впечатлениях о встрече:

«Мы с Серафимом (Серафим Северняк — болгарский писатель. — Ю. Р.) сидим в углу небольшой комнаты. Заходит очередной посетитель, подает Ванге кусочек сахара, который до этого держал в руках, она кладет его на левую ладонь и, слегка прихлопывая по ней правой, как будто прислушиваясь к голосу магического кристалла, отвечает на вопросы. (Есть, видно, какая-то связь между ясновидением Ванги и свойством кристаллов сахара, с помощью которых она „видит“.) Так продолжается около часа. Вдруг Ванга показывает на меня рукой и спрашивает:

— Кто там сидит? Он приехал издалека. Пусть подойдет. Сахара у него нет, пусть снимет часы. (Часы на рубиновых камнях, а это кристаллы!) вот уже не зная,

Надо заметить, что Ванга после перенесенного туберкулеза глаз четыре десятилетия совершенно слепа. Не видя меня, ничего обо мне она стала рассказывать обо мне и моих близких — как, зовут мать и кем она хотела когда-то быть, какой характер у отца, какая хроническая болезнь у брата, когда мне лучше пишется, где я живу… Все в точности совпадало.

И тут же без всякого перехода, взяв за руку Серафима, говорит ему:

— Почему ты второй месяц не починишь тормоза на машине? (Это так и было.) Разбиться хочешь?

Спрашиваю Вангу, как она все „видит“.

— Никому почти не говорила и тебе не скажу, — отвечает она и тут же, махнув рукой, говорит:

— Не вижу, а слышу. Как по телефону. Чужой далекий голос. Когда громче, когда тише. Иногда ничего не слышу».

(Огни Болгарии. — 1982. — № 11. — С. 22–24.)

В дополнение к сказанному о Ванге мы приведем еще несколько кратких выдержек из ее беседы с ливанским журналистом Абдель Амиром Абдаллахом, посетившим ее в декабре 1981 года. Его, впечатления были опубликованы в бейрутском политическом еженедельнике «Алькиф'ах ал-Араби» («Арабская борьба») и частично перепечатаны в журнале «Болгария» (1982. — № 2. — С. 26–27).

«…В 1982–1983 годах тебя ожидает большой успех в работе. У тебя будет семеро детей, и когда тебе исполнится 42 года, ты станешь свидетелем войны, но я. не скажу, между кем она будет вестись…

В 1984 году Сирия будет вести большую войну, потому что положение очень осложнится…

…Послушай, в этот момент в Бейруте идет война.

(В примечании к статье сказано: Ванга сказала это 2 декабря 1981 года в 0,45 утра. По возвращении в Ливан я проверил архив и установил, что в западной части Бейрута в тот день, о котором упоминала Ванга, имели место вооруженные столкновения между двумя организациями.)»

Статья заканчивается абзацем:

«На обратном пути в Софию я не переставал думать о госпоже Ванге, признанной Болгарским государством. В гостинице я принял решение не сообщать читателям о том, что связано с арабской родиной и особенно с Ливаном.

Почему? Потому что то, что наступит, — страшно. Я продолжал убеждать себя в том, что она лжет… Если верить Ванге, тяжелые времена наступят для Ливана».

Степень соответствия заявлений Ванги последующим событиям каждый из читателей может проверить сам.

В статье Марии Елисеевой «…Пространство, звезды и певец» (Московский комсомолец. — 1988. — 22 июля) говорится о фильме западногерманского режиссера Эббо Деманта, посвященном Андрею Тарковскому.

«Особое место в фильме Эббо Деманта занимают читаемые за кадром строчки из дневника Андрея Арсеньевича. Записи о болезни полны мудрости, мужества и ясного представления о значимости своего искусства: дожить бы до окончания работы над фильмом, забыть о физической боли, успеть… Поразительны пророческие сны А. Тарковского, описываемые им в дневнике. Поражает упоминание о спиритическом сеансе у Рериха, на котором было абсолютно точно предсказано, что Андрею Тарковскому осталось снять четыре фильма…»

Подобные сообщения в изобилии встречаются в различных изданиях. Однако все найденные свидетельства надлежит проверить, а это порой сделать достаточно трудно. Так, история с подвесками королевы, использованная в своих романах Александром Дюма, привела в свое время в Бастилию известного авантюриста графа Калиостро. Его невиновность была доказана, и Калиостро вышел из темницы. Однако Людовик XVI издал указ, предписывающий Калиостро покинуть пределы Франции. Отъезд Калиостро уподобился национальному бедствию — французы надели траур! Когда он садился на корабль в Булони, на набережной пять тысяч человек на коленях испрашивали его благословения! Поистине не все мы знаем о Калиостро. Но не в этом суть.

Далее, как утверждают многие авторы, происходили потрясающе интересные события. Так, А. А. Вадимов и М. А. Тривас в книге «От магов древности до иллюзионистов наших дней» (М., 1966. — С. 64) сообщают:

«Из Лондона Калиостро начал судебное дело против коменданта Бастилии, требуя, чтобы ему возвратили конфискованное ценное имущество. Суд потребовал личной явки истца, но королевский указ запрещал ему въезд во Францию. Разъяренный Калиостро 20 июня 1786 пишет „Послание французской нации“, предсказывая крушение политического режима и разрушение Бастилии, на месте которой будет площадь для общественных прогулок».

Тем более что об этом же письме столетием раньше сообщает М. С. Хотинский в книге «Чародейство и таинственные явления в новейшее время» (СПб., 1866.— С, 321):

«Чувствуя себя отделенным Ламаншским проливом, он (Калиостро. — Ю. Р.) издал свое знаменитое „Письмо к французскому народу“ „Lettre au peuple francais“. Оно подписано 20 июня 1786 г., переведено почти на все европейские языки и распространено по Европе в весьма многих тысячах экземпляров…»

Казалось бы, все ясно — взять письмо и прочесть. Однако поиски упоминаний об этом письме в каталогах крупнейших библиотек мира оказались безуспешны. Так, в каталогах:

1) The National Union Catalog. PRE 1956 Imprins. T. 89, p. 105;

2) The British Library General Catalogue of Printed Books to 1975, T. 50, p. 355–356;

3) Catalogue General des livres imprimes de la Bibliotheque Nationale. T. XXII, p. 397

под этой датой приводится документ, называемый: «Lettre du comte de Cagliostro au peuple anglais pour servir de suite a ses memories».

Были запрошены все доступные библиографические отделы крупных библиотек. Год шел за годом. По истечении шести лет с начала поисков из библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина пришел долгожданный ответ:

«По Вашей просьбе сообщаем следующее: Lettre ecrite a M… par M. le comte Cagliostro de Londres, le 20 juin 1786, известное под названием Lettre au peuple francais, опубликовано в книге: Haven M. Le maltre inconnu Cagliostro: etude historique et critique sur la haute magie. Paris, Derben aine, 1930,p. 209–212.

Оригинал письма хранится в Библиотеке Арсенала в Париже…»

Листаю названную книгу… Вот оно! В оригинале оно носит название «Письмо, написанное господином графом Калиостро месье…» (без указания имени адресата).

Не приведя дословно текст письма, остановимся на наиболее интересной для нас его части. Калиостро пишет:

«Некто спрашивал меня, вернусь ли я во Францию в случае, если запреты, которые меня от нее удаляют, будут сняты?

— Конечно, — ответил я, — если только Бастилия станет местом общественных прогулок…»

Комментарии излишни! Предсказания нет! Отсидев шесть месяцев в Бастилии, Калиостро лишь указывает условия, при которых он счел бы возможным вернуться, не утверждая, что это будет так именно.

Рис. 4. фотокопия письма графа Калиостро (начало и конец письма)

Но для проверки фактологичности заявления потребовалось шесть лет! Вот почему написание данной работы отняло более 25 лет, и она все еще далека от своего завершения. Все приведенные в ней свидетельства были подвергнуты автором личной и достаточно строгой проверке, экспертизе, установлению фактологичности, сверке с первоисточниками. Так, например, проверка заявления Бенгта Даниельссона относительно книги Франсуа де Пьерфе, отсутствующей в СССР и не названной Даниельссоном в его работе, заняла двадцать лет!

Однако самым важным результатом проведенных поисков является уверенность в том, что неопровержимые факты засвидетельствованных предсказаний, упреждающих на десятки лет естественное течение событий, действительно существуют!

Правда, пока не все интересные для данной работы факты подтверждены. Как, например, отнестись, к заявлению известного писателя прошлого столетия Проспера Мериме относительно поразительного видения шведского короля Карла XI, отца Карла XII, наголову разбитого Петром I под Полтавой в 1708 году?

Мериме — серьезный и авторитетный автор работ по истории, истории искусства, истории литературы, археологии, этнографии, знаток ряда языков (в том числе русского, на котором даже написал некоторые свои работы), вольнодумец, атеист до мозга костей, в мае 1834 года назначенный на должность главного инспектора исторических памятников и национальных древностей Франции. Он ревностно Служил на этом посту восемнадцать лет, немало сделав для сохранения памятников старины. Поэтому его заявления заслуживают внимания.

В первом томе шеститомного собрания сочинений Проспера Мериме, изданном в Москве в 1963 году, на с. 362 имеется новелла «Видение Карла XI». Поскольку она занимает 8 страниц, с 362 по 369, мы перескажем ее, отметив, что подлинность описываемого удостоверяется протоколом, составленным по всем правилам и скрепленным четырьмя подписями лиц, достойных доверия. Протокол этот хранится, по утверждениям автора, в государственном архиве Швеции, и содержание его было известно и неоднократно упоминалось задолго до исполнения событий более поздних, но детально наблюдавшихся Карлом XI и его приближенными задолго до реализации увиденного.

Итак: «Видение Карла XI». 1693 год. Незадолго до того скончалась жена Карла XI 37-летняя королева Ульрика-Элеонора. Мрачный и задумчивый Карл сидел поздним осенним вечером в халате и домашних туфлях перед пылавшим камином в рабочем кабинете своего стокгольмского дворца. При нем находились его камергер граф Браге и врач Баумгартен, вольнодумец и скептик.

Было поздно, но молчание короля не позволяло придворным удалиться. Их попытки завязать беседу были безуспешны. Ночь была темная. Луна находилась в первой четверти. Карл XI проживал еще в старом дворце, расположенном на оконечности Риттерхольма, выходящей на озеро Мэлар. Это было обширное здание в форме подковы. В одном ее конце помещался кабинет короля, а почти напротив — зал, где собирались представители сословий, когда им предстояло выслушать сообщения короля.

Король удивился, что в столь поздний час окна этого зала были озарены ярким светом, не походившим на свет одиночного факела или пожара, ибо дыма не было, стекла были целы, не доносилось шума. Похоже было, что зал для чего-то осветили. Граф Браге хотел вызвать пажа для выяснения причины света, но король остановил его.

— Я сам хочу пойти в этот зал, — промолвил он и вышел из кабинета. Придворные последовали за ним со свечами в руках. Сторож уже спал. Его разбудили и велели открыть зал собраний. Когда сторож открыл первую дверь галереи, служившей прихожей зала, вошедший первым король был удивлен тем, что ее стены были затянуты черным.

На его гневный вопрос о причине этой драпировки вразумительного ответа не последовало. Было отмечено только, что обивка «не из королевских кладовых»?!

Король стремительно подошел к двери зала и приказал поживее ее открыть. Дрожащий сторож не смог попасть ключом в скважину. Король приказал графу открыть дверь. Граф … многословно отказался, высказав страх «перед силами ада».

Король вырвал ключ из рук остолбеневшего сторожа и сам открыл дверь, войдя со словами: «Да поможет нам бог!» Спутники последовали за ним. Множество факелов освещало огромный зал. Стены его были затянуты черным. Со стен свисали знамена поверженных вражеских полков. Шведские знамена были покрыты траурным крепом.

На скамьях находилось множество людей в траурных одеждах. Ни один из вошедших не узнал никого из сидящих в зале!

На возвышении стоял королевский трон, и па нем находился окровавленный труп в королевском облачении. Справа от него стоял мальчик с короной на голове и скипетром в руке, а слева — пожилой человек в парадной мантии древних правителей Швеции, опиравшийся на тронное кресло. Напротив трона на письменном столе лежали фолианты и свитки пергамента и сидело несколько суровых судей в черных одеждах. Между троном и скамьями находилась покрытая черным крепом плаха, рядом лежал топор.

Карл и трое его спутников вошли незамеченными. Они услышали гул голосов. Председательствующий встал и трижды ударил ладонью по раскрытому фолианту. Воцарилось молчание. Из противоположной двери зала в него вошли молодые люди в богатой одежде со связанными руками. Шедший впереди остановился перед плахой, опустился на колени, вытянул шею. Топор со стуком опустился. Поток крови хлынул на пол, а отрубленная голова покатилась к нотам Карла и забрызгала кровью его туфлю.

Карл сделал несколько шагов к трону и, обратившись к фигуре в мантии, произнес:

— Если ты послан богом, говори. Если другим — отыди от нас!

Призрак ответил медленно и торжественно:

— Король Карл! Кровь эта прольется не при тебе (тут голос его стал менее внятным), но спустя еще пять царствований. Горе, горе, горе дому Ваза!

Образы множества людей и свет факелов начали меркнуть и затем исчезли. По общему — мнению, видение длилось минут десять. Все исчезло… Лишь на туфле Карла XI осталось кровавое пятно…

Вернувшись в кабинет, король приказал записать рассказ обо всем увиденном, и все четверо его подписали. Несмотря на принятые меры, документ стал известен еще при жизни Карла (1655–1697).

К этому Мериме добавляет, что можно усмотреть немало общего между «Видением…» и подробностями смерти Густава III (1746–1792) и суда над его убийцей, молодым дворянином Анкарстремом; труп — Густав III, мальчик — его сын и преемник Густав-Адольф, старик — герцог Сюдерманландский, дядя Густава III. Интервал между событиями — 99 лет!

Несмотря на энергичные поиски, пока не удалось найти публикацию текста этого протокола, почему нельзя сравнить обстоятельства смерти Густава III с оригиналом документа, подписанного Карлом XI.

В этом параграфе собраны высказывания лиц, обладавших удивительной способностью предвосхищения будущего. Ее проявления, как можно понять из описаний, достаточно разнообразны.

Так, интересующей нас способностью обладал известный мудрец античности Сократ (V век до н. э.). В книге В. Соловьева «Творения Платона» (М., 1899) в диалоге Tear читаем:

«Сократ:…начиная с детства сопровождает меня по божьему определению нечто демоническое. Это какой-то голос, который, когда он является, всегда дает мне знак удержаться от того, что я хочу делать, но никогда ни к чему меня не побуждает. И то же самое, когда кто-нибудь из моих друзей мне что-нибудь сообщает и я услышу голос, он отклоняет от предприятия и не позволяет делать».

Обратите внимание: «… это какой-то голос…», вспомните, что говорила Ванга!

Другое свидетельство принадлежит лицу, жившему двумя тысячелетиями позже. В 1673 году на севере Франции в Сен-Мало родился Рене Труэн, сеньор дю Гей, удачливый корсар, известный под именем Дюгей-Труэн, захвативший за время своей пиратской деятельности 300 торговых и 60 военных кораблей и доживший до 63 лет! В мемуарах он пишет:

«Предоставляю философам объяснить истоки и сущность этого внутреннего голоса, который часто предвещал мне удачу или неудачу. Если они припишут его некоему оберегающему нас гению, живому или пылкому воображению или самой нашей душе, которая в определенные моменты пронизывает мрак будущего, я не посетую на них за это объяснение. Но я не чувствую внутри себя ничего более определенного, чем этот тихий, но внятный и, я бы сказал, упрямый голос, не раз возвещавший мне день и обстоятельства событий, которые должны были произойти». (Блок Жорж. Великий час океанов (Атлантический). — М, 1978. — С. 80).

И снова говорится о тихом, но внятном и упрямом голосе, возвещавшем Труэну время и обстоятельства событий, которые должны были произойти. Заметим, что «голос» лишь удерживал Сократа от действий нежелательных, а здесь сообщает достаточно полную картину будущего, дает больший объем информации, что сходно с высказыванием Ванги о голосе, который она слышит.

В 1818 году в Петербурге была издана брошюра вольнодумца, общественного деятеля и писателя, статского советника Ивана Ивановича Бахтина (1754–1818) под названием «Вдохновенные идеи», в которой описаны различные проявления присущего автору дара предвидения. Высказывания Бахтина столь интересны, что мы позволим себе процитировать значительные куски из этой книги, ставшей ныне библиографической редкостью.

«Сколько могу припомнить, это было около тридцать второго года моего возраста, когда я начал замечать, что мне — не тогда, когда я уже хорошо проснулся, но в самое почти то время, когда просыпаются, — приходят иногда вдруг мысли, или, так сказать, пролетают через голову мою идеи весьма сильные, острые, разрешающие иногда бывшее в чем-либо мое недоумение, а иногда и совсем новые, о таких предметах, кои меня и мало прежде занимали…

Сии мысли я называю сильными, потому что вкратце содержат в себе много, так, что ежели бы я другому захотел изъяснить вздуманное мною в одну из таковых секунд, то надобно было бы употребить на пересказывание того несколько минут…

Я называю их острыми потому, что в них вдвое, а может быть и впятеро, бываю умнее, нежели каковым обыкновенно себя чувствую.

Я сказал, что они приходят вдруг: сим я хотел выразить, что они не имеют ничего предыдущего себе, как то обыкновенно в бдящем состоянии бывает…

Я назвал также сии мысли или идеи как бы пролетающими через голову мою, потому что ежели которой, проснувшись уже совсем, вскорости потом не обдумаю и не обсужу, то таковая у меня пропадает, и сколько бы я ни силился ее вспомнить, сие бывает напрасно…

Сначала я следовал сим мыслям не потому, чтобы почитал их вдохновенными, как осмеливаюсь признавать ныне, или, лучше сказать, как опыт принуждает меня невольно признавать; но потому, что оне казались мне правильными, будучи подвергаемы рассудку находимы были мною хорошими и приличными обстоятельствам… Потом, получивши к ним со временем больше доверия, я начал подвергать их реже и менее испытанию рассудка; а ныне следую им, можно сказать, слепо и беру, приступая к исполнению оных, токмо время на приведение их в должную ясность и надлежащее распространение.

Может быть, раз полтораста или двести, что в течение 21-го или 22-х лет, а может быть несколько и поболее, я следовал таковым моим (почитаемым мною ныне за вдохновенные) мыслям; а иногда в самых важных случаях моей жизни: но ни однажды о том не раскаивался и не имел причины, ибо всегда до сего времени, благодарение Богу, они увенчаны были успехом!..

…Может быть, от двадцати до тридцати раз в течение последних пятнадцати, а паче семи лет случалось, что не только нужным мне казалось написать какую-либо бумагу или что сделать, но даже обстоятельства и существо самого дела того требовали; однакож я того не выполнил, и как бы кто меня от того удерживал. Я иногда принимался раз, и другой, и третий, но потом оставлял или что другое меня отвлекало. Последствие времени оправдывало меня в том и доказывало, что я очень хорошо сделал, что не поспешил: ибо выходило по переменившимся обстоятельствам, что я, поспешивши, сделал бы дурно или по крайней мере, что, умедливши, сделал лучше, а промедление такое ведь было не по рассудку или расчету».

Рис. 5. Титульный лист книги Ивана Бахтина

Снова прослеживается отмеченный еще Сократом мотив — какая-то преграда, помеха на пути предстоящего действия. Не это ли ощущение, свойство, способность считают в Индии верховным существом и именуют «внутренним препятствием»?

Приведем высказывание советского разведчика, полковника Лонова, воспоминания которого печатались в 1970 г. в «Неделе». Там же было опубликовано его интервью с сотрудником «Недели» А. Евсеевым. Мы приводим отрывок из этой беседы:

«— Я больше доверяю личным ощущениям, чем тому, что написано в анкетах и характеристиках. Я очень упорен в своих мнениях о людях, и уж если составил его о человеке, изменить его может только он сам. И больше никто. Как бы мне его ни расхваливали или, наоборот, ни ругали. — И вы уверены в непогрешимости своей интуиции?

На девяносто процентов. Я не вижу в этом никакой мистики. Я убежден, что, когда наука всерьез займется этой проблемой, интуицию сведут к подсознательным процессам, которые протекают в нашем мозгу, не отражаясь в сознании, не фиксируясь в памяти, но предусмотрительно накапливая в какой-то клеточке нужную информацию, о существовании которой мы и не подозреваем. В нужную минуту мозг услужливо выплеснет ее, предостерегая нас об опасности… Для разведчика очень важна хорошо развитая интуиция…»

Крайне интересна защитная экстремальная направленность интуиции, отмеченная полковником Лоновым в приведенном высказывании. Характерно, что все носители дара предвидения — от античного философа до нашего современника — говорят о своей способности без удивления, в спокойном будничном тоне, как они обычно говорят о делах повседневных, будничных, с пониманием полезности этой способности, принимая ее как должное.

Представляют интерес мнения ученых разных специальностей о поразительной способности предвидения будущего, являющейся, объектом нашего рассмотрения и исследования. Мы представим На суд читателей высказывания различных специалистов.

Французский философ-гуманист XVI века Мишель Монтень пишет (Опыты, Кн. I–II. — М..: Наука, 1980. — С. 44):

«Демон Сократа был, по-видимому, неким побуждением его воли, возникавшим помимо его сознания. Вполне вероятно, однако, что в душе, столь возвышенной, как у него, к тому же подготовленной постоянными упражнениями в мудрости и добродетели, эти влечения, хотя бы смутные и неосознанные, были всегда разумными и достойными того, чтобы следовать им. Каждый в той или иной мере ощущал в себе подобного рода властные побуждения, возникавшие у него стремительно и внезапно. Я, который не очень-то доверяю благоразумию наших обдуманных решений, склонен высоко ценить такие побуждения. Нередко я и сам их испытывал: они сильно влекут к чему-то или отвращают от какой-либо вещи — последнее у Сократа бывало чаще. Я позволял этим побуждениям руководить собою, и это приводило к столь удачным и счастливым последствиям, что, право же, в них можно было бы усмотреть нечто вроде божественного внушения».

Выдающийся русский психиатр Павел Иванович Ковалевский (1849–1923) в книге «Психиатрические эскизы из истории» (СПб., 1898, — Т. 2. — С. 108) пишет о Жанне д'Арк:

«Более интересное и менее понятное в Жанне — дар предвидения и предчувствия. Трудно определить, что в передаваемом было правдой и что вымыслом. Со своей стороны, мы можем сказать, что такие явления предчувствия, несомненно, существуют В них лежит частью та тонкая чувствительность, которая присуща лицам мечтательным и с живым воображением, частью — область бессознательного и поныне для нас мало выясненного и понятного…»

Годом позже в книге «Вырождение и возрождение» он пишет (с. 102):

«Итак, некоторые прирожденные нейрастеники представляют следующие отклонения от нормы в области их органов чувств: а) значительное расширение восприятия органов чувств, превышающее норму; б) значительное расширение пределов восприятия, в смысле напряженности раздражителя; в) уменьшение предельного срока действия раздражителя…»

Далее, на с. 105–107 Ковалевский продолжает: «Таким образом, у некоторых прирожденных нейрастеников главная патологичность заключается в положении мыслительной деятельности, именно в недостаточном упорядочении стороны страстной, в слабом воздействии на область рефлексов простых и сложных и даже в неправильном уравновешивании самих восприятий. Если бы мы нашли средства и способы усилить деятельность сдерживающих центров, то тем самым создали бы условия для упорядоченного восприятия внешних впечатлений, более ровного воздействия и проявления в области чувственной, или эмотивной, сдержанного выражения рефлексов и упорядочения произвольных движений или поступков.

Все это может быть достигнуто путем правильного воспитания, соблюдения гигиенических условий и применения строгой диететики духа и тела. Этим способом можно поднять деятельность уравновешивающих центров данного лица, причем оно от природы явится человеком, одаренным значительно широчайшими способностями и богатейшими дарованиями, чем обычный средний человек. У такого выродка способность восприятия будет шире, нравственная отзывчивость сильнее, умственная деятельность оживленней, мускульная энергия повышеннее. Все это может быть достигнуто путем настойчивого стремления к уравновешению душевных способностей путем воспитания и гигиены.

Но и это не все. Есть основания думать, что у таких лиц появляются новые чувства. Мы часто слышим об особенной способности некоторых лиц к предчувствию и даже к предвидению. Это состояние чаще всего наблюдается у людей крайне нервных и истеричных, т. е. у тех лиц с прирожденною неустойчивою неуравновешенною нервною системою, о которых мы только что говорили. Когда от нас требуют объяснения этому явлению, то мы только находимся сказать, что это есть „особенная неведомая нам способность“… Да мы и правы, говоря, что эта способность нам неведома, потому что она нам недоступна. А кто знает: может быть, эта способность предчувствия, этот дар „предвидения“ обязаны своим существованием особенной способности людей рассматриваемой нами категории к расширению области восприятия. К их сознанию достигает несравненно больше восприятий, чем у нас; естественно, что комбинация их знаний будет в такой же мере богаче пашей, а потому и точнее, вернее и непостижимее для нас.

То, что для нас кажется предвидением, для них будет естественным ведением, а наше предчувствие у них будет чувствованием. Так дело представляется нам в том случае, если мы принимаем во внимание только количественные особенности их восприятия. А кто нам может поручиться, что эти люди не имеют более богатых и нам недоступных качественных восприятий? Это вполне возможно. В таком случае в их сознание проникают новые ощущения, нам недоступные и непонятные, которые и создают в них те явления, которые известны у нас под именем предчувствия и предвидения. Кто скажет, что это невозможно?»

Обзор высказываний ученых завершим цитатой из статьи Уокера, опубликованной в американском журнале «Электроника» № 3 за 1974 год.

«Работа, которую провел в Станфордском исследовательском институте Тарг, показала, что дару предвидения, то есть способности предсказывать будущее в пределах некоторых промежутков времени (секунд, минут и более), можно обучить. Для некоторых личностей дело сводится просто к тому, чтобы они научились обращать внимание на каждую мысль пророческого характера, чем ранее они пренебрегали. В некоторых отношениях как раз это умение и составляет особенность администраторов, принимающих удачные решения по наитию, связанному с некоторым чувством внутренней удовлетворенности».

Перед нами малая толика опубликованных свидетельств, педантично подвергнутых скрупулезной экспертизе на соответствие действительности. Из сказанного ясно нижеследующее:

1. Существует некоторое количество достоверных свидетельств, подтверждаемых документами, безусловно, исполненными (написанными или опубликованными) задолго до реализации предсказаний. Конечно, наряду с этим есть рассказы, измышленные от начала до конца. Мотивы, обусловливающие появление такого рода рассказов, обычны, и на их разбор и перечисление мы времени тратить не будем. Одна ко не следует по этой причине отрицать все нацело. Ведь, несмотря на безусловное существование фальшивых купюр, денежное обращение все еще не вышло из моды. Важно, что какая-то часть случаев строго документальна, и таким образом, есть предмет для разговора, есть проблема, подлежащая решению.

2. Наиболее частым ощущением лиц, способных к предвидению будущего, является ощущение преграды, запрета, какого-то тормозящего чувства. Нередко информация воспринимается провидцем как некий упрямый и настойчивый сдерживающий, указующий или информирующий голос; реже и форме визионной галлюцинации. За недостатком места мы лишены возможности детально рассмотреть вероятные причины этого. Дадим лишь одно объяснение «голоса Сократи», принадлежащее перу д-ра Симона, приведенное им в книге «Мир грез» (СПб. 1890, C. 126):

«Что касается до голоса, передававшего Сократу его интуитивные суждения, то это явление будет вполне понятно, если мы вспомним, как часто наши мысли не только высказываются нами вполголоса, но и слышатся нам. По-видимому, возбуждение нервных элементов, вызывающих в нашем сознании символические образы, из соединения которых образуется мысль и суждение, распространяется двояким путем, — давая, с одной стороны, толчок деятельности голосовых мышц, с другой стороны, вызывая в области слуха состояние, близкое к галлюцинации. Факт этот особенно резко бросается в глаза, когда мы читаем произведение знакомого лица. Во время чтения произнося про себя слова книги, слышишь в то же время звук, тембр голоса автора тем явственнее, чем более знаком нам его голос. Усильте немного этот резонанс мысли — и перед вами будет галлюцинация вроде той, в какой являлись Сократу мудрые суждения, приписанные им голосу гения».

3. Следует заметить, что во многих приведенных выше высказываниях в той или иной форме звучит мысль о целесообразности отказа от критики и рациональной оценки подсознательных побуждений прогностического характера, бесполезности вмешательства разума в этот подсознательный процесс. Об этом заявляют Мишель Монтень, И. И. Бахтин, полковник Лонов.

Позже, во второй главе, мы вернемся к этому.

4. Значительный интерес представляет мнение ученых относительно того, что, перестав игнорировать способность предвидения, очевидно, в той или иной мере присущую всем, сконцентрировав на ней волю и внимание, усиленно желая развить в себе этот дар, научиться управлять им, можно, по-видимому, достичь успеха! Для этого необходимо лишь не отметать ни одной мысли пророческого характера. Именно поэтому важно научиться сдерживать критичность и вмешательство разума. Свойство предвидения будущего может быть объектом тренировки, обучения, может быть развито!

Попробуем представить себе причины и условия возникновения способности предвидения будущего, ее роль в жизни биосистем.

Бытует пословица: «Знать бы где упадешь — там и соломку подстелить!» Можно ли сделать это?

Есть в жизни всех людей порядок некий,

Что прошлых дней природу раскрывает.

Поняв его, предвидеть может каждый,

С ближайшей целью, грядущий ход

Событий, что еще не родились,

Но в недрах настоящего таятся,

Как семена, зародыши вещей.

Их высидит и вырастит их время…

(В. Шекспир. Генрих IV)

Трудно решить, что играет в нашей жизни большую роль прошлое или будущее? С уверенностью можно сказать лишь о том, что оба они в ней незримо присутствуют. Первое накапливается в виде опыта, включающего познание господствующих в мире закономерностей и причинных связей. Второе — в виде целей, намечаемых нами как желательные или непременные элементы будущего. Намеченная цель обусловливает последующий расчет, выработку на основе опыта и выявленных закономерностей ряда шагов, обеспечивающих ее достижение.

Правда, не все намеченные нами цели достигаются, но в этом скорее можно винить себя, нежели вмешательство случайности. Временной интервал между моментом зарождения идеи цели до ее реализации простирается в повседневной практике от долей секунды до нескольких десятков лет. Нам не кажется необычным, мы привыкли, что между моментом зарождения желания до его реализации могут быть долгие десятилетия целенаправленных усилий, завершающихся почти гарантированным успехом. Уловив причинно-следственные связи, мы научились вырабатывать стратегию достижения, знаем, что нужно делать в настоящем для достижения желаемого в будущем.

Для точности добавим, что существует иерархия желаний, уступающих друг другу по важности их для организма. И главенствует среди них потребность сохранения жизни (в биологическом, а не в морально-этическом смысле). Именно этой генеральной задаче подчинено все живое. Еще в конце XVIII столетия ее заметил, оценил и сформулировал талантливый, безвременно скончавшийся французский анатом и физиолог Мари Франсуа Ксавье Биша (1771–1802), сказав, что «жизнь есть сопротивление смерти…» Его яркое и точное функциональное определение жизни достойно быть перенесено на политический плакат сегодняшнего дня.

Смерть, которой всечасно противостоят организмы, многолика. Поэтому наряду с критериями полезности появляются критерии вредности факторов внешней среды. Естественно, что к полезным организм стремится, планирует их достижение, а вредоносных, гибельных старается избегнуть. Таким образом определяется свойство организмов, которое можно назвать антижеланием — тенденции избежании воздействия факторов, угрожающих целостности, нормальному функционированию, воспроизводству, сохранению жизни особи. И подобно тому как вырабатывается стратегия достижения желаемого организмом, несомненно, может быть выработана стратегия избежания нежелательного, вредоносного — стратегия защиты!

Наиболее простой способ, древний как мир, — с использованием контактных органов чувств. Однако, он ограниченно применим, несовершенен. Дело в том, что при защите такого рода вредоносный агент (фактор) должен войти в контакт с рецепторами организм;! вызвать их раздражение, затем уже это раздражение, пройдя по нервам, вызовет защитное действие движение, пресекающее опасный контакт. Легко видеть, что запаздывания, возникающие в узлах защиты такого рода, существенны, быстродействие ее ограниченно, эффективная защита возможна лишь от малых и медленно нарастающих по уровню воздействий. В противном случае организм буквально не успеет глазом моргнуть, как будет разрушен, уничтожен.

Но организмы располагают и органами чувств другого рода. Так, зрение, слух, обоняние не Требуют непосредственного контакта с Потенциально опасным объектом. Появляется возможность пространственно-дистантной защиты. В этом случае посредством дистантных органов чувств организм контролирует некую зону безопасности, вокруг себя. Появление На ее границах опасности позволяет начать защитные действия до вступления с пей в контакт. Таким образом, организмы получают дополнительное оперативное время ДЛЯ организации защиты до наступления непосредственной опасности контакта. Возможности этого вида защиты выше, нежели контактного, однако он также не гарантирует безопасности организма.

Можно представить еще один способ защиты, основанный на предвидении вероятного, исходя из уже зародившихся, наблюдаемых на разных стадиях своего развития событий. Здесь от дистанции пространственной мы переходим к дистанции временной. Организм оказывается отделенным от опасности непосредственно некоторым интервалом времени, дающим возможность эффективной защиты до наступления самого момента опасности. Реализован ли этот способ защиты организмами? По-видимому, да! Однако прямого и полного ответа на этот вопрос пока нет. Работы ведутся в смежных областях, и мы рассмотрим в них то, что представляет интерес с точки зрения возможности предвидения будущего.

И поскольку организмы выработали способность достижения желаемого и избежания нежелаемого на основе постигнутых закономерностей окружающего их, отнюдь не хаотичного, а закономерного мира, то принципиально решаема, вероятно, обратная задача — на основе известного о происходящем сейчас и происшедшем в прошлом с некоторой вероятностью судить об исходе тех или иных состояний или событий, которые представляют интерес для особи.

Физиологи и философы установили, что живые организмы на основе экстраполяции опыта выработали способность в той или иной мере моделировать будущее, и дали ей название «опережающее отражение». Ныне считают даже, что «…само возникновение жизни, по-видимому, было бы невозможно без опережающего отражения, позволяющего заблаговременно принимать решения для приспособления к окружающей обстановке с целью сохранения биосистемы!» (Урсул А. Д. Отражение и информация. — М., 1975.— С. 165.)

Полагают также, что с возникновением второй сигнальной системы опережающее отражение действительности достигло апогея в способности человеческого мозга предвидеть грядущие события (Лисичкин В. А. Теория и практика прогностики. — М., 1972. — С. 19). В XX веке возникла и получила широкое развитие кибернетика — наука об управлении, регулировании и передаче информации в организмах, машинах, системах организмов и машин.

Каковы же границы этой способности, ее компетенция? Что если именно здесь лежат корни поразительного свойства живой материи разных степеней интеграции к защитной реакции упреждения бескормицы, сезонных климатических изменений, вариаций погоды, катаклизмов? Может быть, отсюда идут истоки удивительного дара известных клиницистов, молниеносно устанавливающих поразительно точные диагнозы без анализов и осмотров — буквально с первого взгляда? Не здесь ли сокрыта основная часть таланта военачальника, администратора — в способности к стремительным, единственно верным умозаключениям, настолько быстрым, что не удается проследить логической связи с лежащим в их основе исходным материалом? Не эта ли способность находит свое применение в новой науке — прогностике, занимающейся теорией методов прогнозирования развития явлений, процессов, объектов, систем любой природы?

Разработано уже более двухсот методов научного прогнозирования, в основном разбиваемых на две большие группы.

А. Машинные методы прогнозирования для формализуемых (то есть точно описываемых на языке математики) процессов, событий, явлений.

Б. Экспертные методы прогнозирования (для процессов, не поддающихся формализации), требующие обязательного привлечения людей-экспертов, то есть специалистов, глубоко знающих историю и уровень развития прогнозируемой области.

По-видимому, упомянутая выше способность крайне необходима экспертам. Кстати, любопытная подробность — в ряде экспертных методов прогнозирования на рациональный подход и критику предлагаемых решений и идей наложен запрет, что отчасти напоминает нам рекомендации отказа от критической оценки и рационального подхода к прогностическим эмотивным побуждениям одаренных натур, высказанных Монтенем, Бахтиным, Лоновым. В связи с этим представляет интерес работа члена-корреспондента АН СССР, доктора медицинских наук П. В. Симонова и кандидата искусствоведения М. П. Ершова «Темперамент. Характер. Личность» (М., 1984. — С. 18–19), в которой высказываются интересные мысли о роли подсознания в оценке опасности ситуаций в творческом процессе. Несмотря на некоторую громоздкость высказывания, мы процитируем его полностью, ибо пересказ, несомненно, исказит смысл.

…Весьма часто эмоция оказывается как бы непосредственным откликом на изменение обстановки, и работа мозга по анализу этой обстановки ускользает от сознания, тем более что такой анализ осуществляется чрезвычайно быстро. Канадский ученый Д. Хебб убедительно показал, что страх — это отнюдь не реакция на угрозу, но эмоциональная реакция на степень защищенности субъекта от нависшей над ним угрозы. Казалось бы, не все ли равно: опасность, от которой я защищен, перестает быть опасностью. Тем не менее стремительно развертывающаяся (хотя и неосознаваемая) оценка защищенности требует дополнительных операций, включающих и учет совершенства навыков, и время, необходимое для соответствующих действий, и степень усталости субъекта, и многое другое. Быстрота подобной оценки объясняется богатством ранее накопленного опыта, высокой автоматизацией необходимых действий, детали которых давно уже перестали контролироваться сознанием. Вот почему, встретив опасность, мы как бы «сразу» чувствуем страх, поскольку подготовка и оформление этого страха осуществлены мозгом на уровне подсознания.

Вместе с тем имеется и другая разновидность эмоций, формирующихся также вне контроля сознания, но существенно отличных от только что описанных. Мы имеем и виду те трудно определяемые словами «предчувствия», которые возникают В процессе творческой деятельности и связаны с представлением об интуиции. У человека, занятого решением какой-либо трудной задачи, вдруг появляется радостное ощущение близости этого решения или, напротив, отрицательное чувство отдаления, уходи от желанной цели. Ни в первом, ни во втором случае человек Не может объяснить, почему у него возникло это эмоционально окрашенное состояние. Тем не менее оно побуждает субъекта остановиться, прекратить дальнейшие поиски и попытаться самостоятельно разобраться в том, соответствует или не соответствует эмоциональная оценка ситуации реальному положению вещей.

По-видимому, в данном случае также имело место изменение — возрастание или уменьшение вероятности достижения цели, следствием чего и явилась эмоциональная реакция, хотя оценка вероятности произошла на неосознаваемом уровне.

Подведем итоги.

1. Организмы более всего заинтересованы в сохранении бесценного дара — жизни!

2. Организмы, по-видимому, умеют вырабатывать как стратегию достижения, так и стратегию избежания, основанные на знании причинно-следственных связей и господствующих в окружающем их реальном мире закономерностей. К этому следует добавить, что мир отнюдь не хаотичен, что масса взаимных состояний его объектов и частиц не реализуется в силу существующих законов, что в каком-то смысле упрощает задачу.

3. Практически неоспоримо, что будущее в какой-то мере управляемо, подвластно нам, и, варьируя текущее поведение, организмы могут влиять на будущее в желательном для них направлении, формировать его по своему вкусу.

4. Наличие опережающего отражения — способности умозрительного синтеза будущего, то есть моделирования вероятных исходов задуманных, зародившихся или уже развивающихся ситуаций, приводит нас к мысли о возможности естественного формирования системы для эффективной и целесообразной защиты организма.

Попробуем проследить этапы развития такой защиты и представить условия и механизм ее формирования.

Нет ничего позорнее для натуралиста, чем мнение, будто что-либо может произойти без причины.

(Цицерон)

Счастлив тот, кому довелось познать причины явлений.

(Вергилий)

С древнейших времен человек обратил внимание на взаимосвязь текущего состояния (поведения) объектов живой природы с будущими синоптическими явлениями. Факты этой категории явлений хорошо известны, засвидетельствованы юридически и научно и легли в основу бесчисленных безупречных примет погоды. Это текущие состояния (или действия) биосистем, обеспечивают выживаемость особей (или их потомства) в будущих сезонах климатического дискомфорта и голода.

Сюда входят физиологические перестройки организмов, устройство жилищ и складов продовольствия, их дислокация, конструкция и ориентация, коррелированные с особенностями грядущего сезона по температуре, глубине снегового покрова, направлению и силе господствующего ветра, уровню паводковых вод и т. п. Поражает «дальнобойность» этих систем во времени, упреждающих опасные вариации соответствующих параметров нередко на полгода!

Удивления достоин тот факт, что подобные действия живая материя демонстрирует на разных ступенях интеграции — от одноклеточных до плацентарных. Однако не следует вдаваться в мистику и прибегать к иррациональным объяснениям наблюдаемого. Легко показать, что зачатки этой способности могли сформироваться задолго до появления мозга, возникнуть даже у растений. Так, еще в 30-е годы нашего столетия казанский врач-микробиолог С. Т. Вельховер обнаружил и описал усиление активности коринебактерий, на несколько суток опережающее появление на Солнце пятен! При попытке интерпретировать это явление мы, очевидно, сразу же должны отказаться от мысли, что в данном случае повышение активности коринебактерий является причиной образования на Солнце пятен, хотя, несомненно, привыкли к тому, что причина опережает следствие. Однако нам не придет в голову подозревать коринебактерий в столь могущественном влиянии на величественное светило!

Вероятно, вне нашего рассмотрения осталась некая общая причина, порождающая как рост активности названных бактерий, так и процесс образования солнечных пятен. Очевидно, различие в габаритах и массе, инерционности рассматриваемых объектов обусловливает упреждающую реакцию коринебактерий и царственную медлительность Солнца.

Поэтому разумно полагать, что некоторые причины наблюдаемых у биосистем синоптических свойств могут иметь сходный характер.

Ведь несомненно, что природный механизм погоды функционирует По определенным законам, и вариации погоды определяются множеством факторов. Но и сегодня еще, даже с учетом резко возросших возможностей компьютеризованного человечества, остается верной злая шутка о том, что «погоду на завтра можно вычислить абсолютно точно, но для этого потребуется… месяц»!

Однако разработанные человеком методы, способы и средства все еще уступают в эффективности своим природным прототипам. Видимо, биосистемы пошли другим путем. Очевидно, такая способность может быть реализована достаточно простыми средствами, не требуя наличия мозга, сбора информации, ее обработки, опыта, подобно тому как лакмусовая бумага не знает химии, радиометр не ведает об излучении, а штормглас и барометр — о метеорологии.

По-видимому, в части известных случаев дело происходит так. Несомненно, что механизм погоды, включающий в себя массивные энергоемкие толщи океана, земной коры, атмосферы, существенно инерционен. В противовес ему инерционность любого земного организма (биосистемы) ничтожна. Но находящийся в поле сил и факторов, воздействующих на механизм погоды, организм тем более им подвластен, покорен. А в силу несоизмеримости масс рассматриваемых объектов и их инерционности естественно, что реакция организма намного опередит развитие процессов глобального механизма погоды. Опередит и заставит сделать какие-то выводы, реализовать состояние или поведение. Оценку полезности этой реакции даст сама жизнь.

В самом деле, ведь эта упреждающая реакция, зависящая от массы причин, может быть в конкретных условиях будущей экстремальной ситуации полезна либо вредна организму. В первом случае она поможет организму опередить природу, подготовиться к удару судьбы, обзавестись потомством, передать ему эту способность в наследство. Во втором — носитель бесполезного (тем более — вредного!) признака будет выбракован Естественным Отбором — Госприемкой Природы, исчезнет со сцены, а его «генетические чертежи» ущербного варианта будут уничтожены. Таков фильтр Необходимости на пути Случайности и результат его существования, создающий иллюзию осмысленного целенаправленного действия, порой сбивающий нас с толку.

По-видимому, именно таков механизм поразительных корреляций между урожаем желудей либо количеством гроздей рябины, оставшихся на деревьях под зиму, или особенностями листопада берез с характером грядущей зимы. Но есть и другое.

Так, крестьяне Швеции знают, что если личинка майского жука голубоватого цвета, что бывает, когда она хорошо наелась, то зима будет суровой. Если передняя часть личинки белая, а задняя голубоватая — сильных морозов следует ждать в начале зимы! Личинку эту в народе так и зовут «червяк-предвестник».

В ряде случаев отмечены и более сложные проявления, упреждающего характера. Так, ориентация входов и муравейники, их число, размеры и конфигурация самих муравейников определенным образом жестко связаны с характером и глубиной снегового покрова, направлением господствующих ветров и температурным режимом грядущей зимы.

Гнездо древовидной камышевки всегда расположено на такой высоте, что даже но время самого высокого разлива вода не поднимается до него. Иногда камышевка гнездится выше, чем в предыдущем году. Паводок показывает, что гнездо было бы затоплено, будь его высота прежней!

Этнографы заметили, что индейцы штата Акра (Бразилия) всегда успевают покинуть обжитые места за несколько недель до наводнения и укрываются в той местности, которая в этот раз затоплению не подвергнется.

Удалось выведать их секрет. Все дело в бразильских муравьях семейства Jacamines. Оказывается, задолго до начала ливней они меняют свой образ жизни, начинают вести себя странно, возбужденно, собираются в группы, словно бы «совещаются», а затем переходят на другое место, унося с собой приплод. Индейцы знают об этой их особенности, следят и следуют за ними.

В литературе последних лет приводятся поразительные данные о поведении перелетных птиц стенолазов на трассе их ежегодных кочевок на юг. С помощью радаров удалось установить, что летящие из района Цюриха стенолазы избрали странный курс полета — в сторону Парижа! Однако вскоре радио сообщило, что в Северной Италии, находящейся на первоначальной трассе полета стенолазов, разыгралась непогода. Все другие перелетные птицы вынуждены были сделать в Северных Альпах вынужденную посадку в ожидании хорошей погоды, тогда как стенолазы обошли непогоду стороной, пройдя над Францией, Северной Испанией, Средиземным морем и Тунисом — через районы хорошей летной погоды! Ученые объясняют такое поведение стенолазов тем обстоятельством, что стенолазы питаются насекомыми, ловя их на лету.

Таким образом, пролет через зоны плохой погоды для них гибелен. Это же обстоятельство заставляет их периодически вылетать с места летнего обитания перед ухудшением там погоды в зону хорошей погоды е последующим возвратом после установления хорошей погоды в местах постоянного обитания (Наука и жизнь. 1980. № 1. —С. 82–83).

Очевидно, что структурное усложнение живых организмов приводило к соответствующему расширению и углублению их защитных возможностей. С появлением мозга этот процесс стал прогрессивным, в нем появилась «психическая составляющая».

Однако и при этом организмы все так же подчинялись Законам Бытия. Все так же имели место мутации. Случайные вариации качеств и свойств то были полезными, то вредными. Все так же Вселенское Жюри — Естественный Отбор — придирчиво присматривалось к каждому организму, воздавая ему по заслугам, поощряя Жизнью любую ценную инициативу.

На этом оселке и происходила окончательная доводка организмов, поражающих нас ныне оригинальностью решений, законченностью форм, функциональным соответствием, оптимальным согласованием с текущими условиями существования вида и всего сущего на Земле, в том числе и применительно к трем формам времени — прошлому, настоящему и будущему.

Постепенно, как можно представить, сформировались и механизмы защиты не только от циклических зональных экстремальных обострений ситуаций, но и от эпизодических локальных опасностей, а затем и более сложных и эффективных в других случаях механизмов, к рассмотрению которых мы и переходим.

Привлекает внимание группа фактов, связанных с широко распространенными рассказами о странных состояниях, порой беспричинно охватывающих человека. В обычной обстановке, не предвещающей беды, человек внезапно начинает испытывать беспричинное беспокойство. Он не может дать отчет в том, какая сила побуждает его к немедленным энергичным, незапланированным действиям или удерживает от предстоящих запланированных, парализуя волю и тело, мешая, тормозя их исполнение.

В противовес рассмотренным способностям проявления предлагаемой группы не имеют характера юридически, тем более научно установленной достоверности, хотя известны практически всем и коротко описываются как «счастливые избавления от неминуемой смерти». Несомненны широкое распространение этой способности, ее защитный характер.

Вот несколько примеров, взятых из литературы и жизни.

Случай первый. Некто аббат де Монморен молился в церкви Св. Людовика. Находясь в коленопреклоненной позе, он ощутил непреодолимую потребность переменить место. Он пытался противиться этому неуместному и странному желанию, но не мог. Поднялся с колен и перешел на другое место. В тот же миг со свода сорвался камень и обрушился на место, которое аббат только что покинул (Д-р Симон. Мир грез. — СПб., 1890).

Случай второй. Молодой врач собирался посетить своих родителей. Он договаривается со знакомыми офицерами о совместной поездке в почтовой карете. Когда он садился в карету, провожавшие заметили, что он внезапно изменился в лице. Ко всеобщему удивлению, он отказывается от поездки — какая-то сила мешает ему сесть в карету, и карета отправляется без него. Но стоило карете уехать, как наваждение рассеивается, и врач при первой возможности покидает город. Подъезжая к Эльбе, он видит толпу — оказывается, карета упала в воду и оба офицера погибли (там же).

Случай третий. Лорд Байрон путешествовал по Греции. Вдруг его проводника сильно залихорадило, и он так ослабел, что не смог идти. На вопрос Байрона о причине внезапного приступа проводник ответил, что неподалеку, должно быть, происходит что-то ужасное. И рассказал, как два года назад его также сильно трясло! и он задержался в пути. Эта задержка спасла ему жизнь, ибо население деревни, в которую он спешил, было вырезано турками.

Байрон скептически отнесся к словам проводника, но тем не менее дождался, пока тот придет в норму. Полчаса спустя они двинулись в путь и через три версты наткнулись на следы крови, а затем увидели трупы… Восемь человек были убиты совсем недавно.

Пораженный происшедшим, скептичный Байрон описал это в дневнике, хотя склонен был считать увиденное случайным совпадением (Дьяченко Г. Простая речь о бытии и свойствах… — СПб., 1900).

Случай четвертый. Молодая женщина возвращается домой на автобусе. Летний теплый вечер. Она сидит у окна. Внезапно возникает неосознанная тревога, озабоченность, хотя ничто не предвещает опасности. Однако эмоция настолько властна, требовательна, что она пересаживается на другое место. На следующей остановке это место заняла девушка, вошедшая в автобус с молодым человеком. И почти сразу же — авария, разбитое стекло, и девушку с травмой лица увозит «скорая помощь».

Пятый и шестой случаи сообщены Александром Михайловичем П., бывшим сотрудником одного министерства, затем заведующим кафедрой московского вуза. По его собственным словам, он, «убежденный атеист, относящийся ко всем оккультным наукам резко отрицательно, бывал неоднократно в прифронтовых зонах и никогда ничего подобного не ощущал, хотя условия были несравненно опаснее; всегда сохранял внутреннее и внешнее спокойствие…»

Случай пятый. «В ноябре 1941 г. мне в Москве дали квартиру в Б. Кисловском переулке, напротив консерватории (мою разбомбили 22 июля). Взял свободный день, чтобы обустроить светомаскировку. Ко всякого рода налетам, артобстрелам и др. относился всегда спокойно. Не было случая, чтобы спускался в бомбоубежище. Была объявлена воздушная тревога, и появился какой-то животный страх, я по-настоящему боялся, был готов залезть хоть под кровать. Сказал сестре: „Может, пойдем?“ Та — против („Ты что, боишься?“). Подавляя чувство страха, продолжал работать, как вдруг так хорошо знакомый шипящий шум падающей тяжелой авиабомбы. Успел только пригнуться. Бомба ударила в угол нашего дома метрах в 40–50 от места расположения нашей квартиры, похоронив в убежище более 50 человек (в моей квартире „высадило“ все окна и двери). Была облачная погода. Бомбили наверняка по отсчету времени от контрольной точки маршрута. Вероятность попадания ничтожна, а ведь почувствовал я заранее совершенно случайное явление! Потом в этой квартире при тревогах и бомбежке, если они заставали дома, ничего подобного не возникало».

Случай шестой. «Летом 1942 года я встретился с родственницей в Хавско-Шаболовском переулке во время тревог)). Стали под бетонный козырек „Дома промышленности“, как его тогда называли. И вот в самый разгар, когда над облаками шумели самолеты, гремели взрывы зенитных снарядов, а на мостовую со свистом шлепались осколки, на меня вдруг нашло „наваждение“. Мне трудно описать это состояние, это какое-то внутреннее принуждение — ни секунды промедления, прочь с этого места! Я сорвался и побежал по переулку, за мной с криками возмущения — моя родственница (под козырьком-то безопаснее, многие пострадали от осколков). Успел пробежать 2–3 дома, как опять знакомый шум падающей бомбы. Бросился плашмя на мостовую (на тротуарах было опасно — осколки стекла, падающая стена и т. п.). Бомба упала в 2–3 метрах от подъезда. Шесть человек, которые находились там, разнесло в куски. Я же благодаря какому-то чутью „выскочил“».

Как видим, все приведенные случаи объединяет появление некоторой немотивированной директивной эмоции. Ее описание можно суммировать так: смутное беспокойство, переходящее в беспокойство явное; подсознательная неосознанная тревога; желание, перерастающее в жгучее, властный порыв, наваждение. Иногда отмечается нарастание интенсивности эмоции, порой она сопровождается судорогами, спазматическим дыханием, бледностью или покраснением кожных покровов, может возникнуть лихорадочное состояние, тело становится неуправляемым, ноги слабеют — тем сильнее, чем ближе человек находится к месту предстоящих событий.

Эта эмоция не мотивирована, потому что нет никаких внешних причин для ее появления, внутреннее состояние человека в этот момент также ей не соответствует, эмоция нередко вызывает недоумение, удивление своей неуместностью. Она директивна, потому что мощно побуждает человека к незапланированному действию (или удерживает от исполнения запланированного), и противиться ей, по описанию переживших это состояние, практически невозможно.

Ее сила и властность достигают такого предела, что человек совершает поступки вопреки рассудку, здравому смыслу.

Исполнение директивной немотивированной эмоции приводит к успокоению, улучшению состояния, исчезновению потребности (или запрета) к перемещению. Удивительно, что эмоциональная «переориентация» организма происходит без изменения окружающей обстановки. Не похоже ли это ощущение на такие всем знакомые, как чувство голода, жажды, боли, сигнализирующие о состояниях организма, чреватых неприятностями только в будущем? Нельзя ли предположить, что любая опасность для организма, требующая принятия срочных мер, отзывается в нем отрицательными эмоциями, которые замещаются положительными после устранения опасности либо изменения ситуации?

Эту группу ощущений и соответствующих ей поступков можно назвать неотчетливыми проявлениями предчувствия будущего. Существенно, что они имеют ярко выраженный защитный характер. Возможно, что через них проявляются защитные механизмы организма, поскольку предчувствие опасности в любой биологической системе повышает ее выживаемость.

Иными словами, приходится допустить возможность упреждающей во времени и пространстве способности организма знать о надвигающейся опасности, о зонах, потенциально опасных в будущем. Но как объяснить механизм такой упреждающей защиты, если подвигающаяся опасность случайна, безусловно непредсказуема, казалось бы, не имеет никаких заблаговременно фиксируемых признаков?

Допустив защитный характер описанной способности, можно выделить несколько важных моментов:

1. Появление директивной немотивированной эмоции порой весьма незначительно упреждает реализацию опасности. Чаще это упреждение исчисляется несколькими секундами, порой несколькими минутами, реже часами. Только в одном случае, проверка которого затруднительна (о нем несколько позже), — пятнадцатью годами.

2. Некоторые информаторы отмечают связь между интенсивностью директивной эмоции и приближением (во времени или пространстве) к еще не реализовавшейся опасности. Отмечается также зависимость между «властностью» эмоции и «градиентом опасности».

3. Иногда достаточно переместиться в точку, удаленную от вызывающей директивную эмоцию зоны на несколько метров, как эта эмоция исчезает или замещается удовлетворенностью, успокоением, безразличием, а опасность проходит стороной!

4. Директивная эмоция проявляется, как правило, в состоянии активного бодрствования, когда окружающие условия дают номинальную эмоциональную нагрузку организму, а директивная эмоция, развиваясь на ее «фоне», перекрывает ее по интенсивности, «пробивается» сквозь нее.

Следует, сказать, что, возможно, человек не является единственным носителем описываемой способности. Мы не говорим о животных лишь потому, что не располагаем зафиксированными фактами такого рода, хотя известно сходное поведение животных, упреждающее землетрясения, сели, наводнения, лавины и прочие катаклизмы.

Попробуем сформулировать предположения о смысле описываемых случаев. Основной их смысл, сущность в избежании локальной, точечной во времени и пространстве опасности посредством изменения положения организма в пространстве-времени.

По характеру опасности и видам ее носителей описываемые случаи можно разбить на три группы с такими условными названиями:

1) абиогенная — когда причиной и непосредственным носителем опасности являются объекты неживой природы;

2) биогенные — когда причиной и непосредственным носителем опасности являются объекты живой природы, включая человека;

3) смешанные — когда причиной опасности и ее носителем являются как организмы, так и объекты неживой природы.

Наиболее просто объяснить механизмы дистантного обнаружения локальных во времени и пространстве «неподвижных» опасностей, как, например, в случае с аббатом де Монмореном, избежавшим смерти от обрушившегося фрагмента потолка. Почему? Потому что не вызывает сомнения, что наличие в некоторой точке пространства любого материального тела сказывается на состоянии пространства в окрестности этого тела. При этом любое изменение состояния (положения, формы, скорости, температуры, структуры, состава, освещенности и т. п.) материальных тел, несомненно, сопровождается перераспределением энергии в окружающем пространстве и принципиально дистантно обнаружило.

Не исключено, что именно аномалии энергетических полей потенциально опасной локальной зоны фиксируются организмом и побуждают его к перемещению в зону минимального риска. И если мы еще не можем зафиксировать подобный случай технологическими системами, то это отнюдь не доказывает техническую неразрешимость задачи.

Учитывая подчеркиваемую рядом информаторов взаимосвязь между степенью ощущаемого дискомфорта с приближением во времени (или пространстве) к потенциально опасной зоне, можно предположить непрерывность восприятия энергетической аномалии по осям времени и пространства.

Скорее всего, на значительных дистанциях сигнал опасности ниже порога срабатывания системы. По мере приближения опасности он увеличивается по амплитуде и провоцирует все более четкую реакцию организма, хотя и не вызывает еще ощущения дискомфорта. Лишь в непосредственной близости от опасности интенсивность ощущения возрастает, достигая такого уровня, что побуждает организм занять безопасную позицию, обеспечивающую жизнь. При этом происходящее сохраняется в памяти, подвергается анализу, в результате которого последующее действие (или бездействие) связывается постфактум с имевшейся опасностью после ее реализации.

Пожалуй, не следует утверждать, что «дальнобойность» этого вида защиты во времени невелика. Верно лишь, что нет свидетельств, устанавливающих надежную взаимосвязь защитных ощущений и действий, упреждающих на несколько часов, суток, тем более лет, реальную опасность, которую удалось таким образом избежать. Если верить хроникам, есть лишь одно свидетельство, относящееся к роду Радзивиллов, когда локальная опасность вызывала у девочки из этого рода с детства ужас, сопровождавший ее на протяжении более полутора десятка лет, и незадолго до свадьбы привела к смерти. Всю жизнь она боялась подходить к старинной картине, тяжелую раму которой украшал массивный фамильный герб Радзивиллов.

Став невестой, она не смогла уклониться от шествия под пугавшим ее предметом. Смерть наступила мгновенно — картина упала со стены, и фрагмент фамильного герба пробил голову несчастной. Так гласит семейная хроника. Но все же мри больших сроках установление взаимосвязи между эмоцией, действием и результатом малодостоверно.

Однако элементарно интерпретируется лишь ограниченная часть наиболее простых случаев, когда критичность ситуации под воздействием тех или иных абиогенных причин нарастает в неподвижной точке какого-либо устройства, транспортного средства и т. п. К этим случаям, помимо случая с аббатом, можно отнести и второй случай — с молодым врачом, если предположить, что падение кареты в Эльбу и гибель офицеров были вызваны дефектом кареты (прямых указаний на это нет).

В жизни приходится сталкиваться со случаями несоизмеримо более сложными. Так, видимо, следует выделить особую группу, где опасность подстерегает человека в движущихся объектах, когда причина опасности может находиться как в самом транспортном Средстве, гак и на всем пути следования, иногда протяженном, а кроме того, и в том и в другом случае иметь как абиогенный, так и биогенный характер. Примером могут служить второй и более сложный четвертый случаи из описанных.

Если допустить фактологичность свидетельства лорда Байрона (хотя не исключено, что проводник догадался о ситуации или располагал какой-то информацией), то третий случай мы отнесем ко второй (биогенной) категории. Можно предположить, что и в нем проявились какие-то энергетические аномалии пространства, обусловленные нахождением и некоей точке разбойников и их жертв. Ведь биосистемы представляют собой материальные образования, но более сложной, нежели объекты неживой природы, структуры с соответственно большими возможностями. Почему бы не допустить деформации ими пространства, «промодулированной» психогенной компонентой?

Попытаемся разобраться в пятом и шестом случаях. Траектория сброшенной с самолета бомбы представляет сложную пространственную кривую, параметры которой зависят от калибра и конструкции бомбы, плотности воздуха, режима бомбометания, высоты сброса, направления и скорости ветра, скорости бомбардировщика, кориолисовой силы и т. п. При этом заблаговременное определение координат точки встречи бомбы с поверхностью земли практически невозможно.

Однако есть интересный момент, который, может быть, прольет свет на данный случай. Противовоздушная оборона Москвы 1941–1945 годов была хорошо организована. Большое количество аэростатов воздушного заграждения и эффективный заградительный огонь заставляли немецких летчиков бросать бомбы с высоты 5–6 км.

Восстановим детали впечатлений А. М. П. — заявителя пятого и шестого случаев. В пятом — расстояние от места нахождения очевидца — в момент появления директивной эмоции до точки разрыва бомбы 40–50 метров. Хотя он и почувствовал несвойственный ему страх, был готов «забиться хоть под кровать», но превозмог себя и остался на месте. В случае же шестом, когда разрыв бомбы произошел в 2–3 метрах от точки, где он почувствовал властную потребность перемещения, она достигла невероятной силы: «…на меня вдруг нашло „наваждение“. Мне трудно описать это состояние… Ни секунды промедления, прочь с этого места. Я сорвался и побежал…» А. М. П. успел пробежать 2–3 дома, когда грянул взрыв почти в той точке, откуда он «едва унес ноги». Отбежал на расстояние 50-100 метров, преодоление которого занимает 10–20 секунд.

Итак, за 10–20 секунд до взрыва он почувствовал «наваждение». Что же было в этот момент с бомбой? Непосредственно после отделения от бомбардировщика бомба продолжала двигаться в направлении его полета с той же, что и он, скоростью, испытывая сопротивление воздуха, тормозящее се движение. С другой стороны, бомба падает под воздействием силы тяжести и постепенно наращивает скорость падения. В какой-то момент горизонтальная составляющая скорости бомбы приближается к нулю, а ее вертикальная скорость возрастает до значения, определяемого ее калибром, конструкцией, плотностью воздуха и высотой сброса. На этом участке траектория бомбы спрямляется. Бомба падает почти по вертикали, и скорость ее у земли достигает,100–150 м/с.

Даже звуковые колебания воздуха в диапазоне от инфразвука до ультразвука могли служить сигналом опасности, ибо их интенсивность в точке будущего контакта с землей была наивысшей. К тому же область уплотненного передней частью бомбы воздуха могла, пожалуй, подобно собирательной линзе, формировать звуковой поток, фокусировать его. Что же касается лоцирования источника звука, то организмы с этим справляются недурно, тогда как сигнал может восприниматься подсознательно, особенно его инфра- и ультразвуковые составляющие, угнетающе воздействующие на организм.

Кроме того, поскольку корпуса подавляющего большинства авиабомб электропроводны, то в них при падении в магнитном поле Земли индуцируется электроток, возникают магнитные поля, которые также принципиально индуцируемы дистанционно.

Правомочность изложенного можно проверить двояко: а) экспериментально — с использованием в качестве чувствительного элемента организма; б) статистически — посредством анализа числа невыходов на работу В обычные дни и в дни аварий сотрудников предприятий горнодобывающей и химической промышленности, где значительные коллективы пребывают в зонах повышенного риска.

По обнаружении закономерности можно будет перейти к исследованию описанной способности И к попыткам создания технологических аналогов устройств дистантного обнаружения приближения нагрузки к пределу прочности различных систем и сооружений.

Однако, по-видимому, арсенал защитных средств организмов не ограничивается описанными в п. 1 и 2.

В иных случаях при наличии более или менее развитого головного мозга, интеллекта можно представить себе дальнейшее расширение прогностических возможностей за счет появления новых средств накопления и обработки информации. И под воздействием уже описанных факторов могло бы начаться формирование более сложных (и действенных!) механизмов упреждающей защиты с использованием преимуществ, даваемых интеллектом.

Так, если случайно, в результате мутаций, возникли когда-то способности прогнозирования будущего (самомалейшие, пусть типа экстраполяции!) и выработки корректирующего поведения (элементарного!) и организм использовал эти свойства — он получает Большой Приз — жизнь!!! А далее — мутации и Отбор (Случайность — Необходимость), многократно действуя, могли отточить перечисленные выше способности и довести их ДО совершенства, изумляющего нас ныне настолько, что мы не можем в них поверить!

Нередко отмечают, что не все предсказания сбываются, а это, мол, указывает на отсутствие способности биосистем к прогностике! Но ведь это очевидная логическая ошибка! В свете сказанного ясно, что в идеале ни одна предсказанная неблагоприятная ситуация не должна сбыться!!! Иначе зачем биосистеме орган-тунеядец, к чему знание будущего? Другое дело, если он лишь часть защитного комплекса и предсказывает для того, чтобы особь могла избежать предвиденный ущерб.

Предположительная структура комплекса средств упреждающей защиты:

1) узлы сбора информации (внешней — из окружающего мира, внутренней — от самого организма и смоделированного им будущего);

2) узел прогнозирования вероятного будущего особи (на основе обработки информации об окружающем мире и особи, собранной до текущего момента);

3) узел выработки стратегии избежания предсказанного ущерба;

4) узлы реализации выработанной защитной стратегии для коррекции будущего в желательную сторону и повышения шансов на выживание;

5) коммуникации, связывающие описанные узлы в систему;

6) собственно организм, защищаемый этим комплексом, берущий на себя издержки по энергопитанию комплекса и обмену веществ.

Рис. 6. Предположительная структура комплекса средств упреждающей защиты

I — узлы сбора информации; II — узел прогнозирования вероятного будущего; III — узел выработки защитной стратегии; IV — средства реализации защитной стратегии;

Представив себе структуру и компетенцию комплекса средств упреждающей защиты, надлежит убедиться в его существовании и функционировании. Но как это сделать? Ведь исследователь лишен возможности произвольно, по своему замыслу, воздействовать на окружающий мир с целью последующего контроля реакции организма на эти воздействия. Более того, протекающие в живом организме информационные процессы в большинстве своем не подвластны внешнему контролю, не индицируются либо не расшифровываются. Однако человечество неоднократно встречалось с трудностями такого рода и научилось их преодолевать. Не имея возможности преднамеренно, принудительно вмешиваться в формирование ситуаций с целью контроля реакций организма, исследователь может ожидать интересующие его проявления и эффекты, подтверждающие (либо опровергающие) умозрительные представления и теоретические выкладки. Исследование возможно, поскольку внешней индикации, безусловно, поддаются результаты нарушений работы отдельных узлов и связей комплекса.

Попробуем же представить себе наблюдаемые результаты нарушений Нормального функционирования различных узлов комплекса и поискать их в реальной жизни, в описанных выше случаях.

Так, ясно, что при функциональных расстройствах (или патологии) узлов сбора информации или узла прогнозирования будущего будут предсказываться нелепые, бредовые ситуации (как при психических заболеваниях), особь, не имея возможности организовать защиту, погибнет при обстоятельствах, нам ничего не говорящих. Если же будет нарушена работа узлов выработки защитной стратегии (поведения) либо- средств ее реализации, либо коммуникаций между этими узлами, то в этом случае при адекватном прогнозе стратегия или окажется ущербной, или не осуществится должным образом, то есть защита не сработает, а особь погибнет.

Следует добавить, что чаще всего прогноз формируется на уровне подсознания, за исключением экспертных оценок и гипертрофии способности предвидения, когда он выходит в кору головного мозга, то есть в сознание. Это естественно. Подобная защита обязана функционировать вне зависимости от сознания, подобно тому как мы не управляем дыханием, пищеварением, работой сердечной мышцы и т. п.! Однако поскольку известны индивидуальные вариации в весьма широких пределах различных качеств, свойств и способностей отдельных особей, допустима и возможность гипертрофии прогностических способностей. А тогда вполне вероятно появление личностей столь одаренных, что они смогут делать предсказания другим.

Правда, при этом клиенту должен передаваться объем информации, достаточный для выработки стратегии избежания опасности, либо конкретные рекомендации защитного поведения, иначе мы столкнемся со сбывшимися предсказаниями. Следует отметить, однако, что профессиональный предсказатель наряду с невозможностью по тем или иным причинам передать полный объем информации может быть и не заинтересован в этом, скажем, для поддержания своего реноме предсказателя-пророка!

Наряду с этим, полагая упреждающую защиту присущей биосистемам. Мы должны допустить реальность случаев, свойственных лишь человеку с его сложной психикой. Так, по тем или иным причинам, моральным, социальным мотивам, личностным особенностям возможны волевые самоотказы от защиты. В этих случаях — при волевом выключении комплекса — также возможно совпадение реального хода событий с предсказанными ситуациями. Поищем подтверждения тому.

Так, Пушкин, вопреки предостережениям о высоком молодом блондине, по свидетельству современника поэта А. Н. Муравьева, вел себя по меньшей мере странно: «…как только случай сведет его с человеком, имеющим все сии наружние свойства, ему сейчас приходит на мысль испытать: не это ли роковой человек! Он даже старается раздражить его, чтобы скорей искусить свою судьбу»! Как тут не вспомнить покойного Владимира Высоцкого: «Каждый волхвов покарать норовит. А нет бы послушаться, правда…»?

Психологам известно о существовании личностей, потенциально предрасположенных к созданию аварийных ситуаций. Таковых не так уж и мало — до 25%, по мнению американского исследователя майора Хана.

Напомним также о возможности волевого отказа от самозащиты — психологического волевого вмешательства в работу комплекса (Муравьев-Апостол, Бухарин, Бахчиванджи, Бишоп). Во всех остальных случаях комплекс должен компенсировать предвиденный ущерб, не допускать его.

Таким образом, сбывшиеся предсказания представляют собой, очевидно, наблюдаемый печальный результат сбоев в работе узлов комплекса упреждающей защиты, волевого подавления его функционирования либо недостаточности объема информации, переданной предсказателем клиенту.

Организм и среда образуют целое и их следует рассматривать как таковое.

(Старлинг)

Окружающий нас мир полон жизни, движения, взаимодействия составляющих ого объектов живой и неживой природы. Мы вправе рассматривать его как динамическую (то есть изменяющуюся во времени) систему, состоящую из интересующего нас организма и окружающей среды (включая в это понятие и все остальные, кроме рассматриваемого, организмы).

В этой системе окружающая среда воздействует на организм, в свою очередь оказывающий воздействие на окружающую его среду. Такие системы именуют замкнутыми с обратными связями, наличие которых затрудняет анализ функционирования их и исследования. Итак, мир — динамическая замкнутая система с обратными связями.

Мы уже говорили о том, что текущее поведение, действия или состояния организма определяют в какой-то мере и его будущее.

А так как поведение организма поддается управлению вариабельно, то оказывается возможным с учетом знания господствующих в мире закономерностей и причинно-следственных связей направленно воздействовать на будущее организма в желательную для него сторону. Однако в силу обратного воздействия (наличия обратной связи) организма на окружающую среду его текущее поведение, действия или состояния определяют не только его будущее, но в какой-то мере и будущее окружающей среды (следовательно, и всей динамической системы в целом). Естественно, что будущее системы при этом является совокупным результатом предыдущих состояний обоих партнеров и их вкладами — паями.

Условимся пай организма (субъекта) в ситуациях будущего именовать субъективной составляющей, а пай окружающей среды — объективной. Отметим при этом, что неравенство паев очевидно, ибо обеспечение личной безопасности требует преобразования не всего мира, а лишь малой его части, локальной зоны, окружающей организм (либо самого организма, что существенно проще).

Итак, организм располагает возможностью вариаций своегб поведения, направленных на обеспечение личной безопасности посредством исключения ущербных, опасных ситуаций. До эффективной упреждающей защиты организма остается один только шаг! Но сделать его организм может, лишь имея хоть какое-то представление о будущем, ему уготованном.

А при этом окажется возможной выработка стратегии защиты и заблаговременное вмешательство в формирование, направление, интенсивность процессов в окружающей среде и в самом организме с целью исключения предсказанного вероятного ущерба, то есть организации защиты до наступления опасности — упреждающей защиты!

С этой целью организм может взаимодействовать с окружающей средой: а) перемещаясь в ней с целью выбора для обитания участка, благоприятного по запасам и характеру нищи, температуре и водному режиму, безопасности и комфорту; б) воздействуя на нее локально с целью концентрации корма, созданию жилища и т. и.; в) осуществляя иные преобразования, вплоть до стимуляции новых явлений, событий, процессов, объектов с высвобождением скрытой в окружающих телах энергии.

Наряду с этим защита может обеспечиваться и посредством изменений биофизических или биохимических характеристик самого организма.

Существуют предпосылки, позволяющие допустить возможность предсказания организмами вероятного будущего. Так, организмы сталкиваются с закономерным миром, в котором отсутствует полная хаотичность. Развитие живой материи происходило при постоянном воздействии пространственно-временной структуры мира, обусловившем анатомическую, физиологическую и функциональную ее организацию, с использованием для решения ряда задач статистических подходов — опыта. Формирование свойств и структуры организмов протекало при наличии и участии трех временных форм существования материи — прошлого, настоящего и будущего. Очевидно, что ситуации будущего причинно связаны с прошлым и настоящим и в их творении принимают участие три компонента:

1) жестко детерминированная (предсказуемая однозначно);

2) вероятностная (статистическая предсказуемая с заданной точностью);

3) чисто случайная (очевидно, непредсказуемая).

Практика показывает, что отрицательная роль случайности, по крайней мере в жизни человека, незначительна. Вспомним, как мало мешает нам случайность в достижении намеченной цели. Мало, несмотря на временные интервалы в несколько десятилетий! Возможно, организмы, заметив отклонение, обусловленное влиянием случайности, тут. же компенсируют его? Так, любой нерельсовый транспорт в силу ряда случайных причин подвержен неизбежному и ощутимому «рысканию», то есть хаотическому непредсказуемому отклонению от заданного курса.

Однако это рыскание не мешает автомашинам, самолетам и судам в заданные сроки гарантированно перемещаться из пункта отправления в пункт назначения, ибо успешно компенсируются водителем или рулевым. Нечто подобное могут совершать для исключения действия случайности и биосистемы.

Кроме того, в технологических системах шумы, имеющие случайный характер, рядом простых операций отсеиваются от информации, носящей организованный, упорядоченный характер. Возможно, и биосистемы используют сходные пути?

Итак, можно говорить о реальности предсказания вероятного исхода событий, явления, процессов, уже зачатых природой, но еще не развившихся не закончившихся, не проявивших себя. Несомненно, что результат такого вероятностного прогнозирования не без успеха может быть использован биосистемами для организации упреждающей защиты посредством выработки защитной стратегии и проведения ее в жизнь! Как же организмы могут решать подобные задачи?

Мозг не орган мышления, а орган выживания.

(А. Сент-Дьерди (биохимик))

О времени мы почти ничего не знаем, хотя с неумолимым его течением сталкиваемся постоянно. Говоря о прогнозах, предвидении, предсказании или предчувствии, мы самими терминами указываем на упреждающий характер информации о будущем. А для этого обработка исходной информации должна вестись в ускоренном против естественного течения событий темпе, с тем чтобы предвидение опережало реальные события.

Очевидно, что информационная ценность предвидения тем выше, чем ближе оно к последующей реальности по смыслу и чем больше, при прочих равных условиях ее опережает, ибо при этом легче организовать коррекцию будущего и с меньшей затратой усилий. Кроме того, наличие запаса времени позволяет накапливать компенсирующий фактор (средство), аккумулировать его, что может оказаться нелишним.

В технических устройствах, реализованных человечеством, временной масштаб варьирует в широких пределах. Течение времени смоделированных процессов удается ускорять в десятки, сотни и тысячи раз, получая возможность в экспериментальных условиях на моделях, а следовательно, с минимальными затратами выяснять подробности старения или разрушения крупных сооружений (дамб, плотин), конечные результаты изменения стока рек, высыхания крупных водоемов и т. п.

Однако обеспечение прогностических функций организма в рамках рассматриваемого комплекса упреждающей защиты, также требующее проведения прогностической операции в ускоренном масштабе времени, очевидно, должно производиться естественным путем. Поэтому представляет интерес выявление органа, способного к подобного рода деятельности. Некоторые факты, связанные с функционированием головного мозга, дают повод для предположений о возможности его участия в этом процессе.

Мы будем говорить о работе мозга в состоянии: сна, точнее в сновидном, характеризующемся сопутствующими ему сновидениями; бодрствования — в ситуациях, угрожающих жизни особи, а также искусственно вызываемых при приеме наркотических средств. Мы не делим работу мозга на проявления нормального его функционирования и патологию, поскольку отсутствие четкой границы не позволяет сделать это с достаточной гарантией объективности.

Некогда бытовавшее представление о сне как режиме отдыха мозга ныне опровергнуто рядом исследований. Установлено, что в этом состоянии эпизодически поднимается давление крови, дыхание и пульс становятся часты и аритмичны, растет гормональная активность. В эти моменты наряду с увеличением кровоснабжения мозга повышаются его температура и электроактивность, число активных точек, нередко превышая соответствующие параметры при бодрствовании.

Подобное состояние мозга именуют рэм-фазой, или фазой быстрого сна, характеризующейся сновидениями. Причем интересно, что именно в этом состоянии повышенной активности мозг почти полностью отключается от внешнего мира, словно замыкается в себе, и за закрытыми дверями ведет обработку информации, ее сортировку.

Важность этой акции, как можно представить по ряду наблюдений, чрезвычайно высока. Так, были проделаны эксперименты, в которых людей искусственно лишали возможности видеть сны. Состояние мозга подопытных контролировалось с помощью электроэнцефалографа, позволявшего будить людей при наступлении фазы быстрого сна, характеризующейся своеобразием электроактивности мозга. При вступлении мозга подопытного в рэм-фазу человека будили, прерывая таким образом сновидение.

И если так продолжалось неоднократно, то организмы подопытных приходили на грань срыва, стресса, наблюдались существенные отклонения от нормы. Организмы протестовали! Не потому ли, что это отражалось на их безопасности, ибо мозг использовал «свободное машинное время» для решения прогностических задач и выработки защитной стратегии?! Ведь именно сновидения характеризуются резким изменением временного масштаба! Время кратковременного (мгновенного) сна (нередко секунды, даже доли секунды!) человек ощущает как длительно протекающее, переживая в краткие мгновения сна гигантские интервалы времени.

Так, русский исследователь Н. Я. Грот в книге «Сновидения как предмет научного анализа» (Киев, 1878. — С. 30) пишет:

«Про Магомета с удивлением сообщают, что он заснул, видя первые колебания падающего сосуда, во сне прошел с подробным осмотром все семь отделений рая и, проснувшись по возвращении на землю, успел еще помешать падению вазы. Жизнь во сне… имеет гораздо более скорое течение, чем наяву…»

Д-р Симон в книге «Мир грез» (СПб., 1890. — С. 11) описывает сон некоего Мори, который за несколько мгновений, протекших между падением на его шею фрагмента спинки кровати и последовавшим вслед за этим пробуждением, увидел во сне события из эпохи террора, присутствовал при сценах убийств, предстал пред революционным трибуналом, был судим, приговорен к смерти и казнен на эшафоте при громадном стечении народа — все это за несколько секунд!

Ярким примером трансформации времени во сне является сон маркиза де Лавалета, приснившийся ему, когда во время французской революции он находился в тюрьме (Дж. Уитроу. Естественная философия времени. — М., 1964. — С. 96). Его сон продолжался несколько мгновений, когда пробило полночь и сменялся караул у его двери.

«Я был на улице Септ-Опоре. Было темно, и улицы были пустынны, но вскоре стал слышен неразборчивый приглушенный шум. Вдруг отряд всадников появился в конце улицы… ужасные существа, несущие факелы… Пять часов мчались они предо мной полным галопом. После них проследовало огромное число пушечных лафетов, нагруженных мертвыми телами…»

Однако не только в состоянии сна мозг прибегает к обработке информации в ускоренном темпе. Так, в 1895 году, выступая в цюрихском альпийском клубе, профессор Гейм доложил результаты проведенного им опроса ряда лиц, переживших падение в горах. В числе отмеченных им характерных ощущений заявлено об исключительной скорости мышления во время падения — от момента срыва до физической остановки тела. В эти короткие мгновения пред их мысленным взором проносилась вся жизнь.

Аналогичные ощущения утешивших, в состоянии асфиксии переживших повторно события своей жизни, приводит в книге «Болезни памяти» Теокюль Рибо (СПб., 1881). Там же описаны сходные ощущения человека, избежавшего смерти лишь потому, что он успел лечь между железнодорожными рельсами. За время следования над ним поезда он снова пережил свою жизнь.

В июне 1936 года при испытании двухмоторного торпедоносца АНТ-41 к полете под углом двадцать градусов к горизонту (разгон) летчик Чернаиекий довел машину до состояния, при котором у нее оторвались крылья.

Запись акселерографа бесстрастно сообщает, что все длилось 3 секунды. Чернавский же, оценивая длительность процесса разрушения плоскостей, подумав, заметил:

— Секунд пятнадцать думаю!

Подобных примеров масса. Мы приведем еще цитату из книги А. А. Леонова, В. И. Лебедева «Психологические особенности деятельности космонавтов» (М., 1975. С. 143):

В аварийных условиях под влиянием эмоций у человека может измениться субъективное восприятие времени. Вот эпизод из книги Героя Советского Союза, заслуженного летчика-испытателя СССР М. Л. Галлая «Испытано в небе». «При испытании самолета „Лавочкин-5“ мотор пошел в „разнос“.

В довершение всего откуда-то из-под капота выбило длинный язык пламени, хищно облизнувший фонарь кабины. Снизу, из-под ножных педалей, в кабину клубами пополз едкий синий дым.

Час от часу не легче — пожар в воздухе! Одно из худших происшествий, которые могут произойти на крохотном островке из дерева и металла, болтающемся где-то между небом и землей и несущем в своих баках сотни литров бензина.

Очередной авиационный „цирк“ развернулся во всей своей красе!.. Как всегда в острых ситуациях, дрогнул, сдвинулся с места и пошел по какому-то странному „двойному счету“ масштаб времени. Каждая секунда обрела способность неограниченно — сколько потребуется — расширяться: так много дел успевает сделать человек в подобных положениях. Кажется, ход времени почти остановился. Но нет, вот оно — действие „двойного масштаба“: никаких незаполненных пустот или тягучих пауз человек в подобных ситуациях не ощущает, „подгонять время“ совершенно не хочется. Напротив, время само подгоняет человека! Оно не только не останавливается, но даже бежит быстрее обычного. Если бы человек всегда умел ловко — без излишеств и без дефицита распоряжаться им!..

Почти автоматическими движениями — на них потребовалось куда меньше времени, чем для того чтобы рассказать обо всем случившемся, — я убрал газ, выключил зажигание; перекрыл пожарный кран бензиновой магистрали, перевел регулятор винта на минимальные обороты и заложил крутой вираж в сторону аэродрома».

Приведем другой случай из летной практики, также с изменением восприятия времени в аварийной ситуации, описанный Б. С. Алякринским.

Во время полета по маршруту загорелся самолет. В составе экипажа находились кроме пилота еще два человека. Исход создавшейся ситуации: летчик катапультировался, остальные члены экипажа погибли, хотя в их распоряжении тоже были катапультные установки. При расследовании катастрофы выяснилось, что пилот (командир корабля) перед катапультированием подал сигнал оставить самолет, однако, по его заявлению, не получив ответа, ждал несколько минут. Фактически же промежуток времени между моментом команды и моментом катапультирования составлял лишь несколько секунд. Остальные члены экипажа за этот промежуток времени не смогли подготовиться к катапультированию, так как для осуществления его на самолете требовалось произвести несколько рабочих операций. Переоценка длительности временного интервала здесь совершенно очевидна. Доли секунды субъективно были восприняты как минуты, что и явилось причиной гибели двух других членов экипажа.

…Точными экспериментальными исследованиями ныне установлено, что человек, испытывающий положительные эмоции, недооценивает временные интервалы, то есть субъективное течение времени у него убыстряется; при отрицательных же эмоциональных переживаниях временные промежутки переоцениваются, т. е. наблюдается субъективное замедление течения времени.

На основе изложенного можно с уверенностью сказать, что состояния стресса, страха, смертельной опасности переводят организм в «аварийный режим работы», сопровождаемый резким возрастанием скорости мышления и восприятия окружающей действительности. Быть может, это делается (или используется?) для снижения потерь времени при выработке и проведении в жизнь защитных мер и действий от уже наступившей опасности? В самом деле, неразумно, располагая эффективными средствами защиты, не попытаться их использовать, бессильно опускать руки перед лицом смерти. Трижды прав Фирдоуси, сказавший: «Кто встретил покорностью поднятый меч — себя на погибель решился обречь!» Организм должен бороться до конца с применением всех наличных сил и средств. Его поражение — не его вина, если он исчерпал все свои возможности и силы!

Однако, видимо, не только необычная скорость и ясность мышления свойственны организмам в подобных ситуациях. Так, известны факты поразительной мгновенной мощности мышц людей в состоянии стресса. Так, например, во время пожара хрупкая старушка сумела каким-то непостижимым образом вытащить из своей квартиры, расположенной на втором этаже, громадный сундук с принадлежащим ей имуществом. Потом, по миновании беды, двое здоровенных пожарных с трудом и передышками смогли водрузить его на место! Но, можно полагать, не только громадную мгновенную мощность способна развивать мышца в режиме стрессового форсирования. Как можно думать, эффективное управление мышцами возможно лишь при соответственном росте скорости распространения команд по нервам, управляющим форсируемыми мышцами?

Есть не менее интересные, хотя и Поразительные по своей невероятной сути, заявления о резком изменении восприятия скорости протекания процессов окружающего мира Гак, мгновенные либо быстропротекающие процессы (взрывы снарядов, падения больших масс в опасной для очевидца близости) воспринимаются в ситуациях смертельного риска как медленные и хорошо наблюдаемые в деталях.

Об упомянутом выше своеобразном восприятии говорится в сообщении бывшего офицера Федора Никитовича Филатова из города Балашова, пережившего во время Великой Отечественной войны удивительные мгновения. И снова ощущение пережито в критической ситуации — снаряд упал рядом и время словно замедлило свой неутомимый бег.

«Я четко видел (и никогда не забуду!), пишет Филатов, как таял снег вокруг раскаленной болванки, как но стальной поверхности змеились огненные Трещины, как, наконец, зловеще полыхнуло из них пламенем, как медленно начали отделяться и плавно подниматься осколки. Все это происходило бесшумно, словно и немом кино… И тут все обрело привычный ритм Ярости взметнулся столб взрыва, рявкнуло, будто доской ударило по ушам, и потерял сознание…»

Много лет занимаясь этой проблемой, я располагаю некоторым количеством интересных писем такого рода. Гак, механизатор Дмитрий Алексеевич Гладышев из Тамбовской области пишет об удивительном явлении, пережитом им в момент смертельной опасности.

Во время проведения ремонтных работ на Дмитрия Алексеевича начал падать с высоты более двух метров двигатель комбайна «Колос» (вес порядка 800 кг!). И снова время словно затормозилось. Вот как описал свои ощущения Гладышев:

«…Когда я его увидел, он был примерно сантиметрах в 50. И потом все остановилось. Я оказался внизу, а двигатель потихоньку падает а я от него сторонюсь. Вот проплывает крышка клапанов, выхлопной коллектор, проходит впритирку от моей правой ноги, потихоньку входит в снег, из под него поднимается снежная пыль…»

Из описания видна удавшаяся попытка коррекции положения корпуса рассказчика относительно «медленно» падающего на него двигателя. «Замедление» позволило Гладышеву «выскочить».

Правда, заявления такого рода о замедленном визуальном восприятии быстропротекающих процессов (взрывов снарядов, падения тел и т. п.) пока не удается истолковать рационально. Они удивительны и непостижимы, ибо, кажется, неопровержимо установлено, что глаз человека инерционен, что события, следующие одно за другим с частотой свыше 16 в секунду, зрительно воспринимаются как слитные и непрерывные Именно это свойство глаза позволяет воспринимать как нечто цельное полное движения иллюзорные, дробленые статичные кадры кинофильма либо еще более раздробленные на отдельные строки телевизионные изображения, которые синтезируются глазом в силу его инерционности, а на самом деле вообще не существуют в виде целостной картины.

Однако множественность налагающихся друг на друга и совпадающих в основных своих чертах заявлений ряда людей, не знающих друг друга, безусловно достойных доверия, не склонных к розыгрышу, нередко повествующих о пережитом с четким ощущением неловкости, сопровождающих рассказы извинениями, побуждает пас прислушиваться к заявлениям, принимать их к сведению, осмысливать и объяснять.

Итак, заявители утверждают, что в ситуациях смертельного риска им доводилось испытывать поразительно замедленное восприятие быстропротекающих процессов, позволившее в ряде случаев избежать смерти благодаря успешной коррекции положения тела, либо произвести в ограниченное время значительное количество действий, словно бы не укладывающихся в этот временной интервал, либо вообще выполнить неисполнимую для мышц работу. Можно ли представить причины, обусловливающие подобные процессы в организме?

Рассмотренные выше состояния мозга — сновидное и состояние бодрствования — являются естественными. В первом из них, по нашим предположениям, производится гигантская работа по предвидению будущего и выработке защитной стратегии. Что же касается состояния бодрствования, то следует сказать, что переход в режим аварийного восприятия и ускоренной обработки информации предваряется страхом, стрессом, опасностью состояниями нередко и с давних пор встречающимися в жизни, возникавшими изначально, благодаря чему организмы сумели выработать комплекс мер и средств, призванных уменьшить вероятность ущерба.

В подобных состояниях организм выделяет в кровь увеличенное количество адреналина, приводящего к резкой интенсификации жизненных процессов, повышению свертываемости крови, сужению просветов кровеносных сосудов, резкому увеличению легочного обмена.

Весьма вероятно, что какой-то из гормонов, выделяемых в кровь организма в этих ситуациях, может быть тот же адреналин, энергично подает команду на изменение масштаба времени. В живых организмах (довольно компактных) скорость распространения информации с потоком крови («циркулярной информации об опасности»), видимо, в большинстве случаев достаточна для приведения организма в режим активной защиты.

Таким образом, не исключено, что биохимические процессы, стимулируемые (или определяемые) стрессом, страхом или другими отрицательными эмоциональными перегрузками, определяют переход мозга в режим ускоренной обработки информации — «аварийный режим».

Однако можно ли ограничиться представлением о субъективности описанных выше процессов? Что касается чувственной стороны описаний, личных впечатлений очевидцев, то они, безусловно, субъективны.

Сомневаться в их фактологичности у нас нет особых оснований, ибо, отметя одно-два свидетельства, мы остаемся наедине с массой подобных заявлений, и вопрос с новой силой встает пред нами.

Да и субъективные (очевидно) моменты поражают. Чего стоит, например, рассказ Филатова? Принимая его достоверность, мы можем объяснить лишь ту его часть, где описывается таяние снега вокруг раскаленной болванки снаряда, плохой работой его взрывателя, его «вялостью» (такое иногда наблюдается), когда взрывное устройство срабатывает с некоторой произвольной задержкой, обусловленной дефектом взрывателя. При этом, естественно, таяние снега могло быть замечено.

Однако попробуйте объяснить наблюдение огненных зазмеившихся по поверхности снаряда трещин, как полыхнуло из них пламенем, как медленно (?! — Ю. Р.) начали разлетаться осколки…Ведь все это в силу инерционности глаза фиксироваться им, доходить до сознания наблюдателя, кажется, не должно. А ведь наблюдалось, видимо?!

Интересно еще и то, как отмечает Филатов, что первая фаза визуального наблюдения плавления снега, появления трещин, разлета осколков (?! — Ю. Р.) протекала в тишине, словно в немом кино. Интересно, как вообще в сходной ситуации воспринимается звук? Не отмечается ли изменение тембра голоса, как при прослушивании звукозаписи на другой скорости звуконосителя?

Свойства живой материи пока еще весьма загадочны. Почему бы не допустить, что эффект носит объективный характер? Что в подобной ситуации организмы могут (пусть непроизвольно!) направленно воздействовать на течение времени в некоторой локальной зоне, вызывая пока не зарегистрированные исследователями хрональные эффекты, либо воздействовать на свойства окружающей среды иным образом? Есть данные о существовании зон аномального течения времени на поверхности Земли. Они достаточно стабильны, их существование особых сомнений не вызывает. Почему бы и живым организмам не позволить себе роскошь такого панибратства со временем, побуждая его к непродолжительному локальному изменению скорости течения? Было бы нелепо, если бы все вариации времени были лишь субъективны, замыкались в пределах тел организмов без выхода наружу.

Случайны ли эти странности, словно бы имеющие вполне определенный смысл и характер? Скорее всего, организмы сначала случайно использовали способность мозга к обработке информации в масштабе времени, отличном от естественного. И лишь затем научились вызывать это свойство искусственно, для поиска выхода из различных экстремальных ситуаций. Что же касается причин и условий формирования этого механизма, то они были названы нами ранее — это мутации и Естественный Отбор!

Все сказанное подталкивает нас к мысли о реальности естественной прогностики, являющейся лишь частью большого комплекса упреждающих защитных средств биосистем, генеральная задача которого — защита биосистем не только от текущих вариаций параметров окружающей среды, но и оптимальное использование ограниченных компенсаторных возможностей организма для защиты от любого ущерба, наступление которого может быть предвосхищено.

Также следует учесть своеобразный «принцип рычага», ибо временное упреждение за счет предсказания самой критической ситуации (иногда весьма значительное— десятилетия!) позволяет, как можно предположить, произвести коррекцию меньшими усилиями.

Прискорбно, однако, что всеобщая убежденность в нереальности предсказаний, в мистичности самой проблемы, отнесение ее в разряд суеверных представлений обусловливает невнимание к ней не только ученых, но и всех людей, степень овладения которых искусством предвидения, как можно полагать, в значительной мере превышает прогностические возможности животных и только в силу нашего невнимания не исследуется и не используется.

Более того, постоянное игнорирование и подавление этой способности могут вызвать ее исчезновение, атрофию органов, функцией которых она является, ибо в настоящее время для человека в значительной мере снижена роль естественного отбора (считают даже, что на род человеческий естественный отбор не распространяется). Не пора ли обратить внимание на дар, носителем которого многие из нас пока еще являются? Кстати, интересно, что в племенах, не затронутых цивилизацией, прогностические способности встречаются чаще. Не потому ли, что они не так угнетаются и подавляются?

Поэтому пора обратить внимание на прогностические способности биосистем, попытаться постичь их сущность и закономерности бытия, чтобы не попасть в положение римского императора Тарквиния Гордого. Существует легенда, что этому властителю известная прорицательница Сивилла Кумекая предложила приобрести девять пророческих книг. Тарквиний отказался.

Сивилла невозмутимо сожгла на глазах у него три книги… и предложила приобрести оставшиеся… за ту же цену! Гордый снова ответил отказом! И снова Сивилла сожгла три книги и повторила свое предложение купить оставшиеся, но уже три книги… за прежнюю цену! Тарквиний Гордый после раздумий и консультаций со жрецами купил их!

Давно уже кануло в Лету время, когда Природа делала человека. Он стал старше, самонадеяннее и сам пытается преобразовывать природу не всегда оправданно, оптимально, дальновидно. Его мощное вмешательство ощущается ныне повсюду. Но, будучи еще далеко не совершенным и не всеведущим, человек не только нарушает равновесие мира, в котором живет, среды, в которой обитает. Мощь его разума (и безрассудства!) направлена и в глубь его носителя — в себе самом человек уничтожает, возможно, то ценное, что получил от Матери-Природы, — дар предвидения, проскопии. Не замечая его, не ценя, уделяя ему все меньше времени и внимания, игнорируя его и подавляя, человек год за годом теряет эту исключительную способность!

Осталась одна, последняя книга…

Купите ее, Гордый Царь Природы!